Колесо Фортуны

      Женевьева так и замерла, глядя на мужчину в алой аврорской мантии. Хватка Джейн на тонком белоснежном запястье Робеспьер усилилась, но видом Аббот своего страха не подала. Братья Прюэтты переглянулись с нахмурившимся Альфардом, Аланис испуганно ахнула, а Элизабет задумчиво увела взгляд в сторону.       — Вам, дети, бояться нечего, — успокаивающе заверил аврор. — Идите, рассаживайтесь по своим местам. И, мисс Робер, — Женевьева непонимающе моргнула. — Улыбнитесь.       Женевьева презрительно стиснула челюсти. Теперь улыбаться вообще не хотелось. К чему это вообще было?       Робеспьер только с незаинтересованным видом кивнула и развернулась в сторону Большого зала, возвращаясь к столам. Хватка Джейн исчезла — девушка с Альфардом под боком, направилась в сторону гриффиндорского стола. На полпути Альфард оставил Аббот одну, сев за слизеринский стол. Компания из пяти когтевранцев под напряженный шепот, окружавший всех вокруг, двигались к свободным местам за длинным обеденным, но пустым столом.       Братья Прюэтты сели по одну сторону, а девушки по другую. Реган старательно отводил взгляд от Аланис, пока не придумал себе занятие — он достал очередную маггловскую книжку, которую опять посоветовала Джейн и погрузился в чтение. Игнатиус ободрительно улыбнулся Женевьеве, но лучше от его улыбки не становилось. Женевьева бросила взгляд на гриффиндорский стол, за которым в компании незнакомых для Женевьевы гриффиндорцев Джейн тихо перешептывалась.       Вскоре весь зал заполнился студентами, почти не оставляя свободных мест за столами. Преподавательские места также были заняты почти все за единственным исключением — стул Дамблдора пустовал. Впрочем, как и всегда, если вспоминать именно про это время. Его почти никогда не было видно за завтраками, обедами и ужинами. Альбус Дамблдор появлялся только на занятиях, после чего успешно испарялся в воздухе, якобы «по делам». У дверей, возле изголовьев и середины столов, по углам помещения и рядом с преподавателями, словно надзиратели, разбрелись авроры. Женевьева только раздраженно фыркнула. А когда Сириус Блэк из Азкабана сбежал такого кипиша не поднимали! И когда Волдеморт воскрес тоже! Да даже во время Чемпионата на четвертом курсе такой охраны не было, как сейчас из-за смерти какого-то там… как его зовут-то? Джон? Джонатан? Джеймс? Яксли, в общем. Ладно, хотя бы дементоров нет и на том спасибо.       Директор и самый старший из авроров встали на невысоком помосте, приковав к себе множество взглядов. Поправив темную строгую мантию и аккуратную седую бороду, Армандо прокашлялся, перед тем как мрачным, строим и серьезным голосом завести серьезную речь:       — Добрый день, студенты. У меня для вас шокирующее известие. Как вы уже, вероятно, заметили, авроры уже здесь, их присутствие трудно не заметить. На втором этаже северо-восточного крыла в коридоре был найден мертвым Джерольд Яксли.       По залу прокатился ошеломленный вздох. Сердце Женевьевы на миг екнуло, после чего девушка на миг метнула взгляд на слизеринский стол. Волдеморт с самым серьезным видом сидел рядом с шокированными сокурсниками, выделяясь среди них, как самый спокойный, хотя в его глазах на миг, как показалось Женевьеве, полыхнуло алым пламенем.       — Прошу тишины! — рявкнул Диппет и перешептывания прекратились, а Женевьева оторвала взгляд от Волдеморта, и вовремя — тот в этот же момент перевел внимание на когтевранский стол. — Администрация школы выражает соболезнования семье Яксли, в том числе и его младшему члену семьи — Матиасу Яксли. По поводу остальных вещей вам поведает Майкл Хоффман.       Армандо Диппет ушел за стол, а вперед вышел старший аврор. Мрачно оглядев кучу школьников, он прочистил горло и заговорил:       — Меня зовут Майкл Хоффман. В настоящее время я занимаю должность капитана в Аврорате, где несу ответственность за обеспечение безопасности и поддержание порядка в Волшебной Британии по Шотландии. Я исполняю свои обязанности с чувством глубокой ответственности и готов в любой момент прийти на помощь тем, кто в ней нуждается. Моя команда и я — это стражи порядка, которые неустанно защищают наш район. Мы готовы вступить в бой за справедливость и истину, чтобы защитить город от зла и покарать преступников. Вместе мы создаём надёжную защиту, обеспечивая мир и спокойствие.       — Ну загнул, — покачала головой Элизабет, задумчиво подпирая подбородок кулаком.       — И, к сожалению, в вашем учебном заведении в очередной раз, — мужчина бросил неодобрительный взгляд на Армандо Диппета, — мир и спокойствие всколыхнулось. В целях установления истины и выявления виновных в смерти Джерольда Яксли мы планируем провести тщательное расследование. В ходе расследования будут опрошены все присутствующие. С сегодняшнего дня и до конца допросов занятия будут приостановлены, перемещение по школе ограничено.       — Вот и погуляли на Самайн, — буркнул Реган, закатив глаза.       — Тебя что-то останавливает? — усмехнулся Тиус, выгнув бровь и переведя взгляд с помоста на брата.       — Toucher, — хмыкнул Реган.       — С сегодняшнего дня будут допрошены друзья и знакомые Джерольда Яксли, а также преподаватели.       — Все? — вдруг изумилась Вилкост, вскочив. — Леди не готовы к такому, пускай и часть из них в моем кружке, Майкл!       — Нам нужно… — начал Майкл Хоффман, но договорить не смог.       — Вам нужно! А леди не готовы к вашим «теплым» приемам! Мужчин допрашивайте сегодня! А завтра можно и к девушкам переходить! Я не позволю такого отношения к моим ученикам! Помяните мое слово, Майкл… — говорила Вилкост, но ее локтя коснулся Алфи Джонсон и женщина тут же заткнулась. Но тут же добавила: — Не забывайте того, чему я вас учила в Аврорате, пока не уволилась, Майкл.       Майкл Хоффман только хмуро поджал губы и вздохнул, прочистив горло.       — Значит так, — сказал он, — сегодня будут опрошены юноши, в первую очередь друзья Джерольда. После этого я попрошу подготовиться юношей из Клуба Слизней и Дуэлянтов. Завтра с утра мы продолжим допросы членов клубов, но уже среди дам. — Аврор взглянул на Вилкост, которая нервно и мрачно поджимала губы. — Территория Хогвартса будет оцеплена. Коридоры будут патрулироваться. Прошу преподавателей провести сегодняшних участников в специально выделенное для нас помещение. Остальные могут быть свободны при условии, что никто из вас не покинет свои общежития до конца недели. — По залу прокатился недовольный ропот, в основном исходивший от гриффиндорцев и пуффендуйцев. — О допросе вы будете уведомлены за полтора часа до его начала и сопровождены в нужный кабинет. На этом всё.       — А у меня допуск в Запретную секцию только до конца недели, — расстроенно пробормотала Женевьева, наблюдая за тем, как студенты, под руководством и наблюдением авроров, поднимаются с мест и двигаются в сторону выхода.       — Человек умер, а тебя допуск в особую секцию волнует? — ядовито прошипел Барти Крауч.       Женевьева медленно повернула голову в его сторону, одаривая парня со значком старосты холодным взглядом. Парень тут же неосознанно повел плечом от окутавшей его неприятной обстановки. Женевьева прищурилась.       — Чувствуете? — обратилась волшебница к Бэт и Нис. — Запахло завистью.       — Вам стоит поучиться вежливости, — раздраженно фыркнул Бартемиус. — Бездарная девчонка.       Реган открыл было рот, чтобы сказать что-то против, но Женевьева начала раньше.       — А вам стоит…       — Жизель! — шикнула Элизабет, перебив.       — Что? — удивилась Женевьева.       — Просто делай вид, будто не замечаешь.       — Ну, меня его существование раздражает. Что поделать?       — Игнорировать.       — Даже «бездарную девчонку»?       Элизабет поджала напомаженные губы, раздраженно зыркнула в сторону Бартемиуса, немного подумала и фыркнула.       — С инвалидами умственного труда вообще не стоит разговаривать.       — Что вы себе… — начал Крауч, однако остался проигнорированным — потихоньку очередь вставать из-за стола и следовать в общежития в сопровождении авроров дошла и до них.       Девушки и братья Прюэтты, все это время с интересом слушавшие диалог, поднялись, последовав за аврорами. Процессия двигалась по коридорам в полной тишине. Стены, обшитые дубовыми панелями, украшали волшебные портреты прошлых поколений. Их строгие и величественные лица, казалось, следили за каждым шагом. Высокие окна с витражами пропускали приглушенный свет, создавая таинственную атмосферу. Пол, выложенный старинной плиткой, отражал эхо шагов, усиливая ощущение тревожности в груди Женевьевы.       

