Обречённая

      Я смотрел как она молча сидит смотря перед собой. Я вновь был видим, но мне кажется ей было всё равно. Опустившись на пуф напротив, я заглянул в её лицо. — Мисс Грейнджер, — тихо позвал её и словно вздрогнув от дурного сна, она посмотрела на меня. — Вам страшно? — Страх последнее, что я чувствую. — Я вновь видел тот взгляд, которым глубоко внутри восхищался. — Мы проникнем в замок уже на следующей неделе. И если Дамблдор решит со мной разобраться, у меня будет отличная возможность ответить ему тем же. — А если он решит прийти сюда и убить? — Значит так тому и быть, — изрекла она. — Но бежать и прятаться я не буду. — Хитрость не ваш конёк, верно? — я надеялся, что она улыбнётся и так оно и вышло. — Я гриффиндорка. Такой родилась, такой и умру.       К ночи поднялась самая настоящая снежная буря. За окном ночь смешалась со снегом, превратившись в мрачную вуаль, накрывшую город. Я наблюдал из окна за этим, невольно вспоминая детство и юность. Сантименты. Девушка уже спала, а вот я не мог позволить себе такой роскоши. Приблизившись к ней, я достал палочку и коснулся её виска, закрыв глаза.       Я оказался в её сне. Это было уютная гостиная Гриффиндора, с их красными и золотыми цветами. Я сидел на пуфе позади троих друзей, который задорно обсуждали квиддич. Неожиданно подул ветер, холодный и морозный, он потушил все свечи и камин оставив нас в полумраке. В гостиной больше не было не единой души кроме меня и Гермионы. И двух скелетов рядом с ней. На одном из них были очки, которые съехали на бок. Гермиона пыталась от них отстраниться, а их костлявые руки тянулись к ней, зацепляясь за кудрявые волосы. — Прошу, нет! — крикнула она и от этого меня словно резануло. — Идёмте, — я схватив её за руку и вырвал из цепкой хватки скелетов.       Мы выскочили из гостиной и оказались на серой улице Лондона. Люди без лиц проходили мимо нас, а серое небо навсегда застыло над трёхэтажным зданием за высоким, чугунным забором. Таким я запомнил это место. Мы оказались в моей голове. Повернувшись, к Гермиона, я замер. Она тоже изменилась, была такой какой я желал её видеть. Глаза горели ненавистью и силой, вся её фигура словно напряглась, в любой момент готовая кинуться в бой. Нет, это выглядело хуже, чем я бы того желал. Словно она лишилась человечности. Бойся своих желаний. — Идёмте, — я зашагал вперёд. — Нанесём визит.       Открыв дверь, я оказался в прихожей. Наверх вела лестница, по которой я сотни раз спускался и поднимался. Слева была просторная гостиная, чистая, пусть и со старой мебелью. Пузатый телевизор, который появился незадолго до того, как я покинул это место. — Так вот он какой ваш дом, — проговорила девушка, проходя со мной в гостиную. — Только Хогвартс был моим домом, — я нажал на клавишу пианино. Звук, короткий и тихий, быстро разнёсся и затих. — Так было и будет. — Вы чуть не сравняли его с землёй, -напомнила она. — Да, — отозвался я. — Будто подростки не крушат комнату, когда поругались с родителями.       Телевизор неожиданно включился и в ней появилось лицо Дамблдора. — Здравствуй, Том, — заговорила голова с экрана. — Помнишь, о правилах, о которых мы говорили когда я сюда пришёл? — Заткнись, — я махнул палочкой и телевизор выключился.       Я вышел из гостиной, ощущая нарастающее раздражение. Сжечь бы это место. Может так и поступить, когда проснусь? Мне на глаз попался мальчик. Его светлые локоны мягко спадали на лицо. Я замер и неожиданно предательские слёзы подступили к моим глазам. — Нет, — выдохнул я. — Ты добрался до верха, Том, — мальчик широко улыбнулся и его синие глаза с пониманием посмотрели на меня. — Ты убил Боунсов, тех, кого я так любил. Не дал мне быть с Кейли, потому что она была грязноковкой. Убрал Хагрида, так как я видел в нём большее, чем просто ошибку. Мой сын остался без родителей и был обречён быть оружием в руках Дамблдора. — Ты был таким, Луи, — я боялся, что мальчик спустится ко мне. Боялся, даже его тени. Или теней за его спиной. — Ты был сильнее всех их, был таки же как я. Ты мог умереть, вместе с ними, но ты выбрал верность мне. — Да, — мальчик склонил голову на бок и улыбнулся ещё шире, превращая своё лицо в гримасу. — Потому что я верил в тебя, больше, чем в себя. И вот, что стало. Ты пытаешься изменить мир вместе с грязнокровой.       Вперёд вышла Гермиона. — Ты сказал, что твой сын был оружие в руках Дамблдора? Что это значит? — Когда пройдёте, через портал, узнаете, — мальчик отвернулся и пошёл наверх. — Вы всё узнаете. Всё эфемерно… ненастоящее… — голос его затихал.       