Patient Zero

      Потертая карта города под мышкой, тяжелый рюкзак с припасами за спиной и отобранная у бандитов бита, которая уцелела после вчерашней стычки, в руках. Ее Канджун вручил Чону со словами «Никого не убьешь и защититься сможешь», а отпираться бессмысленно, ведь ничего другого у младшего попросту нет. У остальных целый арсенал различных оружий: Чимин предпочитал тонкие острые ножи, но имел в кобуре пистолет, полный патронов, и автомат в быстром доступе; Канджун держал дробовик, отдав охотничий карабин Хосоку. Последний никогда не стрелял, но вцепился в предложенный вариант, будто это его новогодний подарок, который он всегда мечтал получить с раннего детства.       Теперь довольный Хосок гордо держит пушку, чувствуя, как страх, притихнув, ощутимо отступает назад, и идет следом за Чоном, широко расправив плечи. Цепочку шествующих замыкает доктор Ли, так как солдат идет впереди, что логично, ведь он проверял обстановку, имел лучшую реакцию и быстрый ум в выборе стратегии для внеплановых ситуаций.       Боже, во что превратилась жизнь Чона за последнюю неделю?!       Пока что миссия продвигалась весьма гладко. Мужчины выдвинулись с рассветом, Чонгуку удалось поспать целых четыре часа, и медленно шли на северо-запад, а благодаря перебежкам и внимательному осмотру местности им удалось избежать нежелательных столкновений с зараженными. День выдался пасмурным, хмурые серые тучи заволокли собой небо, будто наконец-то осознавая в полной степени ужас происходящего внизу на Земле и пытаясь скрыть его в своей тени от посторонних глаз. Даже ветер пронизывал своими порывами до костей, как тонкими иголками, заставляя кутаться в одежду усерднее, а деревья – возмущенно шуметь. Лишенные покоя вороны, что заполнили городские крыши, поняв отсутствие преград в виде надоедливых людей, взлетали ввысь и кричали на любого злостного нарушителя, присвоив себе местность. Инфицированные слепо поднимали головы на звук птиц, но не видели ничего, кроме белой пелены. Что же, погода под стать зомби-апокалипсису как-никак.       Но вот в один момент всем стало очевидно, что они идут не по намеченному ранее плану, потому что Чимин повернул не в ту сторону, кажется, совершенно специально. Чон понял это, увидев название улицы на дорожном столбе, сразу же вцепился в рукав военного и ткнул пальцем в направлении указателя. Команда застопорилась – выяснять отношения в опасной обстановке не вариант, поэтому мужчины свернули в подъезд ближайшего здания и тут же проверили лестничную клетку на наличие угроз. Чонгук поначалу чувствовал себя героем какой-то жалкой пародии на триллер, где и качество съемки хромает, и сюжет с дырами, как у классического сыра, из которых убегает лишняя вода, но постепенно парень привык к тому, что в любой момент кто-то может захотеть на тебя напасть и сожрать без особой причины, ведь он не главный герой в сериале или важная фигура на шахматном поле.       — Что происходит? – прошептал возмущенно Чон и посмотрел на реакцию каждого по очереди. Доктор Ли, как и он, не был в курсе происходящего и искал объяснений, но вот Хосок блестел сильнее начищенной монеты.       — Мы идем за кошкой, – ответил Чимин, пожимая плечами, смотря при этом в упор на недовольного парня, будто мысленно бросая вызов. Провоцирует, зараза, а Чонгук что?       — Ты хочешь сказать, что людей тебе убивать не жалко, а животное жалко? – Чонгук глотает наживку и тотчас свирепеет, начиная неосознанно надвигаться на военного, чтобы задавить мелкую букашку своим ботинком. Его останавливает Канджун, строгим взглядом приводя в чувства и напоминая без слов, что не то место и время, чтобы выяснять отношения или устраивать драки.       — Ну да, проблемы? – коротко Пак отвечает, перед этим сделав вид, что глубоко задумался над вопросом. С верхнего этажа слышится копошение, и все тут же забывают о споре, начиная поспешно отступать к выходу. Звук не прекращается и следом превращается в грохот, что является предзнаменованием лишь одного – их кто-то услышал. — Идите вперед. Я разберусь.       — Опасно в одиночку, – возражает доктор Ли, хотя и прекрасно понимает, что вряд ли остальные чем-то сильно смогут помочь опытному военному, а, скорее, будут мешаться под ногами.       — Мне не привыкать, – Чимин задорно улыбается, поторапливая к выходу. Последнее, что успевает заметить Чон, перед тем как покинуть здание и скрыться за дверью, это блеск откуда-то взявшихся уже знакомых и опасных лезвий, пляшущих в пробном танце перед своим главным выступлением.       Втроем мужчины прячутся неподалеку, в ожидании затаившись между плотно посаженными домами. Со стороны, где остался Чимин, слышится выстрел, Чонгук аж подпрыгивает на месте от неожиданности использования огнестрельного оружия. Звук точно привлек лишнее внимание, так что нужно срочно уходить.       — Вы чего тут? Я же сказал идите, я догоню, – внезапно раздается голос Чимина, который смотрит на их спины, незаметно подкравшись сзади. В мгновение ока сердце Чонгука почти останавливается, Хосок точно шатается на грани обморока, побледнев до неузнаваемости, а доктор Ли скорее злится, скрывая свой испуг за плотно сжатыми челюстями, и демонстративно показывает солдату кулак.       