За секунду до...

      Тлетворный день? Ужасающая ночь? Или, быть может, в игру сейчас вступает равнодушное утро?       Гоуст не знал ответа. Он не понимал, какой сейчас день недели, который час... Сколько прошло с того момента, когда несколько групп противников, готовых вцепиться друг другу в глотки по едва различимому кивку старшего, застряли глубоко под землей. Говорят, что счастливые часов не наблюдают. Так вот, с заложниками обстоятельств все тоже самое. Его наручные часы, верой и правдой служившие несколько лет подряд, перестали мерно тикать примерно через четыре дня, после того как дверь в блок С оказалась закрыта. С тех пор... Время словно остановилось.       В помещении царил полумрак, но это не снимало напряжения с висков, в которых то и дело сильно стучала кровь. Голова болела. И часто. Некоторое время назад начался очередной приступ, заставивший мужчину принять неустойчивое и неудобное положение. Диван, на котором когда-то отдыхали работяги, обслуживающие тоннель метро, а ныне ставший временным пристанищем для незваных гостей, был гораздо короче, чем хотелось бы. Как бы не устраивался вояка, его ступни неизменно оказывались на боковине, что доставляло ряд неудобств. Если тело смещалось в сторону головы так, чтобы ноги лежали на сидении, то поза оказывалась практически сидячей... Спать-то можно, а вот отдохнуть едва ли. Гоуст лежал на краю, не особо заботясь о том, что свалится. Высота небольшая. Просто лечь по середине сидения мешал лежащий сбоку автомат. В кобуре, привязанной к штанине и надежно зафиксированной кожаными пряжками вокруг бедра, таился в ожидании подходящей цели военный нож.       - Лейтенант, если тебе совсем чуть-чуть укоротить ноги, то ты перестанешь мучаться и целиком поместишься в своем гнезде! - проговорил Соуп, устало отирая пот со лба.       - Чуть-чуть не поможет. - глухо отозвался Гоуст, приподнимая голову.       В несколько коротких действий он повернул балаклаву так, чтобы прорези для глаз совпали с самими глазами. - А если больше, то от меня едва ли будет толк.       Помолчали.       - Они все ближе, да?       Вопрос, не требующий ответа. Хоть в помещении и царил полумрак, лейтенант достаточно явственно видел напарника. Вид у него был усталый, на шее несколько новых кровоточащих царапин.       - То, что они ближе... Не так страшно, - очень медленно проговорил МакТавиш, - а вот то, что их больше...       - Еще раз выйдешь, отвечаю, Джонни, я тебя привяжу к чему-нибудь. Мне даже будет не впадлу оторвать железный трос или какой-нибудь кабель.       Сержант фыркнул.       - Зарастет рана и будешь активничать столько, сколько влезет. А пока побереги силы. Их у нас меньше даже, чем патронов. Я серьезно.       - Хорошо.       Самый отчаянный, самый храбрый, самый... Безрассудный нуждался в этом, хотя и не готов был признаться. Ему это нужно было. Чтобы кто-то осадил, остановил...       Гоуст сначала сел на диване, затем, размяв затекшую шею движением головы в разные стороны, сбросил ноги на пол и, вооружившись, полностью встал.       - У нас вообще есть шанс выбраться из этой жопы живыми? - вопрос прозвучал глухо и очень неуверенно, обращен был буквально в спину.       - Не знаю.       Короткий и абсолютно неинформативный ответ, который скрежетнул так сильно и громко, словно усилен был динамиками. Это всегда бесило... Всего несколько букв "не знаю", а столько проблем. Человеку, который привык иметь дело с четкими ответами, которых всего два - да или нет, говорить в таком ключе было крайне неприятно.       - Отдыхай, Джонни.       - Удачной охоты, Гоуст.       Соуп стоял до тех пор, пока дверь в гостевое помещение не закрылась. И лишь после этого осел на лежбище, задав себе направление рукой. Рану жгло, словно приложили каленное железо... Молодой человек не без удивления обнаружил после одного из пробуждений, что рана перестала считаться открытой. Вероятно, его сознание услужливо отключилось из-за боли, усталости и потери крови, потому что после пробуждения вместо месива обнаружился шов. Не сказать, что ровный и идеальный, но когда это вояке мешало?       