Память времени

      Энни устало рухнула на свою кровать в слизеринской спальне и зарылась лицом в подушку. Удача явно не благоволила ей. Профессор Слизнорт отправился за пределы школы сегодня рано утром и прибудет только завтра вечером. Провалившаяся возможность стать счастливым обладателем разрешения в Запретную секцию подпортила ей настроение.       Пораскинуть мозгами, успокоиться и попробовать свои силы убеждения на профессоре в понедельник — что может быть проще?       По прошествии недели, когда специальные экзамены остались позади, Энни смогла спокойно выдохнуть. Определившись с будущей профессией задолго до своего перемещения во времени, сидя на пятничном вечере в кабинете Слизнорта в компании самого профессора, она лёгкой рукой отмечала дисциплины, которые будет сдавать на ЖАБА. Сформировавшееся ещё в детском возрасте желание Энни пойти по стопам матери и стать профессиональным зельеваром вызвало у Эдит одобрение. А Уильям… лишь облегчённо выдохнул, тихо радуясь, что дочь не возжелала стать мракоборцем или ликвидатором заклятий. Может быть, ей даже удастся по возращении в будущее через пару лет вступить в «Сугубо Экстраординарное Общество Зельеварителей»?       Энни тяжело вздохнула от мысли, что ей придётся снова вернуться на седьмой курс в Хогвартс и повторно сдавать ЖАБА для получения подтверждения об образовании. Её выводила из себя не аттестация, а сам факт того, что она потратит целый год впустую. Три года не пронесутся незаметно, и Энни будет выглядеть старше своих ровесников — это однозначно. У многих возникнут вопросы относительно её внешности, и ей пора бы начать задумываться об этой проблеме уже сейчас.       Первым в списке сдаваемых предметов в этом учебном году шло Зельеварение; Травология, Древние руны, Трансфигурация были также включены в перечень. Пальцы Энни замерли, когда она хотела включить туда и ЗоТИ. Пожалуй, эта школьная дисциплина была её слабым местом что в этом времени, что в будущем. Она очень удивилась, когда профессор Вилкост на прошедшем тесте поставила ей «выше ожидаемого». Энни смирилась с тем, что круглой отличницей ей не стать, и не рвалась это как-то исправить. Да и нормальных преподавателей по Защите от Тёмных Искусств, кроме профессора Люпина, за всё время обучения она не встречала, чтобы полюбить этот предмет.       Сжав губы и стиснув с силой перо в пальцах, она всё-таки включила в список ЗоТИ и передала его профессору Слизнорту. Будь что будет. Ей же всё равно придётся пересдавать ЖАБА через четыре года.       — Мисс Уоллес, вы хотите стать целителем? — удивлённо воскликнул сидящий напротив неё Слизнорт, прочитав её список.       — Что? Простите, нет. Меня покорила стезя зельевара, сэр.       — В самом деле? Это очень похвально, моя дорогая! Что вас так заинтересовало в этой науке? — с зажёгшимся в глазах любопытством спросил Слизнорт.       Энни помедлила, всматриваясь в профессора, вид которого сквозил нетерпением. Она не хотела кому-либо рассказывать о своих планах на жизнь. Даже с Софией она оставалась довольно скрытным человеком и не делилась с ней ни мыслями, ни переживаниями, чтобы остаться в памяти этого времени серым пятном.       Энни решила прервать затянувшееся молчание и ответила:       — Зельеварение — очень точная и тонкая наука, сэр, где процесс приготовления и успешность проделанной работы зависит только от человека, который варит зелье. Здесь не нужно махать палочкой, не нужны заклинания, чтобы претворить в жизнь что-то волшебное.       Энни замолкла. Произнесённые слова дались ей с трудом. Всё, что она желала, — это поскорее покинуть кабинет профессора Слизнорта. Невольно всплывшие в памяти воспоминания о матери вернули зарытые глубоко в душу чувства горя и утраты.       — Но мне думается, вы это и сами знаете, профессор.       — Вы умница, мисс Уоллес. Вы находились вдалеке от волшебного мира ранее, но сейчас бьёте все рекорды, хочу я сказать. Мерлинова борода, чего только стоят ваши оценки за экзамен! Ваша мама очень хорошо постаралась над вашим образованием, — кивая, живо отозвался Слизнорт.       Энни едва подавила улыбку, заметив, как вслед за головой колыхнулись его моржовые усы.       — Вы далеко пойдёте, Энни, если пронесёте это желание через всю свою жизнь.       — Спасибо, профессор. Я очень тронута вашими словами. — В её тихом голосе звучала едва заметная дрожь, и Энни слегка двинула плечом, стараясь сбросить чувство дежавю. Она уже слышала эти слова два года назад от Слизнорта из будущего. Если тогда у пятикурсницы Энни Уэйнрайт они вызвали воодушевление, то сейчас встали тяжёлым комом в груди. — Я свободна на сегодня?       — Ох, мы и в самом деле с вами засиделись! Половина десятого! — Слизнорт едва не подпрыгнул на собственном стуле, когда увидел время на часах. — Надеюсь, вы успеете вовремя попасть в гостиную? Я мог бы проводить вас, чтобы вы не получили лишних проблем.       — Всё в порядке, профессор. Я успеваю.       — Так идите, мисс Уоллес!       — Доброй ночи, сэр.