Чимин и так при всем своем военном параде выглядит устрашающе без всяких элементов неожиданности. Мужчина нацепил на себя шлем и защитные очки, маска закрывает нижнюю часть лица, а все тело, облаченное в черное одеяние с бронежилетом, оставляло впечатление непрошибаемого компактного танка. Чонгук уверен, что вес всего снаряжения на длительной дистанции выматывает намного сильнее, чем кажется на первый взгляд, но не замечает ни малейшего намека на усталость, лишь ненужные игривость и озорство в движениях паршивца напротив.       Команда поспешила покинуть двор, в котором в скором времени будет чертова дюжина мертвецов. Спорить уже никто не хотел, да и план не менялся недопустимо сильно, ибо отклонения от маршрута минимальны, поэтому Чонгук с остальными смиренно продолжили идти к дому Хосока.       Мужчины двигались медленно, избегая зараженных, бродящих вокруг по одиночке или же группами. Город в застое ужаса наводил на живые души окоченение, от которого дышать было тяжело и даже пошевелиться представлялось с трудом – каждый медленный шаг стоил им множества усилий и терпения. Они упорно преодолевали непростой путь, подавляя желание сорваться со всех ног и бежать до жжения во рту от сухости. Выбраться быстрее из этого кошмара возможности в скором времени, к сожалению, не представлялось.       Оставалось только притворяться призраками, двигаясь бесшумно под стать звукам молчаливого города, который поглотили «зомби». Зараженные бродили бесцельно, и если их осторожно обходить десятой дорогой, то они оставались и дальше безобидными, навевая своим ликом лишь тоску и грусть на смотрящих.       Таким образом команде удалось достичь этапной цели. Хосок осторожно открыл дверь подъезда и скользнул в темноту, а за ним последовали и остальные. Многоквартирные дома сейчас представляли из себя небезопасный муравейник: с виду спокойные изваяния внутри кишели вредителями, готовыми выскочить из любой щели, и никакой дихлофос тут уже не поможет.       Чон незаметно приглядывал за напарниками, замечая, как натянуты нервы, подобно гитарным струнам, каждого до предела – еще немного и лопнет, и только Чимин выглядит спокойным, хотя и берет на себя большую часть работы, осматривая следующую лестничную площадку, дергая двери и первым бросаясь вперед выше по ступеньками.       Сейчас Чонгук согласен с решением Канджуна взять солдата с собой, так как профессиональная сноровка военного читалась в каждом движении и уже не раз спасала их от неприятностей.       Хосок чем ближе подходит к двери на третьем этаже своей квартиры, тем больше сжимается то ли от страха, то ли от предвкушения. Он достает ключ, но его рука настолько сильно дрожит, что в замочное отверстие не удается попасть ни с первой, ни со второй или третьей попытки.       Чимин занял оборонительную позицию между пролетами, заглядывая вверх и вниз и сканируя пространство на наличие опасности, и теперь смотрел на пытавшегося открыть замок Хосока.       — Чего так долго? – не выдержал Пак, прикидывая в голове запасные пути отхода, ведь долгая заминка может привлечь ненужное внимание.       — Давай я открою, – Чонгук взял руки Хосока в свои и понял, что их обладатель чертовски напуган. Он смотрел на Чона стеклянными глазами, губы приняли фиолетовый оттенок, а пальцы заледенели.       — Вдруг с моей Мири что-то произошло уже, – еле слышно шепчет мужчина, отходя от входной двери и освобождая пространство для Чонгука.       — Я пойду первым, – решает парень, поворачивая ключ в замке. Квартира встречает тишиной и остатками прошлого. Она выглядит так, будто уснула в ожидании возвращения хозяина, запечатав в себе покой и умиротворение, чтобы обитатель пришел и был благодарен своему дому за предоставленный сохраненный уют, ведь, если не выглядывать в окна, можно обманом разума вернуться в спокойную жизнь и стать на пару мгновений своей прошлой версией, не знающей эпидемии.       Чон немного теряется в коридоре, не зная планировку квартиры и слушая за спиной доктора Ли, и рассматривает витиеватые узоры на обоях, смешную фигурку домового на стене у входа из соломы и сухоцветов и ободрительные надписи на стикерах возле вешалки. Чимин остался сторожить у входа, а Хосок, видимо, не решался войти, продолжая топтаться снаружи. И тут навстречу незнакомцев выбежало белое пушистое облако, обозленное на весь мир, с приплюснутой мордочкой и глазами-пуговками, и Чон расслабленно выдохнул. На кухне, куда они вошли в первую очередь, в углу стояла упаковка кошачьего корма с большой дырой сбоку на пачке, видимо, сделанной мелкими зубами в поисках пищи.       Как только белый мех показался, Хосок влетел в квартиру, бесцеремонно расталкивая вошедших в стороны, навстречу своему питомцу.       — Моя Мири! Моя умничка! Добытчица! – мужчина подхватил животное и прижал к груди, отчего кошка принялась истошно мяукать, будто жалуясь и ругая хозяина за его отсутствие. Сцену воссоединения никто не в праве прерывать. Ну почти никто, кроме Пак Чимина, у которого ни сердца, ни души, как мы уже выяснили из умозаключений Чонгука, в наличии не имелось.       — Пора уходить, – военный заглядывает в комнату, удовлетворенно кивает, завидев довольного Хосока и комок шерсти в его руках, а после строго смотрит на остальных, — Мы же не возьмем животное с собой?       