И хотя тело в большинстве своем не утратило общей подвижности, расход сил на каждое действие выходил колоссальным. Парни дежурили ориентировочно по восемь часов. А самому Соупу позволяли не больше четырех... Как Прайс определял время - никто не знает, ведь и у него часы сломались по неизвестной причине. Но он на то и капитан - все чувства и внутренние ориентиры гораздо сильнее, чем у остальных. Именно поэтому он, минут пятнадцать назад, а может и меньше, добил противника Соупа несколькими быстрыми движениями ножа, а затем отдал приказ, такой пленительный и желанный. Спать!       Гоуст шел по коридору медленно. Стараясь лишний раз не задевать многочисленные коробки и емкости, стоящие на полу то тут, то там. Он смотрел на них и думал о том, что сейчас запасы полны... Есть все - от патронов до лекарств, причем весьма и весьма полезных. Но это "все" быстро кончится, если вспомнить, сколько народу заперто в бетонной ловушке.       Губы под балаклавой превратились в тонкие полоски, когда пересчет с ОТГ-шников перешел на Макарова и его банду... Будь его воля, он не использовал бы ни единого патрона. Просто, легко и быстро повыкручивал выблядкам шеи... Хотя, нет. Не быстро.       - Я даже отсюда слышу, как ты там скрипишь зубами, - Прайс выступил из полумрака, разминая спину и плечи. - О чем думаешь? Хотя... Дай угадаю.       - О Макарове, - опередил лейтенант своего капитана. - И о том, как чудесно хрустела бы его шея в моих дружественно настроенных объятиях. Ничего нового.       - То есть о желании превратить его в ежа, у которого вместо иголок - ножи, ты уже забыл?       Полумрак на несколько секунд отступил прочь, потому что пламя зажигалки опалило его, растерзало. Коридор начал заполняться дымом от сигары.       - Нет. Просто... Рассматриваю все возможные варианты. Так легче...       Гоуст не стал уточнять, что же именно "легче", но Прайс и не настаивал. К тому же, лейтенант был уверен, что капитан в моменты бездействия думал плюс-минус о том же самом. Как и Макаров. В те редкие моменты, когда взгляды мужчин пересекались, он видел в них точно такое же пламя... Которое не погасло даже после потери связи с внешним миром.       - Отдыхай, кэп, - проходя мимо, Гоуст остановился на пару мгновений. Прайс, не изменяя себе, хлопнул подчиненного по плечу, дав свое "отеческое" благословение.       - А ты не слишком усердствуй.       Капитан отправился спать, а лейтенант покинул жилую зону и оказался посреди зала, уставленного столами и различного рода аппаратурой. Вся она была дохлой... Нет, что-то подавало признаки жизни, но коэффициент полезности был минимален. В углу обнаружился Макаров, изучающий план эвакуации. Или просто бездумно зрящий в информационную доску для персонала.       - Несдох, - первым подал голос лейтенант, с удовольствием отметив, что Владимир вздрогнул. Короткая фраза сказанная без паузы в одной тональности была равна слову "привет". И поначалу очень забавляла Макарова, а с недавних пор стала бесить... Он не показывал этого, но Гоуст пару раз замечал, как тот закатывает глаза и что-то по-русски говорит своим боевым товарищам.       - И тебе не хворать, - Макаров тоже в своем репертуаре. Отвечает каждый раз по разному и на родном для него языке, затем все же перешел на английский. - Что? Не понял, да? Хочешь дам тебе пару уроков русскому языку?       - Только после того, как разрешишь мне сломать тебе ногу, - лениво отмахнулся Гоуст.       - О, так тебе мое разрешение нужно? - притворно изумился Макаров. - А мне казалось, что тебя ограничивает только приказ Прайса...       - Если разрешишь, я даже готов нарушить его...       - Нет, мне мои ноги пока еще дороги.       Повисла напряженная пауза, в ходе которой Макаров вновь воззрился на план, а Гоуст, не теряя темпа шага, достиг двери в противоположном углу и подцепил пальцами ручку, но дернуть на себя ее так и не успел.       - Здесь неподалеку есть один коридор... - вдруг подал голос Владимир. - Я точно знаю, что он есть. Но на этом плане его нет...       - И зачем он тебе? И, что гораздо важнее, почему ты об этом говоришь мне? - мужчина помедлил перед ответом. Его голос был тих и ничего не выражал, в то время как Макаров не мог похвастаться таким бездушием.       Чуть-чуть повернув голову, Гоуст с усмешкой оценил позу собеседника. Тот был такой надменный и воинственный до всего этого пиздеца, а теперь... Из-за ножа Соупа, сделавшего в непреклонном изувере дополнительное отверстие, одно плечо находится гораздо ниже другого, чтобы не причинять телу дискомфорт и боль.       - Там наше снаряжение и припасы, - просто ответил Владимир, пристально вглядываясь в своего врага, который временно стал союзником. - А еще там топливо... И наше, и местных работяг. Ты же не ребенок, тебе не нужно пояснять на пальцах, что имеющееся у нас... Не вечно. И нам нужно все, что можно добыть. Пока твари не заполонили весь тоннель, мы еще можем добраться до схрона! Я могу взять своих бойцов... - вдруг перешел на деловитый тон. - Но все, что мы достанем будет наше. И только наше... А если пойдет кто-то из вас, мы разделим поровну.       Гоуст молчал. Затем пожал плечами и распахнул дверь.       - Обратись к Прайсу.       Последнее, что он услышал перед тем, как захлопнуть за собой деревяшку:       - ...да ты без его приказа и посрать не сможешь!       Впереди был еще один коридор. Он, в отличии от гостевой и спальной зоны был освещен куда лучше. А все потому, что дверь в конце... Была дверью во враждебный мир. И противника нужно было видеть до того, как он увидит тебя. Здесь было людно. Слева и справа были комнаты, в которых сидели ребята из СПЕЦНАЗа. Здесь же были макаровцы. От остальных они держались особняком... И были в меньшинстве. Говорили тихо, сильно не бузели.       Гоуст прошел мимо первой пары стражей, практически немигающе смотрящей на дверь. Его оружие висело на ремне сбоку, их же было в руках. Подошел ко второй, которая стояла непосредственно перед дверью. И в первом, и во втором случае это были ребята из СПЕЦНАЗа, но вот по ту сторону стояло трое макаровцев и обязательно один из ОТГ. Не слишком продуманное распределение сил, но никто не спорил, так как-то само сложилось...       - Удачи, - проговорил один из ребят, наблюдая за тем, как Гоуст идет к двери. Тот, вместо каких-либо слов, просто поднял руку и показал знак "ок". Послышались тихие цокающие звуки и рядом с ногой появилось тепло... Взгляд сам собой опустился вниз. С губ мужчины сорвался тяжелый вздох.       - Ну и куда ты пойдешь? Там опасно... Гораздо опаснее, чем раньше, - молвил он, на несколько мгновений застыв в недоумении, затем аккуратно и очень осторожно положил ладонь в перчатке на макушку немецкой овчарки. Погладил между ушей, даже наклонился, не отдавая себе отчета, и потрепал по холке.       Амуницию с нее сняли, отчего стала видна перевязка на спине. Кто ранил пса достоверно неизвестно. Перестрелка в тоннеле была очень "зажигательной" и пули летели со всех сторон. Возможно, цепанули свои же. Возможно, макаровцы. Нельзя исключать и зловредный рикошет, который мог стать следствием отлета пули от того или иного препятствия.       - Аф! - собака нетерпеливо заерзала на полу, переступая передними лапами. Она сидела, как и должна была при начале какой-либо операции. Но животине так хотелось встать и сделать что-то важное, что-то нужное, что терпение быстро заканчивалось.       - Иди к хозяину, - Гоуст легонько ткнул собаку в бедро мыском ботинка, но пушистый боец даже не заметил этого.       - Она хочет пойти с вами, лейтенант.       - Я работаю один... - сухо промолвил мужчина, обращаясь к раненному СПЕЦНАЗовцу, кому и принадлежала псина.       - Ей можно доверять. Она не человек... Не предаст и не отступит, - пожал плечом солдат.       Да... Вопрос с доверием в этом блоке стоял очень и очень животрепещущий.       У овчарки были большие карие глаза с желтым отливом, которые неотрывно глядели снизу вверх, лишь изредка перекрывающиеся плотными полосками ресниц. И Гоуст, который в большинстве вопросов был непоколебим, сдался.       - Ладно. Идем. Но если я наступлю тебе на лапу или хвост - сама виновата, - собака все поняла, тут же вскочила и даже невысоко приподняла передние лапы в полупрыжке. - Как звать-то ее?       - Мия.       - Идем, - повторил мужчина, отчего собака встала перед дверью в позу, говорящую о том, что она обращена в слух и готова к бою.       Лейтенант покачал головой и костяшками пальцев постучал по железу. С той стороны стукнули в ответ несколько раз и только потом дверь в злой мир распахнулась. Не без давления.       Макаровцы пытались сокрыть удивление от увиденного, но брови, пусть и быстро опущенные, остались в памяти разведчика.       - Гоуст.       - Роуч.