Убийственная любовь, или как избежать треугольника?

— Чего? — непонимающе и как-то небрежно переспросила Люмин, будто не понимала, о чём он говорит. Её сердце отчаянно отбивало до этого неизвестный ритм, пока она неудачно пыталась сделать вид, что не испугалась. — Того, Люмин. — глухо выплюнул он в маску. Закатив глаза. Голос слегка дрогнул, выражая тревогу и сомнение. — Свою вынужденную озабоченность, ты используешь сейчас на нём. — пальцы в перчатках, осторожно огладили её плечо, переходя на выпирающую ключицу. Сердца обоих людей забились с удвоенной силой, было не понятно кто из них пытается переиграть друг-друга в более отчётливом сердцебиении. — Я пытался принять её, но кто я, чтобы запрещать тебе идти против природы? — Блять... — грязно и бессовестно выругался, совсем не стесняясь перед дамой, которая по его памяти сама материлась не хуже сапожника. Его голос был уверенным, но разбитое сердце пропустило удар и заныло, когда маньяк остановил на нём взгляд. — Какая же ты мразь... — терпеть данную наглость, Тарталья не стал. Нож отправился в сапог. А пальцы отпустили Отелс и сомкнулись на бледном как бумага горле Кроулена. Встречая активное сопротивление с его стороны, "хоккеист" произнёс: — Видимо ты скучал по чувству удушения? С удовольствием повторю... — по лисьему прищурившись, как можно спокойнее отчеканил Аякс. Во взгляде синих, без бликовых впадин была лишь сплошная ненависть, но если приглядеться была и явная ревность. Разумеется ревновал Люмин. Он приподнял его над полом. — как в прошлый раз... — Это уже слишком для одного лишь испуга! Отпусти его! — теперь помимо мужских ладоней на мускулистых предплечьях появились и тонкие женские пальчики, с силой сжимающие ткань его рубашки, которую он раннее любезно выкрал у Маркла. Маньяк резко повернул голову с опущенными к переносице бровями на Отелс, ловя на себе неуверенность, но и натянутую через силу строгость. Он хмыкнул, а его холодные, даже ледяные глаза, посмотрели в кофейные Темпея. Кроулену нечем было дышать, даже сквозь ткань и корочку запёкшийся раны на пальцах, Вурхиз чувствовал его нереально учащённый пульс. Слишком просто. Убить именно этого человека будет слишком просто. И он отпустил. Игнорируя неописуемую, доходящую до искр из глаз и временной темноты боль, он поджал к себе израненные ноги и прокашлялся. Одной рукой держась за горло, а другой рефлекторно обхватив пальцы Ашлин. — Вы... — произнёс Аякс лишённого всего кроме презрения голосом, отправляя маленький термос с чаем в полёт об стену. Кроулен сдержался, чтобы не прижать зависшую от напряжения блондинку к себе, дабы ещё не наделать проблем. — Делай что я скажу... Моя девочка. — послышалось оглушительное мяуканье со стороны одного из уходящих в развилку коридоров, и Аякс на секунду растерялся. Аякс вновь повернулся. Оба человека замерли, не смея отвести взгляд друг от друга. Ледяной холод насквозь пробил их сердца, заставляя беспомощно вжать голову в плечи. — Сколько... Сколько же ты будешь её мучить. — проглотив просто огроменный ком, застрявший поперёк горла, высказал Темпей. Ему уже не так страшно, а обидно. Обидно от того, что рыжий сделал девушку просто зависимой от себя. Сделал такой же. Хотя, если подумать, то она не совсем охладела к людям, ведь не дала Вурхизу убить его прямо сейчас. Могло бы это что-то да значить? — Она не любит тебя, пойми... Это, стоп...гальмский синдром? Ой... — Кроулен осёкся и нахмурился, окончательно принимая сидячее положение. — Сейчас и проверим. — он снова опустил руку на плечо не подвижной Люмин и с силой потянул за ткань платья так, что она затрещала. Ярость одолела его разум, мужчина определённо не слышал всё, что ему говорят да и хотели сказать. И страх, что Отелс подчиниться и уйдёт от него вместе с Темпеем давал о себе знать. Мерзкий неудачник, что нарушил их совместную жизнь, которая совсем недавно наладилась. Просто пришёл и разрушил всё. Он тянул до тех пор, пока не начали распускаться и рваться нитки, до тех пор... — Хватит! — резко и презрительно воскликнула Люмин, убеждая его остановиться и отпустить растянутую ткань. Он направил на неё растерянный взгляд и проследил, как блондинка поднимается на ноги. Лямка