Город Грехов

Светила полная луна. Мощные прожекторы ярко освещали длинную широкую дорогу огромной площади. Толпы котов и мусорщиков, в основном — вторых, заполнили трибуны и с волнением, отражённом в едином гуле, ожидали начала чего-то грандиозного, а именно — парада в честь коронации. Сама площадь находилась в окружении высоких стен от древнего, ещё допустотного оборонительного сооружения, в разные времена являвшегося то крепостью, то тюрьмой, то стадионом, ныне — центром огромного города, символом его вечности. Кольцо, образованное стенами, надвое разделяла широкая дорога, по одну сторону которой располагались ряды зрительских трибун для различных церемоний и собраний, а по другую — массивное возвышение со сценой, установленной так, чтобы речь стоящего на ней эхом разносилась по всей площади. На куда более скромных по масштабам, но при этом намного более премиальных, украшенных мраморным навесом с опорами в виде статуй допустотных богов местах расположились около двух десятков котов в мундирах с кучей орденов и закалёнными мордами. Ещё чуть выше, на самой сцене, располагались пятнадцать мест, одно из которых предназначалось для непосредственного лидера, появление которого все ждали. Из остальных четырнадцати заняты были лишь три: третье, четвёртое и седьмое. На третьем месте сидел белый кот в чёрном кожаном плаще, брюках и туфлях, с забавными маленькими, круглыми, очками на носу и завершающей образ фуражке с сочетанием символом первой, четвёртой и пятой кармы. Рядом с ним, на четвёртом месте, сидел не особо отличавшийся кот, разве что не носивший очки и с серебряным протезом левой лапы. На седьмом месте находился, на первый взгляд, обычный боевой робот Рубежа, коих по всей площади можно было сосчитать несколько десятков, не особо вглядываясь при том. Отличался он разве что золотыми символами на груди, теми же «Насыщение», «Насилие», «Выживание». И то, чего с трибун зрителей видно не было — небольшая плюшевая фигурка сине-серебристой кошки с голубыми пятнами и замысловатыми узорами на двенадцатом месте. Вся площадь затихла и замерла, когда прожекторы осветили сцену. Повисла напряжённая тишина. Вскоре из-за кулис медленно выползла длинная тень. Под звуки размеренных шагов на сцену медленно выкатили инвалидную коляску с сидящим на ней итератором. Массивные антенны в виде рогов, металлический воротник, зелёная мантия с жёлтой вставкой с тремя знакомыми символами. Единственный ассистент, толкающий коляску — пурпурный итератор в фиалковой накидке с золотыми вставками. Как только Императора поставили перед микрофоном, начал играть гимн, мигом поднявший трибуны. Оркестр низких нот и эпичных мотивов, сочетаемый с пропитанным патриотизмом текстом на древних северных диалектах:

Um die Schulden bei Nordland zu begleichen

Es reicht nicht aus, ein Patriot zu sein.

Ich habe ein Stück Brot, ein Gewehr und zwei Kugeln.

Ich werde für mein Land kämpfen, weil ich glaube, dass es das Richtige ist.

Проиграв почти пять минут, гимн стих, и Император начал речь. Торжественное объявление нового золотого века, который покажет их величие и силу, заставит преклониться всю планету: — Итак, со времён прошлой войны мы были почти обращены в пепел, из которого смогли восстать. Наши идеи остались неизменны, идеалы — не достигнуты, но это лишь двигает нас вперёд. Народ Севера, Северная Земля, Нордический Нрав в жизни не падут под гнётом наших врагов… Пока речь длилась, Ганнибал поднялся со своего места, пройдя за кулисы, где опёрся на стену, перечитывая заготовленную речь. Голос Императора сбивал его с мыслей, заставлял трепетать и нервно прижимать лапу к бьющемуся сердцу. Его безмерное уважение, почитание, маниакальная зацикленность, поклонение Рубежу едва позволяли сохранять равновесие, вскруживая голову, как карусель. С какой-то вспышкой перед глазами всё пришло в норму лишь когда речь закончилась, сопровождаясь аплодисментами со зрительских трибун. Ганнибал отстал от стены, взглянув на напечатанный на листах текст, и, смяв и выбросив его, вышел на сцену, когда Рубежа с неё уже увели. Здесь ему быть не впервой, но сразу после выступления лидера, на котором тот помешан… Он начал говорить от сердца: — Господа, я люблю войну, — сухо начал он. — Господа, я… Люблю войну, — в голосе промелькнула дрожь. — Господа, я люблю войну! — отзвучало громкое торжественное заявление. — Люблю геноцид, люблю блицкриг, люблю наступления, люблю оборону, люблю осады, люблю прорывы, люблю отступления, люблю зачистки, люблю поражения! На полях, на улицах, в окопах, на равнинах, в тундре, в пустыне, на море, в небе, в грязи, в болоте! Я искренне люблю все виды войны, что существуют на этой планете! Люблю оглушительный грохот артиллерии, разрывающей построения противника на части! Когда трупы взлетают в воздух, а потом мелкими кусочками разлетаются по земле! В эти мгновения моё сердце бьётся всё чаще! Люблю, когда наш танк с его ста тридцати миллиметровым орудием сходится с вражеским танком! Меня охватывают приятные ощущения, когда противник выпрыгивает из танка, чтобы погибнуть под моим огнём! Люблю, когда пехота врезается во вражеские ряды в штыковой атаке! Меня радует вид новобранцев, испуганно тыкающих штыками, снова и снова, в тело уже убитого врага! А вид повешенного на столбе дезертира вызывает болезненное возбуждение! До чего же восхитительно визжат пленные в унисон с визгом пулемёта, которым я их валю! А это жалкое сопротивление!.. Они дрались с нами, ослеплённые обманчивым вкусом победы… Но с отвратительным вооружением! Я даже помню, как шрапнельный снаряд, весом четыре тонны, снёс их город! Люблю, когда вражеские солдаты впадают в панику! Когда деревня, которую они защищали, оказывается разрушена, а женщины и дети несколько раз изнасилованы! Как же они расстроились! С удовольствием вспоминаю, как их армия была сломлена и уничтожена! Они позорно бежали, ползли по земле, как жалкие червяки, подгоняемые нашей авиацией! Под начало речи начал играть парадный марш. Вдоль дороги начали двигаться ряды солдат. Первыми в построении шли слизнекоты в тёмно-серой форме, судя по отсутствию лишних удобств — рядовые с довольно простыми автоматами в лапах. Вслед за ними — очень скромный отряд мусорщиков в тёмно-синей униформе, включающей в себя внешний лёгкий экзоскелет и довольно футуристичный шлем, забрало которого большинство из них подняли, чтобы осмотреть трибуны и засветиться на камерах. Вооружены разнообразно: кто-то несёт тяжёлые винтовки, кто-то — ручные пулемёты, автоматы, все с полными подвесами. Ехавшие позади два внедорожника и бронетранспортёр символикой давали понять, что это были наёмники. После них началась, пожалуй, самая интересная часть парада — колонны техники. Танки в чёрном камуфляже, угловатой формы и с впечатляющим вооружением, проехав некоторое расстояние, исчезли, включив оптический камуфляж и появившись уже на выезде с площади. Грозные артиллерийские установки на гусеничных и колёсных базах, от небольших калибров поддержки до внушительных стволов для точечного уничтожения, компактные БМП в разных модификациях, отличающихся вооружением: на одних — тридцатимиллиметровая автопушка, на других — две спаренные четырнадцати с половиной миллиметровки, на третьих — сложное энергетическое оружие, на прочих — средства радиолокационной борьбы, ПТУРы, лазер для борьбы со средствами наблюдения. Разнообразные бронетранспортёры от простых внедорожников, до крупных грузовиков с восьмью колёсами. В небе послышался гул, и прожекторами были подсвечены истребители, на секунду мелькнувшие в поле зрения. После них вторая группа самолётов, ещё не вышедшая на сверхзвук, начала выписывать пируэты с разворотами на полной скорости чуть ли не на месте, пролётами друг рядом с другом на предельных расстояниях, кратковременными залпами, трассера от которых создавали почти непрерывную линию, а звук сотрясал землю. Страх внушили пролетевшие совсем низко над трибунами боевые вертолёты, каждый из которых нёс на себе по несколько тонн вооружения в виде ракет, автопушек и энергетических орудий. Медленно на дорогу вылезли ранее увиденные грузовики, везущие на себе огромные пусковые установки для межконтинентальных и тактических боеголовок, которые были способны стереть в пыль любой из существующих на планете городов, попутно превратив оставшуюся страну в радиоактивную пустошь на много сотен лет. Иронична была надпись на одном из этих грузовиков: «Миротворец». Ближе к концу вновь началась пехота, апогеем которой стал отряд, полностью состоящий из крупных боевых роботов, способных выполнить практически любую поставленную перед ними задачу без колебаний и отговорок. Синхронно шагая, все единовременно подняли вверх механические лапы, выпустив острые лезвия из предплечий. — Господа, я желаю видеть адскую войну! Господа, соотечественники, солдаты, мои последователи… Господа, чего хотите вы? Вы тоже хотите войны? Вы хотите беспощадной, тотальной войны?! Хотите битвы, которая заставит разящее железо и смертельное пламя истребить всякую тварь в трёхтысячных мирах?! — трибуны взорвались рёвом и криками. Это был прекрасный момент, чтобы положить лапу на сердце, что повторила вся площадь. — Hoch lebe Nordland! Площадь сотряс гул толпы, радостно аплодирующей речи. Ганнибал гордо удалился со сцены, с маниакальной улыбкой взглянув на готовившегося взойти кота, сидевшего на четвёртом месте, Плача. Он взошёл на сцену не таким взбудораженным, начав речь, по большей части посвящённую достижениям страны за последнее время и её планам на будущее, лишь немного разбавленную патриотическими и милитаристическими лозунгами, и то, изложенными достаточно сухо. Зато речь седьмого кота, робота, была довольно живой и заключаясь в перечислении характеристик вновь проезжающей по дороге техники: — Основной боевой танк, «Фантом-2», оснащённый пятидюймовым орудием, является главной боевой единицей Нордланда, широко используется на данный момент в трёх основных модификациях: «Фантом-2М» с технологией углублённого оптического камуфляжа и активной защитой нового поколения «Монолит», «Фантом-2.4» с улучшенными двигательными характеристикам, благодаря которым его максимальная скорость даже по бездорожью спокойно составляет восемьдесят миль в час, и «Фантом-2.7», отличный от модификации 2.4 наличием автомата заряжания конвейерного типа, дающим возможность полностью доверить управление над ним совершенному искусственному интеллекту, что выполнено в пока не так широко распространённой модификации 2.7А. — На площадь выезжает самоходная артиллерийская установка «Мундштук» на гусеничной базе «Фантома-2» и колёсной базе «Регенхирш», шестидюймовое высокоточное орудие поддержки с эффективной дальностью поражения до двадцати миль с максимальным разбросом двадцать ярдов. В наличии имеет фугасные, зажигательные и противобункерные маломощные снаряды, а также снаряды с белым фосфором и напалмом. Следом за ней в двух экземплярах на тех же базах следуют самоходные артиллерийские установки «Портсигар», используемые как система заградительного огня благодаря револьверной системе заряжания на двенадцать снарядов, дающей ей скорострельность свыше тридцати выстрелов в минуту и позволяющей при наличии всего двух экземпляров этого четырёхдюймового орудия на поле боя почти беспрерывно держать противника в укрытии или сдерживать его наступление. — Далее выдвигается колонна БМП «Латернмаус» модификаций A, В, С и D. Первые обладают однодюймовой автопушкой со скорострельностью свыше двух тысяч выстрелов в минуту и способны эффективно сопровождать пехоту и бронетехнику, справляясь с легкобронированными и воздушными средствами противника. Вторые — обладают спаренными орудиями по семьдесят девять сотых дюйма с суммарной скорострельностью в семь с половиной тысяч выстрелов в минуту, позволяющей уничтожать лёгкие укрепления и живую силу врага. Третьи — обладают новейшей разработкой Нордланда, энергетическим орудием высокой мощности «Выжигатель», работающим по принципу сверхмощного излучателя высокого спектра, оказывающего тепловое и ионизирующее воздействие на живую силу врага, буквально расплавляющего всё, что находится на пути, и за считанные секунды воздействия приводящего даже защищённый бронёй танка экипаж в небоеспособное положение. Последняя модификация — техническая, но крайне важная для борьбы в частности с авиацией. Оснащённая лазером и мощным радаром она способна быстро обнаружить самолёт противника и буквально ослепить его, если вовсе не вывести из строя, как делает это с небольшими беспилотниками. И, как вы все заметили, на большинстве из представленных машин также расположены пусковые установки для ПТУРов «Сансара», которые в количестве трёх штук могут полностью заменять основное вооружение, являясь распространённой модификацией для увеличения боевой мощности и способности противостоять бронетехнике противника. — Теперь взглянем в небо. Прямо сейчас, над нами пролетят три стратегических бомбардировщика класса «Коллапсар», способные брать скорость, в десять раз превышающую звуковую. Каждый несёт на себе сто десять тысяч фунтов бомбовой нагрузки, включая ракеты «Мирос» класса «Воздух-воздух», оснащённые защитой от тепловых ловушек и способные догнать и уничтожить любой ныне существующий истребитель. Кстати о них, прямо за ними следуют наши истребители «Мираж», несущие до пятидесяти тысяч фунтов ракетной нагрузки и способные в одиночку уничтожить целую эскадрилью врага за несколько заходов. Различные их модификации включают в себя высокочувствительное покрытие для обнаружения врага в воздухе почти за милю, энергетические системы защиты, экспериментально способные сбивать любые снаряды на расстоянии до тысячи футов, системы полного автопилота на случай смерти пилота и некоторые уже секретные материалы. — Переносясь обратно, на землю, мы можем лицезреть грозу любого, кто осмелится посягнуть на нашу свободу и независимость, тактические и стратегические боеголовки «Судья» и «Миротворец». Первые представлены в трёх вариациях, отличающихся мощностью и целями использования, от относительно слабых для поддержки наступления и средних для его подготовки до выжигающих дотла огромные участки земли, необходимые для уничтожения особо крупных скоплений сил врага и стратегически важных его объектов. Вторые же — межконтинентальные баллистические ракеты с ядерными боеголовками на борту. Отличаются присутствием сразу шести зарядов, обеспечивающих гарантию попадания даже при наличии у врага новейших систем ПРО и уничтожение колоссальных площадей с радиусом полного уничтожения свыше двадцати миль. На данный момент стоит вопрос о принятии на вооружение концептуально нового типа боеголовок, базирующихся на свойствах пустотной жидкости и потенциально способных увеличить мощность эквивалентного по массе заряда в семь раз. Далее последовало перечисление пехотного снаряжения и формирований от стандартных пехотинцев и до элитных морпехов и уже упомянутых ранее роботов, зовущихся «Семёрками». По всем заветам, оно было несколько приукрашено громкими словами об отсутствии аналогов и, на фоне слов о технике, явно писалось кем-то иным. Впрочем, это не отменяло восторга в глазах слушателей, когда ряды котов и мусорщиков в полном снаряжении маршировали по площади, разнося гул шагов. На этом официальная часть парада закончилась, а за ней пошли различные выступления, больше нацеленные на зрелищность, нежели на донесение сухой информации, направленной на устрашение «разбирающихся в вопросе» экспертов. Так, например, внезапно для присутствующих на площадь двумя танками выкатили целую сцену, сперва скрытую в тени, а после — под бурные овации освещённую множественными прожекторами. На ней в полном составе находилась весьма популярная в Нордланде группа, Blitzkrieg, поклонником которой, по очень правдоподобным слухам, был даже сам Император. Три кота и два мусорщика, все в стилизованных элементах доспехов (кто-то в наплечниках, кто-то в наколенниках, кирасах, один из мусорщиков в шлеме). С ходу началось настоящее фаер-шоу с кучей молний от огромных ионофонов, дополняющих колонки, и заиграл тяжёлый метал, под который прошли все остальные элементы шоу: «вальс» двух танков со сложными и быстрыми движениями, выполнение трюков высшего пилотажа истребителями, сгиб арматуры голыми лапами солдатами и прочее, плавно завершающее парад.

