Укрощение строптивой

Она выстрелила! Кармен поверить не могла. Эта ослица таки выстрелила! Шокирующая мысль крутилась в голове снова и снова, но смысл доходил с большим трудом. Громыхнуло — и горло конвульсивно сжалось, еле выпустив сдавленный вскрик. Паническое ожидание боли заставило тело инстинктивно замереть. Осознание, что стреляли не в нее, пришло лишь с опозданием. Она никогда прежде не видела, как кого-то ранят. Просто оглянуться было похоже на пытку. Оглянуться, чтобы увидеть, как турианец хватает воздух, словно подавился беззвучным криком. Как падает. Как сверкают глаза Инги… будто у кошки бешеной! Не человека. Нет, у человека таких глаз не бывает. Заблокированный замок послужил старт-сигналом. Идеи зажигались одна быстрее другой, будто искупляя вынужденное бездействие. Кармен дернулась было к Дамиру, но шорох в вольере заставил опомниться. Рахни явно почувствовали вибрацию открывающейся двери, уловили новые запахи, что просачивались снаружи. Один из них уже подбирался к выходу, хищно щелкая клювом и припадая на передние лапы. Его щупальца и клешни так и шарили по прозрачной преграде. А не найдется ли, чем поживиться? Решение пришло само собой. Метнуться к настенным полкам, скользнуть беглым взглядом по этикеткам на склянках с химикатами. Ага! Кармен схватила нужную, едва не уронив соседние. В два скачка преодолела расстояние до вольера и одним движением опрокинула бутылку прямо за порогом. Рахни, как и пауки, ориентируются на запахи и именно по ним определяют, съедобна ли жертва. А как вам концентрированный раствор аммиака? А?! «Я очень, очень ядовита! Подавитесь! Чтоб вас diablos побрали!» Рахни ожидаемо отпрянул, издав всполошенный высокий звук. Его подхватили и другие воины, задергали короткими антеннами на морде и привстали на задние лапы. И — попятились вглубь вольера, огрызаясь быстрыми выпадами. Один даже кислотой плюнул — к счастью, в бронебойное стекло. Кармен негодующе чихнула и захлопнула дверь. Замок, конечно, не работает, но хоть удушливый смрад не расползется наружу. Для верности она подтащила ближайший стол, смахнув с него ненужные уже мелкие инструменты. Повалила набок, подперла дверь. Конечно, вздумай рахни вырываться с боем, эта хлипкая преграда им на один плевок, но летучий аммиак подействовал, как святая вода на нечисть. Инсектоиды скрылись в глубине некого подобия каменистых пещер — ученые максимально точно пытались воссоздать подземный улей, их естественную среду обитания. Тем лучше. Вот там и сидите! Дамир все так же лежал, не подавая признаков жизни. «Ну, хоть дышит», — с облегчением констатировала Кармен, присев на корточки рядом. Дыхание неровное, хриплое. Пятно на груди все расползается. Плохо дело… Она все же выхватила из кармана комм и набрала номер охраны. — Мисс Гарсиа? — раздался голос дежурного охранника. Слишком уж… напряженный и резкий. — В риск-лаборатории ЧП! — отчеканила та. — Виварий номер пять. Срочно пришлите врача! Повторяю, нужен врач! В Дамира стреляли. — Стрелял кто? Не рахни же? — удивления в его голосе тоже не было, лишь спокойная сосредоточенность. — Инга… Она работает… не знаю, на кого, каких-то призраков поминала! Может, бредила! — Она еще там? — Смеетесь?! Смылась! И дверь заблокировала, гадина. Мы заперты. Вольер открыт, но рахни я отогнала! — Сохраняйте спокойствие, мисс. Мы уже в пути. Получили сигнал, когда сорвали пломбу с оружейного сейфа. Прислушавшись, Кармен и правда уловила знакомый звук вагона монорельса. А Дамир тот еще жук! Тянул время, ишь! А может, и дотянул бы, не приспичь ей погеройствовать… Она невольно закусила губу, ощутив острый укол стыда. В динамике что-то зашуршало и сигнал прервался. Видимо, охрана добралась до станции. Если повезет, то и медик с ними. Но, как говорится, на бога надейся, да сам за крепким словцом в карман не лезь. Кармен деловито порысила к настенной аптечке. Так, что тут у нас… Антисептики, лосьон от химических ожогов, пластырь… Не то, не то… Она имела весьма смутное представление о первой помощи при огнестрельных ранениях и еще меньшее — о физиологии турианцев. И все же, если расположение внутренних органов схоже с человеческим, то Дамир получил пулю в легкое. И хорошо еще, если простую. Помнится, попадание воздуха в грудную клетку чревато печальными последствиями. Не хватало еще, чтобы этот cocodrilo помер по ее милости! Ну где же оно?! Содержимое аптечки шуршащей грудой вывалилось на стол, и в куче наконец-то мелькнула голубая эмблема панацелина. Кармен прихватила находку и поспешила обратно к Дамиру. Ткань вокруг раны пришлось разрезать найденным тут же скальпелем. Казалось бы, такое маленькое и несерьезное отверстие в жесткой пластине экзоскелета, но все еще кровит. Кровь выплескивалась толчками в такт дыханию… точнее, почти судорожным рывкам грудной клетки. Вот же..! Выудить из блистера шприц оказалось той еще задачей — пальцы перепачкались в темно-синей крови и скользили по гладкому пластику. — Сейчас… Я сейчас… Чертова упаковка! — приговаривала она. Хотя кого это она успокаивает? Скорее, себя. Неподходящее время для паники. Наконец пленка поддалась. Кармен сделала над собой усилие, зажмурилась и