Я застыл точно статуя. — Кто он? — Луи, моя старый и единственный друг, — я сел на ступеньку, ощущая как дррожу всем телом. Пальцы невольно запустились в волосы. Вот, что значит быть человеком? Ужасно. Я бы многое отдал, чтобы притупить сейчас все свои чувства. — Он умер? — Не знаю… — тихо отозвался я, закрыв глаза. — Когда я попытался убить родителей Гарри Поттера, то он исчез вместе со мной. Возможно от ввзрыва его тело расщиило. е могу точно сказать… евое время, я думал что он найдёт меня и поможет мне. Потом я возненавидел его, считая предателем. А когда вновь обрёл тело и навёл справки, то понял, что никакого Луи здесь никогда не было. — Такого не может быть… — Это верно, — я поднял глаза, с унижением осознавая, что в них блестят слёзы. — Я обещал, что спасу его, вытащу из любой ямы. И не справился. Сколько бы силы я не имел, а его не спас. — Он что-то сказал о грязнокровке… — Да, Кейли, — я усмехнулся, вспоминая эту занозу. — Я не убивал её, только лишь потому что думал, что если Ли решит уйти, я воспользуюсь ею как манипуляцией. — Но она умерла? — Да, — я не ощутил ничего по поводу её смерти, но вспомнил, что в те дни Ли, который закрылся для меня навсегда. — Рожая ребёнка. — И где ребёнок? — Вы правда думаете что мне было до него дело? Отродье грязнокровки и Луи? — Ясно. — Она села на пол по турецки и коснулась моего колена. — В уверены, что сможете дойти до конца? Раньше вы творили страшные вещи, не зная глубоких чувств. А теперь… Вдруг они помешают? — Эти мрази в Министерстве, что-то сделали со мной, — я вцепился пальцами в волосе, ненавидя себя за выступившие слёзы. — Ненавижу всё и вся! Это не я! Слышите? НЕ Я! — Знаю, знаю… — прошептала она. — Теперь у вас другой путь. — В не понимаете, в моей голове, словно что-то щёлкнуло! — я схватил её руку и пальцами ткнул себе в висок. Она испуганно попыталась отпрянуть, но я только сильнее стиснул её пальцы. — Есть я. А есть ещё кто-то. Словно чужой. Я смотрю его глазами, думаю его мыслями. Но это не я. Моё лицо, мои желания, и в тоже время чужие. — Прорычал я и по стенам пошли трещины, весь дом затрещал и на нас посылалась белая побелка. — Остановитесь… — Нет! — Прошу! — ей всё-таки удалось освободить пальцы и накрыть ладонью мою щёку. — Идёмте со мной.       И я послушался. Я последовал за ней, как тогда. Как всегда. Это был и я, в тоже время не я. Потерянный, извращённый. Меня изменили искусственно. Вопросы, без ответов. Теперь я был по настоящем слаб, увлекаемый ею из дома, который разрушался за нашими спинами. Я видел как павшая балка проломила лестницу. Как узатый телевизор скрылся за обсыпанным потолком, оставив за собой серую пыль. Мы вышли во двор, я позволили себе облокотится на неё.       Я забываю, каково это — ощущать, как страх проникает в каждую клетку моего тела. Мой кошмар углубляется, сжимая меня, словно тёмные щупальца, вытягивая всю силу из моих вен. Я пытаюсь вспомнить, кто я есть, но лишь чувствую, как холод заливает мою душу, как животное, зажатое в угол, готовое напасть или бежать. Все, что я когда-либо знал — о власти, о контроле, — кажется теперь абсурдными масками, которые раскололись при первом же дуновении страха.       Я чувствую, как ярость растёт, словно огонь, угрожая вырваться на свободу. Это раздражает меня, потому что я должен быть выше этого. Я всегда контролировал свои чувства, а теперь они вновь захватывают меня, готовы разорвать на части. Я не знаю, как с этим справиться. Я — Том Реддл, я — Лорд Волдеморт. Я должен быть выше всех этих мелочных эмоций. Но, черт возьми, когда Гермиона появляется в этом кошмаре, с её проницательными глазами и остротой ума, я вдруг чувствую сближение. Она — тот свет в моём тёмном мире, и это вызывает ещё больший страх.        Я ненавижу себя за эти чувства, за то, что они заставляют меня быть слабым. Внутри меня борьба — между страстью и холодным расчётом. Я мечусь в темноту, но она лишь смеётся надо мной, подмигивая, как старый знакомый, зная, что неспособен избежать своего страха. Я жажду уничтожить его, сжечь дотла, но всё более отчётливо понимаю, что он уже сожжён внутри меня. Я изменился, и это заставляет меня чувствовать ненависть к самому себе.       Внезапно я слышу её голос, как свет маяка, пробивающийся сквозь шквал тьмы: «Том, держитесь!». Её слова — еле слышное шептание, но они прикосновением могут разорвать эту пелену страха. Я хочу закричать, но вместо этого в груди взрывается какая-то новая сила. Я не могу позволить ей увидеть, как мне страшно, как я борюсь с этим бурным хаосом внутри. Я должен взять на себя контроль, — это мой единственный способ чувствовать себя живым, и одновременно быть ненавистным самому себе. Кто она, чтобы вытаскивать меня из этого ада? Я ненавижу её за это. Я ненавижу себя за то, что начинаю её любить.       Мы оказались в лесу. В Албании. Там где я пытался годами. Знакомые деревья, знакомые тропы. И тишина. Гермиона тяжело дышит, я вижу в её волосах пыль. Наверное, я умер, иначе откуда этот покой?       Я провёл костяшками пальцев по щеке Гермионы и она закрыв глаза подставила мне лицо для поцелуя. Это была не она. Это была Гермиона уже из моего сна. Ненастоящая. Но я всё равно поцеловал её. Я целовал женщин и раньше, но всегда ради выгоды или манипуляции. А здесь был иначе, словно я был под ударом. Отстранившись, я понял, что дальше продолжать нельзя. Выйдя уже из своего сознания, я обнаружил себя лежащим у постели девушки, которая мирно спала и рука её повисла, выглядывая и под одеяла. Я поднялся и не глядя выскочил прочь из комнаты.