с плеча слетела, оголив его, густая, отросшая чёлка упала на лоб, скрыв её выражение глаз от чужого зрения. Темпей невольно скопировал выражение лица того, кого ненавидел, предавая ему некую растерянность. Парень подавив болезненный ох, потянулся к девушке рукой, но она стояла дальше, чем дотягивались кончики его пальцев. Шатену хотелось взять блондинку и прижать, спрятать её за собой. Но что он может? Калека, который заставил поехать с собой Тимея, где похоже тот и встретил конец своей жизни. — Этим словом ты не изменишь моего решения... — Я знаю. Поэтому сниму его сама. — стоять перед двумя парнями в одном белье было ни сколько не возбуждающе как она себе раньше предполагала. Это было очень неприятно. И похоже, что её развращённость была на психологическом уровне, а не психиатрическом. Но желание показать Аяксу, что она прислушивается к его решению, заставило Отелс засуетиться. Блондинка без страха вытащила тонкие руки из лямок платья и чуть стянула его вниз, где уже показалась верхняя часть бюстгальтера. От шока, Кроулен на несколько секунд расширил глаза, глядя на действия девушки, но тут же крепко зажмурился. Последняя же всё же искренне надеялась, что Тарталья не заставит их делать это по настоящему, но её янтарные глаза распахнулись, когда девушка почувствовала как молнию платья расстёгивают посторонние руки. — Ты же не думала, что я шучу, куколка? — он преклонил голову ей за плечо, из-за чего Отелс пришлось столкнуться с чёрными впадинами хоккейной маски. Он закрывал глаза, не желая смущать. Надо же! Но её всё равно затрясло от осознания и дрожь усилилась, когда подол потянули вниз, оголяя ключицы и часть полностью закрытого плотным бюстгальтером бюста. Сам же маньяк ни сколько смотрел на почти оголившиеся тело, удостаивая внимания лишь сверкавшие янтарём из-за плеча глаза. — Тарталья... — зажмурившись, произнесла она. Он действительно способен на такое. — Сейчас же прекрати... — Решила поиграть в мою мамочку?! — грозно спрашивает он, чем и напрягает Отелс, но отреагировать она не успевает так как на плечи резко давят, усаживая девушку на колени перед раненым Кроуленом. — Блять, блять, блять... — мысленно произносил Темпей, приоткрыв глаза. — Твою мать... Что мне делать? Я ранен и помочь убежать Ашлин не смогу... — Пора ответить за свои "ошибки" прошлого, Люмин. Как же я ждал мести... — мужчина склонился, осторожно касаясь хрупких плеч блондинки. — Так ты всё это время выжидал время для мести? И не любил меня? — спрашивает совсем отчаянно, чувствуя как в груди собирается горечь. Но маньяк отрицательно качает головой, поглаживая её плечи и из-за них Люмин видела в его глазах некую обиду за сомнения в чувствах мужчины. После чего Вурхиз надавливает на её лопатки, что послужило короткому вскрику и перемещению женского тела прямо на грудь Темпея, что ошарашенно смотрел в её глаза. — Аякс! — Ещё и имя... — хмыкает он с ревностью пялясь на данную картину. На композиции где Отелс в платье лишь верхней половиной тела лежит на Темпее упираясь в его грудь ладошками, одну из которых он почему-то накрыл своей. — Ты меня предала. Поверила ему. Всё что было... Это лишь детская игра? Делай. — Я не предавала!.. — последний слог застрял в горле янтароглазой так и не выйдя наружу. Она взглотнула, стараясь подавить порывы разрыдаться от того насколько тот стал жесток к ней. — Предала. И сейчас продолжаешь. Я что... — сомнение и жалость отчётливо слышались в его тоне. Будто он не хотел серьёзно требовать от неё такого. А просто желал напугать. Что вышло у него не на малость хорошо, так, что обе жертвы благополучно поверили. — Урод... — Кроулен привстаёт на локтях, из-за чего неудобно лежащей блондинке приходится положить ладони по разные стороны от его торса и таким образом нависнуть над шатеном. Прочно засевшее в голове и намертво застрявшее слово "урод", что кричали дети, пиная его ногами и толкая, буквально втаптывая в грязь. Вызвало триггер, и маньяк наотмашь ударил Кроулена по лицу, угодив прямо в скулу. Парень беспомощно рухнул на спину, прижав ладонь к пострадавшей скуле. От электрической боли на глаза невольно навернулись слёзы, которые даже не получалось сморгнуть. Отелс