Память времени

      Совершенно позабыв про конспирацию, про то, что София не знала о её походе с Реддлом в Лютный переулок, Энни рассеянно зашла в их общую комнату и села на собственную кровать с отсутствующим видом. Игнорируя все многозначительные взгляды блондинки, которая до появления соседки по комнате, по-видимому, была занята чтением какой-то книги, она молча сняла с себя повреждённую в некоторых местах походную мантию и аккуратно сложила её на спинку стула, стоящего рядом.       — Энни? — настороженно спросила София, убирая книгу в сторону. — Где ты была? — Затем послышался тихий растерянный вздох. — И что, упаси Мерлин, с твоим плечом?!       Энни вздрогнула, когда послышался шорох и она оказалась вдруг подле неё и со всей осторожностью начала рассматривать чуть порванный и окровавленный в этом месте свитер. Не обнаружив и следа от предполагаемой раны, облегчённо выдохнула.       Спустя пару мгновений она вышла из состояния оцепенения и медленно перевела на Софию задумчивый взгляд. Энни пару раз чуть удивлённо моргнула, разглядев за поджатыми губами, нахмуренными светлыми бровями и ничуть не обвиняющим взглядом понимание.       — Ты вольна делать всё что хочешь, но… — София не договорила, словно передумала что-либо объяснять, но Энни каким-то неведомым образом пришла к одному естественному выводу: она знала о её взаимодействии с Реддлом.       Ей вдруг захотелось внести ясность в эту ситуацию:       — Здесь не замешаны романтические чувства, Софи.       Голос Энни вышел скрипучим и чуть хриплым после некоторого периода молчания. Она прочистила горло, чтобы дополнить своё высказывание, но была перебита.       — Да знаю я, — недовольно буркнула блондинка. — Только лишь никак не могу взять в толк, каким образом Том смог так быстро запутать тебя.       Энни почувствовала подступающий к горлу комок, когда осознала, что именно хотела сказать София, и поспешила оправдать себя. Растущее между ними напряжение почти осязалось. Только руку протяни — ощутишь его кожей.       — Никто меня не путал и не зазывал к себе в… кружок. — Она не знала, как ещё обозвать сборище юных Пожирателей.       Блондинка издала нервный смешок.       — Ты? Нет, от тебя такого ожидать и не стоило. — София слабо улыбнулась и осторожно взяла её ладонь в свою руку и чуть сжала. — Несмотря на твоё мрачное настроение, преследующее тебя повсеместно, я бы никогда не смогла назвать тебя тёмной. Ты скорее сама встанешь грудью за товарища, чем причинишь кому-то боль.       Энни уже во второй раз за сегодняшний день успела удивиться, на этот раз подобной оценке. Такой её видели другие люди? Было неожиданно, и стала немного неприятна мысль, что в глазах окружающих она — способное только на доброту создание. Это делало Энни слишком лёгкой мишенью для таких людей, как Реддл. Именно это хотела донести до неё София?       — Как ни отталкивай, что бы ты ни делала, изголодавшиеся по свету люди не способны противостоять тому, что внутри тебя. — Лицо девушки словно чуть просветлело, пока она говорила. София чуть погладила кожу на её ладони большим пальцем. — Я смотрю на тебя и начинаю понимать, почему Реддл прицепился к тебе.       Энни поначалу опешила, но решила дождаться, пока блондинка выскажется.       — Растоптать этот свет — искушение, которого он не смог избежать. — Её голос притих и наполнился сожалением. — Не дать заразить других, испортить и сломать — это всё, чего он добивается, Энни. У тебя нет никого, кто бы смог постоять за твою жизнь. Ты не можешь как следует дать сдачи. Оттого и слаба. Но это не отменяет того факта, что огонь внутри тебя горит не переставая. Ты можешь сама не замечать этого, не видеть и не ощущать, но… — София на пару мгновений смолкла и судорожно вдохнула в лёгкие больше кислорода, — взгляд у тебя другой, понимаешь?       