***

Низкое бетонное здание с узкими окнами и массивными бетонными рёбрами жёсткости было наполовину утоплено в горном массиве и покрыто грязно-серым снегом. Рядом с большими воротами была лестница, ведущая к обычной двери стальной двери для котов, там же — сканер для пропусков. Макс, оглядев дюжину мёртвых охранников на входе, поднёс к считывателю заляпанную кровью карту допуска, тут же услышав в ответ писк, сопровождающийся миганием зелёной лампочки. Как только дверь приоткрылась, он без колебаний за два выстрела окрасил стены содержимым двух черепных коробок поджидающих его слизнекотов в тёмно-синей охранной форме из бесполезной против пятидесятого калибра броне и такого же бесполезного шлема. Белый кот в любимом чёрном плаще прошёл дальше, кинув на пол и пнув в пулемётное гнездо самую обычную гранату, отчего услышал сперва крик, а после — взрыв. Он вставил в пасть очередную сигару, подпалив её зажигалкой настолько старой, что до сих пор от неё отдавало топливом, слитым с танков допустотной эры. Перед ним пронеслись только несколько узких бетонных коридоров с парой поворотов, после чего он вышел в главных цех. Он сразу же рывком скрылся за стальным ограждением, выполняющим роль перил, поскольку по нему мгновенно открыли серьёзный огонь. Сталь за спиной быстро нагрелась и покрылась выбоинами от пуль, едва не пробивающими её насквозь, отчего кот, сперва выстрелами обезвредив камеры, быстро перезарядил револьвер и метнул гранату по увиденным позициям врагов. Это разительно уменьшило число стреляющих стволов, заставив всю живую силу закрыться от осколков, а значит — стрелял только металл. Это натянуло ухмылку на морду кота, который ещё одним рывком, всё ещё не высовываясь из-за ограждений, прошмыгнул к небольшому смотровому мостику, бетонной коробке в самом углу цеха под его потолком, откуда обычно велось наблюдение за работой. Там было относительно безопасно, и кот сразу же высунулся, прицеливаясь в одного из роботов. Он был приятно удивлён реакцией машин, из-за которой он даже не успел нажать на спусковой крючок и выжил только благодаря чутью. С учётом восстановления подавляющего огня из всех стволов, это было довольно плохо. Зато теперь он уверен, что знает позиции и численность всех в этом цеху: четыре робота, семь котов, рабочий персонал, скорее всего, под охраной выведен в какое-то убежище в этом же здании, точно не имеющем чёрного хода. Отсюда план действия кота прост: убить всех присутствующих, найти нужных лиц и разузнать нужную ему информацию. При этом, желательно успеть до приезда групп особого реагирования. Обмозговывая это, Макс задумчиво смотрел на небольшой шприц с ярко-красным полупрозрачным содержимым в своей лапе. Вздохнув, он взглянул на висящие в комнате часы, приставил шприц к шее и ввёл в себя субстанцию. Время будто замерло или, по крайней мере, сильно замедлилось. Кот поднялся и почувствовал, словно может чуть ли не лапой словить пролетающие мимо пули. Выглянув из-за угла, он быстро раздал весь барабан в не успевших среагировать солдат и попав каждому точно в голову, после чего стремительно скрылся обратно, сев и вновь взглянув на часы. Прошло пять секунд. Дыхание резко остановилось, сердце забилось в бешенном ритме, а из носа струями потекла синяя кровь, попадая в горло и вызывая кашель. Ещё через пару секунд всё улеглось и пришло в норму. Вытерев кровь, Макс размял шею, перезарядил револьвер и вновь высунулся, на сей раз, успев сделать выстрел по машине, судя по всему, серьёзно ранив её прямо в заветный аккумулятор. Прогремел хлопок, и кот резко попытался спрыгнуть на нижний ярус, сперва аккуратно поменяв дислокацию на мостике, что даже удалось, и поэтому ему лишь слегка повредили плащ. Он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы после дозарядки начать сближаться. Расположение было таковым, что оставшиеся четыре робота (взрыв аккумулятора вывел машину из строя на очень короткое время) всем скопом находились на нижнем уровне, посреди цеха было огромное открытое пространство с одними лишь столами, а по бокам — небольшие будки, за которыми и находились боты. Макс сейчас был вплотную ко входу в одну из них, прячась за бетонным отбойником для транспорта на случай, если кто-то решит угнать разрабатываемый танк или он внезапно восстанет и захочет уехать сам. Но для начала ему так или иначе надо было преодолеть совершенно небольшое, но крайне опасное расстояние до укрытия в этой будке, простреливаемое с противоположного конца цеха. А для этого надо было разобраться с теми, кто стреляет. Напрямую сделать это вряд ли получится, так что придётся воспользоваться последней гранатой, закинутой в достаточно необычное место — не под ноги роботам, где она вряд ли нанесла бы им серьёзные повреждения, но почти под потолок, где находилась пожарная сигнализация. Реакция не заставила себя ждать — она начала разбрызгивать белую пену, которой оказалось достаточно для перекрытия роботам обзора и почти свободного банального обхода этого места через прыжок над сектором огня, рассчитанном на то, что Макс попытается во время своей невидимости пролезть до укрытия. Вот и настало время время столкновения почти вплотную. Достав копьё и взяв его в левую лапу, Макс выбил дверь, сходу открыв огонь даже до того, как створка упала, при этом уходя в сторону. обнаружившиеся в помещении два робота, укрывшиеся определённым образом, видимо, как только Макс спустился на нижний ярус, став недоступным для них, находились в не самом удобном положении, стоя друг за другом и слабо прикрывая фланги, из-за чего кот первыми выстрелами без труда обезвредил ближнего к себе бота, хладнокровно выстрелив сперва в аккумулятор, а далее — в конденсатор, мгновенно обезвредив его. После — он принялся за второго, копьём сразу же выбив у него оружие, в ответ на что из предплечий у бота появилось два довольно длинных лезвия, и он бросился в атаку, обезоружив Макса взаимно. Лишившись револьвера, кот начал отражать удары один за другим, парируя и режущие, и колющие атаки и даже совершая контрудары. От ударов металла по металлу шли искры, раздавался глухой звон. Силы казались почти равными, робот из-за ограниченности в манёвренности едва мог нанести удар, который не отразил бы Макс, а его попытки выбить копьё заканчивались контратакой кота, довольно для него успешной. В конце концов в ходе атаки коту удалось аж оторвать копьём руку робота, до этого им же неоднократно сильно повреждённую, но взамен он сразу же лишился копья, едва успев остановить лапу, уже занесённую для рубящего удара… Остановить и с чуть ли не маниакальной улыбкой медленно увести в сторону, после чего, оттолкнув робота, резким ударом ноги вовсе её вырвать. Дальше дело за малым — подобрать револьвер и завершить начатое с ним за два выстрела. Войдя во вкус боя с почти равным противником, Макс, поверив в себя, но не без холодного расчёта, решил повторить нечто подобное и с оставшимися двумя роботами, резко выйдя на них и сходу добив уже раненого. Второй же был куда предусмотрительней, подставив толстую спину, отчего пострадал лишь слегка, тут же открыв огонь из вывернутых назад лап. Это застало врасплох кота, отчего он едва успел нырнуть обратно за толстый бетон. Там у него было достаточно времени на раздумья, около двух секунд, за которые был придуман гениальный план взять робота хитростью. Древняя стратегия, однажды уже позволившая победить машину: делать то, что компьютер отвергает в первую очередь и даже не пытается просчитать. Чуя приближение противника к двери, Макс усмехнулся, резко избавившись от револьвера броском того в проход. Это заставило робота отвлечься меньше чем на секунду и просто выстрелить по некой инерции, но этого вполне хватило, чтобы кот с копьём успел прошмыгнуть ему за спину, а если точнее — за живот. Оттуда движения робота по резкому развороту уже казались довольно медленными, благодаря чему кот без труда успел сделать два точных удара копьём, первым повредив конденсатор и вырвав кучу трубок охлаждения с частями каркаса и какими-то платами, а вторым — добив бота ударом в аккумулятор. Так он смог вздохнуть с облегчением и вполне размеренными движениями, несмотря на предсказуемо скорое прибытие серьёзных парней, подобрать револьвер, после чего проследовать к подвальному помещению. Планировка была незнакома, но чисто интуитивно ориентироваться было легко. Таких баз кот повидал немало и примерно знал их общее строение. Конкретно это же здание было чуть ли не генеральным штабом, сердцем всех военных технологий, и охранялась так плохо исключительно потому, что считалась абсолютно секретной. Нападений