В день, когда сошлись звёзды

      Силуэты стражников постепенно сливались с чернотой, пока вовсе не растворились в ней. Холодный, совсем не весенний ветер, прошёлся по щекам и кончикам пальцев, подарив долгожданную прохладу. Размеренный шум волн вносил в гул плача странный порядок, словно бы вода, уставшая от него, решила хоть как-то разорвать нестройность.       Последние ступени дались с непривычной тяжестью, отчего пришлось выждать некоторое время, прислушиваясь к собственным ощущением. Переизбыток потрясений всегда предшествовал вязкой пустоте внутри. Но на сей раз я встречала её с благодарностью, разрешая себе забыться в беге волн далеко внизу. Тучи не спешили впускать первые лучи солнца, враждебно набрасываясь на каждый кусочек чистого неба, которому посчастливилось прорваться. В медленный и скупой поток мыслей изредка просачивались всплески тревоги, но и те отзывались в груди тупой, едва различимой болью. Как почти потухший и державшийся из последних сил костерок. Он вновь разгорится после сна, стоит лишь сознанию подкинуть в него новых дров беспокойства и сомнений. Но сейчас оставалось лишь наслаждаться мгновением тишины, пускай совсем недолгой и хрупкой, как хрусталь.       Лёгкие раскрылись навстречу свежему воздуху, навевая воспоминания. В запахе Ли Юэ так же, как и в запахе Мондштадта, сквозили морские нотки, однако те отдавали чем-то чужим, отрешённым. Или же это я не успела свыкнуться с новым местом обитания.       Внезапный скрип двери заставил обернуться. Паймон молча смотрела на меня. По её взгляду мне впервые не удалось понять, кинется ли та на меня с осуждением, либо же понимающе прильнёт, прося больше не уходить. Однако она поступила иначе, встав рядом и крепко сжав перила. Фиолетовые глаза превратились в два чёрных уголька, разглядывающих тонкую полосу горизонта. Я отвернулась, ощутив твёрдую уверенность в том, что молчание между нами скажет куда больше слов.       — Снова были важные дела? — спустя долгое время спросила Паймон. И вновь по её голосу мне не удалось понять ничего, не уловить даже малейшего намёка гнева или печали.       — Да.       — Случилось что-то плохое?       — Вроде того.       — Сильно-сильно плохое?       — Больше да, чем нет.       — Но ты ведь справишься, правда?       — Не знаю, — честно призналась я, закрывая глаза.       Тишина вновь окружила нас, ласково баюкая и отрезая от шума города. На краткое мгновение сознание унесло в глубокую пучину далеко внизу, тёмную и не терпящую беспорядка. От неё отделял лишь один короткий шаг, несколько судорожных попыток поймать воздух и долгое погружение под бессвязные образы затухающего сознания. Холодная ладошка сжала мою, вынудив очнуться. Паймон глядела на меня пронзительным взглядом, и мы бы простояли так целую вечность, молчаливо уговаривая друг друга, если бы вновь не послышался скрип петель. Тевкр выскользнул, всхлипывая и с ужасом косясь на темноту гостиной. Очертания кресел и множества растения зловеще проступали сквозь сумрак, походя на неестественно выгнувшиеся очертания чудищ.       — Почему вы ушли? — хватая меня за край куртки, испуганно спросил тот. — Мне стало так страшно, когда я проснулся и никого не увидел.       — Прости. — Я осторожно приобняла его, не выпуская руку Паймон из своей. — Захотелось подышать свежим воздухом.       — А что это гудит такое? — Округлившиеся глаза Тевкра блестели ещё не успевшими высохнуть слезами, пугливо оглядывая окружение в поисках источника шума.       — Это далеко, не переживай, бояться нечего.       — Странный звук. От него почему-то вот тут, — он ткнул себя в грудь, — плохо.       — Просто усталость, это пройдёт. Пойдём досыпать или ещё подышим?       — Я бы хотел увидеть братика, — слабеющим голоском протянул Тевкр, растирая глаза.       — Он скоро придёт, подожди немного.       В ответ тот только кивнул, хотя в круглых светлых глазах и пробежало сомнение. Паймон, окинув меня долгим взглядом, зашла в дом, постепенно растворяясь в сумраке гостиной. За ней поспешил и Тевкр, на мгновение засомневавшись и обернувшись на меня. Его крохотный силуэт в окружении листьев-щупалец отпечатался в подсознании искорёженной, совсем неправильной и жуткой картиной, которая вдруг дала ответ на один из главных вопросов. И хоть тот граничил с самым настоящим безумием, отмахиваться от него я не торопилась. Слишком крупный козырь оказался в рукаве.

***

      Над морем, клубясь и извиваясь, расползался туман. Точно слепой старец, он медленно ощупывал каждый сантиметр водной глади, облюбовывал его и закрывал сизым полотном собственного тела. Тучи успели разбежаться, раскрывая рассветное небо. Алые прожилки струились вдаль от горизонта, скользили меж оставшимися чёрными островками, окружая их и будто обезоруживая. Солнце обещало показаться совсем скоро, посылая сперва свои лучи, дабы те успели предупредить всех. Внутри разлилось облегчение и некоторое спокойствие, встревоженное на мгновение стуком входной двери и тихими голосами. Я замерла, вжимаясь в стул и не сводя глаз с неба. Шорохи продолжались ещё некоторое время, пока не превратились в глухие шаги и щелчки замков. Выходить было слишком рано, пытаться заснуть — слишком поздно, но я всё же откинулась на деревянную спинку, погружаясь в тягучую и вместе с тем острую на малейший звук дремоту. Видения, размазанные на полотне сознания, плыли бесформенными потоками, то выливаясь в нечто осознанное, то уводя в дебри диких фантазий. Изредка яркие вспышки бередили на мгновение, как то бывает перед самым сном, почти сразу же забываясь в море других таких же. Казалось, что открой я глаза, то перед ними не окажется широкого окна с хмурым предрассветным небом, не сверкнёт фальшивым Глазом дневник Первого, не зачернеет пустой дырой мой собственный. Ещё немного, и первые лучи зальют знакомые шкафы, уставленные книгами и детскими фотографиями, заваленный одеждой стул и примостившийся в уголке телевизор на старенькой полке, внутри которой ещё пылились дорогие сердцу кассеты и диски с мультфильмами. Прозвенит будильник и…       Внезапный звон в миг распахнул глаза, сосредоточив их сперва на заметно посветлевших облаках, сквозь которые уже прорывалось утро, затем на море. Показалось? Но звук повторился вновь, материализовавшись маленьким камешком, отскочившим от стекла. Я привстала, осторожно выглядывая стрелка. И тот нашёлся сразу. Холодные глаза насмешливо прищурились; тонкие губы растянулись в демонстративно широкой улыбке; руки в перчатках поманили, предлагая явно не дружественную беседу за чашкой чая. Я коротко кивнула, подавив нарастающую злобу. Далёкое от того, чтобы ставить собственные условия, положение вынудило сбежать по лестнице, предварительно проверив крепко спящих детей. Пальцы потянулись к ручке входной двери и замерли в нерешительности. Ужасы прошлого не покидали, утягивая подальше, прося развернуться. Я сглотнула и вышла наружу.       Уговоры себя самой не злиться и держать язык за зубами — Тарталья в конце концов имел полное право наведаться к брату — разбились об один только вид его нахальной морды. То неприкрытое самодовольство, с которым он оглядел меня, вывело ещё сильне, опалив ладони жаром.       — Самоконтролю тебе ещё учиться и учиться, — подытожил Предвестник, задержав многозначительный взгляд на моих руках. — Но всё же настоятельно рекомендую придержать силы для нашего боя, ведь я явился не за этим.       Я молчаливо вскинула брови в ожидании продолжения, однако получила лишь короткое «Сейчас сама всё увидишь» и взмах рукой в сторону спуска вниз. Не дожидаясь вопросов, Тарталья зашагал вперёд. Уверенность, с которой тот вышагивал, даже не оборачиваясь, злила ещё сильнее. Образы бездыханных тел заскользили перед глазами, унося остатки самообладания. Злость нарастала, мысленно обретая форму. Ярость превращалась в зверя. Голодного, глухого ко всему здравому и алчному до всего, до чего могла дотянуть когти. Рука сама поднялась, готовая толкнуть Предвестника вниз, когда холодные пальчики сжали другую. Губы Паймон шепнули «Не надо», и я послушно сдалась, чувствуя гадкое опустошение. Подобная выходка наверняка не привела бы ни к чему: подобные Тарталье не ломают шею от падений с лестницы, пускай даже и такой крутой. Зверь внутри бы непременно зарычал от удовольствия, наблюдая, как чёрные ботинки подворачиваются и кровавый шарф подлетает вверх. Стоило ли оно того? Определённо. Вот только насладиться этим едва доведётся дольше жалких парочки секунд.       — Это важно? — осторожно спросила Паймон и, получив мой неуверенный кивок, потянула следом за Предвестником. Её так резко изменившееся поведение заставило встревожиться. Конечно, шло время, Паймон, сообразительность которой и без того была весьма далека от детской, росла, вот только все странности, шедшие с ней бок о бок, пугали даже больше спины Фатуи впереди. Её блеснувшие в полумраке Хранилища золотым глаза и обмен полуснами-полувоспоминаниями до сих пор холодили кожу.       Улицы Ли Юэ начали оживать. Нет, не просыпаясь и радуясь новому дню, а именно что оживать, вырываться из скорби ночи. Некоторые горожане продолжали бесцельно бродить, вперясь в пустоту под ногами; другие же деловито сновали вокруг лавок, отработанными движениями раскладывая товар. Но всех их объединяло одно — лишённые какого-либо сознания глаза. Они лишь изредка скользили по нам, чтобы вновь погрузиться в странный транс. Ещё одно, что пугало не меньше, было абсолютное безмолвие. Ни единого раздражённого крика, ни единого приветственного возгласа. Даже сталкиваясь друг с другом или же роняя коробки, они не произносили ни звука.       — Жуткое зрелище, не правда ли? — спросил Тарталья. И хоть тот явно пытался придать себе смелости, в его заметно растерявшим громкость голосе проскочила нотка неуверенности. — Отчасти мне даже жаль их. Потерять Архонта, на чьих плечах Ли Юэ держался долгие века, равносильно медленной и мучительной смерти.       — Ты в курсе, кого винят в этом? — осторожно начала я, краем глаза следя за реакцией Фатуи.       — Понимаю, к чему ты клонишь. Но тебя это не касается.       И хоть ответ его был кратким, сказал он о многом. Особенно порадовали застывшие в напряжении уголки рта. Что ж, по крайней мере не мне одной приходится туго. Глаза поймали покачивающийся корабль. Красные паруса были собраны, палуба же пустовала. Навязчивая идея наведаться сюда чуть позже пообещала вернуться, стоило только отмахнуться от неё.       Откуда-то издалека начал нарастать шум. Чей-то пронзительный голос прорывался сквозь шум волн и грохот готовившегося раскинуться рынка. Он решительно зазывал подойти поближе, поглядеть на происходящее. Рядом тихонько охнула Паймон, затем та резко дёрнула меня за рукав, требуя усадить на шею.       — Там говорят о тебе, — быстро-быстро зашептала она. — Только вот почему-то зовут мужчиной. Ох, погоди-ка…       И она замолкла, вслушиваясь. Тарталья обернулся, бросив на нас насмешливый взгляд и оставив мой немой вопрос без ответа. Впереди предстала злосчастная лестница, успевшая доставить множество неприятностей за короткие дни в Ли Юэ. Радовало лишь одно: сейчас та пустовала. Я остановилась, предвкушая нелёгкий подъём. Силы истратились на бессонную ночь почти полностью, несмотря на богатый ужин. Наглая идея вытянуть из Предвестника ещё и завтрак, теперь, впрочем, не казалась такой уж страшной. Едва ли кошелёк Предвестника заметит пропажу пары десятков золотых. Однако разговор о насущном я так же отложила на потом.       Впереди, наконец, начали проступать силуэты горожан. Те толпились, скрывая за собой что-то. Вернее, кого-то.       — Да как он смеет?! — Крик Паймон резанул по ушам, заставив поморщиться. — Нет, ты слышишь? Как он смеет?!       — Слышу, но не понимаю, — буркнула я, уворачиваясь от случайного пинка.       — Как он смеет называть себя Призванным?!       Я ничего не ответила, только озадаченно перевела взгляд на Предвестника, но тот снова лишь ехидно ухмыльнулся. Плотная стена толпы не помешала тому свободно протиснуться дальше, бесцеремонно отталкивая каждого, кто попадался на пути. Ощутимый толчок в бок, и расстояние между нами опасно сократилось. Однако же, к своему удивлению, я не ощутила привычного удушья или покалывания, как при ударе током. Перед глазами вдруг показался кулон, сверкнув тусклым блеском.       — Не ругай Паймон, — наклонившись к моему уху, виноватым голосочком прошептала та. — Паймон боится за тебя.       Я молча кивнула, благодарно сжав её крохотную ладошку и с содроганием вспомнив ту мощную энергию, прижавшую к полу ресторана. По улицам Ли Юэ бродили существа пострашнее Фатуи.       Наконец, спины и конечности поредели, пропуская нас вперёд. Тарталья недовольно поморщился, кажется, ощутив ауру кулона, но ничего не сказал, не сводя глаз с выкрикивавшего что-то мужчину в самом центре.       — Можешь перевести? — обратилась я к Паймон. Та, что-то злобно бормотавшая себе под нос, нехотя согласилась.       — Сегодня мы входим в новую эпоху. На моей родной планете, Зéмле, — начала она, почему-то поставив удаление на первую «е» в последнем слове, — Богов не существует, ведь Боги — это мы, обычные люди из плоти и крови. Нашими стараниями Зéмля, — и вновь неверное ударение заставило поморщиться, — процветает, полнится небывалыми технологиями и диковинными зверями. У нас нет магии, но и без неё мы научились выращивать новые конечности для пострадавших, летать по небу и даже выше — к самому Солнцу! Мы, люди! Всё верно, люди! — Голос мужчины окреп, воодушевлённый благоговейным оханьем толпы. Его лицо не отличалось ничем примечательным, вот только во взгляде светлых, почти что бесцветных глаз читалось нечто безумное, пугающее. — Нам не нужны Боги, мы способны на многое сами! Дайте мне возможность показать вам, на что способны Призванные!       Ловким движением он достал из кармана прямоугольный предмет, отдалённой напоминающий старые мобильники, и с гордостью вскинул его к небу, будто трофей.       — Это — технологии из моего мира, подтверждение моей избранности! На Зéмле каждый обладает подобным прибором, позволяющим нам общаться на далёких расстояниях. Вот, чего лишают вас Боги в угоду себе. Разве вы не хотите обладать чем-то подобным и говорить с близкими, когда те вдали от вас? А попросить помощи в тяжёлой ситуации? Только представьте, скольких бед можно было бы избежать, окажись такое устройство у каждого?       — Откуда он взял это? — поражённо пробормотала я, не веря собственным глазам. Последний из Призванных жил около пяти веков назад и никак не мог знать ни о телефонах, ни о чём-то, что хоть отдалённо походило на них. Паймон продолжала переводить, я же только и могла, что тупо пялиться и пытаться сопоставить несопоставимое. Пока внезапная догадка не сверкнула молнией в сознании.       Ну конечно же. Кэйа.       Перед глазами замелькали чертежи бытовой техники, машин и телефонов. Вот только не современных смартфонов, на бумаге выглядевшими бы безликими чёрными прямоугольниками, а стареньких кнопочных с антеннами и крохотными экранчиками.       — Сволочь, — выпалила я, прежде чем плотно сжать челюсти. Тарталья ухмыльнулся, уверенный, что последнее было адресовано Лжепризванному. Я же разубеждать его не стала, мысленно проклиная Капитана Кавалерии. Джинн, следившая за каждым моим шагом, оказалась слепа, как крот. Ордо Фавониус даже не подозревали, кого пригрели в своих стенах. Порыв сегодня же написать огромное письмо в Мондштадт остудило всего один жёсткий вопрос «Кому поверят больше? Мне, приведшей город к трагедии, пускай и ненамеренно, или почётному рыцарю». В ответе не было необходимости. К тому же Кэйа вполне мог давно уничтожить мои чертежи. Память у того была отменная.       — Этот балаган мне порядком надоел. — Тарталья демонстративно широко зевнул и шагнул к выступающему, успевшему уже перейти на крик.       — Что ты делаешь? — машинально перевела Паймон, когда Фатуи неуловимым движением выбил из его рук телефон. — Как смеешь ты трогать Призванного? — Тарталья, схватив мужчину за руку, развернулся и обвёл толпу долгим взглядом.       — Слушайте и разносите это по всем уголкам Тейвата, чтобы впредь не попадаться на подобные уловки, — несколько замешкавшись, продолжила Паймон переводить уже Предвестника. — Это, — тот дёрнул Лжепризванного вверх, отчего тот коротко взвизгнул, — обычный лживый мусор, которого развелось слишком много на улицах вашего города. Неужели вы так глупы, что готовы поверить каждому, кто решит представиться Призванным? — Из толпы послышался злобный крик, на что Тарталья только звонко рассмеялся. — Очень просто! — Грубым рывком он оголил грудь и шею дёргавшегося в тщетных попытках самозванца. — Видите? — Люди, готовые уже было кинуться на Фатуи, замерли в нерешительности. — Кулон, где он? Как ты ещё жив рядом с обладателем Глаза Бога? Ведь все знают, как губительна магия для Призванных.       Неуверенный шепот вокруг начал становиться всё громче и громче, наполняясь гневом. Люди уже не смотрели на побелевшего от ужаса самозванца с благоговением. В их глазах горела ненависть, а руки тянулись к голой шее, готовые обхватить её.       — Но постойте! — Рука Тартальи взметнулась вверх, призывая к спокойствию. — Прежде чем вы накинетесь на этого бедолагу я раскрою вам одну тайну. Мне известна личность Призванного. — Его холодные глаза вновь обвели взволновавшуюся новостью толпу, затем сосредоточились на мне. — Конечно же, открыть его, а вернее её тайну я не в праве. Но могу вас заверить, она ещё успеет удивить вас.       Его ладони разжались, выпуская мужчину. Тот рухнул под насмешливое улюлюканье толпы, затем вдруг пошатнулся от прилетевшего прямо в висок камня.       — Да что вы творите?! — Не помня себя, я спустила Паймон и подскочила к скорчившемуся телу. — Прекратите! Хватит! Не превращайтесь в животных!       Но все мои мольбы заглушил языковой барьер. В паре миллиметров просвистел ещё один камень, на сей раз метивший уже в меня. Следующий угодил точно в левое плечо. Краем глаза я уловила движение: Предвестник дёрнулся, собираясь прикрыть меня собой. Внезапно дикий рёв разнёсся по площади. Паймон, чьи вдруг глаза превратились в глаза маленького, но готового драться до последнего вздоха зверёныша, кинулась на щуплого мужчину, уже занёсшего руку. Тот взвизгнул, чудом не задев белоснежную макушку кулаком. Тело не успело среагировать, когда полы чёрной накидки взметнулись вверх, точно крылья летучей мыши. Мужчина отлетел, врезавшись в толпу позади. Громогласный крик Предвестника мгновенно заткнул толпу. Его голос обдал металлическим лязгом, в то время как руки бережно прижимали Паймон к груди. Тарталья говорил недолго, каких-то несколько минут, но те показались мне настоящей вечностью, сосредоточенной в фиолетовых глазенках. Совсем рядом раздались тяжёлые шаги, и люди в страхе отпрянули. Стража окружила нас со всех сторон, растерянно оглядывая то Фатуи, то меня, то корчившегося самозванца. Короткий разговор между ним и Предвестником, и те подхватили последнего под руки, волоча куда-то в сторону.       — Ты ещё безрассуднее и глупее, чем показалось на первый взгляд, — процедил сквозь зубы Тарталья, морщась и кривясь. Паймон, мгновенно вывернувшаяся из его рук, подскочила ко мне. — Ну и дрянь же этот чёртов кулон. Держи его подальше, иначе в следующий раз будешь выпутываться сама.       — Никто и не просил вести меня сюда, — ответила я, искоса наблюдая за рассасывающейся толпой и выискивая обладателей Глаз. — Так что претензии предъявляй в первую очередь себе.       — Не будь ты… — Он вдруг осёкся и поглядел куда-то мне за спину. Обернувшись, я замерла. Янтарные глаза, не моргая, глядели прямо на меня. И хоть те принадлежали ещё совсем молодому мужчине, чьё лицо едва ли тронули первые морщины, в них отражалось то, отчего по спине побежали мурашки, а к горлу подступил плотный ком. Так могли смотреть только глубокие старцы, уставшие от жизни и молящие смерть прийти поскорее. Незнакомец, наконец, ожил, склонив голову в едва заметном поклоне, и развернулся.       — Кто это? — едва узнав собственный голос, пробормотала я.       — Кажется, работник местного похоронного бюро, — ответил Тарталья. На его лице читались недоумение и что-то ещё совсем тому не свойственное.       Я вновь обернулась, выискивая незнакомца среди толпы, но тот словно растворился в воздухе. И хоть попытки убедить себя в том, что вспыхнувший внутри трепет был вызван одним лишь наличием у того Глаза, закреплённого у основания галстука, стойкое убеждение в обратном лишь разгоняло страх.       — …сделал это?! — донеслось до меня. Паймон, успевшая оправиться от пережитого, подскочила к Фатуи, охаживая того крохотными кулачками. — Как ты смеешь?! Да Паймон тебя на куски порвёт и скормит волкам! Ты знаешь, что у Паймон и Кас есть друзья-волки? Так вот теперь знай!       — Кас? — Он, едва ли удостоив внезапную атаку вниманием, перевёл вопросительный взгляд на меня. — Твоё новое имя? Любопытно. Стоит наведаться в библиотеку.       — Кассиопея, — спокойно ответила я. — Можешь называть как душе угодно. Оно всё равно не моё.       — Неужто настоящее имя ты совсем позабыла? — с недоверием спросил Предвестник.       — Совсем. В любом случае это уже неважно. Ты собираешься забирать Тевкра или так и оставишь младшего братишку на попечение «избранной»?       — Твоё недовольство собственным положением удивляет. — Тарталья изогнул бровь, не обращая никакого внимания на заметно ослабевшие толчки Паймон. — Любой бы на твоём месте уже давно пользовался всеми благами, что даны по праву любому Призванному, но ты вместо этого нищенствуешь и защищаешь убогих.       — Прикати мне бочку и можешь называть Диогеном.       — Кем?       — Неважно. Я ужасно хочу есть. Отплати хотя бы копейкой за содержание родственничка. — Без тени стеснения я протянула ладонь и призывно пошевелила пальцами.       Тарталья, на удивление, молча отстегнул один из мешочков. Звон монет отозвался приятным теплом. И неважно, что карман и так грели золотые «подарочки» Главы Цисин. Не обеднеют.       — Не скажешь ничего о случившемся? — Фатуи смерил меня раздосадованным взглядом. В его мечтах я наверняка должна была начать рвать волосы на голове и кидаться доказывать всем, кто попадался, кто здесь истинный Призванный.       — Ты подпортил мне все карты, — искренне призналась я. — Для тебя это, конечно же, прозвучит странно, но подобные личности послужили бы отличным прикрытием.       — Верно, вот только какой смысл таиться, если в твоих руках могла бы быть такая власть, о которой не смог бы мечтать и Бог?       Я не ответила. Только отвела взгляд, отгоняя образы прошлого. Паймон, успевшая вымотаться от односторонней борьбы с ногами Фатуи, потянулась ко мне, просясь обратно на шею.       — Паймон устала, — протянула та. — И хочет есть.       — Нам сегодня повезло, добрый дядя Злыдень оплатил наш завтрак. И обед, и ужин.       — Фатуи — не злодеи. — В голосе Тартальи проскочили предостерегающие нотки. — Не говори того, в чём совсем не разбираешься.       — Какая разница, кто ты и твоя драгоценная Царица за великую цель преследуете, — грубо отрезала я. — Ваши благие намерения всего лишь прикрытие.       — Следи за языком. — Цепкие пальцы стиснули моё плечо, но тут же разжались, стоило каблучку Паймон ударить по ним.       — Ещё раз тронешь — зубов не досчитаешься, — Паймон вновь угрожающе занесла ногу, однако Предвестник только скривил губы в усмешке.       — Наглая соплячка и жалкий камень на шее — вот и вся твоя защита.       Задержав на мне полный безумной ненависти взгляд, Тарталья развернулся. Грубые толчки, которыми тот одаривал каждого, кто попадался на пути, заставили поджать губы. Неужели и я однажды стану такой же? Если уже стала.       — Зачем с ним возиться? — спросила Паймон, злобно прошипев в спину Фатуи парочку проклятий. — Сдай его страже. Это же ним охотились в тот вечер, правда?       — Да. Вот только просто так его и ему подобных в чём-то обвинить нельзя.       — Как так?! — взвизгнула Паймон, всполошив горожан, не успевших прийти в себя после недавнего. — Того, который возомнил себя тобой, обвинили же!       — Потише. — Я приложила палец к губам и огляделась. К счастью, зеваки ограничились лишь косыми взглядами, прежде чем направиться по своим делам. — Иногда попадаются те, кто обладает большой властью и хорошими деньгами. С такими лучше поддерживать хорошие отношения, иначе, кто знает, как скоро твоя голова окажется в петле или на дне морском.       — Паймон понимает, но Паймон это не нравится, — пробурчала та, обнимая меня крепче. — А ещё Паймон беспокоится.       Впереди послышался стройные шаги, среди которых изредка проскакивал стук каблуков. Нин Гуан спешила куда-то в окружении миллелитов. Её аккуратное лицо, как и в прошлую ночь, отдавало холодной решимостью, однако когда та обернулась, то на мгновение оно пробудилось от удивления. Короткий кивок в ответ на мою едва заметную улыбку, и процессия скрылась. Среди стражи успели мелькнуть и витые рожки, принадлежавшие невысокой девушке. Кажется, та тоже была в наш первый вечер в Ли Юэ.       — Просто доверься мне. Я уже успела заручиться поддержкой кое-кого, кто если и не превосходит Фатуи, то уж точно им не уступает. Хочешь перекусить? Можем позволить себе посорить деньгами.       Паймон отозвалась бурным воодушевлением, деловито заявив, что собирается умять столько блюд, сколько обнаружит в меню. Я рассмеялась, хотя внутри вновь завыл голод, предупреждая, что этот завтрак обойдётся в копеечку.

