Великий Древний

      После визита в храм Матери Вод и разговора с жрицами, Шэдоухарт была готова отхлестать своих непутевых спутников ремнем от плеча, но увидев их сидящими на ступенях таверны с видом осиротевших инфант, немного уняла свой гнев. Гейл, заметив в глазах застывших в обнимку соратников тревогу и некоторую безысходность всерьез разволновался, и подойдя ближе, осторожно их окликнул.       — О, вы вернулись. — Вздохнув, произнес Астарион. — Ну как прошло?       — Как прошло? — Снова разозлилась жрица. — Вы двое! Где были ваши мозги, когда вы решили осквернить священный грот во Вратах Балдура?! Теперь служительницы Матери Вод готовы помочь только при условии, что духу вашего не будет в их храме! Вы хоть осознаете, что о ваших развлечениях в местах поклонений очень скоро узнает весь орден? Что за тяга к святым местам такая?       — Грот этот звался — «Гротом любви», — сухо ответил Маркус, не поднимая глаз на возмущенную Шэдоухарт. — Откуда мне было знать, что там только союзы заключают? Я ж не Матери Вод служу. Хоть бы табличку повесили какую.       — Табличку «не совокупляться у алтаря»? — Гневно уставилась на него жрица. Тифлинг пожал плечами.       — Ну-ну, — пресек дальнейшую экзекуцию волшебник. — Что сделано то уже сделано, и к счастью, нам все же удалось договориться. Безусловно, нам с Шэдоухарт придется помочь с церемонией и выложить нехилую сумму золотом, при условии, что вас двоих не будет рядом. Но шансы на успех все же велики, и этому потворствует моя репутация в Глубоководье. Вам же, придется заняться чем-нибудь другим, и желательно, чтобы ваше времяпрепровождение не несло опасности и новых неприятностей. — Мягко сообщил Гейл. Шэдоухарт недовольно фыркнула.       — Гейл хочет сказать, — пояснила она раздраженно. — Чтобы вы один день. Один чертов день и ночь праздника, не творили в городе ничего что могло бы нас скомпрометировать. Никаких опасных развлечений. Никаких драк и авантюр. И самое главное! Никаких попыток осквернить очередной алтарь! Встретимся завтра утром, и… — сощурилась она. — Что это с вами? — Спросила жрица, не встретив привычных возражений и издевок вампира. — Со слепцом договориться не удалось? Или вы его прихлопнуть умудрились?       — Нет. — Сказал Маркус мрачно. — Со слепцом все в порядке. Эдгар вспомнил о третьих вратах и проведет нас туда. Дело в другом.       — И в чем же? — Нахмурился Гейл. Тифлинг с надрывом вздохнул.       — Эммир подписала Астариона на послабление в договоре. Теперь она может убить его, если он попробует убить ее. — Сглотнув произнес Маркус. Эльф, передернув плечами, сжал его руку. — Она еще что-то говорила. О каком-то убийстве во спасение. Какой-то невинной душе. — Покачал головой тифлинг, и поймав встревоженный взгляд Шэдоухарт отмахнулся. — Я не понимаю. Я вообще не всегда могу понять, о чем она говорит. Так или иначе, за эту поправку она поможет нам один раз. И этот ее шаг в принципе понятен, Астарион ведь может взять в руки кровный меч. Но все остальное это просто бред какой-то.       — Но ведь это… глупость. — Сказал волшебник задумчиво. — Учитывая, что ты, зная все ее фокусы, получил меч в грудь во время поединка, чем ей опасен наш кровожадный друг? Даже если он наставит на нее острие Эллария, разве сможет он сразить Богиню?       — Не знаю, Гейл. — Поник Маркус. — Эммир очень осторожна, и никогда не упустит даже маленькой лазейки в договоре. Но в целом. Этот пункт может оказаться полезным. Задача у нас и правда непростая. А умирать как-то не хочется.       — Рада что ты принял неизбежное. — Повела бровью жрица. — Надеюсь это не вылезет нам всем боком. Но раз уже все решено, предлагаю дальше идти по плану и не отчаиваться раньше времени. Вы передохните, что ли. Забудьте на день об этом грузе и отвлекитесь. Но только умоляю, никаких происшествий!       — Не переживай, принцесса Шэдоухарт. — Наконец отозвался Астраион. — Я за ним присмотрю. Нам и правда не мешало бы отвлечься и забыть, что в нас мертвой хваткой вцепилось древнее и могущественное порождение Диса. Это мысль, надо сказать, и так достаточно угнетает… — он встретился глазами с полным недоверия взглядом селунитки и искренне улыбнулся. — Мы правда постараемся ни во что не вляпаться. И не надо так смотреть, принцесса Шэдоухарт. Мне и самому все эти приключения изрядно надоели.

