Великий Древний

      Бурый Червь прислонился к нагретой солнцем стене, и повертев в руках тяжелый серебряник, воровато спрятал его в карман. Маркус, втянув пахнущий талым снегом воздух, оперся спиной об обломки кирпичной кладки, бывшей некогда домом у песчаной косы, и подставив лицо весенним лучам, степенно прикрыл глаза. Сюда редко кто захаживал. Район в разливе Чионтара давно опустел, став пристанищем обездоленных, и приличные горожане обходили стороной этот размытый взбесившейся рекой квартал. Но бледный дьявол приличным горожанином себя не считал, и не брезговал навещать обитель балдурских отбросов, коими их нарекли те самые законопослушные граждане. Его здесь знали, и принимали как своего. Связями с вездесущими попрошайками он оброс еще во времена своей бурной молодости, и случалось, что их негласный союз приносил тифлингу свои плюсы.       — Дэнни взяли. — Нарушил тишину Червь. Маркус, не открывая глаз, заинтересованно повел бровью. — Кина смогла его прижать, и его баржу вместе со всем товаром сцапали вчера ночью. Лис постарался. Еще немного, и Девятипалая его простит.       — Занятно. — Выдохнул тифлинг. Червь, опустив руку под полы своего драного плаща, вытащил оттуда свернутую в четыре раза бумажку, и не поворачивая головы к собеседнику, протянул ему послание. — Это что? — Разомкнул веки Маркус, и развернув плотный, но изрядно помятый пергамент, задумчиво хмыкнул.       — Привет тебе от Лиса. Это было на борту Дэнни, и теперь покоится в хранилище на Змеиной Скале. Сегодня смена Тессы. Хранилище будет открыто с семи до полуночи, и захлопнется после смены караула. Если заинтересован, советую не упускать возможности. Персефаль считает, что твоему вампиру очень понравится эта игрушка из плана фей.       Маркус, разглядев на потрепанной бумаге чертеж лука и надписи на незнакомом языке, удовлетворенно кивнул. Мило, что Перси так заботился об интересах Астариона, хотя, это скорее было своеобразной благодарностью за его выживание, и пристройку к Кине под бок. Заглянуть на огонек на Змеиную скалу все же следовало. Лук из плана фей Огненным Кулакам все равно был без надобности, и допустить, чтобы он мертвым грузом лежал в хранилище вещественных доказательств, тифлинг не мог. Больно редкой была эта игрушка.       — Еще какие-нибудь вести есть? — Обратился Маркус к слившемуся со стеной осведомителю. Червь, вместо ответа, протянул ему ладонь.       — Имеется. — Ответил он, ощутив в руке вес серебра. — Балуешь я смотрю. — Усмехнулся Червь, тряхнув горсть монет в ладони. Тифлинг безразлично пожал плечами, и кивком указал в сторону носившихся по мокрому песку детишек. Беспризорников, коих здесь называли «крысятами» — всезнающих, и совершенно невидимых для большинства горожан, пташек Бурого Червя.       — Мелким сладостей купи. Праздник все же.       — Это обязательно. — Уверил его Червь, спрятав монеты в недрах своего одеяния. — Альма Киррит что-то нарыла на тебя. — Продолжил он, расправив складки падающего на его крючковатый нос капюшона. — Что точно, не известно. Но это связано с тем, что вы проворачивали с Лисом. Дэнни подсказал. Но Девятипалая здесь не причем. Она с тобой воевать не хочет.       — Как мило с ее стороны. — Ссарказничал Маркус. Червь сухо улыбнулся.       — И последнее. На перевале видели чародейку, похожую на Розану. Славная компания здесь собирается. — Ощерился он. Тифлинг передернул плечами.       — Рози жива? Да уж, новости. — Вздохнул Маркус. Червь громко хохотнул.       — Ворон боится бывшей подруги. Вот где новости.       — Рози все боятся. Она на голову больная. У Кулаков на стене приказ есть — стрелять на поражение. А такой чести с их стороны даже я не удостоился. — Маркус собрал руки на груди, и перевел внимание на маленьких оборванцев, гонявшихся за голодными чайками. Бурый Червь покачал головой.       — Поговаривают, гильдия принимает ставки, кого первым закажет господин с королевским рубином. Персефаля Лиса, или Розану Эскиль. Или же подстилки Ворона сами друг другу глотки перегрызут. Пока побеждает Рози.       — Вот как? — Фыркнул тифлинг, натянув гадкий оскал. — Тогда можешь сообщить им, что сыграет ставка господина с королевским рубином. Поверь, Червь, если Астарион решит прикончить кого-нибудь из моих бывших любовников, он вряд ли станет делить с кем-то это удовольствие. Он и сам прекрасно справится.       Червь коротко кивнул.