***

      Раздражение… Нет, отвращение. Возможно, это было нечто большее, чем просто чувство, которое испытывал Том Реддл, находясь среди кучки слизеринцев, испуганно и ошарашенно перешёптывающихся между собой. Джерольд Яксли мёртв. Какая невосполнимая утрата! Никогда прежде Реддл не встречал никого столь сказочно тупого и безынициативного. Как этот идиот смог поступить в Слизерин? Лишь порочил имя Салазара все эти семь лет. Кретин, не владеющий даже азами, зато с золотой ложкой во рту с самого младенчества. Том Реддл не был расстроен, но в глубине его души зарождалось нечто мрачное и зловещее.       Красивый юноша с темно-серыми глазами едва заметно усмехнулся. Ох, мисс Робер… таинственная и загадочная мисс Робер. Ничтожно жалкая и глупая мисс Робер! Взгляд парня устремился к девушке, которая только что отвернулась от напряженного созерцания точеного профиля Тома Реддла, словно тень, скрывающая истинную сущность своей души. Уродливо красивая девушка с отталкивающим и совсем не британским выражением лица глядела на аврора, с коим только что пререкалась надоедливая профессор Вилкост. Закрытая, совсем не ведущаяся на ласковый взгляд и лестные речи Тома, хмурая и раздражительная, совсем не похожая на когтевранку.       Она раздражала. Бесила одним только присутствием. Вселяла отвращение своим невежественным поведением, хотя она вела себя по всем правилам приличия.       — Брендис, — тихим, едва слышным голосом, подозвал задумавшегося и совсем незаинтересованного в представлении, устроенного аврорами, Лестрейнджа Том. — Ты сделал то, что я просил?       — Угу, — буркнул он, оставаясь в своих мыслях. Через мгновенье он поднял взгляд со стола и повернулся почти на сто восемьдесят градусов, бросив мимолетный взгляд на Жизель Робер, после чего повернулся обратно к старосте Слизерина. — О леди нет совершенно никакой информации там, где ее искал я.       — Плохо искал, — вдруг раздраженно фыркнул Аневрин, говоря тихо.       — По-твоему, я идиот?       — Твой конек — шантаж и вымогательства, — с толикой иронии произнес Аневрин, закатив глаза и подперев щеку кулаком. — А мой — поиск правильной информации и расположение к себе. Так вот, тетушка наконец-то ответила на мое письмо.       — И что пишет? — это вклинился Мальсибер, противная и скучнейшая личность, надоевшая Реддлу по самое горло.       — Вы будете удивлены, — вздохнул Аневрин и сделал небольшую паузу. — Эта мисс и правда Жизель Робер. Только вот, рожденная не в Австрии, а во Франции. И родственники у нее поголовно французы. Леди попросту проживала в Австрии последние… пять лет. У меня на нее и ее семью целая папка теперь есть. Вот она, к слову. Только сегодня прибыла с совушкой Хути.       Аневрин тихонько пододвинул кожаную не сильно толстую, скорее тоненькую, папку Реддлу.       — Надеюсь, — усмехнулся Аневрин, — Ваше Величество довольно.       — Смотря, что в ней, — зловеще прошелестел Том, заставив всех, кроме Брендиса, поежиться. Брендису, казалось, было совсем все равно.       — В ней опровержение того, что она может быть шпионкой, очевидно, — вдруг сказал Лестрейндж. — Полагаю, ее родители взаправду рассорились с ней, вступив в ряды Армии?       Аневрин заметно стиснул зубы, что мышцы на его шее напряглись. Лестрейндж задумчиво почесал бровь, после чего растянулся чеширской очаровательной и ироничной улыбкой.       — Ну не злись, принцесса, — он примирительно сложил руки у груди, глядя на Аневрина Розье. — Кто ж знал, что все так обернется?       Какое жалкое зрелище. Том Реддл одарил слизеринцев мрачным взглядом, попутно беря в руки папку. Сквозь замшевые черные перчатки холод кожаной обложки не казался столь существенным — он почти не чувствовался. Жизель Робер, значит? Но ведь досье — это лишь тень истины! Пусть она и не окажется Теневым Жнецом, однако это лишь подтверждает, что Гриндевальд пал так низко, что опустился до вербовки ничтожных членов Армии, а она и сама Армия прикрываются тем, что она беженка. Ничто не исключает возможности, что эта дерзкая девчонка может быть связана лично с самим Темным Лордом, чьи зловещие замыслы окутаны мраком и тайной. Ничто не исключает возможности выбить из нее то, чего все еще Том не может выбить из Розье и Лестрейнджа — еще более близкие связи с Геллертом Гриндевальдом и его знаниями, магией, силой.       — Пускай будет так, — загадочно произнес Том, поднимаясь из-за стола вслед за остальными и засунул папку себе в один из карманов.       Ему нужно то, что может дать Жизель Робер. Придется для этого шантажировать или пользоваться чем-то более унизительным по отношению к ней — его не волнует.       Пусть Реддлу не нужна поддержка и власть Гринденвальда, о которой грезят многие невежды, не осознающие всей глубины своей глупости, особенно теперь, когда темный волшебник постепенно теряет свои позиции. Но у Темного Лорда есть нечто, что ему действительно необходимо. Это древняя магия, способная пробудить древние силы и направить их на достижение его личных целей и удовлетворение амбиций.       

***

      — Выпей чаю хотя бы, — произнесла Элизабет, сидевшая за одним из круглых столов в башне общежитий Когтеврана.       В общем, за этим столом сидела не одна Элизабет. По левую руку от блондинки, скучающе настукивая пальцами по дереву, сидела Женевьева, а напротив них сидела Аланис, нервно разминающая свои нежные красивые пальчики.       — Не могу, желания нет. Я переживаю, — жалобно протянула Аланис. — Что там с мальчиками могут сделать?       — Ну побьют немного разве что, — пожала плечами Элизабет, а Аланис ужаснулась, ахнув. — Я не серьезно, Нисси.       — Выпей волшебного пустырничка, мне помогает, — вдруг вытащила из кармана флакон с успокоительными Женевьева.       Элизабет прищурилась, рассматривая флакон, протянутый к Аланис, в руках Женевьевы, после чего вдруг вырвала его из ее рук и присмотрелась к количеству зелья в бутылочке.       — Ты что, совсем не пьешь его, несмотря на указ мадам Палмер? — сказала Элизабет, скептично выгнув бровь.       — Тебе кажется, — вдруг спохватилась Женевьева и предприняла попытку забрать свое зелье, но Элизабет выскочила из-за стола, заставив Женевьеву повалиться грудью на то место, где до этого сидела староста.       — Ты поэтому все еще и не спишь нормально, да? — скрестила руки на груди Элизабет, улыбаясь.       — Нет, я ночами на свидания хожу, — фыркнула Женевьева, садясь в ровное положение.       — Правда? — изумилась Аланис и даже перестала тереть свои пальцы. — С кем?       — С Реддлом, — ляпнула Женевьева первое пришедшее на ум имя и тут же умолкла, прикусив себя за язык. Нашла кого назвать! Не дай Мерлин!       Аланис изумленно захлопала ресницами, а Элизабет прыснула в кулачок, после чего зашла Женевьеве за спину и положила ладошку ей на плечо.       — Наверное, скучнейшие свидания, — покачала головой Бэтти.       — Наверное, — кивнула Женевьева.       Аланис некоторое время молчала. Однако мысленно сделав какие-то пометки, она вдруг встрепенулась и обиженно вздернула носик.       — Вы опять меня обводите! Как вам не стыдно так шутить?       — Моя совесть чиста, — хмыкнула Женевьева, а Элизабет убрала руку от ее плеча, облокотившись на высокую спинку стула, на котором сидела Робеспьер, — я ей не пользуюсь.       — Ни стыда, ни совести, — лукаво закатила глаза Элизабет.       Бэтти вернула Женевьеве флакон с успокоительными, протягивая ей его через плечо сидящей. Женевьева сунула его в карман и задумчиво облокотилась о стол. Братьев Прюэттов, как членов клубов и знакомых Яксли одними из первых пригласили на «беседу» с «добрыми» аврорами. О чем и каким образом проходит диалог остается только догадываться. И чем больше Робеспьер об этом думала, тем больше у нее сосало под ложечкой. Мимо нее допрос не пройдет, она член Дуэльного клуба. И как она будет оправдываться?       В таких мыслях прошел весь вечер, проведенный в башне Когтеврана. В коридорах и гостиных стало шумнее, хотя не настолько, чтобы сравнивать с гамом на Гриффиндоре. Если с ним вообще сравнивать, так тут все еще тишь да гладь. Однако быстро привыкшая к тишине библиотеки Женевьева все чаще раздражалась. В конце-концов она попросту закрылась в спальне на своей заправленной постели и задернула полог. Над потолком уже знакомо витал люмос, а в руках сжималась тетрадь и перо, заранее обмоченное чернилами. Что писать Женевьева не знала. Она просто сидела так, вглядываясь в составленную схему из имен и приписку о Теневых Жнецах, и ничего не писала. Думала.       