Promising

      Долго ждать не приходится. Внутри трактира что-то громыхнуло. Слышится чертыханье, а затем дверь открывается. На пороге стоит женщина.       Уже преклонного возраста — некогда чёрные волосы совсем поседели. Серые глаза потускнели, но цепкость взора не утратили. А вот нос такой же длинный и крючковатый, как я помню.       Сальная Сью собственной персоной.       Едва увидев моего попутчика, она тут же расширила глаза и вмиг перестаёт быть грозной:       — Ой, Вы уже вернулись? Проходите-проходите…        Женщина пятится, пропуская нас. Я бросаю быстрый взгляд на Тайпана. Чтобы Сальная Сью перед кем-то вот так лебезила?..       Да кем же он стал, в конце концов?       Говорит, нужно поговорить с боссом… а есть ли этот босс вообще?       Своими подозрениями, впрочем, я не делюсь: молча шагаю вглубь бара.       И снова я будто бы ныряю в прошлое. Тёмное помещение, пропахшее табаком, кислым пивом и спиртом. Столы, за которым сидело не одно поколение разбойников. Лестница на второй этаж. Ступеньки просели, а перила покосились. Пол прошаркан. Барная стойка исполосована ножами.       Мы садимся за неё.       Сальная Сью исчезает где-то в недрах подсобки, а Тайпан произносит:       — Ты сказала «заругает кое-кто другой» — что, парень?       Фыркаю — предположение кажется мне до нелепости... абсурдным? Никогда о таком не задумывалась.       — Нет.       Тайпан смотрит слишком изучающе. Как будто бы жадно впивается в каждую мелочь. Невольно отвожу взгляд. Соображает при этом разбойник очень быстро:       — О, как.       — Проблемы?       — Нет. У нас здесь чего только не встретишь. Значит, какая-то девчонка с деревни?       — Возможно.       Сама понимаю, что говорю это слишком быстро. Тайпан слегка дёргает головой, словно бы пёс, учуявший что-то:       — А может, и не девчонка с деревни. Но ведь у колдуна кого только не встретишь, не так ли?       Как будто бы он на что-то намекает. Не может же он знать про Одетт? Да откуда ему?..       — А ты сам, — перевожу разговор, возможно, излишне грубо, — как живёшь-то?       — Да как-то не жалуюсь. Ну… не жаловался до этого года. Эй, Сью! Принеси мне и моей подруге по стакану бурды!       Я морщусь. Название вполне оправдывает содержание напитка. Смесь самогонки, воды, жжёного сахара с каплей уксуса и упаси-господь-чего-ещё, что владелица трактира почитала за свой секретный ингредиент.       Насколько я знаю, в голову бьёт знатно. Сама я никогда не пробовала — даже разбойники были уверены, что детям подобное давать не стоит.       — А есть что послабее?       — Да брось: вернуться домой и не попробовать бурды? Не трусь.       Сальная Сью ставит перед нами две большие пивные кружки. Затем достаёт из-за бара бутылку без этикетки и зубами вытаскивает пробку. Разливает нам мутную жидкость.       — Это Грач, — Тайпан кивает на меня. — Она здесь жила когда-то. Ты её, наверное, и не помнишь…       Женщина взглянула на меня, с подозрением, будто бы я чего украла.       Прямо как в старые добрые.       — Нет, не помню, — наконец изрекает она. — Но видно, что не из нашенских…       — Всё поправимо, — мой собеседник крутанул в пальцах монету. Я не успела заметить, как он её вытащил. — Можешь идти.       Сью кивает, забирает оплату и двигается к лестнице. Тайпан ждёт, пока она, скрипя ступенями, поднимется, а затем поднимает кружку:       — За твоё здоровье.       