В день, когда сошлись звёзды

      Коридоры, с которыми, казалось, я начала свыкаться, неожиданно превратились в запутанный лабиринт длиною в вечность. Каждый шаг — мой, Дотторе впереди и Тартальи позади — облетал высокие своды и пропадал вдалеке. Голубые глаза продолжали прожигать в моей спине дыру. Методично и настойчиво, отчего редкие порывы паники рисовали обжигающий луч, пронзающий меня насквозь. Все мысли, вертящиеся в голове Аякса, считались мгновенно. Он умел отлично скрывать истину под улыбчивой маской, однако сейчас растерял всякое самообладание. Дотторе же, судя по несползающей с лица ухмылке и более размеренному шагу. Он не торопился, явно смакуя каждую секунду. Ниточки, которыми он так привык дёргать, теперь были обвиты вокруг наших с Аяксом запястий. И кого же из нас двоих стоило в этом винить? Уж точно не его.       Наконец, пытка эхом и яростным взглядом подошла к своему логическому завершению. Дотторе остановился возле очередной не отличавшийся от других двери. Как бы мои глаза ни пытались отыскать в той признаки, намекающие на принадлежность к личным покоям Доктора, те натыкались лишь на гладкую поверхность. Створки, как и все прочие до этих, не издали ни единого скрипа. Предвестник относился к собственному жилищу с предельной педантичностью. Очередной механический отголосок его скорой и скрупулёзной «роботизации» самого себя.       Галантным жестом Доктор открыл дверь, пропуская меня вперёд. Очевидно, желал насладиться моими эмоциями. И ему было на что поглядеть. Я замерла, разглядывая абсолютно белые стены, безликие и плотно закрытые шкафы, лишённые всякого уюта столы и стулья. Последние бы отлично вписались в интерьер больницы на пару с белоснежной плиткой под ногами.       «Кровь с которой так легко стереть в случае чего», — ехидненько напел в ухо внутренний голос.       Я невольно поёжилась, силясь избавиться от напористых образов багровых луж под ногами. Вряд ли Дотторе использовал собственный же кабинет в подобных целях. Отсутствие операционного стола или чего-то похоже прямо подтверждало мои догадки.       Вновь и вновь мой взгляд скользил по однолико-серым шкафам, ища хоть что-то, что бы дало понять об обжитости это места, но в очередной раз потерпела неудачу. Дотторе если и имел личные вещи, крайне ревностно охранял их от чужих глаз. Впрочем, иного от него ожидать было бы крайне глупо.       Единственным, что хоть как-то выбивалось из общей мешанины, оставался стол и кресло возле стены напротив входа. Дерево никак не вписывалось в холодный металл и гладкую плитку, царствовавшие повсюду. Уж слишком очеловеченными те казались, слишком тёплыми.       Дотторе, насладившись моим замешательством, предложил стулья и уселся за стол. Ему определённо доставляло удовольствие наблюдать за нашими с Аяксом неловкими попытками избежать зрительного контакта и держаться друг от друга на расстоянии. Вернее, избегать пыталась я, а вот Тарталья действовал крайне уверенно, стоя прямо за спиной и намекая, что сдвинется с места только после меня.       — Признаться, сюрпризы я не люблю, но наш дорогой Одиннадцатый Предвестник возжелал присоединиться к нашему небольшому странствию. Не правда ли прекрасная возможность для каждого? — Дотторе, не прогоняя улыбки с лица, поочередно повернулся к нам обоим в ожидании ответа. Но ни я, ни Аякс не раскрыли рта. Повода для радости и светской болтовни не было. Меня ко всему прочему впереди поджидала далеко не самая приятная беседа. — Странно наблюдать столь понурые выражения на ваших лицах. — Доктор подчёркнуто небрежно развёл руками. Впервые тот выдал так много эмоций за раз. И это напрягало. — Но да ладно, все личные распри оставим за пределами моего скромного убежища. Нам предстоит много работы, и тратить время на такие мелочи попросту непозволительно. Сперва хочу напомнить, что всё происходящее здесь необходимо сохранить в тайне. Царица и Пьеро, разумеется, в курсе моих исследований, однако на этом круг посвящённых замыкается. В какой-то мере меня даже радует расширение штаба. Работать бок о бок с такими талантами настоящая награда. — Дотторе выдержал паузу. И пока тот молчал, мне вдруг подумалось, что все его мысли крутились сейчас исключительно вокруг собственной важности. Однако все ликующие догадки по этому поводу не стоило даже рассматривать: хитрость и прозорливость Дотторе вряд ли бы притупила лживая лесть с моей стороны.       На некоторое время я отключилась, понимая, что сопротивляться собственному потоку в голове становилось всё сложнее и сложнее. Сделала вид, что вслушиваюсь в высокопарные речи Предвестника и мысленно усмехнулась, припомнив его заявления о ценности времени. Ему стоило бы сцепиться языками с Чжун Ли, разве что при таком исходе событий их беседа бы превратилась в потасовку.       Вечер было жизненно необходимо освободить от всякого рода встреч и обменов сокровенным. Увиденное, услышанное и узнанное нуждалось в анализе и подробных записях. Невольно вспомнился и оставленный на самом видном месте дневник. По Дотторе невозможно было определить, успел ли проштудировать ли тот все мои тайны, либо же приберёг для более подходящего срока? В его рукавах могли крыться опасные для меня козыри. Как минимум один из них буквально связывал меня по рукам и ногам. Альга. В её игривых предупреждениях на сей раз мелькнуло нечто настораживающее. Прежде та не особо заботилась о сохранности себя и своего мира в тайне, сейчас же вдруг столь резко призвала помалкивать. Очередной недобрый знак.       Кое-как выдернув себя из тягостных рассуждений, я прислушалась к разговору. Тарталья нехотя отвечал на вопросы Дотторе о готовности отчётов. Фатуйская элита также не была лишена «прелестей» бюрократии. Изредка я ощущала прожигающий до самого нутра взгляд Тартальи и ловила краем глаза становящуюся всё шире и шире улыбку Доктора. Та давно перестала укрываться за вуалью призрачности, став откровенно хищнической. Как и подобает Дотторе.       — Подводя итог нашей недолгой беседы, хочу сперва удостовериться, что все три стороны готовы сотрудничать и сохранять происходящее здесь в тайне при любых обстоятельствах. — Тон Дотторе никак нельзя было назвать вопросительным. Скорее, не терпящим возражений. Получив наше согласие, тот ловким движением достал из ящика стола два аккуратно сложенных листа. — В таком случае прошу подтвердить это в письменном виде. Бумага доставлена специально из Ли Юэ, так что нарушение клятвы будет караться Мораксом по всей строгости.       Ответив улыбающемуся Предвестнику хмуростью, я вчиталась в текст перед собой. Ничего нового, всего лишь витиевато закрученные всё те же слова Дотторе.       «Клянусь не подвергать оглашению происходящее в стенах сумерской лаборатории ни живым, ни мёртвым, ни людям, ни богам, ни духам, ни никому-либо иному, обладающему сознанием».       Клятва включила в себя всё, что так или иначе могло подразумевать передачу информации. Помимо словесных и письменных форм в ней спряталось и то, чего я никак не ожидала увидеть — телепатия. По спине пронеслась волна ледяного ужаса. Всего-навсего догадки отныне перестали быть такими уж беспочвенными.       — Телепатически? — пробормотала я, поднимая взгляд.       — Верно, — кивнул Доктор, ширя улыбку сильнее и лишь укрепляя страхи во мне. — Обладателей подобных способностей немного, но риск встретиться с ними у вас крайне высок. Вы интересуете многих и, уверен, в их число входят и они.       Вместо очередного вопроса я решила промолчать. Дотторе, по всей видимости, и сам не был знаком с телепатами. Иначе бы поимённо вписал каждого в договор.       Краем глаза я уловила движение руки рядом. Аякс без лишних слов поставил размашистую подпись. И хоть его костяшки скрывала ткань перчатки, в том, что те побелели, крепко сжимая перо, сомнений не было. Приметились и выступившие на лбу и руках вены, напряжённо пульсирующие в такт биению сердца. Сдержав желание сглотнуть, я с трудом отбросила тяжкие мысли о предстоящей беседе. Объясняться желания не было, итог был вполне предсказуем: осуждение во взгляде и бесконечные обвинения в каждом слове. Внезапно вспомнился и недавний спор с Паймон. Быть может, оба они были правы, осыпая меня гневными проклятиями? Я же просто не желала взрослеть и велась на поводу у собственных капризов?       В любом случае всё это ждало в будущем, пускай и недалёком. Сейчас же передо мной лежала бумага, замершая в ожидании короткого движения руки. И если на Земле нарушение подобных клятв облагалось приличным штрафом или же долгим времяпрепровождением за решёткой, то в Тейвате кара определённо представляла собой нечто пострашнее.       «Всегда есть то, что покажется тебе страшнее смерти», — вспомнились вдруг слова деда. Раньше их смысл крутился вокруг подкроватных монстров и теней в мрачном лесу, сейчас же, когда под кроватью таилась лишь пыль, а лесные тени оказались внезапными союзницами, обрели совсем другие краски.       Дотторе не шевельнулся, не дрогнул ни единым мускулом на лице, когда на моём лесте появилась подпись. Однако я буквально кожей ощутила тот восторг, что наполнил его до краёв. Движения его оставались по-прежнему спокойными, по-хозяйски вальяжными, когда он поднялся, и всё же в них чувствовался бешеный прилив сил.       — Что ж, поздравляю нас всех с приятным завершением сделки. Вскоре предстоит решить некоторые вопросы относительно нашего путешествия, сейчас же предлагаю немного отдохнуть. Силы всем нам непременно пригодятся вскоре.       Я не стала дожидаться команды расходиться, коротко кивнула и поспешила к выходу, слыша, как стучат каблуки сапог позади. Отчётливо, звонко, ударяя по ушам эхом, быстро. Дверь позади не успела закрыться, как и я не успела сделать и пары шагов, когда крепкая рука до боли стиснула запястье. Шикнув, я постаралась избавиться от хватки, но, разумеется, потерпела поражение в борьбе с одним из Предвестников Фатуи. И плевать, что Чайльд Тарталья был всего-навсего Одиннадцатым: в моём нынешнем состоянии меня бы отделала и Паймон, и та не брезговала изредка применять силу.       — Я жду объяснений. И без них ты не уйдёшь. — От сдерживаемой ярости в голосе Аякса по всему телу побежали мурашки. Сердце забилось в груди испуганной птицей, взгляд замер на высоких сапогах, не решаясь подняться выше и встретиться с пылающими гневом голубыми глазами. Схожее состояние было разве что в детстве перед тем, как зайти домой и предстать перед матерью в вымазанной грязью и травой футболке, купленной только вчера.       «Что, до сих пор притворяешься десятилетней?» — внутренний голос гаденько усмехнулся, пробуждая во мне слабые намёки на злость. — «Так приятно впадать в детство и любые промахи скидывать на кого-то, но только не на себя? Понимаю, брать ответственность за себя могут только взрослые, а ты ещё не доросла».       — И долго будем так стоять и молчать? — вновь раздался голос Аякса.       — Отстань, — сорвалось негромкое с моих губ, адресованное то ли червю, что продолжал злорадно хихикать внутри, то ли настойчиво требовавшему объяснений Тарталье. Последний вдруг умолк, даже чуть ослабил хватку.       — И это всё, что ты можешь сказать? — Рука в чёрной перчатке неожиданно исчезла. Растерявшись, я подняла голову, не ожидавшая подобной реакции. Аякс словно преобразился, предстал не разъярённым, каким рисовало сознание. Каким ему бы и положено было быть. Гнев улетучился из голубых глаз, уступая место некоему иному чувству, тому, от которого невольно перехватило дыхание. Разочарование. — Похоже, твои последние слова перед нашей разлукой были правдивыми. Твоё решение, как бы я ни пытался повлиять на него. Только не измени выбранному пути в очередной раз в угоду собственной слабости. Потому что мне эти извечные метания уже порядком надоели.       Не добавив больше ничего, Аякс окинул меня коротким взглядом, прежде чем направиться прочь. Колючести или тем более того яркого голубого огня в его глаза не осталось, казалось, ни на грамм. Лишь всепоглощающее разочарование и до этого незнакомая мне холодность.

