Город Грехов

1:32

— Высота — четыре тысячи футов… У меня здесь мёртвый пилот… И вы что, думаете, я вам шутки шучу?! — изначально паникующий, но размеренный голос кота сорвался на крик. Холен был в просторной кабине бомбардировщика и смотрел на мёртвого кота в кресле рядом с собой. Прислонив к пасти микрофон и плотнее прижав наушник, он нервно дышал, пока снаружи самолёт охватывало пламя. — Штаб ещё раз повторяет, руль на минус сорок градусов к горизонту… — с той стороны звучал совершенно отчуждённый и спокойный голос. — Это направит самолёт в землю! — Да, это направит самолёт в землю, — голос звучал мерзко, устав повторять это уже не первый раз. — Да шли бы вы с такими приказами! — порвать в гневе кабель микрофона и вышвырнуть его в крупное отверстие от шрапнели в стекле не составило труда. Холен знал, что у них нет системы катапультирования. Самолёт рассчитан на беспрекословное самоубийство, если будет не в состоянии продолжать полёт. Оттолкнув в сторону труп второго пилота, Холен схватился за его штурвал, потянув на себя и пытаясь поднять нос стремительно пикирующего вниз самолёта. Его удавалось только едва поддерживать планирующим, что лишь отсрочивало, казалось, неизбежное. Смотря на приборную панель, всю зардевшуюся от индикаторов повреждений, через потрескавшееся от сильного ветра стекло, посыпающее внутренности кабины проникающими под плёнку осколками пластмассы, на бескрайние леса и виднеющийся на горизонте город… Он видел единственный вариант — приземлиться на одном из окружающих его полей, достаточно ровном участке. Растянувшись на всю кабину, Холен отчаянно переключал маленькие рычажки, зажимал и клацал кнопки, тянул рули и жал педали. Коптясь, горя, дымясь, разрушаясь прямо в воздухе на крупные обломки, самолёт поддерживал высоту, поворачивая в сторону города… Он был подбит недалеко от границы, около трёх минут назад. Значит, скоро в небе должны появиться вражеские истребители, если они не решат добить его из ПВО, которому до развёртки нужна ещё минута… Нет, для этого он уже слишком низко, не засекут, только подстрелят из пулемётов. Взгляд назад, в тесный лаз в глубь самолёта — пламя уже подбирается к кабине. Вероятно, внутренняя противопожарная система уже перестала справляться, и скоро огонь дойдёт до топливного бака. Экстренный сброс заблокирован, нужно готовиться к очень неприятному взрыву. Но готовиться оказалось уже поздно. «Какая нелепость… Это падение… Нелепо, как падение ангелов из допустотных религий… Рухнуть, как падший ангел… А ведь я хотел, пытался быть справедливым и добрым… Странно, совсем не помню, как упал. Взрыв, потом… Потом глухой удар, подо мной холодные камни… Как же меня нашли… Я залетел слишком высоко? Вряд ли… Ещё нелепее, ха… Жестоко упасть туда, откуда мы мечтали подняться, где мы смотрели ввысь с надеждой на новую жизнь. Я ведь с детства мечтал стать лётчиком… Странно. Хотя… Нет, ничего странного тут нет. Ни странного, ни страшного… Просто толпа зевак пришла смотреть, как падает ангел… Чего ж вы подошли так близко, осколки ещё минут пять падать будут… Рты пораскрывали, будто с неба не куски железа, а сладкая манна падает… Перья от ангела!.. Подходят… Солдаты. А я… Чёрт, я ж даже языка не знаю… Точно, куртка. Куртка старая, значит, значит… Там есть…» Холен с трудом приподнялся. Он расстегнул куртку и откинул её край, смотря на внутреннюю часть. Если адаптировать написанное там, то выйдет примерно следующее:

Я НОРДИЕЦ!

Ya Nordiec (Sprich es aus wie geschrieben)

Я — лётчик Нордланда, я не говорю на вашем языке. Пожалуйста, накормите и приютите меня. Затем доставьте меня в посольство или консульство Нордланда в вашей стране или передайте пограничной службе, и моя страна выдаст вам награду.

私はノルドランドのパイロットです。どうか私を養い、保護してください。それから、私をあなたの国のノルドランド大使館か領事館に連れて行くか、国境警備隊に引き渡してください。

I am a Nordland pilot, I do not speak your language. Please feed and shelter me. Then take me to the Nordland embassy or consulate in your country, or hand me over to the border guard, and my country will give you a reward.

Спешно выкрикнув единственные понятные ему слова, помимо копии просьбы, он откинул куртку, чтобы показать их подошедшим солдатам, слепящим яркими фонариками. Один направил на него автомат, а второй стал читать послание, что-то проговаривая первому, по окончании чего тот опустил ствол. Холену помогли подняться, однако ноги совсем отнялись, потому они были вынуждены тащить его за руки. Мимо проходили ещё коты в форме и официальных костюмах, толпу разгоняли, а место торопливо оцепляли.

4:13

— На этом всё. Допрос окончен. Благодарим за сотрудничество. Машина уже подъехала к зданию, Ваши солдаты Вас ждут. — Я… Я уже не думаю, что это хорошая идея… — Холен был в комнате допроса. Яркий свет, удобное кресло, на плечах — тёплое одеяло, а в лапах — кружка кофе. Атмосфера должна быть уютной, даже несмотря на гипс на обеих ногах, но отчего-то кот сильно паниковал, то и дело покусывая стекло кружки при глотке, отчего на всё тихое помещение чётко раздавался звон. Только что он закончил несколько часов разглашать те гостайны, которые знал и должен был огласить при попадании в плен. Заготовленный список заведомо ложной, но очень складной информации, которая была совсем не важна. По изрезанному лицу, кое-где обмотанному кровавыми бинтами, лился пот от осознания главной ошибки: «Коллапсар» почти целый. Он не знал, как его смогли обнаружить и подбить, поскольку самолёт должен быть невидимым даже для новейших систем ПВО, если только… Если только они не знали, что сегодня должен состояться вылет с заходом во вражеское воздушное пространство, или не знали, какими габаритами и аэродинамическими характеристиками обладает самолёт, чтобы отследить его по системам объёмного сканирования. Так или иначе, сейчас у них появится как минимум второе, а заодно и куча неуничтоженных технологий от покрытия корпуса и до приборов. Ведущий допрос посмотрел в сторону большого зеркала и скомандовал что-то на непонятном Холену языке. В комнату зашли два солдата и, взяв кота под мышки, пересадили его в неудобное и дешёвое кресло-каталку, чтобы быстро вывезти из здания полиции на улицу, где уже был припаркован строгий чёрный автомобиль с начерно тонированными окнами и тёмными задними сидениями, куда вела открытая дверь. Холена пересадили в автомобиль, захлопнули дверь, и всё стало очень тёмным. Только через водительские стёкла был виден свет ночных огней, который затухал по мере удаления от центра города, а потом и от него самого. В конце концов автомобиль остановился где-то посреди полей, открылась сперва водительская дверь, а затем и пассажирская. Холена с силой ударили по морде, он выплюнул на соседнее кресло пару зубов. Затем его схватили за воротник, начав избивать попеременно то кулаками, то коленом, но дверью. Где-то ударе на двадцатом он потерял сознание.

6:45

Холен очнулся под конец поездки. На глазах — огромные синяки, половины зубов не хватает, челюсть сводит, правая лапа не двигается, точно сломана пара рёбер. Не было сил даже сплюнуть кровь, текущую из дёсен, из-за чего её приходилось глотать с комом в глотке. Встречать его здесь явно будут не как героя. Дороги за тонировкой всё ещё не видно, даже в водительское стекло заглянуть нету сил. Только по свету в салоне понятно, что уже светает, а значит время где-то семь-восемь утра. Остановились ещё через двадцать минут. Холена успело дважды вырвать кровью на себя и соседнее кресло, при этом он потерял ещё два зуба. Кровь из носа прекратилась, в правой лапе начало сильно резать и колоть. После остановки дверь открыли и его грубо кинули на асфальт перед каким-то зданием далеко за чертой города. От падения гипс треснул, а кот взвыл, но его тут же заткнули, заставив кусать бордюр. Тяжело дыша, он попытался подняться, но за три попытки так и не встал даже на колени, после чего его просто потащили, взяв за шкирку. Поволокли в тёмные коридоры неизвестного здания, освещённые тусклым светом белых мерцающих ламп. Потом вывели в ослепительно-белые помещения, взвалили на какую-то кушетку и грубо сорвали верхнюю одежду, оставив только бельё. Двигаться было и без того невозможно, но его зачем-то приковали металлическими скобами, туго обхватившими лапы и дополнительно пробившими их штырями, не дающими возможности даже повернуть или сдвинуть её, грубо фиксируя. Яркий свет бил в глаза, слепил, но даже так Холен заметил склонившуюся над ним фигуру. По смешным маленьким круглым очкам он сразу её узнал. — Поз-драв-ля-ю… Поз…др-р-равляю! — мерзкий злорадный голос говорил это через силу, наполненный гневом. Он дрожал, а Ганнибал тяжело и сердито дышал, натягивая перчатки. — Поз… — на полуслове он с воплем схватил Холена за нижнюю челюсть, с силой её дёрнув вниз до хруста. После — сразу же схватил его язык, оттянув до нарывов на основании, которое сразу же начало струиться кровью, вскоре отпустив. — Вдох-выдох… Вдох-выдох… Фух… Поздравляю! Ты пришёл домой, ты теперь гер-р-рой… ТЫ, БЛЯТЬ, ЭТО ХОТЕЛ УСЛЫШАТЬ?! ДУМАЛ, МЫ, СУКА, В ВОЙНУШКУ ВО ДВОРЕ ИГРАЕМ?! Я! Я… Я лично позабочусь о том, чтобы последние мгновения твоей блядской, никчёмной жизни СТАЛИ ВЕЧНОЙ, НАХУЙ, ВОЙНОЙ! НА ТВОИХ ГЛАЗАХ Я… Не-е-ет, не я… ТЫ, Я, БЛЯТЬ, ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ САМОЛИЧНО ТРАХНУТЬ ТВОЮ ДОЧЬ, ТВОЮ МАТЬ, А ЗАТЕМ МЕДЛЕННО ПРОВЕСТИ ИМ ЛЕЗВИЕМ ПО ШЕЕ, СУКА! Я НАКАЧАЮ ТЕБЯ ТАКОЙ ДОЗОЙ ТАКИХ ВЕЩЕСТВ, ЧТО МИНУТА ЖИЗНИ РАСТЯНЕТСЯ НА ГОДЫ СТРАДАНИЯ В ЕБУЧЕМ БЭД-ТРИПЕ! Ох, сука… Ты… ТЫ… блять, ты ебать как проебался, мой друже… — Ганнибал сделал глубокий вздох и взял со стола скальпель, весело добавив: — Ну, приступим!

10:27

Роскошные покои Ганнибала выбивались из интерьера остального здания удивительной безвкусицей во всех аспектах, кроме практичности, походя скорее на место религиозного поклонения, чем на жилые апартаменты. Всюду — портреты Рубежа, расклеенные вырезки из газет с его фотографиями, какие-то проводки от его тела. На дальней от входа стене висит главное достояние — не удивительно, но снова портрет Рубежа в полный рост во всю шестиметровую высоту комнаты. Он аккуратно прикрыт прозрачной пищевой плёнкой, а прямо перед ним, опустившись на колени, стоит и хозяин комнаты, нещадно самоудовлетворяющийся на картину аж до бегущих по лапке струек крови. Однако стук дверь с роботизированным голосом, гласящим «Император Вас ждёт» тут же его прервал, и он, спешно натягивая штаны, стянул с картины пищевую плёнку, смотав её и выкинув на пол. Как всегда, парадные и элегантные пиджак и брюки, но всё те же нелепые очёчки, которые с недавних пор так полюбились Ганнибалу. Он шёл торопливым шагом, предвкушая разговор на волнующую его тему, от которой по всему телу шёл трепет. Войдя в помещение с большим столом, за которым некогда ему довелось трапезничать с Императором в одиночестве, он поклонился в пол, закономерно не ожидая увидеть много гостей. Пройдя на своё место, он оглядел присутствующих: Прототип-7, Плачь и какие-то генералы, что из себя ничего интересного для него не представляли. Ну и, конечно же, сам Дальний Рубеж, сурово смотрящий безэмоциональными машинными глазами на присутствующих. Убедившись, что все собрались, он начал: — Итак, все в курсе сегодняшнего ночного инцидента, не так ли? — собравшиеся синхронно кивнули. — Отлично. Тогда перейду сразу к делу. Прототип-7, расскажи нам, что известно о причинах данного события. — Неделю назад Макс, известный в прессе как Анархист, проник на нашу, как мы полагали, секретную военную базу, специализировавшуюся на разработке и обкатке принципиально новых видов вооружения. В ходе этого рейда системы безопасности показали себя с ужасной стороны, — робот на половине предложения, не останавливаясь, направил пистолет на одного из сидящих за столом слизнекотов, но Рубеж остановил его движением руки, махнув на Ганнибала. Робот так и не прервал речь, пока два солдата в экзоскелетах относили провинившегося куда-то из комнаты. — Из-за этого Макс смог проникнуть к «эвакуированным» учёным и украсть у них чертежи в том числе нашего новейшего бомбардировщика «Коллапсара». Вероятно, из полученных из него данных им удалось технологией объёмного сканирования установить месторасположение самолёта в момент пересечения границы, благодаря чему его подбили противовоздушной ракетой. Мы не располагаем большей информацией, дабы уверенно строить точную реконструкцию произошедших событий. Рассказанная версия является просто самой вероятной и складной из имеющихся. — Благодарю. Так вот. Конечно, подобное событие с нарушением воздушных границ таким летательным средством не могло остаться незамеченным, так что оно было расценено как провокация, поскольку вражеские силы ПВО не сообщали о каком бы то ни было развёртывании и сбитии. Для них, соответственно, наш самолёт сбили мы сами же. Но дело не в этом детском недопонимании и их тупости. В период такой напряжённости любое лишнее слово может стать поводом для войны. Тотальной войны на уничтожение… Я решил, что довольно ожиданий! Они хотят войны — и они её получат! Наша армия занимает семьдесят пять процентов от общемировой по численности и, не побоюсь сказать, девяносто процентов по качеству. Пока мы со времён прошлой войны готовились к реваншу, они, трусливо поджав хвосты, слёзно умоляли нас «не повторять ошибок», не готовясь при этом ни к чему. У них почти нет армии, во многих государствах Коалиции стабильность трещит по швам, тут и там зреет революция, их мир на грани коллапса! Это ли не есть идеальный момент для атаки? Их дипломат, Серый Ветер, пригласил меня в город Галек на переговоры. Но, войдя в посольство, выйду я уже на улицы Нордланда! Завтракать мы будем под луной, а обедать — под семью солнцами!

7:00, ранее в тот же цикл.