***

      На душе у Маркуса было неспокойно и уснул он не сразу, однако, пробудившись после непродолжительного отдыха он чувствовал себя нормально, и даже немного воодушевленно. Фора во времени, где они с Астарионом оказались предоставлены друг другу, вдохновляла его на действия, и так как заниматься чем-то серьезным им строго запретили, они решили посвятить остаток дня и праздничную ночь вполне заслуженному отдыху. В тесной комнате на третьем этаже постоялого двора, за закрытыми пыльными шторами, два влюбленных существа быстро нашли способ скоротать время. Тащиться на площадь засветло не хотелось, а вот навести шуму и немного сбросить напряжение еще как, и тифлинг, немного повозившись с возмущенным вампиром на смятых простынях, в итоге, как он искренне полагал, соблазнил его перейти в другую плоскость.       Покосившийся стол, накрытый старой скатертью, пришелся как раз кстати, и Маркус, слушая скрип рассохшихся ножек и тихое поскуливание, покачивающего в такт бедрами эльфа, сгорал от пылающей страсти. Идеальное тело возлюбленного, освещаемое пробившимся свозь щель в шторах солнечным лучом, его потрясающая жемчужная кожа под ладонями, тающий взгляд через плечо, просящий больше — возбуждали тифлинга до безумия, и ему с каждой секундой было все сложнее держать ритм, не срываясь на резкие движения. Он жалел жалобно постанывающего Астариона, который вопреки издаваемым звукам, охотно подавался навстречу, приподнявшись на цыпочках и красиво выгнувшись в пояснице. Эльф знал, насколько он хорош в этот момент, и растворяясь в неприкрытом самолюбовании, горячо отдавался раздразненному до безумия партнеру, заставляя его забыть и случившихся с ними бедах. Он сам его разгорячил, желая оторвать от мрачных мыслей после пробуждения, и был крайне доволен собой, и тем, что происходило между ними в крохотной запылившейся комнатке, в старом здании у Кошачьей Аллеи. Скользя по залитому смазкой полу, он, однако, то и дело отвлекался от процесса, и иногда выходил из роли, что крайне его раздражало. Смазка стекала вниз по его ногам, собираясь склизкой лужицей на дубовых досках, и Астарион, пытаясь удержать равновесие, никак не мог расслабиться и наконец получить удовольствие от стараний увлеченного процессом Маркуса. В конце концов он все же соскользнул и больно ударился локтем, чего его страстный любовник даже не заметил, и это настолько разозлило засопевшего от досады эльфа, что он заехал держащему его за талию тифлингу пяткой по ноге.       — Ауч!       — Ты ведро туда залил что ли?! — Заявил он возмущенно, обернувшись через плечо. Ошалевший от такого поворота Маркус, хитро приподнял бровь и нехорошо прищурился. Астарион непонятливо хлопнул ресницами, не зная, чего ожидать, и очень скоро понял, что находится не в той позиции чтобы выделываться. Тяжелая ладонь тифлинга с размаху опустилась на его ягодицу, оставив на ней хорошо различимый отпечаток, а его напряженный член вошел глубже, выбив у заскулившего эльфа искры из глаз. Астарион, не ожидавший такого напора, прижался грудью к зашатавшемуся столу, и открыв рот, схватил сырой