Энни рассеянно кивнула и продолжила сохранять молчание. На пару мгновений между ними воцарилось спокойное безмолвие. Она сжала в ответ ладонь Софии, испытывая противоречивые чувства после её оценки сложившейся ситуации между ней и слизеринским старостой, и никак не могла донести до себя, что именно блондинка имела в виду под «светом» внутри неё.       Добиваться пояснений было так же бесполезно, как и пытаться объяснить природу свершившихся событий между ними. Всё было более чем запутанно, и иногда сама Энни задавалась вопросом: зачем и как так произошло, что она допустила Реддла до собственной тайны, позволила копаться в её секретах и не оттолкнула? Для неё было так просто оправдывать себя отсутствием выбора или другого выхода. Но подкравшаяся уже довольно давно, царапающая душу мысль, что винить и попрекать Энни может только саму себя, снедала и мучила её.       Рядом с Софией ей было так спокойно, как в детстве: прижмись к ней поближе — и все невзгоды улетучатся сами по себе. Она взглянула на блондинку и попыталась рассмотреть и запомнить каждую деталь её образа. Там, в будущем, София была ещё жива. И сейчас Энни больше всего хотелось понять: узнала ли она во внучатой племяннице свою однокурсницу из прошлого? Конечно, пройдёт много лет, но… невесомая надежда тлела внутри неё, и закрадывалось подозрение, что именно поэтому она так заботилась о ней в будущем.       «Смотри, лучик…» — Взятое из детства воспоминание заставило Энни чуть вздрогнуть и мгновенно похолодеть внутри. Её нос и веки защипало от непроизвольно подступающих слёз, и она глубоко вздохнула и выдохнула, чтобы взять под контроль разбушевавшиеся эмоции.       — Я очень скучаю, Софи, — вырвалось у Энни от невозможности хоть как-то выпустить наружу чувство тоски, и она тут же пожалела об этом, когда блондинка перевела на неё удивлённый взгляд. — Не бери в голову… — сразу же отмахнулась она, видя, как губы девушки приоткрылись, чтобы сказать что-то по этому поводу.       Испытывая превратности судьбы, Энни оказалась в ловушке собственных действий, которые повлекли череду неприятных не только для неё событий. Сделанного не воротишь, и остаётся только простить саму себя, двигаться дальше и попытаться исправить ситуацию. Энни тихо усмехнулась. Убеждать себя в этом и пытаться спасти родителей посредством игры со временем — противоречиво.       Иногда прошлое может сдерживать тебя. И это трудно — двигаться вперёд несмотря ни на что.

***

      На следующий день, в воскресенье вечером, Энни коротала время в полюбившемся месте — библиотеке. Как и всегда, засев в неприметном для остальных студентов углу за чтением, она не заметила, как пролетели часы. Потратив последние мгновения перед отбоем на размышления, Энни задумчиво наблюдала, как пустеет читальный зал и портится погода за окном.       Странно, но Линнет не отзывалась на все её попытки достучаться. Она поняла, что здесь имеет место откровенное, намеренное игнорирование со стороны духа. Не хотела давать ответы на вопросы? Возможно. Что-то скрывала? Определённо.       Если судить по рассказам Альдина, то его мать заметно изменила собственное поведение пять лет назад. Следовательно, произошло событие, которое заставило взрослую женщину полностью поменять ценности. Не просто же так Маргарет вдруг решила, что владеть медальоном — отличная возможность для чего-то. Но чего? Скрывалось и скрывается за этой попыткой что-то ещё, чего Энни никак не может понять и вставить недостающую деталь в головоломку.       Разобраться со всем ей может помочь Метида — та точно знает, но никогда, даже под страхом смерти, не расскажет о своей драгоценной Маргарет и крупицу правды. Эта глубокая, проросшая до самой души верность, облачённая заботой о дорогом человеке, была видна так просто, что и дурак поймёт: ведьма, спасая Энни из лап Маргарет, бережёт свою хозяйку от зла, которое она может свершить собственными руками.       