Память времени

      — Люмос! — тихо шепнула Энни.       Секунда, две, три — и ничего. Она опустила взгляд на палочку, отчаянно сжимая пальцами гладкое древко, будто силилась что-то рассмотреть в этой кромешной темноте. Понять, почему такое простецкое заклинание для первого курса не сработало.       — Не получается, Уоллес? — насмехаясь, надменно поинтересовался Том, а после шагнул ближе. — Может, попробуешь ещё раз?       — Это твои проделки, Реддл? — требовательно спросила Энни громким шёпотом, который разнёсся эхом по туннелю. — Что за заклинание ты на меня накинул и когда?       Послышалась тихая усмешка и едва слышимый шорох мантии. Глаза студентки потихоньку начали привыкать к темноте, и она увидела перед собой лишь силуэт юноши, который зачем-то почти незаметно шарился рукой в кармане школьной мантии.       — Я без сомнений рад, что ты такого высокого мнения о моих магических талантах. — Том выдержал недолгую паузу, а затем ответил будничным тоном: — Но нет, это не я. К слову, лишить человека способности колдовать — не такое простое дело, как тебе могло показаться.       Одним резким коротким росчерком в пальцах Тома вспыхнуло пламя, Энни слегка сощурилась из-за яркого света, что помогло ей разглядеть в его руках обыкновенный магловский спичечный коробок и непосредственно саму спичку. В другой ладони Реддл держал желтоватую свечу, к фитилю которой и поднёс огонёк. Судя по всему, он и сам не мог воспользоваться тем же Люмосом — значит, не имел возможности колдовать в этом месте. Откуда вообще у этого маглоненавистника предметы, которые люди обычно используют в обиходе?       — Тогда вопрос, почему мы не можем использовать здесь свою магию, остаётся открытым, — пробормотала она, скептически рассматривая лицо Тома. Их взгляды встретились. — Либо это ты мне расскажешь. Не зря же позвал меня сюда.       На его губах возникла слабая улыбка, в тёмных глазах отразилось пламя свечи. Энни прищурилась, поняв, что Реддл чего-то не договаривает. Её уже в который раз восхищала его способность планировать и претворять в жизнь задуманное, отчего становилось не по себе — от него же можно ожидать всё что угодно!       — Ты можешь мне верить или нет, но дальше я не заходил. — Он отвернулся от неё. — Отсутствие возможности колдовать в этом месте я обнаружил так же, как и ты, — пытался сотворить Люмос в прошлое воскресенье. Твоё удивление мне понятно.       Энни приподняла брови.       — И почему не пошёл дальше? Проход куда-то должен вести, — сделала вывод девушка, пытаясь заглянуть ему за спину, чтобы увидеть что-нибудь впереди.       Реддл двинулся вперёд, освещая дорогу свечой, и Энни инстинктивно последовала за ним, держась на расстоянии трёх шагов, не желая оставаться одной в этом мрачном, неуютном месте.       — Именно, — подтвердил он. Его голос эхом разносился по скалистым стенам туннеля. — Поэтому я и пригласил тебя.       Она устало вздохнула, скрестив руки на груди. Он говорил так, словно они сейчас идут на чаепитие, а не в опасное место, где будут полностью беззащитны без магии. Но отлично понимала его в такие моменты. Любопытству трудно противостоять, особенно когда сталкиваешься с чем-то загадочным, скрытым от других глаз. А от осознания, что эта тайна открылась именно тебе, становится вдвойне приятнее.       — Так почему я, Реддл? — Энни нахмурилась, желая добиться правды. — Ты мог бы позвать с собой Малфоя или же Лестрейнджа. Остальные бы тоже с радостью составили тебе компанию.       Том обернулся, бросив на неё через плечо многозначительный взгляд, и тут же отвернулся, продолжая идти. Энни сглотнула, чувствуя, что к щекам начинает ни с того ни с сего приливать кровь. Едва не споткнувшись о камень из-за небольшой растерянности, она услышала его приглушённый голос, будто он говорил нехотя:       — Мне нужно было с тобой поговорить.       — Интересно, о чём же? — выдохнула Энни, хмурясь и буравя взглядом его спину. — Мне казалось, что в Хогсмиде мы были предельно честны друг с другом.       — Не могу согласиться с тобой, Уоллес. — Он хмыкнул. — Но твоих тайн я выпытывать не намерен.       Брови Энни приподнялись в удивлении. Он — и не намерен? Да она скорее поверит в то, что Реддл привёл её сюда ради убийства, пыток, легилименции, но только не ради «просто поговорить». Она быстрее выучится дуэлям, чем Том придёт к мысли, что мирный диалог — неплохая задумка.       — Почему же?       Юноша выдержал паузу, но затем сообщил ей обманчиво-мягким тоном:       — Ты всё расскажешь мне сама. Стоит лишь дождаться. А терпения у меня предостаточно.       Энни едва не поперхнулась от такого заявления. Да, она более не собиралась скрывать что-то от Тома, но если только это затрагивало их общее, как ей казалось, дело. Уоллес понимала, что ходить вокруг да около будет неимоверно трудно. Труднее, чем было ранее, потому что Реддл-то теперь в курсе всех её приключений, но она желала держать любопытство старосты на безопасном расстоянии. А сейчас он утверждает, что она самостоятельно, без всяких возражений, должна поведать ему обо всех своих тайнах. Ещё чего!       — Прости, но я твоего мнения не разделяю, — сказала Энни, вовремя увернувшись от огромной паутинной сетки.       — Ты его изменишь. — Том усмехнулся. — Вот увидишь.       Проход начал заметно сужаться. От приступов клаустрофобии она не страдала, но края школьной мантии, задевавшие скалистые стены, начали действовать на нервы. Боком идти было неудобно — Энни боялась споткнуться и упасть, а позориться перед Реддлом не хотелось. Рука зудела вытащить палочку и зажечь Люмос, но отсутствие магии не столько пугало, сколько доставляло неудобство. И как маглы всю жизнь живут без неё?       Внезапно Том остановился. Энни вовремя заметила это и тоже притормозила. С расспросами она нападать не спешила, а лишь молча разглядывала его высокую фигуру, ожидая пояснений.       — Дальше тупик, — сообщил он ей задумчиво.       Она нахмурилась.       — Просто тупик? — сомневаясь, чуть громче спросила Энни.       Реддл двинулся вперёд, подходя ближе к стене. Проход тут расширялся, и она была рада выйти из тесного туннеля. А впереди была лишь высокая скалистая стена, грубая поверхность которой была покрыта вековой пылью и чем-то склизким на вид. Под их ногами скрипели мелкие камушки, рассекая вместе с дыханием плотную тишину этого места. Тут и там под потолком над головами студентов свисала громоздкая, забитая пылью паутина — значит, живность здесь всё-таки была. Вспоминать о пауках в Запретном лесу совершенно не хотелось, но память непроизвольно подкинула нужные воспоминания, когда на первом курсе их нарочно пугали этими существами, чтобы студенты даже не думали захаживать в лес.       Она покосилась на Тома — тот приблизил к стене свечу и принялся что-то рассматривать. Приглядевшись, Энни заметила, как воск неумолимо капает на его пальцы и, вероятнее всего, обжигает кожу, но юноша и бровью не повёл, продолжая своё исследование.       Энни прищурилась и сделала пару шагов назад, не отрывая взгляда от тупика, освещаемого слабым свечением пламени. Под толщей пыли виднелось очертание… Она резко двинулась вперёд, подходя к Тому почти вплотную.       — Можешь одолжить свечу, пожалуйста? — обратилась к нему брюнетка.       Староста одарил её задумчивым взглядом, но спустя пару мгновений протянул свечу. Энни, стараясь не касаться его пальцев своими, переняла в ладонь единственный источник света и сдержанно поблагодарила того лёгким кивком головы.       — Здесь ничего нет, — заключил Том. — Зря стараешься.       Она тихо усмехнулась. Слегка дрожащими пальцами Энни поднесла пламя ближе к стене, где ранее с расстояния кое-что заметила. Боковым зрением она видела, что староста внимательно следит за всеми её манипуляциями, но не прерывает, словно ждёт, когда та осознает его правоту.       