Path of Power

В горле пересохло. Арадэль накинула серый плащ из грубой ткани, не переставая смотреть за противоположной стороной пыльной дороги на окраине города. Стоит уже решится на этот шаг, но что-то будто приморозило её к земле. Уже начиналась зима, ранним тёмным утром на улице было никого не встретить. За поворотом, возле поваленного сарая из черных досок сидел, съежившись, мальчик. Его одежды были до того ветхими, что, казалось, рассыплются с дуновением зимнего ветра. Он крепко поджимал к себе ноги, старался занимать как можно меньше места, прижавшись спиной к упавшей стене сарая, подальше от дороги, и не видел вокруг себя ничего, уткнувшись лицом в острые коленки. Арадэль сжала в кулаке сверток с хлебом, пытаясь пересилить себя и сделать хоть шаг. Она поплотнее затянула плащ, чтобы спрятать свои одежды, остроконечные уши скрывались за прядями тёмных волос, заплететенных в густую косу. В этот утренний час улицы были совершенно пустынны, но уже через пару часов начнется движение снующих туда-сюда местных жителей — рабочих, мелких торговцев, грязных, неотесанных, как и весь этот город, позабытый всеми. Медлить нельзя. Уверенно, но осторожно Арадэль подошла к мальчику. Тот, кажется, не слышал или не обратил внимания. Проглотив ком в горле, она присела возле ребенка и тихо поздоровалась. Мальчик поднял голову, непонимающе взглянув на гостью в его скромном мире. В голубых глазах промелькнул испуг, поэтому Арадэль скорее заговорила снова: — Ты хочешь есть? У меня есть хлеб, — она протянула тканевый сверток с кусочком выпечки, однако ребенок не шевельнулся, — ну же, неужели не будешь? — Я не могу взять у Вас, это… — Арадэль не разобрала окончания фразы, тихо и быстро сказанной тоненьким голосом. Светлые глаза мальчика забегали по красивому лицу незнакомки, будто она была чудесным видением. — Я просто не хочу, — слабо улыбнулась девушка, продолжая тянуть еду ребенку, — ты можешь съесть? Иначе придется отдать птицам. Услышав это, мальчик с надеждой посмотрел на хлеб. Арадэль держалась неподвижно, дожидаясь следующих действий. Наконец, слабая рука потянулась и неуверенно взяла хлеб. Мальчик ел жадно, хоть и старался скрыть это за медленным прожевыванием. Руки немного тряслись, в глазах горел едва заметный огонек. Дождавшись, пока мальчик съест половин куска, Арадэль продолжила: — У тебя кто-нибудь есть? Ребенок отрицательно покачал головой, старательно проглатывая хлеб, будто вкуснее этого не было ничего. Теперь в его движениях появился отблеск детской живости, и он позабыл о возможной угрозе. — Тогда, тебе некуда идти? Пойдешь со мной? — Арадэль задавала вопросы осторожно, боясь спугнуть мальчика. Однако тот, на удивление, подумал всего пару мгновений, а потом закивал. Незнакомка мягко улыбнулась. — Тогда доедай, а потом пойдем. Я живу далеко отсюда. Чуть позже, когда Арадэль вывела мальчика за руку из серого города, она спросила: — А как тебя зовут? — Я не помню, — признался мальчик. — Тогда нужно дать тебе новое имя, — ответила Арадэль и посмотрела по сторонам. Из города они вышли в пролесок, но и деревья здесь были совсем старыми и сухими. Это наводило на мысль, — Смотри: ты родился в этом месте, а здешние деревья такие сухие, словно отдали кому-то свою жизнь. Должно быть, они отдали её тебе в день твоего рождения. — Значит, они мои родители? — спросил мальчик, и в его голосе наконец начали просачиваться эмоции. — Думаю, да. Значит, твоё имя — Алдарион. Примешь его? — Да, да, приму, — слабая улыбка отразилась на худом детском лице. Так выглядел ребенок, который обретал надежду на жизнь. Арадэль улыбнулась, запечатывая в сердце эту улыбку. Она была светлой стороной той ответственности, которую добровольно приняла на свои плечи девушка. Они шли долго. Похолодание из-за прихода зимы усложнило передвижение, так как чаще приходилось останавливаться ближе к людям. Они вместе выбрали мальчику одежду потеплее в одной из деревень, и в хорошем расположении духа продолжали движение. Часто они разговаривали о землях, которые проходили, но иногда из уст ребёнка просачивались подробности о его