Коридор

Юри пытается уговорить Виктора уйти, оставить Юрио и Отабека в покое, ведь так очевидно, что им нужно еще хоть немного побыть вдвоем и есть, что обсудить. Юри не хочет мешать. В конце концов, костюм точно может подождать до утра! Юри смотрит требовательно, и Виктор уступает. Юри так редко настаивает на чем-то, что возражать ему непростительно. Сейчас он настаивает на записке с извинениями, но Виктор говорит ему с тихой улыбкой: — Давай, хотя бы попрощаемся? Юри не успевает ответить, все еще чувствуя тень от этой улыбки внутри. Виктор поднимается и подходит к ванной, но не вплотную, а просто, чтобы не орать: — Вы в порядке? Хотите перенести обсуждение и примерку? Обычно такие вещи очень увлекают… Виктор заманивает. Он, кажется, улавливает, в чем проблема, и… если он прав, то и Юре, и Отабеку — обоим, лучше немного отвлечься. Вот и все. А Юра, на самом деле, любит выбирать одежду, и сам не заметит, как ему понравится. Отабек чуть вздрагивает от голоса, он вроде и не забывал о Викторе, а все же забыл. — Ты как? — шепчет Отабек, касаясь Юриной щеки и стирая слезы. — Может, это и не худшая идея… Только халат на тебя наденем. Я останавливаю твою ладонь, но не убираю, просто накрываю своей, оставляя ее лежать на щеке без движения. А потом чуть смещаю ее и целую одними губами. — Не худшая, — соглашаюсь я просто. — Только… не нужно халат. Принесешь мне джинсы и футболку? Пять минут на умыться и вытереть волосы… Я понимаю, как сильно намочил тебя, мне стыдно, но я не могу извиниться еще и за это. — И я буду готов, — заканчиваю я вполне бодро. Отабек кивает, поднимаясь вместе с Юрой, все еще обнимая. — Конечно. Спасибо, что не прогнал. Отабек возвращается в комнату и смотрит на Виктора с легкой тоской, но все же вполне довольно: — Не сказать, чтобы прям рад-рад вас видеть, но немножечко рад. Виктор хмыкает, и Отабек добавляет: — Юре нужно минут пять, а потом обсудим. У вас… У тебя, — решается Отабек, — миллион идей? — Почти, всего-то штук двадцать, — Виктор довольно улыбается. — Как и тебе, дам Юрио все пятнадцать минут, пусть не торопится. Я понимаю, как важно сохранять достоинство в любой ситуации, — Виктор встряхивает волосами, демонстрируя это самое достоинство. — Мы с Юри все равно никуда теперь не торопимся, мы успели провести время вместе и даже уснуть, — говорит Виктор таинственным шепотом. — А теперь после криков Юрио, спать вовсе невозможно, это повод потратить время с пользой! Виктор придвигается к плечу Отабека, чуть понижая голос: — Поверь мне, это отличное занятие после столь бурных прояснений. А ты молодцом, отлично держишься. Никто из вас не пытался сбежать — это гораздо лучше, чем я ожидал! Но… Я был готов подпереть дверь снаружи… или изнутри, — признается Виктор с улыбкой. Как-то так выходит, что старикан и его Кацудон могут помочь мне: чем больше людей будет вокруг, тем проще будет держаться. И я уже почти благодарен им за то, что они торчат в комнате и даже придумали нам занятие. Часов так на пару. Неужели не захотят спать?! А ты? И уже совершенно не важно, что меньше всего я хочу выбирать сейчас проклятущий костюм. Отабек смотрит на Виктора с сомнением, но не спорит — ему-то идея и правда нравится. Хочется отвлечься, дать себе время, а Виктор прекрасно займет Юру. Отабек относит Юре одежду — тот как раз торчит под краном и в этот раз Отабека не замечает — а когда Отабек возвращается в комнату, Юри даже успевает закинуть кровать покрывалом. — Он какое-то совершенство? — уточняет Отабек тихо и по-русски, в действительности умиляясь. — О! Да! Ты тоже видишь это! — Виктор улыбается и добавляет шепотом: — Такое можно в слух, — и продолжает обычным голосом: — Я еще не встречал никого лучше. Во всех отношениях, — Виктор говорит тоже по-русски, но Юри краснеет. — Да, это про тебя, — подтверждает Виктор. — Я… Я понял, — отвечает Юри, запинаясь. — Я… учу русский, хочу знать язык Виктора. И… — Он преуспел, ужасно