Делец

      Если вам кажется, что вы не соответствуете чьим-то ожиданиям, то, скорее всего, своим

      Если бы Зоуи хотела попасть в порт незамеченной, она могла бы пройти мимо лейтенантов, как мираж, и раствориться в толпе людей. Могла бы сказать одному, что ее уже допросили другие, что ее корабль вообще досмотрели в час ночи и она возвращается с завтрака. Можно было конвенционально пролезть через дыру в выставленном на скорую руку ограждении или вообще зайти с моря вплавь — это если не исключать совсем шальных сценариев.              Зоуи была намерена попасть в порт, чтобы отдать должок по телефонному звонку. О том, что она позвонит на Water 7, Зоуи обещала Денаро-старшему еще на Деке. Потом в Городе воды пообещала дать о себе знать старику, после того как Айсберг пролил свет на разлад в семье. А теперь совет умного человека, который мог знать о сомнительных сделках все, стал ей необходим.              Если бы Зоуи хотела попасть в порт незамеченной, она бы это сделала. Дозорные стояли в масках и белых плащах, отличались от офицеров только тем, что не носили иероглифа справедливость. Каждого посетителя в порт допрашивали с пристрастием и потом его тащили под локти на тот корабль, на который он указал. К утру, когда новость о рейде Дозора в порту разошлась, желающих попасть на свои корабли было много. Зоуи стояла в толпе на вход, обводя взглядом людей. Никто из них не походил на человека из Подполья. Но дозорные не знали, кого ищут, и трясли каждого.              Когда до нее дошла очередь, к ней обратился лейтенант:              — С какого?              — Черта?              Лейтенанту было не до шуток — он не спал ночь, его подняли в первом часу, чтобы искать то, не знаю что в порту. У него был уставший вид, потемневшие веки под глазами показывали усталость, и нервозность движений выдавала, что досмотр порта шел не по плану, а стоять здесь часовым ему и вовсе осточертело. Он бы предпочел работать в порту. Ставить ублюдков на колени, велеть открыть трюмы, ломом вскрывать запертые двери.              — Корабля, — он едва сдержался.              — С корабля Синдиката Вест Блю, — она качнула головой в сторону порта. Достаточно неопределенно, но достаточно уверенно. Корабли синдиката Вест блю гарантированно стоят в портах, хоть сколько-нибудь имеющих оборот. Больше того, она лично весь список видела. Она не прогадала. Лейтенант принял это за исчерпывающий ответ.              — Должность?              — Пассажир, — сказала она.              — Что за груз на корабле?              — Вот пойдемте, у капитана спросите. Проводите меня за одно, я плохо ориентируюсь в порту.              Легкость ее бытия лейтенанта раздражала, но он был рад найти возможность уйти со своего поста. Он свистнул людей, собрал небольшой отряд и, сухо буркнув “пошли”, отправился вперед. Солдаты примкнули позади — ощущалось примерно как конвой. Но при Зоуи не было ни оружия, ни связки ключей в большой, запертый на десять замков трюм с бесценным грузом, и кажется сама она заинтересовала лейтенанта в последнюю очередь. Они пересекли порт, Зоуи поглазела на дозорных — их было много. Некоторые корабли стояли под полным конвоем, оцепленные сверху донизу. Похоже, поиски картин привели к тому, что нашлась какая контрабанда.              Корабль Синдиката показался. Впечатлил размерами, Зоуи едва не присвистнула. Отвлеклась на его размеры, определила взглядом капитана — отличался часами на золотой цепочке. Действительно корабль Вест Блю. С ним стоял другой человек — видно, старший помощник, обоих интересовал скорее Дозор, чем ее скромная персона, и это надо было исправлять.              По мере короткого разговора капитан Рюгер довольно сносно поддержал ее блеф — что бы ни вез, явно посторонних на корабле не желал, и Зоуи оказалась на пустом камбузе, куда старший помощник Стурм принес улитку, видно, чтобы не садить ее в капитанскую каюту. Сносно.              Пока он возился с улиткой, Зоуи с комфортом расположилась за обеденным столом, осмотрела место трапез на корабле — ничего не выдавало специфики. Солнце встало в половину шестого, Зоуи чудно позавтракала кофе на веранде собственной гостиницы и перекурила эту длинную ночь — у владельца нашлась сигарета. К семи она была у порта, и в половине восьмого сидела с муши на Денаро. Стурм ждал гудки, и Зоуи сидела, откинувшись на спинку стула, как если бы сидела в кресле, следила за минутной стрелкой: обратный отсчет ее двенадцати часов истекал через два часа с половиной — в одиннадцать утра она будет намерена отправить улитку на Морганса, и что-то подсказывало, что он материализуется из воздуха, и будет такой скандал, что Дозору будет явно не до того, чтобы заканчивать досмотры — картины просто появятся там, где Морганс решит. Много голов полетит в таком случае, и Зоуи на самом деле не хотела бы такого исхода, поэтому в планах осталось поговорить с умным человеком и, если придется, нагрянуть к Вольто самой. Еще раз.              Хотя, возможно, Денаро-старшему не до ее проблем.              