Великий Древний

Часть IV. Свобода или вечный плен       Для Персефаля Лиса возвращение во Врата Балдура могло закончится серьезными проблемами, но звон монет, гарантированный за доставку очень редкого товара на север, убил в контрабандисте все зачатки здравого смысла, и в Порочную Жемчужину Побережья Мечей он все же сунулся. Сунулся, и практически сразу же пожалел об этом решении. Стоило ему ступить на размытый дождем гравий Драконьего Перекрестка, как о его прибытии доложили, и в первой же подворотне, потерявшего всякий нюх на опасность эльфа душевно избили, разбив губу и пару раз приложив головой о стену. Настойчиво посоветовав ему не выделываться, неизвестные головорезы в дранных плащах, настоятельно порекомендовали ему немедленно кое-кого навестить, и слишком сильно не отсвечивать. От Кины Девятипалой ему реверанс уже передали, как знать, может и от Дэнни Фицджеральда достанется. Не говоря уже о «кое-ком».       Послав головорезов ко всем чертям, Лис поднялся, и прижав пальцы к саднящему виску, сплюнул вязкую кровь. Во Вратах Балдура он планировал задержаться не более чем на сутки, и ничего кроме как засунуть свои угрозы поглубже, он этим зарвавшимся оборванцам не пожелал. Однако ж, навестить «кое-кого» он все же был вынужден. Кина заправляла городом, Дэнни мысом в проливе Чионтара, а этот «кое-кто» — ничем и всем сразу. Руки у него были куда длиннее, чем у предводителей окрестных группировок, и Персефаль понимал, что его лучше не злить. Да и к тому же, он был даже рад встрече с этим благородным засранцем, и его по-своему распирал интерес, зачем Ворон, он же бледный тифлинг, он же маркиз Ланческий Маркус Хэллсторм его ищет. Ищет так, что каждая шавка в городе об этом знает. Персефалю вон даже шагу не дали сделать, уже о его ожидании сообщили.       Опершись о стену, Лис выудил из своих бесконечных карманов маленькую колбу с целебным эликсиром, и завернутую в прошлогоднюю выцветшую газету вытяжку из тиамаска. Вылакав эликсир до дна, и ощутив, как отступает боль, Персефаль блаженно вздохнул, и закинув в рот грибную вытяжку, поднял глаза к небу. Тиамаск был не лучшего качества и давно пересох, однако легкое расслабление и желание улыбаться ожившего контрабандиста посетили. Решив, что жизнь, в целом, не так плоха, он вытер губы, размазав густую кровь по ладони, и накинув капюшон, быстро покинул захудалый переулок, и тут же потерялся в толпе гудящей улицы. Дошагав до врат, и забрав в сторону, Лис бодро проскочил мимо стражи, и приметив заросшую тропу, начал проворно спускаться с холма к проливу. Там, у остовов севших на мель кораблей, было оговоренное место встречи, и Персефаль точно знал, что его давнего дружка ждать следовало именно там.       Маркус объявился через час, и сразу приметил контрабандиста, прятавшегося у киля лежавшего на боку судна. Помахав ему рукой, лорд Хэллсторм подошел к заулыбавшемуся Лису, и нависнув над ним массивной тенью, насмешливо оглядел его перепачканную в крови мордашку. Персефаль фыркнул, и лихо подскочив на ноги, театрально раскланялся перед его светлостью. Не сводя глаз с его хищной улыбки, Лис хитро изогнул бровь, и не спрашивая разрешения у его августейшей личности, повис у него на плечах.       — М, ваша светлость! — Хохотнул он, ощутив холод шелка его рубашки щекой. — Сколько лет, сколько зим! А вы все не меняетесь. Ну разве что лицо у вас, одухотворенное, какое-то. — Получив в ответ слабое поглаживание по плечу, Персефаль отлип от бледного тифлинга, и придирчиво осмотрел его с ног до головы. Маркус себе не изменял. Все так же носил черное, без вычурных элементов, не считая полоски кружева на воротнике и манжетах. Из украшений — только магические кольца, с заговоренными самоцветами, и знакомый контрабандисту амулет. На поясе — короткий меч, с роскошной ониксовой рукоятью, увенчанной серебряными драконами и мелкими матовыми камушками. Скорее всего не боевой, просто красивая игрушка. Отросшие чуть ниже плеч, вьющиеся вороные волосы, были перехвачены тонкой лентой. Крепкая белая шея, покрытая следами от свежих укусов, заставила Лиса мысленно облизнуться, и