на неё попросту не ожидали, как и внезапной атаки врага — база находилась далеко от известным врагам важных точек страны, на крайнем севере, где ближайшими разумными существами к тебе будут космонавты, а живность как таковую, помимо цветка в горшке, ты можешь не увидеть за час ходьбы в любом направлении вовсе. Оттого такой просчёт наверняка будет казаться ещё более обидным. Нужное место Макс нашёл быстро: крайне тяжёлая дверь с кучей замков… Не самая надёжная защита против обыкновенного взрыв-пакета, установив который и подорвав с безопасного расстояния, он с дикой скоростью вынес трёхтонную дверь в помещение. Судя по пятнам на стене и торчащим из-под её покорёженных листов конечностям, выбитая створка забрала с собой одного робота и кота, очень удачно оставив только белые халаты в смешных очках, дрожащих от ужаса при виде Макса. — Итак, а теперь слушать меня внимательно. Любое резкое движение или громкий звук — сперва стреляю в колено, потом — добиваю в голову. Повторять не буду, всем ясно? Отлично. Итак. Вопрос… Погоди-ка. А тебя я знаю, — Макс с презрением взглянул на одного рыжего кота с коричневыми пятнами, в отличие от остальных пяти в халатах, странно ухмыляющегося, — Воевода, как-то так. Один из немногих выживших в чистке. Пятый, вроде. — Всё так, братец, всё та… — кот не успел договорить, получив пулю в голову, заставившую её разлететься, как переспелый арбуз, пачкая кровью и кусками серого вещества стену за ним и котов сбоку от него, один из которых аж потерял сознание. — Так, вот и старый гештальт закрыл. А теперь все остальные… Дружно выкладываем все документики и папочки, что вы спрятали себе под халаты перед побегом. Понятное же дело, что на таком важном объекте вас спасать без них не будут, я протокол безопасности знаю. В частности — на самолёты хочу посмотреть. Да и танки в целом тоже… После недолгих перекидываний взглядами один особо отчаянный медленно достал папку с большой печатью «АБСОЛЮТНО СЕКРЕТНО». Макс взял её, толчком усадив кота обратно, на небольшую лавку вдоль стены. Кто-то попытался возразить, на что получил обещанную пулю в колено и громко взвыл, окончив этим жизнь. Макс лишь проговорил что-то вроде «а я говорил», пока сам обыскивал лежащего без сознания с уже идущей из пасти пеной кота. Вполне ожидаемо подобные документы были с собой у всех, у одного оказался аж в прозрачном конверте с двойной изоляцией, как только его распакуют — документ будет уничтожен через пару часов. Макс утешительно хмыкнул, осматривая выручку, а потом — хладнокровного под визги ужаса размеренно всадил каждому по пуле в голову, спокойно покинув небольшое помещение.

***

Небольшой внедорожник-кабриолет остановился в пригороде столицы Нордланда. От четырёх сидящих в нём мусорщиков разило алкоголем и перегаром, трезвым выглядел только кот, который, впрочем, не то чтобы подавал признаки жизни, сидя в тёмных очках и почти не двигая головой, едва дыша. У дома, к которому те подъехали, небольшой двухэтажной хаты, стояла компашка ещё из четырёх мусорщиков схожего состояния: один напялил на себя какой-то костюм ящера, держа в лапах две бутылки, второй — сидел с красными глазами, потягивая кальян. Относительно нормальными выглядели только играющий сам с собой в карты, в такой же форме, как и большинство пассажиров его расы — шлем с чёрной формой наёмника, и мусорщица в наряде медсестры, по которой было не совсем понятно, принадлежала ли она к этой профессии на самом деле или нет. Так или иначе, выглядя очень весело, именно она залезла в машину на заднее сиденье. Итого: двое сидели на багажнике, в салоне бездействовал кот в плаще и очках, рядом с ним — мусорщик-бугай в какой-то серой кофте, а на заднем сиденье ещё трое: мусорщица и два мусорщика. Двигатель вновь заревел и машина поехала дальше. Одновременно с началом движения бугай включил на магнитофоне какую-то ритмичную техно мелодию с басами, какие обычно бывают на дискотеках, но не дотягивают до дабстепа или фонка. Все пассажиры, кроме кота, начали ритмично кивать головой, а мусорщица вовсе стала для выплёскивания энергии выписывать какие-то не очень понятные движения лапами. Бугаю вскоре тоже надоело просто сидеть, и он, вскочив на багажник, при этом заставив машину встряхнуться, скинул с себя кофту, пустившись в пьяный пляс, топая ногами и делая хаотичные движения. В какой-то момент через пару минут не сдержался и кот, схватив автомат и начав стрельбу одиночными в небо. Глушитель отлично справлялся со своей работой, делая из гулких выстрелов что-то едва ли громче хлопка лопнувшего шарика. Но и так он долго не продержался, быстро выпустив весь магазин и улёгшись вовсе спать. К концу поездки заснули в принципе все, кроме водителя: бугай лежит, держась за пулемёт, мусорщица — на коленях у двух мусорщиков, один из которых даже во сне продолжал поглаживать её выдающиеся места, и только водитель продолжал кивать в такт уже давно закончившейся мелодии. Они подъехали к месту назначения, увидев на входе в низкое здание, будто вросшее в гору, кучу трупов охраны. Вернее, увидел это сперва водитель, затем кое-как разбудивший и всех остальных. Медсестра была в ужасе, кот эмоций не выражал, бугай пребывал в растерянности, двое мусорщиков окружили медсестру, успокаивая её, последний же пассажир остался в машине, наблюдая из неё. Водитель снял маску, оголив серую шерсть, и высказался за всех: — Твою ж мать… Кот вышел вперёд, прокашлявшись, и, оперевшись о водителя, проблевался прямо ему на ноги, вытерев рот его рукавом. — Ебать, мне, походу, повезло вас в баре встретить… Кхе… — проворчал вполне стандартный кот серого цвета со странными антеннами на ушах. — Что ж… Скорее всего, уберзольдатен сюда уже подъезжают, а нам «повезло» застать это место без них. Уезжайте-ка вы лучше, а я их тут встречу. Мусорщиков они не очень любят. — А они разве не откроют огонь по неизвестному автомобилю, уезжающему с места, на которое их вызвали? Пепельный задумался и согласился, что да, на обратном пути мусорщиков банально уничтожат, если заметят. Он согласился и на то, чтобы те всё же остались, предложив подождать в здании, так как снаружи было достаточно прохладно. Вся группа прошла ко входу, пройдя внутрь и смотря на следы не очень крупного, но зрелищного побоища, каждый по-своему прикидывая его сюжет. Лишь медсестра, шедшая позади и будто слегка отбившаяся от группы, почти не контактируя с остальными членами, постоянно переговаривающимися между собой, стала внимательно изучать оставленные на столах чертежи. Убедившись, что кот вообще не смотрит на неё, он быстро хватила их, отвернувшись и, рассматривая уже детальнее, ухмыляясь, подкладывая их под белый халат. За последовавшими несколько позже приездом двух грузовиков и прилётом трёх вертолётов с дальней позиции наблюдал в бинокль Макс, едва различая фигуры оперативников. За то их слоган на технике был виден чётко даже с такого расстояния: «Nordland über alles». «Уберзольдатен» — элита элит, так иронично опоздавшая почти на полчаса с момента объявления тревоги и их вызова. И всё же, не исключено, что даже таких солдат не посвятили в тайну расположения местной базы, что вряд ли. В полном снаряжении, при поддержке трёх или даже четырёх десятков солдат с вертолётов спрыгнуло всего по одному бойцу, зато каких: едва ли не пик техники, эндоскелеты, импланты всего, что только возможно, экзоскелет, броня, оружие. Один такой с лёгкостью сможет уничтожить армию отдельно взятого государства Коалиции, хотя их и всего пять. Макс частенько ловил себя на мысли, что даже сам им не ровня. Да что им — уже и обычным мусорщикам, по слухам, владеющим схожими технологиями лишь «более кустарного качества». Может, среднестатистического или даже хорошо обученного наёмника он ещё одолеет в честной схватке, но с такими существами, в которых железа больше, чем мяса — уже вряд ли. Макс зачем-то понаблюдал ещё немного: громилы вошли в здание после пары солдат, выведших на улицу всех мусорщиков до единого. Они, судя по всему, о чём-то в грубом темпе переговорили с командующим уберзольдатами. Всех осмотрели, попытались ощупать но мусорщица в халате отмахнулась, когда её попытались ощупать грудь. Всех отпустили и они уехали. Вздохнув, он стал потихоньку уходить. Узнать, кто именно проник в лабораторию, будет делом лёгкой дедукции «кто как не он?», однако вот отследить его — улик не хватит. На такой высохшей почве едва ли останутся хоть какие следы, камеры уничтожены, а к моменту запуска дронов он уже выйдет далеко за зону их покрытия. Даже спутники не помогут — на такой орбите обычно уже не летают для фото.

