Великий Древний

      Стальные наконечники врезались в деревья, влетали в изорванные края мишени, но ни в какую не попадали в цель. Маркус расстрелял уже с два десятка стрел, растерял штук шесть в саду, угодил одной куда-то в пропасть за обрывом, но намеченную точку так и не поразил. Астарион, придирчиво оглядывая его стойку, обреченно вздыхал.       — Радость моя, я не понимаю! — Развел руками он, и глядя как тифлинг в очередной раз натягивает лук, обошел его по кругу. — Стоишь нормально, позиция для стрельбы правильная, натяжение хорошее, но почему ты так безбожно мажешь? — Зайдя Маркусу за спину, и прикинув траекторию полета стрелы, эльф взял его за локоть, и немного повернул его корпус. — Давай чуть выше. Натянул эту несчастную тетиву так, что она лопнет. Нежнее надо. Целься. Еще чуть выше, золотко. Боги, плечо сейчас треснет! — Возмутился он, заслышав надрывный треск лука. — Опусти чуть. Да не тетиву же, сладость моя рогатая!       — Так? — Спросил его сосредоточенный на цели тифлинг, немного ослабив натяжение.       — Так. Спускай!       Стрела, звонко сорвавшись с тетивы, вонзилась в очерченный охрой круг, пробив мишень и войдя в вал сена, на котором висело расчерченное полотно, по оперение. Маркус, опустив лук, улыбнулся до ушей. Астарион, заметив, что он ожидает похвалы за свое достижение, снизошел до легкого поцелуя в щеку.       — Видишь, любовь! — Заявил тифлинг горделиво. — Я совсем не безнадежен. С хорошим учителем я могу стать прекрасным стрелком. Потенциал у меня определенно есть, согласись?       — Маркус, — вздохнул эльф наигранно. — Потенциал у тебя есть, безусловно. Но твой учитель умом тронется, пока тебя обучит. Ты привык мечом махать, и не понимаешь, что лук это другое! Это искусство, моя прелесть. Оно требует от лучника взвешенных действий, определенного изящества, силы, но не грубой. С луком нужно как с любимым существом, мягко, не перетягивая и не дергаясь. Извини меня, любимый, но это определенно не твое оружие.       — А я не могу не перетягивать и не дергаться? — Обиделся Маркус, и глядя с каким выражением лица Астарион взялся собирать несчастные стрелы, часть из которых воткнулись в землю на половину, поднял глаза к звездному небу. Иногда казалось, что его игрушки, дороже эльфу чем надутый тифлинг, хотя в чем ценность этих дурацких наконечников, которые им клепали мешками на заказ, он понять не мог. Астарион, выдернув пострадавшую стрелу с покосившимся древком из дерна, и стряхнув налипшую землю с наконечника, посмотрел на него с снисходительной улыбкой.       — Можешь ты все. Знаешь ведь, что иногда, натянуть посильнее — не значит сделать лучше.       — Все я знаю. — Пробурчал Маркус, и наклонившись, положил лук на землю. Эльф, проследив за его движением, недовольно хмыкнул.       — Тетиву надо снять. Мне кажется, она повредилась. Да и плечи проверить, не нравится мне этот треск. Лопнет где-нибудь на стыках, и как его чинить потом?       — Сломал тебе игрушку, да? — Спросил тифлинг хмуро. Астарион беззлобно расхохотался.       — Ты что, обиделся, милый? Ну почему ты такой дурашка, а? Сломал и сломал, купишь новый. Мирна платит, в конце концов. А мне, может, просто нравится возиться со своим оружием. Ты же со своими ножечками копошишься вечно, что не дозовешься тебя.       — Ножечками! — Передразнил его Маркус, но сдавшись под насмешливым взглядом, все же улыбнулся. — Эти «ножечки», между прочим, стоят как два боевых корабля. Они уникальны, и требуют ухода. К ним повышенное внимание нужно.       — Ко мне тоже, — фыркнул эльф, и успев увернуться от захвата подкравшегося к нему тифлинга, красиво обошел его по дуге. — И я требую его немедленно! А посему, приглашаю вас, мой лорд, на ночной променад по этому прекрасному саду! И если удастся собрать хотя бы часть стрел, которые вы тут раскидали, я непременно награжу вас поцелуем. Советую не отказываться, иначе, следующие два дня вы проведете в компании исключительно своих ножей.       — Шантажист. — Натянул коварную улыбку Маркус, и подал ему руку.

