В день, когда сошлись звёзды

      Глаз Бога тускло блеснул в утренних лучах. Перья и белоснежные лепестки забеспокоились от случайного дуновения ветра. Взгляд поймал заметно зачастившие проталины, в которых чернела перемешанная с помятой травой земля. Тейват определённо уступал размерами моей родной планете, раз путь от одного региона до другого укладывался примерно в десять дней, отчего климат менялся прямо на глазах. Будто бы весна растеряла всякое терпение и решила поскорее прогнать долгую зиму, сметая снег и пробуждая всё вокруг. Птицы, до этого робко подававшие голоса и прятавшиеся среди сухих ветвей, теперь во всю переговаривались о чём-то своём. Готовились к скорому потомству или же пересчитывались после зимовки? В груди встрепенулась слабая зависть к их простым проблемам. Подари мне вторую жизнь среди них, я бы радовалась попутному ветру в крыльях и той самой свободе, о которой так мечтал Венти.       Пальцы прошлись по блёклой поверхности, и через мгновение амулет обернулся лирой. Без звука и лишней пыли, словно всегда ею и был. Струны, задрожав, издали короткие тихие звуки. В мыслях невольно вспыхнули воспоминания, прочертив на сердце новую болезненную рану. Будто старых было мало. Одним простым движением лира вновь вернула прежний вид Глаза Бога. Я задумчиво глядела на цветок, изо дня в день сохранявший свежесть, точно только что сорванный. И даже кулон не изменил его.       Дневники терпеливо ждали внутри палатки в рюкзаке рядом с ещё не проснувшейся Паймон. Осторожно, чтобы не разбудить ту, я поправила укрывавшую её дублёнку и выскользнула обратно.       — И что мне делать с тобой? — Я с сомнением посмотрела на своё новое имя на обложке, не вызвавшее никаких эмоций. Едва ли мне удастся однажды привыкнуть к нему.       Свой дневник Арктур использовал и как исследовательский журнал, и как альбом для рисунков, переплетя их с собственными чувствами и переживаниями. Вот только хватит ли мне духу излить душу на бумагу? Искренне побеседовать с собой, не боясь того, что могу обнаружить в глубине? Если же вдруг потеряю его, как быть? Одни лишь пересказы снов уже вполне могут обречь на плаху, попади они не в те руки.       Пока сомнения боролись меж собой, воспоминания понемногу сменились совсем давними. Песчаный берег, беспощадное солнце и туман в голове, сваливающий всё на помутнение после выдуманного буйного вечера. Крики в лесу, озеро, Паймон. Тогда я не придала значения её словам о судьбоносности нашей встречи, приняв их за своеобразную благодарность. Двалин в небе, почти случившееся столкновение с Венти и первые ужасы магии: статуя и Глаз Бога Эмбер. Долгий путь до Мондштадта и затаившийся где-то глубоко в подсознании страх, что всё вокруг реально. Я потянула вверх кофту. Круглые следы как и прежде краснели на груди и левом боку. Учитывая же гонку с Тартальей тем вечером на площади, на спине мог красоваться и ещё один.       Лист белел перед глазами, побуждая набросать несколько коротких предложений. Глупых, неуместных в сравнении с записями Арктура.       «Я попала в мир, который некогда считала выдуманным. Забавный факт, но моё первое (и последнее) знакомство с ним на Земле закончилось спустя несколько минут. Может, задержись я там подольше, то смогла бы избежать многих ошибок».       Может. А может и нет. Всё всегда упиралось в случай и прихоть судьбы. Вернее, её чувство юмора, чёрное и мрачное, как копоть или сажа.       Медленно, но верно я погружалась в прошлое, выплёскивая его на бумагу. Чувства заметно остыли, пускай времени прошло не так уж и много. Следствие физического и эмоционального выгорания?       «Скорее уж, полного во всех смыслах», — усмехнулась беглая мысль, на что мне оставалось молча согласиться.       