В день, когда сошлись звёзды

      — Нет, тебе с нами нельзя, — категорично осадила меня Бэй Доу. — Испортишь только всё.       — Как же я здесь останусь? — Я в панике подалась вперёд, едва не опрокинув кресло. — Меня же схватят и бросят к ногам Сёгуна! Да мои портреты по всему городу висят! Я даже выйти не успею, как тут же лишусь головы!       — Последние дни ты только и делаешь, что беспрепятственно лазаешь повсюду. Маска тебе на что?       — Фестиваль кончился! — Не выдержав, я сорвалась на крик. — Любой может узнать меня и доложить наверх!       — Камисато прикроют, — Капитан же, напротив, с каждой секундой становилась всё спокойнее. — Либо ещё кого найдёшь. У тебя теперь много защитничков. Если Суа пишет сама, значит, дела плохи. А твоё присутствие может обернуться чем-нибудь ещё более паршивым.       Стул от одного крепкого удара отлетел к стене, протестующе заскрипев. Кадзуха молчал поодаль, наблюдая за нами и не спеша вмешиваться. От моего пристального взгляда он только отвернулся, намекая не ждать поддержки.       — Ах, правда? Суа пишет? — Мои пальцы стиснули край стола Капитана, сама же я почти вплотную приблизилась к ней, чувствуя, как теплеют ладони. — Мне даже не нужно плыть туда, я и без того знаю, что вы там увидите: готовящихся к смерти глупцов, решивших в последний момент взмолить о пощаде. И кто-нибудь случайно вспомнит мои предостережения, но — какая ирония! — окажется слишком поздно!       — Осади свой пыл. — Бэй Доу угрожающе приподнялась, нависая сверху и будто готовясь ударить меня. — Это мой человек, мой товарищ, с которым я провела много долгих дней в море, а тебя знаю всего ничего. Плевать мне, Призванная ты или ещё какая божественная дрянь, не тебе вершить и предсказывать судьбы. Молоть чушь и оскорблять дорогих сердцу людей я тебе не позволю.              — О, правда? — Я рассмеялась, скорее, от безысходности, нежели от веселья. — Ну тогда не буду мешать вам встречать их трупы. Скатертью дорожка.       Тело напряглось в ожидании последующей драки, однако Бэй Доу проводила меня тяжёлым взглядом до самой двери и не послала ни единого слова вслед, когда та захлопнулась. Злость прожигала внутренности, распаляла сознание. Вновь во мне видели лишь дурочку, заигравшуюся в провидца. И вновь я знала, чем всё это кончится. Злорадство от предвкушения неминуемого не компенсировало едкой печали, хлещущей больнее огня. Бессилие и опустошение ворвались, сменяя его, быстро остывшего и растерявшего всякий запал. Образы изувеченных старостью или насилием тел теперь вскоре оборвали скалящуюся радость. Был ли смысл отстаивать собственное мнение, если так или иначе проку от него, как оказалось, не было.       Добравшись до каюты и велев Паймон собирать вещи, я с некоторым весельем осознала, как быстро теперь сдавался огонь. Всего ничего: пять или того меньше минут, а он едва ли попытался сделать хоть что-то за это время. Раньше я бы непременно раскричалась, подпалив всё вокруг и мечась, как раненая лань, сейчас же пара понурых ухмылок и покорного смирения — вот и всё, на что была способна некогда потенциальная разрушительница Тейвата. Истинный Глаз тускло блеснул, подтверждая, что от Пиро в нём осталось лишь название. И я бы притворилась, если бы выразила по этому поводу хоть какое-то сочувствие. Пугало всего одно: полная беззащитность в случае потери сил. Конечно, с ней в комплект шло возвращение ясного разума, — а где гарантия? — избавление от кошмаров и той, которую я утопила — или попыталась утопить — в море ещё несколько недель назад. Однако же тихое предчувствие, мелькавшее где-то на фоне не обещало надуманной лёгкости. Вероятнее всего, огонь сменится чем-то иным, и я была бы чертовски рада, окажись это та самая пустота.       Паймон, сперва начавшая возмущаться столь резким переменам, вскоре затихла, не получив от меня практически никакой реакции. «Так надо» и «не беспокойся, всё нормально» вскоре отбили у неё всякий интерес. Кадзуха ждал на палубе. Его заверения, что продлится всё это не так долго, а я получу «хорошую» информацию относительно состояния членов Сопротивления, не вселили уверенность, как, впрочем, и радости. Волочь трупы или тех, кто был к оным близок, ради наглядной демонстрации гниения Сёгуна и всей верхушки Инадзумы — такое себе занятие. Рука, к счастью, успела немного угомониться. Причины же крылись в тумане, как и всегда. Стоило бы отправиться в Сумеру, заняться исследованиями, закончить дневник Первого, раскрыв очередную ужасающую тайну предков, а я прозябаю здесь, долго и крайне упорно борясь с ветряными мельницами. На смену одного Сёгуна прийдёт другой, как на смену мне — следующий Призванный, возможно, столь же черный душой, как Антарес, чтобы спасти Тейват, как гласили легенды, либо с таким же мягким позвоночником, как у меня или Арктура, чтобы ввергнуть его в хаос. Злая ирония жизни вновь показывала клыки, хохоча над наивными предположениями, будто кто-то мог понять её.       Пирс под ногами недовольно скрипнул, когда я спустилась вниз. Не махнув на прощанье и даже не обернувшись, я направилась в сторону уже начавшего оживать городка. Лицо худо-бедно закрыла ладонь, будто бы я спасалась от несуществующих лучей солнца.       — Выглядишь странно, — подытожила Паймон, окинув меня взглядом, затем скривилась и фыркнула, когда услышала моё грубое «в оценке не нуждаюсь». — Для тебя же стараюсь. Лучше бы капюшон надела.       Любопытные взгляды вынуждали искать места поукромнее и пробираться за пределы города с куда бóльшим промедлением, чем хотелось. Они чувствовались повсюду, будто каждый знал, кто крадётся, точно вор в тёмный час. Или же моя паранойя вновь решила напомнить о себе без предупреждения.       — Да никто на нас не косится, — поспешила уверить Паймон. — Все заняты работой. — Её словам я доверяла больше, чем самой себе, впредь стараясь не идти у разбушевавшегося воображения на поводу. — А куда мы идём? — Маленькие ладошки сжали мою руку покрепче. — К Аяке?       — Нет, подальше.       — А, в тот храм наверху?       — Именно. Очень надеюсь, что оттуда нас не погонят.       — Может, скажешь, из-за чего разозлилась Бэй Доу? — осторожно спросила Паймон.       — Проблема стара, как этот мир, — со вздохом ответила я, затем с трудом увернулась от крупного мужчины, что нёс полный ящик яблок. — Слишком уж не хочется людям слышать правду, тем более когда она так сильно колет в глаза.       — Всё ясно, снова ты и твоя несгибаемость, верно? — с выражением мудрого старца покачала головой Паймон.       — Давай ещё ты меня уму разуму поучи, — фыркнула я. — Я вполне могу пойти на уступки, когда дело не касается чьей-то жизни.       