Будильник. Отчего-то подъём сегодня был сложен, даже несмотря на приятную новость, что учебный день отменили из-за возможной опасности. Спалось плохо, ночью и Еретик, и Инженер поднялись от грохота за окном, но увидели только дым где-то вдалеке. Почти полчаса сидели, узнавая подробности происшествия из оперативных новостей. Инженеру происходящее казалось странным, из-за чего она пыталась выяснять все подробности сразу по мере их поступления, однако Еретик остановил её, предложив сперва выспаться, а уже утром всё обдумать и обсудить. После недолгих размышлений Инженер согласилась. Когда же настало время окончательного подъёма, они собрались снова перечитывать последние известия. Конечно, из разных источников информация была совершенно разная, версий пять, как под копирку распределившихся по изданиям в зависимости от их взглядов. Известно и настораживало лишь одно — информация о желании Серого Ветра личной встречи с Дальним Рубежом для урегулирования этой и множества иных ситуаций. Зная Рубежа, тот точно что-нибудь захочет выкинуть, затаит подвох даже в самом простом визите…

11:31

В дверь постучали. Инженер и Еретик уже позавтракали и окончательно проснулись, думая, чем сегодня можно заняться, поскольку у кошки тоже выдался внезапный выходной из-за случившегося. Дверь пошёл открывать Еретик, сперва заглянув в дверной глазок… Никого не видно. Знак плохой, но дверь он всё же решил открыть, подготовившись к худшему. Открыв — замер. Потом — резко её захлопнул, взглянув на Инженера с шокированным лицом. Та с непониманием подошла к нему, и он открыл дверь во второй раз. На пороге стоял знакомый крупный кот в чёрном плаще, смотрящий на обоих сверху вниз. Макс, по своим обычаям, не выражал каких-либо эмоций, так что выглядел довольно грозно. — Тебе… Опять Инженер нужна? — Еретик говорил с сомнением, поскольку понимал, с кем имеет дело вопреки всем своим желаниям. — Она — нет. Самолёт сбил я. Нужен ты. Её отправь в безопасное место, можешь к Граалю. Сейчас всё расскажу. Пройдя в коридор и заперев за собой дверь, он, не разуваясь, прошёл на кухню, где сел на первый подвернувшийся стул и дождался внимания от котов. Говорил он достаточно тихо, обыденным, холодным и суровым голосом, чётко, будто хорошо заучил свою речь: — Нам нужно будет убить Рубежа. Сегодня, около восьми часов вечера, он явится в резиденцию Нордланда, где проведёт не менее двух часов. Там же он объявит войну Коалиции. Войдёт в город он со своими войсками, которые начнут атаку сразу по объявлении этой войны. Знаю их примерные позиции и маршрут Рубежа по выезду из города, и у меня есть хорошая точка, в которой мы можем его принять. Для этого мне нужен будет Еретик с его рельсотроном как компактное орудие достаточной мощности для уничтожения итератора. Потом ваше участие завершится, и в безопасном месте вы сможете переждать дальнейшие события. — То есть, от меня нужен будет только один выстрел? — Да. Ты — самое компактное и доступное, что способно выстрелить из рельсотрона. Итераторов сложно уничтожить, причём даже такую старую модель, как Рубежа. Даже выстрел из крупнокалиберной винтовки может оставить на них лишь глубокую вмятину, не задев жизненно важных компонентов. С другой стороны, развернуть артиллерию тоже не выйдет, поскольку город будет фактически оккупирован. Поэтому нужно компактное орудие с достаточной мощностью для гарантированного уничтожения объектов. — А почему ты просто не предупредишь армию Коалиции об этом? — Инженер, сперва спросив, сразу же поняла, как наивно это звучит. — Мне не поверят. На большей её части я — преступник. А даже если и поверят, информаторы Нордланда всё раструбят Рубежу. А армия Коалиции состоит из подзаборных бомжей. Войны нужно избегать любой ценой, бить по Нордланду иначе. Их армия — десять миллионов обученных, усовершенствованных на всех уровнях и хорошо вооружённых солдат, сотни тысяч единиц техники нового поколения и железная вера в собственные идеалы. — Звучит безнадёжно… — сказал Еретик, пессимистично скрестив лапы. — Так оно и есть. Но кому нужна надежда, если есть уверенность? — Значит, нам нужно будет просто дождаться его приезда и пальнуть в нужный момент? Я готов. — Прекрасно. Однако ждать мы будем рядом с позицией. Отправь пока свою сестру в безопасное место. — А что ты будешь дальше? Я не думаю, что итератора так легко убить, даже если полностью уничтожишь его оболочку. — А дальше как с Кощеем. Смерть в копье, копьё в яйце, яйцо в мыши, мышь в ящере, ящер в стервятнике, стервятник в ящике, ящик на верхушке массива связи, а значит нужно всего лишь сжечь там всё дотла. Еретик кивнул. Инженер выглядела немного взволнованной, но тоже согласилась. Уже через пару минут её у подъезда дожидалось летающее такси, пока она спешно собирала важные вещи, коих было достаточно мало, чтобы поместиться в один рюкзак. Инженер немного постеснялась напоследок прощаться с Еретиком поцелуем перед посторонним, но тут он без смущения поцеловал её сам. Взглянув на Макса, он ожидал дальнейших распоряжений. Тот приказал собрать рельсотрон и убедиться, что он в порядке. Еретик кивнул и, быстро пройдя в спальню, чтобы забрать рельсотрон, принёс его на кухню, положив на стол. Затем для проверки состояния начал разбирать оружие. Конструкция внешне довольно проста, даже немного нелепа: толстая цилиндрическая ствольная коробка, такой же массивный со стороны ствол, да ещё и очень короткий — половина длины всего орудия без приклада. Однако при разборке всё это начинало обретать смысл, поскольку выглядеть стало даже компактно: в ствольной коробке прятался источник питания — миниатюрная ячейка разряжения, а также довольно сложная система подачи снарядов, рассчитанная как на подачу из магазина, так и напрямую в казну. Сделано это было для банальной регулировки мощности: лёгкие боеприпасы, идущие в магазинах по пять штук, не были достаточно мощными для уничтожения бронированных целей и пробития даже слабых укреплений, зато эффективны против пехоты за счёт относительной скорострельности. Тяжёлые же боеприпасы были куда массивнее на вид, хотя по факту обладали одинаковым калибром с лёгкими — три миллиметра. Большую часть их толщины составляла спираль, плотно намотанная на оболочку снаряда. При выстреле на неё подавалось огромное напряжение, в результате чего она давала дополнительный разгон снаряду. Побочным эффектом было фактическое уничтожение «гильзы», для извлечения которой и был нужен затвор. Толщина же ствола объяснялась наличием в нём системы для быстрой замены рельс и спрятанных радиаторов, способных при перегреве от долгой стрельбы раскрыться и отвести лишнее тепло: три были с правой стороны, два, подлиннее на одну секцию, располагались с левой, чтобы не мешать лапе. Замена рельс осуществлялась переломом ствола, который был нужен также для зарядки тяжёлого снаряда. Затем за пару простых движений рельсы впускались из держателей, чтобы их можно было выкинуть. Не очень безопасно, поскольку рассчитывалась система сброса раскалённого и частично расплавленного металла себе за спину для использования в целых специальных экзоскелетах, но Еретик уже приловчился к этому. Ну и то, что сегодня им и нужно было — «режим перегрузки». Даже тяжёлого боеприпаса могло бы не хватить для полного гарантированного уничтожения куклы итератора, но обладал рельсотрон и ещё более мощным режимом стрельбы. Не совсем легальным и официальным, однако предусмотренным и даже продуманным. Поскольку в конструкцию самого рельсотрона конденсаторы не входили (их роль выполнял солдат или его экзоскелет), в руках обычного кота без стационарной установки его выстрел будет сравним с рогаткой, так как ячейка разряжения поддерживается в стабильном состоянии и не даёт нужных напряжения и силы тока. Однако её можно перевести в надкритическое состояние, в котором она начнёт вырабатывает огромное количество энергии. Это и был «режим перегрузки», не рассчитанный на дальнейшую эксплуатацию орудия после этого, поскольку при выстреле, обычно, оно получает фатальные повреждения. Перевести его в это состояние, однако, можно только с внешним источником питания, сопоставимым по мощности с ячейкой разряжения, чтобы он «дал искру». Разобрав и проверив всё на дефекты, убедившись в исправности каждой части, Еретик сообщил о своей готовности. Макс всё это время сидел напротив и был не особо заинтересован, поскольку плохо разбирался конкретно в электромагнитных орудиях из-за невозможности их использования. Получив от Еретика подтверждение, что всё готово, он встал и, подождав кота, которому для сбора достаточно было накинуть рюкзак и, переломав рельсотрон, сложить его туда, повёл его к месту ожидания. Как ни странно, делал он это без особой скрытности — скрываться попросту было не от кого: на улице почти не возникали прохожие. Из-за опасности многие внезапно объявили выходной и наверняка сейчас мониторят новости у себя дома. К тому же, полдень выходного дня в не самую приятную, уже довольно прохладную погоду. Середина осени, как-никак.

11:55

Инженер с облегчением вышла из такси. После того, что было несколько недель назад, у неё появилось определённое недоверие к Maxmad, пусть то и был инцидент и пользовалась она ими только один раз в тот самый день. Смотря на уже знакомый фасад, вспоминала она не самые приятные события, отчего звонить в домофон у ворот было как-то неловко. Поэтому перед этим она помялась почти минуту, пока всё же не набрала звонок. Быстро ей ответил спокойный голос, в котором она смутно припомнила охранника, предложившего ей помощь в подъёме по лестнице: — Здравствуйте снова, — тогда он поняла, что в домофоне есть камера. Стоило догадаться и раньше. — У Вас снова встреча? — Да, вроде того… Я могу пройти? — Подождите минуту, я уточню это у хозяина дома. И справился он даже за десяток-другой секунд. Из домофона послышался мажорный писк, означающий открытие ворот, которые раскрылись сами. К Инженеру в это время уже бодро шагал тот самый дворецкий. Подошёл ближе, поклонился и предложил провести за руку, от чего Инженер, стараясь показаться вежливой, отказалась, пройдя дальше своим шагом. В свете полудня выглядело всё поприятнее, чем в лунном. Да и расстояние до входа стало будто меньше. А может, это инженер не заметила его преодоления, погружённая в свои мысли. Так или иначе, войдя в здание, она почти сразу встретила Конструктора с Зарёй. Первый был заинтересован, а второй — рад. — А… Я сюда ненадолго, надеюсь. Просто для безопасности. — Хм… Да без проблем. А где этот? — Конструктор согласился быстро, впервые выглядя серьёзным. Кажется, он тоже был обеспокоен назревающей ситуацией. — У него… У него дела, он сюда позже подойдёт. Намного. — Ура! Тётя Инженер опять пришла! — за прошедшую пару недель Инженеру почему-то дважды перепадала честь оставаться с Зарёй в качестве няньки. Хотя оба раза были эти предложения больше планом Конструктора позвать её на свидание, от которых кошка не отказывалась, продолжая притворяться заинтересованной в Конструкторе, чтобы поддерживать роль. А ещё, возможно, теперь она отчасти заменяла Династию, которая куда-то исчезла. — Да, я тоже рада тебя видеть! — приблизившись к Заре, она присела и потрепала его по голове. — И сегодня братик меня точно не погонит спать через десять минут! — с наигранной обидчивостью он показал Конструктору язык, на что тот фыркнул и кивнул Инженеру, чтобы та делала что хотела. После этого Конструктор ушёл, а Заря повёл Инженера за собой, держа её за лапку. Что ж, его вид дарил какое-то спокойствие, утешение. Такой беззаботный и счастливый, что можно было позавидовать… Сама Инженер уже и не помнила, когда в последний раз испытывала подобные чувства, но явно достаточно давно. Может, когда она впервые узнала о Четырнадцатом, ещё сама будучи довольно юной, неопытной. Тогда Еретик был таким же, как сейчас Заря. Может, чуть выше, не такое эмоциональное, но всё ещё наивное дитя. В свободное от работы время она любила проводить с ним время за играми и общением, вовсе не удивляясь своей ролью «старшей сестры» в его жизни. Потом его надолго забрали в лицей, а на прощание она успела лишь подарить серебряную цепочку с символом ереси, которую кот носит до сих пор. Его возвращения кошка ждала давно и очень сильно, поэтому была первой, кто его встретил… А потом он стал наёмником для собственного отца против собственных братьев и сестёр… Кошка попыталась соскочить с этой мысли, но в голове так и вертелся тот страх и то осознание, что когда-нибудь она может стать следующей из-за любого пустяка. Нордланд совсем недавно проиграл войну, но уже готовился к новой… Те чувства, которые она испытала, когда Еретик вместо выстрела в спину сказал ей собирать вещи и бежать… Всего несколько месяцев он был с ней в качестве защитника, а не младшего брата, а она уже… Наконец, вырвал её из воспоминаний голос Зари. Они уже пришли в его комнату, которая представляла из себя просторное светлое помещение с приятным мягким полом и кучей вещей для активного отдыха, от игрушек вроде мячей, машинок, конструкторов и чего-то вроде спортивного инвентаря до конструкций вроде лестниц, горок, канатных дорог, лабиринтов из труб, тарзанок и батутов — словом, почти всё, о чём только могли мечтать дети. И Заря, несмотря на реальный возраст, совсем не брезговал этим пользоваться. Хотя Инженер, несмотря на юную внешность, на такое вряд ли бы согласилась, а потому предпочла «тихий уголок» комнаты, где складировались коробки из-под паззлов, настольных игр, конструкторов и чего-то менее активного. Фанатом такого Инженер как раз была большим, так что никогда не отказывалась, если Заря предлагал даже что-то вроде партии в шахматы. К слову, зачастую в таких играх он обыгрывал кошку, чему та удивлялась и по-доброму завидовала. А потом искренне радовалась, когда после объяснений теории от котёнка всё же выводила игру хотя бы в ничью. Сейчас, когда времени у них было много, они решили не торопиться и просто скрасить игрой диалог, который начался с банальных вопросов, что нового произошло за последнее время, как в общем идут дела, есть ли какие-то планы. Инженер довольно несвойственно для себя на большую часть этих вопросов отвечала вскользь и кратко, что не очень нравилось Заре. Очевидно, причину таких переживаний он понимал, поэтому на некоторое время замолчал, погрузившись в игру. Обычно, увлекался ей во время разговоров он тогда, когда временно кончались темы. Партия началась в немного удручающей тишине, Заря играл белыми. c4, e6, g3. e5, g2, рыцари f6 и f3, d4, рокировка. Это было что-то, что Инженер разучивала с ним в прошлый раз, поэтому оба молча согласились закрепить пройденное. Рыцарь c6, e3, священник e7, d3. Посмотрев на доску, Инженер немного призадумалась. Игра хорошо переключала на себя внимание, отвлекая от негативных мыслей, так что кошка быстро вошла в небольшой азарт. de. Это немного озадачило Зарю. Наверное, было бы немного странно, пусть и более предпочтительно вывести чернопольного священника на c5, или укрепить центр ходом e5. Подумал ответить взятием fe, но потом быстро опомнился и взял священником ce, с его развитием и подготовкой d4. Для чёрных это было проблемой, так как любое промедление грозило бы серьёзными проблемами в центре с потенциалом для наступления белых. Поэтому, подумав, Инженер пошла e5, не допуская этого хода. Рыцарь на c3, рокировка, ладья e1. Началась стадия манёвров, в которой внезапно оказалось, что развитие белопольного священника чёрных приводило к неприятному давлению на пешку b7 со стороны белого ферзя. Поэтому торопиться кошка не стала, h6. Заря, взглянув на это, решил не торопиться ещё сильнее, начав выжидать. a3 с поглядыванием на b4 и b5, но эти планы прервались a5. h3, наконец-то вывод священника на e6. И вновь неторопливый перевод короля на h2 от Зари. Ладья b8, ферзь c2, ладья e8, рыцарь b5. Ноль шансов на контригру, которую, кажется, выстраивала в своей голове Инженер и против которой и готовилась. Священник на f5. Ладья a1d1. — Неплохо идёшь. Того и, глядишь, гроссмейстером станешь, — приободряюще наконец сказал что-то Заря. Инженер усмехнулась, взглянув на него. — Ну да, а эта партия, если выиграю, станет моим первым… Как его там, магнус опумом? — Магнум опусом. Ха. Ну смотри мне, сама говорила, чтоб не поддавался! Так что щадить тебя не буду! Рыцарь d7 с надеждой на атаку на d3, держать которую было бы проблематично. Но заметить это было не так сложно, так что профилактически последовало ферзь d2. Выводит из-под связки, может ударить на a5, а при случае — и на h6. И это Инженеру не очень понравилось, из-за чего после долгой паузы она отвела священником на g6. d4, начинается горячая фаза битвы. e4, отход рыцаря на g1, другой рыцарь на b6, нападет на пешку, грамотная защита ферзём на c3, активация ладьи и подвязка пешки священником на f6. Довольно простое отступление ферзя на c2 с идеей продолжить ход пешки на d5. a4, с идеей опять ввести в игру рыцаря на c6, но Заря сам вновь вводит своего рыцаря с g1 на e2, чтоб выскочить на e4. Инженер немного потерялась, задумалась надолго, но всё равно поспешила, выдав священника на g5. — Хочешь разменять, ибо мало пространства? — смотря на доску, он соглашается, что ситуация действительно неприятная. — Может и так, — Инженер решила сблефовать, загадочно усмехнувшись, смотря на доску, будто Заря что-то затевает. Но тот, ещё раз взглянув на позицию, лишь хитро взглянул на неё, помотав пальчиком. Рыцарь f4, даже непонятный с первого раза ход. Разумеется, избавляться от него нужно было как можно быстрее, так что священник f4, опять священник, но уже белый, f4, защита пешки на c7 ладьёй c8, ферзь c3, рыцарь b8. Чёрные попятились, чуть ли не возвращаясь на свои начальные позиции. И можно, конечно, в наглую выиграть качество рыцарем на a7 с атакой на замкнутую ладью, но Заре этого показалось мало. Подумав около минуты, он двинул пешку на d5. Ферзь d7, капля воздуха для ладьи и не совсем понимающее выражение лица у Инженера, когда она поймала на хитрый взгляд Зари. d6, пешка продолжает марш. Съедать своей пешкой нельзя из-за вилки, поэтому c5. Рыцарь c7. Ладья отходит на f8, священник на e4. Смотря на назревающую дикую атаку, рыцарь c6, а Заря хитро отвёл священника на g2, прикрывая короля и продолжая контролировать всю диагональ. Ладья d8, рыцарь d5. Взятие на d5, cd, рыцарь d8, ферзь c5, две лишние пешки, активные фигуры. Инженер — в лёгкой панике, приятно удивлённая навыками Зари. Ладья c8, пытается прогнать ферзя, но он отступает на d4, рыцарь вновь пытается выйти в атаку на a6, но ладья e7, удар под дых. Ферзь сбегает на b5, но d7. Ладья c4, попытка активизации, но ферзь спокойно отходит на e3. Ладья пробует на c2, но священник d6. Пешку едва ли что остановит, но попытки в это были через f6. Однако Заря лишь откинулся на удобном пуфике, пожав плечами и вздохнув. — Ладья g7, — проверив, что получается, кошка повторила жест котёнка, просто расслабившись. Да, действительно, позиция безнадёжна. — Ха, неплохо. — Да ладно, это мне тебя хвалить нужно! Хорошо держалась для относительного новичка. Дома тренируешься? — Ну, бывает. Хотя Еретика играть не заставишь, он не силён в стратегическом мышлении, да и смысла какого-то сакрального в этом не видит. — Ну не знаю. Как по мне, шахматы вообще не про это. Читал как-то, что ещё в далёкие допустотные времена и даже задолго до них они считались игрой полководцев. До сих пор помню цитату… Не вспомню, кого точно, но саму её выучил! Кхм: «Говорят, что это королевская игра. Что шахматы учат стратегическому мышлению. Ерунда! Пешки одинаковы с обеих сторон, правила всегда одни и те же, ничего общего с жизнью. Знаешь, путник,» — это было адресовано кому-то, тоже не вспомню, — «зачем я играю в шахматы? Это не упражнение на гибкость ума, нет. Я играю в шахматы, чтобы разгадать их секрет. В этих фигурках шумит кровь, приложи ухо — и услышишь. Шу-шу, шу-шу: сердце перекачивает жизнь. Ем пешку — и слышу хруст разрываемого мяса. Ем фигуру — и слышу крик, и слышу крик из глубины дерева. Я хочу сломать шахматы, выдавить из них правду. Ты не понимаешь, потому что ты не король. С точки зрения пешки видны лишь товарищи по бокам и враги на другой стороне поля. Король видит шахматную доску иначе: злейшие враги окружают его со всех сторон. Собственные пешки могут запереть его в западне, а тогда шах — и конец. Шахматы — это искусство жертвовать собственными пешками!». Во время цитирования Заря немного увлёкся, изобразил хрипотцу, начал жестикулировать и ходить по комнате с умным видом. А в конце — взглянул на Инженера как ни в чём не бывало. — Ого. Ну и книжки ты читаешь, конечно. — Да там много такого, древнего и даже допустотного. Мой папа собирает напечатанную литературу и оцифровывает её. Что может — переводит сразу, но много чего приходится оставлять на потом, до лучших времён. — Ну, я скорее про посыл. — Ай, не, такое читает в основном Конструктор, я рядом сижу. Мне больше народные сказки и что-то развивающее нравится. Чтоб больше не проигрывала, например, прочти «Двадцать одну критическую ошибку новичка»! — Ха, ну ладно, гляну потом, что там. Потом некоторое время они ещё помолчали, но тишину прервал Заря, незаметно взяв резиновый мячик и кинув его в Инженера, попав кошке в грудь. Резко очнувшись, та схватила игрушку уже на отскоке, усмехнувшись и довольно слабо метнув её обратно в котёнка. Началась недолгая игра без какой-либо цели, просто дурачество под хихиканье Зари и его же редкие комментарии того, как Инженер раз за разом не могла попасть. Продолжалась она до того, как Инженер не устала, что произошло через пару минут. Кошка, немножко наигранно изнемогая, присела на пол, вскоре на нём разлёгшись. Заря быстро подошёл к ней и лёг рядом. Дальше игры были куда менее активными, вроде различных настолок, простых пряток в трубном лабиринте и даже начали в дочки-матери, но помешал Конструктор. Заглянул он, когда Заря был в пижаме ящера, изображая сон на руках у Инженера. Посмотрев на это пару секунд, он закатил глаза и объявил, чтобы оба шли кушать, что Зарю мгновенно разбудило. Пижаму он снимать не стал и пошёл прямо в ней, подзывая за собой Инженера. Она шла следом. Вскоре они оказались в роскошном зале, сидя за большим столом с белой скатертью на нём. Сидели всего трое: Конструктор, Инженер и Заря. Еду принесли два официанта. Она чувствовала себя как-то даже неловко, снимая крышку с подноса и чувствуя аромат аппетитного на вид блюда, состав которого она даже не могла определить. И всё же, чуть эту скромность преодолев, она медленно стала полудничать, посматривая иногда то на Зарю, то на Конструктора, а заодно и размышляя. Котёнок ей казался немного странным в своём поведении: будучи на проверку самым обычным, даже смышлёным и начитанным котом по уровню развития, большую часть времени он вёл себя совершенно как котёнок, соответствуя телу. С одной стороны, это было даже мило, смотреть на его беззаботное поведение, наивность и забавы. С другой — это было для неё как-то даже… Жутко? А вот Конструктор чувство странности вызывал просто отрывом от реальности. Ходили слухи, которым Инженер охотно почему-то верила, что Конструктор ещё в раннем детстве был разлучён с Граалем из-за неизвестных обстоятельств, застал войну, что по нему в силу оценочного возраста не скажешь, и только совсем недавно воссоединился со своим отцом, из-за чего и имел такой характер. Он будто жил в каких-то дешёвых криминальных фильмах, строя на них всё своё мировоззрение. И по удивительному совпадению он часто попадает в ситуации как раз из этих фильмов, где ему его знания пригождаются. — А где Грааль? — Инженеру довольно спонтанно в голову пришёл хороший вопрос. — Он в своём кабинете, работает над чем-то. Нам сказал не выходить и сидеть дома. Я не против, — сказал отстранённо Конструктор. — Да, он говорил, что мы можем внезапно уехать отсюда завтра утром, но не уточнял, почему. Надеюсь, твой братик тоже в безопасности… — Я тоже…