Когда позади осталось пять полностью исписанных листов, послышался сонный голосок Паймон. Та осторожно проверяла, поблизости ли я.       — Здесь, не переживай. Как спалось? — Я забралась в палатку и сразу же ощутила крепкие объятия.       — Паймон выспалась! — радостно сообщила та, затем вдруг замялась и добавила неуверенно: — но ужасно проголодалась.       — Съешь столько, сколько захочешь. — Я достала оставшуюся еду — всё ту же буханку, успевшую заметно уменьшится, сыр и два последних яблока — и протянула ей. — Сегодня постараюсь вернуться не с пустыми руками.       — Тогда Паймон поищет ягоды, — воодушевленно сказала она и принялась наспех завтракать.       — Зимой они не растут. Лучше посиди и попиши прописи.       Я пододвинула к ней несколько заготовок и карандаш, на что та сперва скорчилась, но всё же нехотя кивнула.       — А вечером снова почитаем? — Фиолетовые глазёнки с надеждой уставились на меня.       — А вечером снова почитаем, — улыбнулась я.       Колчан за спиной грустно брякнул остатками стрел. Фигурка Паймон на фоне палатки уменьшалась и уменьшалась, пока окончательно не исчезла среди однообразных стволов. Птицы вокруг оживлённо щебетали, и сердце отозвалось приятным трепетом. Приближающаяся весна, пускай и совсем не в срок, согревала сильнее, чем Глаз Бога в кармане. Последний, к слову, не дремал: пламя в груди, почуяв свободу, встрепенулось, постепенно расползаясь по телу. Времени было в обрез, лишняя же спешка только вынуждала нервничать ещё сильнее. Порочный круг.       Куст впереди вдруг зашевелился, стряхнув с себя оставшийся снег. Я остановилась, потянулась к луку, стараясь не шуметь, и нацелилась. Сквозь прогалы между корявых веток белело пятно. Оно нервно подёргивалось и шуршало, давая надежду на хороший ужин. Наконечник указал точно в цель, и я затаила дыхание. Зверёк — похоже, заяц — ещё не заметил меня, подъедая кору. Сердце выбивало бешеный ритм, отчего сосредоточиться удавалось с большим трудом. Пальцы напряглись, оттягивая тетиву.       Тихий свист, и зверька отбросило назад. Осторожно ступая, я не спускала с него глаза, не веря, что на сей раз не промахнулась. Тельце зайца, крупнее всех прежних, которые попадались до него, лежало, дёргая длинными лапами. Я шумно выдохнула, чувствуя, как накатывает волна болезненного облегчения. Первый раз за все дни стрела попала в цель, при этом оставшись целой. Обтерев её в снегу, я уже потянулась, чтобы подобрать драгоценную добычу, как вдруг вдалеке послышались чьи-то неясные голоса. Присоединившийся к ним хруст снега подтвердил, что незнакомцы явно направлялись в мою сторону. Притаившись за одним из деревьев, я замерла, прислушиваясь ко всем чувствам одновременно. Звуки, долетавшие до ушей, походили на осмысленную речь, только вот их грубость и обрывистость не походила ни на один знакомый язык. Я осторожно выглянула из-за укрытия, напрягая зрение. И разглядела их: три вытянутые фигуры, отдалённо напоминавшие человеческие, однако же резкость движений, а также обилие шерсти на теле и особенно вокруг шеи и головы. Белые маски со странными символами закрывали лица.       Я разрешила себе выдохнуть. Хиличурлы. Мелкая сошка в сравнении с Фатуи или Орденом Бездны, представителей которых «посчастливилось» наблюдать издалека. Всего раз и мельком, но и этого хватило, чтобы впредь держаться подальше. Троица несла здоровенного кабана. Его клыки, толщиной с руку крепкого мужчины, покрывала ещё свежая кровь. Внезапная мысль взбудоражила сознание.       «А ведь в таком случае можно было бы позабыть о голоде на весь оставшийся путь», — возбуждённо протараторил внутренний голос.       