Более подробно выяснить кто такие Теневые Жнецы она так и не смогла — стало неловко, вроде как у самой легенда связанная с Гриндевальдом, а знать различия между Армией Гриндневальда и Теневыми Жнецами — знать не знает. Тупица! Объясняла же в детстве тетя Эльфида все! Да с каким рвением и ядом! Вот только почему она так на них плевалась, если сама дочь Раймунда, а он есть на одной фотографии с Гриндевальдом?       В общем, с каждым днем становилось все более и более непонятно. Хотя одна новая деталь, которую девушка внесла в тетрадь была. Спасибо легиллименции и воспоминаниям покойного Яксли! Каллиграфическим с завитками почерком девушка вывела: «В.Розье = Винда Розье». Хотя бы автор письма для Веймар-Орламюнде нашелся. Только теперь Женевьева понятия не имеет, что делать с этой информацией. Но и большего она написать не может. Пока что.       Тетрадь оказалась захлопнута и засунута в один из пространственных карманов сумки с неправильным, зато работающим зачарованием. Знала бы Женевьева два месяца назад, что ее ошибка в чарах поможет ей в том, что ее вещи попросту не будут исследованы до миллиметра, не поверила бы.       Девушка распахнула полог. Аланис в комнате не было, зато за письменным столом, заколов волосы собственной волшебной палочкой сидела Элизабет, усердно вчитываясь в профессиональное пособие, посвященное боевым искусствам, которое староста позаимствовала из библиотеки Хогвартса под уверенное «ну, пожа-а-алуйста!», хмурила брови.       — Куда Нисси делась? — разминая плечо, поинтересовалась Женевьева.       — Вернувшегося с допроса Прюэтта-младшего приручать побежала, — протянула Элизабет и перелистнула страницу.       Женевьева поправила надоевшие юбки и поднялась, двинувшись на выход из спальни, а далее вниз по лестницам к ванным. К своему удивлению, она надеялась на то, что внутри будет хотя бы кто-нибудь. Ей совсем не хотелось слышать едкие комментарии зеркала, говорящего голосом тетушки Эльфриды, а болтать оно начинало только тогда, когда Робеспьер была в полном одиночестве. К сожалению, ее надеждам не суждено было сбыться. Ванные были абсолютно пусты.       Глубоко вздохнув, она закрыла за собой тяжелые высокие двери, и на ее плечи вдруг легла отвратительно большая тяжесть. Устало спустив голову, девушка поплелась к умывальникам, наваливаясь на них так, словно вот-вот свалится на пол. У нее уже попросту скоро не останется сил поддерживать хоть сколько то уверенности в своей осанке и выражении лица.       Точный порядок проведения допросов уже огласил декан спустя два с половиной часа после того обеда. Завтра Женевьева Робеспьер будет вынуждена пройти его. Одной из первых из списка леди.       Волшебница раздраженно сморщила нос и раскрутила кран, давая сильной струе ледяной воды столкнуться с керамической раковиной. Женевьева сунула руки в умывальник, и ее руки обожгло морозом, заставляя кровь застывать в жилах. Девушка принялась мыть руки, словно они были грязные, или покрытые толстым слоем запекшейся высохшей крови. Намокли манжеты. Женевьева раздраженно стукнула замерзшими кулаками по бортикам раковины и замерла, опустив голову вниз.       Вода все текла и текла вниз, наигрывая одновременно и спокойную, и тревожную мелодию в этой абсолютной тишине. Она сама себя закапывает. Девушка сунула дрожащие руки под струю и резко облила свое лицо ледяной водой. Капли невпопад стекали с ее лица на белоснежную блузу и синий галстук. По коже пробежали стайки крупных мурашек.       — Тебе и твоим планам конец, Женевьева Робеспьер, — раздался голос Эльфриды.       — Тебе заняться нечем больше? — презрительно прошептала Женевьева и принялась закрывать кран.       — А чем мне еще заниматься, кроме как с тобой беседы вести?       — Хоть бы раз что-то радостное сказала.       — Ты говоришь так, будто это зависит от меня. Тебе следовало уже запомнить, что я говорю только то, о чем ты сама можешь подумать. И вообще, следовало быть более осмотрительной. Могла бы пойти и проверить его тогда, спрятать где-нибудь, подтереть воспоминания или изменить их — разве ты обучалась легилименции зря? Совершила ошибку, и теперь вся школа будет искать виновного. Помяни моё слово, Том Реддл уже сегодня сообщил аврорам о том, что в ту ночь видел тебя. И, конечно же, он наверняка рассказал и о своих «переживаниях» по поводу твоего шпионажа.       — Рот закрой, зеркало с языком без костей. Что ты понимаешь вообще?!       — А ещё Том Реддл припомнит все твои подозрительные поступки. А остальные поддержат его. Особенно Прюэтт-старший.       — Да ради Морганы!       — Ты что, обиделась? На правду не обижаются, Женевьева.       — Рот закрой.       — Тебя легко спутать со шпионкой, так что не обижайся.       — А ты, смотрю, эксперт по шпионкам.       — А у тебя ядовитый язык. Культурные леди так не разговаривают.       — А кто сказал, что я культурная леди?       Женевьева впилась взглядом в собственное отражение. С ресниц по щекам текла черная тушь, смешавшись с водой и размазываясь по лицу. Зеркало ответило ей зловещим молчанием.       — Вот всегда бы так, — буркнула Женевьева и выпрямилась.       — Хамка, — копируя тон Женевьевы, вновь заговорило зеркало.       Женевьева раздраженно что-то промычала и развернулась от умывальников в сторону полок. Выхватив со своей мази, которые советовала Аланис, девушка вернулась к зеркалам и принялась размазывать черную тушь по щекам, смешивая ее с пахнущими цитрусами мазями, текстурой напоминавшими засахарившийся мёд.       — Со лба пудру смыть не забудь, — напомнил голос Эльфриды.       — Без тебя знаю, — ответила Женевьева.       Робеспьер вновь повернула кран и зачерпнула ледяной воды, смывая с себя все, что намазала на кожу. Закончив, она вновь уставилась в свое отражение, наблюдая, как с бледного лица стекают капли воды. Лицо перестало выглядеть выразительным, приняв более знакомые небрежные осунувшиеся очертания. Темные круги под глазами напомнили об отсутствии нормального сна, а впавшие щеки об осознанном отказе почти ото всей еды. Как можно есть, если даже кусок в горло не лезет?       — Ах, какой красавицей ты была до начала войны, — с сожалением произнёс голос Эльфриды. — Даже твоё невежественное поведение в обществе гриффиндорцев не могло умалить твоей красоты! А теперь…       — А теперь мне красота не нужна, — ядовито бросила Женевьева, разворачиваясь на выход.       Женевьева выскочила из ванных, хмуря брови под продолжившиеся причитания зеркала. Как только дверь за спиной девушки захлопнулась, голос замолк, и волшебница ринулась к лестницам, даже раздраженно легонько оттолкнув к стене какого-то первокурсника, перегородившего подъем наверх. Элизабет в комнате сидела в точно таком же положении, что и тогда, когда Женевьева покидала спальню, разве что уже несколько страниц староста успела перелистнуть. Робеспьер хлопнула дверью, молнией подошла к окну у своей кровати и открыла его нараспашку, усаживаясь на подоконник. Волшебница вынула сигарету из коробочки и поднесла ее к губам, напряженно вдыхая в себя дым.       Элизабет, не поднимая головы от книги, метнула взгляд на раздраженную Женевьеву, выгнула бровь и махнула палочкой, наводя на себя согревающие чары.       — Не выпади из окна, — произнесла Элизабет и вновь окунулась в чтение. — Второго трупа нам не надо.       Женевьева выдохнула дым в открытое окно.       — Нам и первого не надо было, — сказала она. — Нервотрепка одна.       — Не переживай за это. Яксли тот еще кретин был. Его даже собственные младшие братья не любят.       — Успокоила, — фыркнула Женевьева, хмурясь еще больше. — Неужели тебе совсем все равно?       Элизабет молчала, наблюдая за напряженной фигурой на подоконнике. Девушка курила сигарету, выпуская дым в холодное, почти ледяное пространство комнаты. Она подняла голову, прикрыла книгу и тихо вздохнула, чувствуя, как воздух вокруг становится еще более ледяным.       — Не то чтобы… — протянула она. — Страшно, конечно, что такое случилось, но Джерольда мне не жаль. Противный характер у него, совсем мне не нравился.       «А еще он насильник», — с презрением подумала Женевьева, прикусив язык.       — Ты переживаешь? — спросила Элизабет.       — Да, — совершенно искренне ответила Женевьева и следом слукавила. — Из-за него я не могу пойти в библиотеку.       — Недельку подождем, может, смилуются господа авроры, — пожала плечами Элизабет и тут же замолчала.       В комнату ворвалась расстроенная Аланис. Девушка остановилась у двери, вытирая с лица слезы, после чего вдруг скользнула спиной по двери на пол.       — Я ему не нравлюсь, — прошептала Аланис дрожащим голосом. — Он меня боится теперь.       — Он так сказал? — нахмурилась Элизабет и убрала книгу на стол.       — Нет, — отрицательно мотнула головой Аланис, едва заметно трясясь. — Он вообще ничего не сказал.       — В смысле? — подала голос Женевьева, выдохнув сигаретный дым.       — Он совсем не разговаривал, а я говорила без умолку. Говорила и говорила. Спрашивала. А он стоит, — девушка всхлипнула, и крупные слёзы покатились по её лицу, — как дурак, и не произносит ни слова! Только смотрит и слушает. Но молчи-и-ит!       — Он уклонялся от встречи? — вопросила Бэтти, сощурив глаза.       — Нет, — ответила Аланис. — Он не избегал меня, он просто молчал. И стоял как вкопанный! Как же глупо! Дурачина. Зря я сказала ему, что он мне нравится!       В комнате повисла напряженная тишина, которую нарушало только тихое всхлипывание Аланис. Элизабет и Женевьева переглянулись, не зная, как помочь шестикурснице. Наконец, Бэтти встала и подошла к Аланис, присаживаясь рядом на корточки.       — Послушай, быть может, мне следует с ним поговорить? — вкрадчиво предложила она. — Сказать ему, что тебя беспокоит его… молчание.       — Да как ты ему это скажешь? — с отчаянием воскликнула Аланис. — Он же теперь меня ненавидит!       — Никто тебя не ненавидит, — сморщив нос, вмешалась Женевьева и стряхнула в окно пепел с сигареты. — И Элизабет не станет с ним разговаривать. Она только напугает его ещё больше. Бедный мальчик!       — Ты его защищаешь? — повернулась в сторону Женевьевы Элизабет, одаривая ее хмурым взглядом. В тот же момент она повернулась к Аланис, которая вдруг начала дергать ту за рукав. — Что?       Аланис Макмиллан, трясясь так, словно вот-вот у нее начнется истерика, начала яростно мотать головой.       — Не иди к нему, — шмыгнула носом она, и ее глаза заблестели слезами сильнее.       — Вот, Бэт, — кивнула Женевьева, отбрасывая окурок на улицу, после чего спустилась с подоконника на постель, застеленную тёмно-фиолетовым покрывалом, и закрыла окно. — Не ходи, я сама с ним поговорю.       — Не надо! — вдруг вскочила Аланис, хватаясь за невысохший рукав Женевьевы. — Я… я боюсь.       Аланис резко отпустила рукав Женевьевы и отшатнулась назад, как будто обожглась. Её взгляд метался по комнате, но остановился на Элизабет, которая только и делала, что хмурилась. Она поднялась с корточек, её лицо было мрачным. Женевьева переглянулась с Бэт и без улыбки хмыкнула.       — Schon gut, — сказала она, глядя на Аланис. — Я не пойду к нему. Но ты должна сейчас же успокоиться. Ты ведь не хочешь, чтобы всё зашло слишком далеко, правда?       Пока Аланис стояла, осознавая, что разговор об этом уже завершен, Женевьева едва заметно кивнула головой в сторону стула. Элизабет тут же подхватила свою подругу под руку и усадила за письменный стол. Перед рыжеволосой тут же возникла чашка со смешанным с водой успокоительным под звонкое, приказное Женевьевино «пей!» В голосе волшебницы слышалась ледяная решимость, подчеркивая, что возражений не потерпят. В таком тоне у Женевьевы обычно проходили самые обычные диалоги с Гарри, но, к счастью, только в последние полтора года, а не всегда. А до третьего курса Женевьева в подобном, но не таком холодном и не терпящем возражений тоне переругивалась с твердолобой Гермионой, не желавшей слушать мнения чистокровной волшебницы. Хорошо, что Робеспьер потом поняла, что на это просто не надо тратить свои нервы и перестала обращать на глупость магглорожденной подруги внимание. Да что уж там, в таком случае! С Роном тоже приходилось ругаться, но с ним это было настолько редко, что Женевьева сейчас этого даже не припомнит.       Пока Элизабет порхала над Аланис, но которую уже подействовали успокоительные, которых Робеспьер не пожалела, отлив ей так, словно наливала самой себе, Женевьева юркнула в опустевшие коридоры — все ушли по спальням, — и направилась вверх по винтовой черной чугунной лестнице. Реган Прюэтт обычно обитает именно там, и если этот день не исключение, то у него можно будет узнать хотя бы подробности… допроса. И допроса, проводимого аврорами, и, соответственно, Аланис. Но в первую очередь про допрос авроров.       — Реган? — позвала едва Женевьева поднялась на смотровую площадку.       Ответом было молчание, сначала сбившее девушку столку, но тут же она увидела рыжую макушку, сидящую под навесом на скамье с книгой в обнимку и люмосом над головой. Юноша выглядел как всегда серьезным и задумчивым, но что-то в его позе толкало на мысль, что он был чем-то опустошен или усталым. Реган Прюэтт поднял голову в сторону девушки, после молчаливо вздохнул, приветственно махнув ладонью.       — Ну и время для чтения ты выбрал, — фыркнула Женевьева и села рядом с ним, заглядывая в книгу. — Опять что-то, что советовала Джейн?       Тишина. Парень молчал, словно погрузившись в свои мысли. Девушка выгнула бровь, глядя на него с легким недоумением.       — Ну не хочешь, не говори, — закатила глаза Женевьева, стараясь не выдать своего волнения. — Я ведь не кусаюсь, знаешь ли.       Реган тихо фыркнул, но продолжал молчать, словно не решаясь что-то сказать.       — Ладно, медлить не буду тогда, раз ты такой молчун, и спрошу прямо, — начала Женевьева, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче. Она заметила, как Реган слегка сжался, словно ожидая чего-то плохого. — Как допрос прошел?       Реган опустил на нее взгляд, его рыжие ресницы дрогнули.       — Не тот, что Аланис устроила, — тут же уточнила Женевьева, надеясь, что это поможет ему расслабиться. Она заметила, как его плечи слегка напряглись, а взгляд стал немного темнее. — Это что за кин… театральные постановки ты мне показываешь? Реган? Ты чего молчишь-то?       Реган продолжал молчать, смотря куда-то в темнеющий лес. Некоторое мгновенье спустя он моргнул, словно что-то пришло к нему в голову, и парень едва ткнул локтем в Женевьеву, после чего вдруг указал на книгу и начал составлять предложение, тыкая либо в отдельные слова, либо в буквы. Получилось: «Я не могу говорить, так как у меня аллергия на зелье правды.» Женевьева вздернула брови, мысленно выругнувшись. Девушка приняла самый серьезный вид.       — Они приказали выпить? Или подлили куда-то?       Реган кивнул и показал указательный палец, намекая на первый вариант.       — Ты знал до этого, что у тебя такая реакция на зелье?       Он кивнул.       — Ты говорил им об этом?       Реган выгнул бровь, словно бы услышал глупый вопрос.       — Хорошо, говорил, — закатила глаза. — И, полагаю, им было на это плевать…       В голове Женевьевы закрутились шестеренки. Неужели она так легко завтра попадется? А потом, если и Джейн будут допрашивать, то все только подтвердится! О-о-о, это же сегодня всех слизеринцев допрашивали, а они могли и про Женевьеву что-нибудь ляпнуть! И какая разница, что это все неправда, если они подозревают ее в шпионаже для Гриндевальда?       Женевьева раздраженно выдохнула.       — Брат твой знает?       Реган Прюэтт отрицательно покачал головой.       — Плохо, — стиснула зубы Женевьева. — Может, мне к аврорам сходить и сказать им, чтобы тебя Анне Палмер показали?       Юноша тут же скривился, всем видом показывая свое отношение к ее затее.       — Верно Аланис сказала о тебе, глупец ты этакий! — фыркнула Женевьева и, не произнося ни слова, зажгла на кончике палочки «Люмос», после чего встала напротив шестикурсника. — Открой рот, пожалуйста. Я хочу посмотреть. Я же сказала, открой рот. Открой. Ты что, не понимаешь? Что значит «нет»? Ну же, не будь таким упрямым. Ты прямо как мой друг упрямишься. Бараны рыжие. Не криви нос. Не надо мне тут руками отмахиваться, ничего само собой не пройдет. Ну ты гляди-ка на него! Я сейчас Аланис позову.       Реган тут же вздохнул и повиновался. Язык и стенки были ярко красными и припухшими. И только сейчас Женевьева заметила, что Реган достаточно тяжело дышит. Девушка прищурилась, вспоминая какое-нибудь заклинание, которое могло бы хотя бы немного помочь. И как назло ничего в голову не шло. Остановить кровотечение? Раз плюнуть. Залечить открытую рану? Пожалуйста! Но с аллергиями Женевьеве не приходилось сталкиваться.       Даже когда она была практически в той же ситуации, но с Роном, когда второго близнецы Уизли опоили очередными своими «приколами» на третьем курсе, Женевьева затащила друга в больничное крыло. А тут… так не получится.       — Бедняжка, — вздохнула Женевьева, а Реган закрыл рот, и тут краем глаза девушка заметила какое-то движение у лестницы. — Бэт, выходи, хватит подслушивать. И подсматривать.       