18:44

Массивный и в то же время элегантный чёрный бронированный автомобиль медленно двигался в окружении порядка сорока машин сопровождения с мигалкам и даже пулемётами. Редкие прохожие напряжённо провожали его взглядом. В сумраке мигалки освещали улицы ярче фонарей, назревало что-то очень важное, и мир будто на глазах застывал, утихал до моря во время штиля. Конвой подъезжал к посольству, где должны были состояться переговоры. Автомобиль остановился — остановилось и время. С водительского места вышел и подошёл к пассажирской двери уже знакомый итератор, Золотая Прядь. Открыв пассажирскую дверь, он немного повозился и выкатил Рубежа на инвалидной коляске, который над чем-то размышлял. К дверям здания тут же подошла дюжина вооружённых солдат вперемешку с роботами, но входить им жестом запретил сам Рубеж. Поэтому в светлых коридорах здания слышались только шаги Пряди и едва различимый гул от колёс на красной ковровой дорожке. И длилось это недолго, нужный кабинет располагался на первом этаже, недалеко от входа. В здании царствовала полнейшая тишина, едва ли в нём находился сейчас хоть кто-то, кроме этих троих. И сейчас все они окажутся в одной комнате. Скромный кабинет, совсем невзрачный на первый взгляд. Большое окно было скрыто жалюзи и занавешено плотными шторами, вдобавок имея снаружи глухие решётки. Массивный, древний на вид стол был полностью пуст от всяких документов. Лишь на его краю во встроенном держателе лежала белая жемчужина. Прямо напротив Рубежа сидел итератор. Серое тело, открывшиеся белые глаза, длинные тонкие антенны, тёмно-серая мантия с бордовым оттенком и кроваво-красными вставками из символов «кооперация», «мир», «правосудие». Безэмоциональный взгляд был суров и таил за собой гнев и раздражение. Рубеж, если бы мог, улыбнулся. — Дальний Рубеж… — Император Дальний Рубеж! — горделиво поправил его нордиец. Ветер прикоснулся к жемчужине. — Хорошо. Император Дальний Рубеж, Вам наверняка известно, какой вопрос я хотел бы с Вами обсудить… — Нет, посвяти, — собеседник многозначительно промолчал, подчёркивая неуместность тона Рубежа. — Да ладно тебе, к чему такая серьёзность? Ты же уже осведомлен о моей позиции и том, что произошло на самом деле. Поиграем в сломанный телефон? Тогда я начну… — Не требуется, — он опять коснулся жемчужины на пару секунд. — В таком случае я перейду сразу к делу. Согласно пункту пять точка три действующего Миротворческого договора, принятого в ходе Пряженной конвенции, предпринятые Нордландом действия вне зависимости от обстоятельств признаются прямым вторжением на территорию государства Коалиции, а именно: пересечение сухопутной, воздушной или морской границы государства военной техникой иного государства без согласования и одобрения со стороны первого. Всё едва ли облегчается тем, что на борту Вашего самолёта не было боеприпасов. Вы осознаёте, к чему это может привести? Или как иначе мне объяснить это Вам? — Ну, поплачь, что ли? — Ветер снова потянулся к жемчужине, но Рубеж прервал его. — Извинись, вырвалось. Так вот, — уже итератор в зелёном положил будто костяную лапу с острыми кончиками пальцев на жемчужину. Как и ожидалось, просто рапорт. — Нордланд признаёт факт пересечения воздушной границы Коалиции своим безоружным военным самолётом. А ещё тридцатью двумя вооружёнными, если считать только последний месяц. Хочется отметить, безопасность у вас такая себе… — Простите?.. — Ха! Сказал же, извинится! — Рубеж посмотрел на неподвижно и молча стоящего рядом Прядь, а потом сразу же вернулся к Серому Ветру. — Я говорю как-то непонятно? В ваше небо залетало уже тридцать два самолёта, каждый из которых нёс на себе взрывчатки больше, чем у вас лежат на складах всей Коалиции вместе взятой. Ветер запаниковал, если бы мог. Переговоры с Рубежом неизбежно заходят в очень простой тупик, созданный армией Нордланда и её отсутствием у Коалиции. А ведь этого можно было избежать, и он почти это сделал… Лицо Рубежа, эта пластиковая маска с минимальной мимикой… Оно насмехалось. Как в тот раз пятнадцать лет назад, сразу после завершения войны… Тогда ведь позиция у Ветра была почти выигрышной. А потом…

15 лет назад.

В тёмной комнате какой-то свет давала лишь догорающая свеча. Оранжевая колышущаяся на ветру плёнка устилала жухлые книжные полки с ветхими книгами на них, пошарпанные стены без обоев, пол с разбросанными жёлтыми бумажками и страницами из книг. Пара бликов была в жемчужинах, хаотично разбросанных по комнате, и на оконном стекле, сквозь которое почти не шёл свет из-за пасмурной ночи. Гробовую, томную и мрачную тишину нарушил тяжёлый стук в массивную ветхую дверь, аж стряхнувший пыль с покрытой трещинами отделки. В ответ — тишина. Стук повторился. — Входите, — голос принадлежал итератору, но его динамик был в плачевном состоянии, искажая его голос, раздваивая и портя качество, низводя отдельные частоты до помех. Дверь открылась. Тусклый свет едва ли бил в комнату из-за своего угла, зато довольно чётко подсвечивал силуэт фигуры, стоящей в дверном проёме. Итератор самый обычный, в короткой накидке, с антеннами в виде двух массивных рогов. Два горящих зелёных глаза. — Я пришёл по поводу моей просьбы. — Я не давал на неё ответа. — Но у меня есть то, что заставит получить его уже сегодня. — Жалкий сопляк… — Что? — Да кто ты такой, чтобы, нарушив закон, прийти сюда и просить, о чём другие и мечтать не смеют? — наконец, в глубине комнаты, откуда и шёл голос, вспыхнули два огонька, два глаза: один светился белым полностью, а у второго — лишь «зрачок». Они поднялись почти под потолок, что сопровождалось громким скрипом половиц. — Ха, спокойнее, эта вещь тебя точно заинтересует! — голос Рубежа быстро надоедал. Его манера речи по отношению к другим… Когда неизвестный итератор подошёл ближе, мощный удар тут же будто выбросил Рубежа из комнаты в просторный и мрачный холл какого-то здания, где он опёрся на перилла, смотря в пустоту, поскольку свет от единственной работающей лампочки на втором этаже не доставал до пола. — У-у-у, кто-то в машины войны заделался! — итератор сделал ещё шаг в сторону Рубежа. — Ладно-ладно, погоди! Сразу к делу. В обмен на твою помощь мне я дам тебе информацию о том, где находится золотой запас Нордланда. Теперь он на территории Коалиции, так что тебе не составит труда его забрать. Этого должно хватить на два, а то и три прежних Ордена! — Я слушаю. — Вот, так бы сразу… У тебя есть доступ к таким документам, от которых, как думали даже их авторы, давно избавились. У тебя есть доступ к архивам, к приказам, к логам Коалиции… И я даже не знаю, откуда, но могу дать тебе все необходимые данные о Нордланде, чтобы ты помог мне на скором суде. Твоим противником будет этот выскочка, Серый ветер… Это возможно? — Это — наглость, которая вернётся тебе кнутом в будущем… — итератор вернулся во тьму комнаты. — Я дам тебе знать, по чём мне необходимы данные. — Премного благодарен.

Несколько циклов спустя.

