Великий Древний

      Бран высунулся из-за дерева и, шикнув на охнувшую Лизи, нахмурил тяжелые брови. На пристани, пестрящей выцветшими парусами, курсировали созванные со всех земель наемники, наводнившие Навилет после того, как орден Зари канул в вечность. Первые ряды этих безродных ублюдков, готовых упокоить любого за звонкую монету, успели испариться, оставив у берега бесхозные суда; новые все так же настырно прибывали, привлеченные жаждой наживы, и казалось, их нашествию на обескровленное графство не было ни конца, ни края.       Бран недовольно причмокнул и, покосившись на разномастное сборище, многозначительно посмотрел на Лизи. Будь он идиотом, он бы решил, что Навилет, сливающий тонны взятого неизвестно откуда золота на наемников, готовится к войне с Мирной, гудящей под натиском междоусобиц, но что-то да понимая в жизни и подобных склоках, он пришел к совершенно другому выводу. Да и миринские гонцы, зачастившие ко двору, не скрывая своих вороных знамен, уверенность в этом выводе только подкрепляли.       — Дрянь дела, ой дрянь! — Дварф грязно выругался и, подманив Лизи ближе, заговорщицки прищурился. — Вот что сделаем. Сбегай-ка за бумагой какой, а я пока погляжу, куда проходимцы эти носы навострили. Черканем посланье рыжей пташке, пусть братцу белого дьявола весточку передаст. Чую я, по их души нечисть эта собирается, самое время, мечи-то свои расчехлять! Ох и задаст он им! Быстро на юг дорогу забудут!       — Да к он клялся, что в Навилет больше ни ногой! — Возразила Лизи громким шепотом. — Нужон ему край этот проклятый? Мечами тут махать!       — А может и нужон. — Хитро подмигнул ей Бран, — ежели родичи его с местной родовитой сворой переговариваются! Чего бы не удавить их тут всех, предателей? — Лизи недоверчиво хмыкнула, дварф, мысленно хоронящий досаждающих ему наемников под лавиной проклятых клинков, улыбнулся щербатым ртом. — Давай-давай! Беги за бумагой-то, и про прохвоста этого узнай, как бишь его… — Бран щелкнул пальцами. — Персифаля. Его посыльным и зашлем. Даром он что ли хвастался, что с белым дьяволом якшается?

***

      Звуки окружающего мира долетали до Астариона сквозь глухое полотно, опустившееся на его сознание тяжелым покровом, и распластавшее его тело на чем-то холодном и неприятно врезающимся под ноющие ребра. Чье-то тяжелое дыхание раздражающе обжигало его щеку. Чьи-то дрожащие пальцы, не давая ему спокойно почивать на подстилке из толченных камней, сжимали его челюсть, вынуждая открыть рот, и как бы он не пытался сопротивляться, грозно сопя на негодяя, тот не оставлял своих намерений до тех пор, пока не добился своего.       Задеревеневшая челюсть поддалась, и Астарион, почувствовав, как по языку стекает горьковатая, смешанная с кровью и пылью жидкость, подавился загустевшей слюной, но неприятное угощение все-таки проглотил. Вздернув голову и уперевшись лбом в чей-то горячий лоб, он фыркнул на нарушителя спокойствия, и вдруг ощутив невесомость, бессильно обмяк в подхвативших его руках.       Руки эти, он, однако тут же признал, и расслабившись в их крепкой хватке, позволил их обладателю тащить себя куда-то в неизвестность, больше не предпринимая попыток воспротивиться. С чего этот рогатый негодник придумал такие игрища с утра пораньше и чем его поил, Астариону было неведомо, да и не особо интересно. Ему хотелось растечься в окружившем его тело тепле и снова провалиться в пустоту, нырнув под покров бессознательности, раствориться в чувстве защищенности, и побыть там подольше, но ему что-то мешало. Противная боль, разрастаясь от поврежденного плеча до позвоночника, тянула его прочь из спасительного омута. Проблески света перед глазами, лезущие сквозь сомкнутые веки, запах крови, чужой и собственной, бешеный стук в груди, к которой его прижимали и чьи-то отдаленные крики, смешиваясь в единое целое, пугающее и тревожное, тащили его в жестокую реальность за вдруг пробудившиеся нервы.       