За секунду до...

      Евротоннель. Тоннель под проливом Ла-Манш... И еще куча других не менее длинных и витиеватых названий. Но ни одно из них не передает сути. Отвратительной, мерзкой, пугающей. Это не путь из одной цивилизации в другую, не дорога из страны в страну... Нет. Это финишная прямая в такую клоаку, которую можно назвать всего двумя буквами. Ад.       Причем совсем не имеет значение то, в какую сторону идти. На север, на запад, на юг, на восток. Ад распахнул свои двери и создал филиал там, где его не было изначально... Выпустил тварей, которых этот мир никогда не видел. Ехидно усмехнулся и как-то позабыл дать инструкцию по борьбе с нежитью.       Соуп на мгновение закрыл глаза, плотно сомкнув веки. Да так, что перед внутренним взором заплясали немногочисленные, но очень яркие огоньки. Еще пару дней назад цвет этих самых глаз был голубым, теперь же он стал практически серым... Из-за сводящей с ума боли, многочисленных внутренних воспалений и бесконечной усталости.       Сержант застыл, неглубоко вдохнул и бросился вперед вместе с остальными. Гоуст видел его взгляд. Секундный, но такой простой и понятный.       Есть ли смысл в том, чтобы раз за разом срываться с места и бежать вперед без оглядки? А если там... Впереди... Все еще хуже, чем здесь? Ведь силы не восполняются, как и здоровье.       Может и нет. Ни смысла, ни целей. Может, там действительно все настолько плохо, что лучше сейчас развернуться и принять последний бой, забрав с собой столько тварей, насколько хватит патронов и взрывчатки. А может и нет... И за завесой из тени, страха и отчаяния есть что-то большее, что-то важное. Именно ради этой неопределенности стоит сцепить зубы, напрячь мышцы и рвануть вперед, включая по дороге второе дыхание. Или уже не второе?.. Черт его знает.       Прайс, Гас, Соуп, Гоуст, Роуч... И все остальные уставшие, но относительно здоровые вояки прекрасно понимали, что в их разношерстном отряде, сколоченном из радикально противоположных формирований, есть те, кому еще страшнее... Тяжело раненные и маломобильные бойцы были в меньшинстве, но в каждой из группировок. Осознание того, что они - балласт, что они обуза для своих собратьев по оружию... Что пахнут, как готовая еда для плотоядных и вечно голодных монстров. И что их могут оставить... Для того, чтобы здоровые выбрались... О таком не скажут вслух, но разве от этого легче?       Кто-то готов остаться, чтобы дать возможность другим выжить. Кто-то, находясь на пороге смерти, не готов умирать и затормозит любого, лишь бы не быть последним. Все прошли разный путь: кто-то длинный, кто-то короткий... Кто-то опасный, кому-то повезло больше. Возможно, исход этих путей будет один. Из головы не так-то просто выбить подобные мысли, из сердца не вырвать отчаяние, сковывающее каждый сосуд и клапан.       И за подтверждением этого далеко ходить не нужно. У одного из "макаровцев", контуженного взрывом гранаты в самом первом бою под сводами тоннеля, а затем и неслабо помытого существом из мрака, началась самая настоящая паническая атака. Хм. Или это что-то другое? Начальный этап проходил тихо, но затем все громче и громче. Вероятность открытия заштопаных ран возрастала с невероятной скоростью. Он что-то кричал на своем языке и активно обнимал себя руками, делая невнятные и неуверенные шаги в абсолютно рандомных направлениях. И ладно бы просто кричал. В тоннеле было шумно и без его участия... Но боец вырвался из рук, которые его тащили! И мешал собратьям по оружию, создавая помехи в обзоре и движении.       Удар прикладом по лицу немного снизил активность, но теперь уже двое были вовлечены в процесс перенос тела. Надо отдать должное Макарову. Его шавки даже такого не бросают на произвол судьбы.       - Берегите дыхание, парни! - крикнул капитан Прайс, помогая подняться споткнувшемуся бойцу СПЕЦНАЗа. Едва ли его услышало большинство, ведь тишина давно стала роскошью и ее постоянно разрывали на части то выстрелы, то отголоски взрывов.       