Просторный и высокий зал суда в форме подковы. Белый бетон с золотыми вставками и лепниной. Зал разделён на три секции, две из которых в данном случае были заполнены зрителями — в большинстве своём, итераторами с редкими слизнекотами и едва ли десятком мусорщиков. Последняя секция, прямо за спиной у судьи, была отведена сейчас для свидетелей, экспертов, международных наблюдателей и третьих, очень злых, лиц. Более сотни итераторов постоянно трогали друг друга для передачи каких-то посланий, совсем не сводя глаз с того, кто занимал место обвиняемого. За небольшой стойкой с парой жемчужин стоял Рубеж, который выражал почти безэмоциональным лицом сейчас поразительное недовольство. В десятке метров от него, за такой же стойкой, но уже с двумя подносами для жемчужин, стоял Серый Ветер. Это заседание продолжалось уже восьмой час, немало мест были свободны из-за покинувших их слизнекотов. Даже итераторы выглядели измотанными, пусть и не испытывали физической усталости. Вялость процесса надоедала даже судье, не особо выразительному бежевому итератору в классической мантии. Дебаты между Рубежом и Ветром вроде и были ожесточёнными на протяжении всех этих восьми часов, но более совсем не вызвали интереса, являясь, по сути, перечислением утверждений и их опровержений. И, казалось, Рубеж даже отлично их парировал, но новые обвинения шли одно за другим и, пропуская даже каждое десятое, накопилось их огромное количество, которое уже нельзя было спустить на нет. Последним ударом по Рубежу стала жемчужина, которую Ветер попросил вывести всем на мониторы (они были перед каждым местом, для итераторов можно было просто просканировать, для живых созданий — нужно было читать). План Нордического Сверхгосударства… Входившие в него планы — вот что Рубеж парировать уже не мог. Но мог тот, кого он попросил помочь. — Ваша Честь, я хочу позвать своего адвоката. — Исключено, Вы захотели представлять себя сами. — Тогда ему это и скажете. Рубеж дважды хлопнул металлическими руками, хоть это и нельзя было назвать полноценными хлопками. В зале повисла какая-то даже неловкая тишина, итераторы стали переглядываться. Напряжённая атмосфера воцарила и уже начала спадать, как вдруг огромные двери с хлопком открылись. Сотни глаз уставились на вошедшего. В сопровождении двух стражников, левитирующих и окидывающих своими взглядами квадратных голов с красными крестами трибуны. Высокая фигура итератора. Оранжевое тело, фиолетовый ободранный плащ с золотыми поломанными и изодранными элементами. Ржавый обруч на голове, из которого, как колючки, торчали провода, такой же проржавевший «нимб». Белый зрачок нерабочего глаза медленно прошёлся по трибунам. Трибуны замерли, смотря на итератора. Вполголоса слышны были возгласы: «Быть не может, это ж…», «Но он же…» и другие. Итератор прошёл почти на середину зала. Затем поднял руку в странном жесте двух вытянутых пальцев, проведя ею по всем трибунам, поднеся ко лбу и опустив. — Посторонний, выйдите из зала суда. — Пункт тринадцать дробь два от тысяча пятьсот тридцать второго точка семьсот тридцать третьего, адвокат обвиняемого имеет право появления в любой момент судебного заседания, если на то есть веские причины, — пока он говорил, один из стражей телекинезом швырнул в судью одной из нескольких дюжин жемчужин, летящих за ними. — Пункт о неуважении к суду за бросок в судью доказательствами, — поспешил вставить Ветер. — Список действий, не уважающих суд, тридцать восьмой пункт, инцидент от тысяча двадцать второго точка триста четырнадцатого, его же закрепление от тысяча четырёхсотого точка пятьсот тринадцатого, — то же действие с жемчужиной страж повторил в сторону Ветра. Поймав жемчужину и быстро ознакомившись с её содержимым, итератора недовольным взглядом окинул обвиняемого и его адвоката. Рубеж, не сдержавшись, во весь динамик по-злодейски начал хохотать. В ответ уже в него самого прилетела жемчужина. Та же, что и Ветру, но с другими выделенными пунктами. — Какого… — Рубеж схватил жемчуг и взглянул на Грааля в недопонимании. — Постановление от тысяча двести сорок второго точка семисотого, о правах и обязанностях адвоката в отношении к обвиняемому, пункт три. — Ладно, тогда я позволю Вам выступить на другом заседании, — произнёс судья самым уставшим из возможных для робота голосом, уже собираясь взять молоток. — Ваша Честь, я протестую. Постановление от… — В таком случае прошу адвоката показывать ссылки на законы без предварительного озвучивания, — словив новую жемчужину, итератор прочёл её и чуть ли не швырнул в сторону. — Ваша Честь, я протестую против этого сюра. Адвокат использует устаревшие законы, чтобы нас морально измотать. — Ваша Честь, международный Пряженный суд, согласно пункту три в его судебном кодексе, работает по судебному кодексу от тысяча пятьсот двадцать седьмого точка шестьдесят третьего, если не указано иначе. — Ваша Честь, в таком случае я хочу указать на то, что в правилах ясно прописано их отношение к людям. — Ваша Честь, Ecce homo! — на трибунах поднялся кипиш, начались какая-то суматоха и бурное обсуждение. — Тишина! Аргумент стороны защиты принят, можете приступать к своим обязанностям… Семнадцать Парящих Огней, верно? — Разбитый Грааль. Грааль прошёл к своему месту, которое освободил Рубеж, переместившись на кресло возле судьи. Серый Ветер от недовольства нервно поправлял свою робу, перебирая жемчужины. Достав одну, он вставил её в паз в стойке, и прямо в центре зала проявилась огромная голограмма в виде шара с бегущим по нему текстом жемчужины. — Ваша Честь, позвольте повторно прояснить события, которые не удалось парировать стороне защиты самостоятельно. Я хочу начать с целого ряда военных преступлений, известных как резня во льдах, включавшая в себя силы свыше ста тридцати тысяч солдат Нордланда и заключавшаяся в атаке на сохранявшую нейтралитет локальную группу Северной Лени. В ходе ряда спланированных атак армия Нордланда истребила свыше тридцати тысяч мирных жителей, и ещё шестьдесят тысяч из них в тот период были объявлены пропавшими без вести. Со стороны солдат Нордланда были зафиксированы массовые казни, пытки, порабощение, насилие, проведение антигуманных опытов и экспериментов над местными жителями. У стороны защиты есть что сказать на этот счёт? — Первый южный батальон коллаборационной армии, — прежде чем Ветер успел уточнить, напряжённо и вопросительно взглянув на Грааля, тот продолжил: — Бойцы этого батальона не принадлежат к армии Нордланда напрямую. Они не были в неё призваны, не подчинялись приказам высших офицеров Нордланда, и сам Нордланд не нёс за них ответственности. Армия была сформирована из коллаборационистов групп Пяти Галек и Совершенно Сущего Скрупулёзного Решения. Таким образом, её действия были тайной для Нордланда. Более того. Вот документ, который сторона обвинения пожелала скрыть при рассмотрении этого случая, — страж вновь подал ему жемчужину, выведя её через голограмму и раздав по трибунам. Между итераторами пробежалась волна перешёптываний и перетрагиваний с обменом мыслями. Потом к ней подключились и редкие слизнекоты с мусорщиками. Грааль просто прояснил: — Это документ об уже проведённом суде над главнокомандующими этой армии, на котором и было признано, что Нордланд не имеет к ним никакого отношения. Ваша Честь, Вас устроит такой ответ? — Это… действительно неожиданный поворот. Внесите в протокол, обвинения по этому пункту и вправду необходимо снять. Однако это не единственное зарегистрированное со стороны Нордланда преступление. — Ваша Честь, позвольте мне сразу ответить на обвинения, которые я, вероятно, услышу в сторону подсудимого. И, пожалуй, я сразу предоставлю доказательства, — одну за другой он начал сканировать жемчужины, попутно поясняя за свои действия. Судья хотел возразить, но молчаливо дал слово, несмотря на возмущения со стороны Ветра. — Геноцид в кристальных пещерах, гонения в пустошь и отряд «буйная трясина» проходят по аналогии с резнёй во льдах. Совершавшие эти действия отряды не были подконтрольны Нордланду напрямую и уже были судимы отдельно. Подобный процесс предстоит провести с «подводниками», но доказательства их отречённости от командования Нордланда я могу предоставить прямо сейчас. Но интересней всего, на мой взгляд, обстоят дела с такими событиями как перекрёстный сговор и последовавшая за ним операция «Испепеление». Интересно потому, что этого никогда не происходило. В зале вновь пошли какие-то переговоры. На сей раз даже в шёпоте было слышно разочарование. Где-то на задних рядах зрительских трибун двое итераторов активно обменивались особо хорошо слышимыми фразами: «А я уж думал, мы его не затронем.», «Это почему?», «Ну, когда Ветер Рубежа об этом расспрашивал, я всё высматривал Креста на трибунах, а его нет и нет!», «Ну и отлично. А то были бы эти восемь часов цирком ебучим с выступлением единственного клоуна…». Затем присоединился кто-то третий, бирюзово-зеленоватый итератор: «Ты чё там про Креста сказал? Пошли выйдем, мразь.». — У Вас есть доказательства того, что подобного никогда не было? — Не совсем. У меня есть доказательства того, что вы это придумали. От первого документа с упоминанием этих двух инцидентов, до удивительных документов, доказывающих инициированность этих событий вашими же войсками под вашим же руководством, — на сей раз Страж подал ему стопку плотной бумаги, которую он вручил судье. Взглянув на первый лист, итератор замер и быстро прочитал остальные, около сотни. Затем позвал кого-то, и через минуту текст с них был выведен на голограмму и разослан трибунам. Все читали очень тихо. А потом — в один момент перешли на невнятные возгласы и переговоры. Судья едва остановил их. — Разбитый Грааль, позвольте спросить, откуда у Вас доступ к этим документам. — Не позволю, — спокойно ответив, он предоставил ещё одну жемчужину. По реакции судьи и контексту было понятно, что там очередной законодательный акт, разрешающий адвокату брать информацию невесть откуда. — Так… Понятно. Вижу, Вы хорошо подготовились, в отличие от Вашего подзащитного… — Ветер теперь почти не двигался, нервно уставившись в одну точку. Потом он стал метаться взглядом между Граалем и одной конкретной жемчужиной ярко-пурпурного цвета. Взяв её, он вставил ту в сканер. — Это — план Нордического Сверхгосударства, согласно которому Нордланд и вступил в войну. Данный план представляет собой то, каким это государство видел Дальний Рубеж в конце войны при своей победе. Как мы видим, по нему Нордланду отходило до шестидесяти процентов всей суши в северном полушарии. В нём также описаны действия и планы, которые должны были проводиться на полученных территориях. Подобное признанно военным преступлением и преступлением против мирового порядка. Но Грааль смотрел на всё это с совершенно спокойным взглядом. Таким взглядом… Потом он взял жемчужину, и как только это увидел Рубеж… Вот тогда, тогда этот фашист в последний раз делал это выражение своей маски. Ветер тоже понял, что сейчас увидит весь мир. Хотелось тут же сдаться, просто уйти, но жемчужина уже была в сканере. Голограмма спроецировалась, итераторы начали считывать информацию с жемчуга. Потом — по трибунам прошёлся гул, полный матершины, удивлённых возгласов и оскорблений. И среди всего этого под удары молотком от судьи и смех во весь динамик от Рубежа Грааль спокойным голосом продолжал: — Это планы Семи Шёпотов Алчности, группы, вокруг которой и создалась Коалиция, непосредственный её лидер и представитель на мировой арене. И это план по захвату мира, контролируемой ядерной войны с Совершенно Сущим Скрупулёзным Решением, ведения марионеточной войны на территории нейтральных Пятнадцати Крестов, договоры с ранее озвученными группами для провокаций, планы провокаций, в том числе и Нордланда, в том числе и теракта на мосту Лучезарности, ставшего поводом для начала войны, в том числе и подставного убийства ряда политических деятелей для накала мирового сообщества… По этим документам каждого второго члена Коалиции можно приговорить по целому ряду статей, приписанных ранее Нордланду. Сторона обвинения, у Вас есть возражения? Ваша Честь?

19:50, настоящее.

Разговор шёл очень пусто. По много минут оба просто молчали, пялясь друг на друга. — Ветерок. Вот скажи мне, на что ты надеялся, вызывая меня на переговоры? Что ожидал увидеть, услышать? Каково это: знать, что вот-вот, с минуты на минуту тут начнётся война? — Неприятно. — Знаешь, пожалуй, из всех прочих итераторов тебя я уважаю едва ли не сильнее всего. Дважды так позорно проебаться в таких, казалось бы, простых делах… А ведь тебе всего-лишь стоило оставаться сегодня дома и, быть может, отсрочил бы ты войну на недельку-другую… Ветер промолчал. Рубеж щёлкнул пальцами, и Прядь стал выкатывать его из комнаты. В дверном проёме он приказал остановиться, ожидая услышать что-то себе вслед. Но Ветер продолжил молчать, вызвав лишь презрительный и надменный смех. Рубежа выкатили из здания, посадили обратно в машину. Уже там он достал серебряный кейс — почти ядерный чемоданчик, открыв который, ввёл код из шестнадцати символов. Машина поехала. Началась война.

***

На крышах домов вспыхнули сотни пар белых глаз роботов. Началось движение, солдаты и машины спустились на улицы и стали окружать стратегические точки. Прозвучали первые выстрелы, и на землю упали первые невинные гражданские. В административных зданиях начали вылетать окна, уже через минуту в городе включилась сирена и послышался приказ всем оставаться по домам, запереть двери, заколотить окна, спрятаться. Еретик и Макс в спешке поднимались на крышу заранее определённого здания. На ходу кот доставал рельсотрон, приводя его в боевую готовность. Они уже подобрались к выходу на крышу, и Макс, дав отсчёт, выбил дверную створку, тут же бросив небольшой цилиндр, похожий на светошумовую гранату. На самой крыше располагались всего два робота, повёрнутые ко входу спиной, но быстро развернувшиеся на звук. Оба вооружены винтовками, но среагировать успел только один: второго двумя точными попаданиями (в генератор и конденсатор) вырубил Еретик. Первого на себя взял Макс, первым выстрелом повредив ему орудие и заставив перейти в рукопашную битву, и сам переключился на копьё. Уже изрядно натренированному коту теперь они не казались столь грозными противниками, Максу удавалось отражать один его удар за другим. Их цель — сохранить в целости его конденсатор, чтобы запитать от него рельсотрон, из-за чего сражение нужно было вести аккуратно. Еретик же пока прикрывал тыл и всматривался в соседние крыши, выискивая возможных вражеских снайперов. Обернулся он на хрип от Макса: робот клинком из запястья надрезал коту ухо, оставив там большую засечку. А сам Макс схватил его за эту руку, с маниакальной улыбкой удерживая её. Потом послышались скрежет, скрип и звон: лапа оторвалась от тела. И следующим же движением Макс пнул робота в грудь, оттолкнув его от себя и вырвав вторую лапу. Робот отключился. Похоже, аварийно сбросился, чтобы его данные не смогли прочитать. Еретик тут же схватил тело машины и подтащил его ближе к краю крыши и своей огневой позиции. Макс помог ему вскрыть корпус, и вместе они даже отогнули «рёбра», мешавшие подключиться к конденсатору. Но встала другая, неожиданная проблема, которую сразу заметил Еретик: — Провода — сверхпроводники. — Подробнее. — Работают только при низкой температуре. Он отключил насос, охлаждающая жидкость перестала идти, и он почти моментально нагрелся, его провода больше буквально не работают. — Что за идиотская система. — Понятия не имею, но на севере она имеет смысл… Дай подумать, времени у нас мало… Еретик начал соображать. Смотря то на почти бесполезный модуль, то на рельсотрон, что-то всё же он начинал соображать. Макс с готовностью смотрел на дверь, держа Револьвер и не отвлекая его от раздумий. Наконец, до кота что-то дошло. Он быстро снял с себя серебряную цепочку и сложил её вдвое, намотав один конец на конденсатор, а второй — на приёмную клемму рельсотрона. Попробовал дать искру — всё заработало, и цепочка быстро начала трещать, испускать разряды тока, нагреваться и даже плавиться, не выдерживая напряжения. Рельсотрон начал просвечивать синим: его ствольная коробка была наполовину разобрана и через щели бил свет от крошечной ячейки разряжения, которая перешла в надкритическое состояние. Сам Еретик разрядил свои сферы, чтобы принять весь избыток электричества, который может получить. Максу он кивнул, чтобы тот отошёл. Конвой, сопровождающий Рубежа, медленно приближался. Как Макс и говорил, он проходил прямо рядом с этим зданием. Надо было только выстрелить в нужный момент и… Еретик замер, задержал дыхание. Рельсотрон свистел, трещал и светился изнутри, теперь уже не только от ядра, но и из-за нагревшихся от напряжения рельс. Кот выжидал, тщательно целился. А потом — нажал на спусковой крючок. Со свистом и хлопком из ствола вылетел снаряд, разлетелись конусом куски рельс и ствола, вместе с ними и внутренности. След сияющей синей плазмы протянулся, как луч прожектора, попав в машину и мгновенно испарив всю её заднюю часть, оставив в здании позади цели крупную дыру с оплавленными краями. Машину тут же занесло, и она врезалась в столб, конвой остановился. Еретика легко могли не заметить из-за вспышки, которая ослепила водителей вокруг. Кот бросил рельсотрон на крыше и стал бежать вслед за Максом, вооружившись винтовкой, которую подобрал у робота. Вокруг оставшейся половины машины тут же собралась толпа солдат, которые стали осматривать останки. Рубежа как не бывало, но кейс был лишь обожжён, как и водитель. У Пряди не было большей части тела, оставшаяся выглядела очень неважной, схожей с тем, как выглядят живые существа во время острой лучевой болезни, но с резиной и железом вместо этого. Он потянулся к чемоданчику, даже смог открыть его, начав набирать код и что-то приговаривая через едва работающий динамик: — Да будет вечная зима… — его перебивал и заглушал писк, исходящий где-то из его грудины. Толпа сразу смекнула, что происходит, и начала разбегаться, но особо неудачливых всё же на месте убило мощным взрывом, системой самоубийства, очередной издёвкой Рубежа над итератором. Макс и Еретик тем временем подвальными помещениями и внезапными тайными ходами в них, оставшимися ещё от привычек Древних, выбирались подальше от места выстрела, попутно через окна наблюдая, что творится на улицах. Хаос, уже разгораются пожары, но солдат Нордланда ещё мало, только те, кого он привёл сюда тайно. Кое-где видны солдаты Коалиции в небольших группах, но чаще от них мелькают только трупы, которые не вселяют надежды. Пройдя так около квартала, вышли они в пока относительно тихом месте, где Макс, недолго думая, закурил, всучив сигаретку и Еретику. Тот её принял, но пока закуривать не стал, ожидая дальнейших указаний или планов. Макс будто вспоминал что-то или проверял, не забыл ли. Так или иначе, через пару секунд он подал голос: — Иди к своей сестре. Они не дошли до окраин города, так что дворами должно быть достаточно безопасно. Радио настрой на сто семьдесят три и пятьдесят три. Удачи, — и кот после рукопожатия быстро скрылся в вечерней тьме. А Еретик стал следовать его совету, вдоль дворов пробираясь к резиденции.

