В день, когда сошлись звёзды

      Глаза Аяки округлялись с каждой новой страницей. Созданный мною для неё каталог одежды включал и повседневные, понравившееся бы ей платья и блузки, и роскошные вечерние наряды, и те самые костюмы лолиты.       — Ах, я… я даже не знаю, что и сказать, — пробормотала она, не отрываясь от подарка. — Если вам вдруг понадобится помощь, то непременно пишите. Обещаю сделать всё, что в моих силах.       — Спасибо, — я улыбнулась ей. — Могу присылать что-нибудь новенькое.       — Конечно! — воскликнула Аяка, и тут же одёрнула себя за излишнюю эмоциональность. — Непременно напишите мне, как доплывёте. У вас ещё остался корм для рыб?       — Да. Купила не так давно.       — Тогда я пришлю ещё. Надеюсь, мы сможем поддерживать общение хотя бы на расстоянии.       От её слов вдруг стало не по себе. Окружённая верными слугами, она, похоже, была абсолютно одинока. Это подтверждали и её прогулки с Томой, а не с подругами-ровесницами.       — Я отплываю на рассвете. Если захотите проводить…       — Да! — Аяка вновь не сдержалась. — Буду, непременно буду!       — Тогда до скорой встречи.       Я махнула ей, подхватила пугающую рыбок в пруду Паймон и усадила ту на плечи.       — Ничего я не тяжёлая, — насупилась та. — Это ты просто слабачка стала.       — И не поспоришь, — рассмеялась я.

***

      Порт гудел голосами и полнился кораблями. Открытие Инадзумы для торговли пригнало их со всех уголков света, выгодно отделяя на их невзрачном фоне тот, что принадлежал Фатуи. Предвестник махал мне, призывая подняться, я же не торопилась, выслушивая с улыбкой благодарности от семьи Камисато, Томы, Сары и Яэ. Просьбы вернуться в гости я пообещала исполнить как можно скорее.       Многие махали вслед, светясь улыбками, когда корабль отплыл.       — Надо же, какая толпа, — улыбнулся Тарталья, когда пирс с постепенно уменьшающимися горожанами и всей свитой Инадзумы предстал во всей красе. — Пользуешься уважением.       — Не по своей, — равнодушно отозвалась я. Внутри не было ни печали, ни радости — всё та же пустота. — Сколько нам плыть?       — Прилично, успеешь мемуары написать.       — Тогда я пойду спать, — пробормотала я, чувствуя, как накатывает сон. — И пожалуйста, не буди меня, даже если просплю всю дорогу.       — Мне будет скучно без задушевных бесед у костра, — состроил печальную физиономию тот. — На кого ты меня бросаешь? Здесь же одни пресные посредственности.       — Ты бы хоть вслух это не говорил, — раздражённо одёрнула Предвестника я. — Твои же подчинённые.       — Постой, у меня для тебя подарок. На сей раз кое-что поинтереснее музыкальной шкатулки.       Взяв Паймон, уже успевшую запутаться в толстом канате возле фальшборта, я в сомнениях последовала за Тартальей. Его подарки, кроме последнего, не вселяли ни спокойствия, ни радости.       Его кабинет отличался всё теми же чистотой и роскошью. За исключением пребывающего в беспорядке стола. Открыв один из его шкафчиков, Предвестник достал футляр. Сердце остановилось на мгновение, когда мысли уже предсказали, что в нём окажется.       — Оказывается, отец Милы работает в исследовательском центре. Как удачно, что у неё как раз был с собой один экземпляр. — Тонкие пальцы в чёрных перчатках сжали револьвер, точную копию того, что я успела попортить. — Только будем с ним аккуратна. Его не запросят обратно, если я упомяну, кому он предназначен. Я говорю в первую очередь о твоём здоровье. Используй только в крайней нужде, пули не так просто достать.       Он подтолкнул футляр ко мне, предварительно уложив в него оружие.       — Спасибо, наверное, — пробормотала я, осторожно забирая тот.       — Искренне надеюсь, что тебе им пользоваться не доведётся, но так мне будет спокойнее.       Тарталья вновь улыбнулся.       — Ну, крепкого сна и до скорой встречи.       Кивнув, я вышла, некоторое время постояв возле картины Офелии. Прелестное юное личико не выражало ничего, кроме отрешённого равнодушия. Мгновение замерло для неё, идеальной в каждом мазке. Странное желание обратиться одним из них, став крупицей в море, вызвало улыбку.       Паймон тянула поскорее прилечь, хныча и толкая вперёд. Я забралась в просторную кровать прямо в одежде, едва успев скинуть ботинки. Холод чуть отступил, когда плотное одеяло накрыло с головой.       Долгий сон уже ждал, не заставив долго ворочаться и не даря кошмары. В нём, кажется, я танцевала возле потухнувших костров и целовала мои холодные щёки и тусклые, уже не горевшие безумием глаза.