Ответить никто не мог. Ясно как день, что тащить кошку на тяжелую миссию – даже больше, чем смертельно. Чонгук отвернулся от других, блуждая взглядом по стенам кухни, на которых были прикреплены какие-то яркие картины со сценами из аниме, столешнице с большим количеством разноцветных чашек и погрустневших растений и холодильнику с дурацкими магнитами из хлопьев. В этой квартире отчего-то было ощущение легкости, которое немного, но все же вытесняло тяжесть реальности из грудной клетки. Захотелось улыбнуться и забрать себе один из самых глупых магнитов, который ярко-красными буквами гласил «Вкусный завтрак – Хрустипушки!».       Непосредственность паром оседала на ресницах, и хотелось поддаться ей, стать чуточку глупее, безумнее и беспечнее, улыбнувшись во весь рот.       Как только Чонгук выглядывает в окно, пелена спадает. Зараженные никуда не исчезли, а тащат свое жалкое существование по дороге в поисках жертв. Когда придет черед Чонгука быть пойманным в ловушку? Он ведь наступит. Однажды и его кожи коснутся зубы болезни в попытке сожрать с костями.       — Я останусь с ней, – выдает Хосок, усевшись на зеленый диван и не отпуская дорогую сердцу кошку от себя ни на миллиметр. Три пары глаз уставились на сошедшего с ума мужчину. Что же, всегда найдется кто-то безумнее даже самых ярких фантазий.       — Ты уверен? – Чон понимает, что переубеждать бессмысленно, тем более помощь миру и разработка вакцины никогда не были частью плана Хосока. Он следовал за своими путниками по счастливой случайности, держался людей, к которым тянулась душа, но не бредил исследованиями, знаниями и борьбой с неизвестным недугом. Мужчина вообще попал в больницу по стечению обстоятельств.       Никогда не узнаешь, что скрывается в чужой голове, но тут Чон был уверен –Хосок не отступит назад, и, будто в подтверждение, тот положительно кивнул в ответ.       После короткой ревизии была выделена приемлемая порция припасов, которую оставили Хосоку для пропитания. Мужчины быстро перекусили, переводя дух, перед дальнейшем путешествием по плану. Нужно как следует набраться сил, поэтому было решено потратить полчаса на то, чтобы прийти в норму, а спокойная обстановка в квартире располагала к этому, словно их ждет комфортная и размеренная жизнь.       Доктор Ли придумал тайный код в виде череды постукиваний, чтобы Хосок в будущем не пускал никого, кроме них. Также условились, что после выполнения своей миссии в научном центре, мужчины снова проведают друга и принесут еще припасов. Чимин долго объяснял Хосоку, как пользоваться охотничьим карабином, который отдали хозяину кошки с неплохим запасом патронов для защиты себя и питомца.       — Только из окна в зараженных не стреляй, – пошутил доктор Ли с грустной улыбкой. Чонгук разделял еле уловимую тоску старшего коллеги, ведь расставаться с Хосоком ему тоже не хотелось. Уж очень он прикипел к их команде, исключая Чимина, понятное дело. Да и такой яркий и теплый, как жаркий летний день, человек – на вес золота в обычное время, а во времена зомби-апокалипсиса и подавно.       — Я буду в голубей, – с яркой улыбкой отвечает взвинченный Хосок. Его кошка уже всех обнюхала и спокойно лежала на руках у солдата, гладившего ее за ушком, а эта картина маслом казалась несусветной дикостью для Чона. Из всех присутствующих подлое животное выбрало самого непривлекательного и отталкивающего, настоящего убийцу, а не какого-то добросердечного доктора. Как бы там ни было, кошке ласка Чимина нравилась, несмотря ни на что, поэтому она продолжала сжимать лапки, запуская когти в бедро мужчины, а тот не сопротивлялся подобной экзекуции.       И ради этого они отклонились от курса?       Чонгук скривился, хмыкнул и, развернувшись, пошел в другую комнату, ведь ему было необходимо остыть и привести мысли в порядок. Парень опустился на найденное в спальне мягкое кресло, закрыв глаза ладонями. Вот бы о нем забыли, никто его не трогал, а Чон провалился бы в небытие на этом самом месте, хотя бы на пару часов. За спиной скрипнула дверь.       — Эй, док, не падай духом, – хозяин дома умостился на мебель под боком, растрепывая волосы Чонгука пальцами, — ты из-за Чимина взрываешься, как Везувий?       — Так очевидно? – Чон глубоко выдохнул и принялся хрустеть косточками пальцев.       — Ты бы себя видел, – Хосок находился довольно близко, но дискомфорта не доставлял, что было поразительно – Чон не терпел, когда его личное пространство нарушали, — Чимин вроде неплохой парень, а еще у него пушка, и он вроде как согласился нам помочь. Нужно вести себя хорошо с людьми, которые умеют обращаться с оружием, Чонгук-и.       — У нас тоже есть пушка.       — Ты хоть стрелять из нее умеешь?       Парень встает и подходит к окну, его голова забита переживаниями и злостью. Как бы он ни старался, все равно отвлекался на военного, а делать вид, что Чимина не существует – отчего-то совершенно не получалось.       — Ты же видел, как он безжалостно убил людей, – Чонгук рассматривает, как мертвецы в конце улицы что-то едят, подбирая с асфальта; не различить, что именно это было, но видеть не обязательно, чтобы понять смысл происходящего. На языке опять сожаление и безысходность. Столько несчастья в мире, и всех не спасти. Только сердце все же страдальчески болит за каждую невинную жертву. — Он меня бесит, появился из ниоткуда весь такой загадочный. Тебе не кажется это странным: солдат совсем один, где его командир и сослуживцы?       — Ну всякое бывает, знаешь ли армия – это дело такое, – Хосок развалился на кресле поперек, лицом к потолку, и думает о чем-то усердно, будто решая алгебраические уравнения – Чон прям слышит скрип работающих шестеренок.       — Не доверяю я ему. Он еще этот пистолет на нас направит.       — Не преувеличивай. Чимин уже не один раз нас спасал.       Хотелось бы верить, что нет никакого двойного дна. Сегодня серость поглотила небо, все вокруг наложило на себя холодные темные фильтры, будто солнца никогда и не существовало. Ветер разнес по улицам мусор, который некому убирать и, возможно, во второй половине дня пойдет дождь. Чонгук отворачивается от жесткой реальности и тоскливого зрелища в окне, надо торопиться, чтобы не попасть под ливень, и меньше думать о надоедливом военном.       — Вот что меня правда волнует, так это то, что Канджун не делится результатами анализов и торопит нас в этот центр. Ты же был с ним, ты что-то знаешь? – спрашивает в надежде на хотя бы какую-то зацепку. Сейчас все может перевернутся вверх дном, а Чон чувствует себя беспомощным.       — Я в ваши медицинские штучки не лезу. Когда приехали военные эвакуировать нас, то они отказались спасать тебя и везти нас в нужный умнику научный центр, поэтому мы их послали.       — Вот значит как, – Чонгук медленно ходит по комнате, задумавшись над тем, как все сложилось.       — Я знаю только, что у доктора Ли есть вся информация на флешке и в черном блокноте, которые он бережет как зеницу ока. Думаю, что когда придет время, то Канджун все тебе расскажет, – делится Хосок всем, что приходит на ум, подходя к Чону. Он испытывает что-то вроде братских чувств к этому человеку и переживает за него.       — Да, конечно, но почему все такое подозрительное? – тихо спрашивает Чонгук, растеряв весь пыл и злость в стремлении выяснить хотя бы малую долю действительности.       — Ты слишком много думаешь. Иногда лучше вообще отключить голову, – советует мужчина, мягко хлопая по плечу, ведь спина младшего аж сгорбилась под невидимым грузом размышлений, и вдруг непривычно серьезным тоном продолжает, — Ты хороший парень, постарайся выжить.       Это было прощание. Не навсегда, а на неопределенной срок, ведь неизвестность не давала возможности заглядывать наперед и быть уверенным в будущем. Сейчас они здесь, завтра их может и не быть вовсе.       — Спасибо, Хосок, береги себя. Мы обязательно вернемся, – Чонгук старается поверить в то, что говорит. Он не понимает, за что борется, почему отчаянно хочет жить, за что цепляется изо дня в день, с какой целью рвется изо всех сил, но точно знает – умирать рано, так как его родители продолжают жить в нем: в его мыслях, длинных руках, цвете глаз, повадках, расположении родинок и во всем другом бесчисленном количестве деталей. Поэтому он постарается сохранить себя как можно дольше.       — Да не беспокойся обо мне. Я же буду не один, а с Мири, – яркая улыбка старшего согрела, строгость тона бесследно исчезла, оставляя после разговора налет непринужденности.       Этот момент стал неожиданно особо тяжелым, вобрав в себя слишком много сердечного трепета. Пусть они еще встретятся, пожалуйста. Чонгук поддается порыву и на секунду обнимает Хосока, вкладывая в это всю благодарность и теплоту, на которую только сейчас способен.       В коридоре их уже ждали доктор Ли и Чимин, готовые выдвигаться дальше. Мири вилась вокруг них, цепляя своим хвостом ноги людей, пока те топтались на пороге.       — Береги себя, – бросил Пак Хосоку и вышел из квартиры самым первым, ведь долгие проводы были совершенно не в его стиле.       — Не прощаемся, Чон Хосок. Надеюсь, твое решение не вызовет у тебя сожаления в будущем, – Канджун крепко жмет руку и даже отвечает таким редким явлением, как улыбкой, на лучезарную бывшего пациента.       — Вы все-таки тот еще умник, даже не пытайтесь отрицать, – Хосок, который принял рукопожатие, решил этим не ограничиваться и все же уловил момент, стиснул бурчащего мужчину в своих объятиях. С горем пополам доктор Ли выбрался в потрепанном виде и с красными щеками, так как не ожидал такого нападения.       Пришел черед Чонгука, но он до последнего делал вид, что не понял этого, обращая все внимание на кошку рядом, ползая на цыпочках возле нее. Хосок подобрался и навалился со спины всем телом на игнорирующего его парня, отчего Чон чуть не упал носом в пол. Цепкие руки сдавили поперек груди, помогли удержать равновесие и потянули вверх.       — Если тебе страшно идти дальше, ты можешь остаться, – будто прочитав мысли, предлагает мужчина, отлепляясь от младшего. Оба знают, что Чонгук не бросит остальных; это предложение, скорее, маленькая лазейка для душевного спокойствия, а не призыв к действую.       — Не хочу бояться каждую секунду, – делится сокровенным Чонгук, ведь до этого его сковывал холодный до ужаса страх почти все время. Хосок понимающе опускает голову, разделяя эмоции говорящего, ведь, несмотря на внешнее безрассудство, под толстым слоем легкости прячется нечто тревожное, — я смогу за себя постоять.       Чонгук чувствует небывалую уверенность, которая дает силы двигаться дальше к выходу из квартиры.       — Я тоже смогу.       Да, Хосок, ты обязан справиться.