***

      В таверне было на удивление тихо, хотя людно. Тифлинг, играя зазубренным наконечником в руке, притязательно рассматривал сидящего перед ним незнакомца, и несмотря на то, что гильдия следопытов уверяла его, что Эдгар Слепец лучший в своем деле, его недуг вызывал вполне обоснованные сомнения. Он был сух, немолод, и, хотя походил на прочих представителей людской расы Глубоководья, все же чем-то незримо от них отличался. Его лицо рассекал старый шрам, подернутые белой пеленой глаза глядели в одну точку, и Маркус не мог понять, каким образом тот, кто должен высматривать следы на сложной местности, будучи незрячим, вообще мог быть следопытом. Но репутация у него сложилась хорошая, и, хотя тифлинг все же подумывал нанять кого-то более внушительного, под аргументами и волной рекомендаций все же сдался.       — Я готов заплатить столько, сколько не даст тебе ни один наниматель. — Вонзив острие наконечника в стол, произнес Маркус. Эдгар, наклонив голову набок, прислушался. — Десять тысяч сразу, и еще двадцать после. Но мне нужен результат. Имей ввиду, в моем случае, промедление — это чья-то жизнь. И если судьба заберет у меня моего эльфа, я с легкостью отправлю тебя к нему. Потому хорошо подумай, прежде чем соглашаться.       Слепец хмыкнул. Сидящий рядом с ним Гейл, виновато вздохнув, вмешался в переговоры.       — Прошу простить моего друга, — сказал он, обратившись к следопыту. — Он устал и у него натянуты нервы. Но, тем не менее, кое в чем он прав. Промедление недопустимо, и цель должна быть обнаружена как можно скорее. Боюсь, счет идет уже далеко не на часы, потому мы отправимся с рассветом. Решение нужно принимать сейчас, и я надеюсь, мы придем к определенному соглашению.       — Я согласен. — Заявил Эдгар спокойно. — Тридцать тысяч за беглого эльфа, и будь он хоть сотню раз вампиром, это весомая награда. Лес за Вайтклаудом мне хорошо знаком, и раз уж ваш эльф, лорд Хэллсторм, искал какие-то врата, то я могу примерно представить, в какую сторону он направился. Некогда там был селунитский храм, и я лет так двадцать назад изучал его запутанные коридоры. Я проведу вас, без всяких сомнений. Но прежде чем мы отправимся, вы должны сделать кое-что. Ваши мысли — ваши враги. Существа, что живут в том лесу, способны улавливать их и использовать против вас. И если вы не хотите, чтобы мы плутали кругами, вам и вашему другу следует испить элексир сокрытия мыслей. Иначе, наша экспедиция за вашим прекрасным спутником, будет обречена на провал.       — Это будет сложнее, чем ты думаешь. — Отвел глаза тифлинг. — Я колдун и я связан договором. Моя покровительница не выносит попыток скрыть помыслы. Она не позволит мне сделать этого.       — А если их не скрывать, а отражать? — Задумчиво произнес Гейл. — У меня есть призма тумана. Если носить ее при себе постоянно — определенно сойдешь с ума. Но пару дней проходить с ней можно. Твоя покровительница будет слышать твои мысли, но не первостепенные. То же произойдет и со всеми, кто попытается влезть тебе в голову. Не знаю уж, что будет тебе за эту выходку, если это вскроется…       — Да плевать. — Рубанул Маркус. — Давай свою призму. Будем надеяться, что Эммир подловит меня после того, как мы найдем Астариона. А там я как-нибудь договорюсь. Я же не от нее скрываться собрался, в конце концов.       — Надеюсь, все же обойдется. — Нахмурился волшебник. — Не хотелось бы наблюдать экзекуцию от столь непредсказуемой Богини. Да и твое эмоциональное состояние… — замялся он, пожалев, что предложил эту затею. Но тифлинг остался непреклонным.       — Мое эмоциональное состояние уже давно ни к черту, Гейл. — Сказал Маркус безучастно. Эдгар, приподняв бровь, отвернулся. — К дьяволам все. Выдай мне призму, и, если не затруднит, что-то от бессонницы. Выходим с рассветом. До него всего ничего, так что хватит рассиживаться. — Он поднялся, и тряхнув головой, направился на выход. Гейл, поблагодарив Эдгара за участие в их деле, пошел за ним следом. Слепец, проследив за уходящими нанимателями, откинулся на спинку стула, и растянул губы в довольном оскале. Игра начиналась, и она обещала быть очень зрелищной.