Задержав дыхание, Уоллес принялась очень медленно водить свечой по поверхности стены, сосредоточенно вглядываясь в пламя. В один момент, когда оно едва заметно качнулось, её губы дрогнули в слабой улыбке. Отсутствие воздействия дыхания, полная изолированность пространства вокруг от лишних шумов и ветра, что подтверждалось неподвижностью паутины, свидетельствовали о наличии чего-то с той стороны. Но радоваться пока было рано. Открыв дверь — а это точно была дверь, — они также могли наткнуться лишь на противоположную часть замка, а не на что-то интереснее этого.       Глубоко вдохнув и тяжело выдохнув, стараясь привести дыхание в норму, Энни практически впихнула Тому свечу обратно, уже не замечая, что коснулась своей холодной рукой его тёплой ладони — слишком уж возрос энтузиазм. Запустив руки в карманы школьной мантии, она пошарилась в них и нашла носовой платок, который всегда носила с собой после начавшихся из-за прыжка во времени кровотечений. Благо чистый.       — Что ты делаешь?..       Том, наблюдавший, как слизеринка остервенело трёт куском ткани скалистую стену, оттирая скопившуюся пыль и влагу, озадаченно сделал шаг вперёд. Но Энни молчала, не спеша хоть как-то вносить ясность в свои действия. Когда при очередном движении её ладонь наткнулась на небольшое углубление, девушка остановилась. Она без смущения взяла Тома за руку, в которой была свеча, и поднесла её поближе к поверхности, дабы рассмотреть находку. Несмотря на наглое поведение однокурсницы, тот, к удивлению, не сопротивлялся.       — Как я и думала… — прошептала Уоллес, постепенно ослабляя хватку на запястье юноши.       Круглое, под размер имеющегося у неё медальона, отверстие в стене. Загадка была решена, но в следующую секунду ликование от решения сбавило свои обороты, а мозг услужливо напомнил, кто рядом с ней. Но с прошлым тайником великого открытия не свершилось — артефакт попросту не сработал. В этот раз не было странных письмён, рун или каких-то других защитных знаков. А там было. Загвоздка заключалась лишь в том, чтобы на глазах у Тома вытащить медальон и использовать его. Внутренние противоречия, настороженность, опаска не давали ей поднять руку к шее, отодвинуть ворот свитера и достать артефакт.       — Я всё равно знаю, что он у тебя, — словно подливая масла в огонь, напомнил ей Том.       Энни фыркнула и тихо, невесело рассмеялась.       — Не то чтобы я в этом как-то сомневалась, — вырвалось у неё. — Но моим доверием ты, увы, так и не сумел обзавестись.       Напряжение, взлетевшее за считанные секунды, вынудило Энни похолодеть. М-да, не так она себе представляла этот момент, где первым свидетелем важного открытия в её жизни из всех возможных людей станет лорд Волдеморт. Она знала, что сможет открыть дверь, — так шептала интуиция. Знала, но стояла перед входом во что-то неизведанное, как окаменевшая статуя.       Показать — и что тогда?       В конечном итоге рука дрогнула и пошевелилась, поднимаясь к воротнику, чтобы отодвинуть его и достать медальон. Золото, нагретое её собственным телом, легло ей в ладонь, тихо звякнула цепочка, металл блеснул в свете свечи. Задержав взор на артефакте на пару секунд дольше, чем нужно, она решила посмотреть на Тома и вздрогнула, когда их взгляды пересеклись.       Выражение на его лице было спокойным, но в глазах блеснуло алчное, жадное желание. Но эта промелькнувшая, запоздало прикрытая маской эмоция заставила все защитные инстинкты обостриться, а потребность сбежать, бросить Реддла тут и рвануть на выход, обратно в коридоры школы — стать острой необходимостью для выживания. Возникшая между ними тишина — напряжённая струна, готовая разорваться в любой момент, — напоминала равновесие на грани непонятных чувств, что таинственно притягивали и одновременно отталкивали.       Защитить. Пальцы непроизвольно сжались вокруг медальона, а разум отсчитывал секунды до предполагаемого взрыва. Когда она начала ассоциировать артефакт как предмет, принадлежащий сугубо ей? Когда почувствовала такую рьяную тягу защитить его, оставить при себе и никому не отдавать? По договору, который они заключили ранее, она должна передать его Тому, если он разгадает и найдёт информацию о нём, но сейчас Энни отчётливо понимала, что расстаться с ним попросту не сможет.       