Коридор

Лилия смотрит очень внимательно. Она поправляет даже постановку рук — с ней всегда так. Но в какой-то момент замечаний уже почти не остается — я откатываю идеально, и Лилия делает мне знак. — Достаточно. Остановимся на этом, ты устал. Прошло уже полтора часа, и Лилия не хочет измучить Юру. Она хочет, чтобы он запомнил, как получилось, а не ошибки. А они неизбежны, ведь он устал. Лилия даже не верит, что спустя два часа тренировок у Юры вышел такой чистый прокат. Хотя о некоторых нюансах она умолчала. Я недоумеваю, но… вот уже стоя у бортика, понимаю, что и правда устал и очень-то. — Отдохни, завтра отточим. И… раз уж у нас есть еще… даже больше чем полчаса… Лилия сразу подозревала, что Виктор не останется в стороне, потому они с Яковом пришли еще до восьми, и теперь у них еще сорок пять минут аренды катка… Лилия впивается взглядом в Отабека: — Юре уже хватит, зато ты… засиделся. Не хочешь прокатиться? Это не вопрос. Отабек должен пройти в следующий тур. Для Юры, для того, чтобы Юра блистал и дальше. Яков касается предплечья Отабека: — Давай, — говорит он тихо. Ему план Лилии понятен и очевиден. Как бы хорош ни был тренер Отабека, но… нигде в мире нет такого хореографа, как Лилия. Отабек почти зависает. От такого не отказываются, конечно, но… Он не готов. Хотя и музыку можно запустить с его плеера через колонки, и коньки у него с собой. Отабек смотрит на Юру, а тот почти горит сейчас: он хочет того же, что Лилия с Яковом. — Хорошо, — кивает Отабек. — Переоденусь только. В раздевалку Юра, по счастью, идет с ним, и Отабек спрашивает, расстегивая джинсы: — Они меня усыновили, что ли? Я залипаю на то, как ты раздеваешься, и… мне же больше не нужно сдерживаться? Но это не совсем так. Я точно могу уже думать о тебе одном, вот только… Только я не должен теперь тебя отвлекать? Вот же черт! Я выпускаю воздух, как пар. — Понятия не имею, как это, вообще, могло прийти ей в голову, — отвечаю я честно. — Яков долго уговаривал Лилию посмотреть на меня. И… она вообще-то попросила мою душу в залог нашего сотрудничества. Но… Это же так хорошо! Бек, ты же видишь, ее хореография применима к чему угодно. Лилия — карга, но… она гений. Ты только… не волнуйся, ладно? Она обязательно увидит, какой ты. Она вообще-то глазастая. А ты… удивительный. И лучший. В этот момент я даже и не думаю о том, что мы соперники. Я хочу победить, но ты ведь… самый лучший. И только одно я понимаю точно: — Не усыновили. Что-то другое. Ты заметил: она ведь… слушает тебя! Лилия… А она даже Якова не слушает! Отабек качает головой, но не спорит: натягивает спортивные штаны и шнурует коньки. — Она меня слушает из-за тебя. Ну и из-за Виктора… — Отабек хмыкает. — Просто верит, что меня ты послушаешь больше чем ее, и привлекает на свою сторону. Отабек и сам не знает, как относится к этому факту. Лилия все больше располагает его к себе, но есть в этом что-то от манипуляции. Но, кроме того, это — признание. Чувств Юры и значимости Отабека, и чертовски приятно сознавать именно эту свою значимость для Юры. Отабек выпрямляется и смотрит Юре в глаза: — Но я хотел бы… оправдывать твое доверие и оставаться на твоей стороне. — Я… не сомневаюсь. — Верить тебе и правда так просто, — А они правильно делают — логично: тебя я действительно послушаю больше других. Но… Это не просто, она сочла тебя подходящим, чтобы учитывать твое мнение. А значит, ты ей нравишься. Хотя, глядя на Лилию, я сомневаюсь, что ей хоть что-то нравится. Даже не знаю, как она может так легко упрекать меня в том, что сама делает постоянно, — я чуть усмехаюсь. — Но она не стала бы помогать, если бы ты сам ей не