***

      Энни торопилась попасть в факультетскую гостиную и решила сократить путь, свернув в тихий коридор, который вёл напрямую к подземельям. Об этом проходе она слышала ещё в своём времени и решила, что опробовать новый маршрут сейчас самое время. Она спешно спускалась по узким лестницам, стараясь не упасть в полутьме и не свернуть себе шею.       Внезапно на безмолвных лестничных пролётах раздался едва слышный шум, который эхом отразился от каменных стен. Энни затормозила и настороженно прислушалась. Раздавшийся следом вскрик, который явно принадлежал какому-то юноше, и последующий за ним звук удара чего-то тяжёлого об пол заставили её выхватить палочку из кармана мантии. Она, аккуратно переставляя ноги, стараясь не шуметь подошвами, продолжила спускаться дальше, подавляя внутренний страх.       — Я сказал тебе, Лестрейндж, что ничего не знаю о том случае! — воскликнул неизвестный.       — Эндрюс, ты идиот, если думаешь, что я тебе поверю!       Голос своего однокурсника Энни узнала сразу и сильнее сжала палочку. Она остановилась, но не повернула назад, чтобы оказаться подальше от этого места. Интуиция подсказывала ей: в будущем она очень пожалеет, что не поддалась колыхающейся внутри трусости и не сбежала.       Энни чуть выглянула из своего временного укрытия. В районе третьего этажа замка, в плохо освещённом лестничном пролёте, находились двое. Лестрейндж стоял к ней спиной, отчего она только выигрывала, пребывая в слепой зоне слизеринца. Другой студент лежал на полу и держался за плечо здоровой рукой. Видимо, упал он именно на него.       — Ты, поганый грязнокровый ублюдок, смеешь распускать про меня слухи, как какая-то девка! — гаркнул Лестрейндж, выхватив палочку и направив её на безоружного юношу.       Лёгкий свет горящего недалеко фонаря плохо отражался от его лица, но по тихому испуганному всхлипу Энни стало понятно, что парень не на шутку перепугался.       — Мне придётся показать тебе, что бывает, когда грязнокровка вроде тебя пытается прыгнуть выше своей головы. Силенцио!       Энни почувствовала, как леденеет кровь в жилах. Знание того, что последует за этим высказыванием, взбудоражило внутри неё всё то, что она пыталась спрятать месяцами. Память услужливо подкинула ей воспоминания, где она сама когда-то была на месте несчастного юноши.       Когда Тот-Кого-Нельзя-Называть захватил власть и некоторые Пожиратели Смерти обосновались в Хогвартсе, излюбленным занятием Амикуса Кэрроу были пытки провинившихся студентов. Она не раз попадала в их число, раз за разом отказываясь использовать Круциатус на первогодках. Энни с содроганием вспоминала шестой курс, и, если в её силах было помочь сейчас эту пытку предотвратить, она не отступит.       По всей вероятности, разговор между студентами состоялся и подходил к своему аморальному завершению.       Энни понимала: напади она открыто, даже имея за собой преимущество в виде эффекта неожиданности, всё равно не сможет выстоять против слизеринца. Она сомневалась, что однокурсник поскупится и откажется отработать Непростительное уже на ней. А значит, действовать нужно было тихо и незаметно, чтобы дать шанс сбежать несчастному юноше на полу и самой себе.       Волшебница даже не рассматривала вариант уйти и забыть всё происходящее перед глазами, как страшный сон. Похожее чувство она испытывала при битве за Хогвартс. Если позволит довершить начатую слизеринцем пытку, то приравняет себя к его соучастнику. Этого она никогда себе не простит. Внутренняя злость, кипевшая в ней с начала шестого курса в сторону приспешников Того-Кого-Нельзя-Называть, не позволит ей остаться в стороне.       Поборов страх, твёрдой рукой она направила палочку в спину Лестрейнджа, который и не заметил вышедшей из угла Энни.       — Кру!..       — Петрификус Тоталус! — Голос её был ровным, без капли сомнения в собственных действиях.       Энни, сжав губы в тонкую полоску, смотрела, как с её палочки слетает короткая молния и тело однокурсника кренится в сторону пола. Последующий громкий хлопок заставил её пару раз моргнуть, чтобы в полной мере понять и осознать то, что произошло сейчас. Парализованный Лестрейндж с приклеенными к телу руками лежал на спине. Его равнодушный взгляд был направлен в потолок, и заметить стоящую поодаль Энни он не мог.       Ей нужно было немедленно уходить. Накинув на голову капюшон слизеринской мантии, она поспешила вперёд, мимо лежавших на полу студентов. Она осознавала, что если выдаст свою личность, то гнев Лестрейнджа и остальных слизеринцев будет направлен уже на неё. Энни, быстро переставляя ноги, шагала вперёд, иногда переходя на бег. По шуршанию и шагам позади себя она определила, что подвергшийся унижениям юноша тоже сообразил, что пора делать ноги. Слизеринец едва ли смог бы так быстро очнуться от Петрификуса.       Распахнув дверь, Энни оглянулась, откинула капюшон назад и поторопилась в сторону слизеринской гостиной. Внутренний страх, проглоченный на лестничном пролёте пару минут назад, вновь дал о себе знать и теперь сжирал остатки храбрости, теплившиеся в её душе. Ругать саму себя за самоуправство было поздно. Сделанного не воротишь, и жалеть об этом она не станет. Сейчас ей была нужна холодная голова, а не трясущаяся от страха девчонка, которой она была меньше года назад.       Посмотрев на наручные часы, она определила, что до начала комендантского часа остаётся десять минут, а до гостиной идти меньше минуты. В коридоре, который большая часть школы считала тупиковым, не было ни души. Это оказалось только на руку: сейчас Энни едва ручалась за собственный внешний вид. Она заметно побледнела и больше походила на школьное привидение, чем на обычного человека. Завидев знакомый поворот, Энни ускорилась и завернула в него, не заметя за углом другого студента. Внезапное столкновение вывело её из равновесия, но чья-то отменная реакция помогла ей не свалиться вниз. Она машинально зажмурилась в готовности к боли от встречи с полом, но чужая рука держала её за локоть крепко.       — Уоллес, ты, вообще, смотришь, куда идёшь? — Раздавшийся над её ухом знакомый, надменный, с нотками раздражения голос заставил Энни распахнуть глаза и отшатнуться назад, едва ослабла хватка на её руке.       Она во все глаза уставилась на стоящего перед ней Реддла. Мерлин, это последний человек в школе, который должен был видеть её сейчас.       — Прошу прощения, — пробормотала она себе под нос и поспешила пройти мимо старосты. Не хватало ей, чтобы он сделал какие-то свои выводы, если заметит её странное поведение.       Энни поправила чуть съехавшую с плеч мантию и обошла Реддла. Вдруг она почувствовала, как чуть ниже плеча становится больно, и его рука, сжавшаяся стальным кольцом, заставила еë остановиться.       — Что-то произошло? — В его тоне не было и намëка на заботу, лишь холодное любопытство, которое также отражалось на его лице.       — А должно было? — вторила ему Энни, глядя на то, как тёмные глаза пытливо смотрят в еë. Она заметила, как его брови приподнялись в лёгком удивлении, а затем нахмурились, будто он чего-то не мог понять. — Что-то не так? Или ты специально меня здесь держишь, чтобы я оказалась за пределами гостиной после начала комендантского часа?       Энни почувствовала, как постепенно начинает терять терпение. Чего он вообще добивается? Она повела плечом, пытаясь высвободиться из его рук. Сам факт того, что еë трогают без видимой на то причины, вызывал в ней возмущение. Спустя пару долгих мгновений Реддл всё же отпустил её. Энни в последний раз окинула взглядом его лицо и, отвернувшись, поторопилась в факультетскую гостиную.