Альдин. С юношей она ещё не успела пообщаться за последние два дня, так как тот был занят тренировками по квиддичу. Тут всё ещё яснее: сын пытается вернуть расположение матери посредством слежки за Энни. Винить его и бросаться с ножами она, конечно, не станет, но держаться настороже определённо будет, как и раньше.       Заглядевшись на разгулявшуюся на улице метель, она не заметила, как читальный зал полностью опустел, и вздрогнула, когда строгий и громковатый голос библиотекаря вывел её из размышлений. Энни быстро собрала учебники и двинулась прочь под внимательным взглядом женщины.       Проходя мимо холла, направляясь в факультетскую гостиную, она вдруг услышала шелест крыльев и бросила взгляд на одиноко усевшуюся на подоконнике единственного приоткрытого окна сову, державшую в остром клюве письмо. Чёрного цвета неясыть как-то зло (а может, это просто ей так показалось) сверлила серым взглядом Энни. Оглядевшись по сторонам и не найдя никого поблизости, она, решив испытать удачу, подошла к сове и аккуратно, держа во внимании когтистые лапы, протянула руку, чтобы забрать пергамент. И на своё удивление обнаружила, что птица никак не воспротивилась такому порыву со стороны слизеринки, — наоборот, выпустила из клюва письмо и тут же сорвалась с подоконника, улетая в темноту снежной ночи.       Она перевернула пальцами желтоватого цвета пергамент.       «Энни Уэйнрайт».       Без обратного адреса или каких-то других пометок. В голове моментально пронеслась мысль, кто именно мог отправить это письмо, зная её настоящую фамилию. Только вот Энни не ожидала, что это произойдёт на следующий же день. Оглядевшись по сторонам и не найдя случайных свидетелей этому событию, она прислонилась к стене, нетерпеливо сорвала печать и раскрыла конверт, вытаскивая из него пергамент.

      «Исмаэль Сальдивар — одна из ищеек М., был поселён в Хогсмид по её приказу. Из школы ни ногой, пока он не отбудет. И да, ему будет абсолютно плевать на присутствие рядом с тобой твоих одноклассников или кого-то из преподавателей.

      М.М.».

      Дочитав текст до конца, Энни тут же достала из рукава палочку, положила пергамент вместе с конвертом на подоконник и при помощи чар сожгла письмо. Торопливо смахнув пепел в открытое окно, она увидела, как его подхватывает холодный ветер и уносит прочь.       Прекрасно. Теперь ещё и какой-то испанец, подселённый в Хогсмид, пришёл по её душу, подбираясь всё ближе к замку. Где Маргарет их вообще находит?       Тихо выругавшись себе под нос, она снова двинулась вперёд, держа путь в гостиную Слизерина. Стоило отослать ответное письмо с благодарностями, но делать этого Энни уж точно не собирается — незачем.       Завернув за скрытый поворот, Энни уже была близка к двери в факультетскую гостиную, как вдруг оттуда вышел идущий куда-то по своим делам Реддл. Чуть опустив взгляд и пытаясь не смотреть на юношу, она хотела молча пройти мимо него, но староста, видимо, был иного мнения.       — Уоллес, куда-то спешишь?       Энни остановилась как вкопанная и резко развернулась, впиваясь взглядом в его лицо. По голосу и внешнему виду не определишь, но в глазах Тома она так и прочитала, что юноша сейчас не в настроении слушать её ядовитые комментарии по поводу их внезапной встречи здесь.       — В гостиную. Отбой скоро, — только и сказала она, вкладывая в голос максимальное спокойствие, надеясь, что на этом вопросы у Тома закончатся. — А что?       — Следуй за мной, — коротко бросил он и двинулся в противоположную от гостиной сторону.       Энни хотела было раскрыть рот, чтобы выразить протест, но затем вовремя поняла, что возражать Реддлу сейчас — не лучшая идея. Задержавшись на пару мгновений на месте, она, смирившись, направилась вслед за старостой, пытаясь нагнать его.       Спрашивать Тома, куда они идут и, самое главное, зачем, Энни не стала и молча последовала за ним, только представляя, в какое место на этот раз её отведёт юноша. Она нахмурилась и скривилась в неверии, когда они приблизились к тому самому проходу, где Энни не так давно получила в подарок боггарта от стоящего рядом человека.       