Великий Древний

      Призрачная фигура, напоминавшая тифлингу собственное отражение, неподвижно ожидала момента, когда он подойдет ближе. Маркус, оглянувшись на поглощенных страхом союзников, сделал навстречу видению пару шагов, и наконец рассмотрев то, что показалось ему двойником внимательнее, сдержанно поклонился. Бледный дьявол, так похожий на удивленного нечестивца, кивнул головой в ответ. Его старомодные одежды и пошарпанный металлический герб на покрытой темными пятнами накидке, однозначно указывали на время, когда жизнь этого горделивого существа оборвалась. Меч, с диковинной гардой, пластинчатый доспех, не используемый уже тысячу лет, не оставляли никаких сомнений в том, к какой эпохе и к какому региону принадлежал этот суровый воин. Кроме того, тифлинг много раз наблюдал его грозный взгляд с древнего полотна в своей гостиной, и был совершенно уверен, что именно его и узрел в пустых коридорах затопленного храма. Подняв руку в миролюбивом жесте, Маркус подобрался к дьяволу на расстояние пяти шагов, и не встретив никакой агрессии, тихо его поприветствовал, надеясь, что северный акцент его плохого миринского не взбесит далекого предка. Призрак, услышав неуверенность в его голосе, злобно уставился на него исподлобья, но не шелохнулся.       — Paz a vosotros, Ellari. — Гулко отозвалось эхо. Тифлинг, заметив, как изменилось выражение лица полупрозрачного воина, нервно сглотнул. — Qué deseas?..       — No tocar. — Прогремел низкий голос. — No se lo des! — Долетело до Маркуса приказом, и он почувствовал, как Элларий сосредоточил свою силу на нем. Астарион, поняв, что цепкий страх отступил, опустил руку на плечо очнувшегося Гейла, и волшебник, встрепенувшись, сосредоточил свое внимание на призраке. Он был почти материален, но все же, представлял собой ведение, подпитываемое проклятым кристаллом навершия, и это навело Гейла на определенную мысль. Воспользовавшись моментом, волшебник уцепился за дрожащие нити плетения, и определив местоположение артефакта, многозначительно посмотрел на вампира. Астарион, догадавшись, что союзник что-то нашел, попробовал тихо позвать Маркуса, но растерявшегося тифлинга волновали только слова Эллария, и он не слышал эльфа. В них различалось нечто тревожное, то, что он просто не мог игнорировать, и Маркус, вместо того чтобы отмахнуться от призрака и вернуться к поискам навершия, настороженно спросил:       — A quien? Quiеn es еl? — Разнеслось по пустым коридорам. Элларий, не сводя глаз с потомка, помотал головой. — No perteneces a Emmir? — Попятился назад тифлинг, чувствуя нечто более зловещее, чем древний призрак. Элларий, не ответив, поднял ладони вверх, и соленый туман вокруг него обратился пронзительным светом, быстро заполнившим пространство разрушенных залов. Маркус, ощутивший прилив сил, резко метнулся к закрывшим лицо союзникам, но не успел набросить ледяной щит на Астариона. Что-то изменилось, и коридор старого храма, дрогнув, исчез. Вместо него из пустоты возникла широкая поляна с черным каменным алтарем посередине, а над головой, устланные тяжелыми тучами, повисли серые небеса. Тифлинг, проморгавшись, огляделся, и рефлекторно схватив эльфа за руку, прижал его к себе. Астарион охнул, и почуяв явный запах сухоцветов и морской соли, но не той, что разъедала глаза, а той, что приносит с собой бриз, испуганно выдохнул. Гейл, все это время державшийся рядом с вампиром, осторожно осмотрелся, и придя к выводу, что это не более чем мираж, подал соратникам знак не беспокоиться. Ведение было слабым, и не таило в себе опасной магии, однако волшебник не расслаблялся. Он все еще чувствовал источник этой силы, и пользуясь тем, что Элларий решил приоткрыть завесу тайн, понемногу настраивался на отступление через порталы. Однако то, что он увидел в следующий момент, сбило Гейлу все толковые мысли. Он ожидал, что призрак решит их запугать, и был готов этому воспрепятствовать, но бледный дьявол не просто играл с ними. Он и в самом деле отвечал на заданный Маркусом вопрос, но отвечал по-своему. И в край растерявшийся тифлинг совершенно ничего не понимал.       