Улитка, последовательно передававшая длинные гудки, наконец, очнулась от них и сначала тяжело откашлялась.              — Слушаю, — отвечал не Матео, а тяжелый, старый голос Денаро-старшего. Стурм не растерялся.              — Мистер Денаро, это Стурм, корабль Д. Голт.              — Дай ей трубку, — не дождался просьбы Денаро, как знал. Зоуи усмехнулась. Если Денаро знал, это хорошо.              — Доброе утро, — отозвалась Зоуи. Стурм был немного удивлен. Улитка пережевывала — на той стороне провода кусали сигару. — Это не займет много времени, а потом я вернусь и вышвырну лейтенанта вон.              — Было бы недурно, — сказал Стурм. — Мистер Денаро, — сказал он, этим предупредив, что выходит вон, и Зоуи наклонилась ближе к столу, чтобы говорить в самую трубку. Тянуло в улыбку. Она надеялась, что улитка передает спектр ее эмоций сполна — полное замешательство, прикрытое ощущением, что есть план, который должен сработать как безусловная стратегия, чувство невероятного самолюбия, что в этой ситуации она все еще на коне и что она не ошиблась с тем, кому набрать.              — Что улыбаешься, Гласс? Я так понял, у тебя проблемы.              — Не серьезнее, чем у вас, — сказала она. Денаро усмехнулся. Не был удивлен, что она знает о том, что в семье разлад. — А что младшенькие хотят?              — Всегда одно и того же. Все и сразу и без усилий.              — Да, я так и поняла. Знаете, мне необязательно быть повязанной с семьей узами вроде брака, чтобы согласиться помочь, если вы обратитесь.              Денаро замолчал. Ситуация в Синдикате Зоуи было недостаточно хорошо известна, чтобы интерпретировать это молчание однозначно. Но она занимала большую часть времени Денаро-старшего, и то, что она ему звонила — это несколько коротких минут, которые сразу после вернут его, видимо, в глубокие разборки в семье. Возможно, это было слишком личное, чтобы втягивать ее. Возможно, Денаро скажет ей не совать нос не в свое дело. Улитка смотрела уставшими глазами очень могущественного человека куда-то мимо Зоуи. Денаро вышел из задумчивости не с теми словами, которые Зоуи ждала:              — Запомню, Гласс. Но это не телефонный разговор, — сказал он. Зоуи нет-нет почувствовала в этом приглашение обсудить дело лично. Но Денаро не продолжил. — Что там у тебя? У меня мало времени.              Зоуи нахмурилась. Дела Синдиката нелегкие. Но уважать чужое время — первое правило хорошей репутации. Она не стала задерживать основную мысль и сказала прямо:              — У меня всего один вопрос. Чья сделка с картинами из Мариджои?              То, что Гласс была аутсайдером на Санрайз, не вызывало вопросов. Для дозорной в своем статусе она была слишком молода, слаба и умна. Была слишком мнительна для шлюхи, имела слишком хорошие рекомендации для самозванки и в целом ее участие в переговорах глав синдикатов оставляло впечатление. А еще Денаро видел, что она на острове не за сделками и не за переговорами, ее не интересуют ни преференции Южному синдикату, несмотря на то, что Че любил требовать это в клятве, ни положение торговли в море, ни неприкосновенность Санрайз.              То, что никто из глав синдикатов не додумался, что Гласс подцепила на крючок правосудия собственного босса — с точки зрения иерархии синдикатов и служебной лестницы Дозора, говорило не столько в ее пользу, сколько в пользу того, что синдикаты маленько разжирели в состоянии неприкосновенности законом, пиратством и прочими ненастьями судьбы. Но помимо Гласс, в те несколько дней на Санрайзе и так много происходило, что Гласс пропустила, потому что была занята опьянением, любованием собственной мордашкой на развороте газеты и еще вколачиванием гвоздей в крышку гроба карьеры Че Борхи.              На Санрайзе собирались дилеры, дельцы, владельцы крупнейшего бизнеса, предприниматели, представители Подполья и его императоров, некоторые министры, кому был путь открыт. Одна никому неизвестная женщина не могла быть единственным событием на балу Синдикат.              Всегда было что-то еще.              — Вот ты где, старый петух.              — Но-но-но, попрошу, — Морганс чуть не крякнул, собирая в охапку гвоздики, и женщина, что имела совесть его так называть, смотрела на них почти оскорбленно. Только женщина с почтенным званием дилер Подполья могла оказаться в его номере без его ведома, да притом так оскорбительно о нем выражаться.              — Я по делу, — сказала она, не дав ему привести хотя бы одно сходство его с петухом, и Морганс, надо сказать, был рад, потому что она бы непременно сказала, что он не может летать. Это была досадная правда.              — По какому?              — Есть новости для тебя, я хочу, чтобы они оказались в газете, — сказала Перпетуя, она же капитан пиратов Вечности, она же единственный до сих пор дилер Подполья, осмелившийся на выход на Йонко, не считая Джокера. Но Джокер не имел ни лица, ни имени, вообще мог быть коллективным игроком, а потому не считался.              