Тихо пробурчав что-то, наверняка не самое лестное, Паймон затихла. Город начал обрастать торговцами и покупателями. Издалека слышались удары молотком и громкие крики. Инадзума жила, пребывая в совершенном отрешении от внешнего мира. Многие наверняка даже не слышали — а если и слышали, то самую малость — о событиях в Ли Юэ. Собственные имя или навязанная богами роль звучали совсем не часто, отчего всякий раз приходилось сдерживаться от желания обернуться. Больше говорили о Сёгуне, причём, не в самом положительном ключе. Люди боялись стражи, однако же и сдерживаться уже были не в силах, кидая на ту хмурые взгляды. Закрытость явно не шла на пользу скудному оснащению рынка, как и кошельку его торговцев. Конкуренция, конечно, была минимальна, однако и та сводилась к растущим только в пределах самой Инадзумы овощам и фруктам. Солнца им явно не хватало, отчего те получались совсем крохотными, неказистыми на вид, да и вкусом удивить не могли. Оставалось только ждать, когда город не выдержит и даст первую крупную трещину.       — Ой, а это не Тарталья там? — раздался голосок Паймон. От услышанного буря чувств накрыла с головой. Дёрнувшись, я едва не сбила пожилую даму с тростью, принявшуюся бранить меня не самыми приличными эпитетами. — Точно он. Вон и дружок его машет!       Судорожно принявшись подавать знаки Василию, чтобы тот прекратил давить улыбку и кричать нам, я юркнула в проход. Возможно, дела не дадут Тарталье ринуться за мною, дабы попытать очередную удачу и навязаться с приглашением в Фатуи, или — того хуже — начать прижимать к стене прямо на глазах у Паймон. Последняя мысль пробрала до мурашек и подтолкнула вперёд.       Граница города уже виднелась вдалеке, когда дорогу перегородила высокая фигура Предвестника. Воспоминания из Ли Юэ нахлынули с новой силой, став вдруг такими свежими, почти что вчерашними.       — Даже не поздороваешься? — задиристо улыбнулся он, затем вдруг переменился в лице, стоило нашим взглядам встретиться. — Что-то случилось? Почему ты без маски? И с вещами.       — Неважно, — стараясь унять возникшую так некстати дрожь в голосе. — Могу я пройти?       — Ты всё ещё боишься меня? — Во взгляде голубых глаз мелькнули яркая обида и сожаление. Тарталья умел брать эмоции под контроль, как сделал это на сей раз, мгновенно натянув дежурную улыбку. — Знаешь, это уже даже не смешно.       Позади послышались шаги. Не нужно было оборачиваться: Василий и Андрей отрезали путь к отступлению. Паймон с сомнением поглядывала то на Предвестника, то на Фатуи, то на меня, будто ждала, кто дёрнется первым.       — Слушай, сейчас не время и не место выяснять отношения, просто дай мне пройти, — как можно спокойнее попросила я, естественно, не надеясь на положительный ответ.       — Зная твою способность влипать в неприятности, я бы мог сделать два вывода: тебя выкинули с корабля, либо ты успела доплыть до берега прежде, чем останки корабля ушли под воду.       — Плохая из тебя гадалка. Ни первое, и не второе.       — В любом случае раз ты с вещами, то явно куда-то направляешься, планируя остаться там на пару-тройку дней.       За спиной вновь раздались шаги, и я узнала голос Андрея.       — Алькора в порту нет, командир.       — Ну что ж, я прав. — Тарталья победоносно улыбнулся, я же с трудом переборола желание вмазать ему. Последний раз так сильно меня бесил лишь безвольный Венти, и хоть Предвестник был его полной противоположностью, чувства вызывал не менее острые. — Тебе бы пора уже смириться с властью Снежной и Фатуи. Попытки скрыть от нас что-то совершенно бесполезны.       — Пытать меня будешь? — съязвила я. — Или давай опять разнесём полгорода, как в Ли Юэ, пытаясь добиться… чего? Да собственно, ничего.       — А ты хочешь сразиться? — В голубых глазах впервые при упоминании битвы мелькнуло сомнение. — Я не в настроении для подобного, но слово Призванной, а тем более дамы, — закон.       — О боже, — сокрушённо выдохнула я, заметив в его руках знакомые клинки. — Как ты достал с этим. Думала, хоть после… — Я вовремя осеклась, едва не ляпнув «поцелуя». — После Ли Юэ оставишь меня в покое.       — Да ладно, я же просто играюсь. — Клинок с лёгкостью переходил из одной руки Тартальи в другую, словно то было не опасное оружие, а всего-навсего игрушка. — Так что, долго ещё будем вот так язвить друг другу или уже поболтаем, как взрослые люди? Тебе, как я погляжу, не помешает помощь. — Тяжесть с плеча вдруг пропала. Я успела лишь заметить, как Предвестник пошевелился, прежде чем увидеть мой рюкзак в его руках. — Что тут такое? Надеюсь, ты не землю с камнями со всего Тейвата коллекционируешь?       Дыхательные упражнения помогли вернуть хлипенькое, но самообладание. Я вновь с растерянностью осознала, как ослаб дурной нрав Пиро. Он успевал вспыхнуть, чтобы едва ли продержаться и пары минут, прежде чем безвозвратно угаснуть. Разум мгновенно протрезвел. Я вновь взглянула на Предвестника, взвешивая все «за» и «против». В храме Яэ наверняка найдётся парочка свободных мест, однако какой мне прок с этого, если все вопросы кицунэ сводила к расплывчатым ответам? Тарталья же вряд ли откажет, скорее, обрадуется подвернувшейся возможности подержать меня на коротком поводке. Естественно, такой картина будет лишь для него одного.       — У тебя есть свободное место? — не торопясь и выбирая каждое слово особо тщательно спросила я. — Нам с Паймон много не нужно.       Паймон, начавшая было возмущаться, вскоре затихла от обещаний сладостей к вечеру. Тарталья замер, удивлённо глядя на меня; очнулся же спустя добрых секунд десять и расплылся в непривычно радостной улыбке.       — Ещё бы! — уж слишком воодушевился тот. — У Фатуи в Инадзуме в распоряжении целый жилой квартал! Получше всякого корабля будет.       — Сколько за ночь? — не размениваясь на благодарности, прямо спросила я. За спиной раздалось сдавленное хихиканье, мгновенно оборвавшееся под тяжёлым взглядом Предвестника.       — Свои гроши оставь при себе, — нарочито презрительным тоном отозвался тот.       — О, правда? — искренне обрадовалась я, успевшая разбросать добрую половину отложенного золота. — Отлично, еда тогда тоже за твой счёт. И дайте кто-нибудь маску, буду очень признательна.       Маска Василия оказалась большевата, из-за чего приходилось придерживать ту руками; и я, смирившись, влилась в не самую дружную компанию, надеясь, что в толпе широкоплечих мужчин не привлеку много внимания. Как наивно, учитывая малюсенький факт, к какой организации те принадлежали. Вскоре почти все без стеснения глазели на нас, отчего Фатуи только больше расправляли те самые широкие плечи. Тарталья явно гордился собственным положением больше всех, изредка подмигивая встречным девушкам и не забывая убедиться в том, что я наблюдаю. Мне же было почти всё равно. Прекрасное понимание для чего, а главное, для кого всё это делается, вызывало лишь лёгкое раздражение. Аякс был всего лишь юнцом, неопытным и свято верящим, что подобное может вызвать ревность. Да и с чего бы мне ревновать того, кто ещё месяц назад пытался убить меня? Воспоминания об искренности, горевшей в голубых глазах, и письме приглушили сомнения, но лишь ненадолго. Следовало сосредоточиться на деле, а не поддаваться очередному порыву чувств, как было с Венти.       