недовольно поджать губы. Как бы соблазнительно он не выглядел в сидящей по фигуре шелковой рубашке, как бы не волновал контраст черной легкой ткани и бледного подтянутого тела, Персефалю следовало прижать хвост. Судя по рваным меткам, оставленным ни то в порыве страсти, ни то в порыве гнева, тот жутко злобный вампир, выторговавший у контрабандиста амулет с гравировкой, все еще присутствовал в жизни Ворона. И не просто присутствовал, он в ней уютно так обосновался. А воевать с хищником за право прижиматься к крепкому плечу, и чувствовать что покрепче в заднице, Лису совершенно не хотелось. Потому веселье в родном городе ему окончательно обломалось.       — Чего надутый такой? — Усмехнулся Маркус, заметив перемены в его настроении. — Ты, Перси, тоже ни черта не меняешься. Напомни, я когда-нибудь видел тебя не с разбитой рожей?       — А ты все такой же галантный. — Скривил губы Лис. — Это меня так поприветствовали. Привет от Кины передали. А еще, что ты меня ищешь. Так и чем имею честь?       Маркус, склонив голову к плечу, улыбнулся шире, и собрав руки на груди, снова выпрямился. Помяли контрабандиста не хило, но особой жалости он к нему не испытывал. Жаль конечно, что его смазливое личико попортили, но Персефаль всегда себе приключения находил, и, судя по грибному запашку, останавливаться не собирался.       — Тиамаском от тебя несет. — Заключил тифлинг. — Уверен, что в состоянии правильно оценить мое предложение?       — Пф. — Фыркнул Лис. — Спрашиваешь? Не замуж же звать собрался, в конце концов. Тебе видимо какую-нибудь редкую дрянь раздобыть требуется, такую, которую в окрестностях не найти, а далеко тащиться вашей светлости не хочется. Кто же будет красавчику-вампиру бочки наминать? А значит, будь я хоть со свежайшей порцией вытяжки за щекой, предложение твое оценить сумею. Я профессионал! — Вздернул подбородок эльф, отчего капюшон сполз с головы, явив миру его пшеничные локоны. — Да и тиамаск этот дерьмовый откровенно. Час и снова настроение ни к черту.       Маркус покачал головой, и приметив единственную косичку в его растрепанных волосах, повел бровью. Когда-то, он очень любил наматывать эти волосы на кулак, но сейчас, к собственному удивлению, не испытывал к прежнему любовнику ни грамма влечения. Будто и не было ничего.       — Не слезешь с этой дряни, настроение всегда плохое будет. — Заметил тифлинг мрачно. Лис закатил глаза.       — Маркус, ты давай жизни не учи. И вообще, в Подземье кто только этими грибами не балуется, и ничего. У тебя там, вроде как, тоже знакомые имеются. — Подмигнул он, заговорщески. Маркус безучастно хмыкнул. — Знаешь, Ворон, — мечтательно вздохнул Персефаль, выставив вперед бедро, и облокотившись одной рукой на подгнивший киль. — С такими знакомыми мы могли бы очень многое из Подземья таскать. Кина, конечно, будет не в восторге, да и ближайший безопасный аванпост под селунитами, но ты ведь с ними на короткой ноге. Так что, если возникнет желание, только мяукни. И Персефаль Лис будет здесь.       — Перси… — зажмурился Маркус устало. — Мне давно это не интересно. Твои слова, можно сказать, были пророчеством. Я наигрался. И хотя знакомых у меня там — пару тысяч, ничего я оттуда таскать не буду. Хватит с меня жизни деструктивного элемента. Я нормально жить хочу.       — Ну и ладно. — Отмахнулся эльф, и убедившись, что ему точно ничего не обломится, перешел на деловой тон. — Говори давай, чего нужно. Если что с юга, и, если ты вдруг не в курсе, из Мирны сейчас хер что вывезешь. Герцог болен, провинции на ушах стоят. Ходят слухи, что гражданской войной пахнет. — Покосился на совершенно спокойного тифлинга Персефаль. Маркус молчал. — Финан Хеллсторм и его страшная сестра Франческа, поговаривают, замышляют бунт против папаши. Армия поднята, все подконтрольные территории затаились и ждут. В такой обстановке, знаешь ли, работать сложно. Возьму дорого. Скидок не жди. — Надулся Лис и добавил. — Не заслужил.       — Понимаю. — Кивнул Маркус задумчиво, и потерев переносицу, обратился к обиженному эльфу. — За глупость надо платить. Я сам два месяца назад был в Сиене и не додумался. Думал, этого добра и тут навалом, а вон видишь как. Не найти. Так что, — вздохнул тифлинг. Персефаль деловито поднял бровь. — Мне нужен кусок звездного металла. Большой такой кусок, чтобы если в процессе что не так пойдет, у мастера были запасы. Заплачу по-королевски. За скорость исполнения щедро докину. Чем быстрее притащишь, тем лучше. Я бы и сам прогулялся уж, но видишь какое дело, я не могу уходить надолго один, и не могу сознаться зачем мне этот металл, а врать не хочу. Так что давай свои условия, не стесняйся.       — Ну и запросики у вас, ваша светлость! — Присвистнул контрабандист. — Рудники в Дартмуре под контролем герцога Мирны, если уж на то пошло. Звезды и раньше доставать было не просто, а сейчас все совсем с ума посходили! — Возмутился Персефаль, и с интересом уставился на Маркуса. — А что, у папаши кусочек попросить никак?       — Не любит меня папа. — Развел руками он. — Перси, ну хватит ломаться как девственница. Цену назови. Когда я тебя золотом обижал?       — Маркус, — замотал головой Лис, и виновато надул губы. — Дело ведь не столько в моей способности подкупать стражу и ходить своими путями. Юг гудит, я тебе говорю. Придется сильно в обход тащиться, вплавь. Если до снега успею — переживу. А если нет, то я тут застряну. Меня вон, видишь, как с порога встретили? Рискую я, Маркус, крупно рискую.       — Пятьдесят тысяч и очень ценная информация, которая крайне поможет тебе во всей этой заварушке. — Выдал тифлинг. Глаза Персефаля округлились, но он сдержал в себе очень крепкое выражение, которое так и рвалось наружу. — Очень ценная. Если мечтаешь вернуться на юг, в тепло… — расплылся в нехорошем оскале Маркус. Лис передернул плечами. — Очень она тебе пригодится. А ты ведь хочешь на юг? Ну или на худой конец в Амн. И тебе очень и очень не нужны конфликты с одной неуравновешенной семейкой, за то, что обидел отказом их отпрыска. Правда же?       — Какой же ты гад все-таки! — Зашипел Персефаль и отвернулся. Ворон всегда получал желаемое, и, хотя проигрывать умел, но не любил. Особенно таким мелким сошкам, как беглый контрабандист из Врат Балдура. И зажатый в угол Лис прекрасно понимал, что он дает ему лишь иллюзию выбора. Сам он давно уже все решил. — Ладно. — Бросил эльф сквозь зубы. — Пятьдесят тысяч в моей ячейке в Арфуре до новолуния. И давай свою информацию на десерт. — Сморщил нос он, подвигав онемевшей челюстью. Чертов тиамаск больше не действовал, но он не решился полезть за еще одной порцией в присутствии белого дьявола. Если его сейчас чем-то взбесить, есть риск метафорически получить за щеку что-то другое, и уйти без заказа, золота и с огромными проблемами в придачу. И ухмыляющийся Маркус всем своим видом убеждал его, что так и будет.       — Вот и славно. — Дружелюбно сказал он, похлопав задыхавшегося от гнева Персефаля по плечу, и поправил ворот рубашки, прикрыв синеющий кровоподтек струящейся черной тканью. — В общем, Перси, суть такова, что в миринском конфликте ставить нужно на Финана. Франческу я сто лет не видел, за нее ручаться не буду. Моя старшая сестричка та еще сука, судя по тому, что я о ней слышал. Сильно на Таллисию не надейся, держись ближе к Ланческе.       — У вас это семейное. — Буркнул Лис, но благодарно кивнул. Словам миринского маркиза, снова снюхавшегося с доном восточной провинции, можно было верить. Да и по мнению Персефаля, Маркус не стал бы поддерживать обреченную на проигрыш сторону.       — Я тоже так считаю. — Спокойно согласился тифлинг, и насмешливо фыркнув, отмахнулся от обозленного эльфа. — Личико-то, попроще сделай Перси. Ты сам не святоша, а за то, что я твою задницу прикрыл перед городским советом, ты мне и так должен. За помощь Абсолют и на краю света бы достали. Так что спасибо скажи.       — Спасибо. — Наигранно поклонился Лис, и спрятал глаза. В том, что Персефаль ему эту задницу подставлял, и что Ворон и сам в вооружении вражеской армии участвовал, он его упрекнуть не решился. Все же, он и так позволял себе излишне много фамильярности в сторону этого знатного гада. А это никогда не заканчивалось хорошо.