***

      Путь длиною в сутки – так бы обозначил их небольшое путешествие Чонгук, не вдаваясь в детали. С самого раннего утра и до позднего вечера, включая визит в квартиру Хосока, они долго, упорно и медленно преодолевали расстояние, но все равно им остался небольшой отрезок пути.       Загвоздка заключалась в том, что ночью мертвецы ведут себя более активно и тактика тихо пройти закоулками уже не работает. Переждать самые темные часы, а после с первыми лучами солнца двинуться дальше – было лучшим решением. Чимин провел разведывательную операцию в округе и нашел небольшое одноэтажное заброшенное здание, что уже долгие годы пустовало. Некогда это было что-то вроде склада: просторное помещение с высокими потолками, балки которых зловеще нависали над потревожившими покой, грозя свалиться на их головы. Вот где теперь находились трое путников для короткого сна и отдыха.       — Нужно нагреть воду, – Чонгук вооружился компактной газовой горелкой и принялся сооружать кухню в полевых условиях. Живот уже издавал крики о помощи, поэтому Чон с предвкушением открывал консервы и сухпайки, кидая несколько порций в походный котелок и заливая водой. Ему хотелось сделать что-то наподобие супа с мясом и сушеными водорослями.       В это время Канджун, как опытный любитель походов, выбрал сухое и защищенное место и разложил собранные в окрестностях доски, а на них два спальника, обустроив место для отдыха; Чимин же бродил по помещению, заглядывая наружу через выбитые окна, проверяя обстановку, чтобы их внезапно никто не потревожил.       Когда вода со всякой всячиной закипела, приятный запах еды призвал к себе всех троих, успевших проголодаться после последнего приема пищи. Оказавшись в тесном кругу, мужчины принялись уплетать варево, не замечая ни обжигающий кипяток, ни остроту красного перца. Трапеза выдалась быстрой и сытной.       — Мы останемся в этом научном центре? – спросил Чон, когда они с Канджуном оказались наедине, ведь солдату на одном месте спокойно не сиделось, поэтому он решил обойти по периметру все соседние здания и проверить наличие потенциальных угроз, а если таковые имеются – тихо устранить их.       — На какое-то время. Самое главное – передать информацию в нужные руки, а ученые уже разберутся, – доктор Ли снова закуривает, Чонгук же на этот раз решает рискнуть и попробовать, что это за дрянь. Чем черт не шутит.       Воздух оказался въедливым и горьким, цепляясь за ткань внутренних органов, и нехотя возвращался наружу. У парня получилось сделать глубокий вдох, а после этого его сдавил сильный кашель, и дым кубарем вывалился изо рта и носа. Ощущения не из приятных, особенно когда под боком тихо посмеивается наставник.       — Почему мы так спешим? – Чонгук попробовал снова, уже аккуратнее, и в этот раз затяжка далась легко. Довольный собой он ждал, когда же наступит тот эффект, ради которого люди берут в руку сигарету и, несмотря на доказанный многочисленными исследованиями, вред вдыхают ядовитый воздух.       — Кое-что грядет, нужно предотвратить это, пока не стало слишком поздно, – мужчина отвечает тихо, будто слова, произнесенные вслух, имеют свойство тут же воплощаться и представать перед своим творцом в живом облике.       — Вы говорите загадками, – Чонгук привык не получать ответы, но все равно продолжал спрашивать, чтобы нарисовать в голове картину в общих чертах, — А если там никого не будет, куда потом?       — Единственное место, где тогда нам помогут – это Тэгу.       — Весело, – Чонгук откидывается на спальник, рассматривая трухлявый потолок. Было бы хорошо не простудиться, заночевав здесь, — Я не хочу быть для Вас обузой.       — Ты о чем?       — У каждого есть свои задачи. Вы – умник, Чимин – солдат. Какая в этой схеме моя роль, не понимаю, – Чон кутается в одолженную у Хосока толстовку, натягивая капюшон аж до носа. Доктор Ли долго молчит, поэтому парень смотрит в сторону мужчины и тут же встречается с испытывающим взглядом суженых глаз.       — Ты не бесполезный, как многие сейчас, Чонгук. Связи, деньги ничего не стоят. Они никого не спасли. Курс евро и доллара – это ноль, карточки – просто пластик. Если бы я вышел посреди дороги с чемоданами, полными купюр, ты думаешь они бы привлекли зараженных? Их бы интересовал я, как голодных собак кусок сочного мяса. В нашей команде ты имеешь огромную ценность. Я могу положиться на тебя, у тебя есть голова на плечах и сила в ногах. Ты отличный парень, врач был бы из тебя неплохой, со временем. Так что перестань это немедленно, а то сейчас же заберу все свои слова обратно!       Доктор Ли грозно направил на Чона указательный палец, точно дрессируя непослушную собаку, выражая свое недовольство сомнениями младшего участника их скромной команды – спасателей мира от полного краха.       — Спасибо, Канджун. Вы… – хочет было сказать Чонгук кое-что приятное в ответ, но его бессовестно прерывают и сталкивают со спальниками.       — Все, малец, уйди в туман. Я подремлю немного, – бурчит доктор Ли и, делая вид, что тотчас засыпает, бесцеремонно поворачивается к собеседнику спиной.       Чонгуку не остается ничего, кроме как убрать все остатки после ужина и сложить вещи по рюкзакам, чтобы долгие сборы их не задерживали. В сваленном в углу техническом мусоре Чон нашел стулья, что доживали свои последние дни. Поэтому, притащив находки к лагерю, парень поставил их перед выбитыми окнами и аккуратно уселся, наблюдая за открывающимся видом.       Через несколько минут вернулся Чимин. На первый взгляд он немного тяжело дышал, ножи были испачканы кровью. Видимо, в новой схватке пришлось повозиться даже военному, что доказывало, что солдат на самом деле не робот. Чон не мог скрыть, что он рад видеть человеческую усталость и надломленность на вызывающем раздражение лице.       