***

      Утром на площади у главных ворот было настолько шумно, что Маркус не слышал собственные мысли. В город тянулись бесчисленные повозки торговцев, толпа вновь прибывших гостей Глубоководья, перекрикивая друг друга, растекалась по паутине улиц. Лавочники наперебой зазывали покупателей, оружейники, демонстрируя прекрасно выкованные мечи, предлагали свой товар почти за бесценок, и в иных обстоятельствах, тифлинг пригляделся бы к переливающимся на солнце клинкам, но сейчас ему было не до чего. Он стоял, подпирая стену цветочного магазина, и взирая на кошку, сидевшую на другой стороне улицы, терпеливо ждал появления следопыта.       Гейл, высматривая в толпе фигуру Эдгара, время от времени косился на Маркуса, который, выпив конскую дозу успокоительного отвара, заметно притих. Переданная ему призма, подвешенная на завязках колдовского плаща, отражала солнечный свет, играя зайчиками на брусчатке, и заинтересовавшаяся ими кошка, пропустив проехавшую мимо повозку, крадучись подобралась ближе.       — Кажется, ты ей понравился. — Усмехнулся волшебник. Тифлинг, глянув на обсидианово-черную маленькую хищницу, слабо улыбнулся. Кошка, накинувшись на танцующий лучик, попыталась поддеть его лапками, но вскоре потеряв к игре интерес, подобралась к ногам Маркуса, и погладилась о них, изящно выгнув спину.       — Хорошая. — Улыбнулся тифлинг шире, и наклонившись, погладил ее по мягкой шерстке. — Чуешь, что я кошачьей Богине присягнул, да?       — Прошу простить за опоздание, — услышал он справа, и выпрямившись, увидел перед собой неизвестно как подкравшегося Слепца. Кошка, принюхавшись зашипела, и подняв шерсть дыбом, молниеносно отпрыгнула в растущие у магазина розовые кусты.       — А он ей не понравился. — Констатировал Маркус сухо, на что следопыт лишь пожал плечами.       — Зверье не каждого нашего брата любит, что ж поделать. Я один хожу, и у меня может зрение и не кошачье, но нюх получше чем у натасканной гончей. Отыщу вашего эльфа — солнце скрыться не успеет.       — Ну тогда двигай вперед. — Сощурился тифлинг недоверчиво. — И лучше не тешь меня пустыми надеждами.       Слепец оказался на удивление проворным, настолько, что погруженный в чтение парящего перед носом бестиария Гейл, едва за ним поспевал. Маркус, поднимаясь вверх по холму, смотрел следопыту в спину, гадая как он ориентируется на местности. У него не было ни посоха, ни каких-либо артефактов, но он шел не спотыкаясь, и перешагивая лужи, будто прекрасно видел пространство перед собой, и тифлинг решил, что дело в какой-то редкой магии крови. Эдгар был насторожен, не болтал, и вел их строго к поселению в горах, но при всех его умениях, с ним они передвигались медленнее, и добрались до Вайтклауда когда солнце уже пересекло зенит.       Маркус, остановившись у частокола, вдохнул разряженный воздух и широко зевнул. В селение он идти не хотел, и, хотя волшебник настаивал на том, что местных неплохо бы предупредить о загадочных бестиях, с ним и следопытом он врата Вайтклауда так и не пересек. Проводив их глазами, тифлинг устроился на холодном камне, и коснувшись болтающейся на завязках сферы, прислушался к своим ощущениям. Госпожа Мечей его не тревожила, и эту маленькую хитрость не заметила, что немного его успокаивало. Она вообще от него отстранилась, не желая вмешиваться в душевные страдания своего прислужника, дав понять, чтобы он даже и не думал соваться к ней со своими сердечными делами. И Маркуса это устраивало.       