воздух, вмиг забыв про свой саднящий локоть. Его атакованный в самый неожиданный момент любовник разошелся сильнее, наконец прекратив его щадить. Его движения стали грубыми, а стоны глубокими и низкими. Звонкие шлепки его шершавой ладони смешались с глухими хлопками его бедер о покрасневшие ягодицы эльфа, вынуждая того, вскрикивая, наигранно просить его о пощаде, и двигаться с ним в такт, противореча собственным мольбам. — Прости, прости, прости! — умолял он, принимая в себя тифлинга все охотней, но Маркус на эти провокации не велся. Его голову окончательно задурманила похоть и желание властвовать над податливым любовником, который, несмотря на свои просьбы, добровольно на него насаживался. Все то буйство ощущений что обрушилось на тифлинга, сжимавшего пальцы на расцарапанной коже Астариона, ненадолго выбило его из реальности. Его эльф был восхитителен, и сама мысль о том, что он безбожно брал его, прижав к столу, доводила Маркуса до исступления. Еще несколько резких движений, и тифлинг, опершись ладонями о столешницу, замер, подняв глаза к потолку. Наслаждение накрыло его, разойдясь колкими импульсами по телу, и он ненадолго забылся, хватая пахнущий морем и сексом воздух. Эльф под ним протестующе заерзал, напоминая о своем присутствии, и Маркус очнулся. Сунув руку под его живот и крепко обхватив его влажный член пальцами, тифлинг умело довел его до разрядки, наслаждаясь его приглушенными стонами и сладкой дрожью его прекрасного тела. Астарион, ненадолго притих, стараясь выровнять дыхание, а после, коварно улыбаясь, прижался щекой к столу, и изображая святую невинность во взгляде, громко выдохнул.       — Хорошо? — Сбивчиво спросил его Маркус, все еще нависая над ним. Эльф коротко кивнул, и как-то совсем хищно оскалился. Тифлинг не сразу понял ход его коварных мыслей и увернуться не успел. До жути мстительный любовник снова заехал ему по ноге, попав в ту же точку, но на этот раз подсечка удалась. Маркус, не ожидавший такого подвоха, не устоял на ногах, и рухнув на пол, утащил за собой смеющегося Астариона. На скользких досках снова началась возня, напоминающая вялую драку, с легкими тычками под ребра и нестерпимой щекоткой. Тифлинг щекотки боялся, и как мог изворачивался, пытаясь подмять хохочущего эльфа под себя. Астарион, выскальзывая из его рук, отчаянно сопротивлялся, и только получив наглый укус за плечо, сдался превосходящему по силе противнику.       — Ты! — Прикрикнул он на улыбающегося до ушей Маркуса, все еще сжимавшего зубы на его коже. — Какой негодяй научил тебя кусаться? Это возмутительно! — Воспользовавшись коротким замешательством возлюбленного, эльф вывернулся, и смазав рукой тягучую жидкость со своего бедра, вытер ладонь о живот запыхавшегося тифлинга. — Вот тебе, страдай!       — Страдаю! — Театрально воскликнул Маркус, и раскинув руки по сторонам, изобразил крайнюю степень мучения. — О, как же я страдаю!       — Дурак. — Беззлобно одарил его Астарион, и подполз ближе, тут же упав лицом ему на грудь. Тифлинг, заботливо его обняв, счастливо прижмурился. Этого дурачества до безумия ему не хватало.

