Коридор

Юра подкатывается к бортику уже под аплодисменты, и они предназначаются не ему одному, но им всем. — Командная работа, — улыбается Отабек. — Будто мы хоккеисты. — Пф… — фыркает Мила. — Мы лучше. Но еще столько надо сделать… Когда твоя тренировка, Бек? — В четыре. Мы успеем с принтом. Отабек отвлекается: Юра катится к нему, и Отабек обнимает его через борт, шепча: — Ты нечто. — Да, — отвечаю я, сияя, — и твой, — отвечаю я прямо тебе в ухо, обнимая крепко-крепко. — Хорошо, — Лилия встречает мой взгляд из-за твоего плеча. — Очень хорошо, но… тренировка не окончена. Я согласно киваю и окончательно шалею, у меня и правда головокружение от успеха — совершенно плевать, что это всего лишь тренировка, а Лилия продолжает: — Мы… могли бы сэкономить время, если… Ты возьмешь эту рубашку. Она подходит и смотрится отлично. Фирма классная, а часть пуговиц ты уже убил, так что… На вечерней тренировке оторвешь остальные, и Яков ее сошьет. — Она сошла с ума? — спрашиваю я у тебя тихо. Ты хмыкаешь и шепчешь еще тише: — Она действительно очень тебя любит, — а чуть громче добавляешь: — Сшить ее и я смогу. — Уступи это Якову, — Виктор улыбается. — Тебе и без того будет, чем занять время. Я опаляю Виктора взглядом, и так хочется спросить его: «Что?!» Что он имеет в виду?! А что ты имеешь в виду? Почему решил, что Лилия любит меня? Разве она не просто заботится о выступлении? Но это плохое время для таких вопросов, я застегиваю новые три пуговицы из тех, что остались, и все же смотрю на Лилию. Мне неожиданно хочется подкатиться к ней ближе, но я только говорю свое: — Отлично! — и, прежде чем снова выехать в центр, чтобы продолжить тренировку, добавляю тихо: — Спасибо… Лилия показывает мне, что делать, словно и не замечая моих слов. Но это не важно. Выдав указания Юре, Лилия чуть поворачивает голову к Отабеку: — Ты поразительно влияешь на Юру, и это, на самом деле, комплимент. У тебя сегодня одна только тренировка? — Лилия чуть щурится. — Да, одна… — Отабек не совсем понимает, к чему вопрос, то есть определенно к тому, что у Лилии на него планы, но какие? В принципе, после тренировки Отабеку нечем особенно себя занять: он не может помочь Якову или Миле, разве только сопровождать Юру в магазине с Виктором… Но это вроде отменилось. — Так я и думала, — Лилия чуть качает головой. — Захвати на вечернюю тренировку Юры тренировочный костюм и коньки. Юра… своего рода гений, но он недостаточно стабилен. Сейчас он катает хорошо и выкладывается в полную силу, значит, к вечеру устанет. Предлагаю тебе занять половину его вечернего времени. Ты катаешься очень четко, значит, это не повредит. Мы не будем делать ничего особенного, но повторим вчерашний опыт, если захочешь. Вам даже не придется спешить. Только отложите принт на после твоей тренировки. После Юриной тренировки у вас свободное время, но Яков все же не фея. Яков чуть кашляет. — Хотя он очень близок, — Лилия говорит это совершенно серьезно. — Но все же приведи Юру на снятие мерок сразу. Я надеюсь на тебя. Потом вы пообедаете, потом займетесь выбором принта и подходящей мастерской, а после твоей тренировки сможете туда съездить. И вернуться к примерке брюк и вашей вечерней тренировке, — Лилия прерывается и поднимает взгляд на Виктора, что чуть возвышается за спиной Отабека: — Что за бестактность подслушивать чужие разговоры? — Витя? — Яков смотрит на Виктора с легким укором. Они оба уже Виктора отчитывают, но того это не впечатляет, а Лилия отвлекается на Юру. Она и так следила за ним, но сейчас показывает ему, какие элементы стоит повторить. И все это время Виктор тактично молчит, но когда Лилия заканчивает, высказывается: — Я не подслушивал, я вполне откровенно интересовался, не скрываясь. А ты… Лилия, ты же только что расписала Беку план действий до конца дня, ты заметила? Не боитесь, что Юра снова взбунтуется? — Не взбунтуется. Если план ему передаст Отабек, то не взбунтуется, — уточняет Яков. — А план ведь отличный. У Лилии всегда все отличное. Лилия вдруг так… странно, почти как девочка, смущается. Она знает — не все и не всегда. — Все не так, — отвечает она резко. — Это предложение, а Отабек достаточно взрослый и умный, чтобы не цепляться к словам, а