Лестницы тянулись вверх, и я не сдержала ухмылку, когда Тарталья свернул перед самой последней, что вела к дворцу Сёгуна. Кто бы сомневался, что Фатуи разместятся в одном из самых престижных районов города? Паймон то и дело дёргала меня, указывая на пестревшие куда большим разнообразием лавочки. Тем, само собой, было далеко до таковых в Ли Юэ, однако всяко лучше тех, что остались внизу. Вечером стоило бы выкроить время, чтобы оглядеть их повнимательнее и, возможно, прикупить что-нибудь. Я со вздохом посетовала на собственную забывчивость: следовало бы написать Янь Фэй с просьбой выслать хоть немного из того, что Бай Чжу обещал откладывать на мой личный счёт в банке. По крайней мере я искренне надеялась, что тот не присваивал себе всё без остатка. За подобное от Ригель наверняка бы хорошенько досталось, а вот Антарес только бы хмыкнул, выдав своё фирменное «дурёха». Несмотря на все грехи прошлых Призванных, я бы не отказалась от возможности встретиться с ними хоть на минуту. Некогда полными жизни и желаний, чёрных, как у Шестого, или светлых, как у Арктура. Внутренний голос вполне справедливо заметил, какого исхода стоило бы ожидать. Разочаровывающего, естественно. Ни с одним мы бы наверняка не сошлись характерами, как это бывало с подавляющим большинством населения Тейвата. А возможно, и Земли, если не врала память.       Горожане вскоре начали редеть, негласно оповещая о начале территории Фатуи. Вскоре это подтвердили и знакомые символы на каждом из домов. Последние не отличались от привычного стиля Инадзумы, будто старались влиться в общий поток. Что получалось с трудом, судя по переизбытку Фатуи и полному отсутствию горожан.       Я отдала маску Василию, благодаря его за помощь. И хоть та не особо и пригодилась, — стражники, завидев Тарталью, мгновенно теряли к нам всякий интерес — то, с какой лёгкостью тот отдал нечто важное, поразило. Маски для Фатуи были не только символом принадлежности к ним; так они сохраняли собственную личность в тайне. Лица Предвестников были знакомы слишком многим, чтобы те пряталась, к тому же дарованная сила Царицы в виде Глаз Порчи оберегала их лучше всякой маскировки. Чего никак нельзя было сказать о рядовых бойцах. Это же отлично подтверждали и те, кто ходил по кварталу Снежной, оставаясь в капюшонах и масках. Их прожигающие взгляды чувствовались на мне. Многие останавливались, чтобы перекинуться парой слов или усмехнуться. Наверняка думали, что я, наконец, попалась. Впрочем, и в таких мыслях была доля правды.       — Те первые три и последние два по левую руку, — Тарталья махнул в сторону нескольких домиков, — свободны. Выбирай любой.       — Ты сам где живёшь?       — Там, естественно. — Он указал, на самый большой из них, украшенный крупным символом снежинки на фасаде. — А что, — на его губах заиграла усмешках, — поближе хочешь?       — Да нет, наоборот. Заглядывай, как деньгами решишь поделиться; ты мне ещё за Тевкра торчишь кругленькую сумму.       Я забрала рюкзак и двинулась к самому дальнему от главного дома, чувствуя затылком разгневанный взгляд Предвестника и слыша попытки его подчинённых сдержать смех. Благо никто из них не стал навязывать компанию. Ключ от массивного замка нашёлся буквально на подоконнике, как и всё вокруг негласно хвастаясь вседозволенностью собственных хозяев. Влияние Снежной и правда было огромно, отчего мысли о том, что бы было, попади я туда, а не в Мондштадт, начинали преследовать всё чаще и настойчивее. Перспектива обзавестись подобным союзником не могла не манить. Ради такого можно было бы и поскупиться собственными несгибаемыми принципами. Те ещё перебарывали всякие сомнения, отвоёвывая у них первенство, но уже с куда бóльшим трудом, нежели раньше. Тревожный и в то же время благой звоночек. Я начинала меняться, ломая, калеча и выворачивая себя насильственно наизнанку. Однажды, возможно, я и вовсе поймаю себя за тем, что подписываю мирный договор со Снежной и Фатуи, и лишь тогда осознаю масштаб всей этой тихой катастрофы; пока что до неё было ещё слишком далеко, что, впрочем, ничуть не облегчало ситуацию.       Зайдя внутрь, я ощутила, как сжалось сердце. Оно буквально взвыло от прорвавшихся сквозь слабенькую заслонку воспоминаний. Столик у камина вот-вот — и покроется знакомыми пирожками, почти таящими во рту; разведённый огонь затрещит сухими ветками, собранными в лесу; на пустом комоде у стены появится старенький телевизор и заворчит скучным выпуском новостей, чтобы по первому капризу смениться на мультфильмы. Кое-как стянув обувь, я добрела до ближайшего окна и принялась мять шторы. Даже на ощупь они едва ли отличались от тех, что запомнились с самого детства. Коту, чьё имя стёрла непутёвая память, часто доставалось за дыры в них.       Топот Паймон раздался со стороны лестницы, я же боялась даже подниматься, холодея при одной только мысли о том, что увижу наверху. И всё же непослушные ноги повели дальше, руки ухватились за перила. С губ сорвался судорожный вздох, когда глаза неверяще оглядели коридор с точно такой же картиной медведей на опушке леса и два креслица наверху. Ручка в одну из двух комнат поддалась слишком легко, перенося меня в прошлое. Ковёр на полу покрывали привычные узоры, глядя на которые в далёком детстве мне чудились огненные реки и алые цветы, что цвели у их берегов. Я припала к нему, вдыхая пыльный запах беспечности, перевернулась на спину, ничуть не удивившись лампе в форме капли. Единственное, что отличало её от земной сестрицы, была свеча. Кровать у стены, вытянутый шкаф без коробки с игрушками наверху и стол у окна, где рисунки почему-то выходили всегда удачными.       Я едва успела вытереть слёзы, когда в проходе возникла Паймон. Её взгляд не прятал смешанных эмоций: тоску, боль, изумление и толику счастья. Странный коктейль из противоречий, выпитый и мною до дна.       — Тебе не кажется это место знакомым? — вопросил детский голосок, когда я вновь уставилась на потолок. В детстве он купался в солнечных лучах по утру, сейчас же тонул в серости туч.       — Ага, — выдавила из себя я, с трудом сдержавшись от очередного всхлипа. — Есть что-то такое.       Она легла рядом, выискивая нечто своё в белоснежности над головой. Я не заметила, как одолел сон, успела только потянуться и прижать Паймон к себе, перебарывая горькие слёзы ностальгии.