***

      Выбравшись на главную площадь к закату, в самый разгар праздника, растеряно улыбающаяся пара оглядывалась по сторонам, и несмотря на то, что среди веселящегося народа не чувствовалось никакой опасности, расслабиться у них все никак не получалось. Астариону всюду мерещилась Эммир, и он, цепляясь за локоть настороженного тифлинга, изо всех сил делал вид что все в порядке. Маркус, думая о вчерашнем происшествии испытывал чувство вины перед эльфом, который боялся его реакции на изменение в дьявольском договоре больше козней самой дьяволицы, и это удручало. Ему все же удалось запугать возлюбленного, пусть это и меньшее чего ему хотелось, и, хотя они вроде как все обсудили, и приняли решение действовать по обстоятельствам, осадок на душе все же остался. Но тифлинг все же смог перебороть это смятение, и позволить себе выдохнуть. Привычка расслабляться перед серьезной вылазкой взяла свое, и он, приобняв Астариона за плечи, повел его к самому людному месту на площади, где полыхал магический костер. Эльф не возражал, и молча шел к цветным палаткам, у которых собралась веселящаяся толпа. Завороженное пламя обещало горожанам исполнения самых заветных желаний, и они кидали в огонь короткие записки, надеясь, что Боги услышат их просьбы. Азарт зацепил и вампира, и он, откинув капюшон плаща, расплылся в хитрой улыбке.       Маркус, глянув на его бледное лицо в лучах закатного солнца, вздохнул, почувствовав, как замерло сердце. Со всеми этими событиями он и забыл, как давно не видел его в свете дня, и как он прекрасен, когда солнце освещает его тонкие черты, и зажигает алый блеск в его хищных глазах. Тифлинг залюбовался, и заглядевшись на любимого, согласился сам не зная на что, попросту кивнув в ответ на его предложение. Астарион хмыкнул, и безцеремонно сунув руку в его подсумок, начал что-то там искать. Выудив лист бумаги и заточенный грифель, он принялся что-то писать, и тут Маркус наконец понял, что он затеял. Эльф решил смеха ради загадать желание, и, хотя всем своим видом старался показать, что эта нелепая идея не больше, чем маленькая шалость, рука его заметно дрожала.       — Что у тебя там? — Спросил заинтересовавшийся ходом его мыслей тифлинг. Астарион, спрятав бумажку за спину, испытывающе на него посмотрел.       — А что, лорд Хэллсторм, вас не учили что нельзя читать чужие письма? — Заявил он язвительно. — Нечего мои желания вынюхивать. Лучше бы путь к костру освободили.       Маркус улыбнулся, и сделав шаг к толпе, позволил себе прибегнуть к слабому заклинанию. Народу на его пути вдруг стало зябко и неуютно, совсем немного, но этого хватило, чтобы они дали дорогу высокому рогатому дворянину в черном, и его прекрасному спутнику, одетому по последней моде, в лиловый дублет и тонкое белое кружево. Эльф остался доволен этим, и позволив тифлингу распугать всех у магического костра, швырнул свое желание в искрящееся алое пламя. Бумага вспыхнула, вмиг обратившись пеплом. Ветер с моря, соленый и прохладный, подхватил чернеющий кусочек с остатками завитков на эльфийском, и кинул его прямо Маркусу в лицо. Тифлинг, размазав пепел по белой щеке, раздосадовано покосился на Астариона. Тот не смог сдержать смеха, до того забавно выглядел напыщенный миринский аристократ, с черной полосой сажи на его суровом лице.       — Кажется желание сбудется, милый! — Хохотал эльф, вытирая его щеку ажурным платком. — Ну чего ты серьезный такой? Не рад что судьба наконец будет ко мне благосклонна?       — Рад я. — Проворчал Маркус, и все же перестал хмуриться. Астарион, наконец приведя его в должный вид, но растерев его щеку до красна, снова рассмеялся. Уловив безысходный вздох тифлинга, он приподнялся и мягко поцеловал его. Маркус тут же перестал вредничать, ответив таким же легким поцелуем.