***

      Первый же попавшийся ресторан устроил нас обеих. Паймон. Паймон загипнотизировали разноцветные шарики, свисавшие с потолка, меня же — полупустой зал и отделённые друг от друга шторками столики. Мечта ценителей уединения. Оставалось надеяться, что и здешняя еда не оставит разочарованными.       — Туда-туда! — Паймон в нетерпении указала на место почти в самом углу, над которым играли солнечные лучики. Некоторые из них попадали прямо на шарики, отчего на подушках и стенах вокруг столика бегали солнечные зайчики всех цветов радуги. Едва ли мы успели сесть, как рядом тут же появилась совсем ещё юная девушка. Её добродушная улыбка, небольшая полнота и собранные в две косички в форме ушек волосы придавали той сходство с пандой. Расшитый знакомыми геометрическими фигурами костюм, оголяющий её ножки, заставил невольно поёжиться. Зима хоть и начала отступать, однако ещё не собиралась отдавать бразды правления весне. Когда же взгляд наткнулся на горевший на поясе Глаз Пиро, внутри всё сжалось. Выражение лица девушки неожиданно переменилось: она замерла, удивлённо распахнув золотистые глаза, и что-то озадаченно произнесла, на что Паймон тихо охнула. Обменявшись с ней беглыми взглядами, я поприветствовала официантку, и та мгновенно вернула себе приветливый вид. Мондштадтского, как и снежского она не знала, отчего пришлось вверить выбор блюд Паймон, которая поспешно отказавшись от меню, принялась что-то долго и возбуждённо описывать официантке. Мой взгляд же не отлипал от Глаза Бога, прицепленного к поясу девушки и заметно потускневшего. Его же хозяйка хоть и старалась придать себе беззаботности, но всё же начинала заметно нервничать. Бледная кожа покрылась мурашками, а короткие пальчики, сжимавшие меню, чуть подрагивали.       — Паймон, закругляйся, — вполголоса попросила я.       — Паймон для тебя же старается, — возмутилась та, но всё же послушалась.       Официантка мгновенно испарилась, успев лишь поклониться и что-то сказать охрипшим голоском.       — Что случилось? — Личико Паймон застыло в хмуром ожидании.       — У неё Глаз Бога. И она явно почувствовала действие кулона.       — Тогда пошли куда-нибудь ещё.       — Поздно. Странно делать заказ и тут же сбегать. Вызовем ещё больше подозрений. К тому же есть свидетели, — мрачно закончила я и незаметно указала в сторону парочки неподалёку. При входе те скрылись за перегородкой, теперь же они были как на ладони. Наше с Паймон появление, к счастью, их совсем не заинтересовало, зато блестевшие в свете ламп Глаза на их поясах заинтересовали меня. Один из них — темноволосый юноша в красивом пиджаке с крупной брошью — не умолкал ни на секунду, что-то вкрадчиво втолковывая спутнику напротив. Тот же с виду больше походил на выточенную изо льда скульптуру, нежели живого человека. Белые, будто припорошенные снегом пряди волос пребывали в полном хаосе; холодные, ещё светлее, чем у Тартальи глаза с равнодушием буравили стол, отчего создавалось впечатление, будто тот вовсе не вовлечен в диалог. За всё то время, пока я искоса наблюдала за ними, на его бледном, почти сливающимся по цвету с волосами лице ни дрогнул ни один мускул, отчего в мысль прокрались совсем уж бредовые идеи о восставших мертвецах или живых куклах. В мире, где магия являлась чем-то сродни пению соловья по утрам, подобное вполне имело место быть. Внезапно, странный юноша ожил: моргнул, словно просыпаясь, и шевельнул пальцами, создавая прямо в воздухе фигуру изо льда, подозрительно напоминавшую мороженое. Впрочем, им она и оказалась. Юноша принялся неторопливо откусывать от краёв и перемалывать зубами целые куски, всё так же сохраняя невозмутимое выражение. Я поспешно отвернулась, скрывая нахлынувшую тревогу. Конечно, мне и самой было далеко до понятия «норма», однако здешние представители не переставали поражать. Паймон же едва ли интересовали странные посетители. Открывающийся из окна вид на площадь внизу, кишащую людьми, привлекал гораздо больше. Я вгляделась в разношерстную толпу: многие горожане облачились в коричневые и жёлтые одеяния, напоминавшие традиционные китайские одеяния. Их лица застыли в скорбных масках, а тела двигались медленно, словно бы каждое движение необходимо было выверять с точностью до миллиметра.       «Похоронная процессия?» — пронеслось в мыслях, однако нестройность рядов опровергла догадку. Скорее, общий траур.       — Они говорят о тебе, — шепнула Паймон. Её глазёнки сосредоточились на мне, пальчики же сжали мои. — Те двое.       — Хорошо. Смотри на меня и притворись, что рассказываешь шутку.       Паймон замешкалась, старательно пытаясь соорудить на личике веселье, когда же ей это удалось, она зашептала так тихо, чтобы слышали только мы.       — Обсуждают, что настоящий Призванный уже где-то в городе. По крайней мере так говорит тот, который справа со странной мохнатой верёвкой в ухе. А тот, который грызёт ледышку, сомневается. Говорит, что всё это бредни сумасшедших и что будь ты здесь, тебя бы уже давно нашли.       — Что-нибудь ещё?       — Погоди. — Паймон замерла, вслушиваясь некоторое время, затем помотала головой. — Больше ничего интересного. Спорят, кто мог бы быть тобой. То есть Призванным. Тот, который со льдом, настаивает на том, что ты мальчишка, а второй — девочка.       — Какая прелесть. Ну что ж, пока мы в безопасности.       «Пока у кого-нибудь не развяжется язык», — закончила мрачная мысль, — «Интересно, кто это будет?».       Раздумья прервало появление официантки. На её голове, плечах и руках, чуть покачивались доверху наполненные блюда. Нос втянул запах мяса, пробуждая голод. На сей раз обычный человеческий, а не звериный. Поёжившись вновь и, вероятно, пожелав приятного аппетита, девушка поспешила к остальным посетителям.       «Кажется, ничего не заподозрила», — удовлетворённо подытожила я, прежде чем накинуться на еду.