Парой минут ранее.

Когда в городе началась тревога, Инженер с Зарёй были в комнате котёнка, не очень уютно играя в куклы. Сразу после этого никто из них и не осознал происходящего, но потом — стало совсем не до игр. Вскочив, они быстро вышли из комнаты и ринулись искать Конструктора и Грааля, которые должны были быть где-то недалеко. Всё очень напряжено, воспринимается смутно и обдумывается с трудом. А потом — прямо перед ними в коридоре разбивается стекло. В комнату влетает пара устрашающих солдат: не роботы, но линзы на глазах поблёскивают красным, в жутких балаклавах, мрачной форме, из-под которой проступает рельеф лёгкого экзоскелета, с оружием наперевес. Целью их был захват в заложники, что видно по тому, что они ещё не открыли огонь. Но это ничуть не красило ситуацию. Инженер с Зарёй тут же остановились, последний прикрыл глаза лапками и попятился назад. Инженер тут же прикрыла его собой, как-то совсем неосознанно, инстинктивно. Солдаты наставили на неё винтовки, один покивал стволом, чтобы кошка отошла, а потом… Потом оба внезапно замерли. Замерли, затряслись, начали кашлять, стонать от боли, даже попытались закричать, но что-то сдавливало им лёгкие. Из-под формы начала сочиться кровь, она странно начала провисать, будто тело кота увядает. Потом стало ясно: что-то с огромной силой вдавливает экзоскелет внутрь их тела. Причина скоро проявила себя голосом. — Я вам, бляди, перерезал бы глотки, разбил бы бошки о бетон, вырвал бы сердца за что угодно другое… Но если вы, сука, позарились на моего брата… — пока Конструктор приближался, коты ещё кряхтели что-то, пребывая в сознании. Но уже совсем скоро у одного из них резко хрустнуло всё тело и он упал, как гнилой фрукт, складываясь пополам. Второй вскоре повторил его судьбу. Из-за спины Инженера на Конструктора выглянул немного испуганный Заря. Кот продолжил, переведя взгляд на него, сам при этом выглядя немного потрёпанным, в брызгах крови: — Гвардия скоро прибудет. На территории ещё есть группа солдат, но… У меня есть одна идея. Подойдя к Заре, он взял один из его кристаллов в лапу и подошёл к окну, аккуратно в него выглянув. Сборище солдат было рассредоточено, но все вполне попадали в радиус поражения. Прекрасно. Подбросив кристалл в воздух, он махнул лапой, направив его прямо в центр этой группы, которые готовились к штурму и не сразу поняли, что произошло. А понимать дальше было уже поздно, поскольку, достигнув земли, кристалл разбился, сперва испустив яркую вспышку света, а затем — погрузив пространство вокруг себя во тьму, вскоре вновь ослепительно ярко засветив пространство синим светом. На месте его раскола образовалась сингулярность, нещадно затягивающая в себя солдат, бесследно в ней пропадающих, разрывая на части тех, кто пытался удержаться, парализуя экзоскелеты впившихся в землю, а затем медленно утягивая их в себя. Особые счастливчики, попытавшиеся укрыться слишком близко к взрыву, из-за сбоев в собственной электронике самовоспламенялись. Потом сингулярность стихла, и оставшихся двух с половиной бойцов Конструктор спокойно пристрелил.

***

Две красные точки отсвечивали малейшие блики в кромешной тьме. Солдат почти наощупь шёл по одной из «потайных комнат», пока тепловизор в шлеме не начал показывать следы присутствия его цели. Кошка, окутанная цепями, мирно спала на полу. Её было приказано освободить, что солдат и поспешил сделать, тут же увидев, как на её теле начали сиять необычные бирюзовые узоры. Она проснулась, неспешно зевнула, а освободив лапы — потянулась. Цокнув, она взглянула на солдата, скинув с себя остатки цепей сама. — Ну наконец-то… — Конструктора не удалось нейтрализовать, Заря не захвачен. Уходим в одиночку. — Тц… Погоди, в каком это смысле захвачен? — Мы планировали его захватить для шантажа, — солдат повернулся и повёл кошку к выходу. Однако не успел он сделать и шага, как сперва почувствовал лапу на своей шее, а затем и разряд, приведший к сильной боли на месте касания. Голову будто отсекли очень тупым лезвием гильотины, которое не прошло всю шею насквозь. — А вот этого мелкого я вам уже не прощу! — солдат попытался достать оружие, но был быстро обезврежен и на месте же пристрелен. Династия, презрительно плюнув на него, вальяжно и спокойно пошла на выход, выкинув автомат.

***

Еретик, продвигаясь по улицам, слышал всё меньше звуков. Казалось, солдат Нордланда в городе почти не осталось: всё больше встречались небольшие отряды Коалиции, которым, впрочем, Еретик тоже пытался не попадаться на глаза. На всякий, как он решил, было бы безопаснее даже выкинуть автомат, чтобы не быть подстреленным по ошибке. Даже сирены стали стихать, всё приходило в норму. Затишье перед бурей. Вот уже виднеется резиденция Ордена, к которой Еретик подходил даже с каким-то страхом попасться на глаза какому-нибудь торопливому снайперу, отблески прицелов которых он видел на крышах домов. Но, к его удивлению, врата были открыты, более того — над ними виднелась голограмма, призывающая жителей города пройти в одно из нескольких убежищ на территории резиденции. Однако народа тут совсем не было. Можно было предположить, что он появится, когда стихнет угроза и жителям начнут оглашать список убежищ. Пройдя к самому зданию на месте охранников он увидел двух стражей, внушавших жуть своим внешним видом. Впрочем, вели себя они очень пассивно, пропустив Еретика по непонятной, но одной из множества причин. Кот не сразу сориентировался, куда ему следует идти и где искать Инженера. Однако большая часть дверей в его зоне видимости внезапно стала помечена каким-то знаком из колец с замысловатыми символами. Лишь одна дверь осталась неотмеченной, и, быстро поняв, чего от него хотят, Еретик пошёл туда. Совсем скоро, он случайно наткнулся на группу котов, которые в этот момент спешно шли по коридору. Конструктор подтолкнул Инженера, будто знал, что сейчас из двери напротив него появится Еретик. Родственники крепко обнялись, но тёмно-серый кот прервал их, предложив продолжить нежности в более безопасном месте. Всё же, никто не возражал, и они прошли дальше, вскоре спустившись в подвал, где как для убежища всё было довольно неплохо обустроено и даже имело много удобств. Еретик быстро огляделся и, увидев радио, подошёл к нему, бегло настроив на нужную частоту. Пока на ней было молчание.

Ранее, несколько секунд до смерти Рубежа.

Помещение глубоко в стенах Вечерней Зари. Тёмный кабинет с большим овальным столом посередине, за которым сидела группа котов в деловых нарядах. Генералы Нордланда, присутствовавшие ранее на собрании, а также несколько новых лиц. Все живо обсуждали планы наступлений, координировали между собой атаки. Хотя некоторые вели и просто светские беседы, обсуждая текущее положение в мире. Но тут раздалась сирена. Женский голос из динамиков объявил, что Дальний Рубеж мёртв. Как профессиональные военные все сперва затихли, обдумывая слова и не спеша делать выводы. Однако после один из маршалов вывалил на стол серебряный кейс, прикованный к запястью стальным браслетом, открыл его и начал что-то вводить. Внезапно со своего места поднялся Плач, тут же выхвативший револьвер из кобуры и пристреливший его. Но направить ствол на Ганнибала он не успел — вовремя выстрелил Прототип-7. Затем робот мгновенно пристрелил ещё одного смельчака, решившего достать ствол и застрелить Ганнибала. Ещё недолго выстрелы звучали с обеих сторон, в комнате остались всего пятеро котов и два десятка трупов. Ганнибал посмотрел на всё это с разочарованием, после чего подошёл к выложенному на стол кейсу. — Ты знаешь коды от ядерных ракет? — Рубеж ограничил меня в этой информации из-за недоверия. — Ну пиздец, — он достал пистолет и планомерно прошёлся по оставшимся живым существам в комнате, плюнув на пол после этого. — Вы только что расстреляли остатки нашего верховного командования. — У нас есть ты. Говоришь, не знаешь кодов… И, полагаю, те, кто знает, уже мертвы… — Я могу послать сигнал системе «Площадь». Она автоматически запустит часть боеголовок в случае отсутствия сигнала от Рубежа. — М… Похуй. Устрой Фимбульвинтер. — Так точно.

***

Небольшое хорошо укреплённое сооружение недалеко от столицы. Толстые бетонные красные стены возвышаются всего на один этаж без окон и с одной единственной толстой дверью без наименований. В подвалах здания резко вспыхнули огромные голубые экраны. До этого сидевшие за маленькими мониторами коты вскочили, уставившись на них. Монитор с массивным основанием, из которого торчали кучи проводов, трубок и лампочек, ожил и вывел надпись:

Система «Площадь» запущена. Ожидается опровержение. При отсутствии сигнала «отбой», протокол ядерной атаки будет приведён в исполнение.

90 секунд осталось.

Кто-то ликовал, кто-то спокойно и даже с упоением наблюдал за уменьшающимися цифрами, а кто-то со слезами на глазах прощался с родными. Но дверь внезапно распахнулась. В комнату быстро вошли два слизнекота: один в синей броне и таком же синем плаще, вторая, белая кошка, в бордовом костюме и с красным шёлковым плащом. В лапах обоих только по два пистолета внушительных размеров, которые они с ходу наставили на сотрудников, не испугавшись пристрелить нескольких, кто попытался на них кинуться. Синий заговорил: — Сохраним жизнь первым… Четырём, кто удосужится отключить эту штуку, — на панели среди лампочек и проводов были четыре ключа, расположенные на внушительном расстоянии друг от друга так, чтобы провернуть их могли только четверо. Добровольцы нашлись быстро. Трясясь от дула пистолета, давящего на затылок, один из котов не сразу смог попасть ключом в скважину. Два киборга же пока контролировали остальную толпу, которая резко забилась в угол, надеясь спрятаться. Ключи были провёрнуты.

Система «Площадь» дезактивирована.

Монитор погас. Теперь помещение освещали лишь вспышки от выстрелов. Когда оставшиеся двое выходили на улицу, в комнату проникло отражение лунного света. Не выжил никто.

20:31

Граница с Нордландом. Вероятно, скоро она существенно преобразится. Не только в плане рельефа, который сейчас является почти полем с массивной стеной, пересекающей его, но и в геополитическом плане. Относительно малый отряд пограничников, около тысячи слизнекотов настороженно вглядывается вдаль, наблюдая сияющие на горизонте фары танков и грузовиков. До подхода основной армии было ещё далеко, а уверенность того, что им хватило бы даже их, падала с каждым новым рядом фар. Смущало только то, что, прячась за пригорком, закрывающим обзор, армия разделялась и большая часть техники отъезжала в сторону. Причём движения были такими, будто подобные манёвры были совсем не запланированы изначально и совершались на ходу, в какой-то спешке. Но бой нужно было принять, поскольку отсюда до столицы всего час езды на «Фантомах». Поэтому, не дожидаясь первых артиллерийских залпов и сброшенных бомб, командир отряда скомандовал артиллерийской батарее открыть огонь примерно по позициям врага. Несколько установок располагались непосредственно возле укреплений, но основная их часть скрывалась за горизонтом в тылу. Оттуда и полетели первые искрящиеся во тьме точки снарядов. Попав по большей части чуть в стороне, они слабо задели врага, зато вызвали ответный огонь, пока лишь из танковых орудий. Их снаряды ковыряли толстый бетон стен, но не наносили им существенного урона. Зато кирпичные части (стена была довольно древней, по ходу постройки разные её части возводились из разных материалов для экономии, поэтому номинально кирпич был временной мерой) разлетались в пыль, оставляя неприятные дыры. Второй залп союзной артиллерии пришёлся уже точнее, кажется, выведя из строя несколько танков. Но почти сразу после него уже с вражеской стороны в небо взлетела искрящаяся точка снаряда, которая будто бы там и застыла. Знак того, что приближается — верно вспомнил командир, дав приказ лечь и укрыться. «Мундштук» — стало ясно из размеров воронки, оставшейся после взрыва. А враг тем временем подходил уже на расстояние прицельной стрельбы из танков и буксируемой артиллерии, даже из некоторых ПТРК, но всё ещё был в подозрительно малом количестве и в основном пехотой. Этими котами с пугающими красными глазами и не мене жуткими безэмоциональными роботами. Пока союзная артиллерия продолжала планомерно вести подавляющий огонь, солдаты начали занимать огневые позиции, готовя пулемёты, ПТРК и снайперские винтовки, гранатомёты и даже огнемёты. Ситуация быстро накалялась, и нордийцы уже вели непрерывный подавляющий огонь, засев за пригорком и в одном из четырёх окопов, расположенных по два с каждой стороны, огороженных противотанковыми ежами, которых фантомы просто не замечали. Подобные укрепления планировалось провести по всей границе с Нордландом, однако времени и средств хватило только на два участка по сто пятьдесят и тридцать километров (на последнем и шёл сейчас бой). Подбирающиеся танки за несколько выстрелов всё-таки уничтожались из устаревших ПТРК, перед этим совершая по несколько выстрелов из главного калибра и ведя огонь из мощных автопушек, пытаясь быстро подавить контрогонь и провести штурм позиций. Тактика известная, а потому поступил строгий приказ не прекращать огонь, чтобы не дать приблизиться пехоте: армия Нордланда огромна, но не бесконечна, и тратить чрезмерные ресурсы на пусть и важный (через позицию шла магистраль прямиком до столицы), но единственный участок фронта Нордланд не будет. Хотя иногда треск пулемётов стихал не только для перезарядки: так, подпустив поближе небольшую группу роботов, которые, подставляя панцирь на спине, оставались почти безнаказанными для пулемётов и отвлечённых на танки ПТРК, их достаточно внезапно облили горящей липкой смесью, которая быстро вызвала перегрев и отказ электроники. Вместе с тем огнемёты вполне доставали до пригорка, за которым временно укрывалась немалая часть наступающих войск. Перебрасывая туда пламя, их удалось выманить на пулемёты и даже под перестроившуюся по приказу артиллерию. Но фаер-шоу продолжалось недолго: у одного закончилось горючее, второго уничтожили попаданием из танка. Один за другим смолкали и пулемёты, их планомерно выкашивали гранатами и ответным огнём на подавление. Прочие огневые позиции эффективностью не отличались, из-за чего было решено немного отступить и перегруппироваться в окопах за стеной и нескольких бункерах, находящихся там же. Бункера изначально почти не рассматривались, поскольку были возведены ещё во времена войны и их состояние оставляло желать лучшего, но железобетон есть железобетон — несколько прямых попаданий выдержать он должен в любом случае, пусть в ответ и откроет стрельбу лишь из двадцатимиллиметровой автопушки. И отступление не прошло зря, очень скоро вражеский «Мундштук» снова дал о себе знать — вероятно, обустраивался на удобной для себя позиции, поскольку до этого момента выстрелов, кроме первого, больше не было. Дал о себе знать он точным попаданием в стену, создавшим в ней большую дыру на месте обвалившихся кирпичей. Сразу же после пары попаданий с вражеской стороны она обвалилась в насыпь, и вскоре там блеснули красные линзы. Пограничники тем временем уже перегруппировались, заняв окопы и бункера, скорректировав командами артиллерию и ожидая её массированного удара. Однако почему-то, кроме пары солдат, показавшихся из новоиспечённой дыры, больше от врага не было слышно ничего, кроме редких выстрелов танков и пулемётов в непонятном направлении. А потом приближающийся рёв двигателя — и в дыру на всех парах влетел «Латернмаус» с тридцатимиллиметровкой, который, внезапно для собравшихся открыть по нему огонь солдат, развернулся, начав отстреливаться в сторону врага, вероятно, по нему же. Очень быстро из открывшихся задних дверей, сперва вытянув белую тряпочку, выбежали мусорщики в синей униформе с опознавательными знаками наёмников. Всего шесть штук, но это до прибытия ещё трёх БМП с полным десантом. А в конце даже подъехал танк. Вся техника была наспех раскрашена в стиле мусорщиков, тех ещё панков от мира военнослужащих. Куча декоративных дыр и настоящих попаданий, надписи вроде «Рождён, чтобы убивать!» и подобное. Один из прибывших на подмогу выглядел чуть крупнее остальных. Он сразу нырнул в окоп, высматривая взглядом кого-нибудь, кто мог бы быть командиром. По удачному совпадению, оказались они совсем рядом, и мусорщик поспешил к офицеру, на ходу кинув честь и пожав лапу недоумевающему коту. Сняв шлем, под которым был ярко-рыжий мех и закрытый повязкой правый глаз, он начал объяснять ситуацию: — Мы воюем за того, кто нам платит. Вам повезло, нам заплатили ваши. ЧВК «Кресты» к вашим услугам! Прежде чем командир успел что-то сказать, наёмники открыли огонь, а их лидер вернул шлем на место и присоединился к ним. Поняв, что лучше не спрашивать лишний раз, пограничники тоже открыли огонь по наступающим войскам. Вражеская артиллерия уже проделала вторую дыру, и в ней показались первые вражеские танки. Постепенно стали подходить «семёрки», которые своей неубиваемостью доставляли немало хлопот, надолго заставляя нырять в окоп и стрелять вслепую, что сильно понижало эффективность этой самой стрельбы. Спасали только редкие залпы союзной артиллерии, которая начинала нащупывать темп для непрекращающейся стрельбы. Несколько установок, стоящие непосредственно возле линии обороны, перешли на прямой огонь, но быстро были уничтожены. Бункера показывали себя лучше, чем ожидалось. Но проблема оставалась прежней: враг не бесконечен, но явно многочисленней. Его силы намного превосходят обороняющихся, и даже с преимуществом в позиции они никак не могут быть равны. Поэтому неутешительный расчёт шёл только на то, чтобы сдержать атаку хотя бы до прибытия основных сил в город, чтобы они встретили их там, а не выбивали врага оттуда. Тем не менее, почему-то вид лидера наёмников вселял какой-то оптимизм, свойственный этим безумцам, готовым убивать и умирать за деньги. От знания, что под шлемом у него улыбка, командиру становилось не по себе от того, как ловко он ведёт стрельбу с двух ручных пулемётов сразу, установленных перед ним на сошки.