***

      Торговый район кипел жизнью, и казалось, был еще освещенней чем обычно. Сотни фонарей вдоль добротных кирпичных зданий, каждое из которых имело лавку на первом этаже, ослепляли ярким светом, насыщенным тонким плетением лучистой магии. Разноцветные бумажные фонарики добавляли общей атмосфере сказочности, запах сладостей и свежей выпечки обволакивал и тянул к палаткам с угощениями зашедших на торговую площадь горожан. У палаток кипели котлы с терпкими, сдобренными специями напитками. Крикливые лавочники, перекрывая голосами песнопения уличных музыкантов, зазывали прохожих попробовать изысканные лакомства Глубоководья, обещая невероятную палитру вкусов и незабываемые впечатления.       Астарион, щурясь от яркого света, притязательно оглядывал товары. Ночью Долгого Прилива, особой популярностью пользовались дары моря, и он, узрев нить крупного жемчуга, невольно потянулся к перламутровым горошинам. Конечно, утянуть украшение из-под носа увлеченного зазывами торговца не составило бы для него труда, но он помнил об обещании Шэдоухарт, и все же унял свое сиюминутное желание незаконно завладеть понравившимся жемчугом. Вместо этого, он будто бы случайно глянул на Маркуса, и тут же отвел взгляд. Тифлинг, заметив его интерес, хмыкнул, и вытянув тугой кошелек, обратился к засиявшему улыбкой лавочнику.       — Сколько за свой жемчуг хочешь?       — Пять сотен, господин. — Ответил ему коренастый торговец. Эльф, надменно фыркнув, и подцепив украшение пальцами, презрительно на него посмотрел.       — Уважаемый, — выдал он снисходительно. — Вы жемчужины свои испортили, а теперь пять сотен за них хотите? Кто же такое сокровище на простую нить надевает? Двести золотых, не более.       — И то верно, сударь. — Неожиданно согласился лавочник, узрев в глазах белокурого господина в шелках что-то звериное. — Так и чего, берете?       — Берем. — Кивнул он Маркусу. — Берем, пока вы окончательно сей шедевр не испортили.       Пристыдив торговца за кощунство, Астарион терпеливо отсчитал две сотни звонких золотых монет, и распрощавшись с владельцем лавки, уверенно зашагал прочь, прихватив помимо честно выкупленного жемчуга, черепаховый гребень, инкрустированный тонким горным хрусталем. Тифлинг это увидел, и покачав головой, устремился следом. Гребень был недорогим, и как выразился эльф — «всего лишь невинным сувенирчиком», к тому же никто кроме него пропажу не заметил, поэтому Маркус решил, что обещание, данное жрице, они в целом не нарушили. Тем более, что при иных обстоятельствах, тифлинг пошел бы на куда более тяжкое нарушение, на которое его толкал заклинательский интерес. По южному краю торгового квартала тянулась стена города мертвых — загадочного анклава темной силы в Глубоководье, денно и нощно охраняемого светоносными рыцарями. И ему было до жути любопытно что там за забором, и, если бы не строгий наказ селунитки, он непременно бы воспользовался фестивалем, чтобы проникнуть к загадочным захоронениям и увидеть все своими глазами. Но сорвать сделку с жрицами Матери Вод ему не улыбалось, и Маркус прижал хвост. Ухватив довольного ловкостью своих рук Астариона за плечо, он развернул его в сторону от охраняемой стены, чтобы лишний раз не поддаваться искушению, и направился к лавкам со съестным, пахнущим знакомым ягодами.       — О нет… — закатил глаза эльф, увидев на украшенном флажками столе засахаренную чернику. — Ну все, Глубоководье сейчас останется без лакомств. Всю ее скупишь, да?       — Да. — Утвердительно кивнул тифлинг, глаза которого счастливо заблестели. — А что не так? Ну нравится мне.       — Да я заметил. — Отвел глаза Астарион. — Я уже иногда не понимаю, что тебе больше нравится. Вкус этой чертовой ягоды, или я. — Демонстративно обиделся он, все еще припоминая ушибленный локоть. Маркус тихо усмехнулся.       — Конечно ты. — Ответил он, наклонившись к его зардевшему ушку. — Кексик мой черничный.       — Ой, ну тебя к черту! — Огрызнулся эльф, спрятав самодовольную улыбку.

