Promising

      Я сижу на кухне и смотрю, как девчонка уплетает предложенный обед. Мы встретились час назад. Она рассказала мне всё, а затем мы переместились в наш замок. Теперь на душе у меня скребутся самые что ни на есть, чёрные кошки.       — А когда… королева Одетт обо всём узнает, — Шпионка отодвигает тарелку. — Она это… рассердится на меня?..       Ох уж это невинное беспокойство больших детских глаз!.. Я улыбаюсь, касаясь её плеча:       — На тебя точно нет. Ты ничего не сделала.              — Но это… говорят, короли наказывают, когда им приносят, ну… плохие вести…       — Знаешь, что я тебе скажу? — я подаюсь чуть вперёд и делаю большие глаза. — Дурацкие это короли!       Шпионка хихикает. А я вновь думаю, как воспримет всё это Одетт. Ясное дело, не обрадуется. Но на девочку злиться точно не будет. А вот на меня…       В конце концов, моей вины в новых новостях больше всех.       Вот, накормленная девчонка исчезает в фиолетовой дымке волшебного порошка с едой и договорённостью встретиться вновь через две недели. Некоторое время я смотрю на место, где она стояла, а затем делаю глубокий вдох. Пора идти за Ротбартом, Феликсом и Одетт.       Застаю всех троих в библиотеке — очередной отреставрированной комнате. Просторное помещение на два этажа, в котором второй представляет собой галерею. Повсюду утыканы книжные стеллажи. Правда, книг совсем немного — большинство сгнило или превратилось в труху.       Все трое магиков сидят за длинным столом под роскошной люстрой с десятком свечей. На столе клетка со злополучной мышью, и лицо Одетт краснеет от напряжения. Но колдовство всё равно не выходит.       — А, Крыса, — Ротбарт замечает меня первым. — Уже закончила со Шпионкой?       — К сожалению.       Смотрю на Одетт. Пытаюсь не считать глухие удары собственного сердца. Видимо, она понимает по моему лицу, что что-то не то, потому что в секунду делается настороженной:       — Говори.       Произносит не своим голосом. Ладно. Я не могу скрывать это.       — Слухи пошли совсем не так, как мы ожидали.       Ротбарт, сидевший на краешке стола, выпрямляется. Феликс так и застывает неподалёку от Одетт, а она смотрит на меня немигающим взглядом:       — Что ты имеешь в виду?       — Слухи ходят, что ты… что принцесса, выживая в лесу, совсем одичала и выжила из ума. Что участвует в страшных ритуалах: поедает сердца животных, водит дружбу с чудовищами и… ну в общем… — я кашляю в кулак, пряча глаза.       — Что? — твёрдо спрашивает девушка.       — Придаётся разврату, — я снова смотрю на неё. — Самому разному и извращённому. «Развращённая королева» — так они тебя теперь называют.       Ни один мускул не дрогнул на её лице. Она так и стоит, глядя прямо на меня, но я буквально чувствую, как закипает в ней гнев. Обращаю внимание, что руки Одетт сжала в кулаки…       — Вот как? — голос чуть осип, в нём чувствуется нездоровое веселье. — Это всё?       — Нет… корабль вернулся.       Ротбарт издаёт то ли выдох, то ли фырканье. Но Одетт не обращает на него внимание:       — И что же, все радуются и прыгают от счастья?       — Да… всё прошло очень удачно. Люди ликуют. Говорят, что новый король может привести их к процветанию.       Как же легко купить народную любовь! Всего лишь один союз, и вот уже все, вдохновлённые перспективами, забыли старые недовольства. В глубине души я надеялась, что как только мы появимся с армией, жители королевства с охотой последуют за истинной правительницей.       Наивно.       Мне не нужно смотреть на Ротбарта, чтобы почувствовать, что он думает. Он предупреждал. Но Одетт не послушала.       Потому что она послушала меня.       — А ещё… королева Юберта хочет вернуть дружеские отношения… она… ну… в общем, пригласила узурпатора на празднество, — я сглатываю. — Одетт, принц Дерек женится.       Обещанный суженный. Тот, с кем она выросла. За кого должна была выйти замуж. Кто клялся в любви, но не особо старался спасти. Чувствует ли она ещё хоть что-нибудь к нему?..       По крайней мере, после моих слов, воздух в библиотеке сделался совсем звенящем. Я всё ещё стою на месте статуей, не зная, как мне поступить. Мне кажется, что стоит мне двинуться, как мир окончательно треснет. Расколется. Уничтожится.       