интересах и мечтах, что не могло не радовать. Алдарион спрашивал каждый вечер, куда же они идут, но никогда не позволял себе сомневаться, что его спасительница соврала. За степью начались горы. Семилетнему ребенку пришлось усердно и безропотно подниматься на вершину. Арадэль часто удивлялась, что он ничего не говорит, даже если упал, однако это не могло не впечатлять. На пологих вершинах они шли за руку, когда же предстояло забираться вверх — девушка часто останавливалась, пропуская Алдариона вперёд. Воздух меж тем становился все морознее, частые метели сбивали с ног. Но одним утром это кончилось. — Алдарион, сюда, — Арадэль указала на проём в скале, почти доверху засыпанный снегом. На самом деле, снегом засыпало лишь большие хвойные ветки, давно высохшие, которыми Арадэль закрыла вход. Устранив препятствие, мальчик осторожно вошел в темноту пещеры. Сначала не было видно совсем ничего. Темный импровизированный коридор тянулся долго, Арадэль держала Алдариона за руку, второй рукой касаясь холодной стены. Вскоре стало ощутимо, что ущелье расширилось. Алдарион смотрел только под ноги, не видя даже своей руки. От внезапного света глаза зажмурились. Ущелье привело их в естественно образовавшуюся широкую пещеру, напоминающую просторный зал, находящийся на уровень ниже от входа. Свет проникал сюда с верины горы, из тонкой длинной трещины под потолком. Алдарион огляделся: в центре «зала» стоял небольшой стол, у темном углу лежала куча хвои, застеленная темной тканью — очевидно, кровать, а рядом — высокий ящик с оружием. Где-то сбоку было еще несколько небольших углублений, словно вырытых специально в разных местах. В одной из них лежали продукты, ещё какие-то вещи, стоял массивный шкаф. Обстановка была слишком «пустой», много места оставалось свободным, но было здесь что-то особенное, что не давало плохо отозваться о пещере. Эту атмосферу эльфийского жилища почувствовал и ребёнок, хоть и не понимал, что это такое. Арадэль внимательно наблюдала за взглядом мальчика, пытаясь понять его настроение. Но он осматривал так долго, что девушка не удержалась: — Как тебе? Я здесь живу. Останешься? Мальчик воодушевленно взмахнул рукой и со взглядом, полным торжества, сказал: — Да, да, останусь! — Вот и славно! Тогда будем обустраивать это место вместе. До самого вечера Алдарион не смолкал. Казалось, как только у него появилась крыша над головой, все прежние взрослые проблемы исчезли, словно их и не было, и наконец можно было ощутить себя ребенком. Арадэль слушала его, постоянно улыбаясь — этот голос — первое, что услышала их пещера за такое долгое время. Он бегал от «комнаты» к «комнате», высоко прыгал и доставал мечи и ножи из ящика, представляя себя воином. Когда, наконец, устал, пришёл к Арадэль за стол и сел рядом, на массивный дубовый стул. — А что мы будем здесь есть? — с чистым любопытством спросил Алдарион. В запасах еды было много всего: холодные полости в пещере позволяли хранить мясо птиц, давно уже лежал запас муки и еще каких-то зерновых, были высушенные овощи и фрукты, и что-то принесенное по мелочи снизу. — Да что угодно, — ответила Арадэль, и, на секунду задумавшись, добавила, — Хочешь, я научу тебя охотиться на птиц? — А могу я научиться готовить? — вдруг спросил мальчик. — Конечно. Всему научишься. Тебе это пригодится. Дни потянулись своим чередом, и постепенно пещера оживилась. Постоянное присутствие ребенка не только требовало соответствующих условий, готовки, но и приносило луч света в снежной долине. Алдарион быстро научился готовить, пользуясь маленьким костром и добытой Арадэль посудой. Вскоре девушка стала учить его стрелять. В ящике с оружием нашелся арбалет — старый, должно быть, принадлежавший когда-то оркам. Вместе они вышли из ущелья на яркий свет, отражавшийся от снега. Сугробы в некоторых местах доставали бы Арадэль до пояса, не будь она эльфом, но удобное расположение входа закрывало его от метелей, и выйти можно было беспрепятственно. Свежий холодный воздух сильно подбадривал двух жителей гор, и они пребывали в хорошем расположении духа. Впрочем, так было всё время с тех пор, как