Едва я наклоняюсь над пойлом, как в нос ударяет резкий запах спиртяги. Морщусь. Делаю глоток… горло тут же обжигает, как и нутро. На глаза выступают слёзы, а во рту остаётся мерзкий горький привкус:       — Ну и гадость!       — Так кажется только первые пятьсот раз.       — И они всё это время это пили?!       — У колдуна напитки поизысканнее? Наверное, совсем как при Дворе?       Подозрительно кошусь на Тайпана. Не нравится мне это. Или я просто паранойю?..       — Когда как.        — Как думаешь, он расчистит тракт?       — Не могу ничего обещать…       Сжимаю ручку кружки: пробовать бурду снова не спешу.       — Надеюсь. Уж больно тракт нам нужен. Я нашёл очень здоровский способ устраивать облавы, скажу тебе.       — Поэтому они тебя боятся? — слова вырвались раньше, чем я успеваю их сдержать.       От глаз Тайпана повеяло холодом, но улыбка кажется вполне дружелюбной:       — Не только поэтому. Подниматься на вершину тяжело. Очень. Многим приходится жертвовать. Через многое переступить. Знаешь, как говорят: «в свете луны обещания не вечны».       Ясно. Что же, чего-то подобного я и ожидала.        — Я вот о чём подумал, — моё молчание Тайпана не смущает. — Ты хорошо дерёшься, да и держишься неплохо. Не думаю, что колдун научил тебя каким-то своим фокусам, иначе ты бы их уже показала, однако, говоришь ты, как та, что знакома с грамотой. Это полезно. Ты в принципе была бы мне полезна, Грач. Так что думаешь? Нет желания вырваться из под гнёта колдуна?       Ладно, он всё ещё способен меня удивить. Но, вида не подаю, лишь понимаю плечами, словно подобное — само собой разумеющееся.       Вдруг совершенно по-детски представляю себя здесь же, но абсолютно в другой жизни. Я именитая разбойница, и это при виде меня Сальная Сью склоняет голову. Я пью бурду как воду, смеюсь над похабными шуточками и обсуждаю детали недавнего ограбления.        Мои мысли перескакивают на наш замок. И Одетт. Вдруг понимаю, что мне не хватает её здесь и сейчас. Без неё даже разбойничья слава кажется какой-то одинокой.       — Я польщена, — стараюсь, чтобы улыбка получилась печальной. — Но боюсь, моя работа у Ротбарта меня устраивает. Там вполне тепло и сытно.       — Понимаю, — Тайпан кивает. — Но, жизнь по-разному может повернуться. Вот…        Сделав глоток из кружки, он снимает со своей шеи, скрытый ранее под одеждой, амулет.       На вид простая монета на верёвке — с одной стороны профиль деда Одетт. Знаю, что с другой — будет цифра пять. Но вот разбойник поворачивает монету, и я вижу корявую двойку…        — А разве…       — Она фальшивая, — предвосхищает он мой вопрос. — Мы однажды с ребятами взяли груз, а там целый сундучок таких. Ошибка грубейшая — кто на такое купится? Можно сказать, сделали тем купцам одолжение… а то куковать им сейчас в темнице.       — Вот как…       — Но теперь это знак, — всё ещё держа талисман за шнурок, Тайпан протягивает монету мне. — Держи. Возникнут вопросы, как сегодня — просто покажи — и от тебя отстанут.       — Спасибо, — я забираю подарок, провожу указательным пальцем по рельефу, а затем надеваю, чтобы также скрыть под одеждой. — А чего ты такой добрый?       — Я же говорю, — мужчина вновь усмехается. — Ты полезная, Грач. Очень. Да и знакомства у тебя полезные. Ты мне ещё пригодишься.       Чуть щурясь, обдумываю его слова.       Возможно, и он мне тоже пригодится.