понравился. Лилия ужасно… вредная и не любит подпускать к себе людей. Хотя у нее бывает и другое настроение, просто… редко. Я все же подхожу к тебе ближе: — Я знаю, что не должен сбивать тебя, но… можно? Я приподнимаюсь на мысках, уже почти касаясь твоих губ, и в этот момент звонит телефон. Твой телефон. — Черт! Где она его достала?! Отабек, хмыкнув, сперва все же наклоняется, снова гладя Юру по щеке и целуя, и только через несколько секунд кивает ему на свой телефон, что остался лежать на скамейке. — Возьми пока себе, отвечать, наверное, необязательно, достаточно выйти? Ты все же целуешь — это так… волшебно, вот верное слово. Я готов ждать и просто… любоваться тобой бесконечно. Это гораздо проще, зная, что ты со мной, что после мы останемся вдвоем. — Да, она и не ждет другого ответа. Лилия… ненавидит телефонные разговоры. Я забираю твой телефон, и это тоже значит много. В нем вообще-то целый мир, и ты без сомнения мне его доверяешь. Такое со мной впервые. Лилия уже ждет, а Яков стоит подле нее. — Выезжай и не торопись, — велит Лилия. — А ты, — она смотрит на меня, — посиди тихонечко, без лишних эмоций. Я фыркаю, чуть сжимая твою руку, прежде чем отпустить, и правда присаживаюсь. — Давай тоже пару кругов и покажи программу. Не так, как на последней тренировке. Ты можешь много лучше, я видела. Покажи ровно столько и то, в чем будешь сейчас уверен — этого хватит. Только музыку подключи. — Не надо, я сам, разминайся, — возражает Яков и протягивает Отабеку открытую ладонь, в ожидании плеера. Я чувствую себя немного странно, я очень жду твоего проката, но… не могу не заметить: с тобой Лилия говорит совсем не так, как со мной. И я доволен, но… что же это значит, интересно? Отабек выходит на лед. Круги позволяют настроиться, вспомнить себя, и когда музыка начинает звучать Отабек вполне готов. В отличии от Юры, ему не столь важно, смотрит тот или нет, Отабек отлично чувствует его внутри себя. Как огонь в груди, как маяк. И теперь просто уступает этому ощущению. Его сильное место именно техника, Отабек ошибается очень редко, выполняя всегда точно то, что умеет, что для него… просто. Не прыгая выше головы, но неся ее высоко. Я обращаюсь в зрение и слух — слежу за тобой неотрывно, и… То, что я вижу заставляет меня думать вовсе не о программе, но о том, как ты чертовски хорош. Я хочу касаться, хочу целовать, я хочу быть с тобой. И в моем представлении все просто прекрасно. Выше всяких похвал: ты такой самый и такой мужественный, такой сильный и ловкий. Я тихонько вздыхаю, а хочется вскочить и подойти к Лилии. Сказать, что она не смеет критиковать тебя! Но я знаю, что все же стоит дать ей высказаться. Лилия плохого не посоветует, а переиначить твою программу за полчаса не решится. Лилия смотрит, как Отабек катается. Ни грамма балета, но собственная его пластика, выверенность движений, то, как каждое из них он доводит до конца… Это совсем другая хореография — непривычная Лилии. Хотя она уже видела похожую. Много раз, вот только очень-очень давно. И больше никто не делал этого так. Отабек не плавный, не текучий, не нежный. Он мужественный и выразительный. Без всякой помпезной демонстрации, как у Леруа. Иначе. — Ты видишь? — спрашивает Лилия Якова. — Прекрасная техника и… очень мало свободы. Он так… напряжен, словно каждый мускул натянут. — При том без особого труда, — соглашается Лилия. — И это… не балет, но это… красиво. Он… похож на тебя. — Правда? Это было так давно, а ты… вспомнила? — Я никогда и не забывала, Яков. — Я был красивым? Лилия прячет взгляд в Отабека и не отвечает на вопрос. Словно здесь та черта, которую переходить нельзя, и Лилия говорит