Поэтому я не шевелюсь, просто смотрю. Вдыхаю библиотечный запах, из которого даже магией не выветрился привкус плесени…       — Что ж, — выдавливает наконец Одетт, изгибает губы то ли в ухмылке, то ли в оскале. — Теперь всё понятно. Ладно. Хорошо. Замечательно.       Даже Ротбарт, вопреки обыкновению, не язвит и не ёрничает.       — Что ж, — повторяет королева. — Тогда пойдём. Все вы. За мной.       Она огибает стол. Решительно, быстро. Когда проходит мимо меня, всё внутри так и съёживается.       — Ты куда? — Феликс встрепенулся.       — Вы говорили, — Одетт уже у самой двери, — что со мной хотел поговорить бывший министр? Думаю, я готова к ещё одному разговору…       Она поворачивает дверную ручку, и я с трудом сдерживаю себя, чтобы не встать у неё на пути. Дурное предчувствие держит за горло слишком крепко. Всё же бросаю взгляд на Ротбарта.       Колдун, пожав плечами на мой незаданный вопрос, движется следом за королевой.       Феликс качает головой: кажется, он так же как и я, чувствует неладное, но всё же идёт за ними.       Мне ничего не остаётся, как последовать его примеру.       В целую часть разрушенного этажа мы не помещаемся все, поэтому маг ждёт нас в коридоре. Заодно проверяя, не зайдёт ли сюда кто из лесных жителей. Они не знают, что у нас есть пленники.       Было бы неплохо, если бы эта тайна так и не выплыла на поверхность.       Едва Одетт входит в башню, министр внизу радостно вскрикивает, но, впрочем, его лицо мрачнеет, когда он видит нас с Ротбартом.       — А что они здесь делают?!       — Они со мной, — звучно произносит королева, вздёрнув подбородок.       Внезапно она совершает немыслимое: не глядя находит мою руку, сжимает её, переплетает наши пальцы:       — Она со мной.       Дёргая меня к себе, целует. Жадно, страстно, с небывалым напором. Кажется, ей нет необходимости в ответе — я даю его скорее по привычке, не закрывая глаз. Чувствуя смущение, неловкость.       Наконец, она отрывается от моих губ. И блеск в её глазах напоминает бушующий огонь:       — А я с ней, — мрачно веселясь, бросает она пленнику. — Придаюсь извращённому разврату. И ещё какому!.. Оправдываю звания.       — Я…       — Что? Не ожидал этого от невинной принцессы Одетт? От дурочки, которую можно отбросить, как ненужный хлам? От милой наивной девочки, которой можно легко помыкать?       Я всё ещё сжимаю её руку, чувствуя, как дрожит она от гнева, но вот королева отпускает мою ладонь. Всё её внимание обращено на бледного, дрожащего министра:       — Да плевала я на вас! Плевала на ваши правила и законы! Плевала на то, что вы все думаете! Я здесь закон! Я власть, и я судья. Это право вы не отнимете у меня. Не замараете ложью! Оно моё от рождения!       Мужчина вздрагивает от каждого слова, словно от удара плетью. А крики Одетт, умножаясь эхом, всё падают на него, отражаясь от стен:       — Я заберу своё! Неважно, какой ценой. Я вырву своё королевство из чужих лап. И каждого… слышишь?! Каждого, кто встанет у меня на пути, я буду карать. Я месть. Я справедливость. А ты… ты ничтожен. За целый год ты так и не смог усвоить свой урок.       — Принцесса, я…       — Довольно! Ты не достоин называться человеком! Ты просто…       Гримаса ненависти искажает её лицо. Она вскидывает руку, указывая пальцем на узника.       Волосы у меня на затылке встают дыбом. Резкие, режущие уши, незнакомые слова. Яркая, зелёная вспышка, и такой же по цвету дым.       Когда он рассеивается, я уже не вижу министра. Подаюсь вперёд, чуть сама не падая в яму.       Там, на маленьком островке суши, медленно ползёт к воде большая черепаха.       Быстро оборачиваюсь на Одетт. Её трясёт с головы до пят. По щеке медленно сползает вниз слеза. И это разбивает мне сердце. Мне хочется схватить её. Обнять. Прижать к себе. Успокоить.       Это не страшно. Это бывает со всеми.       Мы расколдуем его. Мы всё наладим.       Но раньше, чем я успеваю сделать хоть что-то, королева бросает тихо и устало:       — Значит, вот так это делается?       А затем разворачивается и спешит прочь, не дождавшись ответа.       — Да, — бросает ей вслед Ротбарт непривычно тихо. — Именно так.       Поворачиваясь ко мне, бросает кривую ухмылку. Я снова смотрю вниз.       Черепаха добралась до воды.