Оторопь поглотила и Астариона, стоило воссозданной миражом чаще раздвинуться, и явить взору двух неторопливо бредущих к алтарю существ. Первым вышагивал сам Элларий, облаченный в тот же доспех без горжета и темную накидку с гербом. Немного позади него, шла погруженная в размышления Эммир, кутавшаяся в вороной плащ так, будто ей было холодно. В ее руке блестел знакомый Маркусу ритуальный кинжал, тот, что верно служил ему и был единственным оружием Госпожи Мечей, способным по-настоящему его ранить. При виде подаренного ему клинка, в голове тифлинга зародились нехорошие мысли, и они стали еще паршивее, когда молчаливая процессия остановилась у алтаря.       Элларий был спокоен и собран. От него не веяло страхом, и Маркус чувствовал его решимость совершить задуманное его матерью святотатство. Он действовал добровольно, и стоявшая рядом Эммир никак не подталкивала его к этому безумию. Она молчала, и просто ждала, когда ее первенец наконец решится, и увидев, как он забирается на алтарь, опустила голову. Глядевший на нее во все глаза тифлинг не мог поверить в происходящее. Он видел Госпожу Мечей в подобном состоянии лишь единожды, когда она провожала его в Навилет, и теперь точно знал, чем все это кончится. Эммир вдруг вздернула подбородок, и сорвав капюшон с головы, подошла к алтарю. Каскады черных волос дьяволицы рассыпались по ее плечам, а ее бледное лицо, казавшееся еще белее на фоне черной полосы леса и темнеющих на горизонте башен замка, исказила гримаса боли. Подняв кинжал над головой, Госпожа Мечей произнесла что-то неразборчивое, и не позволяя себе малодушия, вонзила клинок в шею Эллария по рукоять. Брызнувшая кровь оросила ее задрожавшие руки, и почувствовавший фантомный укол ее оружия Маркус, схватился за сердце. Астарион, нервно царапавший его руку, глядя, как алые ручейки заполняют выбитые на алтаре руны, готов был поклясться, что чует запах металла и слышит последние хрипы умирающего воина. Все это было настолько реальным, что казалось, будто Древняя сейчас обратится к ним, сжигая удивленных существ бездной своих глаз, но она оставалась неподвижна. Гейл, увлеченный этой удивительной картиной, с трудом нашел в себе силы вернутся к плетению коридора порталов, понимая, что им как можно скорее нужно убираться подальше. Неизвестно что Элларий выкинет дальше, куда затянет их силой наваждения, а времени у них и так было в обрез. Эльф определенно разделял его планы на побег, вот только нечестивец, застывший напротив поблекшей фигуры Эммир, не хотел никуда торопиться. Он хотел остаться здесь подольше, рассмотреть все в деталях, и попытаться понять. Он просто не верил, что его покровительница, вот так, без особой причины, убила своего же сына, и еще больше его смущало то, с каким смирением он шел на заклание, будто видел в этом высшее благо. В этом крылось нечто большее, чем просто ритуальное убийство ради неизвестных целей Богини, и в этом Маркус был уверен. Черная слеза, скатившаяся по щеке глядевшей в одну точку Госпожи Мечей, уничтожила в его душе остаток сомнений, и он вдруг поймал себя на жалости к приемной матери. Ему захотелось узнать все, расспросить призрака Эллария, но он явно не был настроен на переговоры. Его голос звучал издалека, и он все так же просил не трогать, не подходить, и не отдавать навершее в чьи-то руки, но тифлинг, смотревший на почерневшее от боли лицо Эммир, и не думал ее ослушаться.       — Lo siento. Harе lo que tengo que hacer. — Ответил на его призывы Маркус, и почувствовав, как пол под ногами задрожал, сотрясаемый невероятной по своей мощности силой, схватил Астариона за плечи. Призрак бесновался, но лишившись большей части своей души вместе с кровным мечом, не мог нанести незваным гостям серьезного урона, и только пугал видениями, пытаясь убедить потомка пойти против Богини еще раз, но тот уверенно стоял на своем. — Harе lo que tengo que hacer. — Повторил он, отведя взгляд от материализовавшегося напротив образа, с тяжелой раной на шее. Бледный дьявол, оскалив зубы, подался вперед.       — No lo permitirе! — Закричал он, и мираж рассыпался, возвращая отряд в темноту. — No lo permitirе… traidor… — повторил он зловеще, и окатив собравшихся вкруг спиной к спине существ хорошо ощутимым жаром, растворился в соленом воздухе.