21:11

Позиция закрепилась. Наступление не захлебнулось и даже не завершилось, но замедлилось. Пусть дыр в стене теперь уже и три штуки, но всё меньше солдат лезло в них, просто закидывая гранатами из-за стен и почти сразу получая в ответ из гранатомётов. Единственный союзный танк и три БМП, ожидаемо, уничтожили очень быстро. Последние минут десять стороны в основном обменивались артиллерийскими ударами не самой большой точности. Союзники просто не доставали, а вражеская батарея даже пополнилась, но оставшиеся бетонные части ковыряла почти безрезультатно, ведя совершенно ненапряжённый огонь. — Плохо дело, — соображал наёмник. — Я ж побывал на стольких войнах, сколько ты и не назовёшь. И чувства развил хорошо… Сейчас — жопой чую, что что-то не так… — Авиаудар? — Нет. Они боятся запускать «Коллапсары», поскольку уверены, что теперь вы умеете их сбивать. К тому же, не видят нужды. Всё, что мы им тут снесли, стоит как один только взлёт этой махины. Миражи — тоже не вариант, тут им не с кем воевать, а штурмовики из них такие себе… Меня больше смущает то, что они до сих пор не сравняли тут всё с землёй артиллерией. Сомневаюсь, что они не достают и до сих пор не подъехали на двадцать метров. Мне кажется, они что-то готовят. — Попробуем посмотреть? Если они отступили или занялись перегруппировкой, будет хороший шанс для контрудара и возвращения под контроль укрепления в виде стены. — Попробуй. Пошли кого не жалко. На удивление, было много добровольцев, которые согласились выйти из окопов и, аккуратно подойдя к бойницам в стене, сквозь них посмотреть, что происходит на той стороне. И первый же из них успешно дошёл, взглянув на противоположную сторону и замерев. Оцепенение длилось очень долго — несколько секунд, после которых он сперва рухнул на землю, а после — рванул к окопу, спотыкаясь и падая. В углубление он закатился после очередного падения и, отдышавшись, наконец доложил то, что видел: — Уб-бер… Уберзольдатен! Все скривились в удивлении. О них за пределами Нордланда слышали очень мало, представляли себе плохо, но «когда увидишь — не ошибёшься». Только в общем были какие-то представления о том, что это некий сверхэлитный отряд из неубиваемых бойцов наподобие Разбитой Гвардии. Однако, учитывая знания об Ордене, это тоже не давало какой-то сакральной информации большинству присутствующих. И лишь наёмник поднял забрало с испуганной мордой под ним. Все быстро перевели внимание на него, ожидая объяснений, но тот и сам был не особо понимающего вида. — Их всего пять штук на весь Нордланд. Одного сюда послали? — Их там штук двадцать! — Может, перепутал? — Метра три, в какой-то броне, с огромными пушками! — Блять, подходит… — Всё очень плохо? — риторический вопрос от командира. Говорящий сам за себя взгляд от наёмника. — Двадцатимиллиметровкам его взять сложно будет, я бы попытался достать пушку из «Латернмауса», но это займёт много времени, а я даже не уверен, что она будет способна стрелять… К тому же, если их там действительно около двадцати, то будет очень сложно. — ПТРК? — Кумулятивные снаряды не дадут особого толка. Сложно поверить, но эти парни легко выдерживают попадание танкового снаряда прямо в своё биологическое тело, будто не чувствуя его. А кумулятив… Своей струёй его вряд ли повредит сильнее. — Значит, будем брать на износ. Оставим ПТРК на танки, а их возьмём двадцатками, гранатомётами и, в крайнем случае, артиллерией. — Блять, как с языка снял!

21:19

Атака, ожидаемо, началась внезапно, сразу с минутного артобстрела, почти полностью перелетевшего позиции основных сил. Потом в бой снова пошла пехота, сразу после подрыва стен, видимо, подложенной взрывчаткой. В облаке пыли целиться нормально могли только наёмники, по трассирующим выстрелам которых били и все остальные. Напряжение началось, когда среди пыли вместо танков появились другие крупные фигуры: массивные, отдалённо напоминающие машины войны и с виду очень неповоротливые. Однако одна такая почти мгновенно преодолела двадцатиметровое расстояние до первой линии окопов, не начав её вырезать только из-за вовремя попавшей гранаты, чутка сбившей голиафа. Наёмник, ни на секунду не отрываясь от зарядки гранат, смотрел тем не менее на оглушённую ещё одним взрывом фигуру. В отличие от тех уберов, что он видел лично, эти выглядели так, будто на них сильно сэкономили: у массивного экзоскелета не было полноценного корпуса, так что через наспех сваренные листы металла можно было даже разглядеть некоторые приводы. И, конечно, нельзя было не попробовать дать туда выстрел заряженным снарядом. Это дало определённый эффект: массивная лапа киборга неестественно покачнулась, начав свисать, будто невесомая. Убер обратил на это внимание и, проигнорировав очередной выстрел, который из-за этого сбил его с ног, попытался наконец открыть стрельбу в сторону наёмника. Но вместо этого, расположившись очень удачно для выстрела кумулятивной гранатой, получил ей прямо в голову, откуда струя жидкого металла прошла сквозь позвоночник, задевая внутренние органы сильнее, чем мог залечить костюм. Наёмник смекнул, что, вероятно произошло. — Уберы не настоящие! Не расслабляемся, но и не боимся! Гранаты пускайте им под рёбра и в таз! Упадут — добивайте парой в голову, кумулятивными, чтоб шли насквозь через тело! Инструкции быстро распространились между солдатами, но, несмотря на это, ещё четыре убера, так же мгновенно оказавшиеся в окопах, доставили массу неприятностей. Уничтожить их до открытия огня не удалось, а, будучи оснащёнными тяжёлыми пулемётами, каждый их выстрел мог убивать по несколько солдат сразу, поскольку пули прошивали двух-трёх котов и детонировали с осколками после. К тому же, это выиграло время врагу, который неспеша занял новые рубежи обороны, почти без сопротивления пробиваясь к первой из двух линий окопов. Наёмник и командир чудом и слаженной работой успели отступить ко второй линии, дальше которой были только бункеры и артиллерийский расчёт. Благодаря последнему и удалось добить вторую атаку уберов: двум снарядам повезло попасть прямо в крупную цель, а оставшихся добили уже подавляющим огнём. Оценив потери прикидочным осмотром, командир помрачнел. Из тысячи осталось около двухсот, в то время как врагов подходило свыше десятка тысяч, и неизвестно, скольких они просто ещё не заметили. Пока что держатся они только из-за артиллерии, которая наконец-то может стрелять без риска ударить по своим и которой пока удаётся сдерживать врагов совместно с работой ПТРК, у которых постепенно заканчиваются снаряды. — Знаешь… Вот мы ведь воюем за деньги… А вот если умереть — деньги уже не нужны, — внезапно наёмник поднял забрало и с умиротворённой улыбкой начал говорить. — Цикл. Умрёшь — откатишься… Возможно. — Да вот оно и странно. Доказано, что есть, а рассказать некому — никто ж смерти не помнит. А мало ли, там как в допустотных верованиях. Небо и подземелье. Рай и ад, вроде… — Не думаю, что сейчас подходящее время для разговоров. — Ну, от меня это могут быть последние слова, что ты услышишь. Да и я от тебя. Вот смотри: у наших ПТРК кончаются боеприпасы, они не бесконечны и у двадцаток в этих бетонных гробах. У приличной части солдат боеприпасы кончились и на собственные автоматы. Гранат мало, врагов много. Армия далеко. Мы их в лучшем случае задержим, так что даже как-то не вижу смысла строить планы на победу. Советую надеяться на неё, но готовиться к поражению. Накроем тут всё белым фосфором. Наша артиллерия может открыть огонь в любой момент — только прикажи. — Бред. Стоим до конца, а там — увидим.