Настой, которым перед сном напоил его Гейл, немного успокоил трещащие нервы, и, хотя он все еще чувствовал сонливость, некоторая расслабленность в напряженном столько времени теле, ощущалась истинным благом. Отдых вообще пошел на пользу, и тифлинг немного ожил, и был благодарен волшебнику за то, что тот убедил его как следует отоспаться. Неизвестно сколько они будут блуждать по лесу, с бродящими в нем монстрами, и что обнаружат в конце пути, а потому следовало быть готовыми ко всему, и не валиться от усталости, не видя ни дороги, ни возможных врагов. Тем более что они имели шанс снова столкнуться с неизвестными зверьми, похожими на проваргов, или какую-то их линию, о которой не сообщал и старый бестиарий. И если одна тварь проблемой не была, то стая таких клыкастых монстров могла здорово подпортить им день. В том, что они живут стаями, волшебник не сомневался, и колдун полностью ему в этом доверял.       — Ну что, пошли? — Спросил его Гейл, высунувшись из-за ворот. — Мы предупредили местных, чтобы не совались к лесу. Не знаю сможем ли разобраться со всеми бестиями по пути…       — Пошли. — Прервал его Маркус, и пропустив вперед следопыта, двинулся за ним к покрытому ельником склону.

***

      Эдгар Слепец показал свое мастерство в момент, когда их отряд подобрался к кромке леса. Втянув воздух и определив направление, он свернул с тропы, и выйдя к пологому берегу, истоптанному лошадиными копытами, остановился, повернув голову к тифлингу.       — Чую, где-то здесь прошел. Но давно. Надо бы вещицу какую, лорд. Боюсь там, в чаще, я его запах растеряю.       Несколько удивленный его навыками Маркус, помнивший, что именно у водопоя в последний раз видели Астариона, задумчиво хмыкнул и протянул следопыту наконечник стрелы. Эдгар, прощупав пространство, и наткнувшись на его протянутую руку, взял наконечник с его ладони, и вдумчиво принюхавшись, отрицательно замотал головой.       — Все адским железом пропахло. Зачем вы так настойчиво мусолили эту штуку, лорд? Теперь от нее точно так же, как и от вас несет. Не подходит.       Маркус, переглянувшись с Гейлом, который подобных запахов не чувствовал, недобро посмотрел на следопыта, и увидев, что тот взялся принюхиваться к его плащу, недовольно фыркнул.       — А от тебя болотом несет. — Бросил он, сморщившись. Эдгар, уцепившись за бархатную полу, и найдя наконец нужный запах, радостно ощерился.       — Ваша правда. По трясинам лазаю. Но это пустое. Нашел я его, вот он запашок этот! Разложение и специи — дивный аромат кровососущих! Кто-то находит его привлекательным…       — Я нахожу. — Сощурился Маркус. — След взял? Ну и иди давай. И не болтай лишнего.       Следопыт, согласно склонил голову, и махнув рукой в сторону леса, полез в реку. Волшебник, с сомнением посмотрев на тифлинга, слегка призадумался. Его союзник явно невзлюбил Слепца, и исходящее от него раздражение было знакомым, но Гейл не мог вспомнить, при каких обстоятельствах ощущал что-то подобное. Решив разобраться с этими смутными чувствами позже, он осторожно ступил следом за Маркусом, что, превратившись в комок накатившей тревоги, не сводил с Эдгара глаз.       