***

      Шэдоухарт очнулась от пристального взгляда, но открыв глаза никого не обнаружила рядом. Вокруг было темно, пахло трясиной и солью, и жрица, шевельнувшись и сморщившись от боли, уперлась затылком в холодную стену. Воздух здесь был тяжелым и промозглым, под ногами шуршал намытый за долгие годы песок, скользкие, отполированные морскими волнами колонны, все еще держали просевший потолок, но казалось, что они вот-вот треснут, похоронив селунитку под грудами просевшей породы. Шэдоухарт, сжав виски и поборов тошноту, попыталась оглядеться. Темнота была густой, но где-то из глубин дальних залов, пробивался едва различимый свет. Жрица с трудом поднялась, и вытерев кровь, пошедшую носом, побрела в сторону струящегося мерцания, проваливаясь в ил и тяжело передвигая ноги. Отряда было не видно. Неизвестная охранная магия раскидала их по сторонам, но ей повезло меньше всех. Ее чья-то злая воля зашвырнула на самые нижние этажи, те, что были затоплены две сотни лет, и помимо травм от падения, над ней тяготело давление, сжимающее поломанное тело и мешающее нормально дышать.       На пол пути Шэдоухарт остановилась, и воззвав к Лунной Деве, возложила наполнившиеся целебной силой руки себе на грудь. Сразу стало легче, утихла ноющая боль в голове, срослись треснувшие кости. Жрица, поблагодарив свое божество, прислонилась к гладкой колонне и попробовала нормально вдохнуть. Едкий воздух наполнил легкие, резанув меж ребер, и Шэдоухарт, подавившись, упала на колени. Капля крови стекла по подбородку, упав на вязкий песок, и жрица, утерев нос, поняла, что находится здесь настолько долго, что соль в воздухе успела разъесть ей пазухи, и пора срочно отсюда уходить. Ухватившись рукой за колонну, она медленно поднялась, и приметив струйку света, двинулась вперед, надеясь, что скоро набредет на остальных, но в паутине коридоров ее ждали далеко не союзники. Обозленный на непокорного потомка призрак, притаившись во мраке, нацелился на одинокую фигуру, и поняв, куда она идет, решил ее опередить. Пусть он обладал лишь остатками сознания, но и их хватило на изощренный план, о котором подкравшаяся к осевшим вратам селунитка даже не догадывалась, и шла прямиком в его ловушку.       — Ven a mi. — Услышала она в тишине, и вцепившись в остаток дверного косяка, осторожно заглянула в залу. Впереди различалось сияние, мягкое и успокаивающее, но Шэдоухарт не двинулась с места, пытаясь высмотреть в густых тенях источник незнакомого голоса. — Ven a mi. — Повторил он, и тени шевельнулись. Жрица затаила дыхание, и заметив кого-то, кто походил на Маркуса, неуверенно переступила порог. Страх сжимал ее душу, но возникшие в памяти слова пророчества толкали ее вперед, вопреки душащей ее интуиции.       — Спустись во тьму и не страшись зов крови ты чужой. — Сказала она шепотом, убеждая себя, что все делает правильно. — Там слезы льет Луна в тиши, за гладью мертвых вод… — произнесла жрица, стуча зубами, и сделав пару шагов к центру залы, застыла от удивления.       