***

      Маркус нашел Астариона в саду за чтением толстенного «справочника законника», и остановившись под кроной начавшей желтеть вишни, позволил себе полюбоваться этим зрелищем. Эльф читал вдумчиво, и иногда кривясь, качал головой. Сидя на кованной лавке и перелистывая хрусткие страницы, он грелся на солнышке, и совершенно не обращал внимания на пялящегося на него тифлинга. Конечно, его присутствие он заметил, но оторваться от чтения нужным не посчитал, однако, несмотря на это, его лениво расслабленная поза сменилась на более эстетичную, прямо-таки напрашивающуюся быть изображенной на полотне, и Маркус, скользнув взглядом по его манящим изгибам, завороженно подошел ближе.       — Интересно? — Спросил он Астариона, перекрыв ему солнце своей тенью. Эльф, подняв глаза от чтива, и взмахом руки засучив рукав ажурной блузки до локтя, отрешенно пожал плечами.       — Признаться… — повел бровью он, — последние нововведения в законодательство прямо-таки удручают. Такое чувство, будто в совет набрали одних идиотов, не способных узреть взаимоисключающие пункты у себя под носом. От чего большая часть статей, за ту же клевету, просто накрывается лазейками! Они переворот устроить хотят, или что? И это я только административную часть изучил, а что там по тяжким преступлениям, можешь представить? — Маркус отрицательно замотал головой. Астарион, злобно захлопнул справочник, красочно показывая свое отношение к составившим его магистратам, и покосившись на тифлинга, пристроившегося на лавке рядом, как-то нехорошо сощурился. — А где ты был, к слову?       — В городе. — Туманно ответил тифлинг, и положив ладонь ему на колено, провел ею до бедра. Под рукой, сквозь тонкую белую ткань его штанов, хорошо ощущались линии мышц его сильных ног, и Маркус, прикусив губу, пересекся с ним плывущим взглядом. Астарион все еще как-то подозрительно на него смотрел, но по руке не стукнул. Видимо настроение у него с утра было хорошее, что тифлинга и спасло.       — А-ага… — кивнул он, задумчиво. — И как прогулка? И кровь на тебе чья?       — А, это… — продолжая гладить эльфа по ноге, ответил Маркус. — Да так. Знакомого одного встретил. И знакомый, самую малость, кровоточил. Испачкал видимо. — Оправдался он, только сейчас заметив смазанную кровь на черном шелке. Астарион хмыкнул. — Такая погода хорошая, — решил сменить тему тифлинг, бесстыдно глядя в суровые рубиновые глаза. — Самое-то для прогулки, да?       — Не поспоришь. — Оскалился Астарион, и поймав его за руку, сжал его пальцы. — Для прогулок, для обжиманий со старыми знакомыми. Знаешь еще для чего, бусинка моя ненаглядная? — Маркус невинно хлопнул ресницами. Растаявший эльф отвернулся, не желая показывать ему, как на него влияет это вот дурацкое, лживо-ангельское выражение его мордашки. — Для того, чтобы посетить портного, например. Наряды к приему примерить, я не знаю. Ты же не хочешь, чтобы я в ночь празднования Возрождения Города выглядел нелепо? Или ты забыл, что оно через неделю?       — Да все я помню. — Вздохнул тифлинг, и откинувшись на изголовье, погладил его большим пальцем по ребру ладони. — Ну идем тогда. Раз ты закончил разбирать свои непонятные судейские письмена.       — А чем ты не доволен, золотко? — Выдал вампир возмущенно. — Ты то не любишь балы и приемы, но это не значит, что мы теперь затворниками тут будем сидеть. Я люблю. Так что будь добр, хотя бы раз в год…       — Да я же не отказываюсь! — Запротестовал Маркус, в очередной раз поражаясь, как Астариону удается вечно все повернуть против него. — Пойдем к портному. И к ювелиру. Хочешь каких-нибудь особых развлечений на этом празднике жизни, давай еще к оружейнику зайдем. Все что пожелаешь, радость. А то я совсем затиранил тебя, шагу без дозора ступить не даю. — Сказал он с легкой издевкой. Эльф, показав ему клыки, махнул на него рукой. — Ну чего ты? — Произнес он мягче, и подвинувшись ближе, попытался его обнять. Но Астарион, ловко вывернувшись, поднялся на ноги.       — Ничего. — Беззлобно отмахнулся от него эльф, и поправив сбившуюся блузку, кивнул в сторону ворот. — Пошли уже. Хотя нет. Сначала переоденься. Мне кровь твоих дружков только на лезвие ножа нравится. — Улыбнулся он загадочно. Тифлинг, задержав на нем испытывающий взгляд, накрыл лицо ладонью.