***

Будильник. Очередное начало очередного дня. Лёгкое для Еретика и не без привычного покусывания за ухо для Инженера. Первый довольно быстро поднялся, собравшись и позавтракав, пока вторая едва встала с кровати, начав приводить себя в порядок в ванной, совсем не понимая, как с этого начинают каждое утро сотни кошек и мусорщиц. Но на работе крайне рекомендовали выглядеть попривлекательнее для клиентов, так что хоть умыться и причесаться было нелишним. Зато был повод протестировать бесплатно полученную вчера косметику, предназначение которой она совсем не знала и пыталась понять на ходу. Совсем неудивительно, как, стоя просто на стиральной машинке, она не бросалась в глаза Еретику: тому было откровенно плевать на красоту сестры, ведь он считал это исключительно её делом, так что была на ней косметика или нет — его не волновало. Да и в ванной утром он проводил от силы две-три минуты, споласкивая лицо и чистя зубы, так что легко мог вовсе не заметить изменений. Так кошка внимательно вчитывалась в способы применения, какие-то эффекты и тому подобное, половину просто откладывая в сторону. По итогу воспользовалась она только гигиенической помадой, немного какой-то пудрой и подушилась единственными понравившимися духами, успев проводить Еретика поцелуем в щёчку. Еретик вышел из дома, дойдя до остановки и подождав общественный транспорт. На этот раз повезло больше — он был полупустой, и коту вдоволь хватило места разместиться в нём, а вскоре — даже сесть на освободившееся сиденье. Окружение было таким же, как вчера, будто бы было даже несколько знакомых лиц. Вот какой-то мусорщик с зализанной чёлкой и в кожаной куртке, который выглядит как типичный нордический злодей из фильмов прошлой эпохи, рядом сидит старушка-кошка в свитере и кепчике, с забавными очками на носу, что-то кому-то пишущая на кнопочном телефоне. Сам Еретик подсел к вполне обычной кошке в чёрной шубе и красном кандибобере, довольно громко разговаривающей с кем-то по телефону. Атмосфера отчасти была даже успокаивающая — несмотря на бодрость, тихий гул двигателя, какой-то писк при простое на остановках, приглушённый белый свет и постоянная слабая тряска погружали в новую дрёму. Не помогала даже музыка, поскольку плеер предательски разрядился, потому что Еретик забыл поставить его на зарядку. Чтобы прямо тут не заснуть, Еретик решил отвлечься и взглянуть в окно, на ярко-голубое утреннее небо, удивительно не закрытое плотными облаками, как в большую часть времени до этого, на здания, проносящиеся мимо. Вот только сейчас, вероятно, из-за незримого шока и постоянного напряжения, связанного с переездом, он наконец стал чувствовать себя в новой стране. Эти дома, которые из небольших пяти- и девятиэтажных панелек бедного района, где обитали преимущественно пенсионеры и мусорщики, стали быстро перерастать в пятнадцати- и двадцатиэтажные высотки, которые через одну стояли бок о бок с офисными зданиями под сорок-пятьдесят этажей. В Нордланде такое можно встретить только в паре мест, но точно не в столице, где предпочтение отдавали брутализму в экстерьере, снисходя до модернизма со всеми его удобствами лишь в глубине толстых бетонных стен, редко покрашенных в тёплые оттенки. Но, сравнивая с Родиной, однозначно сказать, что выглядит лучше, было сложно: там за внешним видом зданий, особенно ближе к центру и особенно имеющих государственное значение, хорошо следили, а тут — в районе, где жил Еретик, легко было найти здания с огромными серыми пятнами от обвалившейся штукатурки, да и сами они навевали тоску не меньше, чем холодный массивный бетон. Ближе к центру автобус почти парадоксально в каком-то смысле одновременно и наполнился (на остановках поток входящих казался огромным), и освободился (чем ближе к центру и, соответственно, всяким офисам — тем больше выходило), создавая моментами жуткую давку, которая тут же исчезала, оставляя считанные единицы пассажиров. Примерно в таком же темпе — вместе с толпой из не пойми откуда взявшейся дюжины пассажиров — вышел и Еретик, размеренным шагом направившись к нужному зданию. Сегодня день обещал быть довольно простым, как минимум по набору предметов в расписании: физ-ра, информатика, математика, общество. И, учитывая первую пару, Еретик совсем не удивился, что из его группы пришёл едва ли десяток, среди которых узнал он только Оруженосца, Небо, Спуск, Цитрус, Цветика и смутно припомнил пурпурную пушистую кошку, хотя отчасти лишь из-за того, что она носила майку с довольно странным принтом «Я люблю мусорщиков» и, постоянно очень громко что-то рисуя карандашом, засматривалась на второго мусорщика серо-коричневого цвета, одетого в сплошную тёмную одежду и носящего повязку на левом глазу. Похоже, пурпурная явилась сюда только ради него. Сама пара прошла довольно нудно: большую её часть все банально бегали кругами, периодически выполняя какие-то бессмысленные упражнения, чему не был рад никто. Ещё и тренер, рыжий кот без одного глаза, вёл себя весьма грубо и общался не иначе как криком. Повезло Еретику лишь в том, что с физической формой у него было всё в порядке и он оказался одним из трёх, вместе с мусорщиками, кто к концу занятия не походил на мертвеца. Если, конечно, не считать пять кошек, всю пару отсидевших на скамейке в переговорах друг с дружкой. Неприятно огорчило ещё и отсутствие хотя бы банального душа, который номинально всё-таки был, но дверь в тёмное помещение с ним оказалась закрыта, да и не совсем представлялось, как нужно было его организовать за короткое время, выделенное на перемену десятку парней, половина из которых еле дышала. Зато была возможность — по большей части, случайно — подслушать разговоры одногруппников. Мусорщики, например, со стоящим рядом Оруженосцем обсуждали что-то друг о друге, как Небо с котами ладит хорошо, а Ветер, который серо-коричневый, свою «фанатку» недолюбливает, но старается вести себя вежливо. Несколько позже к Еретику, сидящему в коридоре в ожидании следующей пары, скромно подошли Цветик и Цитрус, сходу поздоровавшись и завязав разговор, начавшийся с Цветика: — Слушай, ты ведь тоже цвета совсем не видишь? — Да, а что? — А ты, ну, как бы это сказать… Можешь их слышать? Ну, когда слышишь какой-то звук, представляешь его в виде цвета? — М… Нет, я понял, о чём ты, но не вижу. Я вообще цвета не представляю — с рождения не видел. Я знаю, что трава зелёная, а небо — голубое, вижу разницу в их оттенках, вижу очень контрастно, но что такое зелёный и голубой — понятия не имею. А ты что? — А я вот вижу. Ну, слышу. Вижу, когда слышу, вот так. Ты звучишь по-синему, приятно синему, мне нравится. — Ну слушай, — в разговор заинтересованно вмешалась Цитрус, — почти прав, шары у хвоста у него синеватые. Думаю, тебе бы синий подошёл, а то очень серо выглядишь, — сказала кошка в чёрной кофте с красными клетчатыми рукавами-обманками и цепочкой на шее, отчасти напоминающая субкультуру эмо и готов «на минималках». Сейчас таких обычно называли просто неформалами. — Да, я могу как-нибудь подобрать тебе новую одежду, если захочешь. Сходим куда-нибудь, выберем что поярче. — Спасибо, конечно, но нет. Не то чтобы денег много, да и моя меня более чем полностью устраивает. — Ну ладно, как хочешь. Пошли, уже звонок скоро. Почти ничего не поменялось со вчерашнего дня: бесполезная теория, потом — нудная практика, опять ползущие по классу среди экспертов недовольства и большой перерыв, во время которого Спуск в какой-то момент подбежала к Еретику, сообщив, что Конструктор хочет с ним встретиться на крыльце, куда Еретик сразу и направился. Кот действительно ждал его там, покуривая сигару. Как только он заметил Еретика, то подозвал его к себе лапой. — Чего-то хотел? — Да, об услуге. Хочу сегодня сходить, скажем так, на свидание, нужно, чтоб ты присмотрел за моим мелким братом. Батя об этом знать не должен, Речушка не может, Пламя тоже занята, а Спуск я такое доверить не могу. Это из тех, кого ты знаешь. А тебя выбрал потому, что вся инфа по тебе у моего отца уже есть, так что вряд ли ты захочешь облажаться… Эт не угроза. — Да понятно, что не угроза. Делать мне больше нехер, как брата чьего-то красть. — В общем, надо тебе будет подойти вечером, часам к шести, к парку. Там я встречу, брата дам. Он смышлёный довольно, но такой надоедливый… В общем, желаю удачи найти к нему подход. — А мне за это, кстати, что будет? — М… Ну, я планирую устроить вечеринку. Можешь считать это посвящением в студенты, хотя по большей части там будут мои знакомые. С радостью готов пригласить как одного из ВИП-гостей. — Не особо люблю вечеринки и всё такое. — Я настаиваю, — с нажимом в голосе проговорил Конструктор. — Ну раз так… — с сарказмом и закатыванием глаз сказал Еретик. Вообще, ради интереса он был совсем не против. — И когда она будет? — На этих выходных. Приходи к восьми вечера, наверное, в тот же парк, я встречу, проведу к себе, там подождёшь. — Договорились. И разговор закончился. Еретик немного прогулялся и вернулся в здание. Ещё две пары: нудная математика, которая хотя бы прошла, а не как в тот раз, и общество, которое вела кошка. Ну, «вела» — громко сказано, скорее объяснила тему в двух словах, после чего начала разгонять разговоры совершенно о другом, в чём её вполне поддерживали несколько студентов, не давая вернуться к теме урока. Обсуждение каких-то книг-антиутопий, «1489», «Они» и тому подобное. Еретик о большей их части впервые слышал, но Цитрус, соседка по парте, вкратце объясняла суть знакомых ей. Со звонком все быстро покинули кабинет и поспешили разъехаться по домам. Когда кот прибыл домой, Инженера всё ещё не было — работала и должна была вернуться примерно через час. Еретик поэтому решил сперва поесть, а после — приготовить что-нибудь и любимой сестрёнке, наконец-то имея в распоряжении хоть какое-то разнообразие продуктов. Осталось только раздобыть где-то опыт, но можно было и банально позаимствовать чей-то чужой рецепт. Раздумывая над этим и ища на ноутбуке что-нибудь подходящее, он наткнулся на один из выпусков какой-то передачи, ведущий которой внезапно был итератором. Необычная роль для кого-то, по виду, старой модели, но главное — что готовить он точно должен уметь. Рецепт какой-то лапши, каждый шаг которого Еретик пытался в точности повторить. Получалось даже удивительно неплохо, выглядело вполне съедобно, ничего не сгорело, происшествий не случилось. Кот аж поверил в свои кулинарные навыки, выкладывая всё на тарелку и ставя её на стол, уже предвкушая реакцию сестры. Но она, похоже, сильно задерживалась, и, чтобы не опоздать самому, он решил поставить тарелку в холодильник, оставив листочек с указанием об это на столе. Едва не забыв поставить плеер на зарядку, пока собирался, Еретик вышел из дома, направившись к остановке, чтоб доехать до парка.