***

      Город заметно опустел. Основная масса горожан стекалась к главной площади, освобождая улицы и гавань. Последнее пришлось особенно кстати. Корабли как и прежде стояли на местах ровными рядами, будто погружённые в дремоту великаны. Деревянный скрип, сопровождавший каждое их движение, разносился по непривычно пустынной гавани. Торговые лавки чернели безлюдием, пуская по коже холодок. Поплотнее запахнув куртку, я ускорилась. Паймон поспевала следом, с опаской оглядываясь по сторонам. Ещё каких-то пару минут назад неумолкающая и радовавшаяся сытному завтраку сейчас она затихла, тоже ощутив пугающие безмолвие вокруг. Казалось бы, отсутствие людей наоборот должно было бы притупить страх, вот только воображение, рисовавшее выскакивающих из-за угла Фатуи или диких чудищ, только распаляло его. Где-то неподалёку прошёл патруль, звеня латными нагрудниками. С моря ветер принёс морозный запах, вынуждая вновь укутаться потеплее. Всё же в обладании Пиро был один, пускай и незначительный, плюс — я почти забыла про холод. Кулон же вновь пробудил ненавистное чувство онемения в пальцах и дрожи в коленях. Облачко пара, вырвавшееся изо рта, на мгновение скрыло собой самый большой корабль. На палубе виднелись бочки и брошенные снасти. Ни единой живой души. Я сжала челюсти, пряча раздражение. В тот самый час нужды её не было, чего не сказать обо всех наших мимолётных встреч взглядами до этого.       Подойдя к кораблю ближе, я вновь огляделась. И вновь никого.       — Бэй Доу! — закричала я во всю мощь своих лёгких. — Выйдите, пожалуйста! Мне нужно с вами поговорить!       Рядом от неожиданности подпрыгнула Паймон, прошипев парочку нелестных комментариев в мой адрес. Вверх взмыла стайка крупных, похожих на чаек птиц, скрывшись среди хмурых туч. Гулкая тишина заставляла вслушиваться в малейшие шорохи, пока откуда-то сверху не послышались шаги. Доски на палубе податливо заскрипели под их тяжестью, и из-за борта показалось недовольное лицо совсем ещё юной девушки. Она что-то буркнула и махнула рукой.       — Скажи, что мне нужно увидеть Бэй Доу. Это очень срочно, послание от Нин Гуан, — обернулась я к Паймон.       — Какая ещё Нин Гуан?       — Неважно. Просто переведи.       После услышанного девушка недоверчиво прищурилась, пройдясь по нам долгим взглядом, затем всё же кивнула, и о борт ударилась канатная лестница. Прочность её сомнения не вызывала, а вот вероятность падения из-за дрожи в руках прямо навстречу ледяным волнам наоборот.       — Паймон не полезет! — в ужасе воскликнула та и попятилась.       — Придётся. Не останешься же ты здесь одна. Я помогу, давай.       Долго упрашивать не пришлось: пустынный причал, погружённые в мрачную серость и тишину, испугал Паймон куда больше. Всхлипывая, кое-как та добралась до верха, где её сразу же подхватила девушка. Я же остановилась на половине. Густые чёрные волны гипнотизировали, то отступая, то накатывая с каждым разом всё сильнее. Они ударялись о корабль, рассыпаясь на сотни мелких брызг, некоторые из которых попадали на лицо. Пальцы внезапно похолодели от жутких образов длинных щупальцев, выбрасывающихся из воды и хватающих меня, чтобы утянуть на самое дно. Туда, где так хотелось оказаться ещё совсем недавно. Что же мешал сейчас?       Голова внезапно закружилась, когда рывок потянул наверх, и багровые глаза опалили злостью.       — Какого чёрта ты здесь делаешь? — В голосе Бэй Доу звенела ярость, сдерживаемая из последних сил. Позади показались несколько крепких мужчин и уже знакомый светловолосый юноша. Тот держался ото всех поодаль, наблюдая за нами с беспокойством.       — Прошу прощения за такое бесцеремонное вторжение, — я заговорила быстро, чтобы успеть вывалить всё и при этом не оказаться за бортом теперь уже не по своей воле. — Мне очень нужно поговорить с вами.       — Валяй.       — Прямо здесь? — замешкалась я.       — Что, хочешь личное приглашение с почестями и пиром в свою честь? — усмехнулась Капитан.       — Нет, просто… здесь нас могут услышать, — я оглядела собравшихся.       — Моя команда мне как семья. Или ты что-то имеешь против? — Глаза Бэй Доу сузились, превратившись в две горящие щели. Я невольно сглотнула, тщательно подыскивая нужные слова.       — Ничего, абсолютно ничего. Мы с Паймон порядком замёрзли, поэтому…       Громкое фырканье и раздражённое «Ладно» сорвали с губ выдох облегчения. Бэй Доу что-то выкрикнула матросам, и те послушно развернулись, напоследок одарив нас растерянными взглядами. Один лишь юноша остался стоять поодаль, не сводя с нас глаз. Наконец, Бэй Доу широким шагом направилась ко входу внутрь. Погружённые в темноту коридоры извивались то влево, то вправо, пока мы не упёрлись в лестницу. Протяжный скрип и на пол заструился пускай и тусклый, но свет. Несколько свечей едва ли справлялись с освещением просторного кабинета, полнившегося грузными сундуками, полками с бортиками, уставленными книгами, и множеством самых разных размеров карт. Они почти полностью покрывали собой стены, оставляя лишь едва заметные тонкие щелочки между собой. Массивный стол в самом центре облюбовали свертки и маленькие мешочки. Их содержимое угадывалось без труда — тихо звенело в такт кораблю.       Грубым движением Бэй Доу толкнула мне стул и встала напротив, скрестив руки.       — Ну? — бросила она в ожидании.       — У меня есть к вам просьба. Знаю, вы не питаете ко мне тёплых чувств, однако я всё же буду рада, если вы сможете помочь, — начала я, усаживая Паймон и вставая рядом.       — С чего это мне помогать тебе? — на лице Капитана отразилось сперва изумление, затем резко сменившееся ещё большей злостью. — Не считаешь ли ты наглостью заявляться ко мне на корабль без приглашения, да ещё требовать помощи?       — Я не требую, просто прошу, — терпеливо вставила я, уже пожалев о том, что вообще решилась подняться на борт.       — Я выслушаю тебя чисто из любопытства, а потом ты пойдёшь на все четыре стороны.       — Хорошо, — я сглотнула, раздосадованно подметив, как дрогнул голос, и продолжила, — я знаю, что Пиро и Электро во многом схожи. Они оба плохо поддаются контролю. В Мондштадте мне повезло стать ученицей господина Рагнвиндра и многое почерпнуть у него.       — Тебя учил Дилюк? — Брови Бэй Доу сперва взлетели, затем опустились к переносице.       — Да. К сожалению, сейчас у меня нет возможности продолжать с ним тренировки и…       — Я поняла к чему ты клонишь, — оборвала меня Капитан, — и мой ответ отрицательный.       — Можно узнать почему? — подавив желание стиснуть кулаки, поинтересовалась я. — Слишком плоха для вас?       — Не наглей, девчонка. — Бэй Доу оказалась почти вплотную ко мне, нависнув сверху. Одно движение — и она с лёгкостью могла бы подтянуть меня к себе за грудки. — Мне плевать, кто ты и откуда. Ищи себе других помощничков, которые с радостью будут скакать вокруг и исполнять любую твою прихоть. Я не из их числа.       Паймон коротко взвизгнула и встала между нами, предупредительно вскинув руки.       — Я не прошу вас помогать мне безвозмездно, — отодвигая ту себе за спину, продолжила я. — И не прошу меня любить и почитать.       — Да что ты можешь предложить меня? — По кабину разнёсся громкий смех, напомнивший карканье воронов. — Золото? Его у меня полно. — Рука Бэй Доу небрежно обвела толстые сундуки. — Или намекаешь на свой статус и обещаешь в дальнейшем защиту? Так и те мне ни к чему: мой корабль беспрепятственно ходит по всем морям Тейвата, а Южный Крест на слуху даже у тех, кто ни разу не бывал в Ли Юэ.       — А как насчёт знаний? Таких, которые ни один изобретатель или инженер не даст вам. На Земле давно придумали судна, которые способны погружаться так глубоко под воду, что ни одна система обнаружения против них не сработает. Или может, вас заинтересует строение корабля, полностью сделанного из металла? Наверняка вы до сих пор стреляете с помощью пушек. У нас же давно изобрели специальные самонаводящиеся снаряды, поражающие цели даже под водой.       Взгляд Бэй Доу менялся с каждым моим новым словом. Презрение сменилось недоверием, затем изумлением, пока та окончательно не замерла, сверкая единственным глазом. На некоторое время кабинет погрузился в тишину. Снаружи долетали приглушенные голоса и стук чего-то металлического. Когда же Бэй Доу заговорила, в её голос заметно поубавилось недружелюбия.       — Где гарантия, что ты не успела поделиться этим с Мондштадтом?       — А вы видели у них то, что я описала? — сдерживая ухмылку спросила я.       