Руки вновь сжали лук, бесшумно вкладывая стрелу. Внезапность поможет убить — или хотя бы ранить — одного. Главное, попасть.       Хиличурлы неожиданно замерли, оборвав разговор. Сердце ухнуло в пятки. Один из них указал в мою сторону, понизив голос до шепота. Проследив за направлением его когтистой лапы, мои глаза наткнулись на тёмную полоску, тянувшуюся следом за зайцем. Мысленно выругавшись, я приготовилась выскочить при малейшем звуке. Однако же его не последовало. Хиличурлы не торопились, только продолжали перешёптываться между собой. Наконец, один из них двинулся в мою сторону, оставив кабана двум другим. Его нерешительные шаги и согнутая спина выдавали страх, вызывая внутри странное чувство. Рот наполнился слюной, и язык прошёлся по губам. Пальцы задрожали, но уже не от сомнений — от предвкушения. Костлявые ноги затоптались на месте, предоставляя отличный шанс.       Сейчас.       Стрела угодила в бедро, гораздо выше, чем планировалось изначально, однако всё же выиграла несколько заветных секунд. Меч легко вышел из ножен и также легко вошёл в податливую плоть. Брызнувшая кровь окрасила снег под ногами бордовым. Ноздри втянули кислый запах свалявшейся шерсти. В голове что-то щёлкнуло и загорелось, мгновенно растекаясь по сосудам. Проснувшийся голод выхватил взглядом двух оставшихся. Ладони нагрелись, пуская по лезвию струю пламени. Телу не нужно было указывать. Оно действовало само, чётко и быстро, словно сотни тысяч раз до этого. Белый снег вытеснился красным, смешиваясь с землёй. Руки неожиданно прострелила резкая боль. Пальцы разжались, выпуская меч. Откуда-то доносились рыки. Так близко, будто за спиной притаился дикий зверь. Но вокруг серели лишь всё те же сухие стволы.       Внезапная слабость вынудила осесть вниз, хватая ртом воздух. Огонь разгорался и бился внутри всё сильнее. Облако густого пепла вырвалось из груди с хриплым кашлем. Тело колотила крупная дрожь, отчего пришлось зарыть загоревшиеся ладони поглубже в снег. Кожа на них покраснела, кое-где даже потрескалась, точно сухая земля. Распластанные рядом тела — вернее то, что осталось от них — не шевелились. Я отвернулась, чувствуя подкатившую к горлу тошноту. Только спустя долгие попытки совладать с собой мне удалось прийти в чувство. Утробные завывания зверя ещё раздавались внутри, когти царапали внутренности, пробивая рёбра.       Старательно избегая смотреть на хиличурлов, я обтёрла меч и взвалила тушу кабана. Сил едва хватало на то, чтобы сделать шаг: почти всё без остатка ушло на сдерживание. Дорога обратно прошла в тумане. Красном, плотном, пульсировавшим в ритм ударов сердца. Одно только толкало вперёд — Паймон. Широкая улыбка на её лице при виде такого ужина. Если бы ещё достать картошки или хотя бы моркови, то…       Короткий вскрик выдернул из мечтаний. Впереди замерла одинокая фигурка в знакомой куртёнке. Паймон, завидев меня издалека, видно, понеслась навстречу. Её глаза в страхе бродили по мне и добыче.       — Смотри, что поймала, — улыбнулась я. — Сегодня устроим царский обед.       — Кровь, — будто не слыша меня, пролепетала она и попятилась назад. — Почему на тебе кровь?       — О чём ты? — Туша кабана сползла на землю, и я потянулась, чувствуя, как к слабости присоединяется головокружение.       — Она твоя? Ответь!       — Не моя, — с трудом выдавила я.       Подтащив добычу поближе к палатке, я без сил рухнула на землю, наблюдая, как та водит хороводы с серыми облаками. В ушах так некстати зазвенело, мешая расслышать Паймон. Та испуганно толкала меня, пока я не ощутила, как в губы упирается что-то мягкое, пахнущее так маняще, что желудок сразу отозвался протяжным воем. Сыр пропал в мгновение ока, едва я раскрыла рот. Оставшиеся куски хлеба исчезли следом. Туман перед глазами побелел, затем и вовсе рассосался, вернув землю и небо на места.       — Жива, — коротко ответила я на отчаянные вопли Паймон.       Собственное состояние тревожило не на шутку. Малейшая потеря контроля — и огонь в мгновение ока сожжёт меня дотла. И это после жалких хиличурлов, которых та же Эмбер выкашивает десятками за день. Эмбер, только недавно получившая звание рыцаря.       Глаз Бога обжёг, стоило опустить руку в карман. Я потянулась к Паймон, и та мгновенно сняла кулон, поняв меня без слов. Тот подействовал не сразу. Минуты тянулись, превращаясь в часы и недели. Время словно бы перестало существовать, погрузив в бесконечное ожидание. Наконец, я втянула носом воздух и приподнялась, чувствуя, как тело с неохотой, но всё же начинает подчиняться.       В памяти всплыли слова Рагнвиндра, больно хлеща по самолюбию. Я оказалась совсем не годна для Пиро. Как и для выданной мне роли великого спасителя.

***

      Последние деревья скрылись позади. Узкая тропка вела вдоль отвесной скалы, с другого боку же простиралась глубокая пропасть. Шум воды внизу, конечно, чуть успокаивал, однако же никак не гарантировал мягкое приземление, если вдруг ноги решат подвести. Паймон парила над головой, не отпуская мою руку ни на секунду и опасливо держась подальше от обрыва.       — Конца не видно? — обратилась я к ней.       — Не видно.       — Слетай, я подожду.       — Паймон не оставит тебя одну! А вдруг с тобой что-то случится? Ты упадёшь и… и…       Пухлые губёшки затряслись, фиолетовые глаза угрожающе блеснули, а крошечные пальчики до боли стиснули мои.       — С места не сдвинусь, — поспешно заверила я и демонстративно ухватилась за выступающий камень. — Держусь крепко и жду.       Паймон сомневалась недолго и унеслась вперёд. Я же стояла, пялясь на покрытый снегом склон и подсчитывая трещинки на нём. Мысли, как полезные, так и нет, не спешили заполнять голову. Усталость исчезла вместе с огнём, но надолго ли? До первой битвы с муравьём — на большее рассчитывать было бы глупо. Обретение Глаза Бога не дало ровным счётом ничего, кроме усилившегося страха потерять контроль. Любой всплеск — и маскировка будет раскрыта в два счёта. Главное держаться поближе к Паймон. Или быть может…       Я тряхнула головой, прогоняя навязчивые идеи. Нет, ей рисковать нельзя.       — Минут десять! — раздался сверху запыхавшийся голосок. — Только иди ближе к горе, там есть один поворот, Паймон предупредит!       Ладошки сжали мою, и мы продолжили путь. Молчание затянулось, распаляя тревогу, и я завела разговор первой.       — Куда заглянем, как придём? Может, купим вкусностей? Надо бы отпраздновать наше короткое путешествие.       Паймон заметно воодушевилась, уже было начав перечислять традиционные сладости Ли Юэ, как вдруг осеклась.       — Но ведь денег осталось не так много, — растерявшим всю радость голосочком протянула она.       — Ничего, подзаработаю. Вещи потаскаю, как в тех деревнях, или ещё что подвернётся.       — А ты сможешь?       — Смогу, не переживай. Хоть на что-то да сгожусь.       — Тогда Паймон отдаст тебе кулон! — Она уже зашуршала, доставая его наружу, как я быстро остановила её.       — Нет, это исключено.       — Что? Но почему?! — начала было возмущаться Паймон, однако тут же прекратила, стоило мне приложить палец к губам и кивнуть в сторону скалы. Вряд ли бы на нас посыпался град камней, однако же рассказанные заранее страшилки про оползни помогли отложить перебранку на потом.       Тропинка заметно расширилась, как только опасный поворот — на деле оказавшийся не таким уж опасным — остался позади, и я вновь завела пустую болтовню, которую Паймон с радостью поддержала. Молчание для нас обеих сроднилось с кошмаром, утягивая в воспоминания, точно в болото. Глубокое и вязкое, выбрать из котрого самостоятельно оказалось невозможно.       — Я никогда не говорила тебе этого, но я рада, что повстречала тебя, — произнесла я.       — Паймон тоже. Но Паймон всегда знала, что ты придёшь.       Её слова пробудили давние воспоминания первой нашей встречи.       — С чего вдруг такая уверенность? — аккуратно спросила я, а затем нарочно перевела всё в шутку. — Неужто ты ясновидящая?       — Ну со зрением у Паймон проблем никогда не было, но к чему это?       — Да нет, я не про это. Существуют те, кто утверждает, будто могут видеть будущее. В моём мире за такое раньше сжигали, сейчас просто обсмеивают и крутят у виска пальцем. В Тейвате же это обыденность.       — Паймон как-то пыталась разузнать своё будущее, но никто не соглашался за просто так. А когда у Паймон появилось немного денег, то старая женщина только разозлилась, сказав, что Паймон мошенница.       — Пустая судьба? — припомнила я свой опыт.       — Да, кажется, так она и сказала.       — Забавно, значит и тебя здесь не существует, — задумчиво отозвалась я. — Странно, учитывая, что ты была в Тейвате изначально в отличие от меня.       — Паймон не понимает, а когда Паймон не понимает, у неё начинает жужжать голова, — пожаловалась она, отчего пришлось вновь сменить тему. Красочные и подробные описания деликатесов Ли Юэ пробудили голод, который только полчаса назад с трудом удалось заглушить приличным куском кабана. Большая его часть осталась в лесу, — мне едва ли приходилось разделывать что-то кроме курицы, да и с той только кожу снять — остальное же лежало в рюкзаке. Надежды, что мясо дотерпит до города подкрепляли мороз и видневшиеся впереди тонкие шпили на покатых крышах. Сам же город ещё прятался за неровными рядами гор и сохранившие непривычную для такого времени года золотистость кроны деревьев. Последние навевали мысли о клёнах в осеннюю пору, другие же казались совсем незнакомыми. Их тонкие и искривлённые стволы тянули ветви к небу, будто моля то о чём-то, листья же поражали огненно-бронзовым отливом. В голову закралось невольное сомнение — а настоящие ли они? Может, мастерство здешних кузнецов позволило выковать сотни тысяч пластин и создать вечные деревья? Однако проверить их подлинность я могла бы только после долгого спуска вниз. Если, конечно, поблизости не окажется стражи или кого похуже.       — Ли Юэ открыт для посещений? — опомнилась вдруг я.       — А с чего бы ему закрываться? — удивилась Паймон. — Ох, смотри, а вот и конец почти!       — Мало ли, — пожала я плечами, и пригляделась, заметив, как тропка переходит в землю.       Впереди раскинулся горный массив с заснеженными полянами и редкими кустарниками. Я вдохнула поглубже, ощущая непривычную лёгкость, граничившую почти что со свободой. Глухие крики птиц вплетались в шёпот ветра, ласково перебравшего волосы. Пальцы невольно потянулись к ним. Непривычно короткие пряди вызвали грустную усмешку, которую, впрочем, быстро стёр всё тот же ветер. Стёр и развеял, не оставив и следа.       Стоило бы написать ему, хоть пару строк, да только к чему?       Высоко над головой тихо плыли воздушные гиганты-облака. Их безмятежность передалась и мне, вызывая трепет внутри. Небо успело заметно потемнеть, прогоняя солнце к горизонту. И хоть то ещё сопротивлялось, вытянутые тени говорили о скорых сумерках.       Я остановилась, наслаждаясь мгновениями тишины. Тейват никогда не станет мне домом, однако ещё не раз удивит своими красотами. Ради этого стоит повременить с намеченным и насладиться оставшимися здесь годами или, быть может, месяцами.       