***

Он пришёл незадолго до назначенного времени, минут за десять, и несколько удивился увиденному: порученный ему Заря стоял, держа за лапку Ручей, уткнувшуюся в телефон. Кошка в лёгкой одежде далеко не сразу обратила внимание на Еретика, но котёнок одёрнул её за лапу пару раз. Взглянув на кота, она сменила весьма унылое и безразличное выражение лица, встретив его приветливой улыбкой и убрав гаджет в сумочку. Подойдя, она даже первой протянула лапу, удивительно крепко её пожав, когда кот протянул её в ответ. — Я думал, встретит меня Конструктор… — Еретик слегка удивлённо осмотрелся. — Он пока отошёл, а своего мелкого сплавил мне… Он, конечно, милый и приятный, но до того бесячий, что я уже и не надеялась тебя встретить, дабы торжественно вручить и свалить наконец, — Речушка выглядела бодрой, но в то же время довольно утомлённой, как при странном состоянии, когда у тебя есть куча энергии, но тратить её невероятно трудно. — Ну и ну, всё с ним настолько плохо? Ну ничего. Думаю, справлюсь. Как-никак опыт общения с подобными типами личности у меня есть, хах. — Не сомневаюсь. Наверняка за жизнь не раз ловил на себе взгляды прохожих, — её взгляд оценивающе прошёлся по Еретику, будто ещё раз убеждаясь, что ей не причудилась его «необычность». — Это был комплимент? — кот выглядел слегка смущённым, но сказал это с иронией, отвернувшись чуть в сторону и положив лапу на грудь. — Если хочешь, то можешь считать, что да. Просто я до сих пор удивлена, что у тебя никого нет. — Меня такое просто не интересует. Сам не знаю, почему. А что, какие-то намёки? — Не. Нет. Как раз показался Конструктор, быстро вклинившийся в разговор и сразу прихвативший с собой за лапу Зарю, сидевшего на лавочке и смотрящего на небо. Он вкратце ещё раз сказал то же, что и в Университете, слегка Еретика припугнув, а после — взяв под лапу Ручей, быстро исчез из поля зрения, оставив Еретика одного с Зарёй. Взглянув на котёнка сверху вниз, Еретик не был уверен, что вообще с ним делать. — А… Привет? Заря ведь, так? — Агась! А ты — Еретик? — котёнок сцепил лапки за спиной, слегка качаясь на месте и задирая голову, чтобы смотреть Еретику в глаза. — Ну, будем знакомы. Меня, как, наверное, знаешь, присматривать за тобой послали, так что… Слушайся, вроде того? Никогда не присматривал за детьми, если честно… — Я не ребёнок! Мне нянька вообще и не нужна, но папа на этом настаивает! — С твоим отцом я бы не спорил, знаешь ли… Ты же в той церквушке пожертвования носишь, да? Милый прикид. — Спасибо! — комплимент внезапно сработал, и котёнок радостно закрыл глаза, кивнув. Ну, значит должно быть легко — действительно почти как с Инженером. — И сколько я за тобой так должен присматривать? — Часа три, как сказал братик! — Заря заулыбался, а Еретик даже слегка встревожился. Не то чтобы он допускал, что за три часа с котёнком может что-то случиться, но почему-то на него нагрянули мысли, что он был бы ужасным отцом: мигом представился миллион не самых приятных ситуаций, в которые можно попасть с ребёнком за столь небольшой срок. — Тогда предлагаю их чем-нибудь занять… Хочешь пройтись по парку? Я куплю тебе мороженое или сладкую вату, могу сводить в торговый центр. Что хочешь? — Еретик попытался сохранить самообладание и быстро успокоился, предложив то, что, по его мнению, могло бы Заре понравиться. — Давай! Пойдём в парк и купим мороженое! Я буду… С пороховым кустом! Он классно лопается на языке! — это сработало более чем успешно. Еретик окончательно успокоился и вместе с (а по большинству — следом за) Зарёй пошёл к небольшому деревянному ларьку у входа в парк, где кот заказал обоим по мороженому, неприятно удивившись его цене. У него, конечно, хватало, но сразу вспомнилось, как в детстве изредка ему доводилось пробовать мороженое из небольшого магазинчика на углу улицы, стоившее в разы дешевле. И всё же, не ел холодной сладости он уже довольно давно, потому, пусть и не показывая, хотел попробовать её чуть ли не больше Зари. Это был фруктовый лёд с каким-то ягодным вкусом и небольшими маслянистыми шариками, при попадании на язык довольно сильно лопавшимися, отдавая кисловатый вкус. Не лучшее, что он ел в жизни, но впечатление на него точно произвело: что-то кроме пломбира он и не пробовал. Заря шёл впереди и трепался в основном на какие-то детские темы вроде мультиков, названия которых Еретик впервые слышал, но успешно притворялся, что знает сюжеты их серий наизусть, периодически разгоняя что-то про темы, которые затрагивал Заря и в которых сам он хоть чуть-чуть разбирался. В остальном же котёнок не вызывал каких-то негативных эмоций: говорил чётко, даже разборчиво, часто молчал, наблюдая за природой, а после любил сказануть что-нибудь из классической литературы едва ли не допустотной эпохи, сильно поражая Еретика кругозором. Но неизбежно, как бы кот ни пытался это оттянуть или отвертеться, тема зашла про его прошлое. — Дядь Еретик, так а кто Вас создал-то? И вот на этот раз без смены темы! Вы сказали, что для работы с электричеством… Еретик цокнул, ещё довольно долго промолчав после, а следом он предложил сесть на лавку и ещё некоторое время подумал над ответом. Выдумывать что-то на ходу было не вариант — Заря отчего-то мог раскусить каждую его ложь, касающуюся прошлого. Он уже трижды подлавливал его на этом, когда тот пытался съехать с темы, всё никак не желая верить, что он был электриком, или что просто потому что. Еретик несколько помрачнел, поскольку сам стал вспоминать своё прошлое. Он не пытался его забыть, не отнекивался, не перекладывал грехи того времени. Но отчего-то всё равно не мог принять или просто смириться с ним. Он начал рассказывать Заре свою историю. Нордланд. Здание парламента. Дом, всеми званый «Домом Вечерней зари». Огромное здание площадью почти в два квадратных километра, возвышающееся в самом центре города на десятки, а в некоторых местах — сотни этажей. Покои тогда ещё Канцлера: просторные помещения с высокими потолками, выглядящими богато за счёт качества интерьера, выполненного из прочного дерева и покрашенного в тёмные тона, контрастирующие с кремово-бежевыми элементами с золотыми вставками. Стены украшали огромные портреты значимых представителей и самого канцлера в эпичных и богатых нарядах, горделивых позах и обязательно с фоном, будто только что состоялась схватка с высшими силами или был совершён неслыханный ранее уподобленный богам подвиг. Еретик совсем ещё котёнок, без каких-либо отличительных элементов, но уже в строгом мундире и в сопровождении двух охранников в тёмно-синей форме с грубыми лицами и Ганнибала, идущего налегке в своём мундире и через каждые пару шагов поправляющего очки, неспеша шёл сквозь эти богатые покои, через едва приоткрытые занавески поглядывая на весь город до самых его окраин. И вскоре они оказались непосредственно у кабинета Рубежа, дверь в который им открыл другой, пурпурный итератор, жестом попросив охранников покинуть их. Еретик с Ганнибалом зашли внутрь. В отличие от нескольких комнат до этого, сам кабинет был преимущественно светлых тонов, с хорошим освещением, но совсем без окон, зато с огромным столом, за которым, напротив двери, восседал Рубеж, уперев пальцы друг в друга и, судя по осанке, закинув одну ногу на другую. Еретик уже не помнил тот диалог, только его общую суть, как называл Рубежа папой и был горд, однако не рад за себя, хоть ему и удалось окончить домашнее обучение у лучших профессоров Нордланда и поступить в государственный военный лицей, где его не просто подготовят ко вступлению в ряды «Уберзольдатен», а ещё и дадут шанс их возглавить, стать лучшим воином на планете. Помнил то, как Ганнибал кивал каждому слову Рубежа, едва держа в пасти слюну, которая выделялась от таких обещаний, как Рубеж превозносил эту роль, говоря, что лишь сын Канцлера достоин её получить. Дальше несколько лет были как в тумане, запоминаясь Еретику только своими отрывками: ежедневные тренировки до изнеможения, сон по два часа в сутки с добавкой в десять минут за хорошее поведение, ужасная еда, постоянные побои от учителей, шрамы от которых на некоторых не подвергшихся изменениям потом местах у него остались до сих пор, ежедневные многочасовые марши под постоянный громкий счёт «Links zwo, link zwo, links zwo, drei, vier!». Он помнил, что умереть им не давали: голодом не морили, ни разу намеренно не сломали кость, высыпаться удавалось в редких перерывах, по паре минут между занятиями, добивая ещё лишний час. Но жизнью назвать это было непросто. Еретику сильно везло — из-за связи с Канцлером, пусть тот и настаивал на обратном, ругать его особо сильно не рисковали, из-за чего немногим товарищам он часто приходил на подмогу, беря вину за некоторые их косяки на себя — знал, что могут даже простить. За год выйти на улицу удавалось нечасто, всего несколько раз. Тогда-то они с друзьями и покупали мороженое, играли на детских площадках, один раз выкроили время