Убийственная любовь, или как избежать треугольника?

— Темпей! — в ту же секунду обернулся парень. Он раскрыл рот и рефлекторно пытался поймать падающего друга, безуспешно хватая руками воздух. Ужас, который он испытал, когда видел как Темпей катится по склону словно мешок с картошкой. Расцарапывая ладони в кровь и наверняка больно ударяясь щекой обо что-то твёрдое. — Темпей! — Зачем мне это нужно? Зачем спасать какого-то неудачника, что вечно тянет меня вниз как тяжёлый якорь? Он не связывался со мной огромный промежуток времени, так почему я, бездонный колодец, должен думать о нём сейчас?! — такое заключение возникло в голове внезапно, сопровождаясь кратковременной болью в висках. Мысль была чужая, будто не его. Словно её вложил в его сознание кто-то посторонний и очень злой. Тимей схватился за голову, опустив взгляд. Сердце его колотилось в грудной клетке, когда он смотрел вниз, на своего друга, лежащего на земле. В ту секунду в голове проносились мысли о том, что каждое решение может стать последним в их дружбе. Теперь уже его. Он понимал, что должен преодолеть страх и неуверенность, ведь друг нуждался в нем. Возможно, это не просто вопрос о помощи, а момент, который определит их отношения навсегда. Темпей на его месте всем бы пожертвовал ради него. Превозмогая природную трусливость и дикий осадок от обнаруженного трупа, Тимей аккуратно опёрся на дуло оружия как на трость, чтобы использовать словно опору для спуска. Каждый шаг казался ему вечностью, но невидимая нить, связывающая их души, толкала его вперед. Он знал, что друзья приходят на помощь в самые трудные времена. Наконец химик достиг цели. Он был так рад, когда до Кроулена оставалось пару шагов. Ведь они не просто друзья, а команда, способная преодолеть любые преграды. В этот момент он осознал, что настоящая сила заключается не в отсутствии страха, а в умении действовать, несмотря на него. Он примял ногами траву, что росла в нескольких десятков сантиметров от головы Кроулена. И химик был бы просто несказанно рад, если бы друг приземлился на неё головой, так бы падение произошло мягче. Также внизу пригорка произрастало дерево с толстыми, колючими ветвями и было ужасно, если бы Кроулен свалился прямо на них. Нога Тимея внезапно наступает на что-то. — А? Э... — и это "что-то" громко щёлкает, резко закрепляясь на щиколотке петлёй, протаскивает химика, что чуть не выронил своё оружие по земле животом и дёргает вверх. Ствол всё же выпадает из рук неудачливого парня, когда тело оказывается подвешенным за ногу на ветвь того самого дерева. — Бездонный колодец! — вырывается у Тимея, когда он чувствует как тело током пронзил дикий страх. В сознание всплыло изувеченное тело девушки, поэтому пальцы правой руки начали судорожно хвататься за воздух. Подвешен он был не высоко, поэтому их кончики почти сразу коснулись холодного метала ствола. — Бездна-а-а! Темпей! — он бросил отчаянный взгляд на друга, что вообще не шевелился, лишь грудная клетка с трудом вздымалась. Химик судорожно соображал, что делать и как в первую очередь помочь другу, который вот-вот может умереть. Кровь прилила к щекам, как раскалённая лава, поэтому Тимей напряг пресс, пытаясь дотянуться до узла на щиколотки. Стараясь выпутаться примерно минуты две. Но когда он снова посмотрел на бессознательного после падания друга, замер. Над Темпеем словно могучий драконий хребет, возвышался мужчина в хоккейной маске. Он был облачён в запачканную кровью рубашку и слегка склонился в пояснице, но тут его взгляд, резко столкнулся со взглядом угодившего в ловушку парня.