Некоторое время со стороны лестницы была тишина, но скоро наверх поднялась Элизабет с самым странным выражением лица на грани со строгостью, когда ты понимаешь, что тебя сейчас будут допрашивать обо всем, и переживанием, если бы она слышала почти весь их диалог, узнав об аллергии Регана Прюэтта. Элизабет скрестила руки на груди, перед этим поглубже запахнувшись в мантию.       — Ты… — начала она, но запнулась. — Дурак ты, Реган Прюэтт. Надо было сразу после допроса делать вид, что в обморок падаешь. Сразу же к мадам Палмер бы отправился.       Реган выгнул бровь, взглядом говоря: «И чего это сегодня все вы меня дураком называете?» Женевьева цокнула языком.       — Знакомых, страдающих аллергией у тебя нет? — сходу спросила Женевьева.       — У Аланис они были, — хмуро произнесла Бэт, заставив Регана сделать вид, что его здесь нет и что он просто скамейка.       — Весело, — с сарказмом протянула Женевьева и покосилась на Регана, все сильнее жавшегося к спинке скамьи. — Ты со скамейкой не сольешься, можешь не продолжать. Бэт, ты весь разговор подслушала?       — Я услышала только, как ты попросила Регана открыть рот, и сразу же поняла, зачем это нужно. Два года назад мальчишки уже использовали зелье правды, и хорошо выделились. Вся семейка Прюэттов сюда заявилась и кое-кого в Мунго перевела из нашего больничного крыла. Не так ли, мистер Прюэтт? — прищурилась Элизабет, а Реган увёл взгляд. — Может, Плонка попросить? — вдруг предложила Бэт.       — Ну не-е-ет! — возмутилась Женевьева. — Я с этим оболтусом больше связываться не хочу. Только нервы трачу на то, чтобы с ним договориться по-человечески.       — Опять вы, неблагодарные когтевранцы, труд Плонка не уважаете! — взвизгнул голос эльфа — он появился с хлопком совсем рядом с ними.       Женевьева только молча повернулась к эльфу. Ее глаза вдруг недобро блеснули. А что, если эльфов тоже допрашивают? Или уже допросили? Или только будут допрашивать? Что, если кто-то из эльфов видел ту сцену? Что, если Плонк расскажет о том, что Джейн и Женевьева не дошли до общежитий до начала комендантского часа?       Прищурившись и ничего не сказав эльфу, Женевьева повернулась к Регану.       — У Игнатиуса есть что-нибудь, что может тебе помочь?       Реган отрицательно покачал головой, но вдруг встал со скамьи и ткнул в сторону башни Гриффиндора.       — У Джейн есть? — скептично выгнула бровь Женевьева. — А, ну да, она же дочь аптекарей и любительница зельеварения…       — Я бы ее зельям не доверяла, — сказала Элизабет, обратив внимание Регана и Женевьевы на себя. — В процессе приготовления зелий на занятиях Слизнорта она проявляет удивительное своеобразие, пытаясь воспроизвести самые элементарные рецепты. Она постоянно вступает со мной в споры и не признаёт авторитета учебников. Как бы ее варево не привело к ухудшению состояния Регана.       Реган закатил глаза и изогнул бровь, и это выражение его лица вновь напомнило Женевьеве о Роне.       «Интересно, а у Рона дед по линии Прюэттов Игнатиус или Реган?» — ненароком задумалась Женевьева, но быстро откинула эту мысль. Не время для такой глупости!       Девушка повернулась к Плонку.       — Плонк, посети, пожалуйста мисс Аббот. Помнишь ее?       — Плонк помнит! Плонк все помнит! Плонку…       — Отлично, — перебила Женевьева. — Навести ее, только тихо. Попроси у нее зелья для Регана, скажи, что у него аллергия. И, — девушка угрожающе прищурилась. — Если ты поднимешь шум, последствия для тебя будут гораздо хуже, чем если бы я рассказала директору Диппету о твоем неповиновении. Я ясно выражаюсь?       — Наглая когтевранка Жизель Робер ясно выражается. Плонк все понял. Но Плонк недоволен.       — Иди уже, — раздраженно фыркнула Элизабет.       Плонк что-то пробурчал под нос и исчез с хлопком, оставив когтевранцев втроем. Элизабет тут же повернулась к Регану с самым серьезным и хмурым видом. Она набрала в легкие воздуха, словно готовая разразиться гневной тирадой, выливая на него все свои переживания на его счет и счет его отношения к Аланис, но стиснула зубы и выдохнула.       — Лучше ты с ним поговори, — сказала она Женевьеве, не скрывая своих эмоций. — Я сейчас могу сказать что-то не то, не подумав.       — Почему они сами разобраться не могут? — выгнула бровь Женевьева, и Реган словно сразу же понял о том, какой разговор сейчас будет, сразу же прикрыв глаза и опустив подбородок на собственную грудь. Элизабет промолчала. Женевьева вздохнула. — Как скажешь. Реган, — позвала она, — давай честно, ты игнорируешь Аланис потому что считал ее только другом, а теперь тебе неловко?       Реган медленно открыл глаза и чуть приподнял голову, после чего пожал плечами.       — Что значит «не знаю»?! — возмутилась Элизабет.       — Как же я эти разборки не люблю, — раздраженно пробормотала Женевьева, выходя на ту сторону смотровой площадки, где не было навеса. Оставив Элизабет и Регана позади, она подошла к краю башни, уставившись вниз, где ветер игрался с почти полностью голыми деревьями, перебирая все маленькие ветви.       — Плонк вернулся, — сказал эльф, появившись между Элизабет и Реганом, и завертел головой, ища Женевьеву. Как только он ее нашел, он похлопал глазами и уставился наверх, прямо в лицо Регана. — Во! — эльф сунул флакон с привязанным к нему письмом Регану, после чего пошлепал к Женевьеве. — Наглой Жизель Робер милая мисс Джейн тоже передала флакончик! Плонк недоволен тем, что Плонк должен делать больше, чем его просили. Но Плонк рад помогать милой мисс Джейн.       Женевьева выгнула бровь, но приняла стеклянную бутылочку с маленькой этикеткой и красивым понятным почерком с надписью «зелье сна без сновидений (на всякий случай)». Робеспьер хмыкнула и сунула его к себе в карман, после чего метнула взгляд на эльфа.       — Спасибо, — произнесла она и потеряла весь интерес к Плонку, глаза которого намокли от счастья.       Женевьева вновь повернулась к когтевранцам. Элизабет, напряженно скрестив руки на груди, молча смотрела на Регана, только что выпившего горькое зелье. А письмо юноша сунул в карман, не распечатывая.       Холодный ветер обволакивал башню со всех сторон, связывая по конечностям неразрывными нитями. Плонк исчез с хлопком, оставив их в тишине. Трое стояли молча, не находя слов, или просто не желая покидать этот миг. Наконец, Реган, жмурясь, прочистил горло и очень хрипло, едва слышно просипел:       — Не знаю я, что я к мисс Макмиллан чувствую, — и замолк.       — Я так и думала, — хмыкнула Женевьева, переведя взгляд на Элизабет, в глазах которой заплескались редкие тоскливые рыбки.       — Это… это не значит, что после ее признания следовало ее избегать, — прищурилась Элизабет.       — Он испугался, я же говорила, — сказала Женевьева.       — Я не испугался, — несогласно прохрипел Реган.       — Ври, ври, — кивнула Женевьева и вздохнула. — Будущего испугался.       — Говоришь прямо как Джейн, — сказал младший Прюэтт.       — Она знает? — удивилась Элизабет.       — Только она, даже Тиусу не говорил, — повел плечом Реган и еще раз прокашлялся. — Хотя, скорее всего, он сам догадался обо всем. Он…       — Догадливый, — закончила Маккиннон.       Женевьева с иронией хмыкнула, но ничего не сказала.       — И что тебе на этот счет мисс Аббот сказала? — фыркнула Элизабет. — Каково мнение твоей близкой подруги?       — Ее мнение такое же как и у вас, — буркнул Реган. — «Дурак».       — На что именно?       — На то, что избегаю и… Хорошо, буду называть все своими словами. Да, я испугался. Это было очень неожиданно. Я ведь совсем не думал, что она может… что я могу ей понравиться.       Повисла тишина, но напряжение в комнате ощущалось почти физически. Элизабет и Женевьева обменялись взглядами, полными недоумения и, возможно, даже сочувствия. Реган, опустив голову, нервно теребил край рукава у темно-синего шерстяного пальто — среди девушек он был единственный не в мантии, — словно пытаясь найти в нем ответы на свои вопросы.       — Ты… боишься? — наконец тихо спросила Элизабет, стараясь не звучать слишком резко.       Реган поднял глаза, в которых читалась смесь удивления и смущения. Он не ожидал, что кто-то из них поймет его чувства.       — Да, — признался он, чуть помолчав. — Я не знал, как себя вести. Это было… странно.       — Странно? — переспросила Женевьева, приподняв бровь.       — Я не хотел ее ранить, — продолжил Реган, словно оправдываясь перед самим собой. — Я просто не ожидал, что…       — Но ты ранил, — перебила Элизабет. — Своим молчанием и избеганием ты ввел ее в печаль. Она думает, что ты ее ненавидишь.       — Что? Это вовсе не так, я просто…       Юноша замолк, схватившись за переносицу, и зажмурился, словно пытался подобрать слова. В повисшей тишине раздался только шорох мантий и щелчок искорки, исходящей из палочки Женевьевы. Девушка закурила.       — Ты недавно на всю комнату дымила, — напомнила Элизабет.       — Во время таких разговоров грех не закурить. Реган, будешь?       Реган покачал головой, его взгляд метнулся к мигающим внизу фонарям, вокруг которых сгущались сумерки.       — Элизабет, — начал он, его голос дрогнул, — я не хотел ее обидеть. Я просто не знал, как правильно поступить. Она всегда была такой… открытой, искренней. А я… я не мог ответить ей тем же.       Элизабет тяжело вздохнула, ее лицо омрачилось.       — Реган, ты должен был поговорить с ней. Объяснить, что ты чувствуешь. Пусть это было бы сложно, но лучше так, чем позволить ей мучиться в неведении.       Женевьева стряхнула пепел с сигареты и задумчиво посмотрела на Регана.       — Возможно, ты боишься потерять ее?       Он замер.       — Да, — признался он тихо. — Я боюсь, что она никогда не простит меня. Что я разрушил то, что между нами было. Нашу дружбу.       Здесь, на смотровой площадке среди колонн и посаженых в глубокие горшки вечнозеленых кустов, повисла тишина, нарушаемая лишь шорохом ветвей и тканей, которые перебирали тонкие пальцы ветра. Элизабет подошла к одной из колонн и задумчиво посмотрела на ночной Хогвартс.       — Знаешь, — произнесла она, не оборачиваясь, — иногда мы сами создаем себе препятствия. Но только мы можем их преодолеть. Если ты действительно ценишь её, даже если она просто твоя подруга, ты должен сделать первый шаг. Даже если это будет болезненно.       И вновь тишина. Тишина, перед которой человек становится беззащитным перед собственными мыслями, тишина звенящая, одновременно давящая и успокаивающая. И эта тишина нарушилась шагами со стороны лестницы. Уставшая, полусонная от тех успокоительных, что дала ей Женевьева, Аланис поднялась на смотровую площадку и, прищурившись, словно пыталась сконцентрировать все свое внимание в непривычно темном месте, несмотря на витающие в воздухе люмосы, разглядывала знакомые фигуры.       — Ты почему не спишь? — тут же смягчилась Элизабет, тихо залепетав и бросившись к пока что ничего не осознавшей подруге, уводя ее обратно внутрь.       Реган неотрывно смотрел девушкам вслед, а Женевьева выдохнула дым из своих легких и едва слышно испепелила сигарету. Девушка набрала в легкие воздух и выдохнула, прикрыв глаза.       — Со мной можешь быть честен, — тихо сказала Женевьева. — Я не разболтаю. Мне ни к чему.       — С чего ты решила, что я был нечестен? — после паузы, так же тихо сказал Реган.       — Ты, как минимум, увиливал.       Реган облокотился о колонну, уткнувшись лбом в холодный камень.       — Даже если она мне нравится, это ничего не изменит.       Женевьева пожала плечами.       — Не знаю, я не сильно в этом разбираюсь, — призналась девушка. — Но ты можешь высказаться, а я скажу дурак ты или нет.       — Сегодня, кажется, меня дураком уже достаточное количество раз назвали, — сказал он и замолчал. — В любом случае, если, допустим, я скажу ей, что чувства взаимны, то что дальше? Родители вместо меня уже все решили. Ладно, я хотя бы не стану возглавлять семью, но невесту мне уже подобрали. Ха, Игнатиусу тоже невесту подобрали, но это не Лукреция Блэк, в которую он так влюблен. Все равно придется им расстаться.       Женевьева моргнула, осознавая сказанное.       — Впрочем, невеста моя и не сильно была бы против, если бы мы с ней в дружеских отношениях находились, имея искренние чувства с кем-то другим, однако… это некрасиво.       — А изменить уже что-то поздно?       — Я думаю, мисс Макмиллан уже и сама обручена с кем-нибудь по воле родителей. Но даже если так… у меня странное предчувствие. Словно у этой идеи не будет счастливого конца. Я не знаю почему. Может быть, я боюсь, а может быть и правда…       Реган внезапно остановился, оторвал лоб от колонны и, схватившись за волосы, сполз по каменной опоре на пол. Его пальцы нервно перебирали пряди волос, как будто это был единственный способ вернуть себе контроль. Вокруг царила тишина. В этом безмолвии Реган казался одиноким и потерянным, как будто весь мир отвернулся от него, и даже присутствие Женевьевы казалось чем-то незначительным для него в этот момент.       Кто бы мог подумать, что такая мелочь как влюбленность, может так сильно влиять на человека? Женевьева этого не сильно понимала. Для нее более страшным было не это. Она сейчас, если честно, совсем не понимала, что для нее страшно, но она точно чего-то боится. Тем не менее, волшебница на этот раз не плевалась ядом в своих мыслях, скидывая все на человеческую глупость, как, например, когда она наблюдала за Элизабет. По отношению к Регану она просто не могла так подумать. И она даже знала почему. Несмотря на всю разницу, всю его закрытость и интеллигентность, он все еще слишком сильно ей напоминает Рона. А на Рона она бы никогда не стала плеваться ядом, даже если в мыслях.       Женевьева опустила взгляд, поджав губы. Девушка приблизилась и селя рядом, облокотившись спиной о колонну и вздохнула.       — Извини, — сказала она и посмотрела на небо, оно было удивительно чистым.       — Нет, это ты меня извини, — произнес Реган, и его голос впервые за весь разговор прозвучал без болезненной хрипотцы. — Я не должен был так на тебя все вываливать, я же не девица. Не входит в мой список возможностей.       — Иногда можно, — хмыкнула Женевьева и легко толкнула его локтем в бок. — Раз уж ты заговорил нормально, может, поподробнее про допрос авроров расскажешь?       

***

      Утро началось с того, что Женевьева не выспалась. Даже не так — Женевьева совсем не выспалась, но на этот раз хотя бы без кошмаров. Спасибо за это странно пахнущему зелью, переданного от Джейн, про которое девушка вспомнила только на третье пробуждение после очередного кошмара и встречи с клинком Беллатрисы во сне. Впрочем, теперь этот клинок всегда был с ней — он хранился в специальном потайном кармане, который Женевьева пришила к её мантии «на всякий случай».       Девушка наспех оделась в первые попавшиеся ей одежды — надобности в форме сегодня не было, так как занятий не будет, а авроры школьной формы на допросе не попросят. Пока Женевьева одевалась и причесывалась, Аланис еще спала, укрытая двумя одеялами, среди которых одно из них принадлежало Бэт. Элизабет же уже, как обычно, восседала за письменным столом, читая все ту же книгу, что и вчера.       Как назло Женевьева сегодня на допрос идет в числе первых, разве что перед ней будет несколько гриффиндорок и Друэлла. Волшебница зачесала волосы назад и уже привычно заколола волосы сапфировой заколкой, сформировав низкий объемный пучок. В отражении напольного зеркала на Женевьеву смотрела девушка в, наконец-то, темно-серых и единственных из всего гардероба брюках и в пыльно-пурпурном элегантном свитере, поверх которого девушка накинула свое темно-фиолетовое пальто, после чего обмоталась когтевранским шарфом, а на руки надела подаренные Джейн замшевые перчатки.       — Теперь ты похожа на магглорожденную, — шепнула Элизабет, критически оглядывая внешний вид Женевьевы.       — Спасибо, я старалась.       — Чего? — удивилась Элизабет, но Женевьева уже юркнула в коридор.       Волшебница быстрым шагом направилась вниз по лестнице, стуча невысокими каблучками сапог. На креслах, диванах и даже на коврах, из-за неимения разрешения на выход из башни, собрались когтевранцы, те, что не хотели целый день проводить в спальнях. Со смотровой площадки тоже доносились голоса.       Сжимая в руке прилетевший с аврорским патронусом в виде коршуна бумажный пропуск из башни, девушка двигалась к выходу, огибая студентов, погруженных в книги или разговоры. Хотя кое-где уже пела арфа или гитара. Девушка толкнула от себя тяжелую входную дверь и перед ее глазами тут же оказалось двое авроров. Волшебница робко вышла наружу, протягивая им листок. Молодой человек в алой мантии едва посмотрел на него и только махнул рукой.       — Идите во вторую аудиторию северо-западного корпуса. Знаете где это? Там еще кабинет древних рун рядом, — только сказал аврор, невесомо подталкивая девушку в сторону нужного коридора. — Дойдете, мисс, на входе покажите ее сразу же. А! Постойте, — мужчина отнял листок и, облокотив его о твердую поверхность, вдруг поставил какую-то печать рядом с именем девушки и подписью директора. Он протянул лист обратно, — теперь можете идти.       