Он снова вскинулся, раздосадованный нескончаемым шумом, и услышав скрежет петель и глухой удар массивных дверей за спиной, разлепил мутные глаза, приложив для этого действия все возможные усилия. Перед лицом мелькнула чья-то испуганная фигура, тут же отскочившая в сторону, издав при этом противный визгливый звук. Астарион вскинул бровь, и щелкнув клыками, ошалело проследил за перепуганной беглянкой, забившейся в дальний угол, по-видимому, винного погреба, в котором он какого-то черта оказался. Там, у бочек, сбившись в единый комок, пряталось еще с десяток существ, в которых эльф с трудом узнал прислугу и хозяина виллы с молящейся Ильматеру и всем святым женой, делавшей это с таким отчаяньем и надеждой, будто с минуты на минуту грянет конец света.       — Что… м…— слабо промычал он, попытавшись поднять взгляд на Маркуса, но почувствовав тупую боль в затылке, уронил голову на грудь. Где-то глубоко в подсознании родилась мысль, что сейчас совсем не утро, и все это далеко не забавы заскучавшего после пробуждения возлюбленного, решившего зачем-то, утянуть его в подвал.       — Очнулся? — Спросил его тифлинг с тревогой и, опустив его непослушное тело на землю, присел рядом. Его лицо, напоминавшее один большой кровоподтек с багровой линией на переносице, одним своим видом заставило Астариона вздрогнуть и окончательно проснуться, в секунду вспомнив обо всем, что случилось до того, как он потерял сознание.       — Маркус… — еле ворочая языком прошептал он, — Боги… как же тебя разукрасило…       — Переживу. — Нервно отмахнулся Маркус, шмыгнув носом и поморщившись от боли. — Эликсира мало было. Потом поправлю это все, не важно. Ты как? Мне показалось, что я тебя раздавил к чертям!       — Ну… — шикнул эльф, попытавшись подтянуть занывшую руку. — Эликсир, видимо, мне достался, так что я-то буду в порядке! Не важно! — Злостно выплюнул он, сообразив, что в том, что они не ласкаются в постели после бутылки игристого, а жмутся в душном подвале, истекая кровью, виноват кто-то определенный. — Это был взрыв? Взрыв ведь? — Зашипел Астарион, приподнявшись и сев со второй попытки. — Какая тварь…       — Навилийцы. — Ответил за Маркуса бородатый незнакомец в голубом плаще. Эльф медленно повернул к нему голову, и сощурившись, вгляделся в черты его сухого вытянутого лица, покрытого оливковым загаром. Неизвестный не походил на прислугу и других обитателей виллы, и Астарион готов был поклясться, что прежде его не видел, однако, некое сходство с кем-то знакомым в его сухом профиле все же проглядывалось. — Я шел к аптекарю, — поспешил объясниться тот, поймав на себе настороженный взгляд. — И тут стена взлетела в воздух! А потом из пролома полезли эти ублюдки с копьями, и мне пришлось прятаться. Прошу прощение за вторжение…       — С копьями? — Опешив переспросил Маркус. — Откуда здесь копейщики! Ты ничего не перепутал, добрый человек?       — Альфред, сеньор. — Представился незнакомец. — Я уверен в том, что это были копейщики, наемники, судя по их пестрой одежке. Они заняли улицы, а что до наших бравых защитников… — он грозно свел брови и, откинув полу плаща, шагнул навстречу громко сопящему тифлингу, пытавшемуся дышать через сломанный нос. О каменный пол стукнул кривой посох. Маркус, бегло оглядев светящиеся голубым руны на темной лакированной древесине и придя к выводу, что перед ним некто, кто разбирается в тайной магии, кивнул, позволив Альфреду продолжить. — Навилийские всадники зажали их у ворот. В город дорога закрыта, наемники осаждают позиции. Если из Мирны не придет подкрепление, нам всем конец.       — А откуда ты все это знаешь? — Астарион, качнувшись, встал на ноги и, приблизившись к Альфреду, задрал подбородок. Слова неизвестного, чудом оказавшегося в винном погребе человека, доверия не вызывали, скорее пробуждая волну вполне логичных вопросов, и эльф своего предубеждения не скрывал. Заунывная молитва и плач в углу стихли, и теперь звуки боя с улицы, стали слышны отчетливее. Альфред, совершенно не испугавшись напора клыкастого господина в окровавленной рубашке, едва заметно улыбнулся. — Ты же укрытие искал? Как ты разглядел, что там за стеной?       — Магическое зрение. — Спокойно ответил он. — Мой чародейский дар. — В его глазах на секунду мелькнули лазурные крупицы, и Астарион, почуяв струящуюся от его худосочной фигуры силу, сделал шаг назад. — Дар моей крови, и я, вполне способен прорубить себе дорогу к окраине города и позвать на помощь. Дайте мне возможность накопить силу, и я отправлюсь к миринским границам, и сообщу гвардейцам нашего сюзерена, что мы отчаянно нуждаемся во вмешательстве его войск. Все же, мы народ далеко не воинственный, и долго под таким напором не выстоим…       — Нет. — Взмахнул рукой Маркус, привлекая внимание чародея. — Войска Финана стоят на границе провинций. Даже если он снимет их всех и перебросит сюда — это сутки, а то и двое перехода. Сиену разграбят и сожгут еще до того, как его люди увидят башни города на горизонте. Не трать усилия впустую. Графству конец, а брат только потеряет позиции. Хочешь сделать что-то полезное, так лучше придумай как вывести к границам Мирны простых жителей.       — Брат? — Карие глаза Альфреда округлились от удивления. — Неужели? Дон Маркус Хэллсторм! Повелитель клинков и поработитель мертвого ордена! Освободитель Старого Навилета! Приношу свои извинения, ваша светлость. — Поспешно раскланялся чародей. — Я не узнал вас, это несколько… затруднительно…       — Это не важно. — Отвернулся тифлинг, облизав распухшую губу. Барон Патруччи, услышав что-то о поработителе мертвых, опасливо высунулся из-за бочки. Астарион, заметив во взгляде Альфреда совершенно идиотское восхищение, демонстративно вышел вперед и встал рядом с уткнувшим руки в бока Маркусом. — То, что было в Навилете совершенно никак не поможет здесь, если ты об этом. — Опередил воодушевившегося чародея тот. — То был временный дар от покровительницы, а она дарами не разбрасывается. Так что, собирайся с силами и уходи отсюда. Боги простят тебе пару грешков, если решишь кого-нибудь с собой прихватить. Вон хотя бы нашего радушного хозяина с семьей, за то, что он любезно позволил нам вломиться в его погреб.       — Дар покровительницы… — завис Альфред, глядя в одну точку. — Ну конечно же! Многие ломали голову, как подобная сила может оживать в руках смертного, и вот ответ! Вы нечестивый заклинатель, дон Маркус, и это и станет нам всем спасением! Не поймите меня неправильно, ваша светлость, — засуетился тот, вытягивая ремень дорожной сумки из-под плаща. — Молва о вас ходит разная, и не каждый верит, что нечестивец в самом деле способен спасать города, а то и весь мир от немыслимой угрозы. Многие по сей день считают, что слухи о вашей связи с некой потусторонней сущностью либо домыслы, либо попытка устрашения, дабы отвадить от вас толпу благодарных поклонников, но, если это истина… — он распутал узел на сумке, и вывернув ее наизнанку, вытряхнул на пол ворох