***

      Даже удивительно, что я, привыкшая путешествовать при помощи волшебной пыли, начисто про неё забыла, едва оказавшись в плену. Но, попрощавшись с Тайпаном и прошмыгнув в укромный переулок, я по привычке потянулась к мешочку за поясом.       Бросаю взгляд на небо. Время, возможно, чуть позже полудня. Интересно, успела ли Одетт заметить моё отсутствие? Что же, сейчас и узнаем.       Кидаю порошок себе под ноги, привычный фиолетовый дым. Застилает всё вокруг. И вот я уже слышу знакомое кваканье с нашего пруда.       Удивительно, меня не было всего пару часов, а, кажется, будто несколько дней. На улице никого нет. Наверное, сегодня учёба проходит в замке. Отогнав назойливую мошку, двигаюсь по давно протоптанной дороге.       Желудок всё ещё горит от глотка бурды, и есть огромное желание занять его хлебом и солониной. А может быть даже, господа волшебники наколдовали нам сыр…       Я не прохожу и десяти шагов, как парадная дверь распахивается, и на ступеньках крыльца показывается Одетт.       Гляжу на неё и появившаяся было улыбка, тут же вянет. Всклокоченная и даже немного безумная, принцесса бежит ко мне навстречу. За её спиной я вижу Феликса.       Что-то случилось? Он её обидел?       Я не успеваю открыть рта, как она бросается мне на шею:       — Где ты была?!       Так же внезапно Одетт отстраняется, и в глазах её сверкают молнии:       — Ты просто исчезла, никого не предупредив! Даже не оставив записки!       Она быстро оглядывает меня с головы до ног:       — И боже, что ты… — принцесса чуть морщит нос, принюхиваясь, — ты что, пила?..       — Всего глоток. Я…       — Уму непостижимо.       Она отступает на шаг. Смотрит на меня так, будто видит впервые.       — Одетт, просто…        — Не здесь, — произносит она чужим голосом, бросая взгляд на мага, который усиленно делает вид, что разглядывает собственные ногти. — Поговорим в комнате.       Не дожидаясь моего ответа, она поворачивается на пятках, и быстрым шагом возвращается в замок.       Что же, похоже, моё отсутствие заметили куда раньше, чем я рассчитывала.       — Она весь день места себе не находила, — тихо произносит Феликс. — Так что тебе лучше…       — Я и сама знаю, что мне лучше, — отрезаю я и иду за принцессой.       Только от мага лекций мне не хватало.

***

      Всю дорогу до комнаты Одетт не произносит ни слова, но едва дверь за мной закрывается, её словно прорывает:       — О чём ты только думала?!       Девушка подходит к столу, хватает чернильницу. На секунду мне кажется, что в меня ею и запустят, но Одетт размашисто возвращает её на место. Мечется между столом и кроватью. Заламывает руки. Я буквально физически ощущаю её… не злость.       Ярость.       Принцесса буквально пылает от ярости.       — Я не знала, что ты это так воспримешь…       Когда мы только её похитили, она смотрела на меня так же:       — Ты прямо как Ротбарт!       — Да это не было демонстративно!       — Ну конечно, это было не демонстративно! Не демонстративно ты исчезаешь, потом не демонстративно появляешься, от тебя пахнет алкоголем, и выглядишь ты… ты…        — Да нормально я выгляжу…       — Серьёзно?!       Одетт резко разворачивается ко мне. Наступает. Тычет в грудь указательным пальцем:       — Что ты хотела мне доказать? Что тоже можешь меня бросить?!       Сердце камнем падает в пятки. Невольно пячусь, пока не упираюсь спиной в дверь:       — Нет! Я бы никогда не… я даже не думала, я просто…       — Именно что ты не думала!       Мне вдруг кажется, что она меня ударит. Никогда не видела её такой.       Разве что, только однажды…       — Прости меня…       Она обхватывает мой подбородок больши́м и указательным пальцами. Слегка сжимает, заставляя смотреть на себя. Глаза в глаза.       Вдруг, совершенно некстати, чувствую лёгкое возбуждение. Сейчас я так остро ощущаю весь ураган страстей, бушующий у неё внутри. Силу. Мощь. Этот огонь в её глазах… и я совсем не прочь сгореть в нём дотла.       Такая Одетт мне тоже нравится.       — Как ты могла?       Дыхание обжигает лицо. И эти губы…       — Прости. Правда. Я виновата.       Поднимаю глаза и вижу надменный, королевский взгляд.       