***

      Я хочу пойти за Одетт, но Ротбарт останавливает меня:       — Сначала обсудим кое-что.       В итоге он, я и Феликс собираемся на кухне. Атмосфера в комнате, мягко говоря, напряжённая. В моих ушах всё ещё звучат громогласные слова Одетт. Судя по всему, магу тоже не по себе:       — Мда… — он плюхается на ближайший стул, теребя бородку. — Теперь мы знаем, что злить её не стоит…       — Ну превратила какого-то чинушу в черепаху — делов-то? — Ротбарт наливает себе вина. — У нас есть проблемы посерьёзнее.       — Ты имеешь в виду сплетни? — за стол я садиться не спешу.       — Именно, Крыса. Кто их распустил? Почему именно сейчас и такие?       — Да мало ли, — фыркает Феликс. — Куда серьёзнее то, что у нас здесь неконтролируемая магичка.       — Не говори о ней так, — предупреждаю я. — Кто угодно бы вспылил на её месте.       Ротбарт криво ухмыляется и салютует мне кубком:       — К тому же, принцесса… прошу прощения, королева права: она закон и судья. Ну и я с ней тоже, конечно. В этом прелесть фиктивных браков: максимум регалий — минимум обязательств.       — Только в фиктивный брак вы ещё не вступили.       — Дело времени, Крыса. Так вот, слухи…       — Ах, Рот, кто угодно мог распустить, — абсолютно не убеждённый в словах Ротбарта Феликс барабанит по столешнице. — Та же ваша девчонка. Так бывает, когда детям поручают взрослую работу.       — Возможно, — колдун отпивает вина. — К тому же девчонка с крысиной улицы, а мы знаем, что там не всё так уж и просто.       — Она не работает на Тайпана! — я фыркаю и, наконец, сажусь. — Шпионка без ума от Одетт, да и дети так притворяться не умеют.       — И как ты только получилась такой наивной, — Ротбарт возводит глаза к небу. — А ещё эта Юберта…       — А что с ней? — я хмурюсь.       — Я знаю королеву Юберту, — отзывается Феликс, слегка массируя виски. — Правда, заочно. О ней всегда отзывались как о женщине прагматичной. Теперь, когда союз с островитянами у узурпатора в кармане — он становится серьёзным конкурентом…       — Вот и напала бы на него, — бурчу я. — А мы бы подоспели… или…       Я вдруг замираю, поражённая внезапной мыслью:       — А может, мы заключим с ними союз?       Но вопреки моим ожиданиям, и Ротбарт и Феликс морщатся, явно не вдохновлённые моей идеей:       — Не будет она ни на кого нападать, — отмахивается колдун.       Маг же считает нужным пояснить:       — Тратить ресурсы, деньги, людей, помогать Одетт, к которой Дерек неровно дышал… куда проще договориться с текущей властью. Возможно предложить юному королю свою будущую внучку, или помощь…       — …в том, чтобы выбить из нейтрального леса банду заговорщиков, — Ротбарт, кажется, вот-вот сплюнет в камин. — Теперь понимаешь, насколько всё скверно?       — Ну пока они ни до чего не договорились, — я почёсываю шрам на щеке. — Узурпатора только позвали на свадьбу.       — Это точно, — задумчиво бросает Ротбарт, а затем щёлкает пальцами. — Ладно, нет смысла сидеть и прокручивать худшие варианты. Но к возможной обороне нужно быть готовыми. Сейчас, когда вокруг столько людей, чужаков я почувствовать не смогу.       — Хочешь поставить защиту? — тут же встрепенулся Феликс. — Могу помочь.       Но Ротбарт лишь морщится:       — Магическую защиту видно. Наши новые приятели не шибко-то этому обрадуются…       — Мы можем поставить патрули, — тут же нахожусь я. — У меня есть парочка крепких, зорких ребят. Я могу тоже дежурить.       — А идея-то неплоха, — кивает Феликс.       — Да, — бросает колдун немного растерянно, а затем задумчиво добавляет, глядя на дверь. — Мне бы сегодня встретиться насчёт снабжения, но это явно на расстоянии заклятия…       Несмотря на всю серьёзность наших обстоятельств, я всё же хмыкаю: кажется, кое-кто струсил и не хочет подливать масло в огонь, дразня и без того разозлённую королеву.       Ну надо же!..       Несколько часов кряду я пытаюсь найти Одетт, но её нигде нет. В конце концов, я начинаю не на шутку волноваться.       — Да всё с ней нормально! — отвечает мне Ротбарт, когда я прихожу к нему в кабинет. — Я почувствовал бы, если что случилось: заклятие нас связывает. Так что дай ей время. В конце концов, такое у нас не каждый день происходит.       Переминаюсь с ноги на ногу. Признаться, всё это время меня гложут самые разные чувства. Затем, я наконец, плюхаюсь на гостевой стул:       — Знаешь, я и не думала, что она может так сорваться…       — Да, было впечатляюще — колдун фыркает. — Но ты правильно сказала Фелу: кто угодно сделал бы так на её месте.       — Наверное, да.       — А что, Крыса, — Ротбарт хитро прищуривается, — тебя это смущает? Одно маленькое возмездие для одного подлеца, и всё: любовь закончилась?       Иногда мне очень сильно хочется ему врезать:       — Ты прекрасно и сам знаешь, что это не так. Я беспокоюсь за неё и ничего кроме.       — Это, знаешь ли, хорошо, — Ротбарт потягивается. — Главное, чтобы в тебе снова не проснулся рыцарь в сияющих доспехах. Ну знаешь, как когда-то с кораблём.       Щёки мои вспыхивают: так и думала, что он мне припомнит!       — Не проснётся, — только и бурчу я.       Извиняться за то, что спасла жизнь морякам, я не собираюсь.       Одетт действительно объявляется ближе к вечеру. Чуть приоткрыв дверь, она проскальзывает в королевские покои, где я корплю над планом дежурств. Впрочем, я тут же откладываю всё, вскакивая на ноги:       — Вернулась!       Глаза девушки красные, но всё же в них чувствуется холодная сталь:       — Да. Но я не хочу ничего обсуждать.       — Но ведь это нужно, ведь…       — Хватит!       Эта вспышка обжигает меня. Невольно делаю шаг назад. На это Одетт устало вздыхает успокаиваясь:       — Прости. Просто… — она подходит ко мне, за руки, однако не берёт, — не всё можно решить словами, понимаешь? Тем более день и так был тяжёлым. Я очень устала.       — Хорошо, — киваю. — Как скажешь.       Она улыбается одними губами.       Одетт отстранена и на следующий день. Впрочем, это не мешает ей ввязаться в очередной скандал с Ротбартом. Как я и предполагала, перспектива выпасть из дежурной колеи на целый день, обратившись лебедем, пока колдун решает свои дела, её не очень воодушевляет.       — Ты давно мог бы и снять с меня это чёртово проклятие!       — Ты и сама давно могла бы снять его, если бы захотела!       — Нет, потому что я не знаю как!       — Ну уж придётся как-то выкручиваться, принцесса.       На секунду мне кажется, что она и его попробует в кого-то обратить, но, как всегда, они ограничиваются злобными взглядами и сжатыми кулаками.       Я снова приступаю к тренировкам. Спустя пару дней, возвращается Леа с нашей армией. Ротбарт приводит снабженцев: тучную повариху средних лет, мальчонку-конюха, кузнеца — чернобрового и грозного на вид. А ещё старуху-помощницу: мне кажется, она немного не в себе.       Последнюю Феликс чрезвычайно рад видеть:       — Она когда-то жила в нашей академии, — сообщает он мне. — Присматривала за порядком. Ах, как она таскала нас за уши, когда мы ночью пробирались на кухню!.. Изумительные воспоминания.       