Морганс перехватил охапку цветов — неудобно держать их крыльями, откровенно говоря, и Перпетуя, чтобы он не разорился с цветами, предназначенными другой знойной особе на Санрайз, которую он преследовал уже как два месяца, забрала цветы и положила их на стол.              — Слушаю внимательно.              — Морганс, не шути. Мне нужна публичность.              — О чем, мадмуазель? — вопросил Морганс. С ним нельзя торговаться информацией, пока он не знает ее ценности. И то, что Перпетуя здесь собственной персоной, доказывает, что публичность ей не просто нужна, она ей необходима. Но публичность по планам Морганса на данный момент принадлежала мисс Гласс.              — Сообщи, что найдены картины с Мариджои.              Морганс, конечно, не восторгался ее окликами в его сторону касательно его видо-родовой принадлежности, но теперь чуть действительно не закукарекал от таких новостей. Глаза точно выпучил, и чувство сенсации осело сладкой взрывной шипучестью на языке. Почти защекотало ей ноздри, и Морганс представил на мгновенье, какое безумие вызовет эта новость в мире.              Да его за такие новости вздернут на фонарном столбе.              Сколько раз ему уже это пророчили. Лучшая похвала для журналиста — быть пристреленным тайной службой.              Перпетуя заметила, что его глаза засверкали, что новость была восхитительная и что он не смел недооценивать ее, считая, что она не проверила бы, прежде чем такое говорить. Но.              Но. Было в этом одно но, и Морганс, пригрозив Перпетуе пером, обошел круглый стол с цветами.              — А что, королева квартала развлечений, наконец, решила от них избавиться? — Где она сама, кстати. Морганс ставил, что в этот раз императоров Подполья на Санрайзе было только двое — он сам и еще Дю Фельд.              — А это не твое дело, Морганс, — сказала Перпетуя, поправила очки — она дилер со стажем, она не скажет ни слова больше, пока Морганс не возьмется записывать и не поклянется, что в утреннем тираже окажется заголовок о картинах с Мариджои, которых след простыл сорок лет назад.              Но Морганс развел руками.              — Не могу, — признался он. Перпетуя подняла очки — чтобы Морганс, да отказывался от сенсаций. — Мир ждет другая передовая, — развел он руками или, вернее сказать, крыльями, и кивнул клювом в сторону цветов — предназначенных звезде вечера. Посмертно. Знакомство с Гласс обещало быть любопытным. А поставить ее точнехонько под прицелы пушек Моби Дика — его обещание Че, а давать ложные обещания главам синдикатов Морганс не привык, ему с ними еще дела иметь. Прелесть сенсаций в том, что они приходят и уходят — и приходят намного чаще.              Перпетуя была дилер с длинной историей сделок, сделавших ей имя среди узких кругов, и ставить под вопрос его обещаний она не стала, хотя на ее полном лице, несмотря на значительный слой штукатурки, отразилось секундное намеренье кончить его на месте. Морганс мало кого из дилеров любил.              Но, пожалуй, эта женщина в узкой желтой юбке, утягивающей ее и так худую талию и очень полные бедра, была ему лицеприятна.              — Картины, в отличие от подвигов, могут стать публичными не только в газете, — сказал Морганс. Перпетуя села на стул, свалившись на него со своих высоких шпилек. Сняла очки, хлопнула ресницами.              — Вольто?              — А кто?              — Попробуй найди его, — скривилась дилер, откинулась на спинку стула, и Морганс махнул на нее крылом. Вольто найти очень просто — наверняка допрашивает кого из Южного синдиката про сделки с какими-нибудь нефритовыми статуэтками или еще какой древностью. Если только Аллен не превратил его в неговорящее желе своими фокусами с каннабисом.              — Приношу извинения, что не могу быть полезен. Неискренние.              Перпетуя растянула накрашенные красным тонкие губы — карге смешно. Значит, ее состояние не плачевно, и она найдет, как решить ее проблемы.              — Что за подвиги?              — Непременно пришлю номерок сразу поcле печати, — заверил Морганс. Разглашать сенсации до выхода в тираж не было в его правилах. — Подай-ка мне цветы.              И Перпетуя подала ему охапку цветов, и Морганс отправился навстречу Гласс. Перпетуя получила номер в четвертом часу утра, говорила с Гласс, потому что Гласс была, помимо прочего, славная, и то, что Морганс пошел на поводу у подонка из Синдиката, ее человечески огорчало.              Через несколько часов Гласс устроила показательный арест собственному начальству, ходила с кровью из всех мест, откуда кровь идти была не должна, синдикаты чуть не подрались, чтобы не дать ее в обиду, а в итоге Дозор предпочел сдать ее Белоусам. Перпетуя огорчилась газете о ее смерти, а Вольто на Санрайзе так и не появился, хотя бывал частым гостем. Аллен из Южного синдиката, который должен был лежать мертвым после количества каннабиса, раскуренного им за семь вечеров на Санрайзе подряд, — и тот развел руками: нефритовые статуэтки, между прочим, придут в срок, а Вольто даже не прислал весточки, на что он променял Санрайз.              