***

      Комната постепенно погружалась в искусственную тьму, как и моё сознание погружалось в искусственную кому. Сперва ощущение походили на ванну, до краёв полную обжигающей ледяной воды, но затем и в той отыскалась своя прелесть. Разум уже не реагировал с прежней остротой на малейшую мысль о произошедшем недавно — твердил самозабвенно, что в сладостной тиши найду укрытие от себя же, расквитаюсь с остатками бесполезных чувств, раз уж и Аякс успел приглушить их в себе. Последнее отдавалось внутри особенной болезненностью, что раззадоривал и ехидный внутренний голосок, твердивший о его, Аякса, «прозрении».       «Сама же просила его одуматься, а теперь хнычешь», — хихикал тот, понимая, что возразить мне было нечего.       Иной раз мысль настаивали, что поселившийся в глубине меня самой сгусток чернильной злобы — не что иное как след Другой. И всякий раз этому находилось с десяток опровержений. Я давно поняла, что жившая во мне мерзость была лишь мною и никем другим. Обнажившаяся после пробуждения Пиро, немного поутихнувшая вместе с тем на время и сейчас потихоньку отряхивающаяся от пепла.       Взгляд машинально пробежался по сжимавшим подлокотники пальцам, ища в тех признаки зарождающегося пламени. То бы стало моим спасителем, появись в столь тяжкий час. Однако Пиро упорно молчал. Что ж, имел полное право после столько месяцев проклятий и попыток избавиться от него.       Паймон не спешила возвращаться. Всё ещё злилась. Оправданно, впрочем. Я усмехнулась потоку мыслей, иронично и точно подметивших скопление обиды вокруг меня. Не беспочвенной, разумеется. Следовало бы сделать определённые выводы, однако же вместе с их осознанием пришлось бы изменить намеченный на долгие годы маршрут. Невольно поток сознания перетёк в более правильное русло, принявшись кружить вокруг будущего. То, как и прежде, крылось в тумане и не спешило приоткрывать собственную завесу.       Тьма сгущалась плотнее. Взгляд блуждал по призрачным прожилкам меж скопищ грузных туч. Дотторе будто вторил моим собственным чувствам, решив особо подчеркнуть их соответствующей погодой.       Стук в дверь участил стук сердца. Холод хлынул по телу, стоило только представить разочарованный взгляд голубых глаз напротив, однако же ноги повели ко входу. С облегчением я встретила за порогом Артура, затем растерянно огляделась, ища и Паймон.       — Она с Тартальей. — Артур опередил мой вопрос. — Мне стало скучно, решил навестить вас.       Кивнув, я впустила его. В голове же крутилось услышанное: «Она с Тартальей». Тонкая иголочка кольнула в самое сердце. Поджав губы, я уселась обратно, предоставив Артуру занять себя чем-нибудь самостоятельно. Изредка тот спрашивал о чём-то, на что получал вялые ответы. Большинство из которых и вовсе были пространными и общими. Артура интересовала флора Земли, астрономия, физика, но никак не моя хандра. Его косые взгляды, сопровождающие каждое моё куцое объяснение, говорили об этом куда лучше слов. Всё-таки он был, есть и навсегда останется копией Дотторе, лишённой всякого интереса к чувствам, как и оригинал.       — Что-то не так? — Подобный вопрос застал врасплох. Я растерянно вскинула брови, оторвавшись от собственных рук. На лице Артура застыло сомнение вперемешку с плохо скрываемым недовольством. Ему определённо не нравилась перспектива провести драгоценное время за разбором бестолковых переживаний заместо новых знаний.       — Устала немного, — нагло соврала я, в очередной раз с усмешкой подметив, как запросто ложь слетает с моих губ. Артур не ответил, разве что неопределённо повёл плечами, всем своим видом намекая, что согласен не углублять тему. Как, впрочем, и я сама. — Может, пойдёшь спать?       — Уже прогоняете? — В мальчишеском голосе зазвенел намёк на обиду. Мои губы вновь растянула усмешка: всё-таки эмоции ему не чужды.       — Не злись, просто голова плохо работает. Много навалилось.       — Вы о Тарталье?       Глаза Артура сверкнули алым в призрачном лунном блеске. В них читалось отчётливое понимание, ответ нужен был ему лишь формально. И на моё «Отчасти» тот только кивнул и пробормотал тихое «Но лучше сосредоточиться на более важных вещах». По спине пробежал невольный холодок. Здесь каждый знал всё, что происходило, происходит и будет происходить. Для Дотторе что я, что Аякс были своего рода подопытными крысами, но никак не коллегами. Что уже наверняка успел подметить и Артур.       В голову заструились и иные мысли, о которых стоило бы позаботиться в первую очередь. Зачем Дотторе понадобился Аякс? Успел и ему предложить выгодное дельце? Вполне возможно. Доктор мог похвастать даже бóльшей охотой до выгоды, чем даже Чжун Ли. Невольная усмешка встрепенула ночного гостя. Голос Артура вырвал из коротких раздумий, призывая вернуться в реальность. Его интересовало всё то же, что и прежде: сказки о Земле и мельчайшие подробности наук оной.       — Правда, я устала. — В собственном голосе я уличила нотки раздражения и понадеялась, что для Артура те останутся незамеченными. — Скоро прийдёт Паймон и…       — Вряд ли. — Артур вздёрнул голову, пройдясь по мне непривычно холодным взглядом. На мгновение в его глазах почудилась насмешка. — Одиннадцатый Предвестник и ваш Проводник отлично проводят время вместе.       Иголка вновь навострила остриё на сердце. Кольнула несколько раз, вынуждая то сокращаться скорее. Неприятная скованность прошлась по всему телу, пока разум искал приемлимые оправдания услышанному. Определённо те были. Должны были быть, но почему-то никак не находились.       — Я иду спать, — обрывисто бросила я, избегая глядеть на Артура, и демонстративно направилась к кровати. Одеяло накрыло с головой, отрезая бледноликую луну, а через короткие минуты послышались шаги и дверной скрип. Мысли накинулись почти сразу, врезаясь когтистыми тревогами в самое нутро. Очевидно, что моя репутация в глазах Паймон и Аякса рухнула на самое дно. Да и могло ли быть иначе? Не они оказались в другом мире, и не им на спину свалили обязанности великого «спасителя». Обида вперемешку со злостью бурным потоком растеклась по венам. Услужливая память тот час подбросила в разгорающийся костёр сотни оставленных позади моментов: полумёртвое состояние в течение нескольких недель по вине Тартальи, его извечные колкости и грубость в мой адрес, неоднократные попытки развязать драку, наверняка увенчавшуюся бы моей гибелью от его несдержанности; Паймон, капризничающую по поводу и без, её язвительность и полное нежелание мириться с моей хандрой. А так ли много я просила? Принять меня, лившую слёзы по поводу потери близких и собственной жизни?       