Память времени

      Лениво мешая ложкой сахар в чашке с чаем, Энни зевнула и попыталась пошире раскрыть глаза, чтобы не заснуть прямо за столом на пятничном завтраке. И о чём она только думала, ложась спать под самое утро? Через пару десятков минут начнутся занятия, а она чувствует себя как варёная курица, пытаясь разбудить собственный организм и настроить его на работу. Чего она так разнервничалась в последнее время? От чего потеряла сон и возможность здраво мыслить?       Энни перевела полусонный взгляд на сидящего в паре метров Реддла, который допивал свой кофе и о чём-то беседовал с сидящим рядом Малфоем, и глубоко вздохнула. Если её бессонница была связана с поисками информации о медальоне, то причиной её дурного расположения духа была догадка, которая всплыла в прошлую субботу.       Она сомневалась, что Того-Кого-Нельзя-Называть переклинило в один определённый отрезок жизни. И, будучи бывшим психически здоровым человеком, он вдруг воспылал ненавистью к маглорождённым и решил, что их искоренение и захват власти в Магической Британии — не такая уж и плохая идея. А это значит, что… Реддл и сейчас такой же, как и пятьдесят четыре года спустя, пусть и обладает сдержанностью не раскидываться Непростительными направо и налево. Ей оставалось только догадываться, что послужило причиной такому внезапному психопатическому состоянию, к которому пришёл этот человек под конец жизни. Уильям и Эдит, участвовавшие в Первой магической войне, с неохотой делились рассказами о нём. Даже когда Пожиратели Смерти перешли к активным действиям, они спрятали дочь, как и многие другие родители, в Хогвартсе, надеясь, что он послужит самым безопасным местом в Британии.       Она видела Волдеморта лишь раз. Пугающие до дрожи картинки до сих пор всплывали в её памяти, будто насмехаясь, а сознание подкидывало воспоминания о змееподобном существе. Каким образом Реддл довёл себя до такого состояния? Неужели именно так тёмная магия и действует на волшебника, который только ею и пользовался всю оставшуюся жизнь?       Каждый понедельник, получая письма от родителей, Энни с содроганием и с трясущимися от страха пальцами разрывала конверт и боялась увидеть там сообщение о смерти отца или матери. Пусть они и были достаточно сильными магами, чтобы постоять за себя, но, как показывает практика, даже такой могущественный волшебник, как Дамблдор, не избежал собственной смерти, что говорить о них…        «…не останься я сражаться, то они оба были бы живы…»       Энни на пару секунд прикрыла глаза от болезненного и сжигающего чувства вины внутри себя. Нет, она не остановится и пойдёт на любые жертвы, чтобы вернуть к жизни людей, в смерти которых винила себя. Энни знала, на что шла, и предполагала, что столкнуться придётся с силами, неравными ей. Опустить руки сейчас значило обессмыслить и этот чёртов ритуал, и всю ту ложь, на которую она пошла.       Страх, перемешанный с чувством ненависти, — вот что она испытывала сейчас по отношению к Тому Реддлу. Это выходило из-под контроля внутри неё и душило своим бессилием, оставив один возможный выход — покориться судьбе и принять это как должное. Помешать или как-то воспрепятствовать становлению Реддла лордом Волдемортом из-за отсутствия возможности она не сможет. Ей придётся держать себя в рамках и ограничивать собственное поведение весь этот год, чтобы не дать ему усомниться в легенде её пребывания в этой школе. Но как, чёрт подери, вести себя мило и непринуждённо в присутствии этого человека? Пусть и косвенно, но он виновен в смерти её родителей! Если бы не он, то эта гражданская война, охватившая всю Англию, и не существовала бы вовсе!       Как много доводов с этим «если» можно было бы привести сейчас… но Энни остановила себя. Ей нужно держать эмоциональное состояние под контролем.       «С ума сойти… Повезло же мне!»       — Мы с братьями отправляемся на выходные домой. Ты с нами?       Голос сидящей рядом и доедающей свой завтрак Софии отвлёк Энни, и та, переведя взгляд со старосты, уставилась на неё. Спустя пару секунд она отрицательно покачала головой.       — Нет. Мне нужно покопаться в библиотеке.       — Ты там и так почти до самого отбоя сидишь, — заметила София. — Приходишь за пять минут до начала комендантского часа и продолжаешь уже в спальне читать! Что ты хочешь там отыскать?       — Ничего необычного. Чисто научный интерес, — буднично ответила Энни и, допив остатки чая, спросила: — А вам зачем отправляться домой?       — Мы делаем это каждый месяц, — ответила София и пожала плечами. — Когда ты успела получить пропуск в Запретную секцию?       — Профессор Слизнорт выписал его мне в прошлое воскресенье.       И пожалуй, это было единственное радостное событие за прошедший месяц её пребывания в Хогвартсе. Энни была счастлива наконец-то приблизиться к разгадке тайны медальона, который две недели назад обнаружила, но потерпела поражение, не найдя и крохотного упоминания в книгах, которые успела прочесть. Каждый вечер, когда София засыпала, Энни рассматривала украшение, крутила его между пальцев и засыпала с надеждой, что, возможно, завтра ей попадётся хоть какая-то информация о нём. Но она не могла оставить без внимания и учёбу, которая нещадно вытягивала из семикурсников все соки. Профессора заваливали студентов заданиями и эссе, и девушка начала замечать, что в библиотеке прибавилось количество учеников, которые начали усердно готовиться к СОВ и ЖАБА в этом учебном году.       — Ещё не получила приглашения в Клуб Слизней? — поинтересовалась София.       Энни пару секунд внимательно рассматривала её лицо, а затем ответила:       — К счастью, нет. Впрочем, и не получу.       — Почему ты так думаешь?       — У меня нет богатых и влиятельных родителей, — сказала Энни просто и без какого-либо сожаления в голосе.       В будущем она входила в этот клуб, как она догадывалась, далеко не из-за своих знаний и способностей, а имея прочный фундамент в виде собственной фамилии и богатой семьи. И была за это в полной мере благодарна. Сейчас же похвастаться этим она не могла. Попасть в Клуб Слизней не было её первостепенной задачей. Точнее, Энни вообще об этом не задумывалась и иногда засиживалась с профессором и помогала ему ради пропуска в Запретную секцию. Снова использовать Слизнорта ради собственной выгоды было для неё трудно и почти невыносимо. Девушка проглотила все свои принципы, втираясь к наивному и доброму профессору в доверие, поставив перед собой цель: попасть туда любым способом.       — Пошли. У нас Защита первым уроком, — сказала София и с завидной для Энни энергией вскочила из-за стола и направилась к выходу из главного зала.       К вечеру, когда занятия подошли к концу, немного взбодрённая Энни успела забежать в спальню, чтобы переодеться и собрать волосы в тугой пучок, и направилась в Запретную секцию, где, как она полагала, засядет на ближайшие два дня, прерываясь на сон и приёмы пищи. Захватив прошлую, уже прочитанную книгу с собой, она спешно поднялась по движущимся лестницам, торопясь попасть в библиотеку.       Показав своё разрешение и вернув взятый два дня назад фолиант по древнегреческому магическому искусству библиотекарю, которая придирчиво осмотрела вернувшуюся в её обитель книгу и удовлетворённо кивнула, оставшись довольна бережному отношению к источнику знаний со стороны Энни. Она нервно улыбнулась ей и наконец со спокойной душой прошествовала в сторону Запретной секции.       Бродя по ровным рядам, Энни силилась отыскать место, где была взята предыдущая книга. Завершив свои поиски, она аккуратно поставила её на место и принялась с любопытством изучать соседствующие сборники и фолианты. За эту неделю Энни смогла дочитать несколько: некоторые бегло изучала, пролистывая картинки, а в другие с усердием вчитывалась, попутно узнавая для себя что-то новое. О каких-то она уже слышала от отца, а другие видела воочию, и те сейчас даже хранились в коллекции, которую Уильям так скрупулёзно собирал. Порой Энни задавалась вопросом: сколько же денег он потратил за всё это время? Уильям раскидывал баснословные суммы на то, чтобы просто обладать артефактом, который будет пылиться в подвале дома. Что ж, наверное, она никогда не сможет понять его в этом плане…       Подцепив пальцем корешок, Энни вытащила книгу и быстро просмотрела её оглавление. Она предоставляла информацию об артефактах, охватывая период с I по X век, и имела, по мнению Энни, довольно сомнительное происхождение: автором был тёмный волшебник по имени Даркариус Диамандис, который жил в двенадцатом веке в Греции; обложка была серой и на вид настолько древней, что казалось, любое резкое движение сможет причинить ей непоправимый вред. Энни придирчиво осмотрела её и поспешила к свободному столу. К слову, она с удовольствием приметила, что сейчас в Запретной секции никого не было. Значит, можно было садиться на любое место и наслаждаться единением с этим информативным источником, который может помочь ей.       «Эта книга объяснит вам, чем были велики и могущественны магические артефакты Греции, наделённые даром Богов и проклятьем всех завидующих».       Энни прочитала краткие оставленные автором слова, написанные неровным беглым почерком, и перелистнула страницу.       Спустя какое-то время она с неудовольствием приняла тот факт, что пусть Даркариус и был тёмным волшебником, но излагал информацию на страницах своей книги обширно. Он затрагивал и описывал неизвестные ни ей, ни, предположительно, её отцу артефакты, иногда оставляя пометки, что предмет был найден им лично, и прилагая к описанию собственные рисунки, комментарии и специфику находки. Ей было так удивительно читать и вникать в слова этого талантливого человека, что Энни спустя пару десятков минут позабыла про собственный медальон.       «Год 1110. Я и моя жена Сотерия нашли в пещерах Капсии золотые и серебряные слитки, наделённые необычной и пугающей даже меня магией. Она отговаривала меня забирать их в наш дом, но, заинтригованный этой энергией, я поддался искушению и не послушал её».       Энни испуганно дрогнула, когда дверь в Запретную секцию распахнулась, и, оторвав взгляд от книги, перевела его на порог, а затем почти моментально побледнела, завидев там фигуру Реддла. Юноша не обратил внимания на присутствующего в этом помещении другого посетителя и быстрым шагом прошёл вглубь секции. Энни выдохнула и попыталась продолжить чтение.       «Год 1112. Сотерия умирала от неизвестной болезни, которая охватила всю Западную Грецию. Да простит меня Он, что я надругался над Его творением».       Эти слова ввели Энни в замешательство и некую тревогу. Что могло напугать могущественного тёмного волшебника? Какой проступок ему пришлось совершить, раз даже в его понимании это выглядело противоестественно?..       — Не знал, что у тебя есть допуск к этой секции. — Тихий и задумчивый голос вывел её из размышлений.       Энни вздрогнула, не дочитав слова автора, резко обернулась и обнаружила стоящего за своей спиной старосту. Как она не заметила его появления?       — Профессор Слизнорт дал мне разрешение на прошлой неделе, — пояснила она, подавляя в голосе дрожь, и закрыла книгу, не забыв оставить закладку.       — Что читаешь?       Реддл, не обращая внимания на хмурый взгляд Энни, взял книгу со стола. Она наблюдала, как его глаза пробегают по автору и названию, а спустя пару мгновений на губах юноши расползлась едва заметная улыбка.       — Занимательно. Давно интересуешься творчеством тёмных волшебников, Уоллес?       — Ты с ней знаком? — вырвалось у неё прежде, чем она в полной мере смогла подумать над ответом.       — Да, но должного впечатления она не произвела. Артефакты, описанные здесь, либо уничтожены, либо находятся в недоступном даже волшебнику месте, — охотно отозвался он, и в его голосе звучало еле слышимое разочарование.       Энни изумлённо приподняла чёрные брови и спросила:       — Ты этим огорчён?       — Скорее разочарован.       Энни кивнула собственной догадке и пропустила тот момент, когда Реддл уселся на место напротив неё. Сегодняшний вечер был полон эмоциональных удивлений с её стороны! Энни рассматривала старосту, который как ни в чём не бывало отложил книгу и положил на стол свою, открыв её на странице с закладкой. Энни нахмурилась и принялась буравить его глазами, не понимая, почему из всех свободных мест он выбрал именно это. Словно заметя её внимание, Реддл поднял взгляд и посмотрел на девушку, на лице которой легко прочитал недоверие и сомнения относительно собственных действий.       — Обычно здесь сижу я, — вкрадчиво пояснил он, с усмешкой наблюдая, как щёки Энни покрывает едва заметный румянец от всей этой неловкой ситуации.       — Правда? — выпалила она в недоумении, но затем шустро подхватила книгу в руки и вскочила со стула. — Я не знала…       Энни завертела головой, судорожно ища место подальше от Реддла, но едва сделала шаг в сторону, как была остановлена его голосом.       — Где ты жила до поступления в Хогвартс? — неожиданно спросил он, моментально пресекая её попытку скрыться из его поля зрения.       Вопрос, заданный старостой, поставил её в тупик и заставил в задумчивости сесть обратно на стул. Она пару секунд размышляла, зачем ему об этом знать, но так ничего и не надумала и внимательно посмотрела на Реддла, который ждал от неё ответа.       — Для чего ты спрашиваешь? — задала встречный вопрос Энни, который вертелся у неё на языке. — С родителями. Думаю, что ты в курсе этого.       — Пусть так, — кивнул он и отложил книгу в сторону. — Где именно, Уоллес?       — Хочешь наведаться в гости? — ляпнула она и тут же прикусила язык.        Энни видела, как потяжелел его взгляд и напряглись скулы на красивом лице, отчего она отвела глаза и, прокашлявшись, добавила первое пришедшее ей на ум место:        — В Мейдстоне. Это в Кенте.       Юноша молчал, и Энни, ощущая на себе этот тёмный и пронизывающий взгляд, от которого становилось жутко до дрожи в коленях, чувствовала, как холодеют пальцы на руках. Она вздохнула и перевела взгляд обратно на Реддла. Неожиданно она почувствовала лёгкий толчок в бок и в панике обернулась. За её спиной никого не было. Лишь полутьма Запретной секции и пустые столы со стульями. Энни внезапно стало жарко, и она, сглотнув вязкую слюну, отмечая странный её привкус, потёрла запястье на левой руке, которое начало чуть покалывать. Нахмурившись, она поёрзала на стуле, не понимая, что сейчас произошло.       — Вопросы кончились. Продолжай чтение. — Реддл махнул ладонью и углубился в текст книги в своих руках.       — Благодарю, — тихо прошептала Энни.       «Какой информативный диалог, ничего не скажешь…»       Остаток вечера она так и провела в компании старосты. Дочитать текст и вникнуть в него стало почти невыполнимой задачей, и Энни каждую минуту порывалась исчезнуть из библиотеки и скрыться, спрятавшись в собственной комнате, лишь бы не находиться здесь с ним наедине. Но так на это и не решилась. Словно заколдованная, она прислушивалась к каждому шороху с его стороны, держа палочку в рукаве наготове. Казалось, Реддл не замечает нервозного состояния сидящего рядом человека, как ни в чём не бывало не отрывая взгляда от интересовавшей его книги. Энни прекрасно знала, что он чувствует её эмоции и слышит мысли. Успокоиться и очистить разум — всё, чем она могла помочь себе в эти мгновения. Некоторое время спустя, когда до комендантского часа оставалось меньше двадцати минут, она с облегчённым выдохом вышла из библиотеки, осознавая, что этот эмоционально тяжёлый вечер наконец подошёл к концу.       Энни еле зашла на своих двоих в их с Софией спальню и обнаружила девушку спящей в своей кровати. Она аккуратно закрыла за собой дверь и, стараясь не шуметь, прошла к столу и положила на него книгу Даркариуса. Переодевшись, Энни легла на своё место, чувствуя, что этот день как никогда сильно вымотал её, и почти моментально погрузилась в сон.

***

      Том Реддл бесстрастно смотрел на лежащее в неестественной позе тело перед собой. Склонившись над девушкой, он направил на неё палочку и запустил заклинание диагностики. Она едва шевельнулась и тихо простонала от боли, находясь в полубессознательном состоянии. Сквозь её полузакрытые веки можно было разглядеть мутные стеклянные глаза, которые бессмысленно изучали потолок.       — Ты ничего этим не добьёшься… — сипло выдохнула она одними губами и наконец прикрыла веки, зажмурившись от разрывающих ощущений внутри себя.       Он оставался безмолвен. Закончив заклинание, Том принялся за внутренние повреждения, которые были вызваны одним зловредным проклятьем. Опробовав его в этот вечер впервые, он и подумать не мог, какой потрясающий эффект оно может оказать на противника. Тело под палочкой дёрнулось и начало кашлять, захлёбываясь кровью, которая неровными линиями вытекала из рта. Достав крововосполняющее зелье из кармана мантии, Реддл зажал пальцами челюсть девушки и влил его, заставив проглотить всё снадобье целиком.       — Думаешь, что я никому не смогу рассказать?       Он скривился от надоедливого и мешающего лечению голоса и, махнув рукой, наложил на девушку заклинание немоты. Усилив магическое воздействие на тело, Реддл влил ей в рот укрепляющее зелье. Когда с внутренними ранами было покончено и она больше не кашляла и не плевалась кровью, его губы растянулись в слабой самодовольной улыбке. Взяв в свою руку её запястье, которое уже начало опухать, синеть и наливаться гематомой, он сжал его, отчего она дёрнулась и в немом крике раскрыла рот. Перелома нет. Он перенаправил палочку на место ушиба.       Чуть погодя, когда девушка перестала всхлипывать и дёргаться от его прикосновений к руке, он удовлетворённо кивнул и встал в полный рост, тем самым возвышаясь над ней.       — Так что за магию ты используешь? — задал он интересующий его на протяжении всего их разговора вопрос. Реддл задавал его бесчисленное количество раз за сегодняшний вечер.       Произнеся контрзаклинание, он снял Силенцио, позволив ей говорить. Девушка посмотрела на него заплаканными опухшими глазами, скривила окровавленные губы в безумной улыбке, но осталась безмолвной. Её блестящий взгляд смотрел на него не испуганно. Нет. Это были чистой воды ненависть и отвращение, которые она так рьяно демонстрировала ему на протяжении двадцати минут.       — Твой выбор, — кинул он будничным тоном, видя, что девушка на контакт идти не хочет, а затем продолжил: — Ты знала, что палочки несут в себе остаточную магию тех или иных заклинаний?       Реддл принялся ходить по комнате вокруг её тела, перебирая между пальцев древко.       — Твоя палочка источает очень мощную магию, знаешь ли. И я удивлён, что такая посредственность, как ты, смогла сотворить нечто настолько могущественное, — задумчиво, словно самому себе, объяснил он.       — Я покупала её у Олливандера, если хочешь знать, — с сарказмом ответила она.       — Я говорю не о создателе палочки, а лично о тебе. — Он остановился и присел на корточки, рассматривая её лицо. — Открой для меня свой разум, и тогда, возможно, я пощажу тебя.       Девушка усмехнулась на это «возможно» и отвернулась от него, открыто игнорируя такое милостивое предложение с его стороны. Пусть она выглядела жалкой и беспомощной, что действовало на него как некий успокоитель, но сохраняла чувство собственного достоинства, гордость и мужество.       — Рано или поздно ты расскажешь и покажешь мне это, — сорвался с его губ шёпот.       Неожиданно по помещению разнёсся хриплый девичий смех.       — Тебе? — Смех перешёл в надрывный кашель, и она продолжила: — Ты чудовище, Реддл! Можешь засунуть куда подальше своё предложение!       — Есть другие методы, кроме пыток и легилименции, чтобы добыть информацию, дорогая.       Он аккуратно, почти нежно провёл тыльной стороной ладони по её бледной щеке, отчего девушка дёрнулась и перевела на него полубезумный взгляд. Том стёр пыль с кожи и надменно улыбнулся, полностью удовлетворённый её реакцией. Он направил на неё свою палочку, чтобы избавиться от последних следов их разговора. Когда с этой проблемой было покончено, он левитировал расслабленное тело обратно на стул и с помощью магии зафиксировал его. Засунул волшебную палочку обратно ей в рукав, поправил съехавший в сторону пояс на её брюках. Одним движением Реддл облокотил девушку на стол лицом вниз и зарылся длинными пальцами в густые волосы, собирая их в пучок, одновременно ощущая их мягкость и податливость.       Он чувствовал своими руками, как дрожит её тело, и в полной мере с улыбкой на губах упивался и наслаждался чужим страхом. Это и было той причиной, почему юноша не прибегнул к магии: он хотел собственной кожей ощутить эту беспомощность и бессилие со стороны своей жертвы.       — Что ты вообще делаешь? — сипло произнесла она, не имея возможности поднять руку и остановить его.       — Так и не дошло?       Спустя пару долгих мгновений молчания с её стороны девушка вздрогнула.       — Зачем? — судорожно и отрывисто прошептала она.       По голосу он понял, что осознание его будущих действий всё-таки дошло до неё.       — Раз пытки и легилименция тебя не берут, то я пойду другим путём.       — Каким «другим путём», Реддл? — яростно выплюнула она, пытаясь дёрнуть хотя бы плечом, чтобы скинуть его руки со своей головы. — Убери от меня свои руки!       — Узнаешь, — закончив с волосами, прошептал ей на ухо Том.       Он отпер дверь в Запретную секцию, снял заглушающее заклинание и снова направился в сторону сидящей на стуле девушки, которая так и осталась лежать лицом на столе. Выпрямив её и посадив так, как она сидела до этого, он снял заклинание, которое не давало ей двигаться. Том обошёл стул и встал позади неё, прикладывая палочку к беззащитному виску, кладя пальцы другой руки на шею, кожей чувствуя её пульс. Собравшись с мыслями, он усилил давление и произнёс:       — Обливиэйт!       Мышцы под его пальцами невольно расслабились, а голова слегка скосилась вниз. За это время Реддл успел пройти к своему месту и взять в руки книгу, принимая свою изначальную позу. Спустя пару мгновений он услышал, как девушка шелохнулась, и краем глаза заметил, как она трёт запястье. Недостаточно хорошо залечил?       — Вопросы кончились. Продолжай чтение.       — Благодарю, — тихо ответила Энни.