на кино, едва не опоздав обратно в лицей. Какой-то старенький чёрно-белый фильм (была неделя классики, но их не особо это волновало, важен был сам факт их пребывания в кинотеатре во время сеанса) про двух бравых солдат Нордланда, где-то в южных джунглях выполняющих опасную операцию, который они смотрели под маленькое ведёрко ванильного мороженого, надолго запомнился им и стал предметом обсуждения почти до конца учёбы. Потом пронеслись слухи о восстании. Атмосфера в Нордланде была напряжённой, и Рубеж срочно вызвал Еретика к себе, посчитав, что его обучение окончено: ему даже выдали диплом об окончании с отличием, но скорее для галочки, чтобы Канцлер порадовался. Наконец он вернулся домой, в огромный особняк, резиденция Рубежа, где он рос до этого. Хотя рос — сильно сказано. Он знал, что был создан уже подросшим слизнекотом и несильно изменился от рождения до окончания лицея, едва ли прибавив в росте. Дома он встретил Инженера: с ней, как ни странно, у него очень мало очень смутных воспоминаний из ранних лет жизни, однако он помнил, что тепло к ней относился и сильно радовался воссоединению с сестрой (хотя родственных отношений между ними не продвигали, к этому Еретик пришёл сам, а Инженер подыгрывала). Помимо неё в резиденции остались лишь Ганнибал, Плач, приходящийся тому братом, и Прототип-7, постоянно отсутствующий и не нуждающийся в жилье по понятной причине. Может, присутствовал и ещё кто-то, но Еретик почему-то упорно не мог вспомнить никого, даже если кто-то и был. Рубеж его вызвал для воплощения плана в жизнь, однако делать из него сразу уберзольдата не стал: опасался возможных последствий на тот момент ещё не столь испробованных технологий. Поэтому ограничился малым, проведя ряд сложных операций по фактической интеграции в тело Еретика элементов, необходимых для использования энергетических орудий, по сути превративших его в огромной ёмкости и мощности конденсатор, способный выдавать необходимую мощность для выстрела даже стационарных орудий, пусть и требующий подпитки извне. На будущее это также открывало возможность оснастить его даже самыми прожорливыми протезами и имплантами без необходимости выделять место под мощную батарейку. И почти сразу вспыхнуло Первое Нордическое Восстание. Макс и пять других «родных» детей Рубежа организовали массовое восстание с применением огромного количества техники и живой силы. Первым же заданием Еретика было выступить в защите здания парламента, где он с высоты точными выстрелами прикрывал державших оборону на ступенях солдат. Одни за другими от него загорались бронемашины, взмывали в воздух баррикады из мешков с песком, умирали небольшие скопления вражеских котов. Сам он даже не вспотел, когда битва подошла к концу в пользу сил правительства и мятежники отступили. Он помнил, как в ту ночь размышлял о содеянном, лёжа головой на коленях Инженера, утешающей его, что всё нормально и сделано правильно. Он не плакал, не сомневался в этом, но чувствовал себя весьма паршиво, решив, что ему просто нужно хорошо выспаться. Далее были ряды заданий и куча уже бессонных ночей: Еретику, как он сам помнил, только тогда дали имя, до этого называя просто Четырнадцатым; его целями были собственные братья и сёстры, которые уцелели после восстания. Они отлавливались по одному и с безопасных мест устранялись прямо среди белого дня на улицах города, в подворотнях, один раз даже на крыше здания, где Еретику пришлось в ближнем бою устранить кота, номинально бывшего ему братом, но в чьём имени он даже не был уверен. Это вогнало его в глубокие переживания. Он по-прежнему не чувствовал, что делал что-то не так — всего лишь выполнял приказ, как и большую часть осознанной жизни, его грехи ничего не значили, они лежали не на нём… Камнем преткновения стал последний, пятый заказ: отнюдь не на Макса, он был Еретику не по зубам. Только тогда кот окончательно решил, что с него хватит. Это задание он бы не выполнил ни при каких условиях, а вспоминая сейчас — даже пожертвовал бы собой, если бы его пытались заставить. Он сообщил обо всём Инженеру, сказал срочно бежать из страны. После — сам по своим связям, пользуясь шантажом и чином, за считанные дни получил повод бежать самому, по учёбе. Но утаить всё это, конечно, было невозможно. Вернувшись домой буквально тем же днём, с порога он встретился с отцом. Насколько позволяло отсутствие мимики, итератор выглядел дружелюбным и пригласил Еретика на личную беседу. Еретик молча остановился во входных дверях. Засада смердила за версту, но самым поразительным для него была наглость Рубежа, его безмерная самоуверенность, гордыня: у него не было охраны, по крайней мере, явной, в ближайшем километре отсюда. Он стоял перед ним совершенно безоружный, в простом зелёном халате, чуть разведя руки в стороны. — Привет, сынок. Как прошёл день? — в голосе итератора, каким бы механическим он ни был, чувствовался скрытый гнев. Еретик вновь молчал. Он прошёл в дом и поравнялся с Рубежом, остановившись справа от него. Только его томное дыхание нарушало идеальную тишину. По всей видимости, дома сейчас никого не было, кроме них двоих. Еретик первым выхватил два заострённых снаряда для рельсотрона с пояса через грудь, напав на Рубежа, который довольствовался острыми пальцами, без особого труда парируя атаки кота и атакуя в ответ, тут и там оставляя порой достаточно глубокие царапины. Но всё преимущество итератора в миг закончилось, когда кот достал из камина кочергу, вполне достойную замену копью. С ней уже кукла стала пропускать удар за ударом, попросту будучи не в силах остановить их или поймать. Особенно тяжело давалось Рубежу переносить колющие удары, которые не пробивали, но оставляли большие вмятины в его скелете, не имевшем привычной для итераторов оболочки (изначальное его одеяние не предусматривало возможности снятия, и потому корпус ему не был сделан). Он едва успевал уклоняться, то и дело пропуская удары один за одним. Это не было похоже на битву: кот всецело был сильнее итератора и с яростью в серых глазах уверенно это доказывал. И вот после очередного удара Рубеж упал, не сумев более подняться: его ноги были отделены от тела, грубо вырваны после перелома креплений. Впившись острыми когтями в пол, он оставил на нём глубокий след, смотря на Еретика с азартом в глазах. Это было позорное положение, но Еретик уже горел. Тяжело дыша, он молча смотрел на Рубежа несколько секунд, на эту жалкую беспомощную куклу в ободранных клочьях богатой одежды. Он злобно прорычал, с силой кинув кочергу в пол перед Рубежом так, что, воткнувшись в половицу, чугун прогнулся, задрожав со звоном. — ВСТАВАЙ И ДЕРИСЬ ДАЛЬШЕ! — крикнул Еретик, надрывая голос и услышав в ответ лишь смешок. Рубеж с прежним азартом в глазах попытался взять предложенное оружие, но как только коснулся его — тут же получил им же удар прямо в глаз. Кот без труда взял его за шею, уже с кучей торчащих из неё проводов, поднял куклу над землёй и силой ударил об стену. Подкинув и перехватив его за лицо, он нанёс ещё несколько ударов, оставляя в бетоне небольшую вмятину и пуская трещины. После — отбросил его в сторону под противную насмешку. При всём желании, он бы не смог его убить: копьём это сделать невозможно, а рельсотрон был разобран и сложен в кейсы. Его сборка бы заняла более чем достаточно времени, чтобы сюда стеклись всевозможные службы. Но пока прошло только тридцать секунд, и Еретик предпочёл ретироваться, быстро бросившись в окно. Рубеж позже оправдывался, что то было нападением Макса, хотя просвещённые знали истину. И вот Еретик с Инженером, стоя под дождём на «теневом», маленьком пригородном вокзале со скромными запасами вещей, ждут своего поезда. Через двадцать с лишним часов они будут у Пяти Галек. Подробности остальных событий Еретик решил опустить, смотря на и без того обескураженного и потрясённого Зарю. В каких-то местах тот расспрашивал его о подробностях, кое-где тихо комментировал, в каких-то моментах пускал слезинку. Еретик разрешил ему обнять себя, поблагодарив за то, что выслушал и попытался утешить. — Может, нам с тобой лучше поиграть во что-нибудь? Во что вы обычно играете с Конструктором? — Еретик попытался примерно через минуту немых объятий перевести тему, разрядить атмосферу. — Ну… Можем попробовать в прятки! Тут как раз нет почти никого, мешать не будут! — это вновь сработало, пусть и видно, что подвох Заря раскусил, отчасти лишь притворяясь, что отвлёкся. — Вы же играли хоть во что-то? — Ну… Припоминаю, что да. Редкие перерывы, когда мы не досыпали лишний час, мы играли. В догонялки, прятки, которые мы называли «пустая часть» или «враг пришёл»… Суть та же: все прятались, но вдобавок делали вид, что часть пустая: застилали кровати, прятали все следы пребывания хоть кого-либо. Я даже… Я даже считалочку нашу вспомнил. Она немного жестокая для котят, но такое было воспитание. Как там…

Аты-баты, шли солдаты,

Аты-баты, кто куда.