отпрянула. — Тарталья? — неуверенно позвала Люмин глядя на то, как мужчина учащённо дышит и сжимает пальцы в кулаки до треска ткани перчаток. В его носу неприятно щекочет. И правда к чему это? — и... навсегда останешься таким... — говорит шатен, глядя прямо в синие, марианские впадины напротив, что выражали растерянность и обиду. — И своими поступками ты ещё больше подтверждаешь этот статус. — секунда и лезвие острого, блестящего ножа вылетает из сапога убийцы, сверкнув перед чужим лицом. Острота распарывает ткань его тонкой кофты вместе с верхним слоем кожи. Из-за чего та оказывается разделённой на две части и свисает с рук Кроулена лохмотьями. Шатен игнорирует слёзы, что всё ещё текут по его щекам от острой боли. Цепляет два рассечённых края кофты друг с другом, не дав Люмин ни секунду, чтобы рассмотреть свой голый и худощавый торс. Маньяк учащённо дышит в маску, его руки трясутся от ярости, он пытается не смотреть в сторону жертв. И в его сознание на несколько секунд проносится мысль — а может отпустить их? Что конкретно сделали ему эти люди? Особенно Люмин, которая показала ему, что он способен не только убивать. А вдруг всё же в оболочке большого и страшного "зверя", скрывается совсем маленький котёнок. Который никогда не хотел убивать и становиться таким. Его сделали таким. Наконец отдышавшись, мужчина грубо и рассерженно охнул, чем напугал двоих и заставил неожиданно вздрогнуть. Маньяк сел перед несостоявшейся парой на корточки и уставился на них своими яркими, почти светящимися синими радужками. Больше никто из них не решался нарушить устроенное Аяксом молчание, дабы снова не вывести его на агрессию. Но Чупа снова постаралась, коротко мяукнув, что этот крик как скатертью раскатился по коридору. Неужели это снова был некий триггер? Тогда как объяснить то, как Вурхиз расширил глаза и ткнул кончик лезвия прямо в грудь парню, где кожа ещё не травмировалась. Он нервно взглотнул из-за чего убийца прищурился. — Неужели ты из недопечённого теста, Кроулен? Если нет, то из какого же? — кончик продавил, вошёл под кожу, пуская тонкую алую стройку у пореза. — Я бы никогда не стал так шутить. Поэтому прими наказание, предательница. — Люмин, не поддавайся... — прошептал он, повернув голову к девушке. — Он давит на тебя как на жертву. — названая смотрела на шатена в ответ с опущенными бровями. Её глаза выражали сомнение и страх. — Этот урод, он... — нож резко отстранился от груди парня и взмыл в воздух, из-за чего последний зажмурился. Но удара не последовало, маньяк в маске встал и начал вещать в повышенном тоне. — Почему урод?! Почему вы снова зовёте меня уродом?! Да вы близко не стояли с тем, что пережил я! — обращаясь к неким "ним", мужчина ударил себя в грудь кулаком. Его голос выражал ярость и одновременное отчаяние. От того, что все снова отвернулись от него. Осознавая, что ни крики, ни слова не изменят ситуацию. Каждый взгляд, отвернувшийся от него, метался, как стрелы, раня душу и оставляя вечные, глубокие шрамы, которые уже никогда не заживут. — Вы не знаете, что такое быть изгоем! — продолжал он. Было не понятно в ярости мужчина или в горечи. — Кто знает каково это? Просыпаться среди обломков собственной жизни, где каждый день напоминает о том, что было потеряно. Продолжать в одиночестве жить там, где потерял близкого человека... Словно очнувшись от заклятия и собрав всю свою волю, он выпрямился, пытаясь вернуть себе хоть каплю достоинства. В нем возникла уверенность, словно невидимый щит оберегал его от дальнейших нападок. Он понял: быть уродом — это не в том, как тебя видят другие. Это в том, как ты сам относишься к себе. Пересиливая себя и игнорируя раненого парня, что безуспешно пытался словить её за кисть. Отелс встала, представ прямо напротив Вурхиза, что был намного и устрашающе выше её. — Но ведь ты не один. Я здесь. — произнесла она, немного дрожащим голосом, и в этом простом признании уже заключалась вся сила. Он посмотрел на неё с надеждой, как на спасительную пристань. И в этот миг он понял: хотя путь впереди будет труден, они не обязаны проходить его в одиночку. Но правду ли говорит его девочка? Действительно ли она поняла его боль. Тонкие пальцы потянулись вверх хватая