свитков и зазвеневших о плиты бутылей с эликсирами. Маркус, почувствовав грозную силу, затаенную в переплетении рун на пергаменте, тихо присвистнул. Магический арсенал чародея впечатлял не на шутку. — Сейчас! Вам нужно на это взглянуть. — Он присел у насыщенной плетением кипы и, отложив посох, вытянул из нее свиток, скрепленный защитной печатью, которая тут же рассыпалась в его руках. — Вот оно. — Заявил он победоносно, и поднявшись, протянул тугой пергамент тифлингу. — Я бы и сам рискнул, но здесь нужно особое знание. Одного дара крови мало для подчинения такой мощи, тут нужен колдун, не боящийся гнева Богов.       — Подожди-ка… — скрипнул зубами Астарион, на которого наконец основательно подействовало целебное снадобье, унявшее головную боль и избавившее его от пятен перед глазами. — Что это такое еще? С чего ты вообще решил, что раз он колдун, то гнева Богов не боится, а? — Он пошел в атаку на самонадеянного чародея, подчиняясь интуиции и проснувшемуся инстинкту, ни то самосохранения, ни то собственничества. Альфред все так же давил улыбку, будто не понимая, на что нарывается, и старался казаться дружелюбным и услужливым, что подкупало заинтересовавшегося свитком Маркуса, но совершенно не действовало на его взвинченного спутника, грозно подобравшегося к чародею практически вплотную. — Ты сам то свою магию на вкус пробовал? Может покажешь нам, как это работает, а мы потом все дружно решим, надо ли на такое дело подряжать колдуна, или ты и сам справиться в состоянии! Его светлость у нас один, в конце концов, с чего это ради, дорогуша, нам маркизами Ланческими разбрасываться?       — Любовь… — подал голос Маркус, но поймав горящий негодованием взгляд, осекся. Альфред, совершенно не растерявшись, примирительно поднял ладони, распахнув полы плаща и, обдав Астариона ароматом лавандового масла, взялся за оправдания:       — Я ни в коем случае не полагал рисковать жизнью маркиза Ланческого, дон…       — Астарион.       — Дон Астарион. Вы правы в том, что я мог бы и сам распорядиться этим свитком, но дело в том, что это проклятие. Я не силен в подобном. — Произнес он виновато. Глаза тифлинга загорелись сильней. — Оно не смертельное, но поможет ослабить врагов, и дать защитникам города шанс отбиться. Боюсь, я, не зная точно всех тонкостей, попросту прокляну всех жителей Сиены…       — Ну хватит болтать. — Маркус вырвал свиток из его рук и оскалился настолько широко, насколько позволяли разбитые губы. — У нас есть проклятие, нечестивец, чародей с магическим зрением, — принялся оправдываться он, наблюдая, как зрачки Астариона сужаются от гнева. — Таким преимуществом грех не воспользоваться, любовь. Сейчас заглянем в оружейную, заберем твой лук и осторожно выберемся на улицу. Оценим обстановку, найдем здание повыше… ратушу! Городскую ратушу! Нам бы только к центру пробиться, а там кольцо, в портал, и прямо на крышу. Гляди! У Альфреда и эликсиры целебные есть.       — Ага. Прям подарочек. — Огрызнулся эльф, косо глянув на лежащие под ногами склянки. — Благословление Богов на нашем жизненном пути! И как же вовремя его сюда занесло, да еще и во всеоружии. И свиток, обещающий проклятие этих самых Богов при нем, вот только сам он ручки марать не желает, ну конечно! Пусть лучше на тебе это проклятие повиснет!       — Милый. — Вздохнул Маркус, постаравшись придать своей разбитой мордашке самый очаровательный вид. — Я и так проклят. Хуже точно не будет.       — Ну, конечно, не будет. Ты всегда так говоришь, а потом… в прочем! — Астарион закатил глаза и отвернулся. Остановить решившего идти напролом наследника Эммир все равно уже было невозможно.