Пак молча огляделся и принялся приводить себя в порядок, начищая оружие и смывая с кожи брызги чужой крови. Чонгук, вопреки ожиданиям, не отводил глаз и упорно следил за каждым действием солдата, прожигая в его спине дыру.       — Чего уставился? Тоже поспи, я пока подежурю, – Чимин кивнул в сторону храпящего Канджуна, снимая верхнюю куртку. Через футболку заметны очертания мышц, натренированных долгим и упорным трудом, вместе с этим не кажущихся большими. Весь образ военного без амуниции казался непривычно для солдата тонким, как береза, хрупким и утонченным, подобно фарфоровой статуэтке, но никак не грубым и неотесанным. Что же он за человек, этот Пак Чимин?       Чонгук отвернулся, но спать не пошел, ему нравилось наслаждаться чувством покоя, которое удалось поймать за невидимый хвост, сидя на полуразваленном стуле. Рядом опустился на такое же сооружение Пак, не соблюдая осторожность, потягиваясь конечностями во все стороны и хрустя суставами, громко вздыхая. Вот бы стул под ним тотчас сел на шпагат, и тогда бы этот надменный выскочка тут же хлопнулся на пол.       — Даже не мечтай, – как будто читая мысли, говорит старший и, видя озадаченное выражение младшего, посмеивается, — У тебя все на лице написано.       — Ну а сейчас что ты прочитаешь? – Чон пытается сделать нейтральную мимику и каменный взгляд, чем еще больше смешит собеседника. Да он опять просто издевается!       — Иди нахуй, – как ни в чем не бывало кидает Чимин и устремляет свое внимание в ночную темноту, — Чаще всего ты думаешь нечто подобное, когда смотришь на меня.       С каждым мгновением тени пожирают остатки света, и скоро цельная мгла поглотит и их убежище, оставляя полотно для фантазии. Пак достает свечу, зажигает и отставляет чуть дальше, чтобы мягкий свет рассеялся по всему помещению, отгоняя ночь, ставя ту в наказание в угол.       — Зачем ты присоединился к нам?       — С кем-то всяко выгоднее, чем бродить одному, – просто отвечает Чимин, отпивая немного воды. Вау, у них вроде даже получается спокойно поговорить без драк и оскорблений. Вот правда, Чонгук очень сомневается в искренности солдата и не верит в сказанное до конца, всегда продолжая дежать ухо востро рядом с этим человеком.       — Ты что-то скрываешь, – подытожил Чон, поддаваясь своей проснувшейся интуиции, ведь есть нечто неуловимое в образе Пака, читающееся между строк, что-то за гранью понимания, что отличало его от других людей. Возможно, это просто домыслы Чонгука, но рядом с Чимином инстинкт выживания все время кричит бежать подальше, а ноги парня не слушаются и несут, к сожалению, к солдату в поиске драки.       — А ты нет? – Пак выглядит расслабленным и умиротворенным, продолжая бессмысленный разговор больше от скуки, нежели действительно интересуясь.       — Предельно искренен, – заверяет Чон, наблюдая за тем, как мужчина начинает разминать мышцы голени, сбрасывая накопившееся напряжение.       — Тогда что у тебя за шрам на бедре? – неожиданно спрашивает Чимин, продолжая массажировать ноги, разгоняя кровь по мышечным волокнам и вызывая приятные покалывания.       «Когда он заметил?»       — Не твоего ума дело, – чеканит Чонгук, мрачнея на глазах.       — Бин-го! – по слогам радуется Пак, драматично хлопая в ладоши и тут же переводя тему, ведь давить на болезненную мозоль насильно никто не собирается. — Что ты понял о зараженных?       — Это тест? – волна грусти понемногу начала отступать, когда Чон осознал, что его не будут допрашивать дальше.       — Это очень важно. Ты вот знал, что они слышат запах человеческого тела? В нашу первую встречу от той бешеной толпы нас спасла отнюдь не моя реакция или везение, нас спасла вонь, что исходила от мусорки рядом.       — Что еще ты знаешь? – заинтересовано спросил Чонгук, внимательно слушая.       — Путем сражения с ними я выяснил, что они видят, но с большим трудом, только очертания, нюх и слух же, наоборот, обострены. Еще важно остерегаться не только укусов, но и их ногтей. Царапины могут заразить, сам видел. Поэтому надо быть начеку двадцать четыре на семь.       — С тобой тоже, – по инерции бросает Чонгук и тут же ловит в приглушенном свете мягкий оскал, Чимин выглядит непривычно довольным.       — Я ничуть не лучше, а даже хуже этих мертвецов, – шепотом делится старший, внимательно следя за реакцией собеседника: его глаза распахиваются шире, брови заламываются, а уголки губ поднимаются в понимающей полуулыбке.       — Согласен.       Они смотрят друг на друга, изучая обостренные черты в свете маленького пламени и думая каждый о своем: Чон о том, что этот мужчина опасен в своей непредсказуемости, Пак – стоит ли еще раз пройти территорию по периметру или же посидеть лишних десять минут в обществе мелкого.       Воздух вокруг свечи тихо потрескивает, испуганно шепча, что все вокруг полито бензином. Еще одно слово, один взгляд или же действие, и вспыхнет злостная искра, перебрасывая огонь на мужчин, которые словно застыли в ожидании пожара.       Чимин первым отвел глаза, поднялся и все же пошел на повторную разведку. Чонгук затушил остатки свечи и перебрался в пустой спальник, ожидая, когда солдат вернется под успокаивающий храп старшего доктора. Фигура Пака в темноте тихой, еле заметной поступью возвратилась вскоре, опустилась на тот самый стул, на второй вальяжно закинув ноги, и уставилась в темноту с какой-то гробовой и мрачной тишиной, что свалилась на ее плечи.       Чон не придал значения увиденному и только удостоверился в порочности военного, чья сущность отличалась потенциальной угрозой. Зараженные творили ужасы, лишившись сознания, мышления и своей личности, а Чимин же осознавал все до последней капли, принимал, совершал и без всяких сожалений говорил об этом. Настоящий психопат.