***

      Для белокурого господина в примерочную залу не выносили зеркал. Его зеркалом был миринский аристократ, живущий с ним в старом поместье личного анклава, и по восхищению в его взгляде, прекрасный эльф с карминовыми глазами точно понимал, справился ли портной со своей задачей. Вход в залу был закрыт для посторонних, и кроме мастера над тканями Ольгарда и двух господ здесь никого не было. Ольгард шил только для дворян и не участвовал в войнах гильдий, знал свое дело и не задавал глупых вопросов, и потому, Астарион просаживал деньги маркиза Ланческого именно в его неприметной лавке. А за последние месяцы он просадил много, настолько, что гардеробная господина Анкунина переехала в соседнюю пустующую комнату, не влезая в их общий с Маркусом будуар.       Эльф скупал белые ткани, и подолгу переговариваясь с портным, сидя на банкетке у стола с набросками, заказывал все больше и больше светлых нарядов. После возвращения из Сиены, он, обозлившись на вселенскую несправедливость, таким образом выражал свой протест против того, что Несса одели в черное с серебряным подбоем, и еще и герб на него нацепили. Уж кому и носить эти чертовы траурные одежды, так ему — Астариону, а не какой-то, пусть и довольно миленькой, но приблуде. Потому, эльф, сливая на ткани состояние, своеобразно мстил совершенно ничего не понимающему Маркусу, и, хотя его иногда покусывала совесть, ничего с этим сделать у него не получалось. Бывало, он, глядя на аккуратно развешанные прислугой белоснежные блузы, корил себя за эту слабость, понимая, что у него и так было все, о чем еще недавно и мечтать было страшно, но остановиться все равно не мог. Тем более, маркиз Ланческий, которому Мирна ежемесячно отстегивала огромные суммы, лишь бы он не появлялся на границе, совершенно никак его не останавливал, и только влюбленно улыбался, завидев на нем обновку. Как-то по-своему это воспринимая, он блуждал взглядом по фигуре Астариона, задерживая его то просвечивавшейся сквозь ткань груди, то чуть ли не облизываясь на его подтянутые округлости, и вообще никак иначе не реагировал на этот отчаянный вызов. Тем временем терпение эльфа трещало по швам, и он продолжал наряжаться, раскидываясь миринским золотом налево и направо. Свои сбережения он не трогал. Они надежно лежали в его банковской ячейке, «на всякий случай», о котором Астарион лишний раз думать не хотел. Если бы Маркус знал, что так плотно засело у него в голове, он бы очень сильно расстроился. Но наученный жизнью вампир, план на случай, если возлюбленный с ним наиграется и, в итоге, укажет на дверь, все же имел.       — Ну как? — Привлек внимание тифлинга он, выйдя в центр в залы в роскошном сливочном дублете, надетом на воздушную рубашку с воланами, расшитыми жемчугом. Маркус, сидевший в огромном кресле с любезно поданным ему кубком вишневого вина, прикусил щеку изнутри, и восхищенно вздохнул.       «Как десерт, который хочется сейчас же съесть» — Хотелось сказать ему, но он знал, что подобная выходка, в присутствии молчаливо стоящего в сторонке портного, эльфа взбесит. Хотя съесть его очень хотелось. Осторожно распробовать и слизать всю сладость с кожи. Оставить самое вкусное напоследок, и увлеченно поработать языком… тифлинг на секунду прикрыл глаза.       — Божественно, милый. — Сказал он в итоге, все же сожрав его взглядом. Астарион, самодовольно хмыкнув, и позволив себе маленькую шалость, повернулся к нему спиной.       — Мне кажется штаны можно и поплотнее… — попытался изогнуться он, чтобы разглядеть как наряд сидит сзади. Маркус тихо подавился.       — Я думаю идеально, маленький. — Выдавил он, откашлявшись, и отвернулся, мысленно считая до ста. Сам он носил штаны на порядок шире, но после этого представления тифлингу вдруг стало в них очень тесно. — Это последний? — Спросил он вертевшегося эльфа, увлеченно разглядывая витражную мозаику вдоль окна. — На нем остановишься? Ну я имею ввиду для приема?       — Нет, есть еще один. — Сказал Астарион не оборачиваясь, и подал знак портному нести последнее одеяние. — Этот немного отличается. Потерпи чуть-чуть и домой пойдем.       Ольгард метнулся в комнату с готовыми нарядами, и ловко подхватив все детали одежды, проследовал в смежную залу, где помогал господам облачаться. Маркус, с некоторым удивлением отметив, что на этот раз ткань, в основном, черная, задумчиво повел плечом. В последнее время у Астариона проснулась страсть ко всему светлому, и выбор темного бархата уже казался тифлингу чем-то необычным. Он связывал эту зацикленность эльфа на белых одеждах с возвращением к жизни под солнцем, и серьезного значения этому не придавал. Свет теперь был везде. Астарион распахнул все шторы в поместье, и повелев прислуге натереть стекла до блеска, запретил занавешивать окна. Маркус, привыкший жить в потемках, немного повозмущался, но в итоге смирился. Отвоевав стеклянную стену оранжереи, оплетенную вьющимися цветами, и собственный кабинет, он позволил изголодавшемуся по солнцу вампиру впустить его лучи в дом, и, хотя немного страдал от этого обстоятельства, против слова ничего не говорил.       — Этот последний. — Услышал он, и поднял взгляд. Астарион, заметив, что у пораженного тифлинга буквально отвисла челюсть, засиял счастливой улыбкой.       Эльф выглядел невероятно, и Маркус просто не мог оторвать глаз, оглядывая его с ног до головы и обратно. Черное одеяние, с серебряными нитями сидело на нем восхитительно, и он походил на произведение искусства, к которому страшно было притронуться. Штаны из плотной мягкой замши с декоративными стежками, идеально подчеркивали его ноги, слегка демонстрируя линии мышц. Тугой корсет, украшенный серебристыми узорами, выделял узкую талию, и делал его осанку по истине королевской. Тонкая, совсем прозрачная блуза, с воздушным бантом на воротнике, позволяла разглядеть шрамик на его шелковистой коже, но тяжелая бархатная накидка, длиной до поясницы, скрывала его совершенное тело от любопытных глаз, уравновешивая собой откровенность наряда, и, при этом, оставляя небольшую возможность для разыгравшейся фантазии.       — Боги… — обмяк в кресле тифлинг, и снова собравшись, двинулся на самый край, продолжая восхищенно смотреть на светящегося довольством Астариона. — Это невероятно… у меня слов нет.       — А лучше бы были. — Усмехнулся эльф, и покрутившись, изящной походкой подошел к сраженному на повал Маркусу. — Ну, видимо в этом и пойду. Не украдут такую красоту, я надеюсь.       — Я им украду. — Показательно нахмурился тот. — Но знаешь, это правда… невероятно просто. Таких прекрасных существовать не может, ты понимаешь это, любовь? Законы мироздания нарушаешь.       — Ой, ну просто тону в комплиментах! — Игриво хохотнул Астарион, и без всяких церемоний уселся тифлингу на колени. Маркус, обняв его за затянутую в корсет талию, упал носом ему в шею, и сморщившись от щекотки, сдул невесомую ленту банта его блузы со своего лица.       — Только знаешь, — сказал он приглушенно, дразня эльфа короткими поцелуями сквозь прозрачную ткань. — Тут кое-чего не хватает. На шею прям напрашивается здоровенный такой драгоценный камень. Красный, к цвету глаз, я полагаю.       — Ну вы же позаботитесь об этом, лорд Хэллсторм. — Промурлыкал Астарион, удобнее устроившись у него на руках. — Вашему вкусу я полностью доверяю. Не даром Эммир растила вас эстетом.

***

      Маркус сбежал из дома на ночь глядя, толком ничего не объяснив. Эльф, проводив его взглядом сварливого мужа, хотел было спросить, ждать его сегодня или нет, но махнув рукой, направился в купальню. Утром его благоверному притащили какие-то списки, походящие на перечень завозимых кораблями товаров, и Астарион решив, что ему опять привезли какой-нибудь реагент, или чернила, или еще черт знает что, лезть в это дело не стал. Была у его тифлинга поразительная тяга к исследованиям, и раз уж он проторчал допоздна в кабинете, копаясь в этих бумажках, а потом сорвался куда-то очертя голову, какой-то смысл в этом был.       Позволив себе расслабиться и заставив себя поверить, что вроде как остепенившийся лорд Хэллсторм не наделает каких-нибудь дел в одиночку, Астарион погрузился в подготовленную для него бадью с теплой водой, и вытянув ноги, притязательно покосился на живую марионетку, которая подобно стражу, стояла напротив, держа чистое полотенце наготове. Ни он, ни Маркус, так и не разобрались что это за твари, но поручения они выполняли безупречно. Никогда не покидая границ анклава, они умело передавали послания во внешний мир, и эльф точно знал, что сегодня, сразу после купания ему подадут еще горячую телячью кровь, а утром, он с не меньшим удовольствием позавтракает свиной. Знал он и то, что они точно раздобыли для него редкие масла для кожи, и что по прибытию в покои его будут ждать свежие чистые простыни, и потому, очень надеялся, что Эммир однажды не отберет у них этих идеальных слуг. Хотя Госпожа Мечей о них будто бы не вспоминала. Маркус говорил, что теперь, она вероятно очень долго будет ковыряться с Элларием, и возможно, не потревожит их еще с десяток лет. И на это размякший в воде эльф тоже очень надеялся.       