их стало двое. Спустившись чуть ниже по импровизированной тропе, Арадэль стала учить Алдариона управляться с арбалетом, а тот бессловесно повторял все движения и слушал так внимательно, что девушке хотелось невольно улыбнуться. Тонкие ручки изо всех сил стремились удержать оружие, но мальчик всё чаще уставал, хотя и не оставлял попыток попробовать еще раз. — Достаточно, Алдарион, тебе нужно тренироваться, чтобы стать сильным, — произнесла Арадэль, мягко похлопав ребенка по плечу. Прошло совсем немного времени, прежде чем Арадэль снова стала собираться вниз, в люди. Алдарион с готовностью принял на себя обязанности по защите и содержанию пещеры, хотя в глазах его читалась неуверенность. Девушка дала себе слово о том, что нужно держать дистанцию, но в этот раз пришлось приступить правилами — Арадэль крепко обняла мальчика и погладила по темным волосам. — Всё будет хорошо. Я быстро вернусь. Оставлять ребенка внутри горы было не самой хорошей затеей. Утешало лишь то, что оно было совершенно скрыто от чужих глаз, а поблизости никто не то что не жил, даже не забредал случайно. Поэтому Арадэль посильнее натянула капюшон на голову и быстрым шагом зашагала по горной тропе, если груду камней разных размеров, по которым спускаться безопаснее было бы ползком, можно так назвать. «Не больше трёх недель прошло» — подумала Арадэль, медленно шагая ко входу в таверну. Её перемещения всё продолжались и текли стремительно настолько, насколько в день может преодолеть эльф. На улице был самый разгар вечера, что означало очередное пьяное веселье людей. Однако открыв дверь заведения, Арадэль удивилась — в этот раз всё шло куда оживленнее. В нос ударил до боли знакомый запах, но пришлось переступить через себя и через порог. Всё что она делала сейчас было ради разговоров и сплетен, что собираются со всей округи. Пробираясь сквозь завесу дыма и ужасную вонь, Арадэль не собиралась обращать внимание на снующую туда-сюда толпу, однако до её уха донесся обрывок бурного разговора за одним из столов: — …Та в деревне-то в этой, чей, никого и не осталось! — Пожар всё сметает, да только тушили же! А кто тогда тушил, ежели все горели? — Да может они и не сгорели, а в лес убежали! Эти ж гордые, за помощью не ринуться даже под страхом смерти! — Ну и пусть сами тогда, погоревшие живут… Уцепившись за внезапную надежду, Арадэль метнулась к столу, где, развалившись, сидели двое заросших мужиков, в грязных, вымазанных чем-то сальным одеждах. Девушка тотчас оказалась перед ними, обращаясь к толсому, что сидел, завалив ноги на лавку: — Где эта деревня? Внезапный вопрос застал двух пьющих врасплох — пытаясь продрать глаза, они уставились на неё с нескрываемым недовольством. — А ты чего это интересуешься? Гляди, как бы не попало тебе, за то что в разговор лезешь. Времени совершенно не было. Арадэль мельком взглянула на этих двоих — оба без оружия. Прибегать к некоторым мерам очень не хотелось, да и не в её натуре было устраивать потасовки с людьми в таверне, поэтому она лишь приподняла полу плаща, демонстрируя искусную рукоять длинного эльфийского кинжала. Лица сидевших переменились. — Ты чего это, не местная чтоль? Деревня-то на севере отсюда, на берегу речушки, — вмешался тощий товарищ с длинными волосами и желтой кожей, — Иди, не пройдешь, там уже одно пепелище. — Благодарю, — Арадэль выпрямилась, кивнув ответчикам, и направилась к выходу, не обратив внимание на бормотание тех двоих. Наступили сумерки. Ноги, привыкшие к длительному бегу, не чувствовали усталости. Арадэль бежала вдоль реки, озираясь по сторонам. По обоим берегам стояли лесные массивы, но птиц не было слышно. Постепенно лес приблизился к берегу, и бежать на закрытом пространстве стало спокойнее. Пробежав еще около двух часов, Арадэль увидела сбоку чёрные обугленные крыши деревенских домов, стоящих между пролеском возле реки и полем. «Почему деревня сгорела, если вода так недалеко?» — вдруг промелькнуло в голове. Девушка неспеша подошла к остаткам домов — одни лишь голые стены и крыши, кое-где черные печи, и больше ничего. В темноте ночи место казалось совершенно