Женевьева быстренько спустилась по небольшой лесенке и скрылась за поворотом. Пока не передумали ее провожать за ручку.       «Всё-таки как были авроры бестолковыми, так они таковыми и остались», — вдруг подумала Женевьева, как вдруг на её голову свалилось что-то тяжелое, выдернуло из волос заколку и шлепнулось на холодный пол, убегая в глубину противоположного коридора.       Существо, внешне напоминающее крота, быстро перебирало лапками, убегая в сторону противоположного коридора. Женевьева ахнула и, не успев ничего осознать, ринулась вслед за зверьком. А зверек все бежал и бежал, уводя Женевьеву в совсем другие коридоры. Волшебница достала палочку и бросила в зверька заклинание, но он ловко увернулся и побежал в другую сторону.       Однако, не успел он осознать, как оказался схвачен незнакомым светловолосым мужчиной. Он, повалившись на пол, обхватил зверька, напоминавшего крота, обеими руками и что-то запричитал, как-будто маленькому ребенку. Серенький зверек что-то непонятно хрюкнул и прижал свои большие уши к тельцу, перестав сопротивляться, но заколку прижимал к себе со всей силой.       Мужчина поднялся на ноги и, вновь невнятно что-то сказав магическому существу, наконец, обратил внимание на замершую Женевьеву, удивленно разглядывающую незнакомца в черном длинном дорожном плаще.       — Мерлина ради, простите нюхля, — тепло улыбнувшись, произнёс светловолосый волшебник лет тридцати пяти на вид, параллельно чуть ли не с боем вырывая у нюхля сапфировую заколку Женевьевы. Одержав над магическим зверьком победу, волшебник протянул украшение девушке. — Вот. Ещё раз извините!       — Ничего, — пробормотала Женевьева, принимая заколку и косясь на существо, выглядящее теперь обиженным.       Волшебник улыбнулся шире. Из переднего кармана длинного дорожного плаща вылез лукотрус, залезая в волосы незнакомца. Женевьева вытянула лицо, удивленно смотря на зеленое существо, похожее на веточку.       — Слушайте, не подскажите, где здесь теперь кабинет профессора Дамблдора? — вдруг подал голос волшебник. — Когда я учился здесь, он был в другом месте. Я помню, слова профессора о том, что он переехал в другой кабинет.       Женевьева моргнула и машинально ткнула в сторону коридора с движущимися лестницами.       — На третьем этаже, где окна на внутренний дворик выходят, — сказала она. — Там еще на стене пейзаж скалистого берега.       — Спасибо, мисс, — улыбнулся мужчина и, удерживая нюхля, сделал шаг в сторону, где находился тот коридор. — Только, пожалуйста, аврорам не говорите, что я был здесь. Я тут, как бы, на птичьих правах, если вы понимаете о чем я. По делу к мистеру Дамблдору.       — Хорошо, — только и смогла выдавить из себя Женевьева, глядя вслед незнакомому мужчине.       «Кажется я его уже где-то видела», — мелькнула мысль и растворилась в куче других.       Женевьева огляделась и, завидев самый ближайший скрытый ход, поспешила в сторону нужной аудитории. До нее теперь идти еще дольше, чем было! Спустя около минут десяти, выйдя в освещенный коридор, который вот-вот приведет девушку в нужный, тот, что рядом с аудиторией номер два, не успела она и шага сделать, как ее кто-то схватил за запястье, дернув к стенке. Женевьева выставила палочку прямо в шею девушке, схватившей ее.       — Джейн? — возмущенно выдохнула Женевьева и опустила палочку. — Какого Мордреда ты здесь?       — Нет времени объяснять, я сбежала из-под носа авроров специально для того, чтобы тебя встретить, — тихо произнесла Джейн. — Для начала спрошу: Реган в порядке? Мунго не требуется на этот раз?       — Нет, он быстро оправился, — мотнула головой Женевьева. — Объясни как связан Реган и твое присутствие здесь? Неужто ты так за него переживаешь, что решила проскользнуть под носом у стражей порядка?       — За тебя я переживаю! Там же Зелье Правды будет! — возмутилась Джейн. — Пускай даже если и не будет, но перестраховаться нужно!       — Не знала, что у Зелья Правды есть противоядие, — фыркнула Женевьева, а Джейн только усмехнулась. — Есть?!       — Да, я сама его создала под шумок, — кивнула Джейн. — Правда оно еще не доделано, но уже действенно. Начала его придумывать еще когда братья Прюэтты надо мной шутили, выведывая все секреты с помощью этого зелья.       — Раскрывай подвох давай.       — Оно может не подействовать, если будет использовано много зелья, ну или в самом лучшем случае может подействовать наполовину. Ты сможешь обходными путями кое-как отбиться от действия зелья. Ну и последствия разные. В зависимости от того, какой организм у человека. Может быть головная боль, может быть тошнота, сонливость… боль в теле.       — Прекрасный набор.       — Критикуешь — предлагай, — фыркнула гриффиндорка и откинула косичку на спину, а ее взгляд вновь чем-то напомнил Молли Уизли. — Лучше так, чем в карцере с дементорами по-соседству. Вот, — девушка сунула в ладонь Женевьевы, облаченную в перчатку, что-то напоминающее ампулу. — Перед тем, как тебе предложат что-то выпить, даже если это будет чай, раскуси ее. Засунь под язык прямо сейчас. Засунь!       — Упрямица, — фыркнула Женевьева и повиновалась. На вкус уже сейчас ампула была отвратительной.       — Все запомнила? — нервно выдохнула Аббот и, получив кивок, сама тоже кивнула. — Отлично, понадеемся на то, что все пройдет хорошо.       Женевьева кивнула и повернулась в сторону, где находится аудитория, как ее запястье вновь обхватили.       — И, Жизель, — бросила вдогонку Аббот, — хочу предупредить тебя насчёт слизеринцев. Я вижу, что ты часто начала общаться с Друэллой… Не закатывай глаза, не думай, что я ревную! То, что я хочу сказать, конечно, и на её счёт, но всё же… Будь осторожна с семьёй Розье. Не переходи им дорогу. Они…       — Связаны с Гриндевальдом, — кивнула Женевьева. — Я знаю.       — Ах, — Джейн на мгновение растерялась, но тут же взяла себя в руки и продолжила. — Проблема не только в этом. Они… они властны и умны, и это делает их ещё более опасными. Так что не стоит поддаваться на их вежливые улыбки, особенно Аневрина Розье.       — Я, полагаю, ни на чью улыбку нельзя вестись, — хмыкнула Женевьева, вспоминая Тиуса.       Джейн расстроенно вздохнула.       — Такое у нас общество, к сожалению, — гриффиндорка, поджав губы, робко улыбнулась и махнула рукой, разворачиваясь в сторону другого коридора, стараясь поскорее скрыться.       Женевьева вздохнула и, мысленно считая до ста, чтобы вдруг не растревожиться сильнее, чем есть, зашагала в противоположную сторону от того, куда ушла Джейн Аббот. Чем ближе к заветной двери Женевьева оказывалась, тем громче билось сердце, тем жарче становилось. Ветер завывал под потолком, словно напряженно дергая за струнки музыкальных инструментов, играя совсем не в такт, совсем не мелодично.       Девушка, оказавшись перед дверью, выдохнула и посмотрела на пропуск: уголок, за который она стальной хваткой держалась, некрасиво смялся. Женевьева поджала губы и постучалась в дверь, следом открывая ее, проникая внутрь.       Женевьева вошла в кабинет, ее шаги гулко раздавались в пустом пространстве. Взгляд скользнул по темной деревянной мебели, массивным книжным полкам и строгим портретам на стенах. В воздухе витал слабый запах табачного дыма, смешиваясь с ароматом дорогого парфюма. За массивным столом из красного дерева сидел мужчина. Его лицо скрывалось в тени, но внимательный взгляд, казалось, пронзал насквозь. Он поднял голову, и Женевьева замерла, чувствуя, как внутри все сжимается от напряжения.       — Вы опоздали, — холодно произнес мужчина, его голос звучал резко и властно.       — Прошу прощения, — ответила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Были непредвиденные обстоятельства.       Мужчина медленно встал, его движения были плавными и уверенными. Он обошел стол и приблизился к Женевьеве. Она почувствовала, как его взгляд скользит по ней, словно оценивая и проникая в самые потаенные уголки души.       — Непредвиденные обстоятельства, — повторил он, его голос стал еще более ледяным. — Интересно, что это за обстоятельства?       — Не пугай юную леди, Изамбард, — раздался голос со стороны, где расположился диван. Оттуда на девушка глядел более привлекательный и доброжелательный на вид аврор. — Вы ведь, Жизель Робер, верно? Вы заблудились, не так ли?       — Да! Заблудилась, — тут же согласилась девушка. — Совсем не поняла объяснения того господина аврора, как сюда пройти.       