***

В ушах стоял пронзительный для барабанных перепонок звон. Он был настолько громким, что хотелось просто отмахнуться от него рукой, но ничего не получалось, поэтому пришлось приоткрыть тёмные глаза. Изображение сначала размывалось, но стоило ему сойтись в едином кадре, как Темпей Кроулен произнёс: — Ашл-лин? — Оу, это ты... — ответила блондинка, глядя на него во все глаза. Девушка сидела перед ним на полу, с поджатыми под себя ногами. — Ну что могу сказать... Ты в порядке? — Я... в по...рядке... — кое-как пытаясь владеть языком как двухмесячный младенец новой погремушкой, произнёс шатен. Из под опущенных редких, но длинных ресниц на него смотрели два осколка льда. Которые могли пронзить любого своим холодом до костей. Последнее, что он помнил, это как упал и рухнул с пригорка, как кегля в боулинге. Но сам не знал, столкнул ли его Тимей специально или так получилось случайно. Ведь судя по реакции что-то его напугало. — Ашлин... Ох, моё солнышко, я-я теб-бя нашёл... — А? — Люмин слегка склонила голову набок, но впалые уголки губ всё же приподнялись в подобии хоть какой-то улыбки. Янтарные осколки прошлись по его измученному, поцарапанному лицу, впившись прямо в глаза. И это, честно говоря, напрягло Кроулена, ведь в них он не видел ничего кроме холода и какой-то неприязни. — Ты выглядишь потрёпанным... И говоришь странно... — сделала вывод она, становясь на одно колено и резко приближая своё лицо к парню, что послужило его резкому отторжению. — Я всё ещё солнышко? — Д-да... — сохраняя уверенность, произнёс Темпей. Ведь несмотря на все страдания, что ему пришлось вынести из-за неугомонного желания вернуться в кровавый лагерь. Он всё ещё любил Люмин. Каждый миг, когда они были вместе, казался ему вечностью, полной надеждой и светом. Несмотря на все тёмные думы, что терзали его, он не мог забыть, как она улыбалась, как хмурилась. Даже ещё тогда, когда в детском доме, Люмин будучи ребёнком смешно заснула с открытым ртом, она казалась Темпею милой, он любил её. Это не было чем-то противным для него. Темпей точно знал: любовь — это не только дар, но и сила, способная преодолеть любые преграды. И он не собирался останавливаться. Парень готов на всё, чтобы вывести её из этого состояния льда. — Я никогда не пр-ризнавался... Я люблю тебя Ашлин. — когда Кроулен это сказал, казалось что и пропало действие этого грёбанного лекарства, которого в него вкололи. Да и мужчина в тёмном проёме коридора, что сжал кулаки до треска ткани перчаток остался незамеченным. Но всё же оставил неудавшуюся пару наедине. — Правда? Это так...— лицо блондинки оказалось ещё на несколько сантиметров ближе и казалось, что засветилось от счастья, ослепляя своим сиянием. Психическое напряжение, и непонимание где он вообще находится, не позволило Кроулену почувствовать как ноет и болит место под коленками на обеих ногах. Но в один лишь миг. Одну секунду. И мышцы женского лица расслабляются, взгляд становится пустым и холодным, губы растягиваются в нервной улыбке. — Жалко... — Что? — Ты выглядишь настолько жалко... — милое личико Люмин искажается в отвращение и она пренебрежительно отпрянула вставая. Отряхнув друг о друга ладони, которыми она опиралась на твёрдую поверхность . — ...что говоришь об этом от безысходности... И даже не замечаешь, почему до сих пор не можешь двигаться... — на лице Кроулена изобразилось искреннее удивление и недоумение. Тогда блондинка лишь усмехнулась, коротко кивнув на ноги шатена. Парень медленно опускает взгляд, понимая, что он лежит на матрасе, опираясь головой о стену, спускается ниже. Встречая джинсы, что были окровавленны в области колен. Лишь в один миг и секунду, шатен чувствует вспышку резкой, острой боли и моментальное осознание произошедшего ударяет в голову словно молотом. Он издаёт нервный крик и продолжительный стон. Его предплечья поднимаются, а пальцы сжимаются в кулаки, когда он воет словно раненый зверь. — Ч-что э-это? — А... Это