21:26

Внезапная тишина. Враг вновь что-то готовит. Артиллерия, кажется, всё больше бьёт в молоко, но прекращать её огонь нельзя ни в коем случае. Из плюсов: дали возможность перегруппироваться и пополнить боеприпасы для автоматов подбиранием магазинов с трупов. В бункере для двадцаток тоже нашлись несколько запрятанных коробок, но, вероятно, отсыревших и годных только на крайний случай. В окопе всё чаще слышались неутешительные переговоры. Выглядели спокойно только наёмники, главарь которых собрал их и громко скандировал мотивирующие речи с обещаниями богатств, девственниц и славы. Но внезапно всё, начиная с этих самых наёмников, стихло. Их лидер замер, к чему-то прислушиваясь, после чего быстро подбежал к командиру котов. К тому моменту он тоже начал слышать что-то странное. Какой-то ритмичный гул со стороны тыла, который всё приближался… Он похож… На звон колокола. Церковного колокола, который становился всё ближе и ближе. Да, теперь он был отчётливо слышен, а на горизонте мелькнули силуэты белых танков, стремительно приближающихся к полю брани. Смолкла даже артиллерия. Два десятка танков, около сотни бронетранспортёров, и из каждого вышли по два солдата. Четырёхметровые исполины в белоснежных доспехах с золотыми вставками. Их главарь к тому же имел ещё и длинный плащ, будучи полностью обвешанным золотыми лентами. Голова каждого была закрыта пирамидоподобным массивным шлемом, сама броня куда массивнее уберзольдатен на вид, в руках — огромные пушки. Их лидер медленно вышел вперёд, перешагнув окоп, как трещину в асфальте. Навстречу ему вышел уберзольдат, в котором наёмник признал одного из тех, которого видел вживую. — Pater noster. Peccata nostra dimitte, quae non sunt ex malitia commissa. Miserere animabus innocentibus, qui peccato damnati sunt, et animabus nostris qui vitam susceperunt. Non est ex desiderio peccati quod voluntatem Tuam iniuste facimus, quia genus nostrum stultum est nec nunc apud te ponit. Peccaturi sumus etiam nunc, et scimus iram tuam in hac idea, et parati sumus ad poenam accipiendam. Si nunc audis, ignosce stultitia nostra, et accipe locum nostrum… — Судя по виду, к нам пожаловало очередное мясо для ебли… Что ты там, блять, мелешь? Это не ваша война. Нам приказано не открывать по вам огонь, пока вы не сделаете это первыми. — Et peccatum nostrum current erit gravis, sed iustus. Protegens propter Patriam, nos committere eam. Hostis venit in terram nostram, desiderans sanguinem nostrum, familiam nostram et fratres nostros. Da nobis fortitudinem et licentiam, ut eum misericorditer abscindamus, ut eum adducamus ad iustitiam in ilico, inhonestam, sed pulchram. Haec potestas non nos tentet, sed quamdiu opus erit, mandabitur. Nunc pugnamus in nomine tuo, et si iratus fueris, acriter iudica nos, nunc autem da nobis tempus ad pugnam fatalem… Подойдя к уберу вплотную, гвардеец с лёгкостью взял его под выпирающий элемент брони на груди, совершенно игнорируя начавшийся по нему огонь из пулемётов и автопушек. Неся его перед собой, он с силой впечатал его в оставшуюся стоять часть стены, тут же достав орудие, чем-то похожее на двуствольный дробовик. Приставив его сперва к правой руке, он нажал на спусковой крючок, оставив держаться конечность на горстке проводов и дырявых металлических трубках. После второго выстрела она отпала полностью. Затем этим же методом была отделена и вторая рука. Ствол вдавил в бетон голову уберзольдата и первым выстрелом оставил от его головы только лицо, полностью разорвав затылок с задней частью шлема. Со вторым же выстрелом от головы не осталось ничего. Однако этого было мало, и, вновь подняв уже полуживое тело, управляемое ныне исключительно искусственным интеллектом, гвардеец поставил его на колени, приставив орудие к месту крепления головы. Выстрел — немногочисленные биологические и преобладающие механические внутренности превратились в кашу из фарша и металла. Наконец, финальный, контрольный выстрел. Засунув ствол в это месиво, он произвёл выстрел, после коего от безрукого корпуса отлетела одна нога и почти отвалилась вторая. Гвардеец достал оружие и, сбросив пустой магазин, перезарядил его. — Amen. И вновь начался бой. На этот раз было даже не до конца понятно, кто занимал обороняющуюся позицию, поскольку рвались вперёд именно танки Ордена, прикрываемые их БТР и, кажется, даже какой-то артиллерией. Было видно тотальное превосходство их вооружения даже в сравнении с Нордландом, танки которого едва ли повреждали золотистую броню союзников. Это мгновенно подняло боевой дух котов и наёмников, которые, дождавшись команды, присоединились к внезапной контратаке. — Вперёд, сукины дети! Кто хочет жить вечно?! — слышались возгласы от наёмника своим подчинённым. Такими темпами вернуть первую линию не было проблемой, даже несмотря на уберзольдатен, которые всё ещё оказывали серьёзное сопротивление. Даже дойти до разрушенной стены не составило проблем, но штурмовать дальше запретил лидер гвардейцев. У врага всё ещё был перевес в количестве и выходить на открытую местность было слишком нерационально и опасно. К тому же, стала ясна причина затишья, наступившего несколько минут назад: новая партия техники и уберзольдатен, которых на сей раз было около тысячи. Обычных солдат тоже стало намного больше, но но на горизонте пока ничего не мелькало. Было похоже, что пока что это все силы, которые Нордланд готов потратить на этот участок фронта. С мгновенной координацией союзная артиллерия переключилась на их скопления, а враг ждать вовсе не собирался, тут же начав контрконтратаку. Приняли основной её удар на себя гвардейцы. Солдаты и наёмники негласно мгновенно согласились перейти под контроль генерала из Ордена, который приказал им пока сгруппироваться и получить привезённые из Ордена припасы в виде оружия, патронов и снарядов. Вместо лёгкой пехоты к гвардейцам присоединились солдаты Ордена, уже не столь сильно отличающиеся от нордийцев внешним видом. Битва шла ожесточённо, в тыл нордийцам ударила артиллерия наёмников, испепелив белым фосфором немало солдат, прячущихся в тылу. Гвардейцы давались нордическим орудиям очень тяжело, действуя как профессиональные бойцы и даже при своих размерах едва подставляясь под лишний удар. К тому же, их силы хватало, чтобы на полному ходу останавливать танки, которые, например, хотели взять их на таран, чтобы повторить манёвр одного счастливчика, которому удалось так убить одного гвардейца. Однако их всё ещё было намного меньше, Нордланд брал их количеством. Сто восемьдесят девять гвардейцев против почти тысячи уберзольдат даже при потере трёх уберов за одного гвардейца несущественно проигрывали в количестве. Даже при условии помощи собственных танков и артиллерии исход не был очевиден. Пустить их в ход сразу было бы глупо, учитывая количество противотанковых средств, которые находились за стеной. Отступать тоже не было выходом, поскольку давать даже возможность получить ещё подкрепления было бы самоубийством. Единственным вариантом было продолжать вести бой в хоть сколько-нибудь выгодных условиях, не подставляясь совсем уж открыто, но и не находясь совсем в обороне. К тому же, как раз подоспели наёмники и пограничники с новым вооружением и боеприпасами к нему. Позиция была очень неустойчивой. Нордланд постоянно выкидывал новые козыри, которые сотрясали только что сравнявшиеся силы. Так за один выстрел погибло пять гвардейцев, а его источником был модифицированный «фантом» с электромагнитным ускорителем, который был совершенно незаметен в пылу боя. Потом о себе напомнила артиллерийская батарея, которая была некоторое время отвлечена на уничтожение артиллерии наёмников, но теперь была свободна и переключилась на более важную цель. К тому же, внезапно у солдат Нордланда стали один за другим появляться гранатомёты и ПТРК, которые пусть и не очень эффективно, но справлялись с гвардейцами и их танками и БТР, которых всё же пустили в бой для поддержки огнём. Но вместе с тем армия Нордланда уже не казалась бесконечной. Солдат становилось всё меньше, и даже уберзольдатен осталось не так много, как было изначально. Танки почти исчезли, стабильно доставляла неудобства только артиллерия. Продержаться надо было совсем немного, и потому поступил приказ перейти в оборону. Гвардейцев осталось всего сорок два, пограничников — около девяти десятков, наёмников — чёртова дюжина. При поддержке пятнадцати танков и семидесяти БТР с тремя укреплениями и батареей из шести САУ. Чем дольше продолжался бой, тем медленнее он шёл. Истощались обе стороны, Нордланду едва ли помогали боевые стимуляторы. Генерала Гвардии ранили несколькими кумулятивными гранатами. Яркая мерцающая точка быстро приближается и, только касаясь, взрывается, с виду не нанося почти никакого урона, но почему-то вздымая облако пыли прямо за местом попадания, образуя совсем крошечное сквозное отверстие. Это не выглядело смертельным, но ему нужно было время на восстановление, из-за чего командование временно взял на себя другой гвардеец. Ранили также и командира пограничного отряда, но уже осколком гранаты. Наёмник оперативно помог ему обработать рану. Ранение серьёзное, но жить тоже будет, помощь должны оказать достаточно быстро. Сам же наёмник оставался целым и продолжал сражаться наравне со своими подчинёнными, благодаря лёгкому снаряжению держа два пулемёта пятидесятого калибра и ведя огонь уже из них (правда, тоже установленных на сошки). Вдали уже слышалось приближение союзных войск. Ждать осталось совсем немного, и войска Нордланда постепенно стали отступать, готовясь принимать подкрепление. Битва ещё не закончена, но от неё уже можно отдохнуть. Наёмник подошёл к командиру, аккуратно подняв его и перенеся к генералу Гвардии, усадив рядом. Последний казался вырубленным и даже мёртвым, но на самом деле просто регенерировал раны биологического тела. Наёмник поднял забрало, с надеждой глядя на горизонт. — А ведь мы победили. Слышишь? — командир тоже криво улыбался, постепенно теряя сознание. Наёмник предотвратил это ударом по морде. — Рота подъём! Спать ещё рано! — Слышу, слышу… — И жить ты будешь, слышишь?! — Слышу… — он смотрел на место своего ранения. Похоже, осколок вошёл несколько глубже, чем казалось при обработке. Наверняка задел что-то не то, что-то важное. — Давай, блять, проплыл океан и умер в луже! Не спать! — Не сплю… — Так… Это, как тя звать? — Нисхождение… — Нисхождение, ага… Раннее Нисхождение, да. Прекрасно, назову так своего внука, если ты, сука, выживешь! — Польщён, ха… — слизнекот вновь начал закрывать глаза, на этот раз дав себе пощёчину самостоятельно. — Давай, минут двадцать осталось, терпи. Я, как это всё кончится, тебе за каждого погибшего налью почтить. Сколько это… Рюмок тыща? Справишься? — Ха-ха… За годик справлюсь… — кот окончательно закрыл глаза и упал на землю. Наёмник печально вздохнул, взглянув на сидящего рядом гвардейца. — Слышишь меня? — Слышал разговор… — Как умрёшь, если эти раи и ады всякие правда есть, передай ему от меня там привет.

22:22

Вновь полный стадион зрителей, яркая луна. Внеплановое выступление Ганнибала с траурной речью, смешанной с восхвалением армии и её побед на фронте в первые часы войны. На трибунах очень смешанные эмоции, в основном — недопонимание и какое-то сомнение, но в общем — всё ещё нездоровый патриотизм. Рассказав о том, что временно роль главы государства переходит ему, он переключился на новости с фронта: — Так мы уже пустили в океан наши флагманы — «Полярную Звезду» и «Царя Морей», которые должны будут разбить флот Коалиции менее, чем за три цикла! А наши войска под командованием Прототипа-7… Но один зритель сильно отличался от до отказа заполненных трибун. Кошка в маскхалате, Мятежник, находилась на крыше и ожидала команды для выстрела. В качестве оружия у неё была огромная в сравнении с обычными винтовка калибром двадцать три миллиметра. Слегка странный её дизайн с неопрятными проводами и кучей камер обуславливался её особенностью: искусственным интеллектом, как многие верили, давно погибшего итератора или даже древнего. Мятежник в принципе очень редко говорила с кем-то не по делу, а эту тему и вовсе всегда пропускала мимо ушей. Сам себя ИИ называл Сепаратистом. Один выстрел должен был решить целую кучу вопросов и сложностей, существенно помочь революционерам. Но стоило его только сделать, как планы мгновенно поменялись. Всё выступление Ганнибал проводил под защитным стеклом достаточной толщины, чтобы остановить даже такую пулю. Как только выстрел прогремел на весь стадион, кот сразу же скрылся за кулисы, а местоположение Мятежник было обнаружено. Всего через десяток секунд из ведущих на крышу ходов вышло и окружило её несколько «семёрок». Бороться та не стала, вместо этого быстро достав из винтовки флешку, хранящую на себе основной ИИ. Выкинув её за пределы площади, она взглянула в камеру на винтовке и, приставив лапу к виску, немедленно пустила пулю в рот. Однако сама винтовка ещё могла продолжать сражение, повернувшись к одному из роботов и выстрелом разрывным снарядом разорвав его изнутри. Затем подобное произошло с ещё одним роботом, поскольку на ответные пули орудие почти не реагировало и они повреждали лишь камеры. Но снарядов было всего пять, последние два винтовка потратила на свой прощальный манёвр: направив ствол в землю, отдачей она качнула треногу, на которой была установлена, а последним выстрелом — уронила саму себя со стены. Падая и задевая перекладины, держащие козырёк потолка, стену, а затем — и трибуны, орудие разбилось на части, среди которых было довольно мало рабочих.

***

Тем временем перед главным входом в дом Вечерней Зари разгорался митинг, мирная демонстрация. Десятки котов вышли с плакатами против войны и скандировали соответствующие лозунги перед ступенями, на которых расположился пулемётный расчёт. Они смирно стояли, смотря на медленно растущую толпу, но командир всё ещё молчал. Народ начал постепенно успокаиваться, когда вперёд из толпы вышла бежевая слизнекошка в белом платье, держащая в лапе цветок. На вид она была ещё совсем юна и красива. Выйдя из толпы, от которой до ступеней было около десяти метров, первые пять она прошла в лёгком танце, будто профессиональная балерина, забирая на себя всё внимание первых рядов и пулемётного расчёта. Но потом она перешла на медленный шаг, постоянно смотря на ярко-красную линию, нанесённую на первую ступеньку и помеченную запретной зоной. Она подошла к ней почти вплотную. Толпа замерла и будто исчезла. Солнце давно скрылось, но из-за пасмурных туч виднелось небо, что всё ещё было белым. Сквозь облака светила жёлтая луна. Свет отблёскивал от чёрного прицела, направленного на кошку. Где-то из толпы полушёпотом кошку звали обратно: «К чёрту гордость!», «Опомнись!». Кошка медленно переступила линию. Командир всё ещё молчал. Шаг, второй, третий… Расчёт не дышал, смотря на цветок в лапке кошки. Четвёртая ступенька, пятая, она протягивает лапу вперёд. Из-за быстро бегущих на белом небе облаков кажется, что луна летит по небу. Она снова прячется за тучи, потом выступает. Прицел отблёскивает. Выстрел. Брызги крови пачкают ступени, стоящую толпу, белое платье, пулемётный расчёт. А пулемётная очередь не стихает. Закончив с кошкой, пулемёт переключается на остальных митингующих, которые поднимают панику. Кто-то бежит прочь и получает пулей в спину, кто-то пытается прорваться к пулемёту, но не добегает даже до ступеней. За десяток секунд от митинга не осталось никого. Ни одного движения. Ни одного звука. А командир всё смотрит на запачканный кровью цветок и молчит.

***

В подвалах кипит жизнь. Под полом кипит жизнь. Зреет революция. Идут последние приготовления. Коты, мусорщики, мыши, ики, итераторы. Всё готово к началу. Всё ждёт лишь сигнала. Холостого выстрела Северного Сияния. И начнётся штурм Вечерней Зари.

***

Макс в синем военном сюртуке шёл по переулкам набережной. Старая часть города, которая почти не изменилась с очень давних времён. Дома редко превышали три этажа по высоте, были сделаны из кирпича, соединены дорогой из брусчатки. Он был глубоко погружён в свои мысли, смотря на каменную дорогу. Доносящиеся до него выстрелы ничуть его не беспокоили. То, что произойдёт через несколько минут — тоже. Но отчего-то он предчувствовал нечто. Жёлтый слизнекот с оранжевой полосой на глазах был одет в совершенно белую тунику, а на голове у него был венок из белых цветов. Ему навстречу шли двенадцать солдат Нордланда, патрульные. Одиннадцать котов и один мусорщик. Пройдя мимо, каждый проводил его взглядом, но допрашивать или останавливать не стал — почему-то не хотелось. И лишь позже все начали спорить с мусорщиком, доказывая, что там шёл слизнекот. А тот уверял, что шёл мимо них мусорщик. За двенадцатью солдатами шёл голодный плешивый ящер. Увидев кота, тот зарычал, начал скалиться, но тут же перед ним предстал огромный ящер, и со скулением он убежал. А слизнекот шёл дальше, завернув в один из переулков. И там был Макс. И Макс увидел, что у кота есть десять крыльев, но ничуть не удивился, поравнявшись с ним и остановившись. — Идём к нам. Мы ждём. — Не дождётесь, — и Макс достал револьвер. Приставив его к виску кота, он выстрелил. Повернувшись потом на то место, обнаружил лишь капли золотой крови на стене, но ни следа вокруг. Кот плюнул и пошёл дальше. Выйдя на набережную, он прошёлся вдоль неё и достал рацию. Передал по ней о готовности, рядом с ним быстро возникли два киборга: Ви и Блейд. А вместе с ними ещё один голубой кот в белой форме, рядом с которым летали четыре дрона. Вместе с ними он переключил частоту и начал командовать: — Крейсер Северное Сияние, говорит Генералиссимус революционных сил. Приказываю пришвартоваться перед Двенадцатым мостом. Повторяю, пришвартуйтесь перед Двенадцатым мостом. В противном случае по вам будет открыт артиллерийский огонь. Повторяю, по вам будет открыт артиллерийский огонь. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут небольшой крейсер показался из-за поворота и, быстро останавливаясь, пришвартовался возле Макса, скинув якорь. Ви объявил, чтобы вся команда выходила по одному с поднятыми лапами, и, спустив трап, по нему медленно начали спускаться коты в матросской форме. Проверив их на наличие оружия, киборги припугнули всех и разрешили уйти. — Нам нужно передать одно послание своим. Адмирал. — Да почему всегда я? — голубой кот начал возражать. — Тогда пойдёт Блейд. Передай эту жемчужину Волге и… — Макс не успел договорить, так как Адмирал выхватил жемчуг и побежал прочь. Кот лишь проводил его взглядом и вновь перевёл его на Блейд. — В таком случае, прошу даму вперёд. Девушка взошла на борт судна. Следом за ней поднялся Макс, а последним был Ви. Киборгов кот сразу отправил в капитанскую рубку с приказом подготовить орудие к выстрелу. Сам же Макс встал на нос корабля рядом с этим орудием. Отсюда было прекрасно видно восходящую над горизонтом луну. Но такой вид не унимал чувство какой-то тревоги. Макс ещё раз достал рацию. — Говорит Генералиссимус революционных сил. По холостому выстрелу крейсера Северное Сияние наши войска начнут штурм ваших позиций. У вас есть пять минут на ответ. Отвечайте на сто семьдесят три точка пятьдесят три, повторяю, сто семьдесят три точка пятьдесят три.

Несколькими минутами ранее.

Высокий итератор в тёмно-сером кожаном плаще стоял на верхних этажах здания парламента, через панорамное окно наблюдая за нарастающим в городе хаосом. Революция уже началась и сейчас лишь разгоралась. Огни пожаров уже охватывали отдельные районы, тут и там были вспышки от стрельбы. Не давал сосредоточиться лишь надоедливый голос кошки, противно напевающий военный марш мимо всех нот, желая привлечь к себе внимание. — Говори, если хочешь что-то сказать, — итератор звучал раздражённым. — Зачем тебе всё это, а? — кошка подошла к нему с правой стороны. Но стоило ему повернуться к ней, как заговорила она уже слева: — Ты можешь исполнить любое своё желание! Всё, что не возьмёшь в руку, может стать скульптурой! Новое чудо света по одному воображению! — продолжала кошка, избегая взгляда. Наконец, её начал смешить вид ворочающегося итератора, и она всё же показалась перед ним. Серебристая кошка в нарядном белом платье. Рядом — точно такая же в чёрном. Отвернулся обратно к окну — кошка в сером платье уже стоит сбоку, продолжая: — Так с какой стати тебя так волнуют другие? Они — просто глупые манекены в сравнении с тобой, создатель! — Было бы у меня время, вскрыл бы твой бетонный блок и взглянул бы на твой труп. — И не факт, что это вывело бы меня из суперпозиции! Кажется, я и без этого везде и нигде одновременно… — Побудь везде и нигде в другом месте. — Знаешь, в уютном кругу поразительно неблагодарных детей на старости лет подари сам себе сорок пятый калибр и добавь пару отверстий на свой портрет. Чтоб хоть как-то оставить свой след в этом мире, потому что, кажется, его вот-вот полностью сотрут. — В таком случае, заберу эту честь у того, кто так хочет удостоиться её самолично. — Ну, удачи, — кошка исчезла. Итератор прошёл к выходу из комнаты.