умный. — Да нет, просто… Твое лицо помогает мне понимать, — Юри проводит ладонью по лбу. — Я просто подумал, что Юрио смутит, если постель останется разобранной. Покажется, что это очередное вторжение в его личную жизнь. А я бы… не хотел… его… огорчать, — это Юри говорит очень медленно, зато на русском, демонстрируя свои умения. — К сожалению, понимаю я много больше, чем могу сказать, — признается он снова переходя на английский. — Я тоже, — без всякого смущения говорит Виктор, — в смысле тоже учу язык Юри. Японский классный, но очень трудный, и я тоже понимаю больше, чем могу объяснить. — Ну, что ты! Тебе же вообще не обязательно… — Юри чуть улыбается. — Обязательно, — выдыхает Виктор резко. — И не возражай, мы же уже говорили об этом. Язык — это часть души. Юри улыбается от уха до уха, а потом протирает очки: — Может, мне принести печенье? Или наш чемодан с костюмами… — Не ходи никуда, — возражает Виктор. — Все равно шкаф мы сюда не перетащим. Я загляну в ваш? — уточняет он у Отабека. Отабек кивает, не поправляя на счет того, что это шкаф Юры. И не уточняя, что он не против хвалить Юри и погромче, но не тогда, когда Юра на грани истерики и может услышать. Виктор подходит к шкафу и, открыв его, качает головой. Все по-разному относятся к сборам на соревнования. Отабек, довольно равнодушный к шмоткам, возит пару комплектов на каждый день и костюм для банкетов. Виктор, как Отабек успел заметить, предпочитает иметь выбор под разные настроения, и к тому же, видно, приучает Юри, не сказать, что очень успешно. Юри чаще всего, как и Отабек, ходит в одном и том же, но иногда все же поражает. Юра же особенный и в этом. Отабек знает: ему, как и Виктору, интересно менять образы, нравятся эффектные вещи, нравится, когда их много и разных, но на соревнования он ездит так же, как Отабек: с минимумом необходимого. Другое дело, что необходимым он считает совсем не то, что Отабек, и сейчас это внушает надежду. Плюс у них есть возможность использовать детали костюма и, видимо, гардероб Виктора. Отабек усаживается на кровати по-турецки и взглядом зовет Юри к себе, поясняя: — Мне кажется, как зрители мы будем полезнее, — а потом с тревогой смотрит на дверь в ванную: ему хочется убедиться, что с Юрой все хорошо. Едва ты открываешь дверь, выходя, я замечаю кусок Виктора и… быстро отворачиваюсь, чтобы не вызывать подозрений. Отличная, блядь, идея! Мысленно я представляю, как выхожу в комнату, являя себя народу и ору на Виктора и Юри в голос, смахивая на них все со стола: «Убирайтесь! Оставьте меня в покое! Уйдите, это моя комната, и я вас не звал! Неужели никто не видит, как все время вторгается и вторгается и хочет чего-то, совершенно не спросясь меня?! Вон!» Эти фантазии утекают в раковину вместе с холодной водой и становится… легче? Вытирая голову, я неожиданно думаю, что примерка это и правда отличное занятие — оно займет время и поможет держаться в рамках — не огорчать тебя. А после утомит достаточно? Я все же смотрю в зеркало, потом обнаруживаю свои вещи на тумбочке, одеваюсь, поправляю волосы и делаю последний выдох на шесть. Когда я возвращаюсь в спальню, являя себя страждущим, Виктор уже торчит в моем шкафу, цокает и качает головой. — Так я и знал, что этого будет недостаточно… — Недостаточно для чего? — уточняю я спокойно. — Для того, чтобы нарядить тебя на выступление, конечно же! Вижу, вы еще не ходили по магазинам, а зря. — Да… Как-то времени не хватило. — Юр…а, — Виктор улыбается, — что за взгляд? О чем ты, вообще, думаешь? Давай-ка, приходи в себя. Ничего ужасного не случилось. Посмотри лучше… Виктор подходит ко мне, обхватывает за плечи и разворачивает к кровати, словно чуть… обнимая? — Ты только взгляни на них! Ужасно… милые. И он, — Виктор делает многозначительную паузу, — все еще здесь. Разве это не чудо? Не стоит впредь заставлять своего парня делать что-то просто назло и в пику своему тренеру. Я моргаю и иду красными