Под подошвой захрустел снег вперемешку с травой. Ликующее чувство наступившей весны настойчиво оттесняло доводы в пользу того, что для смены погоды слишком рано и сердце зря ускоряется от случайной птичьей трели. Но они остались неуслышанными, и я побежала. Заразившись моим радостным смехом, внезапно вырвавшимся наружу, Паймон закружилась возле, звонко хохоча. Незаметно подняв пригоршню рыхлого снега, я запустила в неё, промазав всего ничего.       — Ах так? — Она встрепенулась и стремительно понеслась к земле, притормозив в паре сантиметров над ней. Маленькие ладошки слепили шарик, и моё лицо обожгло холодом.       — Ну всё! — Я успела ухватиться за ножку Паймон, шутливо рыча и грозясь искатать ту в земле, как звонкий смех вдруг оборвался.       — Погляди! — Она указала в сторону полей далеко внизу, и мои глаза сосредоточились на крохотном пятнышке. Мальчишка, не старше самой Паймон, стремительно бежал от кого-то. Пронёсшиеся в голове мысли о банальных догонялках тут же испарились, стоило показаться громадной фигуре. Длинные, достающие до самой земли руки, широкие плечи с торчащими из них наростами, издали напоминающие гигантские болты и неестественно-угловатые движения отозвались в груди неподдельным ужасом. Робот. Настоящий робот, чей удар смог бы без труда размозжить детскую голову в два счёта.       — Взлетай и прячься среди деревьев. Главное, не приближайся слишком близко, — скомандовала я Паймон, прежде чем побежать вниз.       Огонь мгновенно загорелся, растекаясь с кровью по телу и придавая сил. Рыхлый снег так и норовил утянуть вниз или подставить подножку, однако же ноги не подводили, неся вперёд. Я потянулась к луку, крепко стискивая стрелу и моля, чтобы та не вылетела. Осталось всего две.       Ветки больно хлестали по лицу, заставляя прикрывать глаза. Громкий крик о помощи раздался совсем близко, и я, наконец, увидела мальчика. Тот почти выбился из сил и еле перебирал ногами. Земля задрожала под тяжестью шагов железной машины за ним. Она не отставала, протягивая длинные ручища к мальчику.       Я прицелилась в чёрную дыру, зиявшую в том месте, где у робота должна быть голова, и выстрелила. Стрела со звоном отскочила, попав в плечо. Пальцы задрожали, тянясь за последней. Готовясь уже выпустить её, я ощутила, как руку пронзила острая боль. Тетива лопнула. От её почерневших концов взвился дымок.       — Чёрт, чёрт, чёрт! — вырвалось у меня. Нестись на этого железного монстра с мечом было бы верхом безрассудства. Оставалось только одно.       — Эй! — крикнула я мальчику и замахала руками. Тот без раздумий вильнув в мою сторону, отчаянно вопя. Подхватив его, я побежала вперёд, краем глаза ища Паймон. Её фигурка мелькнула справа среди высоких сосен, и на душе чуть отлегло.       — Он близко! Скорее! — раздался громкий возглас возле уха, и я чуть не споткнулась, заслышав родной язык.       Вдалеке проступили очертания моста и стоявшей возле стражи. Я ускорилась, ощутив, как земля позади задрожала сильнее.       — Паймон! Как только скажу, хватайся за меня! — крикнула я, надеясь, что та услышит.       Стражники вдруг оживились и принялись оглядываться. Наконец, один из них заметил нас, и я вильнула в сторону деревьев.       — Паймон, давай!       Она выскочила, хватая меня за руку. Огонь внутри мгновенно потух. Навалившаяся усталость едва не сбила с ног, но я продолжала бежать, кожей чувствуя, как близко клацали механические ручища. Мальчик вопил, то ли молясь, то ли поторапливая. Паймон же молчала, как рыба, крепко сжимая меня.       Первое копьё пронеслось мимо и будто в замедленной съёмке вонзилось в чёрное отверстие. Робот дёрнулся, замедлившись, затем осел. Но через несколько секунд, хвативших для того, чтобы стража успела окружить его, вновь поднялся. Громкий голос скомандовал что-то, и металлическое тело пронзил ещё с десяток копий. Я замерла, глядя, как оно искрится, дёргаясь, как в агонии, затем затихает, а под ним чёрным ручейком разливается маслянистая жидкость.       