***

      — Ты бы слышала, что сейчас было!       Сидящая на кровати Энни встрепенулась из-за вбежавшей в комнату Софии, которая пронеслась до своей кровати, бросилась на неё и с нечитаемым взглядом уставилась на соседку. Вид у неё был крайне ошеломлённый: блондинистые волосы слегка растрепались, на губах застыла холодная слабая улыбка. Энни успела заметить замершее удивление в её голубых глазах, пока София не перевела внимание на потолок спальни.       — Удиви, — скучающе протянула она.       — Нет, во всём, конечно, виноват Лестрейндж, но я никогда не видела, чтобы Слизнорт был так зол на Реддла!       Заслышав знакомые фамилии, Энни на мгновение замерла, а затем медленно перевела взгляд на Софию. Та не заметила вмиг застывшего и принявшего странный цвет лица своей соседки по комнате и продолжила свой увлекательный рассказ.       — Лестрейндж прошлой ночью напал на одного маглорождённого студента из Пуффендуя, — пояснила София. — Обычно он заметает следы либо стирая память своей жертве, либо запугивая так, что человек боится что-то рассказывать другим.       София поморщилась. Она была крайне недовольна поведением одноклассника и не раз выказывала своё отношение к нему. Но сделать ей что-то в ответ Лестрейндж не мог. Имея за спиной известную фамилию и отца-мракоборца, она обладала прочным иммунитетом к угрозам с его стороны. Да и сама София могла закидать колкостями так, что несчастный ретируется самостоятельно.       — Но вчера он был не слишком убедителен. Или же этому пуффендуйцу удалось сбежать. — В голосе Софии были слышны нотки лёгкого удовлетворения оттого, что хоть кому-то хватило на это смелости. — Полчаса назад Слизнорт устроил взбучку в нашей гостиной. Говорил, что вчерашнее происшествие дошло до директора Диппета.       Книга, лежавшая в руках у Энни, выпала из онемевших пальцев, а её стеклянный взгляд устремился в пол. Она с трудом впитывала слова Софии и не могла поверить, что её вчерашний героизм вылился вот в это.       — Но самое главное — то, что Диппет впервые на моей памяти поставил под сомнение кандидатуру Реддла как старосты факультета и школы. — София сглотнула и, чуть помедлив, словно пытаясь подобрать правильные слова, продолжила: — Том не спустит ему это просто так. Лестрейндж не жилец.       И Энни тоже, если он узнает, кто помог избежать пытки тому пуффендуйцу.       — Чем всё закончилось? — еле слышно прошептала она, едва находя сейчас в себе силы вести беседу с соседкой.       — Лестрейнджу дали месяц отработок у Прингла.       — А Реддл? — еле скрыв нетерпение в своём голосе, спросила Энни.       — Не знаю, — качнула головой София. — Снимать с него обязанности старосты никто не собирается, но Диппет, по словам Абраксаса, чётко дал понять, что поднимет этот вопрос, если подобное повторится.       Энни подобрала под себя ноги и обняла руками колени. А если Лестрейндж узнал её голос? Тогда можно сделать вывод, что молчать о личности спасителя своей жертвы перед старостой он не станет. Что тогда будет с ней? Она с содроганием думала о том, что сделает Реддл в таком случае. Эта мысль заставила всё внутри неё похолодеть от ужаса.       Энни видела и давно заметила, что его боится собственная свита. Она могла по пальцам одной руки пересчитать свои посиделки в факультетской гостиной, но заметить в их глазах восхищение, смешанное со страхом, в сторону старосты смогла без труда. Определить это мог и любой другой взгляд со стороны. Если для всех остальных членов факультета такое явление было обыденностью и чем-то привычным, то для недавно попавшей сюда волшебницы это если не стало дикостью, то точно вызывало подозрение. Реддл всегда восседал, как король на троне, в гостиной в окружении своих верных слуг, показывая одним своим видом превосходство над ними. Тогда она и задалась вопросом: почему отпрыски чистокровных семейств смотрят так в сторону полукровки? О статусе крови Реддла Энни узнала от Софии, да и сама могла догадаться лишь по одной его фамилии.       