пятнами. «Это не твое дело!» Но возражать ведь нет смысла. А ты ужасно хорош, и я даже чуть улыбаюсь, одним углом рта, зато по-настоящему. Неужели Виктор в чем-то… прав — я так остро реагирую потому, что хочу не послушать Лилию? Какая… глупость! — Давай-ка, Юра, еще пару вдохов и расслабься уже, — Виктор кладет руки мне на плечи, чуть разминая их. — Ты охренел? — уточняю я, но чувствую себя ни в пример живее, чем минуту назад. — Не совсем. Я отлично умею разминать мышцы, и все же… разве я не твой названный тренер? — Ты… «Предатель,» — я знаю, но отчего-то не могу так сказать. — Бесцеремонный старикан! Виктор смеется: — Посмотрим, что ты скажешь, когда тебе самому станет двадцать семь. Я фыркаю и представить себя через десяток лет ну никак не в состоянии, зато уже могу подумать о костюме. — И что же не так с моим гардеробом? — я удерживаю вздох — Виктору ни один не достанется! — Маленький, — жалуется Виктор. — Даже выбрать не из чего, хотя вот эти рваные джинсы — блеск, но жюри такое не понравится. Нам нужно «что-то скромное и очень изящное», — Виктор словно одна из фей, что обнаружила свою Золушку. — Простое с виду, но чтобы оттенить твою собственную яркость. Чтобы зрителей ничто не отвлекало от лица и движений. Чтобы сразить их наповал тем, как и в простом, незатейливом костюме ты умеешь стянуть к себе все взгляды. От этих заявлений Виктора я жутко теряюсь, смущаюсь даже, но глаз не опускаю. И пока Виктор говорит, я понимаю, что мне нравится его идея! — Может быть, такое, чтобы к последней части программы, что-то снять, меняя образ? — добавляю я. — Хорошая мысль, но ее стоит обдумать, когда мы найдем основу. И начать нам придется с низа. Ты очень хрупкий, а брюки должны сесть, как влитые, а не висеть притянутые ремнем к поясу, — Виктор возвращается к шкафу. — И, как я вижу, подходящие у нас только одни, вот эти, — Виктор вытаскивает брюки со стрелками от моего выходного костюма для фуршета. Лилия всегда настаивает на костюме и в этот раз я привез черный. — Надевай, — Виктор уже снимает их с вешалки. А я без белья, и это крайне… не удачно. — Минута, — объявляю я, — мне нужно в ванну. — Опять? Ты же только оттуда… — удивляется Виктор. Юри хлопает себя по лбу: — Виктор! Ему просто нужно переодеться в одиночестве. — Да? Зачем? Мы же ходили вместе в японские бани. Ты… никогда ничего не стеснялся… — Я не стесняюсь! — я отчаянно машу головой. — Это совсем другое! Просто… Теперь нельзя. Я почти выбегаю в ванную. Стеснение и правда тут ни при чем, просто… теперь же это только… для тебя. — Ну, зачем ты так? — Юри почти упрекает. — Разве ты бы хотел, чтобы я вот так вот разделся? Виктор не краснеет, зато бледнеет, явно представляя себе то, о чем сказал Юри. — У тебя красивое белье, — выдает Виктор, найдясь. — О, Боже, — вздыхает Юри, — Извини его, он ужасно непосредственный, но такой… прекрасный, — заканчивает Юри тихо, глядя на Отабека. Отабек кивает — его беспокоит немного другое: как Юра сможет нормально кататься в брюках для того негодных? То есть, вообще, это реально, но не с Юриными балетными элементами. О том Отабек и говорит: — Виктор, эти брюки порвутся сразу. Они на Бильман не рассчитаны. Виктор отмахивается: — Пока продумаем образ, а остальное — решаемо. Очень жаль, что Лилия предпочитает трико, а не сборные костюмы, было бы много проще. Я разглядываю себя в брюках и понимаю, что ногу в них в Бильман не поднять, даже Либеллу нормально не исполнить, но… Зачем же портить всем веселье, если потом можно просто поставить Лилии задачу? В дверь снова стучат, пусть и не так нагло, как Виктор. — Вы же не спите, да? Возьмете меня? — интересуется Мила, я слышу ее даже из ванной. Ну вот, так я и знал — окружили, сволочи… Хотя это уже почти не важно. Возможность делать выбор без вездесущей Лилии и Якова, что всегда с ней соглашается, стоит того, чтобы потерпеть остальных. Отабек прикрывает глаза, потом подходит к ванной, заглядывает