Зоуи спросила у Денаро позоления, как и обещала, чтобы лейтенант поднялся на корабль. Денаро-старший лучше всех знал, что Дозору вообще не положено соваться на корабль Синдиката, даже если бы они везли всю Мировую знать в одном трюме. И он знал, что Зоуи знала, поэтому спросил:              — Тебе зачем лейтенант на моем корабле?              — Поговорить приватно, — сказала Зоуи.              Информация сама не идет в руки, если ее не вытряхивать последовательно из людей, к ней причастных, и, хотя Зоуи знала много про пиратов в соломенной шляпе или про смену эпох, в этой сделке ей нужны были детали.              Было ощущение, что Денаро очень хотел спросить, по зубам ли ей лейтенант, но потом вспомнил, что она-то в свое время носила коммодорские погоны, и не стал. Часики тикали, показывали восьмой час. На камбузе стояла тишина.              — Ладно, считай, я позволил, — сказал, наконец, Денаро, и Зоуи с чувством опустила трубку на улитку, откашлялась, решительно поднялась из-за обеденного стола, и когда вышла на палубу, почувствовала себя на сцене: обстановка не изменилась ни на миллиметр, и дозорные покорно ждали, не поднявшись на корабль, капитан Рюгер говорил со Стурмом, и все ждали ее появления, потому что когда она явилась, на нее уставились все.              Зоуи подошла к борту корабля.              — Вы, лейтенант, вы же знаете, что корабли Синдиката не подлежат досмотрам? — спросила она. Лейтенант оскалился — он знал, но у него приказ, и он собирался эту шарманку и завести, но Зоуи его опередила. — Денаро особенно любезен, он презирает контрабанду и ситуация на острове его беспокоит. Он приглашает вас лично подняться и убедиться, но прошу, будьте одни. В трюмах порох и не хотелось бы там солдат и огнестрельного оружия.              — Бумаги на порох есть? — буркнул лейтенант и посмотрел на капитана — было ясно, что не она распоряжается на корабле.              — Конечно, есть, — заверила Зоуи. Качнула головой, чтобы лейтенант не стоял столбом и поднялся. Капитан Рюгер, похоже, не был намерен препятствовать. Она обратилась к нему. — Капитан, найдите бумаги, пожалуйста, мы спустимся в трюм и обратно. Заприте за нами, а то влажно.              Рюгер качнул головой старшему помощнику, чтобы нашел бумаги, а сам, когда лейтенант поднялся, открыл им трюмы. Зоуи спустилась первая, спрыгнув в глубокие, забитые под завязку грузовые отсеки. Зоуи разглядела на потолке проводку. Прошла вслепую между ящиков, проведя пальцами вдоль стены, пока не наткнулась на выключатель. Когда включила, трюм осветился тусклым электрическим светом, и лейтенант достал саблю — видно, был намерен вскрыть несколько ящиков.              Зоуи проследила за ним взглядом.              — Когда прибудет Берк, лейтенант? — спросила Зоуи, когда лейтенант отвернулся к ней спиной и просунул саблю под крышку ящика, чтобы вскрыть его.              — Через неделю поклялся быть здесь, — сказал лейтенант. Сабля пошла между досками, и лейтенант на нее было навалился, чтобы приподнять, а потом очнулся. Зоуи спрашивала про контр-адмирала Берка. Он вытащил саблю и перехватил ее. — Ты кто такая?              Зоуи не было видно его лица, он носил маску, но то, как его брови нахмурились, было слышно в голосе. Она потянулась в карман, отступив на шаг назад в узком проходе между ящиками. На дне кармана болтался коробок. Картонный коробок.              — Да я просто.              — Кто такая, — повторил вопрос лейтенант. Выставил саблю наголо и шагнул к ней. Прирежет и колебаться не будет. Зоуи откашлялась, вытащила из кармана спички. Нет, драться точно не входило в ее планы. Воля из-под удара выведет, конечно, и лейтенанта она без клинка не убьет, наверное. Хотя ручаться за свою Волю Зоуи не могла, а вот за себя могла, и прежде чем лейтенант потребовал ответа лезвием у нее на шее, она чиркнула спичкой.              Огня в трюме с порохом лейтенант испугался. Махнул саблей, чтобы она выронила спичку, но Зоуи только отвела руку в сторону. На длинной спичке пламя горело маленькое и аккуратное, и Зоуи повернула ее книзу головкой, чтобы взялась огнем посерьезнее.              — Лейтенант, спокойнее, вы оружие положите, — сказала Зоуи. — Я же невинный вопрос задала.              — Весь корабль взлетит на воздух, мать твою, здесь пороха… — лейтенант говорил сквозь зубы. Его слова приглушала маска. Саблю опустил, но не убрал. Боялся, что спичку она не просто выронит, а бросит к ящикам к себе за спину — те стояли открытые, и он их не заметил сразу, так бы не полез открывать другие.              — Полтонны, да, — сказала Зоуи. — Еще пара вопросов и разойдемся. Они не про вселенские тайны, так, операционные данные, — сказала она.              — Говори, — лейтенант видно просто хотел с этим покончить.              — Есть связь с Берком?              — Муши у коммодора, он ее не оставляет, — ответил лейтенант.              — Какой приказ исполняете при обыске?              — Обнаружить, арестовать экипаж, дождаться штабных. Корабль отвести в дозорные доки.              Зоуи посмотрела на лейтенанта.              — А маску не снимете? Чтобы я знала вас в лицо, когда буду видеть на улице, — она зажгла вторую спичку. Лейтенант маску снял. Под ней оказался мужчина. Зоуи ожидала увидеть бледное лицо, подобно тому, как когда маску сняла Дама, но дозорный был бледный мертвенно. При этом недурно держал себя в руках:              — На улице? Да мы едва выйдем, тебя уложат лицом в палубу. Штаб вытрясет из тебя все до последнего слова, — лейтенант говорил сквозь зубы, а Зоуи, по большей части игнорируя содержание, рассматривала его лицо. Дьявол, люди на Сан-Фалдо безумно красивы. Лейтенант был молод, на лице не было ни морщины, волевое лицо, характерное. Страх и гнев, которые он испытывал одновременно, не искажали черт его лица — прямых и отчерченных.              — Если так, то первое, что я скажу, лейтенант, что вы трус, а помимо прочего еще и некомпетентны, — сказала Зоуи. Затушила спичку. Лейтенант тогда снова схватился за саблю, но Зоуи бросила ему коробок спичек, и он, поймав их инстинктивно, растерялся. — На борту ни крошки пороха, везут пиломатериалы. — Она подошла к ящику — ей сабля, чтобы его открыть, была не нужна, она этих грузов насмотрелась. Ящики легко вскрывались, если потянуть за шнур. Он поднимал крышку. — Пожароопасно, но на воздух не взлетит. И вы позволили мне вас так водить за нос. Да увольте, вы потеряете все, а у вас вон кольцо на пальце.              Зоуи уперлась плечом о ящики. Лейтенант подступил к открытой таре.              — Что ты хочешь?              — Скажите, на корабле все в порядке. Забудьте меня и мое лицо.              — Это предательство, в Дозоре за это вешают.              — Это не предательство и не дезертирство, лейтенант. То, что вы мне рассказали, ни на кого существенно не повлияет. И вы, наоборот, крайне полезный служащий, раз даже корабль Синдиката показал вам трюмы. Да вам руку пожмут. Только держите лицо.              Зоуи улыбнулась. Держать лицо — это забавно, потому что маска в том была бы полезна, но лейтенант про нее как забыл. Зоуи поднялась из трюма, и капитан Рюгер подал ей руку. С бумагами стоял Стурм, немного обеспокоенный, потому что Зоуи солгала насчет грузов и бумаги это показывали — никакого пороха там не было. Но лейтенант поднявшийся следом, так стремительно покинул корабль, что когда Рюгер бросил ему вслед:              — А бумаги, лейтенант? — он не то что ничего не сказал, он, кажется, даже не услышал.              То, что вышел он без маски, ошарашило его подчиненных, но, когда он рявкнул убираться, они забыли про это. Рюгер смотрел им в след — их белые плащи развевались на ветру, и Зоуи ставила на то, что к вечеру будет градусов десять тепла от силы — с моря дуло холодом.              Рюгер покачал головой сам себе, видимо, для себя решив, что спрашивать лишнего он не будет. Зоуи тогда спросила сама:              — А не видели, капитан, вон с того судна команду?              — Ушли еще ночью, — сказал Рюгер. Зоуи покачала головой. Значит, закончили, что хотели, до того как обыски начались.              — Такой сварливый дедуля с трубкой и с ним очаровательный мужичок, как из библиотеки, — уточнила Зоуи на всякий случай. Капитан качал головой, пока она говорила, подтверждая каждое слово.              — Точнее описания не слышал, — подтвердил Рюгер. — А вы кто, если не секрет.              — Да я так, с ними.              — Это не вас ищут, собственно.              — Нет, не меня. Ищут картины с Мариджои, но вы в голову не берите. — Скрывать смысла не было, это появится в газетах со дня на день. — Отплывайте, вас записали в список досмотренных кораблей.              Рюгер не ждал, что она ответит искренне, но кажется она вывалила ему правду, которую он, откровенно говоря, не хотел бы знать.              Зоуи была готова на этом этапе уже его покинуть, но над палубой нарезал круги альбатрос, и к этому моменту разговора опустился на борт. Зоуи улыбнулась.              — Не вас Президентом зовут? — спросил Рюгер.              — Меня, — ответила Зоуи и достала из кармашка почтальона записку. Было написано пером и чернилами — куда конкретно и к какому часу ей пойти. Зоуи узнала почерк Декси. Приглашали завтракать. Она сложила листок. Спички у нее увели, поэтому она посмотрела на Стурма, тот закуривал сигарету. — Одолжите огня?              Стурм пожал плечами и хотел за одно предложить ей сигарету, но Зоуи подожгла записку.              — Из порта никого не выпустят, пока не найдут, что ищут, — сообщил Рюгер. Сообщил, не потому что хотел ее остановить. Она его забавляла, Дозор он похоже знал хорошо, и ему было просто любопытно.              — В таком случае хорошо, что я не буду просить позволения, — сказала она.              Дама как и всегда прежде была в Эрвуоле ни свет ни заря, хотя Вольто, заявившийся в кабинет, который ему не принадлежал, в седьмом часу утра, был уверен, что обнаружит в нем уединение. Уединение тревожное, один на один с обещаниями контр-адмирала, запретами от имени Штаба, безразличием той женщины. Под маской становилось душно и тяжело дышать, и Вольто рассчитывал, что он снимет ее и отдышится, и от мира его лицо скроет не выбеленное папье-маше, а стены и запертые двери. И он прошел в кабинет, оперся руками о стол, опустился на кресло, был намерен снять маску, когда из коридора донеслись шаги, и Дама вошла следом, видимо, заметив его появление еще в коридоре.              