Эта зала сохранилась лучше других, и почти не пострадала от затопления. На полу, покрытые водорослями и морскими раковинами, лежали заржавевшие доспехи и остатки освещенного оружия. По центру у дальней стены возвышалась статуя Селунэ, у подножия которой виднелась огромная каменная чаша, наполненная доверху потемневшими серебряными монетами. Статуя эта, отличалась от иных, и изображала Лунную Деву в глубокой печали. В руках, склонившая голову Богиня, держала сияющий камень, и узревшая его Шэдоухарт, поборов страх, быстро направилась к артефакту, но одернула себя на подходе. У основания селунитской реликвии различались пазы, указывающие на скрытый механизм, наверняка рассчитанный на невнимательных воров, и на этот раз жрица была готова к такому повороту. Отойдя назад, Шэдоухарт приняла решение найти Астариона, чтобы не повторить прошлой ошибки, и передать взлом механизма в руки тому, кто в этом разбирается, но ее что-то остановило. Появившийся из неоткуда рогатый силуэт перекрыл собой полосу света, и протянув вперед руку, что-то сказал на незнакомом ей языке, вогнав застанную врасплох жрицу в ступор.       — … traidor… — Смогла различить она, вцепившись ошалевшим взглядом в фигуру бледного дьявола, чертовски напоминавшего знакомого ей тифлинга, и убедившись, что это не плод воображения, зажгла в руках священный огонь. Заклинание, однако, ничуть не испугало рогатого, скорее развеселило, и он, в ответ на ее попытки атаковать, выкинул то, чего Шэдоухарт от него не ожидала.       Статуя позади него заскрипела и накренилась. Мраморные руки Богини пошли трещинами, обнажая древние механизмы с пазухой, в которой был закреплен артефакт. Слеза Селунэ, со скрежетом вырванная из ложи, повисла в воздухе, и подчиняясь враждебной дьявольской силе, метнулась в сторону застывшей Шэдоухарт, стукнувшись о ее латный нагрудник. Жрица рефлекторно поймала теплый камень в ладони, и переведя взгляд на ухмыляющегося дьявола, вздрогнула от скрежещущего звука, и окатившего тихие залы гула, однозначно указывавшие на то, что конструкция ловушек, за годы проведенные под водой, все еще исправно работала.       — Да мать то твою! — Крикнула во все горло жрица, и не дожидаясь того, когда капкан захлопнется, побежала прочь от потемневшего зала. Дьявол улыбался ей в след, но попыток остановить ее не предпринимал. Водяные валы должны были упокоить предателей и без его вмешательства, навсегда укрыв осколок его души тоннами соленой воды, и подобный исход его более чем устраивал. Шэдоухарт тоже понимала это, и не обращая внимания на грозный силуэт позади, бежала что есть мощи. Вода гудела, прорывая плотные сети магии, и жрица совершенно не сомневаясь в том, что тотемы Матери Вод не удержат такой силы, задыхаясь, прибавляла шаг.       Ил и проседающий под тяжелыми сапогами песок мешал ей передвигаться, а тьма, рассекаемая только сиянием Слезы Селунэ, поглощала все вокруг, лишая возможности выбраться из бесконечных лабиринтов. Не будь Шэдоухарт служительницей Лунной Девы, у нее и вовсе не было бы шансов уйти живой, но она несколько лет изучала древние храмы Богини, и могла представить по какому принципу их возводили, а потому, отдавшись на ее волю, держалась левого края, и выскочив из мрака к широкой лестнице, вознесла Селунэ короткую молитву, веря в ее дальнейшее заступничество.       Наверху что-то шаркнуло, а после по ушам ударил грохот обвала, и жрица, инстинктивно отступив от лестницы, ощутила приступ оглушающей паники. По ступеням потекла вода, ледяная и бурлящая, все еще удерживаемая чарами морской Богини, но с каждой минутой набирающая силу. Шэдоухарт закрыла глаза, и до боли втянула воздух. Размазав кровь по лицу, и распахнув веки, она побежала к лестнице, и преодолевая шумящие потоки, вскочила на мраморные ступени. Она не знала где искать союзников, и не была уверена, живы ли они вообще, но твердо вознамерилась их найти. Уходить нужно было срочно, пока тотем еще чудом держался, и никаких иллюзий на счет того, что в ином случае обойдется без жертв, она не питала.