Она видела это безумие в его глазах и не сомневалась, что подобное горело сейчас и в её взгляде. Это напомнило ей о событиях двухдневной давности, где каждый пренебрёг былой сдержанностью и выпустил на свободу мысли и эмоции, осыпая друг друга не самыми приятными словами. Энни могла поклясться, что Том ничего не забыл и ещё припомнит ей это. Сейчас всё, чем он располагал, — это грубая физическая сила.       Она чувствовала, как кровь отхлынула от её лица, как замерло тело в ожидании атаки, как одеревенели пальцы, до скрипа, до боли сжимающие медальон, а удары сердца пульсом отдавались в ушах.       — Давай попробуем открыть дверь, — произнесла Энни хрипло, потому что уже не могла выносить этого.       С трудом разжав пальцы, она, не снимая с шеи длинную цепочку, чуть дрожащей рукой направила его к стене. Уоллес вздрогнула, и с её губ сорвался громкий вздох, когда Том перехватил руку. По телу будто прошёлся холодный электрический разряд, глаза расширились из-за удивления, страха и ужаса.       — Что ты делаешь? — растерянно проговорила Энни. Она взглянула на него. — Реддл, ты за… — заикнувшись на полуслове, брюнетка наблюдала, как его пальцы ловко переплелись с её, и замерла, моментально окаменев от шока.       Том, в свою очередь, поднёс её руку с зажатым в ладони медальоном ближе к своему лицу, рассматривая его. Тот безумный огонь в его глазах сменился лёгким любопытством, черты лица разгладились, словно к нему вернулась привычная и знакомая всем обитателям замка маска спокойствия. Девушка рефлекторно дёрнула руку на себя, но хватка на её запястье напоминала железные тиски. Губы Энни напряглись и сжались в бледную полоску, полностью выдавая эмоции.       — Что означает эта надпись? — осведомился он приглушённо, не отрывая взгляда от артефакта. — Ты пыталась её расшифровать?       — Нет, — выдавила она из себя запоздало. — Я не нашла в библиотеке Хогвартса переводчик с греческого языка.       — Покажешь мне его позже ещё раз, — распорядился Том. — Я перепишу слова и попробую перевести их.       «Обязательно!» — едко подумала Энни, злясь на себя, что не могла просто пнуть старосту под колено и вырвать свою руку из его ладони. Но она просто коротко кивнула, соглашаясь скрепя сердце.       С опозданием слизеринка поняла, что её ладонь, согреваемая теплом его пальцев, расслабилась. Энни от удивления даже снова дёрнула руку к себе, а услышав со стороны Тома раздражённый вздох, застыла как громом поражённая. Кровь вновь непроизвольно прилила к щекам, и на секунду ей захотелось приложить свою свободную ледяную ладонь к коже, чтобы охладиться, но она лишь прикрыла глаза, молясь, чтобы это побыстрее закончилось.       — Минуту, Уоллес, — произнёс он глухо, рассматривая медальон. Он поднёс свечу ближе к лицу. — Мне важна каждая деталь. Я же не хочу, чтобы ты как-то выпуталась из нашего договора. — На его губах проступила усмешка.       — О, с твоей настойчивостью и наглостью это не случится, Реддл, — ехидно ответила Энни.       Том спустя пару мгновений разжал пальцы и выпустил чужую ладонь из своей хватки, смерив её задумчивым взглядом. А Энни тем временем вернула своё внимание к своеобразному замку, примеряясь, как бы точнее приложить к нему медальон.       — Надеюсь, там нет какой-нибудь многовековой дряни, которая набросится на нас, как только я открою дверь, — в шутку пробормотала она и услышала, как Том тихо усмехнулся.       Спустя пару мгновений он неожиданно заговорил:       — Откуда у тебя шрам на запястье?       Энни замерла, чувствуя, как ухнуло вниз сердце. Желудок мгновенно сжало тошнотворным спазмом, а тело пробила нехорошая дрожь.       «Нет, Реддл, тебе этого точно знать не нужно», — подумала она.       — У меня довольно насыщенное прошлое, как я уже говорила, — попыталась отмахнуться от вопроса Тома Энни.       — Да, но половина из твоих рассказов про Францию и родителей оказалась ложью. — Он пожал плечами, не удовлетворившись ответом однокурсницы.       — Не совсем, — обречённо выдала Энни, понимая, что скрывать правду после того, как Том порылся в сознании Сальдивара, было настоящей глупостью. — Мои родители действительно были убиты, а шрам… Я получила ранение во время сражения.       Она сглотнула и зажмурилась, силясь прогнать воспоминания, нахлынувшие в сознании ядовитым, жгучим потоком. Во рту в одночасье пересохло, а пальцы мелко задрожали. Нет, нельзя это вспоминать. Нельзя даже думать о том, что случилось после того, как в неё попало проклятие одного из Пожирателей Смерти во время битвы за Хогвартс. После того как её родители уже были мертвы и перед глазами возникла пелена ярости и безумия, а острое желание отомстить возвысилось над всеми принципами и убеждениями… именно тогда Энни поняла, что заклинание «Диффиндо» можно использовать не только во время кройки и шитья.       И про шрам она уже давно забыла и вспоминать о его существовании не желала — тот стал блёклой полосой, напоминавшей ей о прошлом, только если на него посмотреть.       — С кем ты могла сражаться в своём времени? — В его голосе проскользнуло удивление.       Он положил свою руку на её плечо и слегка сжал пальцы, разворачивая слизеринку к себе в пол-оборота, чтобы та смотрела на него.       Энни сжала зубы и ответила резче, чем хотела:       — Хватит. Тебя это не касается! — Она дёрнула плечом в попытке сбросить его ладонь.       Том среагировал однозначно: его лицо слегка вытянулось от удивления, а на губах заиграла знакомая ухмылка — он понял, что нажал на нужное и самое чувствительное место.       — Слишком болезненное воспоминание? Понимаю. — Реддл снисходительно улыбнулся.       — Можно сказать и так. — Она не стала спорить. — Но тебя это правда не касается, потому что это личное. Прости, выворачивать перед тобой свою душу я пока не готова. — Её голос на мгновение дрогнул и прозвучал тихо. — Можешь отпустить меня?       — Проникать в самые потаённые уголки человеческой души бывает очень занимательно, Уоллес. — Он придвинулся ближе. — Но в твою — особенно. Только так, фрагмент за фрагментом мозаики, я могу создать картину истинности.       — Чтобы что?.. — едко спросила Энни, не скрывая раздражения.       — Интерес, любопытство и жажда власти, разумеется. — Он самодовольно улыбнулся. — Манипуляция на том и основывается: зная секреты человека, ты можешь контролировать его.       Энни вскинула бровь, испытывая глубокий скепсис. Интерес? Какой? Поиздеваться над ней как можно дольше? А что касается его любви к манипуляции и контролю, она в этом ни на секунду не сомневалась. Ей вовсе полагалось особое место в этом театре.       — Это отвратительно. — Она поморщилась, не скрывая неприязни.       — Это как посмотреть. — Реддл усмехнулся, явно не соглашаясь с ней.       Она вспыхнула, не выдержав этого натиска и словесной атаки старосты.       — Можешь сколько угодно копаться в душах других людей, — сквозь зубы проговорила Энни, встав ближе к нему, — но в мою лезть не смей. У тебя для этого есть целая школа по уши влюблённых в тебя девиц, которые с превеликим удовольствием посвятят тебя во все свои секреты. А обо мне ты и так за последние месяцы узнал достаточно, а теперь и вовсе переходишь все рамки. И ты, Реддл, точно не тот человек, которому я могу доверить это и открыться, — подытожила она, снова дёрнув плечом, стараясь отойти от него дальше, но его хватка неожиданно стала крепче.       — И кто этот человек? София? Может, Малфой? — Он чуть наклонился, заглядывая в её глаза. — Ну же, Уоллес, хоть на секунду вытащи часть своей тёмной стороны, которую ещё никто не видел. Я, как никто другой, способен оценить всё то, что ты так отчаянно пытаешься скрыть.       Энни прищурила взгляд и тяжело вздохнула. Спорить с ним скоро войдёт у неё в привычку, и их противостояния стали уж слишком частым явлением. Она снова, как и два дня назад, чувствовала его дыхание на своём лице, а прежняя настороженность, затрагивающая мысль, что Реддл может узнать что-то настолько глубоко личное, схлынула, уступив жгучему желанию что-то ему доказать. Наступая на одни и те же грабли, проклиная и называя себя дурой, она каждый раз клялась себе более не проверять границ юного лорда Волдеморта, не вступать с ним в спор, не говорить так, чтобы он посчитал это вызовом, молчать и кивать головой, соглашаясь с его словами, но всякий раз, стоило Тому наступить ей на хвост, закрыть собственный рот Энни была уже не в силах.       — Поверь мне, она больше, чем ты думаешь. И тебе не понравится то, что ты увидишь. — Энни опустила взгляд и вздохнула. — Я видела, как она может вырасти, поглотить и уничтожить человека. И эта тьма отвратительна в своём обличии… Только вот у всех она разная.       — Что ты можешь знать о тьме? — бесцветно спросил Том, отстраняясь от неё, но не спуская взгляда с побелевшего лица.       Она сощурилась, пальцы сжались в кулак до скрипа, до боли в побелевших от усилия костяшек.       — Могу и знаю.       Она устало выдохнула, опуская голову и отворачиваясь. Эта душещипательная дискуссия начинала её утомлять. Ясно как день, что любые доводы с её стороны для Тома будут пустым звуком, потому что вступать в спор с лордом Волдемортом о важности личных границ, философии тьмы и света — всё равно что говорить утопленнику о важности умения плавать: ничего ровным счётом не изменится. А тратить время и силы Энни не хотела, да и свеча в руках Тома не бесконечна.       Из-за плотного воздуха и присутствия рядом Реддла ей становилось дурно. Голова разболелась, ноги подкашивались, хотелось скорее покончить с этим и выйти на свежий воздух. Сколько они уже пробыли здесь? Полчаса? Час? Нужно как-то отвлечь его. Единственным выходом было открыть дверь и позволить Тому переметнуть внимание на то, что за стеной.       Том отпустил её, позволив отойти обратно к стене.       Всё-таки решившись и собравшись с духом, Энни бережно прислонила медальон к стене и легонько вдавила его в специальное углубление, замерев в томительном ожидании. Некоторое время ничего не происходило, а потом под её рукой постепенно начала исчезать опора. Земля под ногами слегка задрожала, как и стена. Камни, как и в случае предыдущей двери, ведущей сюда, начали расходиться в стороны, повинуясь и открывая проход. По ту сторону стены оказалось так же темно, как и здесь, а потому разглядеть хоть что-то без свечи, которую Том держал в своих руках, было нельзя.       — Мы не закончили этот разговор, — услышала она его холодное предупреждение перед тем, как сделать шаг вперёд.       Они ступили внутрь, и в нос Энни сразу же ударил запах старого пергамента, чернил и благовоний. В углу комнаты стоял массивный письменный стол из тёмного дуба, рядом на вешалке висела тёмная длинная мантия, а золотистая вышивка на ней поблёскивала в слабом пламени свечи. Стены, украшенные тяжёлыми тканями с незнакомыми гербами и символами, создавали впечатление старины и величия. Свечи на столе и других горизонтальных поверхностях были потушены. Удивительно, что ничего здесь не превратилось в ветошь, осталось целым, словно неизвестный волшебник вышел на минуту-другую по своим делам и вот-вот вернётся.       Подойдя ближе к столу, Энни заметила, что находящиеся на нём бумаги были аккуратно сложены, говоря о любви владельца к порядку. Повернув голову вправо, она заметила, как Том приблизился к большому книжному шкафу и взял с полки одну из книг.       — Тебе не кажется, что здесь — во всём этом месте — есть что-то странное? — спросила она, разглядывая засушенный разнотравный букет, прелестно пахнущий и хорошо сохранившийся.       — Ты ещё спрашиваешь? — Он усмехнулся, его глаза блеснули в полутьме, а с губ не сходила мрачная полуулыбка. — На картах Хогвартса этой комнаты нет и в помине. Но ни пыли, ни каких-то других признаков того, что в этот кабинет не заходили больше четырёх сотен лет, здесь нет.       — Почему ты так в этом уверен? — удивлённо поинтересовалась Энни, разворачиваясь к нему.       — А разве на посту директора сейчас находится Ниов Фицджеральд? — парировал Том.       Энни покосилась на книгу в его руках, где на одной из страниц покоился небольшой спрятанный конверт.       — Если мне не изменяет память, она возглавляла школу в эпоху Тюдоров, но точная дата нигде не указана, — подходя ближе к Тому, проговорила Энни. — Это письмо? — Она кивнула на конверт в его руках.       Девушка бегло прочитала текст.       «Профессору Л. У. от директора Ниов Фицджеральд» — гласила надпись. Кто такой Л.У.?       Вдруг он выпрямился, словно опомнившись, захлопнул книгу и посмотрел на Энни холодным взглядом. Она хотела было что-то сказать, но он не дал ей произнести ни слова:       — Вернёмся сюда позже. — Том спешно положил книгу обратно на полку. — Мои обязанности старосты никто не отменял, — любезно пояснил юноша, видя вопросительное выражение на её лице.       Значит, сам потратил время на бесполезные разговоры, всячески провоцируя её, а теперь, когда раззадорил, показал тайный проход, она должна проглотить это и уйти по его велению? Она кинула на него недобрый взгляд исподлобья.       — Идём. До начала обхода осталось не так много времени, а Министерство внедрило в Хогвартс своих верных псов — мракоборцев следить не только за происшествиями, но и за студентами. Мне, как и тебе, я думаю, лишнее внимание ни к чему.       — Что? В школу пригласили мракоборцев? — обомлела Энни, чувствуя, как в душу вместо былой злости пробирается тревога. Не из-за неё ли такая честь?       Она была удивлена, что Том так поторапливал её, а присутствие в школе членов Управления и вовсе заставило задуматься над тем, как именно повернулись дела после происшествия в Хогсмиде. Они оставили все вещи на местах и покинули комнату. Камни за её спиной сомкнулись вместе, закрывая кабинет неизвестного профессора.       — Ты не знала? Не знала, что нападение на тебя в Хогсмиде вызвало шумиху даже в Министерстве? — Он усмехнулся, своими словами подтверждая её догадку. — Правда, всё списали на приход приспешников Гриндевальда, и личности участников не были установлены, но вмешательство Управления мракоборцев, проверки, усиление надзора за учениками — вот что странно.       — Думаешь, им кто-то помог? Ну, навёл на мысль, что цель Гриндевальда — Хогвартс? А потому необходимо сделать всё необходимое, чтобы студенты были в безопасности? — проговорила Энни задумчиво.       Том спешил и шёл быстрее, чем раньше, стремясь покинуть проход как можно скорее, и она следовала за ним, смотря под ноги, чтобы не споткнуться.       — Я пока не знаю, — ответил Реддл раздражённо. — Но обязательно это выясню.       Она вздохнула и решила более не донимать его вопросами. Весь остальной путь они прошли в полном молчании. Подойдя к выходу из прохода, юноша надавил на нужный камень, серая стена заходила ходуном, и взгляду спустя пару мгновений открылся привычный школьный коридор. Энни сощурилась. Глаза, привыкшие к темноте, защипало из-за яркого света. Том потушил свечу, уничтожив её остатки при помощи магии. Она и сама была рада мысли, что снова может колдовать. Паутину с волос и одежды пришлось убирать именно при помощи волшебной палочки.       — Иди обратно в подземелья, — велел Том ровным голосом, как только они двинулись по коридору. — У тебя достаточно времени добраться до спальни в срок.       Зевнув, Энни кивнула. Спать хотелось неимоверно. В другом конце коридора послышался звук приближающихся к ним шагов. Она слегка затормозила, заприметив вдали знакомые фигуры профессора по Древним рунам Актона Клоуза и идущего рядом с ним Фабиана Лестрейнджа.       — Ах, мистер Реддл, вы как раз вовремя. — Мужчина приветственно махнул рукой, как только они поравнялись. — Я обнаружил мистера Лестрейнджа на пятом этаже, около кабинета, где, как кстати, проходило собрание преподавателей и наших друзей из Министерства. Вы можете как-то объяснить, почему студент вашего факультета бродит по школе в столь поздний час? — вкрадчиво произнёс преподаватель, смотря на старосту требовательным взглядом.       — Нет, профессор, — со всей напускной вежливостью ответил Том, моментально надевая на себя фирменную личину примерного старосты. Он перевёл безразличный взгляд на Лестрейнджа. — Но я обязательно донесу до студентов моего факультета о важности нахождения в своих покоях при такой неспокойной обстановке.       Энни посмотрела на Фабиана и не смогла сдержать улыбки, вовремя закрыв рот ладонью, изображая зевок. Вот, значит, как… Реддл послал одного из своих слуг, дабы разведать обстановку, но тот не справился и был пойман с поличным.       Фабиан, в свою очередь, стоял рядом с преподавателем, понуро опустив голову и утратив былой запал, который выказывал в повседневной жизни. Она прямо-таки видела, как он представлял себе последствия такой оплошности, отчего всего на секунду в её глазах промелькнула жалость, но быстро испарилась, стоило ей только вспомнить тот случай с маглорождённым студентом.       Взгляд профессора едва заметно смягчился, и в голубых глазах появился огонёк доверия. О способности Тома расположить к себе даже преподавателей Энни помнила, но удивилась, что взрослый человек был готов поверить студенту на слово. И ведь выходило у него это само собой! Актон Клоуз, судя по проведённым урокам, вообще не был способен на излишнюю строгость и резкость в отношении нарушителей. Был, по мнению Энни, странноват и преисполнен излишней театральности и склонности драматизировать. Чудак, одним словом. Сколько ему было лет? Сорок? Вёл отшельнический образ жизни, мало участвовал в жизни школы, кроме, конечно, самих занятий, и был таким неряшливым простачком, что даже это не вызывало подозрений, а лишь очаровывало. Он, без всякого сомнения, вошёл в список её любимых преподавателей, потому что учил доходчиво и был добр к ученикам.       Она ненадолго погрузилась в раздумья. Странно, что подобного рода собрание вообще проходило не в кабинете директора, а в учебном классе. Где же Диппет их тогда разместил? Не в факультетских гостиных же?       — Так и быть, Фабиан, на сей раз я тебя прощаю. — Профессор обеспокоенно вздохнул, устало потёр переносицу, и подтолкнул юношу локтем вперёд, тяжело хлопнув его пару раз по плечу. — Но в следующий раз сдам тебя завхозу Принглу, чтобы тот загрузил тебя отработками, избавляя твою юную голову от всякого желания бродить по ночам в коридорах школы.       Мужчина перевёл внимание на Энни. Она сохранила нейтральное выражение лица, делая вид, словно её вообще здесь нет. Следом он посмотрел на старосту и покачал головой, едва заметно улыбаясь.       — Молодость… — пробормотал он неразборчиво, зачёсывая каштановые вьющиеся волосы назад и поправляя очки на переносице. — Надеюсь, вы меня услышали, молодые люди. — Клоуз осмотрел каждого их них по очереди внимательным взглядом, чуть склонив голову. — Мистер Реддл, старайтесь избегать подобных инцидентов во избежание снятия баллов с факультета.       — Конечно, профессор. — По голосу Энни поняла, что Том едва сдерживает злость. В прошлый раз всё вылилось в то, что его чуть не лишили должности старосты школы, а теперь Фабиан снова проштрафился. — Я прослежу, чтобы мистер Лестрейндж и мисс Уоллес добрались до факультетской гостиной вовремя.       Актон, вполне довольный ответом старосты, благосклонно кивнул и развернулся, удаляясь от них бодрой пружинистой походкой и вскоре скрылся за поворотом, насвистывая незамысловатую мелодию.       Фабиан хотел было что-то сказать в своё оправдание, но был прерван.       — Лучше молчи. С тобой я позже разберусь, — процедил Том холодно, бросив на него колючий взгляд. — Идите в гостиную. Оба.       Реддл круто развернулся и направился в противоположную сторону, покидая их. Энни вздохнула и мельком посмотрела на Фабиана. Не самая приятная компания, но ничего страшного произойти не должно. Не сговариваясь, они направились по нужному маршруту в сторону подземелий.       И всё же ей было интересно, о чём Том хотел поговорить с ней, но обстоятельства сложились так, что ему этого сделать не удалось, — значит, велика вероятность нарваться на очередную беседу.       А ладонь, которую он сжимал некоторое время назад, до сих пор почему-то горела.