Ярость вернула в вертикальное положение. На сей раз не та слепая и удушливая от дыма внутреннего костра. Бодрящая и трезвящая. В конце концов и у меня имелась гордость. Не под стать «великому спасителю», конечно, и всё же имелась.       Пока гнев подкидывал в довесок к топливу ещё и идей, позади раздались голоса. Скрипнула дверь, обнажая коридор и замерших на пороге. Паймон мгновенно осеклась и стянула с лица улыбку, встретившись со мной взглядом. Тарталья же будто бы и не переменился, однако напрягшиеся жилы на руках развеяли его мнимое спокойствие.       — Доброго вечера. — Тот махнул мне нарочито отстранённо, как махал всякому едва знакомому. Надеялся уязвить, очевидно. — Мы с Паймон немного припозднились, не серчай.       — С чего бы? — хмыкнула я, поведя плечами. — Гляжу, вам и вдвоём неплохо.       — Паймон, ступай-ка в ванную. — Рука Аякса легла на детское плечико, однако Паймон с места не сдвинулась. Только глядела на меня широко распахнутыми глазами, в которых притаился страх.       — Нет, пускай останется, — проговорила я, поймав в собственном голосе прорывающуюся наружу злость. — Вы ведь оба решили устроить мне бойкот.       — Сама виновата! — больше от паники, нежели из гнева выкрикнула Паймон.       — Конечно, виновата только я одна. Во всём и всегда. Как удобно.       Тарталья потянулся к двери. Щёлкнувший замок отрезал от мнимых посторонних слушателей.       — Есть аргументы в обратном? — Холодность тона Предвестника не смутила, даже была ожидаема, однако всё-таки отозвалась внутри неприятной дрожью.       — О, будто ты считаешься с моим мнением. — Мои губы скривила ухмылка, Тарталья же не дрогнул. Паймон отмалчивалась, переводя испуганный взгляд на нас поочерёдно.       — Какое-то время пытался, сейчас же понимаю — всё без толку. Ты действуешь необдуманно и в постоянной спешке. Вечно идёшь на поводу у чувств и даже не пытаешься оживить собственный голос разума. Если уж у тебя тот совсем стих, то хотя бы послушай чужие.       — Например, твой? — Демонстративно издевательски я вскинула брови и обхватила пальцами подбородок. — Хм, интересно, что же он подскажет? Может, как половче перерезать мне глотку? Или оставить без ног? Не этим ли ты занимался с тех самых пор, как мы впервые повстречались?       — Мы ведь уже говори об этом. — Голубые глаза тут же покрылись мрачной пеленой. — И я неоднократно просил прощения.       — Ах, конечно! Мой шрам на спине передаёт спасибо.       — Касси, — предупреждающе начал тот, однако я только вскинула руку.       — Легко же тебе живётся. Ну да оно и неудивительно: не привыкать отнимать чью-то жизнь, а? — Молчание в ответ не смутило. Глаза Предвестника сосредоточились на мне, вскоре грозясь начать метать искры. — И как здорово, что в крайнем случае всегда можно найти виноватого. Как в Ли Юэ. Или Мондштадте. Или Инадзуме. Или здесь, в Сумеру. Удобно, ведь влиятельные хозяева прикроют так или иначе. А на девчонку, не годящуюся и на простейшую работу, что уж говорить об управлении целым миром, скинуть всю вину. Использовать в собственных целях, обвести вокруг пальца. Она ведь такая доверчивая, так нуждается в твёрдом плече рядом.       — Касси, остановись.       — Правда так неприятна, да? — Я склонила голову набок, стараясь сдержать желание схватить что-нибудь потяжелее и швырнуть точнёхонько в лицо Предвестника. — Не забудь обсудить это с Пульчинеллой. Или уже успел доложить?       — Что? — Паймон, прежде сохранявшая молчание, растерянно подняла взгляд на Тарталью.       — О, ты не знаешь? — Я демонстративно вскинула брови. — Как же так? Я уже было подумала, твой новый лучший друг доверил тебе все свои секреты. Бедная Паймон, даже не знает, с кем водится.       — Я не намерен оправдываться. — Голос Тартальи затвердел, зазвенел едва сдерживаемым раздражением. Меня же то только всё больше раззадоривало.       — Конечно, не намерен. Было бы ещё перед кем. Перед какой-то девчонкой, с чего бы?       — Что за Пульчинелла? Это не один из Предвестников? — Паймон в нерешительности отдалилась от Тартальи. — Ты писал ему о нас?       — Не совсем о нас. Обо мне и том, как бы привязать меня к себе. Видишь ли, Паймон, наш добрый Предвестник только отыгрывает роль, на деле же попросту передаёт всю информацию своей верхушке.       — Это правда? — Та попятилась, оглядывая Тарталью неверящим взглядом, будто видела того впервые.       — Нет. И я уже говорил об этом не раз.       — Разумеется. Глупая девчонка поверит любому слову, пока тебе это выгодно. Ты ведь так размышлял? — Аякс не ответил, продолжая сверлить меня хмурым взглядом, в котором уже не читалась готовность порвать меня, напротив, намёк на испуг. — Но вот загвоздка, кое-какие остатки разума у меня всё-таки нашлись. И они начали бунтовать, искать выходы и отвешивать мне оздоровительных пощёчин. — Паймон приблизилась ко мне, протянула было ручонку, ища мою, и изумлённо обернулась, когда я отступила. — О, нет. — Я покачала головой. — Ты оказалась не лучше своего нового дружка. Видимо, поэтому вы так быстро спелись. Не в моих интересах рушить чужую дружбу, так что попрошу удалиться обоих. Хочу поспать.       — Чт… — Паймон запнулась, принявшись открывать и закрывать рот, точно выброшенная на берег рыбёшка. — Кас! Касси! Я не хотела! Я же не знала, не знала!       Окинув скривившееся в преддверии слёз лицо равнодушным взглядом, я отвернулась. Жалость чуть всколыхнулась от тоненького голосочка и тут же затихала — ярость оказалась крепче. Аякс в очередной раз попытался воззвать к моему, как ему казалось, благоразумию. И, конечно же, остался ни с чем. Паймон разразилась рыданиями, всё порываясь схватиться за меня. Обида же отталкивала меня отойти подальше. Вскоре всхлипы сожрали толстая дубовая дверь, громким хлопком оповестившая о долгожданном одиночестве, и расстояние. Опустившись в кресло и ловя неподходящее ситуации спокойствие в мыслях, я вспомнила о дневнике. Тот по-прежнему скрывался на самом виду, на первый взгляд даже и не тронутый. Пробежавшись по записям и не найдя ничего подозрительного, я отложила его. Очередной поток бессвязности не нуждался в запечатлении на бумаге. Пару раз сердце порывалось забиться от образов, наводнивших голову, как ноги порывались понести следом за двумя самыми дорогими людьми. Но всякую попытку обрывало противоположное толкавшим вдогонку чувствам. Тяжёлое, как камень, и источавшее неприятный густой смрад.       