***

      Медицинский центр представлял собой ничем не примечательное, на первый взгляд, здание на окраине города, окруженное со всех сторон двухметровой оградой с колючей проволокой сверху. Это учреждение занималось биомедицинскими исследованиями и технологиями безопасности, однако с наступлением эпидемии центр, видимо, экстренно был объявлен важным объектом и теперь имел охрану на уровне тюремной.       Чонгук скептически оглядел окрестности – вокруг нет жилых помещений, сплошные безжизненные пустоши, а дальше густые кроны деревьев и горы на горизонте за чертой человеческого поселения. Мертвецов здесь тоже наблюдалось значительно меньше, чем в гуще города. Мужчины подошли к калитке, и Чон заметил камеры и электронные замки. Доктор Ли принялся вводить код на панели, точно зная нужные цифры, и вскоре система издала писк и открыла замки.       — Доктор Ли, Вы были здесь раньше? – Чонгук зашел последним на безопасную территорию, которая представляла собой зеленый газон и футуристическое строение.       — Да, было дело, – Канджун направился ко входной двери. Несмотря на надежное укрепление, вокруг не наблюдалось ни одной живой души, что насторожило, но Чон тут же отмахнулся. Впервые за последнее время он мог немного отпустить тревожность и расслабиться, не ожидая нападения «зомби». Нервная система и так выла от перенапряжения, поэтому было бы славно, если у них получиться здесь задержаться и прийти хотя бы в относительно нормальное состояние.       На входной двери дома такая же схема, поэтому доктор Ли снова набирает хаотичный порядок цифр, секунда – и доступ открыт.       Чонгук поднял голову и посмотрел прямо в камеру под козырьком, что активно мигала красным, оповещая, что без сомнений за ними наблюдают. Такая охрана вполне оправдана, и надо радоваться, что сейчас есть возможность почувствовать прежнюю жизнь. Чонгук концентрируется на том, зачем они пришли, ведь скоро он узнает, что именно выяснил доктор Ли и, возможно, даже будет помогать в исследовании болезни.       Двери распахиваются – их встречают при полном параде: десяток незнакомых людей с автоматами и военном обмундировании перекрыли вход и молчаливо целились в новоприбывших. Чимин же в ответ в полной боевой готовности с заряженным пистолетом отразил их стойку, прикрывая худым телом врачей. Из толпы охраны выходит мужчина средних лет в белом халате, его доброжелательная улыбка и расслабленный вид заставили сердце немного замедлиться, уверяя, что все хорошо. Незнакомец отдал приказ, и цепные псы тут же опустили свое оружие.       — Кого я вижу? Старый-добрый друг Канджун-и, что привело тебя? – мужчина развел руки в стороны, Доктор Ли вышел навстречу первым, и они в приветствии пожали друг другу ладони, хлопая по спине. Чимин понял, что опасности нет, расслабился и скинул с головы шлем, а Чонгук до сих пор пытался успокоить сердечный ритм и орущее подсознание, внушая глупому организму, что все в порядке.       — Я кое-что нашел важное, нам стоит поговорить наедине, – Канджун рвался вперед как можно скорее поделиться добытой информацией, но незнакомый ученый из центра не торопился так сильно, оставляя за собой впечатление достаточно расслабленного мужчины, который только закончил трапезу и не был бы против вздремнуть часок-другой.       Человек внимательно обводит взглядом Чонгука и Чимина, оставшихся позади в тени. Его лицо улыбается, но глаза холодно сканируют путников.       — О, рвешься спасать мир? Что же, я весь в твоем распоряжении, но сначала давайте вас хорошенько осмотрим, нельзя допустить очага заражения в нашей безопасной зоне.       — Конечно, Сонмин, я все понимаю.       Военные сопровождают их вглубь здания по лестнице на подземный этаж. В искусственном свете все кажется ненастоящим: высокие монолитные железобетонные стены, черная плитка, давящие на виски потолки – ничего лишнего, никакого пространства для красок. Так и должен выглядеть исследовательский центр, только логика и наука. Через открытые двери, идя по коридору, Чон замечает других людей в белых халатах, занятых беспрерывной работой за компьютерами, доселе невиданное оборудование, огражденное от чужих рук, и много военных с автоматами наперевес. И вот, наконец, очередной длинный коридор приводит в черную от пола до потолка комнату с одиноким столом.       — Подождите здесь, – объясняет проводивший их солдат и покидает помещение, громко хлопая дверью.       — Извините, а у вас тут душа нет? – орет через дверь Чимин, сдирая через голову кофту. — Вот придурок, ты же слышишь!       Чонгук замечает маленький умывальник сбоку и, не обращая внимания на Пака, бредет к нему. Вода холодная до онемения кончиков пальцев, поэтому быстрые водные процедуры, отдирающие грязь с кожи рук и шеи, дарят трезвость ума ко всему остальному. Чонгук смотрит на себя в зеркало, пытаясь вдолбить в голову, что здесь безопасно, уже можно расслабиться, но перепуганная душа не верит, мечась в тюрьме из костей и мышц.       