***

      К полуночи народ собирался у пристани, и площади понемногу мелели. Астарион, завернув в винный магазин, придирчиво выбирал подходящую бутылку. Ему было принципиально найти вино из Сиены, и непременно распить его этой ночью. Это был своеобразный протест в сторону Госпожи Мечей, которая упомянула о их с Маркусом планах провести пару недель в цветочном графстве, и эльф намеревался хотя бы так реализовать их маленькую мечту. Когда теперь они окажутся в Сиене было не известно, и это очень расстраивало сосредоточенного на поиске вампира, но он все же не отчаивался. Аромат нежнейшего вина под звездным небом Глубоководья обещал быть волшебным, и, хотя Астарион толком не чувствовал вкусов, кроме вкуса крови, сам факт подобного времяпровождения изрядно волновал его душу.       Маркус ждал его снаружи, провожая глазами прохожих и наслаждаясь мелодиями искусных флейтистов, оставшихся на площади допоздна. Он старался не возвращаться к мыслям о грядущих событиях, и слыша сквозь музыку морской колокол храма Матери Вод, надеялся, что Гейлу с Шэдоухарт все же удалось умаслить жриц. Через сплетение звуков до него доносился тоненький голосок, и тифлинг, сосредоточившись на нем, вскоре обнаружил его источник. Им оказалась худенькая девочка, одетая в потертую одежду, но несмотря на обноски, она была похожа на маленького ангела. Она была светленькой, с большими голубыми глазами, и Маркус, разглядев ее внимательнее, вдруг вспомнил про Марлену. Ему стало тоскливо, и он, отойдя от винного магазина, сам не зная зачем поплелся к маленькой торговке. Она продавала цветочные венки, один за два медяка, и завидев господина в черном, испуганно умолкла. Тифлинг, оглядев ее скромные товары, указал на два, и протянув ей пару золотых момент, дружелюбно улыбнулся. Девочка, разглядев золото в его руках, оторопела, но вскоре оживившись, подхватила ловко переплетенные цветы и потянулась к уже совсем не пугающему ее аристократу. Маркус благодарно кивнул, и присев, позволил ей надеть венок себе на голову. Второй он забрал с собой, и без слов помахав юной леди, сжимавшей монетки в руках, вернулся к дверям магазина.       — О, как интересно. — Уставился на него вышедший на крыльцо Астарион. В руках он держал темную бутылку с надписью на миринском. — А это прости…       — А это тебе. — Задорно ответил тифлинг, нацепив на эльфа венок. — Прекрасно выглядишь.       — Вот спасибо то! — Сверкнул оскалом вампир, но с украшением смирился. И Маркуса это, кажется, обрадовало. — Ладно уж, дитя цветов. Я нашел его! — Похвастался Астарион, показав бутылку. — Сиенское игристое. Прошлую, помнится, Несс уделал. Но это полностью наша, так что давай найдем какое-нибудь милое местечко, и наконец его попробуем. Желательно под звездами. Если уж устраивать романтический вечер, то со всеми атрибутами.       — Думаю, я уже нашел. — Произнес тифлинг загадочно. — Но без твоих умелых ручек будет не обойтись.

***

      Старая башня на границе торгового квартала и Города Мертвых не охранялась этой ночью, что оказалось на руку проникшим в нее нарушителям. Вооруженные до зубов патрули были сосредоточены на пристани, и этот укромный уголок остался без надзора, доставшись двум осторожным теням, забравшимся на прохудившуюся крышу. Астарион, усевшись на расстеленный плащ взирал на далекие звезды, невольно вспоминая кровавую туманность в мирке его избранника. Он все еще опасался, что его разговор с Госпожой Мечей все же кончится конфликтом с Маркусом, но тот отреагировал на это происшествие на удивление спокойно. Возможно, он просто смирился, а может что-то понял, но никаких упреков в адрес эльфа не выразил, и Астарион почти расслабился, надеясь, что все недопонимания в прошлом.       Маркус, откупоривая бутылку сиенского, украдкой на него смотрел. В его душе все еще метались сомнения, но одно он для себя понял точно. Он привязан к этому прекрасному созданию крепкими цепями, разбить которые не в силах и древние сущности. И эта привязанность, больная, как утверждал Гейл, была ему нужнее воздуха. Иной любви он не знал, и иначе любить не умел. Или абсолютная преданность, и любовь безусловная, невзирая ни на какие обстоятельства, или ничто. И он был уверен, Астарион, в чьих глазах сияли все его путеводные звезды, полностью разделяет его идеи.       — Ну как? — Спросил его эльф, после того как тифлинг расправился с пробкой и сделал первый глоток. Маркус довольно кивнул, и скользнув взглядом по его лицу, остановился на его губах.       — Вкусно. Сладко и с пузырьками. — Добавил он, и протянул вино Астариону. Эльф, подхватив бутылку, слегка отпил его, но толком ничего не ощутив, еле слышно вздохнул.       — Поверю тебе на слово. — Сказал он с грустной улыбкой. — Хотя мне кажется, с твоих губ будет слаще.       С улиц доносились голоса и звуки музыки. Освещенный фонарями храмовый комплекс виднелся за внутренней стеной, и там вовсю шел ритуал. На горизонте темнело море. С полсотни кораблей, белее парусами, покачивались на спокойных волнах, уходя вдаль он заполненной народом пристани. Горожане ждали фейерверков, которые вот-вот должны были озарить черные небеса, и восхваляя Богов за благосклонность, глядели вверх, распевая хвалебные гимны.       Астарион любил фейерверки, но в отличие от восхищенной толпы, сегодня их не ждал. Он, отчаянно целовав обнимавшего его тифлинга, стараясь вложить в поцелуй все, что не удавалось высказать словами. Маркус прижимая его ближе, наслаждался сладостью его губ, и его восхитительным запахом. Ему хотелось распробовать его полностью, прикоснуться к гладкой коже, окунуться в ее мягкость и прохладу, и преграда из кружева не стала для него серьезным препятствием. Ловко подцепив пуговицу на воротнике, он расстегнул ворот рубашки эльфа, и стянув ее ниже, упал носом в его шею. Поцелуи Маркуса стали горячее и настойчивее, они были жадными и обжигающими, и подставляющийся под них Астарион, чувствуя, как сбивается дыхание, неловко упирался руками ему в грудь.       — Маркус… — позвал он тифлинга, забравшемуся ему пальцами под одежду. — Послушай. Мне очень нужно кое-что знать.       Маркус отвлекся, и встретившись с ним взглядом, коснулся носом кончика его носа.       — Что такое, любовь? Ты не подумай, я просто целовать тебя хочу.       — Я не об этом. — Опустил глаза эльф. — Скажи. Ты точно не злишься на меня из-за вчера? Я и сам не знаю, что наговорил ей. Не знаю, чем это чревато. Но я был честен, и теперь боюсь, что на что-то нас подписал.       — Не злюсь. — Мягко ответил тифлинг, осторожно поцеловав его в висок. — Мне и тогда не стоило на тебя злиться. Я просто за тебя испугался. Теперь я уже понимаю, что, если Госпожа Мечей что-то уготовила для нас, сопротивляться этому бессмысленно. Но знай одно. Я не отдам тебя ей. Я не позволю ей сделать с тобой что-то страшное. Чего бы мне это не стоило. И еще, милый, сокровище мое… — сказал он тише, крепче обняв закусившего губу эльфа, — пожалуйста, не бойся меня. Я знаю, меня срывает, и я веду себя ужасно. Но я не хочу, чтобы ты меня боялся.       — Я не боюсь тебя. — Шепнул ему Астарион, потеревшись щекой о его щеку. — Я боюсь, что ты уйдешь.       — Я никуда от тебя не уйду. — Прикрыл глаза Маркус, поцеловав его в лоб. — Это все блажь. Ты часть моей души, в тебе вся жизнь. Весь смысл. Эммир как-то сказала, что дьяволы любят лишь раз. Она за сотни лет не нашла себе никакой привязанности, хотя я и не знаю, любила ли она Матиаса, или использовала его. Но Эммир по сей день носит по нему траур. И в этом выборе мы точно кровь от крови. Я или с тобой, или ни с кем. Теперь то я точно это знаю.       Эльф ничего не ответил и лишь мечтательно улыбнулся. Снова коснувшись горячих губ возлюбленного, и ощутив легкий привкус фруктового вина, он блаженно зажмурился, полностью отдаваясь струящейся меж ними нежности, расцветшей под яркими звездами огромного города. В небе вспыхнули огни фейерверков, но они не смогли отвлечь двух существ, наслаждавшихся и упивающихся друг другом, пьянея от чувств больше, чем от игристого напитка. Новый день обещал новые вызовы и трудности, но сейчас это не имело никакого значения. Во тьме весенней ночи, рассекаемой яркими разноцветными огоньками, было место только любви, и сбитому стуку двух сердец, что вопреки наговорам, бились так же громко, как и три года назад.