Спустя две недели я вновь привожу Шпионку к нашему замку, и та с удивлением глазеет по сторонам. Теперь вокруг не пустынный пейзаж с одинокой беседкой и озером: то тут, то там, можно заметить шатры, палатки, полевую кухню, гуляющих туда-сюда солдат, даже парочку лошадей. Но только парочку — к сожалению, кавалерии нам не видать…       — Я тоже хочу сражаться! — сообщает мне тогда девчонка.       — Кто же тогда будет приносить нам новости?       — Да кто угодно справится!       — А вот и нет.       — Что, правда?       — Лопни мои глаза, если вру!       На этот раз Одетт выделяет время, чтобы поздороваться со Шпионкой, чему девчонка крайне рада.       Принцесса даже учит её садиться на лошадь, узнав, что та никогда не была в седле:       — Главное не бойся! Я страхую тебя…       Глядя со стороны, как Одетт помогает девчонке попасть ногой в стремя, я невольно улыбаюсь. Уж больно милая выходит картина: погожий осенний денёк, солдатский лагерь и королева, заботящаяся о маленькой чумазой девочке из бедного квартала…       Одетт оборачивается на меня и впервые за несколько дней улыбается тоже.       У Шпионки не было для нас особых новостей, но всё же, я рада, что она заглянула.

***

      Свою старую комнату я использую теперь как кабинет. Спустя время, у меня накопилось слишком много бумаг, и мне не хотелось хранить их все в королевской опочивальне. Я как раз рассматриваю схему нашего королевства, когда Ротбарт входит без стука.       — Такие себе дела, — поднимаю я на него глаза, слишком озабоченная, чтобы возмутиться. — Триста пятьдесят человек против целой столичной армии… нам не взять замок в лоб.       — Ого, Крыса, вот это стратегическое откровение!       — Ты ведь тоже думаешь, что нам нужно напасть изнутри? — я игнорирую его язвительную реплику. — Но порошком всех не перенесёшь…       — Здорово, что я уже об этом подумал, правда?       — Здорово будет, если ты придумал план.       Прежде чем ответить, Ротбарт вновь приоткрывает дверь и заглядывает в коридор. Словно, проверить, не подслушивает ли кто. А затем подходит ко мне почти вплотную:       — Да, Крыса. Видишь ли, придумал…       …некоторое время спустя, я вышагиваю по крысинной улице, скрытая от посторонних глаз накидкой с капюшоном. Я иду днём, поэтому мне почти никто не встречается. Вот сворачиваю в переулок, где когда-то устроила драку с людьми Тайпана. Ещё пара домов и передо мной оказывается заведение Сальной Сью. На крыльце стоит, скрестив руки на груди, не слишком смышлёного вида бугай — тот самый Весельчак Джереми, которого я уже вырубила однажды.       Как я и подозреваю, мне он не рад.       Стоит скинуть капюшон, как его маленькие глазки злобно сверкнули:       — Чего тебе?!       — Пришла поговорить с Тайпаном, — надеюсь, моя улыбка не слишком провокационна. — Он предлагал заглядывать иногда…       Детина фыркает, потирая челюсть:       — С чего мне тебе верить? Я тя это… знать не знаю. Заявляешься и…       — Слушай, — я поднимаю ладони вверх. — Мне жаль, что первая встреча у нас не задалась. И я готова потом поставить тебе бурду или пиво в качестве извинения, но сейчас…       Поддеваю верёвку на шее больши́м пальцем и вытаскиваю монету, которую мне когда-то дал Тайпан. Кручу талисман, чтобы детина мог рассмотреть её с двух сторон.       — Мне очень нужно поговорить с твоим боссом.       Детина от досады сплёвывает на землю:       — Он тебе дал её, да?       — Именно.       