Мальчик вдруг разрыдался так громко и протяжно, что я сама едва сдержалась от слёз. Он ни в какую не соглашался спуститься на землю, до боли стискивая меня. Паймон, сперва разозлившаяся на него, всё же с неохотой отступила, поджав губки.       Стража продолжала возиться с роботом, принявшись разбирать того на части и изредка протыкать того копьями, заметив движение.       «Будто бы охотники добычу», — мелькнула мысль, от которой вдруг стало не по себе.       Наконец, один из них направился к нам. Длинные тёмные пряди, в которых уже залегла первая седина, стягивала в тугой пучок изящная заколка в форме небольшой головы дракона. Широкие наплечники с заострёнными концы глядели вверх; грудь и живот прикрывал нагрудник, переходящий в красный пояс, к которому крепилась искусно сделанная пряжка в форме золотого ромба, состоящего из множества небольших квадратов; высокие до колен ботинки уверенно втаптывали снег в землю. Сдержанность и в то же время притаившаяся в его движениях сила говорили о его высоком положении. Мысли невольно вернули к Хоффману, и сердце внутри сжалось, застонав.       Грубый мужской голос на долю секунды вогнал в оцепенение. Чёрные глаза смерили нас троих тяжёлым взглядом, особенно заострившись на мне.       — К сожалению, я не владею вашим языком, — ответила я на мондштадтском, на что тот только раздосадовано нахмурился.       — Мой мондштадтский далёк от идеала, — ответил он, с трудом подбирая слова. — Но понять вас смогу.       И стражник затих в ожидании, я несмело начала, скомкано описав только погоню и соврав, что Паймон и мальчик — мои брат и сестра. С каждым моим словом его суровое, гладковыбритое лицо темнело, заставляя нервничать всё сильнее. Когда же я закончила, он не спешил с ответом, только задумчиво поглаживал подбородок.       — Я прожил достаточно, чтобы уловить некую странность. — Он замолчал, подыскивая слово, затем продолжил. — Ваш мондштадтский не звучит убедительно.       — На самом деле мы путешествуем, — натягивая улыбку, отозвалась я, хоть и понимала, как неуклюже звучу. — Уже давно не были на родине, вот и подзабыли язык. Вы знаете, что это было? — стараясь поскорее сменить тему, указала я на полуразобранную махину.       — Страж руин. Редкость в наши дни. Обычно их можно встретить возле заброшенных святилищ, поэтому они и получили такое имя.       — Паймон как-то видела… — начала уже та, но мгновенно осеклась, стоило сжать её ладошку.       — Жуткая машинка, — пробормотала я и невольно содрогнулась от скрежета тяжёлых шагов за спиной.       — Что же привело вас в Ли Юэ? — едва удостоив Паймон беглым взглядом поинтересовался мужчина. — Церемония Сошествия?       — Д-да! — с готовностью кивнула я, мысленно молясь, чтобы тот не начал задавать более подробные вопросы. — Именно она! Нам довелось услышать множество восхищений от тех, кому повезло попасть на неё!       — В таком случае вам стоило бы поискать более подходящий наряд. — Тёмные глаза прошлись по мне многозначительным взглядом, отчего щёки зарделись. Тратить остатки денег на платья? Нет уж, увольте!       — Нам можно войти в город? — спросила я, заметив, что мальчик уже успокоился и теперь испуганно таращился на стражника.       — Конечно, Ли Юэ всегда рад новым гостям, особенно в преддверии такого великого дня. Однако сперва разрешите справиться о вашем самочувствии. Нужно ли сопроводить вас до ближайшего знахаря?       — Нет-нет, спасибо, мы все в порядке, — поспешила заверить его я. Желание убраться куда подальше нарастало с каждой секундой под пронзительным взглядом мужчины. — Можно идти?       — Да, проходите. Если понадобится помощь, то непременно обращайтесь к любому из наших доблестных миллелитов.       Поклонившись на всякий случай, я развернулась и с облегчением выдохнула. Позади ещё раздавался скрежет и грохот. Робота успели почти полностью разобрать, когда мы отошли на достаточное расстояние.       — Боже мой, он точно не поверил, — простонала я, поставив мальчика на землю. Тот всё продолжал дрожать и цепляться за меня. — Как тебя зовут? — обратилась я к нему.       Глубокого синего цвета глаза поднялись на меня. Мальчик продолжал всхлипывать, будто бы и не слышал вопроса.       — Эй, ты глухой? — встряла Паймон, так и норовившая оттащить того от меня. — Отвечай!       — Ты ведь из Снежной? — вспомнив его крики, обратилась я уже на родном языке.       Он активно закивал, отчего шапка-ушанка едва не слетела с его головы. — Тевкр! — воскликнул он. — Меня т-так з-зовут. Спасибо, что с-спасли меня! Спасибо, спасибо!       — Тише-тише, — неуверенно обняла его я, когда личико, покрытое мелкой россыпью веснушек, искривилось. В мыслях оживились болезненные воспоминания. — Теперь всё позади. Давай лучше поговорим про твоих родных. Где твои папа или мама?       — Остались д-дома. Я от-тправился один.       — Как один? — Я ошарашено уставилась на него. — С ума сошёл?       — Но мне так хотелось увидеть братика! Мой братик обещал вернуться этой зимой, но так и не смог. П-поэтому я и решил приехать к нему сам.       — Твои родители наверняка с ума сходят, — вздохнула я. — И где же твой брат?       — Должен быть в Ли Юэ, — Тевкр указал в сторону высокой арки на входе в город. — Он один из самых успешных продавцов игрушек в Снежной! — горделиво добавил тот, заметно подуспокоившись. — Поэтому он щедро наградит вас, когда узнает, что вы помогли мне.       Продавец игрушек. Звучало нелепо и в то же время вполне правдоподобно. Те игрушки, которые я видела в приюте, тоже же кто-то изготовил, а раз Ли Юэ — торговой центр Тейвата, то где ещё, как не здесь, продвигать бизнес?       — Хорошо, тогда… — начала я, но замолчала, увидев негодование в глазах Паймон.       — С чего это нам помогать ему? — перешла та на мондштадтский. — Снова хочешь ввязаться во что-то?       — Ну давай бросим его здесь, пускай умрёт, как… — Я прикусила язык, чуть не вспомнив Уилла. — Просто доведём       его до брата, заодно и деньги получим.       — Продать его хочешь? — ужаснулась Паймон, чем вызвала у меня приступ смеха.       — Ага, стану теперь торговать детьми. Заодно и тебя куда-нибудь пристрою за кругленькую сумму, — успокоившись, ответила я. — Сама же слышала, что он сказал про брата. Добавь сюда грандиозное спасение из лап механического чудища и благополучную передачу чада семье. Никто бы не поскупился на щедрую награду за такое.       — Звучит разумно, — нехотя согласилась та. — Ладно, Паймон согласна. Только Паймон не станет развлекать его, поняла?       — Одним меньше, одним больше, — пробормотала я и повернулась к Тевкру. — Мы поможем тебе найти брата.       — Правда? — радостно воскликнул тот. — Обещаете?       — Обещаем.       — Тогда повторяйте за мной. — Он взял меня за руку и потянулся к Паймон. Та сперва сопротивлялась, но затем всё же сдалась, с отвращением подав ему ладошку. — Клянись, клянись, клянись, и клятвы ты держись. Ну а если кто соврёт, то попадёт на лёд. А лёд-то тот холодный, замерзай, негодный!       От столь жутких слов по спине пробежал мороз. Снежная не зря носила своё имя. Даже клятвы там обрекали на жестокую смерть в вечной мерзлоте. Я повторила слово в слово, надеясь найти братца Тевкра поскорее. Кто знает, обладают ли клятвы здесь силой. Не хотелось бы провести последние мгновения во льдах.