мёртвым, но Арадэль слышала признаки жизни. Идя вдоль улицы, она осматривала каждый дом в поисках хоть чего-то сохранившегося. Крыши домов повалились, стены расшатались, от окон остались пустые отверстия. Внутри виднелась почерневшая мебель, или её остатки, ошмётки тканей, бумаги. В воздухе стоял запах гари, под ногами шуршали угли. Послышался глухой звук со стороны леса. Тело едва заметно дрогнуло. Арадэль обернулась на звук, но массивные тёмные деревья полностью закрывали видимость. Со слабым ветром стало доноситься всё больше неясного шума. Осторожно ступая, девушка направилась в сторону леса и вошла в него, ориентируясь по протоптанной тропе. Натянув тетиву лука, она осторожно ступала по сухой почве. Вдруг до уха долетели отголоски человеческой речи, бормотавшие что-то несвязное. Медленно вздохнув, Арадэль свернула с тропы, доверившись слуху. Постепенно звуки преобразовывались в единую речь. Голос точно принадлежал ребёнку, поэтому Арадэль опустила оружие, но не стала убирать его. Это была песня. Бормотание оказалось тихим завыванием на манер мелодии, доносившийся откуда-то из глубины. Уняв дрожь в груди, Арадэль вновь сделала несколько шагов. Непроглядная темнота не мешала глазам различать поломанные ветки, утоптанную траву и сорванные листья, но доносившийся голос мешал сконцентрироваться и делал обстановку еще более напряженной. Пройдя еще немного, Арадэль заметила вдали крупное дерево с раскидистыми ветвями, склонившимися до самой земли. Под одной из них, скрываясь за шелестящими от ветра листьями сидел ребенок, напевая неизвестный мотив. Арадэль подошла ближе, но тот, кажется, её не заметил. Пригнувшейся к земле девочке на вид не было больше трех лет, на совсем еще маленьком лице виднелись дорожки от слез. Убрав лук за спину, Арадэль сделала шаг, чтобы ребенок заметил, что она приближается. Глаза девочки блеснули от ужаса, она вскрикнула и дернулась всем телом, но подняться не смогла — ноги не могли больше её удержать. — Тише! Тише, успокойся, — поспешила произнести Арадэль как можно мягче, осторожно присаживаясь рядом, — Я не причиню тебе вреда. Ребенок, кажется, не понял слов, но тон мелодичного голоса удержал его от дальнейшего крика. Тогда Арадэль достала из-под плаща небольшое яблоко, подобранное еще утром. Девочка неспеша потянулась за даром, так же осторожно приняла его и прижала к себе. На её ручке была завязана лента из обветшавшей ткани; продолжая акт знакомства, Арадэль коснулась ленты. На ней было вышито слово, стежки были слабыми и уже разваливались. — Майрэн? Это твоё имя, да? Услышав обращение, девочка принялась разглядывать пришедшую. Арадэль сидела неподвижно пару минут, после чего продолжила: — Ты здесь одна? У тебя есть мама? — Одна, — вдруг ответила девочка охрипшим голосом. — Пойдешь со мной? Я приведу тебя к себе домой. Девочка молчала. Арадэль не могла привести её без согласия, даже если это будет всего лишь необдуманные слова ребенка на краю гибели — лучше, чем забрать его без выбора. Не хотелось оставлять её здесь, но, в конце концов, путь, который предлагала Арадэль, тоже не прост. Ей уже показалось, что девочка не станет отвечать, поэтому она добавила: — Если ты не хочешь со мной, я могу отвести тебя в ближающую деревню, к людям. — Я пойду, — ответила Майрэн, а затем указала пальцем на Арадэль, — с тобой пойду. Улыбнувшись, девушка привстала и подняла Майрэн на руки. Маленькие ручки обвили шею, и девочка носом уткнулась в серый плащ. Арадэль нежно провела рукой по тонким светлым волосам. — Тогда идем, путь очень долгий. Когда они вышли из леса к сгоревшим домам, Майрэн подняла голову. Арадэль заметила, как переменился взгляд девочки — то ли испуг, то ли гнев проснулся в её глазах, отчего они совсем не выглядели детскими. Подозрения уже засели у Арадэль в голове, но спрашивать об этом трехлетнего ребенка она не собиралась. Это нужно было оставить на потом. Всё время пути Арадэль несла Майрэн на руках, потому что по сравнению с Алдарионом она была слишком мала, чтобы идти самостоятельно. Руки давно привыкли к грузу, так что тяжестью ребенок совсем не