Она никогда не смотрела на меня так раньше. Опускает руку к шее, проводит больши́м пальцем по моей челюсти:       — Зачем это было?..       — Я правда не хотела.       — Ты больше этого не сделаешь, — произносит она сквозь зубы. — Ты никогда больше не уйдёшь, ничего не объяснив, иначе всё будет кончено. Ты меня поняла?       Буря. Торнадо. Шторм. Пламя. Пожалуй, только сейчас я осознаю, насколько всё серьёзно. И насколько серьёзно она нужна мне.       — Да…       — Ты… — она закусывает губу, качает головой, не в состоянии выразить всё словами, а затем вдруг целует.       Поцелуй этот опаляет. Как я и предполагала.       — Никогда… — скомканный шёпот.       Мой или её? Я не знаю. Мы продолжаем. Мы целуемся.        Вдруг я слышу, как что-то падает и катиться по полу.       — Что…       — Не отвлекайся.       И верно.       Пальцы Одетт сжимают мои плечи. Я держу её за талию. Чувствую её тепло под моими ладонями.       Это пьянит похлеще любого поила.       Она зарывается в мои волосы. Её язык встречается с моим.       Как же невыносимо жарко!..        Оторвавшись от моих губ, она слегка отталкивает меня. Распахиваю глаза и тут же непроизвольно ухмыляюсь. Бесы в её глазах не обещают скорого завершения…       — Я всё ещё зла на тебя.       — Позволь мне загладить вину…       Одетт сама оттягивает ворот платья, оголяя белоснежную грудь:       — Сделай это как следует.       Мне не нужно повторять. Припадаю к ней. Обхватываю губами затвердевший сосок. Слышу шумное дыхание.       От Одетт пахнет розами. И травой. И немного чернилами.       Обвожу языком ореол одного соска. Сжимаю другой меж пальцев. Поднимаюсь к ключицам. Слегка прикусываю нежную кожу. А теперь шею.       Одетт выпрямляется. Я чувствую её дрожь. Я и сама дрожу.       Тяну за шнурок корсета…       Вот наконец, шурша, платье падает к её ногам. Сейчас даже обнажённой Одетт не кажется уязвимой.       Скорее царственно-благородной. Божество. Не иначе.       Королева.       Я вновь целую её грудь. На этот раз поочерёдно терзаю соски губами. Провожу языком до пупка, и ниже…       — Довольно нежностей!       — Как скажешь…        Вновь наши губы встречаются. Мимолётная боль от её укуса отзывается сладким толчком внизу живота. Её пальцы быстро расправляются с застёжками на моих плечах. Я стараюсь ей помочь, но она отстраняется, распахивая голубые глаза:       — Делай только то, что я велю.       Тон не терпит возражений.       Теперь и мой нагрудник на полу. Лихорадочные, острые движения рук. Её губы на моей шее… мне так хочется, чтобы она сорвала мою чёртову рубашку.       Чтобы между нами не было больше никаких преград.       Но она не делает этого. Только залезает под неё. Царапает кожу. Ловит губами мои вздохи.       Я и не замечаю, как мы оказываемся у подоконника.        Её губы… такие ненасытные. Словно не целует, а пьёт.       Мои ногти впились в её бока. Мне хочется быть ещё ближе. Хоть ближе уже невозможно.       Ей не нужны приказы сейчас. Я знаю, что она хочет. Знаю беспрекословно. Не обдумывая.       В забытье, закрытыми глазами, я ловлю губами её подбородок. Я спускаюсь по её телу.       Одетт почти что сидит на узком пространстве, закинув ногу мне на плечо. Её пальцы собирают мои волосы в кулак, но я не отвлекаюсь.       Прикусываю внутреннюю сторону бёдер.       Наградой мне служит полустон-полуписк.         Она выгибается. Кажется, даже стукнулась затылком.       — Ты…       — Продолжай!       Вновь терзаю нежную кожу. Вывожу узоры языком. Не стесняюсь задействовать зубы.       Ей так нравится толика боли…       Одетт совсем мокрая. Да и я тоже. Сама слегка приспускаю брюки, лаская себя ребром ладони.       Шумное, сбивчивое дыхание.       То, как она влияет на меня. То, как я влияю на неё…       Я касаюсь её меж ног языком. Прохожусь по набухшему клитору. Не слишком быстро. Не слишком медленно.       Так, чтобы она застонала. Чтобы вцепилась в мои волосы, норовя вот-вот вырвать.       Чтобы выгибалась.       Чтобы в этой комнате звучало моё имя.       Я не думаю ни о чём.       Только делаю.       Вот теперь слегка ускоряю темп. Губами. Языком. Пальцами.       Тело Одетт отвечает. Она чертовски отзывчивая.       Вот с её уст срывается всхлип, и она выгибается, чуть не падая с подоконника.       