Вместо выхода я направилась в ванную. Та встретила меня холодом, сочившимся ото всюду и безмолвием. Единственным, кто встретил меня без укоризны, оказалось собственное отражение. На сей раз страха при его виде не пробудилось, только натянулись тугими канатами жилы, как бы напоминая о прошлых забегах. Кончики пальцев коснулись твёрдой рамки, соприкасаясь с идентичными напротив.       — Я знаю, ты здесь, — пробормотала я, стараясь не вызвать гулкого эха. — И мне нужно поговорить. — Однако отражение не поменялось. Даже не дрогнуло. — Опять играешься? — Злость внутри вновь воспряла, ладонь обратилась в кулак. — Сама же втянула меня во всё это, и сама же отмалчиваешься! Сейчас разобью твоё единственное убежище здесь, и скачи потом по моим снам! — Рука уже занеслась для удара, когда однотонные пол и стены принялись меняться. Другую, как и всегда, отличала хищная улыбка и алый блеск глаз.       — Как легко тебя развести на гнев. — Её смех разлетелся по просторной ванной. — Жаль, что Огонь тебе уже не благоволит. Голод по битвам во мне всё крепнет.       — Хватит, — огрызнулась я, не желая разводить долгую демагогию, — лучше переведи тему на более насущные проблемы.       — Да ладно, какие насущные и какие проблемы? Будто в первый раз ведёшь себя, как девчонка. — Альга со скучающим видом провела когтистыми пальцами по лицу и закатила глаза. — Лучше бы тебе начать заниматься действительно важными проблемами.       — О чём это… — Не успела я и пикнуть от неожиданности, как когтистая рука, прежде отстукивающая ритм с противоположной стороны зеркала, впилась в мою и с силой рванула на себя. Инстинктивно приготовившись врезаться головой в твёрдую поверхность, я с изумлением ощутила вместо неё податливую желейную субстанцию. Та лениво впустила меня внутрь зеркала, почти сразу вернув себе естественный вид.       Зато холодный пол встретил куда менее радушно. Альга не позаботилась о моём приземлении и теперь только гадко посмеивалась, слушая мои охи.       — Тебе и похуже доставалось, не корчи из себя страдалицу, — с усмешкой бросила та и одним быстрым движением поставила меня на ноги.       Смерив её самым убийственным, на который только была способна, взглядом, я принялась оглядываться. Ванная выглядела в точности как та, что осталась по ту сторону. С одним маленьким отличием — всё в ней находилось в противоположных оригиналу местах.       — Это тоже твой мир? — хмуро поинтересовалась я, ощущая окрепшее напряжение внутри.       — Всё, что неправильно, моё. — Другая с улыбкой развела руки в сторону, явно наслаждаясь моим замешательством.       — Но разве…       — Что-то подобное можно причислить ко мне? — договорила та за меня. — Разумеется. Всё, на что человечество ставит клеймо «неугодно», мгновенно попадает в мои владения. Люди слишком категоричны и тупы, чтобы разбираться в правильности собственных скорых решений. Поэтому твоё негласное имя, данное мне мысленно, подходит как нельзя кстати. Ты не называла меня так вслух, а я всё ждала, когда ты сама решишься озвучить его. Но в итоге тебе пришло на ум странное сравнение с какой-то бездушной звездой, тогда как Другая звучит куда уместнее. Этим ты мне и нравишься — не ставишь клеймо на первом встречном, не проводишь черту между добром и злом. А подобным страдал даже наш славный Арктур. Но да ладно, опустим детали прошлого.        Другая распахнула дверь, предлагая мне войти в зеркальную копию моей комнаты. Всё здесь, если опустить непривычный вид, было идентично оставленному позади: кресло чуть отодвинуто, стол пуст, кровать расправлена на моей стороне.       — Твоя драгоценная безделушка тоже здесь. — Другая дёрнула ручку ящика, обнажая дневник. — Кстати, никем не тронутый. Ты зря переживала.       Дневник тоже представлял собой отзеркаленную версию моего собственного. Открывался, как японские книги, да и слова в нём читались справа налево, выведенные моим торопливым почерком.       — Дотторе должен был найти его, — пробормотала я себе под нос.       — Поверь, такое я бы не пропустила, — отозвалась Другая, лениво опираясь на стол рукой. Длинные когти прошлись по деревянной поверхности, не оставив ни единой царапины. — Он действует крайне аккуратно, я бы даже сказала подозрительно осторожно. Хотя раньше не брезговал ни шантажом, ни слежкой. Гордись, старается ради тебя, — насмешливо добавила она, не пробудив во мне ни капли обиды.       — Усыпляет бдительность, — задумчиво пробормотала я в ответ.       — В его стиле. Но вечно же так продолжаться не будет, верно?       — До тех пор, пока я выгодна ему.       — То есть пока ты жива, — подытожила Другая.       — Или пока он не высосал из меня все знания. — Я устало опустилась в кресло. — Только не понимаю, для чего ему понадобился Аякс.       — Разве не очевидно? — Альга хитро сощурилась, не спуская с меня алых глаз. — Решил усыпить твою бдительность. Отвлечь.       — Вывести из себя, скорее уж.       — Ну или так.       — Ты можешь прочесть мысли Дотторе? — Я в надежде посмотрела на Другую, но та лишь неопределённо махнула рукой.       — Копаться я могу лишь в твоей не самой светлой головушке. Остальные повязаны с этим чёртовым деревом. Скажем так, могу лишь улавливать кое-что. Но в отношении этого Дотторе всё намного сложнее. Такое чувство, будто бы он запер собственный разум в металлической коробке.       — Дерево? Ирминсуль?       — Конечно, какое же ещё. Эта дрянь портит мне жизнь уже долгих… Ах, я и сбилась со счёта! Да оно и неважно.       — Дотторе говорил о нём. Обещал предоставить к нему некий доступ.       — И ты поверила? — Видеть насмешливую презрительность в глазах Альги отчего-то именно сейчас было крайне неприятно, почти что болезненно.       — С Дотторе вера никак не вяжется. Я была просто вынуждена принять условия игры. Хочу, наконец, понять, что случилось с Арктуром.       Другая не ответила. Её взгляд долго блуждал по мне, прежде чем та сдвинулась с места. Каждый её осторожный шаг множил подозрения и укреплял страх. Пока её руки внезапно не легли на мои плечи, а когти не огладили незащищённую шею.       — Правда откроется тебе, но радости не принесёт. Как и успокоения. — Её голос, прежде искрившийся игривостью, теперь звучал пугающе тихо. — Но ты ведь не за этим так рьяно пытаешься её обличить. Всё-таки с Арктуром у вас много общего. Надеюсь только, его судьба тебя не постигнет. — Когтистая ладонь мягко обхватила мой подбородок, вынуждая поднять голову. Алые глаза сверкали особенно ярко в полусумраке комнаты, напоминая две сливающиеся чёрные дыры с огненными дисками вокруг. — Ты мне нравишься, Касси, и я поставлю на тебя всё, что у меня осталось. Не подведи.       Ладони исчезли, как и бездонные глаза. С моих губ сорвался тихий выдох. Как бы слова Другой ни пытались разуверить в её опасности, весь её вид продолжал напоминать о прошлом.       — Ты изменилась, — пробормотала я, вспоминая нашу первую встречу.       — Нет, это ты изменилась. — Она обернулась и одобрительно ухмыльнулась мне. — Сперва ты меня порядком раздражала. Такая бестолковая и вечно бегущая куда-то. Эти твои попытки оттолкнуть меня, сейчас же ты приходишь ко мне сама.       — Наверное, — коротко отозвалась я, хотя в голове крутилась добрая сотня ответов подлиннее.       — Тебе страшно, я понимаю. Порой при мысли, что именно ты положишь конец моей долгой борьбе, всё моё существо приходит в неописуемый трепет. И я постараюсь исполнить данную тебе клятву. За равноценный обмен, конечно.       Альга впервые предстала передо мной в совсем ином свете. В её взгляде читалась бездонная усталость, губы растянула вымученная улыбка. Теперь Другая как нельзя больше походила на саму меня.       Кивнув, я опустила голову, борясь с противоречивыми чувствами. Путь к цели пролегал через мечты о конце, но только когда настает его час, буду ли я готова?       — Не тревожься заранее. Я помогу тебе в любом случае.       — Говоришь так, будто готовишь меня схватке с… Ах, ну да, — невесело рассмеялась я. — Накал трагичности просто зашкаливает.       — Тебе не привыкать. — Другая вновь обрела знакомые черты, прогнав с лица усталость. Расположилась в кресле напротив, будто бы ничего и не было. — Так чего ты хотела?       — Да уже ничего. — Я растерянно уставилась в потолок. Мысли о Паймон и Аяксе напрочь улетучились. Вернувшиеся тревоги о будущем с лихвой заменили их.       Другая не стала прерывать молчание, напротив, дала время побыть в тишине. Сон вряд ли снизойдёт до меня в эту ночь, отчего перспектива провести её здесь не вызывала отторжения.       — Ты забавная. — Оторвав взгляд от потолка, я уставилась на замершее в ухмылке лицо Другой. — Сперва ты показалась мне безнадёжной, сейчас же всё чаще ловлю себя на странной мысли. За тобой интересно наблюдать. Нет, не просто интересно. Всякий раз, как ты переворачиваешь очередное государство с ног на голову, я искренне аплодирую твоей неискренней упрямости.       — Неискренней? — Я растерянно вздёрнула брови. Впервые Альга позволила себе такое количество лести в мою сторону за один раз.       — Ну а как же? Твои речи и мысли изобилуют стараниями отречься от уготованной участи, однако ни те, ни другие не мешают твоим переворотам. Мондштадт бы понёс бóльшие потери, не пробуди ты Огонь; от Ли Юэ остались бы лишь камни без твоей драгоценной крови; Инадзума бы потонула в трупах и, вероятнее всего, была бы поглощена Ли Юэ в дальнейшем как самое слабое государство. Конечно, при условии, что Ли Юэ бы остался нетронутым. Происходящее сейчас в Сумеру вряд ли разрешилось бы так же скоро, как в случае с другими, но ты пришлась как нельзя кстати и здесь. Немного свернула с пути, но я совсем не против. Чтобы определиться с дальнейшим, тебе придётся откопать и вскрыть ещё немало гробов.       — Звучит многообещающе, — пробормотала я безо всякой радости. — Скажи хоть что-то утешительное.       — Ты на верном пути. — Опешившая, я уставилась на Другую, не веря услышанному. В ответ на мою реакцию та лишь рассмеялась. — Ожидала от меня очередной язвительной шутки? Приберегу её для более удачного момента. Ты и так не в форме, к чему топтать тебя ещё? В качестве единоразового исключения замечу, что на этот раз я полностью на твоей стороне. Паймон разочаровала меня собственным упрямством, но Паймон — то есть ты — была бы не Паймон, если бы соглашалась со всем, не так ли? Что же касается твоего драгоценного, то просто дай ему время. Он ещё более сумасбродный, чем ты. Взять хотя бы Ли Юэ и всё то, что он там устроил.       — Что с тобой? — Я настороженно вгляделась в лицо Другой, переменившееся и уже не корчившееся от злости, непривычно спокойное.       — Что? Не нравлюсь? — Она вновь расслабленно рассмеялась, окончательно сбивая с толку. — Думала, что я буду злиться?       — Как минимум.       — И на что же?       — На то же, на что злятся и все остальные: мои нетерпеливость и вечные попытки сделать всё по-своему.       — Если ты ещё жива, значит, всё делаешь правильно. Да и если откинуть мелкие огрехи, то, что ты провернула за эти полгода, достойно исключительно восхвалений и почестей. Кое-кто считает, что это лишь твоё везение и воля случая, я же склонна рассматривать твой путь иначе. Ты действовала, может, и не по указке точного плана, но определённо организованно. Не без помощи других, но кому, как не жителям погибающего мира, помогать тебе в его спасении? — Другая ненадолго затихла, задумчиво поглаживая подбородок, прежде чем продолжить. — Иногда я думаю, как бы поступила я, окажись на месте вас, Призванных. И всякий раз всё сводится отнюдь не к подвигам и тяжкому бремени. Мой путь был бы прозаичен и до смешного прост: дать людям что-то и пользоваться их благами и уважением до конца жизни. Ни забот, ни тревог, ни лишней мороки. Однако всякий из вас, кому не посчастливилось принять роль спасителя, либо же грешника, сидеть на месте попросту не способен. Это и удивляет.       Озадаченная внезапным откровением, я уставилась на собственные ботинки. В словах Другой была своя правда. Рациональная и в какой-то мере правильная. На поверхности Призванные и должны были быть теми «прогрессорами», толкавшими Тейват в сторону улучшения. На деле Богов же интересовало иное.       Я вдруг усмехнулась, внезапно и вот так запросто найдя ответ на давно мучавший вопрос. И на немой вопрос в алых глазах напротив ответила:       — Теперь понятно, почему выбрали именно меня.       Другая не ответила, только одобрительно ухмыльнулась, давая понять, что мои догадки верны. Комната вновь погрузилась в тишину, нарушать которую совсем не хотелось.