***

      Чьё-то прикосновение вырвало из мягкого, будто пуховое одеяло, сна. По привычке я встрепенулась, вмазав локтем незваному гостю. Вечер успел смешать мебель с густой тьмой, придавая той очертания зловещих чудищ, что притаились и только и ждали подходящего момента, чтобы сорвать маски. Сдавленный стон отвлёк от созерцания окружения. Даже в полумраке глаза Тартальи сияли ярко, совсем как у крупного хищника. Однако привычных ярости или дикости на сей раз в них не было.       — Что ты здесь делаешь? — шёпотом, чтобы не разбудить сопящую под боком Паймон, спросила я. — Кто вообще подкрадывается вот так к спящему человеку?       — Спящему на полу? — держась за нос, гнусаво поинтересовался он. — Радуйся, что не наступил.       — Действительно, большое спасибо, — сыронизировала я, однако быстро осеклась и потянулась к Тарталье. — Дай посмотрю. — Тот, на удивление, быстро подчинился, дав прикоснуться к носу, и даже не оттолкнул меня. Разве что вздрогнул да зашипел. — Ничего страшного, жить будешь.       — Ещё бы от носа умереть, — усмехнулся он.       — От кровотечения вполне можно, если получить ещё вдобавок перелом и сотрясение.       — Чего-чего? — Предвестник нахмурился, сверля меня недоумевающим взглядом, от которого вдруг стало чертовски смешно.       — Странно, что при таком образе жизни ты не знаешь ни про первое, ни про второе, — усмехнулась я и осторожно подняла Паймон, укладывая ту в кровать. Немного поворочавшись, она вновь мирно засопела. Приложив палец к губам, я указала на дверь. Та тихо скрипнула и закрылась за нами. — Ты пришёл за чем-то конкретным или как обычно, пообмениваться комплиментами?       — Я стучался с самого обеда, но мне так никто и не открыл, — развёл тот руками, — уж не обессудь, мало ли что ты могла натворить.       — Даже в качестве шутки это звучит крайне неприятно, — хмуро заметила я и направилась вниз. — Учитывая, что не я некогда из злости призвала древнего бога.       Тарталья не ответил, шагая позади. Рюкзак дожидался на полу рядом с камином, я же села напротив последнего, буравя взглядом корявые ветви. Одной крохотной искры хватило, чтобы те вспыхнули, погружая в полуживую-полумёртвую память. Знакомый голос вот-вот позовёт к столу или заведёт знакомую сказку о живущих в каминах маленьких гномиках, подшучивающих над непослушными детьми. Но ни голоса, ни гномиков, некогда казавшихся реальной угрозой, не было. Остались лишь привычные пустота и неизвестность.       — Что собираешься делать дальше? — Предвестник сел рядом, дёрнувшись, когда я потянулась к игривым языкам пламени, и чуть поуспокоившись, когда те, точно дети в ожидании ласки, прильнули в ответ ко мне.       — То, в чём обрету тебя в качестве врага. Но тебе не привыкать, верно?       — И почему ты вечно противишься моим предостережениям? — Аякс вздохнул, устало проводя рукой по лицу. — Я знаю гораздо больше твоего.       — Не думаю, — отозвалась я, лаская кончиками пальцев на редкость послушный костерок. — Ты не знаешь и толики того, что скрывает за собой подноготная Тейвата.       — Да что ты, — на тонких губах заиграла отнюдь не весёлая улыбка. — Ты здесь и полгода не провела, а уже мнишь себя великим мудрецом. Не слишком ли самонадеянно?       — Во всех других случаях я бы согласилась, но мне хватило и трёх дневников, чтобы понять безысходность собственного положения. Придёт время, я уверена в этом, и память обо мне померкнет, а сама я обращусь в прах. И я буду искренне рада, если это произойдёт совсем скоро.       — Вечным не бывает ничто, но и память, о которой ты твердишь, живёт в людях. И вообще, к чему это упадническое настроение?       — Ты ведь и сам чувствуешь то же. От этого так торопишься успеть всюду, заполучить силу, потому что боишься. — Голубые глаза расширились, глядя на меня не отрываясь. — Боишься, что кто-то окажется сильнее, забрав у тебя самое дорогое. — Я заметила мелькнувший в них страх. Нужда в подтверждении отпала сама собой. — Ты, кажется, говорил, что видел что-то в моём взгляде. Мне любопытно, что именно.       Аякс долго молчал, то ли не решаясь начать, то ли попросту не желая. Мои пальцы без боязни оживляли пламя, перебирая ветки. Впервые огонь был таким покладистым, нежным и игривым, будто дикий зверёныш, познавший прелесть любви.       — Ты это уже упоминала, — заговорил, наконец, Предвестник. — Зверь, который гложет нас обоих. Только ты им пользуешься якобы во благо, а я во зло. Вот только различий в нас не так уж и много. Сперва я не придал этому особого значения, подумал, что ты всего лишь очередная затравленная жизнью душонка, оказавшаяся не на своём месте. Когда же ты сорвала с меня маску, я увидел отражение себя в тебе. — Он затих ненадолго; я молчала, затаив дыхание. — Сперва ты глядела с ненавистью и страхом. С ними я давно свыкся, так что ничего нового. И всё же было несколько обидно видеть такое отношение даже со стороны хвалёной Призванной. — Он вновь усмехнулся, прежде чем продолжить. — А затем что-то в тебе переменилось. Ты была всё такой же колючей, вот только в глазах твоих я не видел больше ненависти, да и страх будто бы не был вызван мною. И окончательно всё расставила по местам битва с Осиалом. Ты была великолепна. Я жаждал и в то же время страшился твоей смерти. Та искренность, с которой ты была готова пожертвовать собой… Она великолепна и до сих пор вызывает мурашки. Твоя слабость в твоей силе, в неподдельности чувств, а сила твоя безгранична. Тогда я и понял, какие люди считаются по праву сильными.       Между нами воцарилась глухая тишина, нарушаемая лишь треском костра и ударами собственного разбушевавшегося сердца. Мысли сбивались в кучу, липли друг к другу, мешали выловить хоть одну и сосредоточиться ней.       — Неужели… — с трудом пробормотала я, — неужели подобным можно восхищаться? Это же… это же всего навсего смерть, грязная и неприятная. Обо мне помнили бы пару дней, затем бы всё вернулось на круги своя.       — Нет, ты бы осталась в вечности, яркой звёздочкой в небе. Но если тебе от этого полегчает, я бы печалился и вспоминал тебя всякий раз, когда взгляд бы обращался к чистому ночному небу. Мне ещё было бы за что сражаться, впрочем, причин было бы во сто крат меньше, чем сейчас.       — Ты будто сам себя не слышишь, — всё ещё пытаясь осознать сказанное Предвестником, ответила я. — В смерти нет ничего прекрасного, будь она героической или самой посредственной.       — Правда? А мне кажется, что ты противоречишь сама себе, иначе бы избегала её всеми способами. — Аякс улыбнулся. Я поджала губы, ожидая очередного монолога в ответ, однако тот смягчил тон сказав то, от чего по всему телу забегали мурашки. — Я сделаю всё, чтобы она настигла тебя как можно позже, — неожиданно тихо произнёс он. — Я не восстану против родины, но и не обреку тебя на погибель от её рук.       — Зачем тебе всё это? — бросила я, чувствуя, как к щекам приливает кровь. — Прекрати говорить так высокопарно и уверенно! Мы едва друг друга знаем, а ты уже чуть ли не в верности клянёшься!       — Не горячись, в верности я ещё не клялся, — легко рассмеялся он. — Может, по состоянию моего кошелька и не скажешь, но когда-то наша семья не могла похвастать деньгами. Мне сильно прилетало за чрезмерную любовь к дракам, отцу же приходилось откупаться от… недоброжелателей. Вступление в Фатуи — именно по его инициативе — решило многие наши проблемы. Сперва я не сильно вникал в дела Снежной, так, пробегался глазами по заданию и бежал с мечом наперевес исполнять приказ. Затем понял, как искренна и чиста в своих помыслах наша Царица. Вам непременно нужно встретиться с ней. Поезжай вместе со мною в Снежную, как всё закончим здесь.       — Ты бредишь, — покачала головой я. — Отбеливаешь свою Царицу, при этом отчаянно не замечаешь, сколько зла она приносит обычным людям.       — Но ведь это неотъемлемая часть любой войны, — Аякс искренне удивился моим словам, вздернув брови, — почему ты так злишься из-за этого?       — Ты ни черта не понял. — Я поднялась, слыша, как протестующе затрещал огонь, прося меня вернуться. — Заливаешь мне про силу духа, а сам списываешь невинные жертвы на тяготы войны. Моя жертва была бы совершенно бессмысленной, если бы после всего ты и твои дорогие коллеги продолжили творить всё это. Почему меня ты отговариваешь пользоваться Глазом Порчи, а впаривание этой дряни другим только поддерживаешь? Потому что я вдруг стала для тебя не только куклой для битья, эдакой диковиной зверушкой, а ещё и предметом восхищения? Уж кто из нас противоречит себе, Аякс.       Не дожидаясь ответа, я выскочила наружу. Темнота успела опуститься на город и, судя по полупустым улочкам, довольно давно. Сердце сжималось от острой боли. Понимание не нашло меня и в Тарталье, хоть эта мысль сама по себе изначально была абсурдна. Его голосом говорил будто бы некто иной, не тот привычный насмешливый и беззаботный юнец. Кто-то более страшный, совсем незнакомый. Чрезмерная откровенность также доверия не внушала. Слишком легко он поведал о самом сокровенном, будто решив поймать меня на сочувствии.       «Чёртова Бэй Доу с её чёртовой Суа», — скрипнула моими зубами мысль. — «Всё равно ведь сдохнет, как и все прочие. Никакой пользы, разве что в качестве аргумента пригодится труп. Надеюсь, хоть догадается притащить его».       Ноги остановились. Я поражённо прислушалась к себе. Мысль принадлежала мне, не Другой, не кому-либо ещё — мне одной. Медленно, но верно я начинала поддаваться Ей, незаметно для себя и уж тем более остальных.       В случайной луже темнели очертания знакомого лица, пытаясь понять, мои ли руки касаются его, и мои ли глаза вглядываются с таким ужасом в него. Тусклый свет фонарей мешал сосредоточиться на спокойной водной глади, неторопливо мешая меня с тьмой вокруг. И вот уже безликая тень в отражении повторяла каждое движение за мной, точно марионетка.       Я бы так и вглядывалась в лужу, если бы не удивлённые оклики. Андрей и Василий растерянно смотрели на меня, держась чуть на расстоянии и явно не понимая, могу ли я напасть первой.       «Как меня зовут?», »Где я?», «Я — это ещё я?» вертелось на языке. Но не важно, как долго и упорно эти вопросы бы срывались с моих губ, ответы на них не услышала бы и спустя тысячу лет.

***

      Общая столовая полнилась голосами, оборвавшимися в один миг с нашим появлением. Сотни взглядов впились в меня, проходясь от головы до пят с особой тщательностью, будто надеясь отложить в памяти малейшую деталь. Паршивой идеей было соглашаться на подобное предложение Василия, уверявшего, что с утра здесь мало кого можно было встретить. Его виноватый взгляд и неумелые оправдания не компенсировали дискомфорта ни на йоту. Я чувствовала себя практически обнажённой, усаживаясь напротив него и Андрея. Вскоре ложки и вилки вновь зазвенели, разговоры разорвали тишину, пристальные взгляды же ничуть не ослабли.       — Что будете? — с готовностью спросил Василий, явно желая выслужиться из-за доставленного неудобства. Паймон, едва ли обратившая внимание на немой переполох вокруг, принялась перечислять всё подряд, с неудовольствием кривясь и возмущаясь, стоило ей услышать: «Боюсь, такое откажутся готовить».       — Всего понемногу, — оборвала привыкшую к яствам Паймон я. Та уже было приготовилась показать характер, но вовремя осеклась, поймав мой взгляд.       Беседы не спешили разбавлять густую тишину. Косые взгляды не прикрытых масками глаз вынуждали буквально продумывать каждое движение наперёд. Помимо ушедшего за едой Василия и сохранявшего упорное молчание Андрея, избегающего глядеть на нас, стол пустовал. Его гладкая поверхность была отдраена до блеска, отчего мой взгляд с неудовольствием ловил собственное отражение в нём. Столовая, сейчас заполненная наполовину, явно была рассчитана на пару десятков человек. Расставленные с особой аккуратностью столы напомнили любовь Аяки к порядку. Фатуи, похоже, не страдали от недостатка в дисциплине, сохраняя стройную очередь за блюдами и точно такую же для сдачи оных. О подобной идиллии в какой-нибудь школьной столовой оставалось лишь мечтать.       — Добрый день! — раздалось совсем рядом. Я вздрогнула, выдрессированная внезапностью и готовая дать дёру или сдачи в любую секунду. — Ой-ой, простите, если напугала. Я совсем не нарочно.       Миловидное девичье личико возникло в поле зрения, чуть подуспокаивая искрящимися невинностью большими глазами. Невысокая девушка с кукольными чертами, что никак не вписывались в представления о Фатуи, стояла в терпеливом ожидании.       — И вам доброго, — неуверенно отозвалась я, отчего та мгновенно просияла, тряхнув золотыми локонами.       — Простите, что вот так спрашиваю, но вы правда та самая Призванная? — И хоть в голосочке её не звенели ни презрение, ни ненависть, я не торопилась с ответом. Тишина вдруг стала абсолютной, словно бы всё вокруг, даже включая само время, замерло. Косые взгляды превратились в прямые. Уже никто не скрывался, делая вид, что катает пальцами хлебный мякиш или же ловит оставшуюся в гордом одиночестве горошину.       — Да, а ты кто такая? Чего тебе надо? — недовольно сощурилась Паймон. Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Тишину тут же пронзили бесчисленные шепотки, сливаясь в один единый тихий поток. Они кололи слышавшимися словами ликования и единой радости. Фатуи уже готовы были праздновать моё присоединение к ним, не имея ни малейшего подтверждения того. Очередное доказательство собственной «трофейности». Из рук в руки, совсем как олимпийский огонь, до самого финала.       — Неужели? — Девушка замерла, раскрыв маленький ротик. — Вы… вы теперь будете с нами?       — Не знаю, — промямлила я, искренне надеясь, что вскоре удастся отвязаться от неожиданно обретённой поклонницы.       — О ваших подвигах столько слухов ходит! — Та, похоже, решила не сдаваться и добить меня. — Неужто вы своими собственными руками победили Осиала? А ловким умом обвели вокруг пальца самого Моракса?       