***

      В городской стене зияла пробоина. Рядом лежали тела гвардейцев и мирных жителей, которые вопреки приказам командора не спешили искать укрытия, и теперь, жестоко поплатившись за свою беспечность, украшали заваленную обломками брусчатку темнеющими в пыли кровавыми ручейками. Стекол в близлежащих домах не было. Их вынесло взрывом так же, как и витражи на вилле барона Патруччи, и теперь, покосившиеся от ударной волны жилища, глядели пустыми проемами на расползающийся по улицам пожар.       Астарион, спрятавшись за дымоходом на уцелевшей крыше, внимательно оглядел занимавшееся пожарище, и, придя к выводу, что поджоги эти были учинены ворвавшимися в Сиену наемниками, раздраженно пожевал губу. Он любил этот тихий край, пахнущий ласковым бризом и наливным виноградом, и отчасти, восприняв нападение на него как что-то, что оскорбляло его лично, мысленно проклял всех, кто был к этому причастен. Решив отомстить выродкам, избравшим из всех городов на юге именно тот, что так радовал его сердце, он вытянул лук, и нацелившись в сторону засевших у дома наемников, спустил зазвеневшую тетиву. Стрела врезалась зазевавшемуся копейщику в глаз, послужив сигналом к началу битвы, и вскоре, поджидавший миринскую конницу отряд, поглотила искрящая молниями вспышка, поджарившая застигнутых врасплох врагов еще до того, как они успели сообразить, кто с ними воюет.       Астарион опустил лук к бедру и ядовито ухмыльнулся. Чертов Альфред, вызвавшийся прикрывать Маркуса, не вызывал своим заискиванием никаких приятных чувств, но был силен и крайне полезен в надвигающейся заварушке. Он был и разведчиком, и боевым магом, и тем, кем можно пожертвовать в случае, если все пойдет не по плану, но пока все складывалось как нельзя лучше. Наемники, оставив позади столкнувшуюся с миринами навилетскую конницу, оккупировали город, видимо рассчитывая встретить выживших вороных всадников рядами копий, что на узких улицах Сиены стало бы для них серьезной проблемой. Они расположились на подходах к центру, отрезая защитников от порта, где шел бой с воителями местной знати и покинувшими суда моряками, и теперь, являясь легкой мишенью для тех, кто, сплетая магические символы разрезал накаленный воздух заклинаниями, сами того не осознавая, целыми отрядами подставлялись под удар.       Маркус, правда, одними заклинаниями не ограничивался. Он откровенно развлекался, танцуя с копейщиками с выставленным вперед полуторным мечом, который, в ходе поединка, менялся то на длинную глефу, то на два изогнутых скимитара, что вводило противников в замешательство, воруя у них драгоценные секунды. Особо проворных и прикрывающихся щитом, умело оттягивал на себя Альфред, метавший в наемников молнии и маленькие огоньки опаляющих сфер, воспламенявших плоть под доспехами и лишавших возможности закрыться от удара клинком. Их смертоносный дуэт, влетев врагам в лоб на центральной улице, играючи выкосил всех, кто оказался на пути, но незамеченным не остался, и теперь наемники, оставив ближайшие позиции, принялись обходить их со спины, чего заклинатели, впрочем, ожидали. Не даром на крыше затаился лучник с набором магических стрел, которые он без всяких церемоний прихватил в оружейной барона, разорив того на пару тысяч золотых. Теперь, очередь наконец была за ним, и Астарион, не без удовольствия уложив стрелу на ложе лука, вступил в накалившийся бой.       Первого противника, коренастого и обозленного на проклятых магов, сразила зачарованная стрела Ильматера, вмиг отравившая его кровь и вознесшая его душу к престолу Бога на дыбе. Еще троих, ринувшихся в атаку на нечестивца с мечом, насквозь прошили теневые наконечники разделившегося в полете древка, лихо спущенного с серебристой тетивы. Астарион, поняв, что его заметили, быстро сменил позицию и, прокатившись по скату крыши, ловко перепрыгнул на соседнюю. С этой точки горстка сбежавшихся к месту бойни врагов была видна лучше, но и он сам открывался для атаки, что не позволяло медлить ни секунды. Стрелы снова зазвенели, рассекая пропахший едким дымом воздух, магический лук, озаряя его лицо изумрудными рунами, насыщал тугое оперение древней силой, добавляя точности и без того метким выстрелам. Наемники, заметавшиеся меж заклинателями, осыпавшими врагов молниями и потусторонними разрядами, и разошедшимся стрелком, таяли на глазах, но на их место прибывали новые. Узкая, усеянная трупами улица, не позволявшая развернуться и дать по противникам мощным заклинанием, не задев союзников, была крайне невыгодной позицией, и Астарион, прекрасно понимая, что им придется отступать, воспользовался коротким замешательством подоспевших копейщиков, и опустив свое грозное оружие, рванул навстречу увлеченному боем Маркусу.       