Проторчав в купальне час, Астарион вышел в темный коридор, освещаемый только светом молодой луны, и недовольно поджал губы. Как и полагалось, марионетка тут же подала ему халат и кубок с не успевшей остыть кровью, и, хотя, живительная влага немного скрашивала эту ночь, шлявшийся невесть где тифлинг портил ему настроение. Дошагав до будуара и толкнув тяжелые двери, эльф быстро глянул на часы: время давно перевалило за полночь. Дойдя до банкетки у комода с украшениями, и опустившись на мягкую обивку, он осушил кубок до дна, и отставив его в сторону, потянулся за гребнем. Стало теплее, но не менее тоскливо. Одиноко.       Взявшись расчесывать мокрые волосы, Астарион всерьез над кое-чем задумался. Он ведь и правда был чертовски одинок, и не считая Маркуса, у него, по сути, никого здесь не было. Конечно, где-то в Нижнем Городе поселилась Далирия, но у них с сестричкой были ни то, чтобы теплые отношения. Иногда во Врата Балдура возвращалась Шэдоухарт, но и жрица скорее тянулась к Маркусу, и будто бы терпела его спутника жизни, перекидываясь с ним колкостями. Все прочие знакомые давно умерли или разбрелись по миру, пока он влачил свое существование раба в замке Казадора. Да и видеть их он не хотел, и вообще не представлял, что расскажет о двухстах годах своей жизни, проведенных на цепи в качестве игрушки для развлечений. А вот у Маркуса все было иначе. Его всегда окружали какие-то знакомые, и он вечно находил чем с ними заняться. Он вообще, поразительно для его положения и взрывного характера, легко заводил друзей, хотя и одиночество его не очень-то тяготило. Возможно, это потому, что у него в жизни было определенное увлечение, и он мог изолироваться от всего света на годы, погружаясь в исследования с головой. Вон, даже среди ночи убежал куда-то, не удосужившись объясниться, и даже сказать, где его искать в случае чего. А значит, и Астариону пора бы чем-нибудь заняться.       Его мысли оборвались на половине, когда он услышал шаги на лестнице. Это был тифлинг, и его поступь эльф способен был определить безошибочно. Тяжелая, но не шаткая, балансируемая хвостом, шуршащим по ковровым дорожкам. Кажется, он был в хорошем расположении духа, от того двигался чуть ли не вприпрыжку. Астарион, нахмурившись, продолжил расчесывать свои серебристые кудри, стараясь уложить их правильно. На скрип двери он не обернулся, и только тогда, когда Маркус подошел к нему, и обдал его запахом дыма, машинного масла и еще черт знает чего, медленно положил гребень на полку, и поднял на него вопросительный взгляд.       — Любо-о-овь, — протянул тифлинг, скалясь до ушей. — Знаешь, что мне удалось раздобыть, м? — Эльф, прикусив губу, безразлично помотал головой. Маркус, выудив из-под плаща что-то квадратное, и сильно отдающее охранными чарами, протянул руку вперед, и поставив предмет на комод перед носом Астариона, победно задрал подбородок. — Смотри. — Прошептал он завороженно, и накрыв то, что оказалось небольшой шкатулкой ладонью, разрушил собственноручно наложенное на нее заклинание. — Открывай.       — Что это?.. — Словно очнувшись уронил эльф, и немного боязливо откинув крышку, застыл от удивления. — Это… — осекся он, разглядев устроенный на кусочке бархата исполинский рубин, украшающий собой изящную серебряную брошь.       — К цвету глаз, как и обещал. — Услышал Астарион, и ощутив, как резко зажгло в груди, медленно перевел заблестевший подступившими слезами взгляд на светящегося от радости тифлинга. — Пришлось повозиться, чтобы его достать, конечно. — Принялся рассказывать он, не заметив, как колкая капля непроизвольно скатилась по бледной щеке вампира. — В общем, дело могло и не выгореть. Такие камни просто так не купишь. Корабль прибыл сегодня ночью, и уже утром брошь должна была быть выставлена на аукцион. Но есть у меня один знакомый, помнишь может — Дэнни Фицджеральд, с мыса Веры. Он мне торчал за смерть Горташа, и поэтому любезно предоставил мне списки всего, что должно было прибыть в порт в ближайшие дни. И среди тонн всяческих украшений нашлось вот это. И на аукцион, как ты понимаешь, этот рубин уже никто не выставит.       — Да как ты… так. — Произнес эльф дрожащими губами. — Я поражен, что сказать. Спасибо, это… невероятно. — Только и смог выговорить, давясь от досады на самого себя. Перед Маркусом, с его внезапными порывами удивить и порадовать, было до жути стыдно. Пока Астарион тратил его деньги на совершенно идиотский бунт в белых тонах и злился на его отсутствие, этот дурак влюбленный, целую операцию по поиску нужного украшения устроил. И это поражало, и заставляло сердце болеть, ни то от благодарности, ни от неверия, что это на самом деле происходит.       — Рад что тебе понравилось. — Искренне улыбнулся ему тифлинг, восприняв его ступор, и попытку спрятать лицо, как крайнюю степень удивления. — Ладно, пойду искупаюсь. А то пахну как портовая шлюха.       — Все-то ты знаешь. — Съязвил Астарион ему вслед, стараясь скрыть дрожь в голосе за издевкой. — Всех-то ты перенюхал.