Тарталья сделал... — нервно, усмехается блондинка, прикрывая улыбку ладошкой. Подол её легкого, белого платья слегка подлетает. В её голове сидит сомнение, а правильно ли она поступает решая в один момент поддержать и одобрить деятельность Тартальи в убийстве людей? Ну конечно же правильно! Они заслужили, верно? — Чтобы ты точно никуда не сбежал от чаепития... Кстати, хочешь чаю? Он как раз налил его для меня сюда. Но раз уж ты здесь... — суетиться Отелс, казалось бы нервно, но и с энтузиазмом вытягивает из-под стола на котором было установлено точильное колесо, небольшой термос. — Ч-что он с тобой сделал... Куда делась та в меру грубая, но д-добрая и улыб-бчивая девушка Ашлин, которую я знал всё детство? — блондинка на секунду замирает и её брови опускаются к переносице, говоря о том, что её задели эти слова и она серьёзно задумалась. — К-когда... Когда большое и горячее сердце, вдруг превратилось в глыбу льда? Как он посмел так поступить с тобой? Ты не заслуживаешь такого отношения, а Вурхиз! — нахмурился и прикрикнул парень. — Он даже эту новую версию тебя не заслужил!.. Твоя мама Анна... А? — Темпей замолчал и привстал на локтях, застонав от боли в ногах. Он должен выбраться, спасти Тимея. Спасти Ашлин. Она смеётся... Так жутко и странно... — Только я не Ашлин... — Отелс оборачивается, её янтарные глаза снова сияют как тогда. С их последней встречи. — Я Люмин. — девушка шагает к нему. Только сейчас, хоть и замыленным от боли взглядом, шатен замечает, что её стопы полностью босые. Блондинка садится, откручивает крышку термоса. — Кстати, у нас теперь две кошки. Надо не забыть проверить состояние котёнка Чупы. — чистый, яркий янтарь встречается с пустым горьким кофе Кроулена. Вернее с двумя чашками кофе, ведь глаза по идее то два. И видит в них лишь жалость... К ней... — Это моя новая жизнь. — блондинка опускает веки прежде, чем поднести термос к приоткрытым, сухим губам лежащего шатена. — Но нравится ли тебе такая "новая жизнь"? Разве Вурхиз перестал бы удерживать тебя здесь, если бы тебе это не нравилось? — хмурится Темпей, уходя от плотного прикосновения предмета с губами. Не замечая на таком любимом лице никаких признаков мыслительной деятельности, действительно, от безысходности, повышает голос. — Что вы сделали с Тимеем?! Он мой друг, отпустите его! — Тебе никогда не доводилось переживать то, что пережил Тарталья. — произнесла спокойно, но нахмурившись девушка, а её радужка казалось, стала ещё темнее. Взгляд проникновенный и прямой, жаждущий показать кто здесь главный. — Постоянно чувствовать себя униженным, одиноким, такими тварями как вы! Вы уничтожаете личность, ломаете человека. Потому что почему? Вам весело, радостно? Вурхиз девять лет жил в изоляции и одиночестве, неужели вам всем этого мало, чтобы приезжать и портить ему жизнь? Он умнее вас, поставив ловушку прямо возле логова, перестраховавшись. Я меняюсь ради него. — блондинка зло выдохнула и взяла парня за подбородок, повернув голову к себе. — Пей. — от этого холодного приказа мурашки пронеслись по его спине. — Ты не в том положении, чтобы отказываться. — Люмин... — через силу блокируя собственный страх, нежно произнёс Темпей, аккуратно беря её за запястье. Даже не думая причинять девушке вред, несмотря на то, что не знал, что та сделала с его другом. Ведь он видел её когда летел. — Как он с тобой обошёлся? Ты знаешь? Каждый его гребаный жест, фальшивая улыбка или прикосновение на самом деле обернуты в его внутреннее "я", подавленное холодной логикой и расчетом. Чувство пустоты становится его постоянным спутником, а умершие мечты и сломанные надежды служат жертвами его тёмной натуры. — начал он. Замечая, как меняется её буря в глазах. — Этот Вурхиз не способен на настоящую любовь; он воспринимает её как инструмент манипуляции и обмана, чтобы скрыть свою истинную сущность. Его "любовь" – это не истинное чувство, а лишь отражение ублюдской бездны, поглощающей его. Поняв эту