Эрвуол разносил шаги на весь ансамбль, скрыться тут было негде.              — Вы сегодня рано, сеньор, — произнесла Дама. Вольто, намеревавшийся снять маску и остановивший пальцы на подбородке, смотрел на нее из-за прорезей глаз. Ее безупречные наряды, которые от нее требовало ее постоянное нахождение среди произведений искусства, пошли бы ему в пример, потому что он не успел сменить одежду после театра. Не соответствовал золотому правилу вкуса — не появляться дважды в одном костюме.              — Я говорил с Берком, — сказал он. Берк подонок. Он ни разу прямым текстом не поставил ультиматумов Вольто лично, но он манипулировал будущим этой женщины, которая была занята порядком в его жизни уже много лет.              — И что думает контр-адмирал?              — А что думаешь ты?              Дама приподняла подбородок, и Вольто жестом попросил ее войти и присесть. Стоять ни к чему. Что она и сделала, опустилась в кресло перед столом, собрав юбку. Подол приоткрыл лодыжки в сапогах.              — Откровенно говоря, я думаю, что человек, назначивший вас получателем, считал вас честным человеком. А Берк делает то, что делает, потому что считает вас подлецом.              — Что это значит?              — Что та женщина в театре мне более привлекательна, чем Берк.              Женщина в театре. Женщина в театре представляла Подполье. Вольто прежде никогда не контактировал с их дилерами и посредниками. Если сделка приходила от Подполья, обычно вмешивался Аллен и сглаживал углы. А теперь он не видел Аллена почти год, пропустив Санрайз, и не имел ни малейшего понятия, чью сторону представляла “женщина в театре”. Но она сказала, что она уймет Штаб. Аллен тоже так говорил. И выполнял это обещание. Сделки Синдиката очень редко попадают во внимание Дозора, а если и попадают, Синдикат в состоянии защитить свои методы. А эта женщина не показала ни лица, ни стороны, на которой стоит, была безразлична к самой сделке, к полотнам, которых мир не видел сорок лет, к собственному нанимателю и к Вольто лично. Была ли она ему симпатична? Нет. Он мало о ней знал. Но она выслушала его, когда Вольто прямым текстом сказал ей, что намерен разменять ее на свою безопасность, и даже голоса не повысила, когда отвечала. Но у Берка была в распоряжении вся машина Штаба, вооруженные корабли, бюрократический аппарат. А у нее что? А у нее было, похоже, белоснежное безразличие к последствиям сделки и независимость от всех заинтересованных сторон. Никакой исход этой сделки ее не огорчит и на нее не повлияет, но именно она предложила ему помощь.              — Она назвала только время, — он поднял взгляд на часы. Тяготели к семи. Представление закончилось ближе к полуночи, это оставляло ему чуть больше трех часов, прежде чем безвозвратно занять сторону. Она назвала только время, не назвала места. Берк оставил улитку. А Подполье что, имеет свойство связываться телепатически? Или как там у них принято?              Дама стояла, ничего не говоря, и Вольто скоро ощутил подтекст этого молчания.              — Ты знаешь, где ее найти, — сказал он. Дама покачнула головой.              — Да.              Мисс Гласс появилась, когда вынесли кофе. Появилась с видом закусившей зайцем лисы, не скрывая лица, опустилась в третье кресло за их столом, сложила ногу за ногу и осмотрела его и Карса с видом, будто нужно было непременно спросить, каковы ее дела. Декси улыбнулся мисс, потому что он заранее одобрял все, что она сумела сделать за явно бессонную ночь. Карс, потому что был падок на женские уловки, спросил:              — Что? — достаточно претенциозно и категорично, но все еще ровно то, чего мисс Гласс просила.              — Очень забавная ситуация, — сказала мисс, имея в виду видимо всю ту сделку и обстоятельства, в которых она совершалась. Декси улыбнулся: самые тяжелые и глубоко кризисные ситуации Гласс характеризовала как "забавные". Это было чудесное свойство ее личности. Карс, насколько Декси было известно, забавной ситуацию не считал, и ночью, когда им было нужно разгрузить судно и оставить груз в безопасном месте, Карс был совершенно не позабавлен. А вот мисс Гласс была — с ее молодого лица не уходило выражение, будто она сделала ставку и играла ее, будто смотрит, как прыгают на скакалке, будто штукатурит стену. Ровно в этой степени Декси ставил на то, что мисс Гласс была увлечена, чувствовала спортивный интерес и притом знала, что делала.              — Считаешь? — подтвердил Карс оценки Декси его отношения к неожиданным решениям мисс, с которыми Декси появился в порту около часа.              — Мгм, — протянула она, и ее губы растянулись в улыбке, она опустила на глаза очки и откинулась на спинку стула, расправляя плечи, подставляя лицо солнцу.              