о деле: — Вот только он не знает своих возможностей и видит границы, где их нет. Его натренировали на то, что выходит само, отточили мастерство и дали уверенность, но… Мальчик ведь может больше. Даже жаль, что мало времени. Но… Ты должен с ним поговорить. После того, как я сейчас покажу, как сделать эту красоту более явной. Яков смотрит на Лилию с огромным удивлением. Он точно знает: Лилия привязалась к Юре так, как ни к кому не привязывалась. И она учит его, как себя, обращается с ним так, как с собой. Но на Отабека она смотрит иначе, и во взгляде ее такая… Нежность? Яков помнит этот взгляд и скучает по нему, на самом деле. Но ему нравится быть и другом Лилии. Лучше ведь другом, чем совсем никем. И лишь в груди что-то немного колет. Лилия ведь не может влюбиться в этого мальчика? — Я сделаю, как ты говоришь, — отвечает Яков грустно. Лилия замечает его интонацию и даже хочет отозваться, но лишь кивает, зато вдруг сама берет Якова за руку и чуть сжимает его пальцы. «Я всегда мечтала, что наш сын будет таким», — вертится у нее на языке. Но она железная леди, прима балета. Вот и все. Она отстукивает ритм и мысленно представляет себе, как станет объяснять Отабеку. Он доводит каждое движение до конца, но в переходах сможет взять все от напряжения, стать еще чуть резче. Не стоит впихивать себя в плавность, если ты — рваный ритм. Это Лилия знает точно. Музыка замолкает, и Отабек, не довыполнив последний жест, оборачивается. Он хочет смотреть на Юру, но на пути видит Лилию, и взгляд ее не особенно оставляет варианты. Отабек ускоряется на манер конькобежцев и подкатывает к борту, но, не зная, как правильно спросить Лилию, молчит. Музыка кончается совершенно внезапно, я бы и дальше смотрел, а Лилия выступает вперед. Ты спешишь к ней, но она вдруг чуть улыбается, одним углом рта. — Какой внимательный… галантный, — Лилия чуть качает головой, — правда — герой. Лилия ступает на лед в своих туфлях на шпильках так, словно на паркет. Она движется четко и ровно, совершенно не боясь поскользнуться, но контролируя каждый шаг. — У тебя совершенно особенная пластика, так что оставь идею изобразить что-тодругое. Если ты не будешь тратить силы на плавность, то прыгнешь еще минимум один тройной и один четверной, ко всему, что кроме. Лилия называет Отабеку элементы и, когда он выполняет их, просто ставит ему руки, корпус, бедра — показывает жесты и их перемену. — Правильно напрягаешься, это и должно быть на натянутых мышцах. Это струны, и они должны звенеть. Ты не балерина, но ты… ди джей, да? Значит ты — музыка и все ее сильные доли. Не думай о том, чтобы повторить все, что я показала. У нас мало времени, так что если сумеешь взять себе хоть что-то — уже… хорошо. Я все же подхожу к краю бортика и к Якову. И, слыша Лилию, приоткрываю рот. — Она сказала сейчас… хорошо? — я говорю сам с собой, но отвечает мне Яков: — Действительно, — подтверждает он. В груди у меня странно щемит — Лилия касается… тебя. И так хочется крикнуть: «Отойди!» Яков ловит меня за запястье, и я прикрываю глаза. — Ты же хочешь, чтобы Отабек был самым лучшим, Юра? — Да, — выдыхаю я. — Тогда не мешай. Яков вообще-то и себя уговаривает тоже. Он странно, как мальчишка, представляет себя на месте Отабека. И жалеет, что Лилия никогда не могла дать ему вот таких советов. А еще он так скучает по Лилии. Он позвал ее тренировать Юру, потому что… Она была лучшей. Потому что верил в Юру, улавливая, как сильно они с Лилией… похожи? Потому что это стало поводом проводить вместе много больше времени. Отабек повторяет за Лилией, и часть движений выходит у него так просто — сразу, словно им всегда было