***

      Зеркало затвердело. Изображение в нём вернулось в норму, предоставляя мне насладиться собственным помятым видом. Холодная вода придала мыслям стройности. Возвращаться в комнату — наверняка не пустую — желания не было. Усевшись рядом с ванной, я вытянула ноги. Белизна вокруг вновь напомнила о больнице, как, впрочем, и слишком яркий свет единственное лампочки. Дотторе не был склонен обставлять помещения с целью придать им уюта. Скорее, рациональности. Посему в ванной не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. С другой стороны к чему было искать здесь нечто примечательное? Ванны не созданы для созерцания.       Тишина и уединение оставались моими соседями недолго. Сперва раздались два коротких стука, за которыми последовало ещё несколько, прежде чем входная дверь скрипнула, оповещая о приходе нового гостя. Сперва тот постоял на месте некоторое время, явно оглядывая комнату, затем шагнул вперёд. Шаги его приглушил ковёр, однако те всё ещё были слышны, пускай и слабо. Незнакомец, похоже, искал что-то, мечась из угла в угол, и я приготовилась ловить его с поличным, едва послышится звук отодвигаемого ящика. Но тот всё не раздавался, будто бы пришедшего мои тайны отнюдь не беспокоили.       — Госпожа Призванная? — Детский голосок узнался сразу. Артур. Выдохнув, я поднялась. Что ж, всяко лучше Тартальи или Дотторе. — Вот вы где!       Артур выглядел на удивление взволнованно и чуть подуспокоился при моём появлении.       — Рановато ты. — Я посмотрела на едва начинавшийся рассвет в фальшивых окнах. Небо ещё было под властью ночи, и лишь тонкая грань у самой кромки горизонта слегка посветлела в преддверии солнца.       — Хотел побеседовать с вами, прежде чем отправить на завтрак. А где Паймон? — Седьмой растерянно завертел головой.       — Неважно, — я только отмахнулась. К счастью, тема продолжения не получила. — О чём хотел поговорить?       — О Земле, конечно.       — И зачем я спрашиваю. — Я улыбнулась, заметив живой интерес на детском личике. Артур напоминал и Васю, и Андрея, и Ивана своей неуёмной тягой к новому.       «Иначе быть и не могло», — деловито подметил внутренний голос, — «к тебе только таких и тянет».       Полусумрак комнаты вызывал смутную тревогу. Оглядевшись, я не нашла безопасного места для тайных переговоров. Пока взгляд не упал на шкаф.       — Туда? — Артур озадаченно наклонил светловолосую головку. — Там тесно.       — Вдруг нас услышат. — Собственные слова показались невероятно глупыми. Дотторе наверняка уже знал всё, что я рассказала его копии, так стоило ли так печься о сохранности?       И всё же в небольшом, но сумевшем вместить нас обоих шкафу, оказалось значительно спокойнее и мне, и моим бесчисленным сомнениями. Осторожно, дабы не спугнуть, я спросила:       — Артур, ты говорил с Доктором о наших беседах?       Тот сперва поднял взгляд на меня, явно присматриваясь ко мне и ища ответ, который бы мне угодил. Седьмому не хотелось вставать между кем-то, вроде нас с Дотторе, буквально между молотом и наковальней. Во мне же всё больше крепли сомнения с каждой следующей секундой в безмолвии.       — Вообще-то да, — наконец, ожил Артур, — но ничего такого, о чём бы вам стоило переживать, не говорил. Упомянул ваши описания растений и зверей, на этом всё.       — Силой выпытывать из тебя правду не хочу, поэтому поверю на слово, — ответила я. И наконец, осознала ещё одну лежавшую на поверхности истину. Дотторе не нужны были камеры или иные способы отследить моё местоположение. Ему хватило всего-навсего ребёнка.       «Как тонко, Дотторе», — мысленно усмехнулась я.       Голову тут же наполнили сумасбродные призывы вытолкать Артура за дверь, бросив вслед пару неласковых прощаний, однако в таком случае я бы рисковала обзавестись уже куда более незаметной и опасной слежкой.       — Так что мы будем обсуждать? — Артур напрягся, нервно перебирая заранее принесённые листы. Те едва помещались между нами, шурша при каждом неловком движении.       — Предлагаю тебе стать моим учеником, — прямо заявила я. Решение пришло само собой, простой, но крайне эффективное.       — Правда? — Артур округлил алые глазёнки, вновь выдав эмоции, прежде чем вернуть себе маску невозмутимости. — Да. Я согласен. С чего начнём?       — В моём мире обучение строится по годам. Одиннадцать лет с перерывами в несколько месяцев. Первый год — первый класс и затем по возрастающей.       — Звучит интересно.       — Начнём с тобой с азов, а закончим началом высшей математики, геометрии, физики и ещё некоторых предметов. Будет домашнее задание, проверка и контрольные. Идёт? — Согласный кивок был получен мгновенно. — Тогда начнём с простого. Что ты знаешь о числах?       Артур, как и ожидалось, схватывал всё на лету, прерывая меня только ради коротких и по существу вопросах. Незаметно листы между нами постепенно заполнялись его осторожными записями. Писал он ещё совсем несмело, с особой осторожностью, однако же писал. Не капризничал, не пытался улучить минутку-другую для безделья и болтовни. Я сама успела устать первее ребёнка, чем уж точно нельзя было похвастать.       — Это просто, — с горделивой ноткой заявил Артур, когда я предложила тому самостоятельно решить несколько и правда простейших примеров. — Ответ: шестнадцать и двадцать восемь.       — Похоже, вычитание и сложение ты освоил даже быстрее, чем ожидалось. — Я одарила его одобрительной улыбкой. — Тогда приступим к умножению. Знаменитая и известная всякому школьнику — как бывшему, так и нынешнему — таблица вскоре предстала перед заинтересованным взглядом Артура и вручена ему же. — Готовься, это нужно будет выучить наизусть.       — Легче лёгкого, — с небывалой живостью отозвался Седьмой. — Умножение означает увеличение в два раза? И почему один на два всё равно выходит два?       — Ответ на первый вопрос — не всегда. Два на три даёт шесть, так как двойку нужно сложить три раза с двойкой, чтобы вышла шестёрка. Умножение — своеобразный способ сократить длину вычислений. А что касается второго вопроса… — На листе появилось два яблока. — Смотри, представим, что у тебя два яблока. Если ты поделишь их между нами, каждому достанется по одному. Но в сумме их всё равно будет два. То есть я беру по одному яблоку, чтобы в итоге вышло два. С остальными числами всё так же. Нужно взять три яблока по разу, чтобы получилась тройка. И так далее.       — Логично, — подытожил Артур. — Тогда приступим к запоминанию?       — Этим ты займёшься самостоятельно, а мне уже…       В коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась без стука, недвусмысленно намекая, кто пожаловал. Приложив палец к губам, я прислушалась, не отрывая взгляда от узкой щели, через которую виднелась часть комнаты. Сперва пролетела, точно белая птичка, Паймон, успев отпечатать в памяти собственное испуганное личико, следом уже более сдержанно показался Тарталья. Голубые глаза напряжённо оглядывали комнату.       — Где она? — Голосок Паймон прозвучал так резко, звеня паникой, что сердце невольно сжалось, однако память услужливо напомнила, почему эту ночь мы провели порознь.       — Ушла вниз, наверное, — донеслось куда более спокойное в ответ.       — И где теперь её искать?       — Отсюда не так просто сбежать. Хотя твоей сестрице и такое под силу, я бы не удивился.       — Это ты виноват! — Паймон вдруг перешла на крик. — Зачем ты пришёл? За тобой вечно следуют неприятности!       — Устами младенца глаголет истина. — Тарталья рассмеялся, но отнюдь не весело. Лишённый библейской мудрости Тейват никак не мог породить подобное выражение, отчего на душе вновь разлилось смятение. Снова повторяет за мной? — Не злись, найдём. К завтраку объявится.       — Нет, она здесь, я чувствую.       Слова Паймон и порадовали, и одновременно с тем напугали. Абсолютной пустой шкаф не скрыл бы нас с Артуром, а выбежать и спрятаться где-нибудь ещё не позволила бы открытая местность.       И мы замерли в ожидании раскрытия. Ящики грохотали, кровать скрипела, дверь в ванную открывалась и закрывалась, пока очередь не дошла до шкафа. Паймон будто бы оттягивала этот момент, жаждая застать меня с самым нелепым выражением на лице в секунду раскрытия. Однако же я была готова, когда в тёмные закоулки шкафа ворвался яркий свет восходящего солнца. Уставившаяся на нас с немым изумлением Паймон не сразу вернула себе дар речи. Когда же вернула, тут же кинулась на меня с рёвом, причитая мольбы о прощении.       — Что… с тобой? — Аякс выглядел крайне странно. Ему не шли бледность и испуг.       Я же растерянно оглядела себя, силясь уловить изменения, прежде чем вопросительно перевести взгляд обратно на него.       — Неважно, — пробормотал он, всё ещё пребывая в странном напряжении и испуге. — Пора спускаться к завтраку.        Паймон не сразу отпустила меня из крепкой хватки. Всё просила больше не пропадать и не оставлять её одну. Аякс и Артур следовали по пятам в полном молчании. Пока первый решительно не взял инициативу в свои руки. Кое-как ему удалось уговорить Паймон оставить меня.       — Мы недолго, обещаю, — пообещал тот, ловя угрозы Паймон укусить его за несдержанное обещание. Дверь за детьми закрылась, а коридор наполнился их голосами — звонким Паймон и тихим Артура. — Что происходит? — На сей раз Аякс действовал куда более напористее, и я с усталостью поняла, что отвертеться пространными ответами не удастся. — Хотя бы сейчас ответь мне, будь так добра.       — В прошлый раз ответ был недостаточно понятным? — Постаравшись придать собственному лицу как можно более отстранённый вид, я вздёрнула одну бровь и косо посмотрела на Предвестника.       — Тот, в котором ты обвинила меня во всём, в чём можно и нельзя?       — Да, он самый.       — Ты смеёшься надо мной? — Аякс явно начинал терять терпение, мне же напротив становилась спокойнее. Его ладони ещё оставались раскрытыми, но вскоре грозились превратиться в кулаки.       — Нет, Аякс, я вполне серьёзна. И не отрекаюсь от сказанного.       — В пору мне гневаться, но никак не тебе. И тем не менее в дураках вновь остаюсь я.       — Да ладно, не прикидывайся бедолагой. Зная Дотторе, уверена, что здесь ты оказался не просто так. Ищешь выгоду везде. В твоём стиле.       — Всё это только ради тебя. Не больше, не меньше. — Он нахмурился, сжал челюсть, задышал быстрее, однако не распалил сходих со своими чувств во мне.       — Да, как ради меня ты чуть не разрушил Ли Юэ, с лёгкостью расправился со стражей, не позаботился и о мирных жителях Инадзумы, наплевал на Сумеру, даже собственную команду. И всё ради меня.       — Не бери на себя слишком много. Своих я не подводил.       — А как же бой с Дотторе? — Я позволила себе лёгкую ухмылку. — Вряд ли вы выясняли рабочие моменты. Хотя я ведь для тебя тоже своего рода работа.       — Когда же ты перестанешь… — Он вдруг замер, двигая нижней челюстью, затем набрал в грудь побольше воздуха, а когда вновь заговорил, голос его был тускл и устал. — Для чего всё это? Неужели все твои слова действительно были ложью? Или ты настолько не веришь мне?       — И правда, как же можно не доверять человеку, который грозился убить меня и даже пытался это сделать неоднократно.       — Я изменился! Какое доказательство тебе нужно? Моя кровь? Смерть во имя любви? Что?!       Отчаяние в глазах Аякса всколыхнуло нечто в глубине души, однако то быстро угасло. Я отвела взгляд, не спеша отвечать. Да и к чему бы? Он был давно известен нам обоим, хоть мы упорно делали вид, что не знаем его.       Дверь за мной закрылась, отрезав одинокую фигуру Предвестника. Паймон и Артур замерли неподалёку, явно напуганные нашей перепалкой. Я же улыбнулась, беря под руку обоих и понимая, с кем мне на самом деле будет лучше.