Мне приходится её чуть поддержать. Я сама тяжело дышу.        Её лицо в этот момент… как будто бы она хотела бы продлить его на вечность. Но вот она открывает глаза:       — Неплохо. Совсем неплохо.       — Да ну?       Она прижимает меня к себе, ловя воздух ртом. Чтобы не упасть, я опираюсь о стекло. Лишь бы не выдавить…       Впрочем, любые мысли тут же выветриваются из моей головы, стоит её языку пройтись по моей шее.       Дыхание Одетт уже совсем выровнялось:       — Думаю, — сбивчивый шёпот в ухо заставляет всё внутри трепетать. — Ты заслужила королевскую милость.       Я не успеваю отреагировать, как сама оказываюсь на подоконнике. Штаны спущены до самых лодыжек.       За этот год Одетт научилась многому.       Ловкие пальцы движутся быстро. Надавливая, массируя, входя…       — Ох, чёрт…       Теперь я изгибаюсь в плену меж её телом и окном. Она кусает моё плечо, оставляет красные следы на шее…       Затрагивает самые потаённые точки. Внутри. Снаружи. Буквально. Фигурально.       Я стараюсь двигаться вместе с ней. Хватаюсь за неё. Я тяну. Я тону.       Я…       Разноцветные круги на оболочке зажмуренных век.       Вспыхнули.       Взорвались и исчезли.       — Одетт…        Кажется, она тащит меня к кровати, и вот мы обе падаем на перину. Лежим, и наши лица так близки друг к другу…       Одетт проводит пальцами по шраму на моей щеке:       — Ты выбила меня из колеи на целый день.       — Прости…        — Так всё же где ты была?       — Дома.       Она слегка хмурится, не понимая, и мне приходится пояснить:       — На крысиной улице.       — О.       — Да-да. Не была там с детства.       — Но до сих пор считаешь домом?       — Странно, правда?       Одетт ласкает моё лицо. Прохладные пальцы проходятся по лбу.       — Да нет. У тебя есть дом. Это нормально. Он должен быть у всех. Но знаешь, — она слегка закусывает губу, — не уверена, что теперь он есть у меня.       Я слегка приподнимаюсь на локте, чтобы лучше видеть её лицо:       — Что ты имеешь в виду?       — Замок, — Одетт же, напротив, поворачивает голову к потолку. — Королевский замок моего отца. Я думала, это мой дом. Замок королевы Юберты. Он бы тоже мог, да и в каком-то смысле, был моим домом. Но сейчас этого тоже нет. Ничего нет. Они все предали меня… иногда я думаю, что если бы и отец был жив, он бы тоже…       — Это не так!       Мне совершенно не хочется, чтобы Одетт так думала. Я не знала покойного короля Уильяма лично, однако, из того, что я слышала, он не казался мне человеком, способным предать собственную дочь.       Ухмылка на губах Одетт выходит печально-ядовитой:       — Думаешь, нет? Про заклятие, наложенное на королевство, однако, он не сказал ни слово.       Хочу было возразить: как-то оправдать короля, но внезапно мой желудок урчит. Громче, чем мне хотелось бы. Девушка хмурится:       — Ты сегодня хотя бы ела?       — Ну… не совсем.       — На кухне есть еда.       — Но мы не…        — Не хочу больше это обсуждать, — она поворачивается ко мне и улыбается, стремясь показать, что всё хорошо. — Хорошо? Лучше поешь как следует.       — А ты, — целую её, чтобы хоть как-то растопить остатки льда, — пойдёшь со мной?..       — Нет, — Одетт скрещивает руки на груди. — Видишь ли, когда кое-кто самым безобразным и безответственным образом исчез, я немного повздорила с Ротбартом, потому что хотела отправиться на поиски.       — Прости, — вновь произношу я.       Мне и правда стыдно.       Живот снова скорбно урчит.       — Если ты умрёшь от голода, прощать будет некого, — заявляет Одетт.       Справедливо.       Очень неохотно я встаю.        — Точно не пойдёшь со мной?       — Да. Но ты иди.       — Хорошо.       Делаю шаг и вдруг задеваю что-то, что катиться прочь. Голубой шарик останавливается в нескольких дюймах от двери…       Камень-поисковик.       Поднимаю его и поворачиваюсь к Одетт:       — Это Ротбарт тебе дал?       — Ага, — девушка отвечает почти скучающе, — с неохотой, но всё же. Вернёшь ему?       — Конечно. Прости ещё раз…       — Полно. Просто не делай так больше никогда, и на этом закрыли тему.       Но я всё равно чувствую лёгкий холод. Выдавливаю улыбку и выхожу прочь, так до конца и не уверенная, что поступаю правильно.