считался. Трудности были только при подъемах на крутые склоны, уже на подходе к пещере. Весь путь, с тех пор, как Арадэль оставила Алдариона, занял около месяца, и как бы девушка не уверяла себя, что все должно быть хорошо, ей все же не удалось избежать страха. Перед самым входом Арадэль слегка улыбнулась Майрэн прежде чем зайти в темный тоннель. Сердце колотилось. Но как только глаз коснулся свет, Арадэль удивленно вздохнула. Алдарион бегал по всей пещере за маленькой птичкой, а та стремительно передвигала короткими ножками, залезая под всевозможные спасительные предметы. Пахло какой-то домашней едой. Из-за беготни мальчик даже не заметил тихого возвращения. Резко подняв голову выше, он радостно и удивленно всплеснул руками. — Вы вернулись! Алдарион оставил попытки поймать раненую птицу и шагнул навстречу пришедшим. Его взгляд остановился на сидящей на руках девочке, которая также неотрывно смотрела на него. — Алдарион, это Майрэн. Теперь будем жить вместе, — улыбнулась Арадэль, опуская девочку на пол, — ты что-то приготовил? В котелке кипел мясной бульон, распространявший запах по всему помещению. Пока Арадэль взялась доделывать обед, Алдарион пытался наладить контакт с Майрэн, которая, как уже было заметно, весьма плохо говорила, возможно из-за того, что испытала ужас в таком раннем возрасте. Она отвечала ему размыто и нечетко, но мальчик внимательно слушал каждое её слово. Чуть позже Майрэн уснула, утомленная долгим переходом, а Арадэль налила Алдариону похлёбку в деревянную миску. — Ты хорошо постарался, Алдарион. Это место действительно преобразилось. — Мне не было сложно, — улыбнулся Алдарион, — теперь наш дом чище и уютнее. «Дом» — повторилось в голове Арадэль, и она провела взглядом по стенам пещеры. Она не представлялась домом, и девушка всячески избегала этого слова. Но теперь, кажется, для детей это было действительно домом, так что, стало быть, так и престало называть это холодное помещение. — Хорошо. У меня есть специальные фонари, чтобы в доме было уютно по вечерам. И они хорошо согревают, — с этими словами Арадэль указала на небольшой мешок, который лежал в тёмном отдаленном углу. Алдарион тут же оказался рядом с ним и потянулся за фонарями. В его руках оказался большой, очень легкий фонарь с искусной резьбой, сделанной из неизвестного и непонятного ему материала — он не был тонким и хрупким, в нем не было ни железа, ни дерева. Алдарион застыл, с восхищением разглядывая принесенную вещь. Арадэль усмехнулась: — Зажги в нем фитиль, так он тебе больше понравится. Мальчик послушался и побежал за лучиной. Аккуратно, едва касаясь фонаря, Алдарион зажег фитиль внутри и глаза его в тот же миг расширились. Мягкий теплый свет озарил всю пещеру, а по рукам мгновенно прошлась волна теплого воздуха. Красивое свечение так завораживало, что от него невозможно было оторваться, и нельзя было назвать причину этого. Арадэль подошла к Алдариону, взяла фонарь и поставила его на стол, после чего мальчик наконец повернулся к ней: — Откуда этот фонарь? — Это эльфийская работа, — ответила Арадэль, медленно переводя на него взгляд. Посидев минуту в молчании, девушка закрыла глаза, отворачиваясь. — Алдарион, мне нужно будет уйти вновь, ты должен понять, что многим детям нужна помощь.Маленькой Майрэн нужно постоянное внимание. Ты можешь с этим справиться? Мальчик ничего не ответил. Он не раздумывал, только смотрел прямо в глаза Арадэль совершенно чистым и ясным взглядом, который выражал не свойственную большинству детей осознанность и понимание. Ответ был в нём. Арадэль мягко улыбнулась и опустила ладонь на тонкое плечо Алдариона. — Ты сможешь с этим справиться, я знаю. — Знаешь, — вдруг сказал он тихо, — Когда ты ушла, я подумал, что ты не вернёшься. Тебя так долго не было. Но здесь всё равно было очень тепло, как будто я был не один. Арадэль неуверенно покосилась на мальчика и спросила: — И что же ты решил? Что-то тебя спасло? — Да. Я думаю, ты волшебница. Дом сам помогал мне, и успокаивал, и… Я был как будто не один. И ты вернулась. Я смогу позаботиться о Майрэн, ты же оставишь часть сил с нами? Девушка