старую маску за краешек. Ему стало страшно, но Аякс так и не смог её остановить. Мягкие подушечки расстегнули её ремень и окончательно сняли "аксессуар". Встречая взгляд раненого и загнанного в ловушку "зверя". — Ты должен отпустить этих людей, как фермера. Так будет правильно. А я здесь. Ты причинил им увечья, но не монстр, что может их убить. Дай им шанс на будущее, пусть даже оно и будет непростым. — вздохнула Отелс, вставая на носочки. — Восстановление потребует времени, терпения и уважения. Ты поможешь, дав возможность им исцелиться, а заодно и освободишь себя от оков сожалений. Вурхиз растерялся, смотрев на неё с сомнением, но когда блондинка обняла его за шею и уткнулась ему в грудь, не побрезговав испачканной кровью рубашке. Её тело дрожало от страха, но она продолжала обнимать. Янтарные глаза резко распахнулись и взметнулись вверх, когда заметили как Тарталья оставляет мягкий поцелуй в её лоб. Когда её голова задралась кверху, он поймал её губы. Прикасаясь к ним своими без всякого промысла, без всяких пошлых мыслей. А вот в голове Отелс закружился целый ураган чувств, и ожидания продолжения, которое она обещала контролировать. Вурхиз не знал сколько они стояли, очнувшись от ярких эмоций лишь тогда, когда Люмин отстранилась. — В этом процессе, возможно, ты обнаружишь свою истинную сущность — того самого котёнка, которого никто не видел как монстра. Брови Аякса недоумённо взметнулись вверх, он отстранился. Натянуто и нервно улыбнувшись, рыжий вернул маску на место. Что его опять триггернуло? Он отказывается от обещания? Казалось бы, прошло всего мгновенье, но и его хватило, чтобы в потерявшего бдительность Вурхиза выстрелили. Угодив прямо в середину голени. Всё произошло настолько быстро, что Люмин не успела осознать и отреагировать, когда пуля прошла на вылет и задела ногу, теперь уже её. Тарталья начал падать, рефлекторно схватившись за её плечо, но тут же отцепился, когда в его шейный позвонок прилетел приклад. Маньяк упал, нож чуть раннее, наскоро помещённый в карман, вылетел, когда тяжёлое тело столкнулось с бетонной поверхностью. — Темпей! — воскликнул незнакомый голос и высокий парень с каштановыми волосами промчался мимо девушки, подавая руку закряхтевшему Кроулену. — Чувак... — болезненно простонал он, опираясь на поданную руку и вставая на покалеченные ноги, плюхнулся обратно. Его лицо перекосило от боли, но он сдержался, чтобы не взвыть. Ведь рядом дама. — Тимей... Хватай Ашлин в охапку и бегите на хрен отсюда! — О каких приказах может идти речь, если я сам вымолил свою жизнь и не умер, без твоей кстати помощи! — воскликнул он хватая друга за предплечье и огромными, округлившимися глазами оценивая ущерб нанесённый убийцей. Это было ужасно. Сердце химика сжималось и колотилось так, что отдавало в ушах при виде друга. — Бездонный колодец, да вставай же! Попытайся... — взгляд Тимея смягчился и из строгого, серьёзного, стал просящим и умоляющим. — Пожалуйста, прошу... — но как бы он не просил, раненный не поднимался упираясь и показывая насколько будет бесполезно пытаться его поднять. — Я урод... — горько усмехнулся тёмноглазый, его вытянутая рука с расцарапанной в кровь ладонью предательски дрожала. — Как я мог, как посмел... Я ведь даже не поинтересовался что с тобой было? Я просто ёбанный эгоист, бездна! Разве друзья так поступают?! Разве думают в трудную минуту для друга лишь о себе?! — Да закрой уже рот! — воскликнул он и испугавшись того, что Тарталья начал шевелится и уже перевернулся на спину. Парень поставил ногу ему на грудь, а носок обуви опасно касался шеи. — Ты не виноват, да, может тот ещё говнюк, но кто знает как бы всё сложилось если бы ты решил помочь? Пока этот... — он зло надавил на грудь маньяка из-за чего тот зашипел, но вставать не собирался. Метнув беглый взгляд на лицо девушки, что неотрывно смотрела на Тарталью, в приседе зажимая собственную рану. Сделал круговое вращение в воздухе пальцем, как бы говоря, чтобы та попыталась помочь Кроулену. Но когда она неуверенно пожала плечами, два янтаря остановились на маске и она не знала какое решения принять, когда Аякс произнёс: — Люмин... — пауза была мучительно долгой. — Прости... — Слишком поздно.