Кого нашли, кого узнали,

Того в землю закопали.

Кого собрать не удалось,

В могилу братскую… Ты брось.

Еретик вспоминал её с небольшими пробуксовками и паузами, но воспроизвёл удивительно для самого себя складно. На зарю она произвела очень мрачные впечатления, заставив его вздрогнуть и слегка отвернуться, прикрыв лицо лапкой. Удивительно, как чётко Еретик помнил, с кого из двух котов начать, чтобы выпал нужный тебе вода, которым, конечно, в этой ситуации оказался он. Жестом показав Заре, в какой части прятаться, он начал считать. Громко и до двадцати, довольно медленно. К его удивлению, не надо было даже отводить уши: Заря бегал практически бесшумно, вероятно, из-за наличия специальных подушечек на лапках, которые он предусмотрительно освободил от сандалий. Открыв глаза и взглянув в сторону, где должен был прятаться Заря, Еретик был рад, что котёнка не было видно сразу. Значит, появится хоть какой-то азарт. Небольшой участок, выбранный для пряток, был чем-то вроде небольшого верёвочного городка и имел довольно много мест, куда можно залезть, чтобы спрятаться: под настилами, где-то на деревянных замках, за деревьями и кустами, возможно даже в кустах. Сейчас там было разве что два котёнка, похоже, не особо заинтересованных в Еретике и Заре, так что никому последний не мешался, пока тихо где-то сидел, а Еретик его искал, внимательно всё осматривая. С его ростом проверить всё сверху оказалось довольно легко: просто залезть на этот самый замок, осмотрев почти весь парк. А вот осматривать места, где Заря скорее всего и сидел, было уже тяжело, ведь наклонялся Еретик легко, но было это очень неудобно и занимало много времени как для простого действия. Это затянулось бы ещё на пару минут, ведь очевидных мест для пряток оставалось всё меньше и кот уже подумывал сдаться, не желая лазить по кустам, но тут его окликнули со спины. Обернувшись, он увидел двух котов в полицейской форме, пусть и довольно крупных, но смотрящих на него снизу вверх. Те оценивающим взглядом прошлись по нему пару раз и, пока один особенно упорно акцентировал внимание на одежде не самого лучшего качества и довольно поношенной на вид, второй начал говорить: — Уважаемый, что это мы тут делаем? — А… В прятки играем. Меня за малым следить оставили и… — Еретик пока не особо понимал, что происходит и что от него хотят, однако по грубой интонации, с которой начал говорить сотрудник полиции, перебив его, догадался, что его в чём-то подозревают. — Медленно выворачивайте карманы, всё, что есть с собой, кладите в этот мешок, документы отдавайте в руки, пройдёте с нами, — полицейский пихнул товарища, чтобы тот достал прозрачный полиэтиленовый пакет, раскрыв его перед Еретиком, пока сам сделал угрожающий шаг вперёд, заставивший его задрать голову для общения ещё выше. — Вы меня задерживаете? — Еретик слегка отступил назад, немного повернувшись и выставив вперёд правое плечо, прикрывая рукой грудь. — Запиши как сопротивление при обыске, — один спокойно и быстро проговорил другому, вновь повысив тон и обращаясь опять к Еретику: — Руки так, чтоб я их видел! Еретик, вообще не понимая, о чём идёт речь, пожал плечами и расставил руки в стороны, дав полицейскому себя ощупать и без вопросов достать всё из карманов: телефон, при виде которого он одновременно удивился и многозначительно покивал товарищу, кошелёк, который он раскрыл и осмотрел, прилично расстроившись, и, к его удивлению, на этом обыск закончился. Но уже под самый конец Еретик услышал какой-то скрежет на заднем фоне. Обернувшись, чем сильно разозлил кота перед собой, он увидел Зарю, ловко спускающегося с дерева и, по видимому, прятавшегося в дупле на нём же. Котёнок быстро подбежал и посмотрел на полицейских, переводя взгляд на Еретика и обратно. — Что происходит? — он, полный любопытства, спросил это именно у Еретика, но ответил полицейский, грубо его оттолкнув в сторону. — У нас тут гражданин в пирата решил поиграть, клад ищет. А ты, малыш, иди-ка лучше погуляй в другом месте, пока мы разберёмся. Знаешь ведь, что с пиратами делают? — А… Не совсем, но знаю, что дядя Еретик не пират. Мы с ним в прятки играли… Кот ещё раз внимательно осмотрел Еретика, переведя взгляд на Зарю. Он снял с пояса дубинку, сильно смутив этим котёнка и ещё сильнее не вразумив Еретика. — Скажи, а этот дядя Еретик — он тебе родственник? — Нет… — Зарю на полуслове оборвал удар дубинкой по ноге Еретика, бывший для него скорее неожиданностью, чем чем-то болезненным и неприятным. Только после второго такого он, скорее приличия ради, схватился за ногу, получив уже по плечу. Вздохнув после этого, он цокнул и следующий удар прервал, схватив полицейского за лапу и за неё же подняв над землёй, держа на вытянутой руке барахтающегося кота, выкрикивающего непонятные угрозы, и злобно при этом смеясь. — Да тебе за это столько грозит! Столько сидеть будешь! — Хватит! — Заря перешёл на крик, довольно писклявый, но заставивший полицейских замолчать, хотя второй уже был готов помогать первому, замахиваясь дубинкой на Еретика. — Так, вы двое! Я сейчас позвоню папе, и будете в лучшем случае у бомжей еду воровать, если сейчас же не уйдёте вон! — такая угроза из детских уст казалась особенно неожиданной, но вместе с тем и забавной. На это отреагировал первый полицейский, которого Еретик опустил на землю. — Малявка, ты где таких слов понабраться успел? В колонию для несовершеннолетних угодить хочешь? — А ты так и рвёшься на помойке сблёванные бомжами гнилые комки шерсти жрать, падаль мусорская?! — переходя на всё более жаргонную лексику, Заря чутка запинался в определениях и понятиях, точно понабравшись ими откуда-то извне. Он быстро достал телефон и стал искать нужный контакт, а когда полицейский попытался его остановить — ему помешал Еретик. Через пару секунд раздались характерные гудки. Они длились довольно долго, чем вызвали смех у полицейских, насмехающихся, что котёнок просто бредит. Тем не менее, трубку скоро подняли. Заря сходу попросил включить камеру и сам сделал точно так же. Увидев собеседника, подписанного как «Братик», коты застыли, широко раскрыв глаза. — Угу… Они к тебе приставали? — Конструктор спросил сурово, пусть и находился, судя по всему, где-то в кино и отошёл в туалет, чтобы поговорить. Полицейские пытались откреститься, но Заря перевёл камеру на себя и сделал жалобное лицо. — Они побили Еретика и угрожали побить меня, а потом сдать в колонию! Я просил их уйти по-хорошему, если не хотят жить на помойке, но они стали смеяться! — камера снова перевелась на котов. — Значит так. У вас двоих есть два варианта: вы сейчас добровольно показываете свои удостоверения и на коленях извиняетесь перед моим братом и моим другом, и тогда, возможно, колени ваших матерей не начнут болеть раньше времени, либо вы пытаетесь убежать, и тогда… — договорить он не успел, как копы уже показывали удостоверения в камеру, а Конструктор, судя по всему, отвернулся, чтобы кому-то что-то ответить, многозначительно кивнув, прежде чем закончить звонок, сбросив трубку. — Слышали, что он сказал? Извиняйтесь! — Заре вернулся детский тон, и он самодовольно скрестил лапки на груди. Еретик от всего этого был сильно удивлён, но решил не лезть в подноготную того, кем там является Конструктор. Факта последующего извинения полицейских с глубокими поклонами и поцелуями ног ему вполне хватило, пусть от последнего и пришлось отказаться, с силой пнув одного по морде. Забрав у них свои вещи и пронаблюдав, как те очень спешно уходят, Еретик взглянул на Зарю, показав большой палец и погладив по голове. Смотря на время, с прятками они решили покончить и, обувшись, постепенно пошли обратно к выходу. Заря очень быстро оказался сидящим на плечах Еретика, весело играясь с его огромными ушами и «антеннами», оказавшимися довольно мягкими и вращающимися, оттого почти не мешающие, например, капюшону. — Я думал, местные вашу семейку знают… — Конструктора — да. Он не криминальный, но авторитет. Косит под нордического мафиозника… Я знаю, что у вас таких не было никогда, но у нас этот образ у всех в головах засел. Наверное, это ещё отголоски доитераторской эпохи… — Ну, какая-то мафия у нас действительно есть, раз уж на то пошло. Но а ты с Граалем? — Мы тут тоже недавно. Это не совсем паломничество, но чем-то похоже. Тут у нас есть пара важных мест, которые мы регулярно посещаем и где также проводим мероприятия. В том костёле мы решили обосноваться потому что он — одно из таких мест. Углубляться в подробности не буду, но известны мы в довольно узком кругу. Верующие, военные… — Военные? — Было довольно много споров, пускать ли Святую Гвардию на территорию города, но решили выделить им несколько казарм недалеко от его границ, рядом с резиденцией. Это что-то вроде личной охраны Грааля. Лучшие из лучших! — Как «Уберзольдатен» Нордланда? — Ну… Они похожи, но, наверное, наши всё равно лучше. Опыта больше, ещё с прошлой войны. — А ты, смотрю, не по годам вовсе умён, хах. — А я почти как ты, только наоборот. — В каком плане? — Ты создан уже подростком, и тебе сейчас меньше, чем написано в паспорте, а я — вечный ребёнок. Мне, наоборот, больше, чем дают по внешности… Могу предположить, мы даже почти ровесники, если я и вовсе не старше тебя, хи-хи! — Ого. А со стороны действительно вообще не скажешь… Еретик с Зарёй на плечах дошёл до выхода из парка, поставив его на землю и кивнув в сторону ларька, где они взяли мороженое. Заря на этот раз указал на машину для изготовления сладкой ваты, и Еретик, поняв намёк, подошёл к той и заказал одну порцию, оценив свой скромный бюджет и решив, что мороженым вполне наелся. Заря с интересом прилип к стеклу, рассматривая вращающийся барабан и появляющиеся сладкие нити, которые продавец стал ловко наматывать на палочку, вскоре протянув котёнку огромный, но почти невесомый кусок ваты. Еретик расплатился и дальше пошёл с Зарёй ждать его брата у входа, смотря, как тот с радостью откусывал пучки угощения, тут же тающие во рту и прилипающие к шёрстке возле пасти. Порыскав по карманам и ничего не найдя, Еретик присел перед Зарёй, когда тот доел, и вытер мордочку рукавом кофты, убрав остатки застрявшей ваты. Конструктор подошёл совсем скоро, через десять минут, держа под руку Ручей и, по видимому, уже с ней прощаясь. Общались они не то чтобы дружелюбно: было похоже, что девушка на что-то обижена, но конкретики даже из подслушанных отрывков Еретик не понял. Зато увидел, как она оттолкнула Конструктора, попытавшегося её поцеловать, несильно, однако достаточно, чтобы тот сделал шаг назад, расстроенно махнув ей лапой вслед. После он наконец подошёл к брату, взглянув на сидящего рядом Еретика и протянув вновь солидную пачку денег, которую Еретик, тактично не пересчитывая, положил в кошелёк, благодарно кивнул и встал, смотря на Зарю. — Ну как, не обижали? — Не-а! Только те менты нервы потрепали. Еретик хороший! Можно мы будем гулять с ним почаще? — А это уже будет зависеть от того, как ты будешь себя вести. В любом случае, думаю, дядя Еретик придёт к нам в выходные. У вас будет часок-другой на игры вместе. Заря радостно раскинул лапки, напоследок обняв Еретика, весело усмехнувшегося и пожавшего лапу Конструктору. Тот взял младшего брата за лапу и стал уходить. Конструктор тоже долго не сидел и пошёл на остановку, чтобы отправиться домой.