И она вновь затихла, погрузившись в недолгие размышления.       — Хорошо, — наконец, та согласно кивнула. — Скрепим договор рукопожатием.       Я протянула ладонь, тут же ощутив крепкую хватку Бэй Доу. Её единственный глаз, не отрываясь, смотрел на меня, будто желал просверлить дыру в голове и прошерстить сознание на наличие уловки. Однако если Капитан и могла читать мысли, то до истинных моих намерений так и не добралась. Короткое прощание и обещание непременно встретиться завтра, и мы вновь оказались на земле. Гавань успела обрасти народом. Редким, вялым и явно не готовым к покупкам, но хотя бы живым. Среди прочих проскальзывали и Фатуи, что-то выглядывающие, и я тут же поспешила убраться восвояси.       Хижина Бу-Бу встретила мрачной отчуждённостью и закрытым входом в лавку. В гостиной царил всё тот же полусумрак, неожиданно разорвавшийся маленьким огоньком на самом верху лестницы. Ци Ци, выглядевшая ещё более нездоровой, чем прежде кинулась к нам, принявшись что-то невнятно бормотать и тащить меня наверх.       — Тот в очках заболел, — испуганно перевела Паймон.       Без лишних слов я поспешила на второй этаж, попутно попросив Паймон спрятать кулон подальше. Ци Ци в панике, похоже, не успела ничего заподозрить, только продолжала что-то тихо лепетать и изредка всхлипывать.       Комнату Бай Чжу захватили полумрак и затхлый запах гниющих листьев и старости. Жуткое желание заткнуть нос поборолось с огромным трудом. Я шагнула в угол, где виднелся сгорбленный над постелью силуэт. Сперва показавшийся стариком незнакомец оказался Гуем. Его вытянувшееся и заметно посеревшее лицо навели на самые мрачные мысли. Стоило же опустить взгляд на лежащего, как те подтвердились сами. Щеки Бай Чжу горели ярким пунцом; костлявые пальцы беспокойно стискивали край одеяла, которой Гуй, будто по команде поправлял всякий раз, когда тот сползал; глаза помутнели, беспокойно блуждая по потолку и не замечая никого.       — Я не знаю, что с ним, но травы не помогают. Даже те, которые мы хранили для самых тяжёлых случаев. — Голос травника походил на тихий скрип несмазанной двери, отчего его сходство с глубоким старцем только усилилось. — Это моя вина, не надо было мне говорить о смерти Рекса Ляписа, он ведь в последнее время чувствовал себя хорошо, даже кашель не так мучал.       Гуй перешёл на шёпот, я же с некоторым удивлением отметила, что услышала от него за один только этот раз больше слов, чем за всё время.       — Он не говорил о своих экспериментах с плесенью? — спросила я, лихорадочно прикидывая, успевала ли та «созреть» и каковы будут последствия в случае неудачи.       — Да, вроде бы, ещё вчера он упоминал о чём-то таком. Часто наведывался в подвал.       — Не могли бы вы показать, где это?       Гуй растерянно взглянул на меня, будто не понял, о чём это я, затем едва заметно кивнул и направился вниз. Возле лестницы, в самом углу, спряталась небольшая дверца. Ноздри втянули стойкий запах сырости и всё того же гниения. Впрочем, здесь в отличие от комнаты Бай Чжу его хотя бы можно было хоть как-то оправдать плесенью. Та обнаружилась почти сразу: широкий стол, заставленный чашками, барками и прочими ёмкостями. Во многих из них находилась обычная, ничем не примечательная трава. За исключением нескольких прозрачных коробочек, в которых уже во всю «цвели» куски хлеба. Плесень ещё не успела «созреть» полностью, лишь некоторые небольшие островки зеленели в тусклом свете лампы в руках травника.       — Мне нужны нож, чистый стакан и тёплая вода, — сказала я.       — Зачем? — Гуй, успевший стряхнуть отрешенность, теперь с недоверием глядел то меня, то на стол.       — Плесень поможет сбить жар.       — Я не допущу этого. Кто в здравом уме ест такое? Бай Чжу может умереть!       — Долго объяснять, но иного выхода нет. Либо это, либо смерть.       — Нет! — Гуй весь побагровел, едва не опрокинув лампу. Подоспевшая Ци Ци схватила его за рукав, что-то бормоча. Следом показалась Паймон и Тевкр. — Вы намерены отравить его и забрать лавку себе, да? Поэтому здесь и оказались, да?! Скажите правду!       — Да как ты смеешь?! — взвизгнула Паймон, мгновенно налетая на травника. — Сдалась нам ваша лавка! Да если бы мы захотели, то весь ваш Ли Юэ разнесли в щепки!       — Паймон! — Резким рывком, я оттащила её, затем вновь повернулась к Гую. — Это моё предложение. Другого у меня нет. Ваш выбор довериться, либо отказаться.       Ци Ци испуганно переводила взгляд с травника на меня, явно не понимая, что происходит. Затем она что-то пролепетала, отчего первый изумлённо вскинул брови и после небольшой паузы нехотя кивнул.       — Будь по-вашему, — коротко бросил он и вышел, спустя некоторое время принеся всё необходимое.       Я сглотнула, подавив дрожь в руках, и принялась соскабливать зелёные островки, глядя, как те падают в стакан и всплывают на поверхности. В дозе, как и в правильности собственных действий, уверенности не было. Привычные «одна таблетка до еды в течение двух недель» здесь не работали. Оставалось только подключать интуицию и какие-никакие остатки логики. Когда же первая подсказала, что полученного варева достаточно, вторая посоветовала размешать его и добавить хоть что-то смогло бы перебить тошнотворный вкус. Гуй тут же принёс сахар и нечто, походившее на мёд, только красного, почти винного цвета.       — Карамель, — ответил тот на мой немой вопрос. — Продаём вместе с травами для детей.       Колени предательски дрожали при каждом шаге. Путь до комнаты Бай Чжу занял каких-то пару минут, а хотелось бы вечность. Тот продолжал неподвижно лежать, лишь изредка что-то вполголоса бормоча.       — Я сам. — Гуй избавил меня от участи палача, забрав стакан. — Сколько?       — Сперва глоток. Потом как пойдёт.       Раздавшееся шипение заставило вздрогнуть. Только тут я заметила белую змею, обвивавшую голову Бай Чжу, точно венок. Та раскрыла пасть, демонстрируя клыки и своё мнение относительного приготовленного варева. Короткий разговор между ней и травником всё же заставил её успокоиться, и та отползла, недоверчиво следя багровыми глазами за каждым нашим действием. Бай Чжу принял лекарство, инстинктивно сморщился и что-то сдавленно прохрипел.       — Что теперь? — Гуй, из взгляда которого улетучилась враждебность, посмотрел на меня.       — Сперва понаблюдаем, будет ли спад температуры. Вам нужна помощь в лавке?       — Мы сегодня не работаем, — ответил травник. — Траур продлится неделю. Может, дольше.       Окинув Бай Чжу взглядом напоследок, я вышла. Сгорбившийся силуэт Гуя застыл, точно статуя возле постели умирающего. Ци Ци держала безвольную руку хозяина лавки, с надеждой вглядываясь в его лицо. Слова бы их не утешили, да и солгать о выздоровлении я бы не смогла. На Земле подобные простуды переживали на ногах, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. В Тейвате же дело обстояло иначе. Нелепость этого мира сперва показалась даже ироничной: процветавший и ломившийся от золота Ли Юэ активно пытающийся обложить всевозможными запретами крохотный Мондштадт, едва ли сводящий концы с концами. Злая шутка сильных мира сего. Пока память не освежила похожие ситуации в моём родном мире.       «Человеческое уродство во всей своей красе», — усмехнулся внутренний голос. И мне вновь не нашлось что противопоставить ему.       Паймон и Тевкр о чём-то тихо шептались в нашей комнате и при моём появлении быстро затихли. Последний выглядел особенно встревоженным, нервно дёргая ножками и поджимая трясущиеся губёшки.       — Отставить панику, — натягивая неумелую улыбку, попыталась подбодрить его я, на что тот лишь сильнее затрясся. — Видела сегодня твоего братишку. — На сей раз сработало куда эффективнее: Тевкр встрепенулся, будто скидывая с себя тревогу, и сосредоточил большие глазёнки на мне. — Он в порядке, но забрать тебя пока не может.       — Почему? Что он сказал?       — Какие-то проблемы с… поставками игрушек. Вроде как не пропускает таможня в связи недавним происшествием. Также просил тебя не волноваться, как только покончит с делами, сразу навестит.       — Таможня? — растерянно отозвался Тевкр, однако уточнять ничего не стал. — Хорошо, раз братик так сказал, значит так надо. Я готов ждать столько, сколько потребуется. — Взгляд Тевкра затянула пелена печали, пока его желудок внезапно не издал протяжный вой.       — Пойдём-ка поедим, — предложила я, чувствуя, как и мой голод, утолённый всего каких-то полчаса назад, вновь обнажил клыки.