тихонько засмеялась и потрепала Алдариона по волосам. — Конечно оставлю. И вернусь скоро. Спасибо тебе. Алдарион снова обнял Арадэль и ушёл спать. Его слова не казались странными — эльфы способны к созданию особой атмосферы, это было вне сомнений. Хотя Арадэль никогда не думала, что у неё это может получиться. В следующий раз она покинула гору через месяц. Потом снова и снова, оставляя простых детей в скрытом от любых глаз месте. Дети принимали друг друга безоговорочно, будто тут же обретая тесные родственные связи. Сильные переживания Арадэль по этому поводу со временем ушли, и объяснить особенную привязанность детей друг к другу она могла лишь тем, что до этого момента у них не было совершенно никого. И все они были разными, но в том доме, что скрывал их от ветра, снега и дождя, они становились особенными, превращаясь в единое целое. Прошел почти год, когда Арадэль последний раз вела за маленькие ручки двоих наверх. Со вторым ребенком она встретилась будто бы случайным образом, когда небольшой отряд путников был поражен болезнью, не перешедшей на ребенка. Мать со слезами на глазах умоляла забрать мальчика перед её смертью, чтобы он не остался совсем один. Крепко держа за руку маленького Халатана, оставшегося без родителей из-за нападения орков, Арадэль с тяжестью на душе дала клятву матери дать ребенку долгую безбедную жизнь, принимая вверенного ей мальчика, названного Калионом. В обратный путь они пошли втроём. Поднимаясь по каменистым склонам, большую часть времени Арадэль несла детей на себе, но в те моменты, когда мальчики старались вставать сами, они стойко держались среди холодных камней, поднимаясь выше. Эта особенность безропотно переносить долгий путь была у всех, кого привела Арадэль. Перейдя темный тоннель, мальчиков встретило просторное, теплое и светлое помещение, тщательно обустроенное: по дальним углам лежали циновки, накрытые большим количеством теплых одеял, сбоку стоял большой стол, который Арадэль делала сама, было несколько кладовок с запасами, на стенах висели красивые, выбивающиеся из общей походной атмосферы фонари, от которых теплый свет распространялся по всей пещере. В центре, на большом шерстяном ковре, в кругу сидели четверо детей разного возраста и что-то мастерили. Услышав пришедших, они радостно подпрыгнули и подбежали к выступу. — Тириэль, ты вернулась! — Тириэль! Арадэль смущенно улыбнулась такому вниманию и, спустившись, вывела мальчиков вперед. — Это Халатан и Калион. Волнение от нового знакомства скоро прошло, и дети вместе перешли вглубь дома. Когда они вновь занялись созданием игрушек из деревянных брусков, Арадэль прошла к ящику с оружием и тихо, чтобы не привлечь внимания, вытащила из-под плаща два меча и убрала их в ящик, поставив рядом с разнородным оружием. «Скоро им найдется применение» — пронеслось в мыслях Арадэль. Уже вечером, когда вокруг была тишина, прерываемая лишь тихими тонкими голосами детей, Арадэль сидела за столом, аккуратно перелистывая страницы своей книги. Индис подошла незаметно, слегка дотронувшись рукой до колена Арадэль. — Тириэль, ты больше не уйдёшь? Арадэль едва заметно подняла уголок губ и ответила: — Нет, теперь у нас всё есть, и я всегда буду с вами. Девочка улыбнулась и радостно кивнула, а после побежала обратно. Арадэль еще долго не могла вернуться к книге, наблюдая за детьми. Семендир, четырёхлетний светловолосый мальчик с широкой улыбкой, оказался один из-за казни отца. Ребёнка не захотели приютить и должны были приставить ко двору, но Арадэль забрала его раньше. Индис была того же возраста, что и Майрэн, и её матери не стало из-за болезни. От неё ей достались тёмные густые волосы и серые глаза. Никого из них девушка не забрала без согласия, и сейчас все шестеро были веселы и счастливы. Арадэль всё чаще подмечала различные стороны их характеров, чтобы подобрать правильные слова для каждого и каждого сделать сильнее. И та безоговорочная благодарность и любовь, которую она видела в их глазах, заставляло её сердце трепетать. В такие моменты они часто просили её петь, слушая эльфийские мотивы с закрытыми глазами.