туда, осматривая Юру уже в брюках и, не удержавшись, шагает внутрь, прикрывая дверь и раскрывая руки. Я вижу тебя сначала в зеркале и, улыбаясь, поворачиваюсь, чтобы нырнуть в твои объятия. Я ужасно скучаю по этому, даже, когда ты рядом. Это, наверное, странно, но я вдыхаю тебя и тихо выдыхаю в твое ухо: — Нормально, пусть будет Мила. Она лучше Лилии. Виктор решает, что имеет право впустить гостью и распахивает перед Милой дверь: — Конечно, входи. Еще одни глаза нам в помощь. Мы… — Выбираете для Юры костюм, — Мила улыбается. — Я так и подумала. — Располагайся, мы пока подбираем низ. Юра сейчас придет, он переодевается, а Отабек… — Помогает ему, я поняла, — Мила не теряется, роняет себя в кресло, — а я принесла пожевать. Диетические крекеры, всем можно. Но они очень вкусные, с сыром, как любит Юра. Отабек осторожно целует Юру в висок. Тот, кажется, не просто успокаивается, но становится доволен, заинтересован даже — это радует и успокаивает уже Отабека. Юра поднимает голову, глядя так… Он просит без слов, но Отабек и сам хочет того же: потому целует очень нежно, хоть и отпускает довольно быстро, а потом берет за руку и ведет в комнату. Мы возвращаемся, и, расслышав последнюю фразу Милы, я соглашаюсь: — Люблю. Мила тут же протягивает мне пачку с крекерами, а я неожиданно голоден. — О, а это интересно. Брюки и черный облегающий верх. Может только не футболка, а водолазка? Ход конем — сделать костюмом то, в чем ты обычно тренируешься, Юра? И какие-нибудь яркие акценты… — Мила оглядывает меня, словно я манекен в витрине, и трогает штанину. — Эй, я все еще живой, — напоминаю я ей. — Да я не тебя трогаю, а ткань! — отмахивается Мила. — Вы что перегрелись? Как в этом можно выступать, это же… хлопок и шерсть, да? — И ты тоже об этом? У вас, вообще, есть образное мышление? — сетует Виктор. — Это для примера. — У меня есть брюки от «Безумия», — выдаю я конструктивное. — Слишком узкие и сексуально-облегающие, — отвергает их Виктор. — А настолько простой костюм, как сейчас, жюри воспримет, как неуважение. — Слишком сексуальные, это что минус? — уточняет Мила недоверчиво. — А в водолазке может и просто, зато это Юрин стиль, то, что он сам выбирает. К тому же она не стеснит движения. Я прислоняюсь к тебе плечом и шепчу: — Вот… об этом я говорил. Смотри, как они самоотверженно спорят, кто станет выбирать за меня. Хотя сейчас они почти не бесят: наблюдать за тем, как эти двое гуру совершенно разного стиля спорят скорее увлекательно, — это я говорю погромче. — Полегче, мы же для тебя стараемся, — отвечает Мила. — Он не благодарный, но нам и так нравится, — отмахивается Виктор. — Ну, так что ты скажешь? Этот вопрос ставит меня в тупик, по тому что… вообще-то я не знаю. И чуть сжимаю твою ладонь, ища поддержки — ты отвечаешь на пожатие, но не говоришь ничего, не подсказывая и не подталкивая. — Все черное не подходит, но мне нравятся брюки… — говорю я задумчиво. — Не эти, конечно. Но такие простые черные брюки мы легко найдем в магазине для фигуристов, это не займет много времени. Может быть, на облегающий низ и водолазку, не обязательно черную, надеть что-то еще? — Что? — Виктор выразительно смотрит на шкаф. — Что бы ты хотел? Уступлю даме, пойдем по пути Милы, просто… выбери, что ты хочешь, а потом… — Вы это забракуете, — заканчиваю я. — Отабек, мы что правда такие злые? — Мила кажется немного возмущенной, но скорее веселой. — Может быть, вы тогда будете добрыми и просто помолчите, дадите Юрио подумать, — тихо вставляет Юри. Я смотрю на него с удивлением и, кажется, с благодарностью. Юри, как и ты, пытается дать мне место, и я шагаю к шкафу. Трудно не признать правоту Виктора, под эту музыку, под эти чувства тут… — Из этого ничего не годится, — выдаю я. — А я что говорил! — восклицает Виктор. — Тогда переедем к нам, у меня выбор гораздо больше, а верх может быть и свободным, особенно если ты наденешь что-то под низ. И я киваю.