***

      Эльф, сославшись на то, что он еще не подготовился ко сну, пропустил Маркуса вперед, и услышав, как он плюхнулся на кровать, быстро выскользнул из будуара. Зайдя в свою гардеробную, и шустро перебрав уложенные аккуратными стопками ночные рубашки, он вытянул самую ажурную, какую смог отыскать, и нацепив ее на голое тело, обхватил себя руками. Гадкий внутренний голос, поселившийся в его голове после того, как его сломали в подземельях проклятого замка Зарров, снова пробудился, нашептывая гадости, и Астарион, стараясь медленно выдыхать, давил в себе приступ паники.       — Ну что, выпрашивать прощения пойдешь?       Эльф шикнул на собственные мысли, и расправив кружево на воротнике, уверенно направился к будуару. Даже если и пойдет выпрашивать прощения, то и что такого? Что в этом плохого, спрашивается?       Наскоро преодолев расстояние от гардеробной до дверей покоев, Астарион, однако остановился. Собравшись с силами, и натянув плотоядную улыбку, он пробрался в спальню, и оглядев успевшего задремать Маркуса, невесомо опустился на постель. Тифлинг открыл глаза и улыбнулся. Он выглядел уставшим, но Астарион знал, что он вряд ли откажется от такого поощрения. Двинувшись к нему ближе, эльф прижался к нему телом, и вдохнув его запах, немного успокоился. Маркус, почувствовав прохладу его кожи и его легкий трепет, сгреб его в объятья, и услышав, как он сладко выдохнул, подмял его под себя.       — Сладкий ты какой… — услышал нежный шепот Астарион, и позволив мягко поцеловать себя в губы, подставил тифлингу свое острое ушко, которое его любимому так нравилось покусывать. Распутав дрожащими пальцами кружевную шнуровку на воротнике, которую сам же недавно старательно завязывал, он спустил рубашку с плеча, и обняв Маркуса за шею, призывно прогнулся в пояснице, стараясь плотнее с ним соприкоснуться. Тифлинг, стянув ткань ниже, провел носом линию от шеи к ключице, а после сделал то же самое губами, и забравшись Астариону под одежду, невесомо погладил его по животу. Ниже он не спускался, только водил горячими пальцами от лобка до солнечного сплетения, не прекращая покрывать поцелуями ключицы и оголенную грудь, и от разгорающегося вожделения, эльф, совершенно искренне, едва слышно застонал. Маркус, которому его разгоряченный возлюбленный иступлено царапал плечи заостренными коготками, однако, никуда не спешил. Ему хотелось быть с ним нежным сегодня, и несмотря на то, что Астарион старался вжать его в себя, а его влажный от смазки член настойчиво и очень возбуждающе терся о бедро тифлинга, Маркус, все-таки держался.       — Какая же ты потаскуха. — Ворвался в мысли все тот же противный голос. Эльф зажмурился, и заставив себя расслабиться, снова подался навстречу ласкам. Губы любимого дьявола накрыли его сосок, сомкнулись плотнее, от чего Астариона сильнее бросило в жар, и он, вцепившись тифлингу в спину, застонал уже в голос. Кончик острого языка обошел сосок по кругу, губы Маркуса снова его втянули, а его ладонь, накрыв член эльфа, растерла скользкую жидкость по его головке. Астарион, почти всхлипнув, забрался пальцами ему в волосы, и подавшись бедрами навстречу его руке, запрокинул голову. — Давай-давай, раздвигай ноги. За свое плохое поведение нужно как следует извиниться! — Эльф тихо зашипел на внутренний голос, но Маркус воспринял это по-своему. Вцепившись ему в шею и почти ее прикусив, тифлинг снова встретился с его губами, и ухватив его свободной рукой за подбородок, глубоко и мокро поцеловал. Астарион ловил его язык своим, и жалобно стонал в поцелуй. Пальцы Маркуса, медленно водящие по его члену, доводили до желания упрашивать уже что-то с ним сделать, но эльф, еще какое-то время, справлялся с этим желанием. — Ну ладно тебе, строить из себя недотрогу. Попроси его тебя трахнуть, чего ты? Что ты из себя ставишь тут…       — Маркус… — прервал Астарион доводящий его до паники шепот, и снова взял свое тело под собственный контроль. — Маркус, милый, пожалуйста… — сорвалось с его губ, но на его счастье, тифлинга упрашивать не пришлось. Он отпустил чуть ли ни скулящего под ним эльфа, и задрав его рубашку до груди, лег щекой ему на живот. Подразнив его еще немного, он опустился ниже, и Астарион, почувствовав жар его губ на своей головке, ахнул и шире развел ноги.       — Ну что, добился своего? — Хохотнул голос напоследок, утонув в накрывшей его тягучей истоме. — Так-то лучше… так… лучше…