Пак, посмеиваясь, несется мимо Чона как ураган, задевая плечом младшего и отталкивая от умывальника, видимо, сильно соскучившись по личной гигиене и решив искупаться полностью. Пока солдат плескался в углу, чуть не залезая в несчастную раковину, Доктор Ли в это время что-то спешно писал в своем блокноте.       — Вы уверены, что все нормально? – спрашивает Чон, оставляя бережно собранный рюкзак неподалеку на полу рядом с битой, которую теперь таскает с собой вместо ножей и пистолетов.       — Да, не волнуйся, – Канджун продолжает строчить, не отрываясь от бумаги, что шелестит под его пальцами, будто пытаясь воспроизвести только что вложенный смысл.       — Вы были знакомы с этим Сонмином? – парень слушает тихий шум воды, щелкая пальцами от скуки, а Чимин мычит под нос какую-то песню, не проявляя ни малейшего интереса к диалогу мужчин.       — Да, мы раньше работали над одним большим проектом, а потом я решил уйти из науки в клинику.       Чонгук хмыкает – как тесен мир. Хорошо, что сейчас они защищены, так что следует сосредоточиться на помощи людям и разработке вакцины. Чимин вальяжно надевает обратно черную майку, сбросив тяжелую экипировку в свою сумку, на ходу потягиваясь и зевая. Даже этот бравый солдат растерял всю концентрацию и поддался усталости, почему же Чон не может окончательно отпустить себя?       Через несколько минут в комнату заглядывает военный, неодобрительно обводя всех взглядом, и оповещает, что доктора Ли уже ждут.       — Я скоро вернусь, – бросает Канджун, хватая со стола флешку и свой драгоценный блокнот.       — А нам что делать? – оживает Пак, оценивая ситуацию, в которой они оказались, и останавливая свой взгляд на камерах видеонаблюдения под потолком.       — Ждите.       Чонгук опускается на стул, надеясь, что время убежит незаметно. В тишине кажется, что сердце грохочет на всю громкость, но как бы парень ни пытался успокоиться, у него это не выходило, поэтому он бросил эти несчастные попытки. Чон делает вид, что не замечает Пака под боком, а тот и не против, лежит на столе, буравя работающие камеры. Сконцентрировать внимание не на чем, чернота стен и сырость здания передают такие же настроения их обитателям, а от перенапряжения голова начинает гудеть.       Чимин внезапно подлетает к своему снаряжению и хватает острые ножики, взлетая легким перышком обратно на стол и вставая в полный рост прямо перед объективом камеры. Глядит в него в упор и тут же перерезает провода, через секунду то же самое проделывает и со второй.       — Ты чего делаешь?       — Не люблю, когда подглядывают, – бросает Пак, опускаясь на пол, так как камеры раздражали его все это время, и в конечном итоге мужчина не выдержал.              Прошло уже примерно полчаса с момента ухода доктора Ли, а изменений никаких. Старший вновь спрыгивает со стола и идет к выходу.       — Что-то не так, – выдает первым Чимин, озвучивая общие мысли, что навязчиво шумели в головах парней. Дверь очевидно заперта. – Твою мать.       Пак роется в рюкзаке, достает тонкую проволоку и уже идет к входной двери с таким видом, будто она сама должна перед ним распахнуться, как раздается подозрительное шипение.       Чонгук в поисках источника звука видит белое облако дыма, тут же прикрывая нос тканью. Газ быстро расползается по полу, поднимаясь все выше и выше. Чон тут же снимает кофту и, оперативно намочив ее водой из-под крана, прикладывает к своему лицу. Чимин повторяет за ним эти действия, понимая, что это поможет сохранить рассудок дольше. Страх расползается мерзкими щупальцами по телу, ведь представления, что делать дальше, нет ни малейшего. Пак настойчиво двигается к выходу, а Чон спешит помочь солдату освободить им путь, придерживая ткань возле его лица, пока тот пытается взломать замок. Паника отступает на задний план, ведь действовать нужно слажено и шустро, только так у них получиться выбраться из ловушки.       Чудным образом, но дверь открывается, и тут можно было бы обрадоваться, но, как только мужчины вываливаются в коридор, что-то тяжелое прилетает сзади, и поплывший еще до этого рассудок окончательно отключается, помахав своему обладателю белым платочком. Чонгук лежит на полу без сознания, не успев даже пискнуть перед тем, как его ударили по голове. Пак же борется дольше и отчаяннее, упорно сражаясь до последнего и получая несколько болезненных гематом в ходе сопротивления, но все же валится рядом с младшим, сраженный мощным ударом. Наверное, Чонгуку стоит научиться доверять интуиции.       — Связать их и поместить в камеру. Будут моими следующими подопытными крысами.