***

      Город, украшенный свежими цветами и гирляндами из вечнозеленой хвои, встречал начало весны, и на его улицах, залитых лужами подтаявшего снега, веселились шумная толпа. К середине дня, в разгар ярмарки, на площади было не протолкнуться, но народ все продолжал прибывать, заполняя весь прилежащий к плацу у рынка квартал. Горожане, с цветочными венками в руках, скупали выставленные за полцены товары. Расщедрившиеся лавочники, сбывали прошлогодние запасы, и зазывая разнаряженных покупателей под песни уличных музыкантов, не замечали снующих меж прилавков воришек. Друиды, раздавая соцветия и взывая к природе, просили ее пробудиться от долгого сна в снегах, и согреть заскучавшую по солнцу землю. По грязной брусчатке, в пелене исходящего от разогретых камней пара, носились дети, швыряя в прохожих лепестки первых цветов.       Маркус вел эльфа своей дорогой, которой не сведущие не ходят, и с распевающей весенние гимны толпой они разминулись. Выйдя к улицам за «Волшебными Принадлежностями», и свернув в неприметный переулок, он вместе с кутавшимся в свою красную накидку Астарионом, выбрался как раз к лавке Дамона, у которого сегодня тоже не было отбоя от желающих что-нибудь прикупить.       «Милашка-кузнец», как прозвал его эльф, заметил гостей, и указав им на мастерскую, вернулся к своим покупателям. Тифлинг, приветливо ему кивнув, взял Астариона под руку, и толкнув выкрашенную зеленой краской дверь, зашел в скромную обитель кузнеца. Дамон жил здесь, здесь же и творил свои шедевры, подолгу затачивая и натирая заготовки, созданные в его собственной кузнице, устроенной у входа в лавку. На подоконнике цвели мелкие фиалки. В маленьком камине уютно трещали ветки. На полу и низких шкафчиках лежала мерцающая пыль, тянущаяся от двери в подвал, и на ней хорошо различались следы широких кузнечных сапог.       За столом у окна восседал еще один гость, жуя принесенное с собой печенье, и запивая его хозяйским чаем. Это был Ролан, и он был крайне удивлен визиту колдуна и нахмуренного вампира, старавшегося не заляпать свой яркий плащ в пыли из звездной крошки. Маркус, заметив, как он встрепенулся, будто пойманный на месте преступления, хохотнул и махнул рукой. Ролан, отложив надкусанное печенье, горделиво задрал подбородок.       — И какой дьявол вас принес? — Откашлялся он. — Легки на помине!       — Вспоминал о нас, братишка? — Противно улыбнулся нечестивец, многозначительно посмотрев на мага из Элтуреля. Ролана от такого панибратства перекосило. — Извини, не хотели мешать вашему чаепитию. Не догадывались даже, что ваша августейшая персона покинет лавку в такой день. Там народу столько, что можно за дневную выручку вторые «Принадлежности» рядом построить. Хотя, компания Дамона всяко приятнее…       — Пусть проекция эта, чертова, у прилавка стоит. — Перебил его засмущавшийся в край Ролан. — А с Дамоном мы друзья. Нечего!       — Да я ж слова не сказал. — Невинно улыбнулся Маркус. Маг злобно поджал губы. — Позволите печеньку у вас украсть? — Спросил он шутливо, и дошагав до стола, взял с тарелки хрустящий конвертик. — Ну ладно тебе, мы ненадолго. Пыль звездную соберу, и уберемся.       — И зачем она тебе? — Заинтересованно произнес Ролан. — Откуда ее Дамон притащил только! Вляпаешься — и не ототрешь ничем.       — А я говорил тебе, золотко. — Сморщил нос Астарион, подобрав украшенные мехом полы плаща выше. — Я туда не полезу! Сам свою пыль собирай. Я, пожалуй, пойду на товары взгляну.       — Иди, любовь. — Заурчал довольный Маркус. На это он и рассчитывал, когда брал эльфа с собой, не придумав никакой причины, почему Астариону с ним нельзя. — Я тут быстро. Сейчас Дамон придет, двери откроет, пыль сгребем, и я весь твой.       — Не извозись в этом по уши! — Менторски выдал ему эльф. — Тут только одна персона блистать может. — Добавил он кокетливо, и перекинув накидку через плечо, направился к выходу. Ролан, цыкнув, покачал головой.       — Я как-то при первой встрече понял, какая сладкая парочка из вас выйдет. — Сказал он, когда дверь за Астарионом захлопнулась. Маркус, захрустев печеньем, улыбнулся до ушей. — Ну ладно. В общем-то даже удачно что я тебя встретил. — Вздохнул он, и сцепив руки в замок, взглянул на нависшего над столом колдуна. — Альма зашевелилась. Приходила вчера, и не знаю, что за вожжа ей под хвост попала, но она опять начала расспрашивать о Лорракане. Я держался, надо сказать, вполне достойно, но мне кажется, она что-то заподозрила. Еще и высказалась перед уходом. Заявила, что все мы рогатые один за одного.       Маркус, проглотив пахнущую топлеными сливками выпечку, злобно усмехнулся.       — Доиграется. Сдам ее шавкам из «Балдурского вестника». Пусть напишут, что главная дознавательница Огненных Кулаков — страшная расистка. Не может тифлингов Нессуса от тифлингов Диса отличить. Еще и в сговорах нас обвиняет. Будто мы убили кого. — Колдун потянулся за вторым печеньем. Ролан вздрогнул.       — Не смешно это. Совсем не смешно. — Заерзал на стуле он. — Что мне делать, если это всплывет? Не даром она зашевелилась. Тут не так что-то.       — Шевелится, значит живая. — Маркус надкусил печенье, и слизав сливочную начинку с пальцев, подмигнул взволнованному магу. — Пока живая. Ты расслабься, она по дурости под меня копает. А там все куда серьезнее убийства какого-то вшивого волшебника. Но если что вдруг, я тебя не выдам. Выдохни. И про скидки не забудь. Даром я тебя покрывать должен что ли?       — Да ты ж сам это начал! — Возмутился Ролан, и взмахнув хвостом, поднял сияющую крошку в воздух, от чего тут же расчихался. Маркус, почесав нос, хмыкнул.       — И правда. Но видишь какое дело. Об меня Альма зубы обломает, а об тебя нет. Да и к тому же, не я убийц своего учителя спрятал. И уж тем более не я его лавку под свои нужды определил. Так что, с тебя скидки. А то с вашими ценами скоро придется ту пресловутую золотую ложку продать, с которой я родился. — Беззлобно оскалился колдун, и покосившись на тарелку со сладостями, закусил перепачканную сладкой крошкой губу. — И печенье я прихвачу, ты не против? Вкусное очень.       Ролан в ответ только тяжело вздохнул.