место. И Лилия удовлетворенно кивает. — Как ты? Понимаешь? — уточняет она. — Ну, вроде да, — Отабек даже улыбается, ведь видно, что он понимает, а что нет. Ему нравятся идеи Лилии, нравится и то, как она ему объясняет… Не так, как Юре, на самом деле. Так же, как Юра ведет себя с Отабеком совсем иначе, чем с другими. Сейчас Лилия сама на себя не похожа, но Отабек не рискует спрашивать, почему это и зачем, зато говорит просто: — Спасибо. — Пока не за что, — отвечает Лилия. — Давай-ка еще раз, с этими новыми знаниями. Хотя подожди, — Лилия оборачивается к Якову, и тот тут же шагает к ним. Я смотрю, как Яков в своих туфлях точно так же ловко, как Лилия, ступает по льду, и теряю дар речи. Нет, я всегда знал, что Яков, но… — Сейчас пробуй только то, что ты понял из объяснений Лилии, а про остальное забудь. Но… с частью этих элементов тебе, на самом деле, станет не труднее, а легче. Твое тело под них заточено, она специально выбирала такие. И если ты почувствуешь силы и желание, то не сомневайся. Мы не можем ничего добавить в твою программу, но ты сам можешь. Ты можешь больше, чем думаешь. Иса — молод, но он отличный тренер. Он ставил тебе беспроигрышные программы. Ты редкий фигурист, что в 99 процентов случаев катает без ошибок. Знаешь, о чем это говорит? Яков смотрит на Отабека очень внимательно. Яков очень любит Витю, а Юру любит еще больше? и это не удивительно. Юра ведь так похож на… Но с Отабеком легче: с ним можно совсем, как со взрослым. И это вообще-то большой вопрос, как почти самый юный из всех, он так рано вырос. Но им не до вопросов, и Яков просто говорит. И думает о том, что, когда Отабек не щурится, глаза у него большие. У Якова когда-то были такие же? Наверное… Стоя на льду, Яков стремительно теряет в возрасте. Они с Отабеком и правда похожи, и Якову бы думать о возможностях Отабека, но он думает о том, как на все это отреагирует Юра? Потому что Отабек не должен потерять Юру. Не должен его оставить. Он не должен повторить ошибок Якова. Яков почти никогда не ошибался. Только с Лилией. Хотя он до сих пор не знает, что сделал настолько неправильно. Так странно, но у меня сжимаются кулаки, а чувства скачут и идут в разрез с мыслями. И я не могу назвать их. Только к тебе они понятные — я люблю. Но, кажется, я ненавижу и Лилию, и Якова, возможно, весь мир, кроме тебя. Отабек слушает, но взгляд его уже скользит к Юре, а тот… Лилия и Яков стоят между ними, и Юра сам не приближается, хотя сейчас это… тяжело? Судя по лицу — Юра опять не рад, и Отабек, занервничав, все-таки зовет его: — Юра… Я слышу тебя, и все во мне откликается на зов. И я, как они, иду к тебе по льду в кедах. И обнимаю очень крепко. Мне плевать, что они подумают. Я люблю тебя, и ты — мой. Правда же? А я твой. Так просто. — Бек, ты… прекрасный! И они… правы? — цежу я, поворачиваясь к Лилии и встречая ее взгляд. — Ведь если ты не делаешь ошибок, значит ты давно уже можешь пробовать больше, — уверенно заканчиваю я, касаясь носом твоей шеи. — Давай, у нас не так много времени. Мне нравится смотреть, как ты катаешься… «А потом мы уйдем в комнату», — думаю я спасительно. — Молодец, слова не мальчика, но мужа, — отзывается Лилия. — Вы оба не должны бояться показывать свою полную силу. Я фыркаю тебе в шею и смотрю только на тебя. — Не нужно сдерживаться, — говорю я, немного краснея, но думая именно так. Лилия кивает, но мне это не интересно. Мне не нужны ничьи реакции, кроме твоих. Отабек не ждал, что Юра придет, лишь, что скажет или что взгляд его изменится, и теперь смущается, но не отстраняется, даже обнимает — это просто и естественно, а потом отпускает и заходит на круг.