***

      Детские голоса эхом отражались от стен полупустых улиц, навевая тяжёлое чувство одиночества и слежки одновременно. Чёрные глазища домов глядели с холодной враждебностью, подгоняя поскорее скрыться за дверьми ближайшего ресторана. Но тот всё не попадался, отчего в груди всё сильнее разгоралась тревога. Нечастые прохожие едва ли поднимали головы, чтобы окинуть нас ничего не выражающими взглядами и скрыться за поворотом. Ли Юэ стал призрачной версией самого себя, скинув и золотой блеск, и звонкое веселье. Тучи едва ли поредели, затягивая небо плотным ковром, сквозь который было не протиснуться даже тоненькой ниточке света. Ощущение скорого дождя так и витало в воздухе, вселяя хоть и слабое, но радостное предвкушение.       — Ой, погоди-ка! — Паймон внезапно остановилась, затем подскочила ко входу невысокого одноэтажного здания, стоявшего в отдалении ото всех прочих. Его окна скрывали высокие кусты, вырезанные в форме уже знакомого ромба, а двери украшали статуи диковинных созданий, похожих на драконов. — Это та самая чайная, Паймон помнит её!       И не слушая меня, та толкнула дверь, исчезая внутри. Обменявшись с Тевкром взглядами, я шагнула следом, попутно силясь вспомнить причину такого переполоха. Что-то очень смутное на мгновение мелькнуло, не дав себя схватить, однако успело пробудить неприятное ощущение. Внутреннее убранство чайной горделиво заявляло о её привилегированности и статусности особо вычурными столами, блестевшими в свете ламп, шелковыми подушками, разложенными так ровно, будто по линейке, а также тонким ароматом душистых трав, навевающим зыбкую ностальгию. Шафран? Похоже. Его особенно любил дед, тщетно пытаясь привить и мне чайные традиции. Жаль, что в детстве я не обладала усидчивостью, чтобы познать всей их прелести. Стены покрывали искусные холсты, выполненные в традициях старой китайской живописи: минимализм чёрных угловатых штрихов-гор в окружении россыпи деревьев. Лишь некоторые выделялись среди прочих красками, пускай и блёклыми. Тихое перешёптывание и презрительные взгляды нескольких женщин заставили стиснуть зубы. Я было хотела убедить Паймон найти место подружелюбнее, как гордость взяла верх. В кармане азартно зазвенели монеты, приглашая стереть с лиц местной знати спесь.       Подоспевшая официантка, судя по тону готовившаяся уже выставить нас, мгновенно прикусила язык, стоило перед её носом сверкнуть золоту. Деньгам было подвластно всё, даже изменить голос и поведение того, кто секунду назад считал тебя мерзким отродьем. Вежливым жестом та сопроводила нас до столика, беззвучно оставив меню и также беззвучно удалившись. Глупо было сорить деньгами по таким мелочам, как удовлетворение собственной прихоти, однако на сей раз я решила действовать до конца. Группка женщин, для визита этой чайной нацепивших на себя всё золото, которое только нашли, вновь принялись перешёптываться, только теперь в их глазах сквозила не только неприязнь, но и изумление.       — Паймон покажет вам, — вторила моим мыслям та. — Нечего строить из себя невесть кого. Вы ещё не знаете, кто мы, но скоро узнаете.       — Они тебя всё равно не поймут, — с улыбкой сказала я, заметив, как лица женщин вытянулись, заслышав снежский. На что Паймон деловито повторила всё то же самое, но теперь уже на местном языке. И я не без удовольствия отметила, как щёки местной знати сперва побелели, а затем принялись краснеть, придавая своим хозяйкам комичное сходство с раздутыми помидорами. Шепотки мгновенно оборвались, чтобы затем возобновиться, но куда более осторожно.       — Паймон так долго мечтала об этом, — оскалив маленькие клычки, сказала та. — Ночи и дни вспоминала, как жестоко они обошлись с Паймон.       В груди сосредоточилась злобная радость, и я увидела в фиолетовых глазах напротив всё то, что испытывала сама. Месть, выношенная временем, была куда более приятным чувством, чем все прочие. Мне бы следовало осадить Паймон и принести извинения женщинам, тем самым показав ей пример, вот только какой смысл расстилаться перед будущими трупами? Боги взяли клятву, я же поклялась её исполнить. Что же мешает перед этим вдоволь насытить внутреннее чудовище?       Пристальный взгляд вывел из сладостных грёз об охваченной огнём чайной. Молодой человек, сидевший поодаль, замер, будто каменный. Его я узнала сразу: свидетель прихода Лжепризванного. Коротким кивком он дал понять, что и сам узнал меня. Перед ним пустел стеклянный чайник, напоминая о своём содержимом лишь тонкой чёрной полосой на дне, из кружки рядом не вился тонкий дымок, намекая, что и ту давно опустошили. Незнакомец не спешил прерывать зрительный контакт, вызывая лёгкое раздражение. Внезапно он поднялся и направился в нашу сторону. Пальцы мгновенно сжали колени, чтобы ненароком не выдать тревогу, вспыхнувшую внутри. Наверняка направится к выходу, однако предчувствие говорило совсем о другом. И оно вновь не подвело. Я переборола суетливое желание закусить нижнюю губу и натянула приветственную улыбку, глядя, как тот подходит к нам. Его голос, ровный, кристально чистый и прозрачный, как чайник, оставшийся за его столом, обдал незнакомым ощущением, от котрого волосы на затылке зашевелились.       — Он хочет сесть к нам. — Паймон вопросительно взглянула на меня, и прежде, чем я успела ответить, незнакомец заговорил вновь.       — Прошу прощения за беспокойство, — с лёгким акцентом произнёс он, — не знал, что вы не отсюда. Могу ли я присоединиться к вам?       Я неуверенно кивнула, продолжая бороться с дрожью в руках и губами, так и норовившими прийти в движение из-за нарастающей тревоги. Которую не удавалось утихомирить даже голосу разума. Люди, проявляющие ко мне или Паймон повышенный интерес, по итогу оказываются далеко не самыми случайными прохожими. Вот и этот господин, Глаз Бога которого отчего-то не подействовал на меня, доверия не вызывал. Я скользнула взглядом по Паймон, пытаясь разглядеть кулон, однако не нашла его. Возможно, тот прятался под свитером, но в таком случае возникает проблема совсем иного рода: почему незнакомец не ощутил его?       — Позвольте представиться, моё имя Чжун Ли. Большую часть своей хоть и не столь долгой , но, должен признаться, щедрой на события жизни я проработал в Ваншэн. Бюро ритуальных услуг, — добавил он, заметив некоторое замешательство на моём лице. — Мне не довелось познать радости путешествий из-за плотного графика, поэтому любой путник — для меня кладезь знаний о других регионах. Вы, как я погляжу, из Снежной?       Тевкр, до этого молчаливо сидевший рядом, вдруг встрепенулся и с готовностью закивал.       — Да-да, вы правы! Из Морепеска. И хоть мой дом небольшой, но очень красивый. Вы бы видели, как красиво разливается вода весной!       — Охотно верю, — кивнул Чжун Ли, затем вновь повернулся ко мне. — А вы стало быть тоже оттуда?       — Не совсем, — лихорадочно выдумывая находу, уклонилась от прямого ответа я. — Но наша деревня стоит неподалёку.       — И какими же достопримечательностями хвастает ваша малая родина?       — Рыболовство, — выпалила я, отчасти даже оставшись довольна собственной ложью. — Большая часть поставок морепродуктов идёт как раз оттуда.       — Хм, мне казалось, в этом промысле главенствует Инадзума. Ну что ж, значит, мои сведения устарели. Не подскажете название поселения?       — Рыболовное, — ответила я первое, что пришло на ум. Тевкр уже было раскрыл рот, когда мгновенно среагировавшая Паймон схватила его и оставила чёткий отпечаток всех своих немногочисленных зубов на руке. Громкий крик привлёк ненужное внимание, и по залу вновь полетели осуждающие шепотки. Но на сей раз они едва ли встревожили: новый знакомый остался удовлетворён ответом, перейдя на другую тему.       — Когда же вы прибыли?       — Несколько дней назад.       — Позвольте узнать цель вашего визита?       — Церемония Сошествия. Мы много слышали о ней.       — Ох, — Чжун Ли выдержал короткую паузу, чтобы продолжить расспрос вновь, только на сей раз он замедлился, будто подбирал каждое слово с предельной осторожностью. — Жаль, что вам не удалось насладиться им в полной мере. — На его бледном лице проступило первое подобие эмоции — нечто похожее на печаль. В памяти всплыло лицо Рагнвиндра, также не отличавшегося богатой мимикой. Впрочем, даже тот в сравнении с Чжун Ли теперь казался невероятно артистичным малым. — Трагедия, постигшая Ли Юэ, должна была произойти. Не сегодня, так завтра. Прежний Архонт, правивший почти три тысячи лет, порядком вымотался за долгие годы.       — Что? — Я ошарашено вылупилась на него. — Его же убили.       Чжун Ли застыл, не сводя с меня янтарных глаз. В них сперва пробежала озадаченность, затем сомнение, почти сразу сменившееся страхом.       — Прошу простить мою оплошность. Профессия внесла некоторые… — Он замялся, подыскивая нужное определение, — коррективы. Да, верно, коррективы. Знаете, когда лекарь долгое время работает с тяжёлыми пациентами, он привыкает к их частым смертям.       Он замолк, вновь накинув непроницаемое выражение, и уставился на стол. Я же напряжённо перебирала услышанное по слову, будто чётки, и пыталась понять, что же озадачило сильнее: нелепая отмазка про профдеформацию или чертовски странное замечание про усталость Архонта. Конечно, за три тысячи лет любой успеет поостыть даже к должности Бога, вот только то, с какой уверенностью Чжун Ли сказал это, вызывало куда больше вопросов, чем причины ухода — самостоятельного или же нет — Гео Архонта.       