На веранде заведения было еще несколько человек — приезжие, насколько Декси мог судить. Сан-Фалдо предполагал очень строгий этикет и моду, и не следовали ей только безумцы и приезжие.              Принесли кофе, как Карс и просил, три чашки, и одну из них поставили перед мисс Гласс. Она удивленно посмотрела сначала на него, Декси, потом на Карса, видно, задумавшись, кто из них ожидал ее появления настолько уверенно, что взял ей черного кофе, но в итоге не стала спрашивать, усмехнувшись, приподняла чашечку в салюте, и Декси улыбнулся ей в ответ, а Карс хмыкнул, как обычно, небрежно, но не потому что ему было все равно. Иная молодая девушка на месте мисс Гласс не относилась бы к такому поведению терпимо и не понимала бы значения всего мировоззрения капитана, но мисс Гласс давно их всех раскусила, кажется, и молчала только потому что была приличным человеком.              — Я думала, погода испортится, — сказала мисс Гласс неожиданно, когда глотнула кофе. Как будто на ходу вспомнила.              — Вполне могла, — подтвердил Декси. — На Сан-Фалдо весенний климат, он считается благоприятным, но одновременно может быть непредсказуем. Насколько я могу судить, ночью резко сменился ветер.              — Да, ветер сменился, — повторила мисс задумчиво, и Декси, конечно, был всегда рад слушателям, но она, пожалуй, думала не столько про погоду, потому что смотрела вверх по улице куда-то Декси и Карсу за спину.              Декси сделал глоток своего чая, а после обернулся взглянуть, что привлекло внимание мисс Президента, и должен был сказать, что и его внимание человек, следовавший к их скромному завтраку, привлек. Он был достаточно высок, чрезвычайно бледен, имел крайне сосредоточенный и серьезный вид. Его одежда не подходила под дресс-коды Сан-Фалдо, но полутона этой моды в ней все же присутствовали. Он был одет недостаточно вычурно для костюма карнавала, но широкие рукава его рубахи, золотая вышивка на манжетах, и брюки, заправленные в высокие сапоги, выдавали, что он не был чужаком на острове. Вольная одежда делала его внешний вид напряженным.              Мисс Гласс неспроста подметила его еще на самом верху улицы, потому что теперь было ясно, что он намерен сесть за их стол. Когда он прошел между столами, мисс Гласс скрыла улыбку за чашкой кофе, Декси бросил на нее удивленный взгляд. Карс тоже заметил, что к ним присоединится гость, и прежде чем из них кто-то задал вопрос, она сама представила его:              — Господа, Вольто, — она указала на него кивком, убирая чашку на стол. — Вольто, Карс Влам и Декси Кера, благодаря им картины в целости и сохранности преодолели море и им ничего не угрожает в порту. Зоуи Гласс, к вашим услугам, — представила она всех по очереди.              Карс закурил, в знак приветствия едва заметно наклонил голову. Декси улыбнулся, покачав головой. Мисс Гласс, конечно, узнала Вольто благодаря Воле, ей не нужно знать людей в лицо, чтобы различать между собой. Вольто выглядел чрезвычайно молодо, хотя Декси бы не обманывался сохранившейся от солнечных лучей кожей или здоровыми волосами. Возраст Вольто выдавали глаза. Это были глаза, которые видели много всего.              Вольто опустился на стул, который развернул на одной ножке к их столу. Мисс Гласс улыбнулась:              — Ну раз вы здесь, видимо, сделке быть.              — Если ее Штаб не сорвет, — Вольто не был так жизнерадостен. Если Карс не был жизнерадостен из-за своей сварливости в отношении себя и жизни в целом, то на счет Вольто Декси сказал бы, что он просто напуган.              — О, Штаб ее не сорвет. Штаб ее заверит.              — Так что вы решили?              — Что я решила? — переспросила мисс. Действительно удивилась. — Что вы решили?              Декси поглядел на Карса. Они переглянулись одновременно. Мисс редко выбирала вести дела при них. Вольто обвел их обоих взглядом. Остановился на лице мисс Гласс.              — Если вы сможете сохранить полотна, — он не договорил, потому что не был уверен в том, что это осуществимо, а мисс Гласс в его глазах, должно быть, выглядела слишком молодо, и не будь здесь двух взрослых людей, Вольто бы как будто был еще менее уверен. Он вообще сначала смотрел на Карса, но тот поднял ладони, мол, он ничего не решает. Мисс никак не отреагировала, сидела с видом внимательного слушателя, приподняв брови. — И Штаб не будет преследовать за это?              — Штаб не имеет никакого права преследовать администрацию острова за сделку, в которой они не участвовали.              — Имеет, — произнес Вольто. — Берк — штабной, иначе его бы здесь не было.              Мисс Гласс неопределенно покачала головой.              — Поверьте, Вольто, Штаб своих офицеров не контролирует, пока им прямо не укажешь. Если Берку нужно напоминание, что он не собственный командир, я напомню. Если Штабу нужно напомнить держать псов на коротком поводке, я тоже напомню. Не берите в голову, Штаб — не проблема.              Мисс Гласс произнесла это с совершенной неозабоченностью. О делах Дозора ей наверняка было известно доподлинно, потому что сама она неплохо ладила с офицерами. Потому что степень контроля за офицерами она прощупала на себе. Вольто пришлось поверить ей на слово, потому что в ответ на это даже Карс усмехнулся криво, припомнив, что дает ей право так говорить.              — Что ты думаешь? — спросил Карс, наконец, у мисс Гласс, и она перевела на него хитрый улыбчивый взгляд.              — Думаю, будет очень весело, Карс, — улыбнулась мисс Гласс. Посмотрела на Вольто вопросительно, как напомнив про то, что не получила от него однозначного ответа.              — Будь по-вашему, сеньора, — сказал Вольто. Она посмотрела на часы.              — Выпейте кофе, — сказала ему мисс. — Карс, мне нужна Тори.              — А больше тебе ничего не нужно? — сварливо поинтересовался Карс, оглянувшись, тем не менее, чтобы заметить своего почтальона, который обычно, как ниточка за иголочкой, его сопровождал.              — Нужно, — ответила мисс Гласс. Допила свой кофе, отставила чашку. Декси подал ей листок и перьевую ручку, она поблагодарила, наклонилась над столом, быстрым, но читаемым почерком написала несколько строк и сложила листок пополам, когда Тори опустилась с одной из крыш. Мисс потянулась к птице, но Карс забрал у нее бумажку.              — Дай сюда, я сам. — Все-таки Карс был очень нежно привязан к своему посыльному и не мог удержаться от возможности подержать альбатроса на руках. Мисс отдала Декси его ручку.              — Скажите, Декси, корабли из порта отпускают?              — Только досмотренные, — улыбнулся Декси. Их корабль досмотрели одним из первых, Декси лично пригласил офицеров убедиться, что они не имеют отношения ни к каким сомнительным сделкам и хотели бы разделаться с этим быстрее и получить возможность свободного перемещения для корабля и команды. Мисс Гласс, видно, правильно поняла — они могут отплыть в любой момент.              Вольто наблюдал за разговором, до сих пор весьма встревоженный.              — Это хорошо. Что там мне еще нужно. Отплывайте завтра или послезавтра. Карс, птичку — к Моргансу. Мы идем звонить Берку, а еще мне нужно поспать, — сказала мисс Гласс и с этим довольно решительно поднялась. Карс отпустил Тори. Та, услышав направление, тут же взяла курс на южную оконечность острова. Декси проводил ее взглядом. Все-таки эти почтальоны обладали поразительной ориентацией в мире. И Морганс был довольно искусен в навигации, хотя предпочитал скрывать это от света и слыл разве что болтуном.              — Где тебя найти? — спросил Карс, тоже поднимаясь. Декси тогда встал следом, пока мисс Гласс отсчитывала купюры, чтобы заплатить за этот короткий завтрак.              — Встретимся на Water7.              — Мне нужна будет твоя услуга на Water7, — сказал Карс. Мисс Гласс изогнула бровь — впервые слышала, чтобы капитану была нужна услуга. Декси, кажется, догадался, не стал утаивать улыбку. Карс любил всякие такие штуки, чтил их и берег в своей памяти. Для одной такой мисс Гласс будет непременно нужна на Water7. — Доберешься?              — Конечно, — сказала она. Приобрела серьезный тон, но вопросов не задала. Оставила любопытство насчет услуг, о которых просил Карс, томиться до поры до времени, когда придет час. Карса ответ устроил. Она смотрела на него еще с несколько секунд, а потом обернулась к Вольто: — Идемте, мне сказали, есть прямая муши на контр-адмирала, сообщим ему хорошую новость, что меня нашли. И пока мы все здесь, Вольто, мне тоже нужна будет услуга.              — Какая, сеньора? — спросил он. Она улыбнулась, подложив деньги под стакан. Тут же понесло сильным ветром вдоль улицы.              — Я планирую оставить в Большом кое-какие ценности. Сможете устроить?              — Смогу, — сказал сеньор Вольто. Мисс Гласс подняла взгляд на Карса, тот покачал головой в знак, что понял.              — И макулатуру мою там же оставьте, — добавила она. Потом кивнула Вольто в сторону города, и он позволил ей выйти с веранды вперед себя. Сан-Фалдо, помимо прочего, воспитывал довольно изящные манеры и этикет.              Мисс Гласс была поразительная, быстрота ее ума, однозначность ее решений и безызменная безошибочность ее целеполагания впечатляли. За ней было приятно наблюдать и быть частью ее замысла. Декси посмотрел на Карса. Тот кусал трубку, поджигая свежезабитый табак. Он стал курить значительно больше, чем в Саут Блю, Декси давно заметил. Мисс Гласс умела поставить задачи, которые безусловно и неинтерпретируемо вели к ее целям. Так было с первого дня, как Декси ее узнал. Его занятное настроение от Карса не укрылось.              — Доволен?              — Вполне, мисс держит планку.              — Вырезать для тебя ее портрет из старой газеты? — предложил Карс. Декси рассмеялся. Карс, конечно, язвил над тем, что Декси никогда не скрывал своего отношения к людям. Но именно у Карса найдется старая газета с ее портретом, а кроме того:              — Ты сам ее нашел, капитан.              Карсу возразить было нечего, он скривился и глубокомысленно затянулся трубкой. Они ушли в противоположную сторону прикидывать логистику “макулатуры” стоимостью почти миллиард и полотен, пожалуй, бесценных для истории.