***

      Дамон очень старательно поработал над заготовкой, и теперь кусок звездной породы, спрятанный за семью замками в его подвале, представлял собой окружность диаметром в две ладони с небольшим отверстием посередине. Подсвечиваемый магическими лампами, он сиял, зажатый в тисках, стоящих посреди скрытой от посторонних глаз комнате, и завораживал космической красотой мерцающих вдоль черного полотна линий. Рядом, в куче блестящей пыли валялись сточенные пилки, сломанные зубила и покрытые зазубринами щипцы. Материал оказался по истине крепким, и взявшийся за дело кузнец, за месяцы усердной работы, обломал об него практически все свои инструменты.       Маркус, восхищенно осмотрев переливающийся серебристыми прожилками металл, с осторожностью провел пальцем по ребристой поверхности, и не удержавшись, сунул мизинец в отполированное отверстие. Дамон, подпиравший стену напротив в ожидании его замечаний, громко прыснул, и встретившись глазами со своим заказчиком, неловко потупил взор. Маркус, вздернув бровь, наигранно безысходно вздохнул.       — Ох, Дамон, Дамон. И о чем ты только думаешь? Испортил я тебя совсем. Вот что бывает, когда со всякими колдунами связываешься.       — Ты не застрянь в нем главное. — Улыбнулся кузнец, сдерживая смех. — Руда крепкая, тугоплавкая. В случае чего, без пальца уйдешь.       — Боги, Дамон… — осудительно покачал головой нечестивец. — Какой же ты кровожадный оказывается. Если застрять в дырке, всегда можно масла подлить, а не пальцы живым существам отрывать. И откуда в тебе столько жестокости только?       — Хватит издеваться. — Отмахнулся тот, пряча неловкую улыбку. — Скажи лучше, как тебе? Я не ювелир и не каменщик все же. Конечно, после переплавки адского железа имею какое-никакое представление о редких материалах, но этот отличается от всего, с чем я работал. А какие поразительные сплавы выходят из крошки! А пыль как затирка — это просто находка! Это я тебе доплачивать должен за такой подарок!       — Да брось. — Махнул рукой Маркус, и, наконец наигравшись, вытащил из будущего кольца свой покрытый пылью мизинец. — Главное скажи, когда готово-то будет? Совсем замуж невтерпеж, понимаешь? Уж полгода с этим кольцом возимся.       — Ну… — пожевал губу Дамон. — Пару месяцев, навскидку. Я и так отложил почти все заказы. Но ты не подумай, что я жаден настолько, что намерено их хватаю, пока тут работа стоит. Тяжело это очень, и не доверишь никому. За ковкой хоть размяться выходит, и не пылью подышать.       — Ну это конечно. — Расстроено вздохнул колдун. — Ладно. Пока что мне есть чем его отвлечь. Но у него все равно столько вопросов. Интересно ему, зачем я к тебе бегаю. А я не могу не бегать. Интересно ведь, и как-то оно… будто время идет легче, когда видишь, как обтесывается заготовка. Недавно совсем булыжник был светящийся, а сейчас, смотри-ка, уже дырочка для пальца есть. — Кузнец закатил глаза. Маркус хохотнул. — Ну все, все! У меня просто настроение хорошее. Весна влияет может. И вот еще. — Заговорщески прошептал он. — Если создать сплав из адского железа, звездной крошки и каменной щелочи, получится — «acero del duque», герцогская сталь. — И добавил тише: — только я тебе не говорил, если что.

***

      На город быстро опустились сумерки, и с крыши «Эльфийской Песни» отчетливо виднелись огоньки сотен свечей, зажженных на площади, у сложенных в огромный стог венков. Альфира, мягко перебирая пальцами струны своей лютни, поглядывала на воркующую парочку, и грустно улыбаясь, отгоняла мысли о своей собственной судьбе. Маркус, что-то тихо говорил светящемуся от счастья эльфу, оглаживая его плечи, и иногда касаясь губами его лба. Астарион показательно хмурился, слегка обнимал его за талию, и смотрел в его глаза так, как глядят на звездное небо — с восторгом и придыханием. Отвлекать их не хотелось, и Альфира, наигрывая нежную мелодию, напевала слова одной из самых знаменитых своих баллад, стараясь отвлечься на переливы чарующих звуков, прекрасно дополнявших этот волшебный вечер.       — Вниз, вниз, вниз по реке…       — Что-то девочки грустные какие-то. — Шепнул эльф Маркусу. — Видимо не всем весной любви хочется. Мы тут еще своими поцелуйчиками на нервы им действуем.       — Да мало ли. — Хмыкнул тифлинг. — Поругались может. — Он взял Астариона за руку, и наклонившись, мягко коснулся его губ. — Но надо сказать, я удивлен тому, что они тут устроили. Я думал мы просто прошлые деньки под песни Альфиры вспомним, ну выпьем немного, и на скалу пойдем. А тут прямо… — повел рукой он. — Дух захватывает.       Устроить свой маленький праздник прихода весны придумала Лакрисса. Она и позвала их на крышу «Эльфийской Песни», и Маркус просто не смог отказать себе в удовольствии провести время в компании давних подруг перед походом на Змеиную скалу. Потрудилась она на славу. Утянула из таверны ворох мягких одеял и с десяток маленьких подушечек. Зажгла магическую жаровню, расставила пахнущие чем-то приторно сладким свечи, и украсила все это благолепие выпрошенными у друидов свежими цветами. О небольшой пирушке она тоже позаботилась, и на стащенных все из той же таверны керамических блюдах своей очереди дожидались фрукты, оставшиеся в кладовой еще с прошлой осени, и праздничные сладости, которые с утра им принесли благодарные ученики Альфиры. Импровизированный стол венчали кубки из цветного стекла, и легкое вино из Сиены — подарок Маркуса. Оставалось дождаться саму Лакриссу, которая под предлогом принести еще и травяные палочки, зажигаемые в этот день на удачу, испарилась из поля зрения.       — Согласен. Миленько тут… — лучезарно улыбнулся Астарион. — Насколько я понял, не нас одних сюда звали, но все разбежались кто куда. Джахейра и та из города смылась. Так что, у нас тут вроде как двойное свидание получается. — Уронил смешок он, и увернувшись от наглаживающей его руки, взялся теребить краешек меховой оторочки. — Но мне даже нравится. Альфира такая милашка, ты представляешь? Сказала, что красный очень освежает мой образ. А я еще сомневался, не слишком ли вычурно будет.       Маркус, медленно окинув его взглядом, мечтательно вздохнул. Хотелось оставить его в одном плаще и мехах, ласкающих столь желанное тифлингом тело. Красный ему и правда шел, отражался в его блестящих глазах, и ниспадал сладкой патокой по плечам. Каким немыслимо совершенным он был все же. Во всяком случае, для безумно влюбленного дьявола. Которые, по-настоящему, познают любовь лишь один раз.       — Ты знаешь… — сказал он глядящему на него россыпью рубиновых звезд эльфу. — Тебе и правда этот цвет к лицу. Но цвета моего дома подойдут тебе лучше.       Астарион нахмурил брови, собираясь что-то сказать, но слова так и остались на приоткрытых губах. Сладко защемило сердце, и от этого невесомого трепета на глаза набежали слезы. Жестокий он, все-таки, говорить такие слова, да еще и с такой искренностью. Вечер, тонущий в аромате свечей и ласковых напевах вдохновленного барда, и так был через чур сказочным, похожим на сон, из разряда тех, от которых боишься очнуться, а теперь еще и это. Эльф, с трудом опустил глаза и позволил себя обнять. На ставших ватными ногах устоять было трудно, и он был благодарен объявившейся на крыше Лакриссе, пригласившей всех к столу. Теперь можно было без слов опуститься на расстеленные одеяла, и воспользовавшись тем, что Маркус отвлекся на непринужденную беседу, открыто и жадно вдохнуть благоухающий весной вечерний воздух.

***

      Маркус сопроводил эльфа до дверей в хранилище, и сунув уже ожидавшей их лейтенантке Тессе увесистый кошель серебра, хитро подмигнул своему спутнику. После милых посиделок в обнимку на крыше, в компании Лакриссы и ее дорогой Альфиры, оставалось приятное послевкусие, похожее на сладость угощений и мягкого вина, которое они вчетвером распили, и ему хотелось, чтобы вечер закончился так же приятно, как и начался. Об этом он побеспокоился еще днем, предупредив всех заинтересованных личностей о их появлении на Змеиной скале за два часа до смены караула, и теперь был практически уверен, что все продет гладко. Астариону оставалось проследовать за Тессой и убедиться, что лук, с красивым названием «Рассечение небес» был подлинным, и прибрав его к рукам, ждать тифлинга у ворот. Сам Маркус должен был навестить Альму, попробовать поговорить и наконец закопать топор их бессмысленной войны, которую она односторонне ему объявила. Во всяком случае, он очень на это надеялся.       — Ты осторожнее с ней ладно? — Сказал эльф шепотом, и прежде, чем скрыться за тяжелыми дверьми хранилища, поправил ажурный воротник его рубашки, и оставив легкий поцелуй на щеке чуть ниже следа от помады, которым его на прощание наградила Альфира, притворно вздохнул.       — Не волнуйся любовь. У меня на руках все карты, так что… — уверил его тифлинг, — справлюсь в общем. Ты иди за луком, и, если дранный Дэни сунул Кулакам подделку, так и знай — я его прямо здесь вздерну.       Астарион показательно закатил глаза, но улыбнулся.       Маркус знал путь до кабинета дознавательницы как свои пять пальцев. В прежние времена он бывал здесь настолько часто, что мог с уверенностью сказать, сколько ступеней на лестнице ведущей к секции законников, и сколько трещин змеилось от узких окон под потолком, толком не пропускавших ни свет, ни воздух. Стража его тоже знала, но в отличие от тех, кто застал его похождения, знала скорее как героя, поэтому никаких попыток сорвать его встречу с госпожой Киррит не предприняла. В кабинет засидевшейся до ночи Альмы, он вошел без всякого сопротивления. В том что она все еще здесь, а не ушла кидаться цветами на площадь, он был уверен. Такие как Альма Киррит на праздники не ходят.       Госпожа дознавательница не ждала позднего гостя, и его появлению нескрываемо удивилась. Завидев бледного тифлинга в дверях, и как-то по-своему трактовав его визит, она рефлекторно потянулась к плетению, но рогатый посетитель и не подумал на нее нападать. Подняв руки, он медленно дошагал до стола, за которым, закопавшись в кипе бумаг восседала Альма, и подвинув стул ногой, так же медленно сел, не сводя глаз с переполошившейся чародейки. Выглядела она не слишком хорошо, явно сказывалась усталость. Огненные пряди ее волос выбились из высокой прически, и теперь торчали во все стороны. Ее и без того узкое лицо совсем осунулось, заострилось, и теперь Альма казалась старше своих лет, хотя была почти ровесницей Шэдоухарт. Она нервничала, и не пыталась этого скрыть, и, судя по ее обреченному взгляду, и молниеносной готовности вступить в бой, госпожа Киррит поняла, во что влезла, и чем грозят излишние познания в области прошлого некоторых привилегированных персон. И Маркусу, где-то в глубине души, даже стало ее жаль.       — Спокойно. Я просто поговорить пришел. Хотел бы убить — убил бы с порога.       Альма сдалась не сразу, и еще долго недоверчиво на него смотрела. Меж ее пальцев потрескивало собранное в узор из молний плетение, но атаковать она так не решилась. Расслабив руку и кивнув тифлингу, она потянулась к шкафу у ее правого плеча, и загремев стеклом, извлекла из него бутыль, перевитый веревкой из сушеной лозы. Разговор обещал быть долгим.

***

      — Один вопрос. — Повела бровью чародейка, покручивая стакан в руке. Маркус, отпив из глиняной чарки пахнущую орехом настойку, крупно вздрогнул. — Твоя работа, и ты столько лет за нос тут всех водишь, или я излишне мнительная?       — Ты все про Лорракана? — Тифлинг откинулся на спинку стула, и подтянул чарку ближе. — Отвечу, раз уж не под протоколом.       Альма горько усмехнулась.       — Да я его убил, конечно же. Твой учитель был редкостным гадом, и хотел пленить аасимара. Ни то чтобы мне было прям до безумия жаль порождение Селунэ, но клянусь, в тот день он меня вывел. Да и союзник с Девы Эйлин — Песни Ночи в твоих записях, должен был выйти толковый. Я тогда о своем выживании думал, ну и о выживании мои близких. Пришлось делать выбор. И знаешь, выбор меж наглым, и сто лет как не воевавшим недоволшебником и воинственным паладином Лунной Девы не стоял.       — Я не знала о Песне Ночи. — Скривила губы Альма, и сделала маленький глоток. — Но тебя это все равно не оправдывает.       — Не оправдывает. — Легко согласился Маркус. — Да я и не оправдываться пришел.       Чародейка неодобрительно на него покосилась, и тихо хмыкнула. Бледный тифлинг размяк. От него не исходило прежней угрозы, хотя она понимала, что шутить с ним все же не стоит. Он был какой-то подозрительно спокойный, и, хотя и язвил, делал это почти беззлобно. След от помады на щеке и въевшийся запах храмовых свечей добавляли противоречивости его суровому образу, а его захмелевший взгляд, время от времени блуждающий по комнате и раскиданным на столе бумагам, и вовсе казался неестественно мягким. И это несколько настораживало.       — А чего ж ты раньше упирался? — Гадко ухмыльнувшись, спросила Альма. Маркус, протянув руку к столу, сцепил пальцы на горлышке бутылки, и не спрашивая, подлил ей настойки в стакан. — Может еще скажешь, что не один был? Очистишь совесть до конца?       — Это уже три вопроса. — Привычно напомнил ей тифлинг, наполняя свою чарку. — И ты же прекрасно понимаешь, что я здесь не за этим. Мне просто надоели твои назойливые попытки уличить меня в очевидном, потому скажу так. — Он поставил полупустую бутылку на место, громко стукнув донышком по столу. Госпожа Киррит заинтересованно сощурила глаза. — Я убил волшебника Лорракана, чтобы поддержать союз с аасимаром. Я был один-одинешенек, и я настоятельно советую тебе поверить мне на слово. А смерть учителя списать на сопутствующие военные потери. Напоминаю: или ублюдочный маг, желавший пленить дочь Селунэ, или полубогиня на поле боя. И если тебе все же прямо неймется кого-то покарать, помни — селуниты могут ой как обидеться. Но ты сама решай. Мне все равно ничего за это не будет.       — Предположим. — Выдавила из себя Альма. Маркус продолжил:       — А теперь к более важным делам. Я знаю, что ты кое-что раскопала. И прежде, чем ты сотворишь страшную глупость, хочу тебя предупредить. И скажу сразу! — Он поднял вверх палец, не позволяя себя перебить. Чаройдейка, заметно напряглась. — Я это делаю только потому, что хочу жить нормальной жизнью. Ну, и еще, пожалуй, потому, что знаю одно существо, оступившееся когда-то примерно там же. Все вот это желание кому-то что-то доказать, выйти победителем, не имея ни черта за спиной, нападки на тех, кто заведомо сильнее — все это полное безумие. И если ты сейчас решишь выделываться знанием законов, то забудь. Я уже все проверил, и мои расчеты совершенно верны. Я с бывшим городским судьей живу, между прочим, он диссертацию на эту тему пишет, и я знаю, о чем говорю. Так что попытки что-то доказать мне отложи подальше. И просто слушай.       — Ну допустим. — Вздохнула Альма с видом загнанного зверя. — Слушаю.       — Я просто попрошу тебя не дурить. — Начал Маркус серьезно. — Могу представить, как ты обрадовалась, когда Дэнни слил тебе информацию о контрабандистах с Чионтара. Маленькой банде, умудрявшейся таскать тонны металла и заготовок для оружия и доспехов мимо патрулей, и у Кины под носом. Вряд ли ты открыла для себя что-то новое из его рассказа, но тебя определенно заинтересовала наводка на некоего Ворона. Настолько, что тебе хватило ума отправить послание в Арфур, и узнать настоящее имя держателя тамошней банковской ячейки. Ну а Ворон-то, по-твоему, слепой, и разговаривать с нужными личностями разучился, и никогда не узнает, что в его старых делах копается Альма Киррит?       Чародейка отвела взгляд.       — Очень самонадеянно. Ну откопала ты это, дальше что? Да, я вооружал армию Абсолют, выходит. Сам правда не знал, кого вооружаю, но что есть то есть. У меня не было какой-то цели. Я, если хочешь знать, развлекался так. Не более.       — Это измена. — Сухо выдала она. Маркус закатил глаза.       — Измена. Кому? — Губы тифлинга растянулись в оскале. Альма молча приложилась к стакану. — Я живу на территории Мирны. Официальной. В анклаве миринском. Знаешь, что это значит?       — Что ты не можешь быть изменником Врат Балдура.       — Именно! — Просиял Маркус. — А это, в свою очередь, означает, что за вооружение абсолютистов я должен буду предстать перед судом Кастильи. А теперь представь лицо моего папаши-герцога, когда ему на порог притащат его блудного сына. И чем это может кончиться.       