Чем он так отличался? Чем побуждал остальных студентов без возражений исполнять его приказы? Уважением? Страхом? Энни и сама испытывала далеко не восхищение или уважение к нему, и порой один его вид заставлял кожу покрываться мурашками — и далеко не в самом приятном смысле!       Энни ломала голову над этим вопросом уже целый час. София отправилась на обед, оставив заблудшую в собственных размышлениях соседку. Энни устало потёрла свои виски. Выходить из комнаты и рисковать своей шкурой она не желала, да и спальня сейчас была самым безопасным местом в школе, хотя она и не могла с уверенностью сказать, что Реддл не ворвётся сюда вершить своё «правосудие».       Нет. Это точно было не восхищение и уважение. Слова Софии, что Лестрейндж не жилец, после устроенной директором и деканом трёпки Реддлу, убедили её копать дальше.       Кто входил в список его свиты? Самыми видными лицами были Лестрейндж, Розье, Мальсибер, Долохов и Малфой. Последний мелькал не так часто в их разномастной компании, но всё же составлял компанию Реддлу даже на вечерних обходах. Кем они станут в будущем? Пожирателями Смерти. В своём времени она не слышала и не встречала имя «Том Реддл». А если и натыкалась на него, то выбросила из головы как ненужную для мозга информацию. Но как такой блестящий студент, один из лучших учеников Хогвартса, не оставил следа в истории Магической Британии? В её голове имела место мысль, что он либо покинул страну, либо умер задолго до её рождения.       Либо сменил имя.       Мысли Энни вернулись к вопросу поведения друзей Реддла. Все они — в будущем преступники, тёмные волшебники и приспешники Того-Кого-Нельзя-Называть — сейчас ходили по струнке у обычного школьного старосты. На задворках сознания Энни пролетела одна сумасшедшая, на её взгляд, мысль. Из груди вырвался истеричный смех. Нет. Не может быть такого. Ей не могло так «повезти»! А как иначе она могла оправдать этот видимый невооружённым глазом страх на лицах слизеринцев? Должен же был и он когда-то учиться в школе, быть студентом, юношей, иметь обычное имя, в конце концов.       Энни резко встала с насиженного места и принялась нервно мерить шагами спальню. Глубоко внутри она уже знала ответ на свой вопрос, но всеми силами отрицала внезапную догадку, которая, как надоедливая муха, летала в её голове.       «Это всё твоё больное воображение, Энни. Возможно, ты ударилась головой или сошла с ума при перемещении во времени. Либо всё происходящее просто очень длинный страшный сон».       Она непроизвольно дёрнула шеей и поняла, что нервы начали понемногу сдавать. Энни села обратно на кровать и оперлась локтями о колени, впившись пальцами во вьющиеся волосы. Она с силой сжала их у корней, но даже не заметила, как кожа головы заныла от боли. Её взгляд застыл в одной точке, а губы судорожно шептали повторяющиеся по кругу слова:       — Этого не может быть… Это не он… Ты ошибаешься…       Внезапно Энни смолкла, и в комнате воцарилась звенящая тишина. Она силилась подобрать любые оправдания по отношению к его друзьям, но так и не смогла их найти. Её сгорбленная фигура внезапно выпрямилась. Расправив хрупкие плечи, тело Энни похолодело. На потерявшем все краски лице плотным слоем осела безэмоциональная маска. Поглотивший с головой первобытный страх за собственную жизнь заставил Энни застыть каменным изваянием на кровати и бояться сделать какое-либо движение.       Если догадки верны, то теперь Энни могла сказать с уверенностью, что если Лестрейндж хоть краем глаза увидел её, то следующей на плаху отправится она.