Смех так и прорвался сквозь тщетные попытки сдержаться. Шепотки мгновенно оборвались, я же не могла перестать хохотать при мысли, о физиономии Чжун Ли, услышь он последнее. Напряжение вскоре сменилось недоумением, а затем на лицах многих начали проступать улыбки, неуверенные и едва уловимые.       — На счёт Моракса — это самая смешная шутка, что мне когда-либо доводилось слышать, — утерев слёзы, с трудом пробормотала я.       — Значит, это выдумки? — Девушка поникла, опустив уголки губ и изогнув бровки. — Знаете, даже если это и неправда, мне так радостно от того, что именно вы явились к нам и именно вы стали новым Призванным. Вы… вы совсем не отличаетесь от нас, обычных людей! Простите, что говорю такое, просто мне так много доводилось слышать о ваших предшественниках, а теперь вот одна из легенд стоит передо мной во плоти.       — Мне очень приятно, конечно, — нахмурилась я, — но вы уж слишком высокого обо мне мнения. Я буду рада пообщаться с вами на интересующие вопросы, если хотите, только при условии оставить всё раболепие на пороге.       Холодность моего тона явно сперва отпугнула девушку, но та всё же кивнула и села рядом. Её глазёнки сверкали, как два крупных изумруда. Она и правда никак не вписывалась в ряды суровых головорезов. Как и Василий, впрочем. Он неожиданно оживился, заметив девушку за нашим столиком. Румянец, широкая улыбка и выпрямившаяся спина сказали всё сами. Молодость не должна прозябать в крови и жестокости. Её удел — любовь и мечты.       Паймон сразу же накинулась на еду, позабыв и про привередливость, и про подозрительные взгляды в сторону непрошеной собеседницы. Голод равнял всех без исключения. Со мной же он в очередной раз сыграл злую шутку, без интереса указав в сторону старой-доброй каши, от которой едва ли я осилю и половину.       — Ой, прошу простить мою невежливость, Меня зовут Людмила, — представила девушка. — Можно просто Мила, или как вам будет удобно.       — Кассия, — нехотя отозвалась я, пытаясь впихнуть в себя хотя бы одну ложку. Паймон успела умять бутерброды, пару блинов и уже косилась в сторону варенья, поджидая моего разрешения.       — То есть Кассиопея? — Восхищение Милы уже начинало откровенно докучать, от полного же имени я невольно поморщилась, что не укрылось от её кукольных глаз. — Вам больше по душе сокращение?       — Да, — излишне поспешно кивнула я. Между нами вновь повисло неловкое молчание, к которому, кажется, отчаянно прислушивалась вся столовая. Шепотки вскоре возобновились, когда Фатуи поняли, что ловить в нём было нечего.       — А можно вопрос? — Мила оживилась, пытливо вглядываясь в меня. Я кивнула. Всякий интерес к еде убил один короткий взгляд на яблоки. Воспоминание об их кисло-сладком привкусе плотным комом подступило к горлу. — Как там, на Земле?       Кукольные глазки горели всё тем же предвкушением долгих описаний невиданных чудес земной цивилизации, и убивать в них всякую мечту совсем не хотелось. Равно как и лгать в бесчисленный раз.       — Там… необычно. Есть много чего такого, что облегчает жизнь, при этом всё это абсолютно без магии. В этом плане Тейвату, можно сказать, не повезло.       — Например. — Андрей покончил с завтраком и теперь пристально глядел на меня.       — Машины, — ответила я. — Скорость их может достигать свыше трёхсот километров час. Также существуют поезда, что-то вроде тех же машин, только больше, и ездить они могут только по определённым маршрутам. Есть ещё самолёты, те же металлические птицы.       — Как дирижабли? — с восторгом отозвался Василий. — Видывал я один такой в Фонтейне. Красивый, но уж больно медленный.        — Нет, эти быстрые. На одном из таких можно за пару часов долететь от Мондштадта до Инадзумы.       — И ты можешь сконструировать его? — Андрея описания технологических диковинок Земли явно заинтересовали больше остальных. Он, обычно придерживающийся «отстранённого «вы», не заметил, как перешёл на «ты» и прогнал холодность в голосе.       — К сожалению, нет, разве что рассказать основные законы физики.       — Физика. — Его обычно подозрительный взгляд серых глаз подёрнулся мечтательной дымкой. — О ней я слышал лишь от командира, когда тот рассказывал о Сумеру. — Опомнившись, Андрей поправил выбившийся локон тёмных волос и накинул маску отстранённости. — Но вообще было бы неплохо обменяться знаниями.       — Тогда у меня есть одна идея, — улыбнулась я. — Но о ней вы не скажете ни Тарталье, ни кому-либо ещё, иначе буду вынуждена оборвать всё общение. — Василий неуверенно покосился на товарища, тот же не спешил с ответом, только сверлил пристальным взглядом. Жажда знаний всё же пересилила, и я не без удовольствия заметила его сдержанный кивок. — Сегодня вы свободны? — Обведя обоих Фатуи взглядом, поинтересовалась я.       — До двух часов. — Андрей дёрнул рукав, демонстрируя наручные часы. Первые часы, которые мне доводилось видеть в Тейвате. — Сейчас только одиннадцать, мы вполне успеем.       — А мне с вами можно? — Мила, затаив дыхание, поворачивалась то ко мне, то к Андрею, совершенно игнорируя бедного Васю. Тот старательно делал вид, что тоже рассуждает, смешно хмурясь.       Разговоры вновь затихли, предупреждая держаться тише. Андрея понял меня без лишних слов, а вот Василию пришлось показать прикрыть рот недвусмысленными жестами.       Поднос уже был опустошён, по большей части за счёт Паймон и её бездонного желудка. Я и не заметила, как мы поменялись ролями. Она уже начинала клевать носом, изредка вздрагивая от чересчур звонкой вилки или кружки. Идти спать же отказалась напрочь, сдерживая зевок и уверяя, что просто прикрывает глаза от скуки.       Предоставленный мне в распоряжении домик, к счастью, пустовал. Прошлый вечер наглядно продемонстрировал, что копия ключа была как минимум у Тартальи, а как максимум ещё и нескольких потенциальных незваных гостей. Проверив по привычке все комнаты и окна и убедившись в отсутствии лишних глаз и ушей, я вернулась к троице Фатуи на первом этаже.       — У вас есть ружья? — не став ходить вокруг да около, в лоб спросила я. — Подойдёт любое, главное, чтобы работало исправно.       — Да, конечно, — встрепенулся Василий, на что тут же получил убийственный взгляд товарища. Мила же решила не ввязываться, только молча поглядывала на нас. Паймон единственная дремала, обещая вскоре совсем захрапеть.       — А как на счёт прототипа пистолета? — осторожно спросила я, уловив то, что хотела на лицах всей троицы. — Значит, уже есть, — мои губы расплылись в довольной улыбке. — Если достанете мне один, обещаю продемонстрировать силу не только своего Глаза, но и кое-какие эксперименты с ним. Ну что скажете?       Дом окутала плотная тишина, отдаваясь в ушах яростным звоном. Мила сосредоточилась на картине с речкой, шевеля пухлыми губками. Василий нервно водил взглядом по ковру, изредка поглядывая на товарища. В глазах последнего же явственно читалась борьба жажды знаний и преданности родине, где победу неожиданно одержала первая. Я коротко улыбнулась, сдерживая восторг, когда услышала заветно «Ладно, но это останется сугубо между нами».       