***

      Портал волшебника выкинул отряд у завесы тайных знаков, которые перекрывали путь к зале с тотемом совы и лежащим там навершием. Маркус, отряхнувшись, и зашипев от злости, подал руку плюхнувшемуся на пол Гейлу, и скользнув ладонью по плечу взвинченного Астариона, собрал руки на груди.       — Ну какой гад! — Возмутился эльф, которого все еще потряхивало от насланного Элларием миража. — Не дает подобраться, сука такая!       Тифлинг, оглядев полотно горящих символов, скривил губы. Элларий сдвинул барьер от залы к подходам, и именно по этой причине он не разглядел препятствия из своего цирконового мира, решив, что оно рухнуло. Но упертый предок оказался умнее, и окопался глубже, не желая подпускать нечестивца к навершию. И эта непонятная упертость давно умершего существа до жути бесила Маркуса.       — Боги. — Вздохнул он. — Ну что у меня за семейка такая! Ну за что мне это наказание, а?       Астарион пожал плечами и задумчиво хмыкнул. Семейка и правда была как на подбор. Гейл, сжав ноющий локоть, покосился на взбешенного тифлинга, но ничего не сказал, вместо этого вслушавшись в тишину. Душа волшебника вдруг сжалась и ушла в пятки. До его слуха донесся звук, напоминающий далекий взрыв, и задрожавший под ногами пол, подтвердил, что ему это не показалось, и это означало только одно. Море брало свое, прорываясь через магические стены, неумолимо поглощая храм гудящими потоками, и практически решая их шанса на хороший исход.       — А это еще что?! — Подпрыгнул на месте эльф, и прислушавшись с ужасом посмотрел на Маркуса. Тифлинг, оглянувшись, и уловив далекое эхо и нарастающий шум движущихся камней, нервно закусил губы.       — Вот дьявол! — Оскалился он, и ощутив, что вокруг стало сырее, и дымка, висящая в воздухе, начала оседать на лицо маленькими солеными каплями, схватился за голову. — Черт… Гейл! — Обратился он к успевшему все понять волшебнику. — Давай за Шэдоухарт! Вода прорывается! Астарион, давай за мной к навершию! Тотем столько не выдержит!       Астарион, не теряя времени рванул к дьявольскому барьеру, и не успевший остановить его Маркус замер в ужасе, глядя как его фигуру опоясывают раскалившиеся руны. Элларий не хотел их пропускать, но к удивлению безвольно опустившего руки тифлинга, не испепелил вампира на месте, впустив его в отвоеванную часть храма. Маркус выдохнул, но унять мерзкой дрожи не смог. Мысль, что Астарион мог погибнуть на его глазах, пришибла его к полу, и он не шевелился, выпав из реальности, что с каждой секундой становилась все опаснее для жизни.       — Маркус! — Окликнул его Гейл. — Давай, поторопись! Я за Орхидеей!       Портал мелькнул в темноте, и волшебник тут же скрылся, оставив едва дышащего колдуна у сияющих символов. Маркус, утерев покрывшееся влагой лицо ладонью, устремился за эльфом, и ощутив весь гнев предка на своей шкуре, прошел сквозь охранный барьер, встретив по ту сторону растерянного Астариона. Впереди зиял провал. Кусок лестницы, ведущий туда, откуда исходила сила проклятого навершия, был мокрым от стекающих по ступенях ручейков воды. Стены дрожали, и казалось, что вековые камни движутся, а сам храм дышит, борясь с ужасом предсмертной агонии. Сплетение этих адских звуков пугало до глубины души, и тифлинг, силясь успокоиться, прижал к себе вздрагивающего эльфа, и ощутив, как он обхватил его ледяными руками, упал носом в его волосы. Позволив себе пару секунд подышать не солью, а родным пряным запахом, Маркус оторвал от себя собравшегося с силами Астариона, и указав на кусок платформы с обломками лестницы, взял его за руку. Вампир вцепился в его пальцы, и кивнул, показав готовность. Короткое заклинание переноса, окутав их фигуры, затащило их наверх, к арке, уходящей в длинный коридор, но переступить порог они не успели. В глубине лабиринта хрустнула тяжелая плита, вынесенная потоком воды, и хлынувшие по коридору валы, бурля и снося все на своем пути, под давлением вырвались из прохода, чуть было не утащив с собой оказавшегося ближе к арке тифлинга. Астарион, все еще крепко державший его за руку успел среагировать, и отдернуть его в сторону к стене, приложив его спиной о камни со всей дури. Прижавшись к плитам, и наблюдая, как неистовый поток, пробиваясь из затопленных залов, падает вниз в провал, и молясь, чтобы стена, ограждающая их от беснующегося моря, выдержала, эльф, настолько сильно сжимал запястье Маркуса, что его рука онемела, а растопыренные пальцы побелели сильнее. Тифлинг, шокировано глядя, как уносящий камни и куски статуй водопад заполняет нижние этажи, потянулся к подсумку с тотемами. Тот, что они успели задействовать, стремительно осыпался, держась на последней грани, и Маркус, понимая, что даже если он возьмется за второй тотем, гнев моря все равно не остановит, посмотрел на жмущегося к стене Астариона, и с трудом освободив руку, взял его за плечи.       — Милый, слушай. — Начал он сбивчиво. — Храм нужно затопить изнутри. Если море еще чуть надавит снаружи, он сложится ко всем чертям. Тогда нам в любом случае конец!       — Так… и? — Спросил эльф высоким голосом. — Что предлагаешь? Тотем сломать? А мы то, как вылезем?! Мирок твой впустит?       — Да черт его знает! — Выпалил тифлинг в отчаянье. — Но попытаться надо. Но для начала нужно найти Шэдоухарт и Гейла. Здесь относительно безопасно. Есть немного времени, так что побудь тут, а я…       — Нет! — Рявкнул на него Астарион, и дернув на себя, развернул его спиной к стене, в которую вжал со всей силы. — Не смей! Слышишь? Ты не пойдешь туда! — Продолжал кричать он, вдавливая его ладонями в плиты. — Через мой труп. Только если переступишь через мой труп! Я тебе не позволю. В этот раз, я тебе не позволю!       Маркус не знал, что ему ответить. Действовать нужно было немедленно, но он был не в силах оттолкнуть от себя сверкающего глазами эльфа, и ничего умнее чем обнять его не придумал. Надеяться, что союзники выберутся сами он тоже не мог, и не мог бросить их погибать в рушащемся храме, но Астарион держал его, сдавливая в объятьях, и не позволяя никуда от него сбежать. Тифлинг, слыша только грохот камней и шум усиляющегося водопада, неловко погладил его по голове, и прижавшись щекой к его виску, попытался подобрать слова, но эльф и не думал его слушать. Он звал Госпожу Мечей, умоляя ее откликнуться, и надеясь, что она сдержит слово, царапал шелковую мантию колдуна разъеденными солью пальцами.       — Госпожа Мечей! Прошу тебя, Госпожа Мечей! У нас ведь договор. Вытащи нас четверых отсюда! Умоляю тебя, Госпожа Мечей!       — О, дитя ночи, прекрасное создание, это ты? — Наконец отозвалась Древняя. — Мой сыночек все-таки завел вас в ловушку. Но на твое счастье, я всегда держусь договора. Приготовься.       Астарион глубоко вздохнул, и отцепившись от тифлинга, посмотрел в его глаза. Маркус, ощутив знакомую потустороннюю силу, опустил голову и кивнул. Ему так не хотелось, чтобы Эммир вмешивалась, но ничего другого не оставалось. Перехватив полурассыпавшийся тотем, и обняв эльфа за плечи, он сжал реликвию Матери Вод в ладони, разрывая плетение, и позволяя едкому туману преобразоваться в воду. Холодный поток инфернальной силы окутал его и Астариона плотным покровом, защищающим от хлынувшей со всех сторон воды, и выдернув из этого слоя реальности, протащил сквозь червоточину к дверям поглощенного морем храма, окунув в грязь, и наконец позволив схватить глоток свежего горного воздуха, заполнившего легкие и вернувшего потухшее на несколько мгновений сознание, оставив опоясывающий страх и отчаянье по ту сторону осевших храмовых стен.

***

      В утренней прохладе, за час до восхода солнца, у струящегося портала в куске горной породы, различались четыре силуэта, укрытые легкой туманной дымкой. Промокшая насквозь жрица, прижимающая Слезу Селунэ к груди, не попадающий зуб на зуб от холода, взъерошенный волшебник, вампир, прячущий обожженное парами соли лицо в складках колдовской мантии, и задумчивый тифлинг, очень сильно взъевшийся на давно почившего предка. Элларий победил на этот раз, но Маркус не думал отступать. У него остался еще один тотем, а в голове роился десяток планов, как унять изворотливого призрака и добраться до цели. Кроме того, его очень заинтересовало, чего так боялся первенец Эммир, добровольно взошедший на алтарь, и кому именно не хотел достаться. Вопросов было много, но задать их было не кому. Госпожа Мечей и в лучшие времена была не многословна, запрещая тифлингу соваться куда не просят, а теперь и вовсе не желала с ним говорить. Но он знал, что так или иначе доберется до правды, какой бы она не была. Ведь все эти события напрямую касаются его, и уже втянули отродье Госпожи Мечей в сеть вековых интриг, и хуже всего — могут коснуться не имеющего никакого отношения к темному прошлому его семьи Астариона, мирно прикорнувшего у него на груди. А этого Маркус допустить не мог. И сдаваться не собирался.