***

До съёмной квартиры Еретик добрался уже через полчаса, обнаружив, что сестра вернулась раньше. Чуть ли не с порога Инженер отправила Еретика ужинать и через несколько минут сама явилась на кухню, принявшись доедать то, что он ей приготовил перед уходом: то ли не осилила небольшую порцию, то ли приберегла для этого момента. — Как с учёбой, как день прошёл? — между делом спросила она, упирая левую руку локтем в стол и ладонью в подбородок. — В универе без прикрас особых, даже малость разочаровывает, — Еретик постарался не фокусироваться взглядом на груди Инженера, специально явившейся к ужину в новеньком нижнем белье (новизну он смог определить по отсутствию воспоминаний о чёрных лифчиках в светлый горошек). — А после с котёнком нянчился. Меня, правда, тогда чуть полицейские не повязали, но обошлось. — Ого, в няньки решил заделаться? Хи-хи, ну вот кому-кому, а тебе я бы точно детей не доверила! — Это почему ещё? Мы прекрасно провели время… — вспомнив концовку своего пересказа сегодняшнего дня, кот после очередной ложки быстро добавил: — Кроме того, что нас менты повязать хотели! — Ну и поэтому тоже. Но а вообще — потому что опасны они для тебя! Мягенький ты в жизни, даже паучков случайных не убиваешь, а ловишь и выносишь в подъезд. — Но ты так же делаешь. Да и убивать их как бы нельзя, они пользы много приносят… — Ну, во-первых, я выношу их не просто в подъезд, а к соседям под дверь! А во-вторых, где я тут тебя виню? Просто говорю: дети нынешние тебя тако-ому научат — тебе страшно станет! — Всё ещё не совсем понял, к чему ты клонишь, но сделаю вид, что мне совершенно ясна твоя позиция. Чай, кофе? — Он закончил ужинать и быстро помыл тарелки, заодно набрав воды в чайник и поставив его кипятиться. — М… Молоко есть, так что кофе. — Неверно, чай, — Еретик показал ей пустую банку из-под кофе и достал из коробки пару чайных пакетиков, незамедлительно кинув их в кружки и залив подоспевшим кипятком. После — поставил одну перед Инженером, а сам опёрся о кухонные шкафчики, попивая чай так. — Эх, надо будет сходить завтра и купить, сегодня лень уже собираться… — Кстати о купить. Не подозрительно ли много у тебя белья нового и модного появилось? — А что, посмотреть хочешь? — Да знаю я, что ты меня заставишь рано или поздно. Я к тому, откуда. Рассказывай давай. Если мы внезапно миллионерами стали, хоть кофе с утра пить будем. — Ну… Вообще-то, стали, — Еретик поперхнулся чаем, и Инженер продолжила: — Дело в том, что мной, могу предположить — пока что только мной, заинтересовался… Ни за что не угадаешь… Макс. — Ох ты ж ёб твою мать… — он поставил кружку на стол и сложил лапы на затылок, задрав нос к потолку с задумчивым видом. — Не парься. Для всего остального мира я никогда с ним не виделась лично, и мы никак не замешаны… Он попросил меня об одном маленьком дельце, за которое дал миллион. А одежда у меня от одного парня, Конструктора. Я должна была, скажем так, втереться к нему в доверие для другого дела, ну и не могла не воспользоваться возможностью. — Конструктор? Блять, из них двоих я даже не знаю, с кем нам дело иметь хуже… Хотя будто с последним у меня их нет… Дай угадаю, он тоже пригласил тебя на свою вечеринку в выходные? — На вечеринку? Ну, вообще, он сказал просто домой, но если там что-то будет… Может, тогда вместе сходим? Меня он у парка ждать будет. — Меня тоже, к восьми. Получается, вместе пойдём? — Меня устраивает, хи-хи. — Хм… Раз ты теперь такая богатая — понимаешь ведь, что все деньги сразу тратить не стоит? Тут подход поэкономнее нужен, просто чуть жизнь улучшить. Может, вроде ты в этом разбираешься, инвестировать или как-то так? — Для этого счёт бы открыть, но с этим разберусь. И раз так, другие вопросы есть? — Нет, а что? — Тогда пошли, буду хвастаться, что с Конструктором урвать смогла! — Да твою ж… — И твою, раз уж на то пошло! Еретик томно вздохнул и, допив свой чай, пошёл в спальную комнату вслед за Инженером, которая тут же стала вываливать из шкафа себе на кровать всю купленную вчера, но непоказанную одежду. Еретик, смотря на это своим привычным взглядом, ничего не выражающим и словно сопровождаемым тяжёлым вздохом, удивлялся скорее тому, как всё это так аккуратно помещалось в довольно старом и не шибко большом шкафу. Ну а когда та закончила — можно было и наиграть удивление и восхищение всей одеждой, что лежала приличной горкой на слегка мятой постели. — Мне просто смотреть, как ты всё это меряешь? — Ну, вообще-то не только! Я тут подумывала блог завести… Ну так, для себя, подружек будущих… В общем, будешь моим фотографом. — Сестрёнка, ни у моего слайдера, ни у твоей раскладушки камеры нет! Мне тебя на вебку ноута фоткать? — Вообще-то нет! — она быстро нырнула в не до конца разложенную сумку и достала оттуда небольшой цифровой фотоаппарат, и близко не профессиональный, даже едва дотягивающий до любительского, больше смахивая на дешёвый сувенирчик у входа возле всяких достопримечательностей а-ля «Купи, всё равно лучше твоего телефончика!». — У меня вот что есть! Ну, не самый лучший, однако для своего времени был неплох — и сейчас сгодится, если хоть чуть-чуть свет нормальный. Давай, с чего начнём? Верхнее, нижнее? — Без разницы. — Тогда отвернись! Еретик послушался, прикрыв лицо лапой и кивая головой в стороны. Когда его попросили повернуться, Инженер уже позировала на его свободной от вещей кровати в какой-то околоэротической позе и в соответствующем белье. Кот вновь показательно громко вздохнул, прежде чем начать делать по несколько снимков с чутка разных ракурсов, пока она периодически меняла позы. — Это ты для такого меня на себя подписала? Уж точно не это, я думал, ты подразумевала под «настройкой аккаунта» и «регистрацией в соцсетях»… Но жалобы услышаны не были, и Инженер продолжила свой модный приговор, неспешно проходясь по всему своему гардеробу и всячески красуясь перед братом: тут и кружевные трусики, ничего по своей сути не прикрывающие, и такие же бюстгальтеры, после которых Еретик понял всеобщую страсть к топикам (так как у кошек две пары грудей, прикрывать обе было проще широким топиком, в то время как бюстгальтеры считались чем-то пошлым и непринятым для повседневного ношения, разве что на пляжах или в определённых стилях и культурах). Так или иначе, всё довольно быстро перешло к верхней одежде, где всё было хотя бы ярче и разнообразнее, а главное — куда сложнее придумать что-то эротическое. Наверное, намного хуже ситуацию могли бы сделать только чулки, но и они относились скорее к уровню «терпимо». Потом все сделанные фото Инженер долго перекидывала на ноутбук, отсматривала, выбирала лучшие и, наконец-то позволив Еретику лечь спать после уборки её кровати от последствий фотосессии, куда она сразу же перебралась, кошка стала постепенно всё выкладывать. А как дело было окончено — закрыла ноутбук и со спокойной душой, тихо усмехнувшись, выдохнула, отложила компьютер и тоже улеглась спать, как обычно закутавшись в одеялко и быстро провалившись в сон.