вонзила иглу прямо в рану. Сердце отбивало такой бешеный ритм, словно треклятые кастаньеты. В прошлом близкие пророчили ей блестящую карьеру медика, но… она не смогла. Целая династия потомственных врачей смотрела на нее с разочарованием! Резать и колоть живое существо, — даже во благо! — представлялось чем-то немыслимым. Между необходимостью взять в руки шприц и встретиться с рахни она выбрала бы последнее. Но, увы, никто не давал ей такого выбора. Свет неожиданно мигнул. Звуки… будто поменяли тональность. Стали как-то тише. Кармен удивленно проморгалась, но больше ничего странного не заметила. Плевать. Сейчас здесь будет охрана и нормальный медик. Сейчас все будет хорошо. Тюбик панацелиновой мази открылся куда проще, и прозрачный гель накрепко заклеил пулевое отверстие. Сидеть в тишине казалось невыносимым, но вскоре в глубине коридора послышались какие-то шорохи. Легкое царапанье. Сопение. — Эй! Там кто-то есть? Мы здесь! — позвала Кармен. Звуки стихли. А в следующий миг дверь содрогнулась, словно от удара хорошего тарана. Раздалось щелканье, стрекотание. И — ни единого знакомого голоса. Человеческого голоса. Рахни?.. Но как они могли очутиться по ТУ сторону? Или в других вивариях обитает что-то похуже? Инга же не дура, чтобы распахивать все вольеры на своем пути? Она же и сама рассчитывает уйти отсюда живой? Кармен дрожащей рукой набрала номер охраны, но звонок не прошел. А звуки в коридоре затихли, будто НЕЧТО по ту сторону двери заинтересовалось чем-то иным. Тишина давила на нервы куда сильнее сонма известных монстров. Тишина и затопляющая помещение стылая жуть. Сонная, слепая. Будто крадущаяся мимо, пока за окнами бушует снежная буря. «Только поди прочь». Она не поняла, почему в памяти вдруг всплыли слова покойной бабушки. «Чупакабра, нет тебе поживы. Ступай прочь!» В детстве ей так хотелось спрятаться под кроватью и визжать — не то от жути, не то от восторга. Но невозможность разделить хоть с кем-то реальный ужас становилось невыносимым мучением. Рука сама собой нашарила в кармане склянку из-под аммиака. Кармен открыла ее и провела под носом у Дамира. Такая вонь даже мертвого на ноги реанимирует под бодрый мат. И не ошиблась — турианец резко вдохнул и надрывно закашлялся. В первые мгновения ей с замиранием потрохов почудилось, что он задыхается. Но нет — тот сплюнул сгусток вязкой, почти черной крови и кое-как уселся на полу, придерживаясь за стенку. Его дыхание было поверхностным и быстрым, как у загнанной лошади. — Где Инга? — хрипло буркнул он, поводя вокруг мутным взглядом. — Ушла… — прошептала Кармен, подивившись, насколько жалким показался ее голос. — Заперла нас. Открыла вольер. И ушла. Турианец цепко оглядел «баррикаду», принюхался и понимающе фыркнул. И снова закашлялся. В тот миг снаружи послышались голоса. Крики. Скрежет когтей. Пальба. Омерзительный хруст. Каждый отвратительный звук будто пронзал насквозь. Пробуждал непреодолимое детское желание заткнуть уши и оказаться далеко-далеко от вивария, Вершины 15 да и всей промерзшей Новерии. Когда-то Кармен наивно верила, что любое живое существо достойно спасения. Особенно те, которые не могут за себя постоять. Те, которые привлекают браконьеров красивыми шкурами и рогами, редкими перьями, драгоценными железами. Те, которые не виноваты в том, что люди, да и не только люди, объявили на них охоту. Это несправедливо! Когда-то она наивно верила, что эти живые существа не станут пытаться убить ее саму. От этой мысли по телу расползался предательский холодок. — Аммиаком отогнала? — как ни в чем не бывало уточнил Дамир сквозь кашель. — Видать, твоя подружка открыла ОБА выхода из вольера. А ты… своей газовой камерой… выкурила их наружу с другого конца. — И это — все, что тебя волнует?.. — потрясенно выдохнула Кармен. — Там же люди гибнут! Впрочем, чего ждать от турианца? Говорят, им еще в колыбели дают в одну руку погремушку, а в другую — пистолет! — Меня волнует наше выживание. А ты хотела, чтобы сначала сожрали нас? — взрычал Дамир. — Думаешь, так справедливей?.. Это даже… не главная наша проблема! Мира запрограммирована переходить в аварийный режим… Как только зафиксирует… биологическое загрязнение… Она отключит питание. Вентиляцию. Монорельс. Отопление. Все! Чтобы неудачные… эксперименты попросту выморозило. Только теперь Кармен поняла, что именно показалось иным. Слишком тихо. Вентиляция перестала работать. Вопли снаружи тоже затихли. Лишь теперь стало слышно, как где-то в глубине вентиляционных труб заунывно подвывает ветер. Очевидно, снежная буря так и не стихла. Окон в виварии не было, как и какого-либо пожарного выхода. Да и в принципе… выхода. Она глубоко вдохнула, зажмурилась и медленно выдохнула через нос. Сцепленные на груди руки все еще предательски тряслись, но уже не так заметно. Она позволила себе один-единственный момент слабости. Всего один тихий всхлип. — Думаешь, у нас есть шанс? — на удивление серьезно спросила Кармен. — Хотя бы крохотный? Турианец окинул ее взглядом. Пошевелил мандибулами. И уверенно ответил: — Есть. Пожалуй, стоило спасать его жизнь. Чтобы именно в такой момент рядом оказался кто-то большой, сильный и спокойный.