Для приличия амбал ещё некоторое время кривит недовольное лицо, затем передёргивает плечами:       — А, дьявол с тобой! Проходи. Но если вдруг это… мне прикажут тебя вышвырнуть, я ну, знаешь, тебе все эти… зубы-то пересчитаю!       — Договорились.       Всё тот же условный стук в дверь. Кажется, если прислушаться, я слышу за ней лютню. Но играют не очень хорошо.       Тяжёлые шаги, и вот дверь открывается, тут же выпуская едкий, немного пряный запах табака и отзвуки смеха.       Похоже, кто-то развлекается прямо посередине дня.       На пороге стоит человек удивительно невзрачного вида. Среднее телосложение, рост. Серые одежды. Невзрачное лицо. Глянешь на такого — и тут же забудешь.       Он сначала смотрит на меня, потом переводит взгляд на детину.       — Это знакомая Тайпана, — отзывается тот. — Говорит, дело к нему есть, чтоб её…       Снова ничего не выражающий взгляд. А потом невзрачный чуть шире открывает дверь, приглашая меня внутрь.       Здесь действительно идёт попойка полным ходом. Закрытая и только для своих.       Столы отодвинуты к стенам. Все, кроме одного большого. На нём бутылки, стаканы. Карты. Монеты.       В грубую столешницу предупредительно воткнут нож.       За столом люди. Всего человек восемь. И если судить по одеждам, одни — наёмники, а другие продают нечто куда более интимное, чем клинки.       И конечно же, Тайпан среди них:       — А, Грач! — приветствует он так, словно бы только меня и ждал. — Проходи-проходи.       Он сидит, развалившись в единственном кресле. На вид, словно бы совсем расслаблен и спокоен. Но единственный глаз смотрит слишком цепко. Уверена, что такие, как он, даже спят с оружием наготове.       На коленях у Тайпана сидит девушка. У неё шикарные тёмные кудри, а кожа загорелая. Алое платье подчёркивает ровно то, за что платят.       — Садись! — разбойник продолжает играть радушие. — У нас тут вино, табак, женщины, а если потянуло на экзотику, то и мужчины…       При этих словах юноша, играющий на лютне за барной стойкой, выдаёт особо громкий аккорд. Тоже длинноволосый и тоже полуголый, он заискивающе улыбается в ответ на мой невольный взгляд.       Делаю вид, что ничего не замечаю.       — А я хотела поговорить, — под общими взглядами я стараюсь шагать как можно увереннее. — Но ты, похоже, занят.       — Сразу и по делу — это хорошо, — прежде чем отпустить девушку, Тайпан шепчет ей что-то на ухо, и та хихикает.       Как ни странно, остальные смотрят на меня скорее с любопытством, чем с подозрением.       Когда главарь разбойников встаёт, мальчишка перестаёт играть, но тот лишь ухмыляется:       — Давай что-нибудь весёлое: сил нет слушать эту унылость, — затем он переводит взгляд на одного из бандитов. — Никого к лестнице не подпускать. Даже близко. И продолжайте: Сью уплачено до вечера — чего сидите-то?       Надо ли говорить, что все тут же повинуются? Музыкант заводит какую-то кабацкую бойкую песню, пара разбойников, подпевая, наливают себе вина.       Черноволосая девушка прильнула к другому…       Тайпан смотрит на меня, а я стараюсь быть максимально непроницаемой. Надеюсь, получается, потому, что он, ухмыльнувшись, поясняет:       — Праздники — штука полезная, понимаешь ли. Идём.       Он очень легко и грациозно взбирается по лестнице. Кажется, она даже не скрипит — или все звуки заглушает музыка и смех?       Нам это только на руку.       На втором этаже я никогда не была — крысятам туда вход заказан. В детстве мы часто обсуждали, что там может быть.       Что же, самое время узнать.