На стол перед нами опустилось несколько прозрачных тарелок с пирожными и чайник, идентичный тому, что остался за столом неподалёку. Причудливая шестиугольная форма и надменно вздёрнутый носик соответствовали общему настроению заведения. Резкие грани и аккуратная крышечка чуть блестели в свете ламп.       — Новое веяние моды в Ли Юэ, — пояснил Чжун Ли, заметив моё пристальное внимание к приборам. — Ему всего около года, однако, если позволите, на мой скромный взгляд изделия из глины куда практичнее хрусталя. К тому же их можно украсить искусными росписями. Но кто знает, возможно, те вскоре вновь обретут популярность.        Я молча кивнула, нехотя берясь за палочки, которыми мне доводилось пользоваться всего раз или два, после чего все попытки освоить их были с успехом отметены. Паймон и Тевкр, также не воспылавшие воодушевлением при виде незнакомых приборов, с сомнением взяли по одной в руки и принялись насаживать на них пирожные, как шашлык на шампуры. Раздавшиеся гаденькие смешки пробежали по помещению. Не нужно было оглядываться, чтобы увидеть их растянувшиеся в ухмылке рты. На мгновение я ощутила искру внутри. Вот-вот и та упадёт в разливающееся по венам горючее, зажжёт его, а затем спалит чайную, напоследок превратив весь хрусталь в кучку бесполезных осколков. Однако искра почему-то не долетела. Потухла, будто упала в воду, издав тихое шипение напоследок. Вкрадчивый голос вернул в реальность. Чжун Ли терпеливо поправлял детей, показывая, как нужно управляться с палочками. Его лицо по-прежнему не выражало ничего, вот только во взгляде, как и в первую нашу встречу, читалась глубокая усталость. Украдкой пройдясь по нему, я так и не нашла признаков старости, за исключением тонких и едва заметных морщин возле глаз. Но и те едва ли придавали ему возраста, скорее, подчёркивали, что изредка тот всё же способен на хоть какие-то эмоции. Управившись с детьми, тот предложил было помощь и мне, однако я отказалась, поделив свою порцию между Паймон и Тевкром. И Чжун Ли вновь углубился в тонкости местной моды, зачастую сетуя на оную и лишь изредка подмечая её положительные стороны. Его манеры тоже отличались ото всех, с кем мне доводилось встречаться. Прямая осанка хоть и была присуща тому же Рагнвиндру, однако даже тот иногда всё же позволял себе позабыть о ней. У Чжун Ли же вместо позвоночника будто была вставлена железная балка. Тембр его, как и выражение лица, также не пестрели красками. Голос звучал ровно, только иногда позволяя себе уйти чуть выше или ниже. И вновь словно бы прямая линия. Да и черты нового знакомого спустя некоторое время приобрели некую угловатость, отчего в голове вспыхнула хоть и странная, но весьма занятная мысль. Чжун Ли подходил этому городу. Нет, он практически олицетворял Ли Юэ с его любовью к прямым геометрическим фигурам, чистоте и выверенным, будто по линейке, зданиям. Если в Мондштадте царили вечный праздник и свобода во всём, то в Ли Юэ главенствовал строгий порядок. Это мне удалось уяснить уже с первых дней: чёткое разделение кварталов на бедные и богатые, людей на сброд и элиту, жизнь на полезную и бессмысленную.       — Как вам Ли Юэ? — внезапный вопрос и внимательный взгляд янтарных глаз поставил в тупик. И вот опять стойкое ощущение, что в Тейвате всё же имеются чтецы мыслей.       — Красиво, вот только… — Я запнулась, раздумывая, стоит ли говорить подобное, но затем всё же продолжила: — люди здесь довольно категоричные.       — Не могли бы вы уточнить?       — Одна часть города процветает, в то время как другая в упадке. Слишком большой разрыв между богачами и бедняками. Обычно подобное приводит к классовой вражде и революции.       — А, вы имеете в виду мондштадтскую революцию, верно?       — И её тоже.       — Но разве были и другие?       Я осеклась, чуть было не ляпнув про великую французскую или революцию семнадцатого года.       — Хотела сказать, что в дальнейшем это может повториться.       — В ваших словах много истины, однако я склонен верить, что в будущем всё придёт к выравниванию ситуацию. Людям просто нужно дать немного времени.       Последняя фраза вновь пробудила странное чувство. Вроде бы, ничего необычного, однако те отстранённость и усталость, с которой Чжун Ли произнёс её, больше подошла бы старику или отошедшему от дел правителю, но никак не едва ли переступившему порог тридцатилетия мужчине.       Разговор вновь перетёк в непринуждённое русло деталей местного интерьера и особую любовь жителей Ли Юэ к геометрическим фигурам.       — Это символ Моракса, — услышала я короткий ответ и приготовилась к очередной лекции на тему архитектуры, однако той не последовало. Чжун Ли почему-то очень уклончиво касался темы Гео Архонта, предпочитая увести её в другую сторону при первой же возможности. Вот и сейчас он поспешил обратить моё внимание на то мастерство, с которым были выполнены люстры. Их искусная имитация бумажных фонариков — сами же они были выполнены из стекла — приводила Чжун Ли в восторг. Впрочем, в восторг его приводило всё, что так или иначе отсылало к древним традициям Ли Юэ.       — Вы позволите сделать вам небольшой подарок? — неожиданно спросил тот и, не дожидаясь согласия, элегантным движением достал из внутреннего кармана пиджака круглый предмет, который я сперва приняла за карманные часы. Щёлкнула крышка, и я встретилась со своим отражением, напряжённо вглядывающимся в аккуратное круглое зеркальце. В нижней части сверкала россыпь драгоценных камней. Я насчитала семь, все разных цветов, и самый крупных из них — янтарный — находился ровно по центру.       — Я не могу это принять. — Я инстинктивно подалась назад и выставила руки перед собой, будто готовилась защищаться. — Мы с вами едва знакомы, о каких подарках может идти речь?       — Мне оно уже ни к чему. А вам подойдёт.       — Какое красивое! — Глаза Паймон мгновенно загорелись, и та уже потянулась к зеркалу, но под моим взглядом вернулась на место. — Но Паймон нравится! Что такого? Он же сам предложил!       — Перестань, — сдерживаясь, осекла её я и вновь повернулась к Чжун Ли. — Пожалуйста, не настаивайте. Я не возьму.       На мгновение тот замешкался, и на его лице проскользнула озадаченность, словно бы он не знал, как реагировать в подобных ситуациях. Однако осторожный кивок, вежливое «Прошу простить мою настырность» и исчезнувшее в кармане зеркало вернули спокойствие за наш стол. Вскоре Чжун Ли вновь непринуждённо начал беседу, обозначив тем самым, что тема закрыта.       — Что ж, благодарю, что составили мне компанию этим вечером, — неожиданно произнёс тот, остановившись почти на середине предложения про историю появления в Ли Юэ гавани. — Мне пора возвращаться к делам, однако надеюсь вновь встретиться с вами за чашкой чая.       — И вам спасибо, — с некоторым облегчением попрощалась я и, заметив, что тот начал кланяться, последовала его примеру. — Хорошего вам дня.       — До встречи.       Двери за ним тихо закрылись, и я с удивлением обнаружила, что чайная успела полностью опустеть. Официантка, тут же появившаяся перед нами, всучила бумажку с иероглифами и итоговой суммой, от которой мои глаза начали стремительно ползти на лоб. Убедившись с помощью Паймон, что не ошиблась, я принялась уточнять цены пирожных и выпитого едва ли наполовину чайника, когда неожиданно услышала «За его столик тоже» из уст Паймон, отчего пришлось взять паузу и восстановить дыхание. К счастью, дыма из ноздрей не повалило, однако по побелевшим щекам официантки, начавшей то ли оправдываться, то ли обвинять Чжун Ли в забывчивости, вид мой начал приобретать черты далеко не человеческие.       — Ей жаль, и этот тип часто так делает, — закончила переводить Паймон, и все сосредоточили на мне выжидательные взгляды. Молча отсчитав нужную сумму, я коротко попросила Паймон поблагодарить официантку, стремительно поклонилась той и вылетела из чайной. Желание переломать красовавшиеся перед входом кусты останавливала лишь мысль, что за подобное придется вывалить все оставшиеся деньги, либо — что ещё хуже — отправиться прямиком за решётку.       Позади послышались неразборчивые визги и суматоха. Выбежавшие следом дети принялись наперебой что-то кричать, пока Тевкр не поднял ручонку, в которой сверкнуло то самое зеркало.       — Это Паймон нашла! Это Паймон должна была отдать! — завопила та, но быстро остыла, заслышав обещание вечером нарисовать жирафа.       На крышке зеркала был вырезан цветок, семь лепестков которого тянулись к краям. С виду простое, но аккуратно выполненное, оно наталкивало только на одну мысль — чаепитие всё же окупилось, а возможно принесло даже больше, чем мне представилось. В Ли Юэ наверняка найдутся желающие заплатить за подобную безделушку хорошую сумму. Повертев зеркало в руках ещё немного и убедившись, что никаких особых свойств то не имело, я мысленно поставила жирный восклицательный знак возле «Втюхать поскорее и подороже». Все угрызения совести были отметены веским «Двое детей на шее», и мы направились обратно, стараясь держаться подальше от скоплений горожан, направляющихся в верхнюю часть города. Похороны местного Архонта продолжались и стихать в ближайшие неделю-две явно не планировали.