Маркус, приметив его мелькнувшую тень, запустил во врагов последний разряд и, призвав излюбленный двуручник, пошел в лобовую атаку. Вылетевшее вперед копье, со скрежетом пройдя по кромке лезвия, ушло в сторону, и первый оказавшийся на его пути наемник тут же принял тяжелый удар наотмашь, с громким хрустом разрубивший его плечо. Следующему широкое лезвие вонзилось в грудь, переломав все ребра, и тут же обратившись в тонкий клинок рапиры, сразило оказавшегося у тифлинга под рукой противника, не успевшего заехать ему булавой по колену. Еще одного любезно прикончил Альфред, пронзив его тело морозными пиками, вырвавшимися из-под земли, и окружившими Маркуса прочной ледяной стеной. Но в планы тифлинга не входило прятаться, и он, дождавшись новой волны нападающих, врезал по морозному щиту разрядом, вложив в него такую силу, что разлетевшиеся по сторонам обломки, чуть было не зашибли растерявшегося Альфреда. Наемникам тоже досталось, но хуже пришлось тем, кто пережил удар ледяными глыбами. На них обрушился веер из клинков, которыми ловко орудовал распаленный битвой нечестивец, выдававший все свое мастерство и выработанные долгими тренировками навыки.       — Выпендрежник. — Заключил Астарион, показавшись у края крыши. Последний копейщик, сраженный прямым ударом в шею, грузно упал на землю, и Маркус, победоносно задрав подбородок, натянул самодовольный оскал на покрытое ссадинами лицо. — Не соизволите меня поймать? — Окликнул его эльф, и устроив лук за спиной, приготовился к прыжку. Маркус развел руками и, метнувшись к стене, мягко подхватил спрыгнувшего вниз Астариона, который, повиснув у него на плечах, едва касаясь, поцеловал его рассеченные губы.       — Господа… — неловко кашлянул Альфред, руки которого тряслись от усталости и напряжения. — Нам лучше поскорее отсюда убираться. Впереди никого, но со стороны доков идет еще с полсотни, и боюсь, столь серьезного столкновения мне уже не отразить!       — Ничего, мы почти на месте. — Маркус выпустил эльфа из рук и, обернувшись к чародею, указал в сторону площади. — Бежим к фонтанам, а там в ход пойдет пространственное заклинание. Из моего ручного мира прямо на крышу. Ничему не удивляйся, я сам не до конца понимаю, как это работает.       Альфред заинтересованно вскинул бровь, но разогретый Маркус больше не обращал на него внимания. Толкнув взъерошенного Астариона локтем и одарив его хитрой улыбкой, он наклонился к его уху и, игнорируя окружающую опасность, выдал то, от чего эльф, уже в который раз за день, обессилено поднял глаза к небу.       — Любовь? Давай кто первый до фонтана?       — Радость моя… — Астарион метнул в него холодный взгляд, но его это не смутило. В таком состоянии его вообще ни черта не смущало, и легкий бой, в котором его ни разу не задели, только подстегивал его выкинуть какую-то глупость. В этот раз, во всяком случае, безобидную.       — Ну давай! На королевский отсос. — Добавил Маркус шепотом и плавно попятился назад, готовясь бежать к площади со всех ног. Эльф, прищурив глаза, в которых читалось — «черта с два ты первый добежишь», шагнул ему на встречу и, принимая столь серьезный вызов, приготовился к скоростному забегу на короткой дистанции. Альфред, окончательно растерявшись, открыл рот, но так ничего и не сказал.       — Ну давай. — Кивнул Астарион, рванув с места так, что чуть было не снес соперника с ног. Маркус хохотнул, и подбодрив застывшего в недоумении чародея, что есть мощи побежал следом за быстро удалявшимся эльфом.       