изменить все по-своему, однако, не забыть ни о чем важном. — Прямо как я, — Яков вдруг вздыхает, но глаза его улыбаются. — Бек, у них сговор… Виктор не успевает досказать, Юри дергает его за локоть: — Виктор… Юри не говорит больше ни слова, но Виктор показывает, как застегивает рот на молнию. Лилия расширяет глаза, зато Яков ничуть не удивляется — он давно наблюдает за Витей и Юри. — Смотри, и у вас так работает, — ухмыляется Яков: — Стоит Юри что-то сказать тебе или даже промолчать о чем-то, как тебе эта идея уже нравится. Лилия вдруг улыбается, и с этой улыбкой смотрит сначала на Якова, а потом на Отабека. — Много всего наговорила, но… Ты согласен? — Ты первый юный воспитанник, у которого Лилия о таком спрашивает, — предупреждает Яков Отабека. Лилия сейчас поразительно… спокойна и довольна, и Яков очень хочет, чтобы она еще хоть немного побыла такой. Отабек к перепалке тренеров равнодушен: он не видит причин возражать Лилии — план хорош, а Отабеку нужно заземлиться, поверить, что они успевают, что все получится, есть только одно «но»: — Мила тогда не успеет расшить боди, мы должны сделать принт как можно раньше. — Чего это я не успею? — возмущается Мила. Отабек вздыхает: — Сердце должно быть довольно крупным, и в идеале тебе стоит приступить к нему сразу после твоей тренировки. Ну, или не знаю… мы можем найти ателье для срочного заказа, и забрать утром… но мы не успеем. — Ты, что, хочешь меня обидеть? Но ты не хочешь, — Мила не сомневается в Отабеке, он нравится ей все больше. — Никаких ателье, что за глупости! Разве сравнится ателье и моя ручная работа?! — Мила фыркает. — Мне вполне хватит времени после восьми вечера. Эта ваша вечерняя тренировка в восемь, значит, до полуночи все будет готово, не переживай! Мила совершенно уверена, и Яков одобрительно ей кивает. Это его удивительно неутомимая и позитивная девочка. Она верит даже в то, чего быть не может, но… к счастью, к нынешней ситуации это не относится. Отабек только вздыхает и пожимает плечами. — Ну, как скажешь, конечно, — Отабек улыбается. — Но мы постараемся все-таки успеть как можно раньше. Раз все жертвуют своим личным временем, нам с Юрой тоже стоит, — теперь Отабек чуть смущается. — Ты и так все время это делаешь, — говорит вдруг Виктор, — очень много альтруизма. И любви. Но ваше время должно оставаться вашим. И… прежде всего, его должно быть достаточно… тебе. Лилия смотрит на Отабека и любуется, снова ловя себя на желании провести по его волосам и поблагодарить. Лилия всегда считала — это глупости: не бывает, чтобы в ком-то увидеть сына. Но сейчас точно видит и знает, что немного сходит с ума. Может быть, их с Яковом сын был бы совсем другим, а может, он и вовсе был бы — дочь? Лилия даже мечтала о дочери, но точно знала — будет сын. А теперь уже… мечтает о сыне? Это больные мысли, но… Лилии нравится думать так об Отабеке, и она, пусть внутри себя, но дает волю этим чувствам. Их оказывается так много, словно она копила их все девятнадцать лет. И часть их все это время доставалась Юре — Лилии не жалко. Она смотрит, как Юра катится, как он не выжимает из себя, а живет в каждом жесте — и это так… красиво. Она и правда научила его, хотя в нем и без того было очень много… Лилия показывает Юре большой палец, отчего тот даже останавливается и смотрит на нее словно ждет чего-то еще. И Лилия выходит к нему на лед. Она разглядела их: не просто филигранно выверенные, совершенные фигуры, которые можно написать на юном и чистом холсте, а те движения, что принадлежат одному лишь Юре. И в этом секрет Отабека: он знает сам, какие его. Лилия возгорается и теперь объясняет Юре, что увидела. А он улыбается ей, так поразительно. На его капризном и часто недовольном лице улыбка выглядит такой же яркой, как расстройство. Говоря с Отабеком, Виктор был ужасно серьезен, но проходит всего секунда, как это меняется: — Ну вот… теперь Лилия его уморит. — Это тебя она бы уморила, а Юра… даже и не заметит, — отвечает Яков себе под нос, с гордостью глядя на Юру. И на Витю, конечно, тоже. Отабек словам Виктора об альтруизме удивляется и впустить их в себя не может. Однако, после тренировки пока Яков снимает мерки, Отабек ищет подходящую типографию, и