Мужчина, которого называли Изамбардом, прищурился, продолжая изучать Женевьеву. В его взгляде читалось подозрение, но доброжелательный аврор тут же вмешался.       — Ничего страшного, мисс Робер, — сказал он с легкой улыбкой. — Мы здесь все немного запутались в первый раз. Главное — найти дорогу обратно.       Изамбард кивнул, но его взгляд оставался холодным. Он вернулся к столу и жестом пригласил Женевьеву сесть.       — Хорошо, — сказал он. — Вы можете занять место здесь. И постарайтесь больше никуда не опаздывать.       Девушка села в глубокое кресло напротив строгого холодного аврора, а доброжелательный мужчина встал рядом с ней, тепло улыбнувшись и облокотившись спиной о стол.       — Меня зовут Хирам Арчер, мисс Робер, — представился он. — Это — мой коллега Изамбард Кроуфорд, должно быть, он вас неслыханно напугал. Но вы не переживайте. Сегодня он ни слова не скажет, разве что немного.       Девушка механически кивнула. Хирам Арчер протянул ей свою ладонь.       — Вручите свой пропуск, будьте добры, — получив листок, он просмотрел его и кивнул, поставив на нем какую-то печать, только внешне выглядящую совсем по-другому, чем у того, кто поставил ей на выходе из башни. — Пока что я его попридержу, но верну вам сразу же после того, как закончится наша беседа.       «Беседа?» — мысленно хихикнула Женевьева. «Если это будет беседа, то я жена Северуса Снейпа.»       — Кажется о вас упоминали другие студенты, — мрачно процедил Изамбард.       — Ох! Кажется, вы верно подметили, коллега, — усмехнулся Хирам. — Несметно красив, а как галантен и мил! Таких юношей я уж давно не видывал. Как же его звали-то? Том Реддл? Такое простое имя для него! Он упоминал о вас, мисс Робер.       — На этого Тома потом еще девчонка какая-то чуть ли не вешалась, — процедил Изамбард. — Сначала навязалась, чтобы подождать за дверью, а потом в руки к нему прыгала.       — Фу, — не сдержавшись, презрительно фыркнула Женевьева.       Ненадолго повисла тишина. Хирам добродушно усмехнулся:       — Я думал, что девушкам такие как он нравятся.       — Мерлин упаси.       Хирам рассмеялся.       — Мистер Реддл упоминал, что вы можете быть… иных взглядов. Впрочем, он выделил в вас это как изюминку, вы не подумайте! Знаете, кроме него еще были юноши упоминавшие о вас. Кажется, вы многим нравитесь. Не удивляйтесь! О вас отзываются очень даже положительно, если, конечно, не считать того, что, ну, вы меня уж извините, это не мои слова! Так о чем я? А, точно! Если, конечно, не считать того, что вас считают не сильно привлекательной из-за хмурого выражения лица и иногда резких выражений, вы просто идеальная девица! Да-да, именно так! Мистер Прюэтт-старший, кажется, по-доброму отозвался о вас.       Женевьева захлопала ресницами. Игнатиус? Не Реган?       — Мистер Прюэтт упоминал, что вы дружны, — улыбнулся мужчина и вдруг оторвался от стола, двигаясь в сторону книжных полок. — Кроме того, вас считают очень талантливой волшебницей преподаватели. Жаль, конечно, что мы не смогли поинтересоваться о вас у профессора Дамблдора. Говорят, он в отъезде очередном, посвященном противодействию Темному Лорду. Всегда его в Британии нет, когда он так нужен Аврорату.       — Извините за странный вопрос, — прочистив горло, заговорила Женевьева. — А почему вы так мной заинтересовались?       — Ну как же, мисс Робер? — рассмеялся Хирам. — Редко встретишь в стенах Хогвартса дочь приспешников Темного Лорда.       Женевьева стиснула челюсти. Прекрасная беседа.       По комнате растекся аромат ягодного чая. Хирам, поправив алую мантию, вернулся к столу и протянул чашку с блюдцем девушке с самой милой и добродушной улыбкой, почему то теперь казавшуюся самой опасной, даже опаснее серьезного хладнокровного выражения лица мужчины во главе стола, хотя Хирам не изменил своего выражения лица ни на миллиметр.       — Угощайтесь, мисс Робер, — произнес он и облокотился о стол. — Это самый лучший травяной сбор из всех тех, что я когда-либо пробовал. Ягоды собраны и засушены прямо в Уэльсе на самой лучшей ферме.       «Забалтывает, кретин», — осознала девушка, мило улыбнулась, поднося чашку к губам, и раскусила ампулу — по языку растекся горький отвар, — после чего сделала глоток чая. Он действительно оказался вкусным. По крайней мере, вкуснее зелья.       — Приятный, — кивнула Женевьева.       — Несомненно! — кивнул Хирам. — Вы, мисс Робер, конечно же, разбираетесь в чаях? Каков чай в Австрии? Ох, не говорите! Уверен, не такой, как здесь. В Британию всегда везут самое лучшее. Могу поклясться, вкуснее британского чая вы ничего не пробовали.       — Может быть, — пожала плечами Женевьева и почувствовала, как ее голова немного закружилась.       — Что ж, очень жаль, что вы не можете ответить утвердительно. Но я рад, что вы со мной честны, — хмыкнул аврор. — Скажите, пожалуйста, вы хорошо знали мистера Яксли?       — Я с ним встречалась только на занятиях и совсем не общалась, разве что иногда могли перекинуться общими, ничего не значащими фразами, — сразу же ответила Женевьева.       Хирам кивнул сам себе, а Изамбард уткнулся в какую-то папку, словно сверяясь с чем-то.       — Может быть, он как-то странно себя вел в последнее время? — продолжил Хирам.       — Нет, — через силу выдавила из себя Женевьева, чувствуя как кружится голова от попыток сопротивления зелью.       — И ничего за ним не замечали странного?       — Нет.       — А где вы были позавчера вечером?       — В библиотеке, сэр. Составляла доклад для профессора Вилкост, касающийся темы связи чар и рун, переходящих в боевую магию.       — А после?       — После я была в башне Когтеврана.       — А между этим? Вы, ведь, пришли в общежития после объявления комендантского часа.       — Верно, я зачиталась и ушла позже, чем нужно было, заблудилась, почти так же, как на подходе к вам. Меня встретил мистер Реддл и проводил до башни, — с каждым словом голова кружилась все больше и больше, благо, спинка была высокой, поэтому девушка аккуратно облокотилась на нее, стараясь держать взгляд сфокусированным. Действует же бурда Джейн Аббот!       — Да? — улыбнулся вдруг Хирам. — А вы можете, раз уж так пошло, позвать любого эльфа и попросить его принести туфли, в которых вы были в тот вечер?       — Чего? — искренне удивилась Женевьеве.       — Позовите домового эльфа, мисс, — прищурился Хирам, став даже свирепым.       Женевьева стиснула челюсти. Она не понимала, зачем это надо. Это Волдеморт сказал про туфли, но зачем? Причем тут туфли? Что за розыгрыш?       — Плонк, — позвала девушка. Эльф с хлопком появился рядом и хотел было начать по-знакомому ругаться. Но замолчал и прижал уши к голове, испуганно попятившись от авроров. — принеси мои туфли, в которых я ходила позавчера.       — К-к-конечно, — пролепетал эльф, пялясь даже не на Изамбарда, а на Хирама.       Хлопок, и эльф растворился. Еще один хлопок, и на том же месте появился Плонк, но уже с ее туфлями в обнимку.       — Подай мне их, эльф, — добродушно отозвался Хирам.       Плонк молча сунул туфельки девушке и испарился. Аврор тщательно рассмотрел их. Кажется. Он разглядел каждый миллиметр, но ничего не увидел. Нахмурившись, он поставил их на стол и направил в них волшебную палочку:       — Invenire sanguinem!       Туфли окутало неясное поле, после чего аврор нахмурился.       — Что это? — спросила Женевьева.       — Сложное заклинание, мисс Робер, — усмехнулся аврор. — С помощью него можно обнаружить стертую кровь.       Сердце Женевьевы, казалось, остановилось. Девушка замерла, непонимающе глядя в глаза аврора.       — Оно обнаруживает кровь, побывавшую на поверхности предмета в любой период времени. Единственое, что может препятствовать ее нахождению — темные заклинания.       — Какой ужас! — ужаснулась Женевьева. — Темная магия же отвратительна!       Голова вновь закружилась.       — Вы правы, мисс… к счастью для нас, крови на вашей обуви не найдено, — усмехнулся аврор. — Однако, я не уверен в том, что я могу верить этому заклинанию. Признайтесь, это вы убили Джерольда Яксли? Проломили ему позвоночник, оставили ножом глубокую рану в плече, а после избили. После ухода с места преступления вы очистили свою одежду темными заклинаниями, которым вас обучил ваш отец темный маг и по совместительству член Армии Гриндевальда.       Кровь прилила к щекам. Девушка стиснула челюсти, демонстративно сделала глоток чая, смешанного с зельем правды, и отставила чашку от себя.       — Нет, — произнесла девушка. — Это не я.