истину, можно осознать, что настоящая любовь требует жизни, а не смерти. Ведь... Я люблю тебя. Даже если ты не захочешь... Найдёшь того кто тебя... — А? — произнёс голос откуда-то сбоку. Вынудивший Темпея дёрнутся всем телом. Но Люмин и мышцей лица не повела, а лишь подняла взгляд на источник незамысловатого вопроса. — Ая... Тарталья, ты вернулся... Ты... Проверял Чупу? — Вурхиз сдержанно кивнул, а его взгляд сиявший раздражением упал на Темпея. — Хочешь присоединиться к чаепитию? — две пары глаз соединились друг с другом. Почти всегда, когда Тарталья смотрел на Люмин, раздражения, ярость и злоба исчезали из его взгляда, но сейчас, что-то было не так... Блондинка недоумённо склонила голову набок, пока Кроулен со страхом смотрел на убийцу своей жизни. Только сейчас замечая на её пальце кольцо. Хотя, возможно каким-то образом, как он уже выяснил Вурхизом управляет Свитч? — Люмин... — переступая через опасную планку собственного страха, боли в ногах и ярости маньяка, он коснулся её печально худых пальцев, произнеся, почти невнятно толи от ужаса, толи от не выветрившегося лекарства. — Свитч жив... Это он всё затеял, слышишь? Я просто хотел вытащить тебя отсюда. — Что ты там мямлишь? — почти гаркнул Аякс, даже не думая себя сдерживать. А шатен впервые услышавший его совсем не грубый, но по-лисьему устрашающий голос, чуть не поседел, но маньяк был готов признать, лицо он держать умел. — Такой смелый, что я снимаю шляпу которой у меня нет. — рука нырнула в сумку для ножей, что весела на поясе, извлекая клинок с толстым лезвием. — Если Вурхиз заговорил, то это и можно было ожидать... — небрежно и не осторожно бросает Темпей. Мигом подрастеряв весь страх, равнодушно отводит глаза. Оба мужчины выглядели как два человека, которые давно не виделись и обладали "крепкой мужской дружбой", поэтому и Люмин оторопело произнесла. — Эм, чего происходит то? — маска не свойственного Люмин спокойствия наконец-то треснула, дав выход её настоящим эмоциям. Шаг один сделан. — Вы выглядите как два, честно говоря ид... — Куколка. — зло отчеканил Вурхиз глянув на неё свверху вниз. Уже не скрывая от Темпея того факта, что умеет говорить. В своём мысленном списке, маньяк нервно отметил, что Люмин всё-таки поддаётся навстречу чувствам к этому Темпею. Которого Тарталья ненавидел каждой клеточкой тела. Но просто убить его будет просто. Слишком просто для этих двоих. Ревность. — Ты же обещала меняться... Ответь мне лишь на один вопрос... Как долго ты собиралась скрывать тот факт, что писала матери по телефону... — Отелс настороженно на него вытаращилась, собираясь встать, но рука в толстой перчатке, будто гидравлическим прессом надавила на женское плечо, мешая подняться с колен. — И насколько на самом деле сильна твоя любовь и привязанность к этому... человеку?.. Он сказал это с такой потаённой злобой и нескрываемым холодом, что обоих невольно прошиб холодный пот, а два учащённо бьющихся в унисон сердца выполнили несколько кульбитов одновременно. — Что?.. — непонимающе произнесла Отелс, натянуто улыбнувшись. Она усиленно пыталась скрыть дрожь в теле, которая выдавала её страх. Она привыкла к Тартальи, но и боялась такого Тарталью. — Не нужно скрывать, Люмин. Я абсолютно точно видел, как ты на него смотришь. И насколько веришь его пресловутой "любви". — из его горла невольно вылетел нервный смешок, переполненный обиды и горечью. Неужели он думал, что девушка меняет его любовь на какую-то детскую влюблённость Кроулена? — хватка маньяка на оголённом плече становилась ещё более металлической, напоминая капкан из которого не выбраться как бы ни старайся. — Раз ты хочешь любить его. Так сделай с ним то, что хотела сделать со мной, непослушная, любимая девочка. Ключевое слово моя. — Люмин мгновенно поняла, что он имеет ввиду и затихла, не подавая виду, о своей известности. Но по взгляду этого равнодушного к чужой судьбе человеку, было ясно, что он не позволит никому к ней прикоснуться.