Гоуст двигался практически спиной вперед. И если бы не рука Соупа на правом плече, контролирующая направление, тоже навернулся и не раз. Сержант информировал лейтенанта обо всем. Пальцами. Определенное нажатие - определенное значение. Повороты, препятствия, смещение рельс, информационные таблички для машинистов...       - Лейтенант, осторожнее!       Сердце сделало кульбит в грудной клетке, рвануло вверх и ударилось об кадык. Именно так это почувствовал Гоуст, когда рядом с ними, слева, буквально сорвалась с петель одна из железных дверей, ведущая в очередной технический коридор. За ней тот же самый крик... И те же самые когти.       Зажимают. Зажимают, выблядки. И Мия заскулила. Сначала на нее едва не наступил Соуп, а затем и Гоуст.       - Мы вошли в аномальную зону, - подумал лейтенант, когда почувствовал ее тепло возле своей ноги. - Что ж... Сейчас узнаем, есть ли что-то за ней.       - Нужно обрушить как-то хотя бы часть тоннеля! - прокричал Макаров, позволяя себе короткую передышку. - Мы не знаем, надводная или подводная часть здесь, но выбора нет!       Соуп удивился. Тот был совсем рядом с ним, надрывал горло так, что вздулись вены на шее. Но голос... Его голос звучал гораздо тише, чем должен был. А парень, что стоял рядом и поддерживал своего начальника, будто и не слышал вовсе. Так странно. И так страшно.       - Есть идея, - крикнул в ответ Гоуст, опустив дробовик и помахав рукой для привлечения общего внимания. - Но, возможно, это наша с вами последняя встреча...       - Нет! - отозвался Гас, перезарядивший свою винтовку и снова открывший огонь по движущимся целям. Активным блядским целям, коим нет числа. Спотыкаясь и падая на своих безвременно ушедших товарищах, они теряли скорость, но не запал. Рычали, скрежетали зубами и давились собственной злобой.       - Да, - с нажимом прикрикнул лейтенант.       - Скажи, что сделать - я сделаю, - хватка на плече стала сильнее. Джонни, Джонни... Нет. Не ты. Не Гас, не Прайс, не преклонивший колено от усталости Роуч. Они же знают. Все знают. Что это бессмысленно, что невозможно переубедить... Но все равно пытаются. На то они и товарищи, черт бы их побрал.       А, да. Еще Гоуст чувствовал в пальцах сержанта дрожь. И старался не думать, что пару раз промахнулся мимо обезображенных лиц именно по той же причине.       - Нет, Джонни. Моя идея - моя забота. Иди вперед! И держи за меня пальцы скрещенными. Хотя бы половину, - шутка вышла очень плоская и совсем несмешная, к тому же Соуп все равно не сумел увидеть слабой улыбки под маской и балаклавой на голове лейтенанта. - Мия - иди с ним!       Покладистая и послушная собака колебалась. Не давая ни времени, ни возможности для возражений и маневров, Гоуст сбросил с себя руку, отцепив пальцы своей свободной ладонью, и рванул в обратном направлении. Не оглядываясь, сцепив зубы. И стараясь не думать о возрастающем давлении на виски, о бешенном стуке собственного сердца. И раньше каждая операция была как последняя, так какого хера внутри так тяжело?.. Запомнить лица, имена. Вспомнить все то, что спрятано в глубинах сознания... И сделать дело. и они будут жить. Столько, насколько будет сильна их удача. Нужно ей просто немножечко помочь.       Капитан хотел крикнуть что-то в стиле "не смей, вернись!", но только едва различимо прошептал:       - Доброй охоты, Саймон.       Прайс чувствовал на себе взгляды напарников, видел боковым зрением реакцию Макарова, но не стал останавливать уходящего. Равно как и тот не стал выслушивать предложения СПЕЦНАЗа. Храбрые ребята, сильные. Но, нет.       - Нам дали шанс! Нельзя его упустить!       Владимир крикнул тоже самое, только фразы поменял местами. Два голоса наслоились друг на друга. Чудовища вторили своим многоголосием. Тварь, способная менять облик, рычала в предвкушении ужина. И шла, шла вперед... Даже не сразу заметив, как мимо проскочила тень. А затем устремилась за ней, осознав, что упустила легкую добычу.       - Не смей умирать, блять, - прошипел сержант, едва шевеля губами. - Придумай что-нибудь... Ты же лейтенант не пальцем деланый.       Свет в тоннеле так противно мерцал, что Соуп не нашел лучшего варианта, кроме как включить наплечный фонарик, верой и правдой служивший ему не один год во времена темных вылазок. Ох, он бы не отказался от ПНВ, прибора ночного видения. Но в отряде их осталось всего два. И оба были у бойцов, идущих впереди... Черт.       - Я - пуст! - вопль сбоку. Справа.       - Бля, я... Тоже! - Роуч слева кинул в оглоеда что-то металлическое. Тварь обиделась. Остановилась.       Группа отступала все дальше и дальше. Но... Прайс заметил, что они практически не продвинулись по тоннелю. Он списал это на остановку из-за Гоуста, на перегруппировку... На свою усталость и угасающее от нее внимание. Он не чувствовал того, что чувствовал Соуп. И последний, хотя и не осознавал, с чем это связано, но уже имел некоторые представления об аномальности происходящего. Рука, которая искала сзади опору, наткнулась на что-то теплое. Чьи-то длинные жесткие уши, покрытые короткой шерстью. И привычка переходить из обороны в атаку за долю секунды едва не стоили Мие жизни. Сержант уже схватился за нож, но вовремя остановил занесенную для удара руку. Он забыл. Напрочь забыл о том, что рядом с ним собака. Мия скулила громко, иногда из ее пасти доносилось что-то очень похожее на вой.       Макаров видел, что отряд все больше и больше рассеивается, теряет кучность. Каждый пытается найти защиту у стен. Бойцы, идущие в одном направлении плечом к плечу изначально, начинают мешать друг другу, ибо своими телами закрывают обзор впереди идущим.       Группа слышала призывные крики чудовищ, но не видела их из-за очередного поворота тоннеля. А затем... А затем произошел подрыв. На мгновение показалось, что по всем проводам и железкам, по всем жилам в бетоне и кольцам в дереве, проскочило электричество. Взрыв был такой силы, что с потолка посыпались осветительные приборы и облицовочные материалы. Ударная волна настигла выживших уже через несколько мгновений и некоторых, не особо устойчивых, повалила на землю.       Тоннель начал рушиться стремительно. Несколько очень крупных обломков упали прямо на голову одной из преследующих тварей, превратив ее в гнилостное мокрое пятно. Вторую же сначала повалило, а затем и придавило в области корпуса целым ворохом железных арматур. Она кричала и звала на помощь. Но ответа не последовало. Мелких оглоедов разбросало по сторонам, большая часть полученных травм была фатальной, конечной. Дальнейшее обрушение полностью закрыло обзор. И судя по тому, что вода не хлынула... Часть тоннеля либо была надземной, либо же комплекс сформирован из нескольких корпусов и обрушился только тот, что был внутри.       Нужно было бежать дальше. Не останавливаясь ни на секунду. Но встали ОТГшники, встали и бойцы СПЕЦНАЗа. Макаровцы же двинулись вперед, но, увидев, что вожак стоит, остановились сами. Погоня прекратилась, но надолго ли? В тоннель ведут еще десятки коридоров и был перекрыт только самый большой из них. Любая дверь - это не только выход, но и вход.       - Нужно идти, - проговорил Владимир, постаравшись сделать свой голос бесчувственным и холодным, немного циничным. Не получилось. А раз так, то почему бы и нет? - Мне искренне жаль, хотя ты в это и не поверишь...       - Что мне до твоей искренности? - ответствовал Прайс. Он не пытался контролировать что-то... Взгляд, голос, поведение. Он был легко читаем со стороны. Только в этой открытой книге были абсолютно пустые страницы.       Капитан первым повернулся в сторону изначального направления - прочь от боли, ужаса и потерь, но, открыв глаза, с удивлением обнаружил, что смотрит прямо на завал. Какого хера?... Факт поворота был? Был. Обрушение было только с одной стороны? Да. Неужели это ему почудилось? Вдох. Выдох. Вдох. Поворот. И снова завал. А рядом уже никого.