Он молча открыл дверь, даже не оборачиваясь: был уверен, что Энни точно пойдёт за ним. Впрочем, она так и сделала. Вытащив палочку из рукава свитера, она, как и Реддл, зажгла Люмос, чтобы ненароком не споткнуться о лестницу, ведущую наверх. Темнота и мрак вместе с затхлым воздухом окутали их мгновенно.       Оглядываясь по сторонам, Энни опасалась, что староста вдруг решил преподнести ей какой-нибудь новый сюрприз в виде спрятанной от посторонних глаз зверушки. Но нет, видимо, на этот раз пугать и испытывать её он не намерен, раз так спешит куда-то. Мрачные мысли как появились, так и улетучились из головы Энни, как только она поняла, что сейчас никакой угрозы на интуитивном уровне она от него не ощущает. Да, его что-то рассердило, но гнев был направлен явно не на неё.       Считая пройденные ступеньки, дабы отвлечься, она почти упустила тот момент, когда Том резко свернул в коридор, и по собственной неосторожности чуть не врезалась в стену. Она с удивлением обнаружила, что Реддл остановился чуть поодаль, около стены, направляя на неё палочку с зажжённым Люмосом, словно пытаясь что-то разглядеть.       Энни молча подошла ближе.       — Реддл?       — Этот знак находится на медальоне? — В его голосе был едва заметный намёк на нетерпение, который Энни проигнорировала, аккуратно встала рядом и направила палочку в то место, которое пытался показать ей Том.       Она чуть прищурилась, ослеплённая светом, а затем смогла разглядеть, что именно было изображено на стене. Странные рисунки, золотистые витиеватые письмена, непонятные её мозгу греческие буквы. Каким образом здесь вообще оказалось всё это?       Энни загнала обратно первичную реакцию — немедленно вытащить медальон из-под свитера и сравнить рисунок и гравировку. Она выдохнула громче обычного и как заворожённая протянула руку, чтобы прикоснуться к стене, чувствуя под пальцами шероховатую поверхность.       — По твоей однозначной реакции я могу сказать, что оказался прав, — не выражая никаких эмоций, произнёс Реддл и сделал шаг назад, чтобы Энни смогла как следует рассмотреть рисунок.       Очерчивая пальцами, прищуриваясь и запоминая каждую деталь восьмиконечного солнца, изображённого на стене, Энни вдруг перевела взгляд ниже и смахнула вековую пыль на небольшом участке стены.       — Здесь что-то есть… — пробормотала она. — Похоже на… небольшое углубление… — Энни стихла, как только разглядела небольшое, идеально круглое отверстие в стене.       Второй порыв выхватить медальон она тоже подавила, мысля рационально: не сейчас, когда прямо за спиной стоит Реддл и с особой внимательностью наблюдает за её копошением.       — Что там? — поинтересовался Том, подошёл ближе и чуть наклонился, да так, что прядь его чёрных волос случайно коснулась кожи её щеки.       Энни тут же отпрянула и сделала шаг назад, избегая такого близкого контакта даже в такой ситуации, одновременно чувствуя, как начинает колотиться сердце в груди.       — Судя по всему, это предназначено для медальона, — сделал вывод юноша. Он выпрямился и оглядел стену. — Там определённо что-то есть… — почти неслышно прошелестел он, но в тишине коридора, нарушаемой только тихим свистом ветра, Энни смогла услышать каждое слово.       Она молчала и наблюдала, как Том касается кончиками пальцев стены, словно пытаясь почувствовать, что именно находится за стеной или в ней самой.       — Теперь это становится куда интереснее, да, Уоллес? — Он взглянул на Энни, которая едва сдержала порыв броситься бежать, завидев почти зловещую усмешку на его губах.       Его лицо расслабилось спустя мгновение, приняв более терпеливое выражение, но взгляд остался острым, отчего по её коже пробежал холодок от вида этих тёмных, морозящих кровь глаз. Энни как-то нескладно и резко кивнула, проглатывая скопившийся в горле комок, стараясь сохранять спокойствие. Её съедало любопытство, но здравый смысл взыграл и отпускать напрягшуюся слизеринку не собирался.       — И что теперь? — поинтересовалась она, в упор смотря на задумавшегося над её вопросом Тома.       После пары мгновений оглушающей тишины он всё-таки сказал:       — Ты уверена, что медальон находится в безопасности, Уоллес? — В его голосе слышалось ярко выраженное сомнение.       И Энни его прекрасно понимала. Теперь артефакт привлёк внимание Реддла ещё пуще, и он имел полное право нетвёрдо верить в то, что какая-то школьница-недоучка смогла спрятать его достаточно хорошо. Какой бы непоколебимой она ни казалась на первый взгляд, Энни сейчас испытывала жгучее желание покинуть это место.       — О надёжности тайника ты можешь не беспокоиться, — постаралась она обнадёжить старосту и выдохнула. — Что ты этим хотел сказать?       — Ты принесёшь мне медальон намного раньше, Уоллес.       Нескрытую угрозу в его голосе она услышала чётко, но не сдвинулась ни на шаг, и ни один мускул не дрогнул на её побледневшем лице.       — Я провёл интересный эксперимент вчера, — вдруг перевёл тему Реддл, опуская палочку вниз.       В этот момент всего на секунду глаза Энни непроизвольно расширились от шока.       — Что? — вырвалось у неё одно-единственное слово.       — Как только мы оказались в Косом переулке, я заметил хорошо скрытую слежку, — начал пояснять Реддл, не сводя с неё взгляда, анализируя каждую промелькнувшую на её лице эмоцию. — Но недостаточно хорошую для меня. К слову, ты ощутила её только в Лютном. И я стал задаваться вопросом: как именно те волшебники смогли выследить тебя так быстро?       Энни почувствовала, как пальцы на её руках начинают мелко подрагивать, отчего свет Люмоса начал дрожать, играя с их тенями, вытянувшимися на стене. Всеми силами она пыталась сохранить спокойное выражение лица, но с каждым мгновением, каждым произнесённым старостой словом это получалось всё хуже и хуже. Если он догадался, что медальон всё это время был у неё, то… В конце концов, не станет же он её раздевать здесь, только чтобы убедиться в этом?       — Возможно, это остаточная магия медальона позволяет им найти меня в любой точке страны. — По крайней мере, она попыталась оправдаться. — Ты же помнишь, что она сделала с боггартом? — сказала Энни с надеждой в голосе, нехотя подталкивая к нужному ей выводу.       О том, что Реддл использовал её для проведения собственного эксперимента, выведя за пределы школы — пусть и под собственным конвоем, — она подумает позже. Нельзя было сейчас выражать какого-либо рода замешательство или возмущение.       — Может быть… — Том чуть прищурился и пару мгновений смотрел на неё в упор, явно подозревая Энни в недомолвках.       В эти секунды она вообще старалась не дышать и так же смотрела на него, выражая полную уверенность в своих словах. Наконец он перевёл взгляд обратно на стену, и мрачное напряжение, устоявшееся между ними, немного спало. Она сделала глубокий вдох, чтобы сбросить его окончательно.       — Иди в гостиную, Уоллес. — Таким образом Том ясно дал понять, что больше не нуждается в её обществе.       На стене повсеместно имелись различные письмена — именно они теперь владели вниманием юноши, а не нервничающая бледная одноклассница рядом с ним.       — Доброй ночи, — коротко отозвалась Энни и, развернувшись, поспешила покинуть это место, не испытывая никакого желания пребывать здесь вместе с начинающим что-то подозревать Реддлом.       Сколько раз она говорила себе, что нужно быть осторожнее? Сколько ещё скажет? Но Энни только сейчас начинала понимать: она запустила вереницу этих событий, как только переступила порог школы, находясь в этом времени. Все её ошибки строятся на двух фактах: собственная напускная самоуверенность и любопытство, которое не щадит слизеринку, продолжая запутывать в клубок ситуацию, одновременно связывая по рукам и ногам.       Бросив последний взгляд на оставшегося в коридоре Тома, Энни исчезла в темноте прохода.       Она вернётся сюда позже.