Паймон заворочалась, бормоча сквозь сон, чтобы я не смела уходить без неё, и вскоре затихла на кровати. Глаза Порчи и мой Пиро попрятались по карманам. Погода не предрасполагала к верхней одежде, однако серое небо могло в любое мгновение излиться холодными каплями. Даже к непостоянству Инадзумы можно было, как оказалось, привыкнуть.       Фатуи прекрасно знали все потаённые уголки, легко уводя меня от ненужного внимания. Андрей вдруг остановился, окинув Милу хмурым взглядом, и грубо бросил:       — А ты чего за нами увязалась? Топай по делам давай.       Та, уже начавшая возмущаться, нехотя сдалась, не увидев во мне поддержку. Подобное, конечно же, не делало мне чести, однако чем меньше людей было посвящено в тайну, тем проще ту было сохранить.       — Но Мила уже знает всё, зачем нам прогонять её? — не сдержался Василий. — Её отец ведь участвует в разработке второй версии, может, сгодится и здесь?       — Если бы годилась, то была бы с отцом, а не с нами, — холодно бросил тот, однако всё-таки сдался.       Впереди показалось невысокое здание. Насупившаяся, точно хмурые брови старика, крыша нависала над окнами. Внутрь меня, ожидаемо, не пустили. Андрей, как всегда, не отличился в ответе приветливостью, в отличие от Василия и Милы, принявшихся уверять меня, что как только я вступлю в Фатуи, всякие преграды для меня существовать попросту перестанут.       — Но почему? — Вася искренне удивился. — Как бы здорово было, только представьте! Вы, Царица и Предвестники направляете нас, мудро руководите, поправляете. Разве это не здорово? Тогда бы весь Тейват понял праведность нашей цели!       — И что же это за цель? — накинув скучающий вид, поинтересовалась я.       — Я думал, командир вам всё рассказал. Вы же с ним, вроде бы, довольно близки, — недоумённо сказал тот, Мила же отреагировала как-то странно, покосившись на меня.       — Ничего личного, только бизнес, — с улыбкой пожала я плечами, ловя тихий вздох облегчения последней. — И я ещё не в ваших рядах, так что не заслуживаю доверия и страшных тайн.       Дверь скрипнула. В руках Андрея показался небольшой футляр. С трудом сдержав желание потянуться к нему, я окинула его равнодушным взглядом и коротко спросила:       — Есть поблизости укромные места?       — Есть, — кивнул тот. — Но нужно будет выбраться за город.       — Нас ведь могут хватиться, — испуганно пробормотала Мила, в очередной раз будоража сознание однотипными мыслями о том, как кто-то, вроде неё, мог попасть в подобную организацию.       — Ну так и оставайся здесь, тебя никто не принуждает идти с нами, — холодно, но вполне справедливо заметил Андрей. Василий кинул на него сердитый взгляд, затем куда мягче предложил Миле выбрать поскорее. И та всё же кивнула, бормоча, что отказаться увидеть Призванную в деле — кощунство.        Но настоящее кощунство той ещё предстояло увидеть впереди. Андрей, подметив мою ухмылочку, поспешил предупредить, что прототип он выкрал из жажды информации и вынужден вскоре вернуть обратно. Однако я не стала обещать ему сохранность пистолета, мысленно лелея всё то, что можно было проделать с его помощью.       Подаренная заботливым Васей маска скрыла от ненужного внимания и обезличила в толпе таких же. Конечно, моя одежда не подходила под стандартную униформу Фатуи, однако и в таком случае меня вполне могли принять за новичка, ещё не заслужившего принять полный комплект. Впрочем, люди и не спешили выяснять причину наших с остальной троицей различий, только спешно отводили взгляды. Репутация Фатуи страдала даже в Инадзуме, что и не удивляло: слухи порой работали куда эффективнее, чем прямые заявления.       Эту местность я видела впервые. Казалось, что небольшая Инадзума не пестрела обилием лесов, однако же в глубине острова нашёлся один, реденький и невысокий. Деревья уже успели раскрыть нежно-зелёные листочки, шелестя ими и приманивая солнце. Но то, нерадивое и холодное, не спешило прогонять набежавшие облака. Те обещались разразиться дождём вскоре.       — Ну что? — Андрей в нетерпении остановился на широкой полянке. Я внимательно огляделась. Вокруг не было ни души, кроме нас четверых. Изредка случайная птица шуршала в раскидистых кронах, или же пробегал в кустах зверёк. Некучность деревьев позволила бы сразу увидеть наблюдателя.       Андрей несколько замешкался, заметив, как я вытянула руку; с сомнением посмотрел на ящик, пока не переборол все тревоги и не протянул его мне. Он оказался довольно увесистым, отчего пришлось расположиться прямо на земле, дабы не выронить ненароком. Андрей дёрнулся, явно опасаясь, как бы тот не испачкался, но вскоре успокоился, стоило мне приоткрыть крышку.       Длинноствольный револьвер лежал на мягкой бархатной подстилке. Не ожидавшийся маузер, а его старый предок. Забавно. Либо Шестой решил схитрить, подсунув что постарее, а более современную для того времени модель придержать для себя, либо же сама Снежная решила внести правки. Логика намекала на первый вариант, подтверждение ему же пряталось где-то вырезанных страницах дневника, либо же Шестой и вовсе не удосужился отметить сей факт.       Рядом в отдельных выемках блестели шесть продолговатых пуль. Взяв одну и покрутив в руках, я поразилась её сходством с такими же, но на Земле. Оружие доводилось видеть вживую не часто, лишь на парах по судмедэкспертизе, но и того вполне хватило, чтобы впечатать в память образы смертоносных последствий от столь маленьких штучек.       — Ты умеешь с ним обращаться? — с опаской косясь на меня спросил Андрей.       — А то, — усмехнулась я, — у нас каждый ребёнок обязан на скорости сто километров в час попасть в глаз белки в густом лесу. С первого раза.       Шутку оценил лишь Вася, заливисто рассмеявшись под растерянными взглядами других.       — Шутить изволит же госпожа Призванная, вы чего? — успокоившись, весело подтрунил он над остальными. Мила держалась поодаль, не решаясь подойти ближе и даже боясь взглянуть в сторону револьвера.       Каким-то чудом, я вспомнила про рычажок открывающий барабан. То ли видела в каком-то фильме, то ли попросту ткнула наугад. Мягкий щелчок, и на меня взглянуло шесть чёрных круглых отверстий. Фатуи, включая и Милу, подались вперед разглядывая внутренности оружия.       — А это, выходит, сюда вставляется? — протянул Вася, тыча в пули. — Как раз шесть.       — Как раз хватит, — отозвалась я, стараясь унять дрожь в непослушных пальцах. Те нехотя потянули руку к первой, до ушей донёсся металлический щелчок, когда первая встала на место. Следующая вошла уже более быстро, последнюю я и вовсе не заметила. Привычное, даже устарелое на Земле здесь оказалось высшим достижением науки.       — Вы знаете, как работают эти штуки? — Андрей успел вернуть отстранённое «вы», будто опомнился.       — Примерно. Порох, который находится в каждой из пуль, воспламеняется, если спустить курок. — Взяв револьвер покрепче, я направила его дуло в воздух, поглаживая указательным пальцем курок. — Внутри из-за высвободившихся газов образуется высокое давление, благодаря чему пуля и приобретает огромную скорость. Это всё в общих чертах, я не спец в таких делах.       — И какую роль здесь играет физика? — сверкнув пристальным взглядом, спросил Андрей.       — Самую непосредственную и важную. Как, впрочем, и химия. Но в контексте оружия следует, скорее, рассматривать термодинамику.       Поднявшись на ноги, я достала Пиро Глаз Порчи, сразу же ощущая, как его дикая мощь растекается горючим веществом по сосудам и смешивается с кровью. Опасно, учитывая, что револьвер мог взорваться в моих руках от высокой температуры.       — Термодинамика — это раздел физики об отношении тепла и всех прочих видов энергии. Например, как тепло может повлиять на высокое давление.       Дуло указало на ветку ближайшего дерева. Не успел щёлкнуть затвор и спуститься курок, как огненный шар с громким хлопком вырвался из оружия, поджигая всё дерево целиком. Позади взвизгнула Мила. Отбросив горячий, как кипяток револьвер, я схватила поддельный Глаз Гидро, чувствуя, как боль постепенно смягчается, и наблюдая, как водяные стрелы быстро справляются с огнём.       — Повезло, что он не взорвался, — подцепив кончиками пальцев лежавший в траве револьвер, я повернулась к Фатуи. Те прижались к земле, глядя на меня, как на безумную. — Физика, дорогие товарищи, творит чудеса.       — В-вы решили убить н-нас? — Василий в ужасе застучал зубами, кое-как прикрывая собой Милу.       — Уж больно вы пугливые для тех, в чьи обязанности входит потрошение неугодных, — усмехнулась я, затем поморщилась: плечо неприятно заныло от мощной отдачи.       — Мы никого не убиваем и не потрошим, — сдержанно заметил Андрей, хотя бледность на его щеках прямо говорила о его истинном состоянии.       — Хм, правда? А как насчёт местных? — Я вскинула брови, изображая искреннее удивление. — Или это не вы снабжаете их этой дрянью? — Носком ботинка я подтолкнула к ним Пиро Глаз Порчи, своевременно выброшенный следом за револьвером. — Что ж, проверим остальные. Второй на очереди Гидро. — Я вновь прицелилась, в успевший почернеть ствол. — В термодинамике существует три основных закона. Первый — закон сохранения энергии. Энергия не возникает сама и не исчезает сама по себе. Она перетекает от одной системы к другой, меняя только форму — Глухой щелчок, и пуля осталась в барабане. По рукам заструились влажные дорожки, вынуждая отбросить бесполезную подделку. — Какой наглядный пример. Реакция не пошла, выстрела не произошло, а значит, и энергия не потратилась. — Я заглянула в черноту дула, ловя сдавленные охи Фатуи. Пар от настоящего Глаза вскоре высушил всю влагу. — Второй закон заключается в обмене теплоты. — Прицелившись в дымящееся дерево вновь, я взяла Электро Глаз Порчи, уверенная, что этот не подведёт. — Дерево успело остыть, а значит, вполне может вновь загореться при соприкосновении с чем-то более горячим.       — Вы с ума сошли? — Андрей, было дёрнувшийся в мою сторону, остановился, поймав мой взгляд. — Нас могут увидеть! И вы успели испортить бесценный экземпляр!       Его серые глаза в ужасе прошлись по тёмному пятну на рукоятке револьвера. Я же только хмыкнула.       — Эка невидаль, ототрёте, замажете, делов-то? И вообще я бы на вашем месте лучше навострила ушки. — Андрей промолчал, только сглотнул. Расценив это как сигнал к действию, я надавила на курок. Разряд молнии прошёлся по руке, отбрасывая ту назад. Ствол обзавёлся сквозной дырой и снова вспыхнул. — Что и требовалось доказать.       — К-как ещё раз? — запинаясь, переспросил Андрей.       — От менее нагретого тела тепло не перейдёт к более нагретому. Всё стремится к равновесию. Если я сейчас дотронусь до вас, то моя рука, — я подняла вновь начавшую кровоточить ладонь, — ваше тепло не заберёт. Она поделится с вами избытком своего, чтобы в итоге сравняться с установленной физиологией температурой. Но это уже совсем другая история. И вот мы подошли к третьему и финальному закону. Для его наглядности пули не понадобятся, — заверила я оживившихся в ужасе Милу и Васю. — Это дерево рано или поздно остынет, сравнявшись с температурой окружающей среды. Однако невозможно достичь абсолютного нуля, даже если я очень постараюсь, добыв глаз Крио.       — Почему? — настороженно поинтересовался Андрей.       — Потому что нужна энергия, а её вырабатывает тепло.       — Логично, — согласился тот.       От Глаза Гео из револьвера посыпалась мелкая каменная крошка, вновь не дав никакого выстрела. От дендро также не было никакого прока. А вот Анемо удивил скоростью, с которой пуля просвистела в образовавшейся дыре.       В итоге полезными оказались лишь три стихии. Крио наверняка бы дал схожий с Гидро эффект, только обдав холодом вместо воды. Открыв барабан и убедившись, что пуль в нём не осталось, я повернулась к притихшей троице.       — Теперь немного физиологии и анатомии. Вы ведь умеете пользоваться оружием. Куда эффективнее всего целиться?       — В ту-ту-туловище? — заикаясь, предложил Василий.       — Сердце, — уточнил Андрей, из всех единственный сохранивший хотя бы внешнее спокойствие.       Мила решила не гадать, только глазела на меня распахнутыми глазёнками. К счастью, ей хватило сил не разрыдаться.       — Голову. — Я приложила дуло к виску, отчего мгновенно получила громкие вопли не стрелять, но вместо ответа только улыбнулась и нажала на курок. Вопли оборвались тихим щелчком. — Пули закончились, — пожала плечами я, когда Андрей уже почти успел сорваться с места, чтобы предотвратить «великую катастрофу». — Если у вас в руках небольшое оружие, а глаза вас не подводят, то цельтесь в лицо. Лоб, — дуло сместилось в указанную часть, — защищён прочными костям. Глаза — нет. Аналогично и с носом — там хрящи, мягкие и податливые, а значит, и защищают паршивенько. Если цель сбоку, то висок — идеальный вариант, где сочленяются сразу четыре кости, что само по себе уже всё объясняет. Ну а сзади идеально прицелиться в шею, тем самым пробив трахею или пищевод и вызвав внутреннее кровотечение, либо же в затылок.       — Откуда вам всё это известно? — Андрей нервно поправил воротник, косясь на меня со смешанным чувством страха и восхищения.       — Много училась и так же много играла в войну. На специальной штуковине, где всё вокруг становится нереальным.       — Эти знания бесценны, — пробормотал он. — Спасибо вам за крупицу мудрости с Земли.       — Это мелочи, — отмахнулась я и вернула револьвер ему. — Если пристанут с расспросами, то можешь смело валить всё на меня.       Он кивнул, бережно укладывая оружие обратно в ящичек. Глаза Порчи отправились по карманам. Отчасти эксперименты с ними можно было считать завершёнными. Оставалось ещё пять, однако из них я остановилась лишь на двух. Электро и Анемо показали собственную полезность в деле, так был ли толк калечиться ради оставшихся трёх?       Ответ был очевиден.