Нагнал он его быстро и, задев хвостом, вынудил ругнувшегося Астариона сместиться к краю улицы. За забегом наблюдали притаившиеся в домах жители Сиены, которые, несмотря на некоторое удивление приподнятым настроением маркиза Ланческого, прыгавшего через тела и проносящегося мимо горящих зданий, чувствовали легкое облегчение. Раз уж его светлость не выражал излишней осторожности, значит у Сиены еще был шанс выстоять, хотя и казалось, что шанс этот таял на глазах. Бой за стеной не прекращался и миринские всадники все никак не могли войти в город. В доках тоже кипело побоище, и до районов у торговой площади доносились выстрелы корабельных пушек, что никак не мешало распаленному маркизу двигаться к цели. Он быстро пересек площадь, оставив гневно сопящего эльфа позади и, завидев фонтан, укрытый слоем пепла, устремился к нему, но так и не добрался до финальной точки. Не добежав шагов десять, он остановился и, согнувшись и хватая ртом воздух, пропустил вперед пролетевшего мимо Астариона, с хитрой ухмылкой отдав ему победу.       — Ха! — Астарион обернулся, и увидев задорный блеск в черных глазах злобно поджал губы. Его ноги гудели, но легкий флер безумия и это неуместное соревнование, которое Маркус намеренно ему проиграл, немного разряжали обстановку очередной авантюры, в которую они влезли, что, безусловно, отвлекало от мыслей о проклятой судьбе. Но эльф так просто сдаваться не собирался. — Ах ты гад! Ты специально? — Возмутился он и ненадолго задержал дыхание, силясь выровнять ритм сердца, успевший сбиться за час битвы и последовавший за этим незапланированный забег. — Что это за неуместная фора, лорд Хэллсторм! Я надеялся, что вы достойный соперник, а вы редкостный прохвост и негодяй! Вот так поддаться!       — Я? — Искренне удивился Маркус, невинно улыбнувшись театрально гневавшемуся возлюбленному. — Да я никогда, любовь! Это честная победа. Придется выдать тебе твой приз, как только закончим со всем этим бардаком.       — Тогда давай заканчивать. — Снисходительно повел бровью эльф, — доставай колечко. Вон и наш славный чародей на подходе. — Он кивнул в сторону догонявшего их Альфреда, явно не привыкшего к быстрому бегу, и кажется, готовому выплюнуть легкие на ходу. — И все равно, игры эти ваши! — Астарион собрал руки на груди и поднял глаза на подошедшего к нему тифлинга, раскручивавшего шнурок с цирконовым кольцом на пальце. — Ну какая довольная мордашка! — Фыркнул он. — Смухлевал, негодник! Хотя это весьма занятно, носиться на перегонки в осажденном городе. Гляди и новою легенду о вас сложат, спаситель покоренных городов вы мой.       — Ну ладно тебе. — Привычно отмахнулся Маркус. — И да будет тебе известно, это непросто игры. Сир Трентон учил меня, что командир должен находить верный подход к своему отряду, и уметь или правильно вдохновить, или заинтересовать выгодой, дабы ускорить маневренность. Я выбрал второе. Все как учил мой старый наставник.       — А-а-а, вот оно что. — Участливо закивал Астарион. — А чего ж ты Альфреда в сделку не включил? Может он и шевелился бы быстрее. Хотя, глядя как он тебя облизывает, он бы и без беготни этой королевским отсосом тебя порадовал. О, повелитель клинков! — Передразнил он Альфреда, который, наконец, добежав до фонтана, отчаянно замахал руками.       — Стойте… стойте! — Заверещал он, пытаясь отдышаться. Маркус, сжимавший цирконовый камень меж пальцев, удивленно поднял бровь и, глянув на возвышающуюся над крышами домов башню ратуши, снова перевел внимание на чародея.       — Что такое? — Спросил Астарион, почуяв что-то неладное кожей. Альфред, глубоко вдохнув и указав в сторону башни, быстро замотал головой, и рефлекторно отошел назад. В его глазах загорелись лазурные огоньки, он что-то увидел, и теперь его испуганное лицо не на шутку встревожило союзников.       — В ратуше. Женщина со знаком арфистов. Со знаком арфистов и взрывчаткой! — Чуть ли не выкрикнул он. Маркус инстинктивно дернулся в сторону замершего на месте Астариона, пытавшегося прикинуть расстояние до башни и не понимавшего, есть ли смысл убегать от здания, стоявшего от них в двухстах метрах. Он глянул на тифлинга и вздрогнул, услышав вдали приглушенный грохот.       Земля качнулась и ушла из-под ног.