Альма проглотила обжигающую настойку, и подперев щеку рукой, посмотрела на него убойным взглядом. Тифлинг на это не отреагировал. Его, кажется, забавлял этот разговор.       — Но это не самое дурное в сложившимся положении. — Он покрутил чарку в руке, и встретился с чародейкой глазами. — Скажу прямо. Ты заноза в заднице у очень многих. Дэнни с тобой не от безысходности откровенничал. Он рассчитывал нас стравить. Дело раскрутилось бы просто. Ты швырнула бы мне обвинения, я бы, скорее всего, согласился. Да, с меня слетела бы маска непогрешимого героя, да вот только она мне не слишком уж нужна. Дальше в это дело втянули бы герцога Кастильского и Ланческого, понеслись бы ноты протеста и все такое. Бесполезное копошение, которое никогда ни к чему не привело бы. Дэнни, он знаешь, хорошо помнит прошлую версию меня, и видимо рассчитывал на то, что я попросту от тебя избавлюсь. Но времена меняются. Я бы просто позволил тебе тонуть в этом всем, пока тебя не убрали бы заинтересованные в добрых отношениях Севера и Юга особы. Ну подумаешь, миринский аристократик, потрахивал какого-то контрабандиста, и по доброте душевной ему помогал. Неужто из-за этого должны воевать два влиятельных герцогства? Нет, Альма. Тебе бы просто пришел конец.       — Прошлую версию тебя? — Сползла по стулу чародейка, расслабившаяся ни то от выпивки, ни то от его непростительно дружелюбного тона. — Допустим. А новая версия чего хочет?       — Покоя. — Пожал плечами Маркус. — Поэтому сворачивай свои изыскания. Мне надоела война и недомолвки. Я тебе во всем признался, а ты признай, что против меня не выстоишь. Брось это все и займись чем-нибудь полезным. И не слушай Фицджеральда. Он ублюдок редкостный.       — Надо же. — Фыркнула Альма, глянув на бледного тифлинга из-под ресниц. — Маска героя к тебе все же приросла. Какая поразительная забота о моем благополучии.       — Не в твоем благополучии дело. — Маркус поднял глаза к потолку, и обнаружил там все те же вечноживущие трещины. — Я летом был в Сиене и провел время с семьей брата. Никогда Финану не завидовал, хотя он всегда всеобщим любимцем был, а я так — отродьем. И вот впервые эту зависть почувствовал. Но по-доброму. Брата я люблю. И снова, как в детстве, хочу на него походить. Хочу того же мира и спокойствия. Семью хочу. И чтобы в мою семью со всех щелей не лезло мое прошлое. Эльф мой не виноват, что я когда-то плутал по жизни, и грязный след за собой оставлял. Подчистить все хочу и начать заново, понимаешь?       Альма Киррит понимающе улыбнулась.

***

      С Маркусом всегда было так. Сегодня они провели чудесный день, и попросту волшебный вечер. Он сказал нечто такое, от чего душа Астариона пела, и он ощущал тех самых идиотских бабочек в животе, будто ему снова пятнадцать. В добавок к этому, в качестве красивого завершения сегодняшнего восхитительного парада щедрости, эльфу достался легендарный лук из плана фей, который оказался подлинным. Но в тоннах меда, коими его обливал тифлинг, все же была ложка того самого пресловутого дегтя.       Осведомитель.       Тот, кто поведал Маркусу о «Рассечении небес», и с кем он наверняка встречался. И что хуже всего, забыл об этом рассказать. Тот, чьего имени он не назвал, зато его добродушно выдала умасленная серебром Тесса. Имя, которое хотелось раскусить напополам и выплюнуть ядом:       «Персефаль Лис».       Астарион закутал свой лук в мешковину, и наигранно улыбнулся шагавшему к нему тифлингу. Маркус выглядел довольным, видимо его переговоры дали нужный результат, и сегодня, портить ему настроение не хотелось. Хотя эта недомолвка очень сильно раздражала, и эльф точно знал, что долго не продержится. Но сейчас он решил промолчать, и уж точно не накручивать себя чем попало. Может, у Маркуса хватит ума самому рассказать. Ведь если ему нечего скрывать, то нечего и бояться. И уж тем более незачем умалчивать о возвращении старого дружка в город.       Осенью прошлого года.