за обедом продолжает эти поиски, чем немало расстраивает Юру: обедают они в кафетерии катка, и у Юры нет возможности даже физически проявиться до конца. Отабек действительно чуть модифицирует план Лилии, решив, что выбор принта в самой мастерской окажется эффективнее, а за время поездки Юра успевает насладиться объятиями достаточно, чтобы, снова придя в ажитацию и довольство, в мастерской увлеченно обсуждать варианты рисунка и способа печати с художником. Они согласовывают макет и, оставив задаток и боди, отправляются уже на тренировку Отабека. Иса просьбе про Юрино присутствие чуть удивляется, но не возражает, даже не припоминает, что в прошлый такой раз Отабек наошибался, как никогда. Но в этот все проходит идеально. Отабек не рискует до конца использовать все, что ему показала Лилия. Он пока только нащупывает эти движения, но все же пробует, убеждаясь: если вечером они повторят, он точно справится так улучшить программу. Я не успеваю задуматься, но мы вовсе и не расстаемся, к моему счастью — только мне все мало. Так мало тебя. И только устроившись на трибуне, во втором ряду, чтобы не смущать ни тебя, ни Ису, я понимаю, как… Понятия не имею, как называется это чувство. Я смотрю на тебя издали, это точно лучше, чем не смотреть вовсе, но именно так я до конца осознаю, о чем думаю. Я впитываю тебя взглядом и записываю эти кадры на внутреннюю сторону век — не стереть и не избавиться, да я и не хочу. Только касаться. Ты очаровываешь меня и… нет, не просто нравишься… Это такое чувство, словно все во мне жаждет полниться тобой. Я сейвлю тебя внутри и привыкаю жить со стояком. Он уже не такой болезненный, как раньше. А может и такой, но я воспринимаю эти ощущения иначе — не как боль, а как ожидание. И я готов ждать тебя, хотя никогда и никого не ждал. Я люблю тебя всего: тебя по частям на фотографиях и без них, тебя замершим или действующим, тебя разделенного на глаза, губы, нос, скулы, плечи и все остальное, тебя такого целого и невероятного, тебя, когда ты катаешься, тебя, когда ты целуешь, тебя — всегда. Твоя тренировка проходит для меня, как во сне. Обращаясь в зрение, я, кажется, теряю способность шевелиться, как разучиваюсь и говорить. И не замечаю, как на меня время от времени поглядывает Иса, как не знаю, что лицо мое белеет, на щеках растекается болезненный румянец, а волосы липнут к вспотевшим вискам. Мне жарко, и я сбрасываю олимпийку, но футболку снимать неприлично, и я незаметно оттягиваю ворот, чтобы ты не занервничал понапрасну. Иса остается доволен, хвалит новую пластику, а потом отпускает и сам уходит первым, видно, давая Юре время подойти. Но, несмотря на все это, Отабек чувствует, что Иса не рад ситуации. То ли просто тому, как много места Юра внезапно занимает в жизни Отабека, то ли… подозревая что-то? Никто ничего прямо не говорит, но то, что делает Лилия, то, о чем все же говорит Юра, желая не разлучаться — намекает на предложение сменить и тренера, и каток. Отабек уже чувствует грань этого решения и не понимает, что делать. Но пока он сосредотачивается на Юре, который спускается к нему из зала. Отабек протягивает ему руку, а потом быстро обнимает. — У нас примерно час до того, как пора ехать за боди, и я… Как ты хочешь его провести? Отабек успевает смутиться вопроса, но, даже представляя Юрин ответ, хочет услышать его, как сам хочет урвать хоть пятнадцать минут только вдвоем в тишине номера. Я обнимаю тебя и дрожу, трудно этого не заметить. И это так… странно, ведь мне жарко. А стоит мне почувствовать тебя, как кружится голова, и я почти повисаю на твоей шее. Мне бы сказать тебе, что я увидел, объяснить, каким удивительным ты был, но выходит только: — Пойдем к тебе, — пересохшими губами. До меня доходит пусть и медленно. Признаваться вот… в таком ужасно стыдно. И я не собираюсь, мне бы только увести тебя в комнату и обнимать — обнимать дальше. «Я лунатик — ты луна,» — думаю я сквозь жаркое марево желания. И сухие губы трескаются, но ноют только от того, как сильно я хочу целовать твои. Я не могу сдержаться — подаюсь вперед, чтобы почувствовать их. Отабек не отказывается: притягивает Юру ближе, ловя его губы, но отпуская очень быстро. — Пойдем, — подтверждает он.