22:35

Макс дал приказ стрелять по отмашке, но пока медлил. Он ждал чего-то и дождался. В небе вспыхнул и быстро начал падать вертолёт. Падать куда-то рядом с крейсером. И когда он был прямо над палубой, с него спрыгнул итератор. Это был Рубеж, но с обновлённым телом, переделанным под машину войны. Он молча смотрел на Макса, Макс молча смотрел на него. Потом — вскинул лапу, но как сигнал, чтобы Ви и Блейд не вмешивались. — Живучий, сука, — проговорил Макс. — Будто ты не знал, в кого пошёл… — Рубеж презрительно запрокинул голову. — Решил устроить дуэль? — Макс скинул сюртук. Рубеж скинул плащ. — Возможно, — Рубеж быстрым движением попытался достать пистолет и выстрелить, но Макс тут же выбил оружие из его рук ответным выстрелом из револьвера. — Я предпочитаю честные приёмы, — сказал Макс, отбросив револьвер в сторону. — А зря, — Рубеж достал второй пистолет, но его выстрел прервал бросок копья, вновь выбивший оружие. Теперь Рубеж выглядел удивлённым и гордым одновременно. Смотря на теперь полностью безоружного кота, итератор раскинул руки, пожав плечами. — Тогда давай, нападай. Макс перед атакой надел кастет. Бросив взгляд на лежащий не так далеко револьвер, он сделал шаг в сторону Рубежа, планируя подобрать сперва всё же копьё. В ответ итератор сделал шаг в сторону кота, и те начали медленно ходить по кругу. Итератор будто позволял Максу взять копьё и начать бой, в чём кот чувствовал ловушку. Он не имел дела с машинами войны в прямой схватке, лишь видел то, на что они способны — и подобное в каком-то роде не под силу ни одному уберзольдатен или гвардейцу. Их сочетание силы, ловкости и живучести сложно вообразить. Пытаясь оценить Рубежа, над каждым его пунктом кот сомневался, не недооценивает ли он его. Взяв копьё, Макс вновь почувствовал уверенность. Даже если для своего нового тела он использует нечто такое, что машины войны предыдущего поколения и представить себе не могли, он всё ещё не неуязвим. Выглядит тощим, запихнуть в себя слишком много функций он не мог: вряд ли у него есть встроенное огнестрельное оружие… Может, метательное или что-то вроде лезвий в предплечьях. Вероятно, решил уйти в скорость и манёвренность, надо попробовать ударить… Но что делать в случае контратаки? Это всё и заставляло Макса нервничать. Ранее он был готов ко встрече с кем угодно, точно зная слабости каждого возможного врага, куда бить и как действовать. Ему не было равных среди пехоты. Но уже во времена войны, смотря за действиями машин войны, он стал задумываться над собственной силой… С появлением уберзольдатен и гвардейцев он даже несколько отчаялся и подумывал когда-то уйти на вечную пенсию. Тягаться с подобным он точно уже не мог, пусть даже и был совершенен во всём. Такая машина в честной битве один на один, как сейчас с Рубежом, запросто бы одержала верх. На что он вообще надеется, предлагая честную дуэль Рубежу? В честной дуэли он бы проиграл, а с Рубежом они никогда таковыми не бывают. Как только он начинает проигрывать, у него включается гордость, которая давит на больное чувство собственного достоинства, будто обязывая найти любой способ смухлевать, какую-то лазейку, чтобы получить преимущество. Макс, может, и похож на него в плане живучести, но добился её другим путём. У кота есть принципы и идеалы, которые он готов сохранять до конца… Однако, вероятно, жульничать против жулика — вполне честно… Битва началась мгновенно. Макс сделал ложный выпад, спровоцировав Рубежа на первую атаку, которую с трудом отразил. Как и ожидалось, робот прятал острые лезвия в предплечьях, которые Макс едва отразил копьём. Затем уже кот попробовал его на прочность, и Рубеж даже не пытался защититься, даже наоборот. Макс хотел ударить в плечевой шарнир, на вид не особо защищённый, однако итератор запросто зажал им копьё, выхватив его таким образом. Теперь, стоя с оружием, он вновь надменно взглянул на безоружного Макса. — Давай, сражайся дальше! — издевательски крикнул он, метнув копьё в ноги кота. Конечно, тот отскочил и тут же схватил копьё, вновь попытавшись атаковать. Со стороны могла казаться странной даже сама идея атаковать металл копьём, однако само копьё было крайне необычным. Оно было гораздо древнее итераторов и даже их создателей и выступало как ритуальный предмет. Сложно сказать, из чего оно сделано, поскольку ни срезать тонкий слой, ни ступить наконечник ещё никому не удалось. Копьё, вероятно, невозможно или крайне сложно будет уничтожить не только во время битвы, но даже с необходимым оборудованием. Так, будучи неуничтожимым традиционным оружием, мастерству владения которым Макс учился уже сотни лет, с силой кота оно легко могло противостоять металлу. Но, видимо, лишь до этого момента, когда на корпусе Рубежа не оставалось ни царапинки. К тому же, итератор даже не думал проигрывать ни в силе, ни в скорости реакции, что для робота вовсе не удивительно. Макс с трудом парировал его атаки, вскоре начав вовсе просто делать рывок в сторону, атакуя всё реже и реже. Прошла всего минута боя, но Макс уже начал выдыхаться. Ранее он не спал неделями, регулярно находясь в движении и бою. Он мог часами подряд отбиваться от врагов под градом стрел в узких помещениях, держался десятки минут в тренировке против машин войны. Старость не физическая, но моральная. Ранее эти недели он всегда чувствовал себя непобедимым, был уверен в себе. Эти часы он знал, что продержится, измотает врага раньше, чем вымотается сам. Десять минут его реакция была близка к пределу, мышцы напрягались на всю. Эту минуту он просто не мог осилить. До этого он никогда не думал, вопреки слухам о нём, что сражается с богами. Каждый раз на сравнение с ними он отмалчивался. Теперь, сам для себя, он понял, почему. Атаки с его стороны вовсе прекратились, только попытки в защиту, увороты. Дыхание сбивалось, он пропустил удар. Ничего серьёзного, порезал ухо чуть выше, чем за пару часов до этого. Потом — получил по щеке, неприятно. Полоснуло предплечье, плохо, рукой стало сложно управлять. Наконец, Рубеж с насмешкой смог даже схватить его за лапу, откинув в сторону, как мешок с мусором. Гордыня не позволила убить на месте, хочет поиздеваться… Макс поднялся, осмотрев рану на лапе… Не так уж и глубоко, как казалось. Потом взглянул на Рубежа. Он уже подобрал его же револьвер и нацелился на кота. — Последние слова? Задумался. Послать? Нет, слишком скучно. Уйти с молитвой на устах — точно не для него… Что сказать такому ублюдку, как Рубеж? Гнилому, лживому жулику… А может… А может и не говорить? Не составлять себе эпитафию, а взять и победить? Макс усмехнулся. подняв голову вверх, он тихо проговорил с улыбкой: — Рояль в кустах. Рубеж не стал разбираться в сакральных смыслах и прицелился, неспешно взводя курок. Однако внезапно он почувствовал на своём плече какое-то давление. Резко обернувшись, он сразу же дал выстрел в первый же замеченный силуэт, затем — ещё несколько в другие. Лишь после понял, в кого пытается попасть. Серебряная кошка Дин встала по стойке «смирно», на долю секунды исчезла, появившись вновь в парадной военной форме с беретом на голове, и громко объявила: — Есть «рояль в кустах»! Взбешённый Рубеж моментально развернулся обратно, но Макса заметил уже в ином положении: кот воткнул себе в шею сразу три шприца с ярко-красной жидкостью. При этом все три были уже наполовину пусты, а кот стиснул зубы. Итератор незамедлительно выстрелил, но увидел лишь как пуля попала в стену позади кота. Сам он остался совершенно невредим, введя оставшуюся часть содержимого шприцов в себя. Рубеж выстрелил последний патрон, когда Макс медленным шагом начал к нему приближаться. Но даже его камеры едва различили движения кота, который медленно обошёл пулю, пальцем смахнув её в сторону, как надоедливого жука. Потом — подошёл к Рубежу, едва способному пошевелиться. Схватив металлическую руку, держащую револьвер, он оторвал её как кусок мокрой салфетки, кинув себе за спину. Потом отошёл, тяжело дыша. Согнувшись и схватившись за грудь, он выблевал на пол синюю кровавую рвоту, мгновенно придя в сознание. Теперь его движения Рубеж мог различать чётче, и они сразу же вступили в новую битву. — С ума сойти. Я едва могу видеть их движения, а до этого… — Ви смотрел на это с любопытством. — Амброзия. Сыворотка на основе пустотной жидкости, разработанная в рамках программы Deus ex Vaccine. По сути, её введение выкидывает тебя из физической реальности, ну или очень пытается выкинуть. Чем-то похоже на то, что тебя пытаются превратить в чёрную дыру. Время замедляется, а материя от твоего воздействия начинает рваться, как бумага. Эффект недолговременен, применение таких доз опасно даже для уберзольдатен. Теперь уже Рубеж едва ли был способен реагировать на атаки Макса, которые стали причинять ему куда больше урона. Каждый пропущенный удар копьём мог оставить сильную вмятину или нарыв на броне, а при должной точности — даже лишить подвижности какую-нибудь часть тела. Учитывая потерю правой руки, каждый удар по левой с таким риском был очень неприятен, и Рубеж пытался его минимизировать, даже используя ноги. Время итератор всё-таки смог выиграть, что Макс понял, когда почувствовал завершение действия эффекта. Выведя Рубежа на подходящую позицию, он пригвоздил его копьём к башне с орудием, пока сам вновь пытался успокоить собственное сердце, сплёвывая синюю кровь, которая теперь шла и из носа, и из ушей, и даже сочилась из глаз вместе со слезами. А Рубеж так и не смог достать из себя копьё самостоятельно. Вытащил его Макс, тут же отрубив левую руку по локоть. Итератор сравнялся с котом по реакции, и битва разгорелась почти на равных, но теперь кот брал опытом. Пусть сила оставалась за итератором, каждую атаку Рубежа Макс успешно парировал и не оставлял безнаказанной. Всего за пять оставшихся секунд, Рубеж лишился обеих ног, пытаясь спарировать Макса, не перестающего атаковать ни на секунду. В таком состоянии итератор мог лишь почти беспомощно лежать, наблюдая за обессиленным Максом, выплёвывающим, кажется, последнюю свою кровь. Но тот отдышался, утёр лицо и встал почти как новый. Повернувшись к Рубежу, теперь он сохранял надменное лицо. Подойдя к итератору, кот копьём поддел лицевую пластину и, используя оружие как рычаг, чтобы её поддеть, почти буквально содрал с него лицо. Немного хирургической точности в паре ударов — и кот извлёк из итератора его «мозги» в виде платы с процессором. Потом подобное он повторил с грудной клеткой. Оттуда, помимо пары переломанных плат, он достал и выкинул в море ядро итератора. Воде позже предал и останки самой куклы. После он подобрал и надел сюртук, вернул в кобуру револьвер. Взглянув на Ви и Блейд, кивнул им и вернулся на нос крейсера.

22:40

Макс стоит на носу Крейсера. Где-то в городе Адмирал добежал с жемчужиной к готовящимся к штурму солдатам. Спешно протискиваясь между ними, он отыскал Волгу в одном из блиндажей. Вручил ей жемчуг, она мельком его прочитала, что-то фыркнув как показатель своей заинтересованности. Но Адмирал никуда не уходил, что её смутило. — Чего стоишь? — Знаешь… Не думал, что сделаю это вот в такой вот обстановке… В такой момент… — Не тяни, выкладывай. — В общем, давно хотел предложить… Кот начал копаться в карманах и встал на одно колено. Но в это время откуда-то из глубины укрытия вышел Марк, тоже куда-то спешащий. — Волга, знаешь, давно хотел спросить, — итератор, даже будучи роботом, умудрялся что-то мямлить. Тоже резко встав на колено, он одновременно с котом достал почти идентичную небольшую коробочку, так же, как и Адмирал, открывая её. Показав почти одинаковые кольца, они голос в голос спросили, остановившись на полуслове: — Выйдешь за… — Твою ж мать, ребята… Орудие крейсера задралось высоко вверх. Смотря на держащего палец на кнопке выстрела Ви, Блейд несколько усмехнулась, аккуратно взяв его под руку и прижав к себе, приобняв. Сперва тот совсем не понял намёка, не отрывая глаз от пока неподвижного Макса, но потом — кошка сняла маску его шлема, устроив внезапный поцелуй. Теперь кот посматривал на белого кота только краем глаза, но остальным телом был с Блейд. Макс медленно вскинул лапу. На противоположном берегу разгорается кроваво-красный пожар. Луна ярко светит сквозь дымку жидких облаков. Быстро летят белые тучи. Сюртук развивается на ветру. Еретик и Инженер уже где-то в далёком Ордене, в безопасности. Сидя в обнимку, они слушают радио, встревоженно ожидая услышать по нему звук выстрела. В волнительный момент Инженер прижимается к Еретику, тот обнимает её и слегка поглаживает, чтобы успокоить. В ответ она кладёт лапу ему на щеку, поворачивает его голову к себе, но поцелуй начинает он. Лапа стремится вниз. Ганнибал был весь перепуган после выстрела в него на сцене. Его срочно эвакуировали в здание правительства, где он заперся в своей комнате. Долго смотря на происходящее на улице, он с досадой поглядывал на портрет Рубежа. Потом — достал из шкафчика пищевую плёнку и аккуратно заклеил ею портрет, чтобы не испортить. Дрожащими лапами он достал револьвер и зарядил в него один патрон. Прокрутив магазин с глазами, поднятыми на картину, он защёлкнул барабан. Со слезами на глазах приставил ствол к подбородку. Нажал на спусковой крючок. Выстрел.

7:33

Утро. Бои за город шли всю ночь и окончились очевидной победой революционного комитета. Со смертью Ганнибала всё больше солдат начали бастовать на фронте, устраивая восстания. Во время штурма были уничтожены сервера Прототипа-7, что вывело из строя почти всех «семёрок» на фронте, сам Прототип-7 найден не был, но в последних логах сказано, что он самоубился бомбой сингулярности. Восстание на плавучей крепости «Царь Морей», вероятно, привело к её потоплению, учитывая потерю связи. Флот Коалиции собирается потопить «Полярную Звезду», если та вступит в бой. Город Пяти Галек был захвачен около трёх часов ночи, но всех жителей удалось эвакуировать. Сейчас за город ведутся вялые бои, и, скорее всего, он будет полностью освобождён уже к восьми-девяти утра. По остальным фронтам армия Коалиции в большинстве своём уже пересекла прежнюю границу Нордланда и рассматривает рациональность продвигаться дальше. Временной властью в Нордланде объявлен революционный комитет во главе с Максом, хотя сам он выступает за передачу власти Ви, который и ведёт пока все бюрократические дела, заправляя имеющимися ресурсами. К уцелевшим серверам Прототипа-7 подключили найденную флешку с Сепаратистом. Теперь он работает над тем, чтобы вернуть всю технику Нордланда в базы в непосредственной близости к столице, для удобства дальнейших действий с армией.

***

Парадис сидел в окопе рядом с Вангом, поедая утренний сэндвич и запивая его крепким кофе. Смотря на ясное утреннее небо, он грустно вздыхал о Холене. Что-то соображая, он взглянул на приятеля: — М? — заметив на себе взгляд друга, пухляш вопросительно взглянул на него. — Да вот. Сочинил что-то… В голове вертится, поделиться хочу. Думаю, Холену бы понравилось. — Валяй, что там. И Парадис начал:

Кровавым пожаром зарделась заря

Сегодня Große Nordland лишился Царя

Сегодня, в дни смуты, измены и зол

Покинул Он скорбно Державный Престол

Тревожные слухи по миру ползут

Из уст их в уста боязливо несут

И боязны вести ужасной молвы

Сегодня Große Nordland лишился Главы

Сегодня, отравленный хмелем свобод

Себя обезглавил безумный Народ

И так на кануне Победной Войны

Окончилась сказка Великой Страны…