Слепец вел их запутанными дорожками, через чащу, глубже в лес. Останавливаясь у столетних стволов, принюхиваясь и прикасаясь к невидимым следам на земле, он водил их по густым зарослям, увлекая все дальше и дальше, обходя звериные тропы и заросшие скользкой травой овраги. Перелезая через поваленные деревья и спугивая затаившихся птиц, забираясь по покатым холмикам и переходя мелкие ручьи вброд, отряд двигался в сторону видневшейся из-за крон возвышенности, следуя за увлеченным следопытом, что, оказавшись в своей стихии, не сбавлял темпа ни на шаг. Пару раз им попадались обескровленные туши, но Эдгар не обращал на них внимания, настырно идя вперед, пока не остановился у одной, принадлежавшей молодому кабанчику, что в отличие от других жертв, был упокоен стрелами.       — Здесь ваш эльф перекусил. — Выдал он, очертив пальцами аккуратные ранки на оплывшей шее. — Чисто сработал. Стрелял шагов с пятидесяти, с сопки. — Заключил слепец, нащупав ранение от стрелы. — Около трех дней назад. Но позже возвращался, новые следы поверх старых. К деревням овцепасов спускался, видать.       — Следы новые? — Спросил тифлинг, присев у начавшей разлагаться туши. — Он рядом где-то?       — Был. — Кивнул Эдгар. — Нагоним скоро.       Тропы вели за сопку, туда, где среди густого ельника просматривалась широкая поляна. Солнце шло к закату, и в вечернем лесу становилось прохладно и мрачно, и чем сильнее сгущались сумерки, тем живее становилась вокруг. В кустарниках запели ночные птицы, осторожные звери, покинув укрытия, выбирались на охоту. Где-то за холмом послышался отдаленный вой сумрачных хищников, и выбравшиеся на проплешину среди векового леса соратники, настороженно огляделись по сторонам.       — Что-то бродит тут. — Замотав головой из стороны в сторону сказал следопыт. — Света боится, в тени крадется. Шаги! Слышите? Много их. Кровью пахнут.       Гейл, навесив молнии на пальцы, прислушался, и приметив треск веток, донесшийся из темнеющих зарослей, с опаской вгляделся в темноту. Солнце село быстро, как это бывает в горах, и в залегших сумерках старый ельник казался истинным обиталищем чудовищ. Маркус тоже прислушался, и уловив в воздухе запах запекшейся крови, что разливался вокруг, опоясывая их поляну, задумчиво прикусил губу.       — В круг берут. — Заключил он. Эдгар, кивнув, согласился. — Не то чтобы это проблема, звери не крупные. Но Астарион близко, и я не хочу тратить время на этих крыс-переростков. Я их выманю, а ты, Гейл, приложи всю стаю разом, будь так добр.       — И как ты их выманивать собрался? — С неприкрытым сомнением спросил волшебник. Тифлинг в ответ нехорошо улыбнулся, и поправив плащ, быстрым шагом направился к сопке.       — У всех свои методы. — Пояснил он, не оборачиваясь. — Я умею звать тех, кто жаждет крови. Будь они разумными — слышали бы слова. Но магия зова и с животными справится.       — Ты о чем это? — Удивился Гейл, и не сводя глаз с фигуры колдуна, устроившегося на возвышенности, приготовился встречать крадущихся хищников. Что он задумал, волшебнику было не понятно, и лишь всколыхнувшееся плетение, изощренным, противоестественным методом завихренное невидимыми знаками вокруг нечестивца, навело его на определенные догадки. Чаща зашевелилась. Сутулые тени замаячили за кустарниками, привлекаемые неслышимым для простых смертных зовом, и Гейл, просто не веря в то, что Маркус вычудил подобное, воззвал к стихии грома. Зубастые твари, выбираясь из леса, не обращая внимания на волшебника, державшего заклинание наготове, и на замершего на месте следопыта, бледной стаей крались к стоящему на вершине сопки тифлингу, что, не произнося ни слова вслух, насыщал пространство древней, перевернутой магией. Они жаждали порвать его на куски, отвечая на щедрое приглашение, но Маркус лишь злобно улыбался.       — Иди ко мне. Иди. Я дам плоть и кровь. Иди ко мне. — Зазывал он оголодавших тварей, и узрев мелькающие во мраке огоньки, дал по ним колдовским разрядом. Стая взвизгнула и отпрянула от холма. Те звери, что сохранили белесые глаза, заметались у подножия сопки, ослепленные трескучим всполохом, другие, безглазые, поддавшись инстинктам, бросились на нечестивца, но, тут же заскулив, захрипели в предсмертной агонии. Сорвавшееся с небес громовое заклинание, подняв комья земли, упокоило разом девятерых из шестнадцати тварей, усеяв поляну искореженными трупами. Тех, что были поумнее и успели отбежать, с высоты разил тифлинг, кажется наслаждаясь этим кровавым процессом. Потусторонние молнии рвали плоть на куски, и решившие напасть на податливую добычу хищники, вереща и дергая конечностями в обагренной кровью траве, медленно умирали от тяжелых ранений. Но нечестивцу было мало, и он, воззвав к плану мертвых, хватал пытавшихся сбежать существ холодными касаниями незримых, мертвых рук, что оставляли на белых шкурах сочащиеся трупным ядом язвы.       Неравный бой с заклинателями завершился быстро. Растерзанная стая, хрипя и содрогаясь, гасла в предсмертных муках. Одна тварь, умудрившись выжить, поджала куцый хвост, и пролетев мимо Гейла, скрылась в темных кустах. Волшебник, стараясь не вдыхать запах опаленной плоти и вывороченных потрохов, с осуждением смотрел на спускающего к поляне Маркуса, который, как казалось, был полностью доволен коротким столкновением.       — Маркус. — Произнес Гейл серьезно, глядя прямо в его блестящие безумием глаза. — Ты что, использовал магию вампирского зова?! Ты с ума сошел!       — Ну вроде того, — беззаботно пожал плечами тифлинг. Смотрящий сквозь него следопыт, еле заметно усмехнулся. — Магия вампирского зова, но наоборот. Когда жертва зазывает хищника. Пришлось покопаться с тайными знаками, с запрещенными техниками…       — Они потому и запрещены, что опасны! — Сильней прежнего возмутился волшебник. — Зов — это то, что помогает разумным кровососущим охотиться. Он работает почище любовного зелья, но у них на него иммунитет. Если тебе на твой призыв ответит разумный вампир, ты намертво себя к нему привяжешь! Это не шутки, это магия крови, принесенная в этот мир вместе с их первыми владыками!       — О, — закивал Маркус понимающе. — Хочешь сказать, я сам на себя наложил приворот? Потому что разумный вампир мне ответил. Правда на тот момент я уже был влюблен в него до беспамятства. Так что я и не знаю, считается ли.       — Безумие… — вздохнул Гейл и развел руками. — Скажи, плетения ради, на какой черт вам это понадобилось? В чем практический смысл так извращать древние знания, идя против природы и ее законов?       — Разнообразие. — Криво улыбнулся тифлинг. — Звать высшего хищника в захудалой таверне, предлагать ему плоть и кровь. Насытить его и насытиться его телом в ответ. Замарать кровавыми лепестками старые простыни. Ты не находишь это прекрасным? Я лично, нахожу.       Волшебник, недовольно поджав губы, демонстративно отвел взгляд.

***

      — Иди ко мне. – Беззвучно позвал Маркус, и услышав тихие шаги, мягко улыбнулся. Ветер трепал его волосы, шум волн, доносившийся с подножия горы, перекрывал пение облюбовавших старое дерево соловьев, сливаясь с тихой птичьей трелью в единую, волнующую мелодию. С края обрыва открывался вид на пролив и усеянное звездами небо. Подступающий к нему сад, благоухал молодыми соцветиями, делая теплую весеннюю ночь по истине волшебной.       — Зачем ты звал меня, милый? — Услышал он из-за спины и обернулся. Астарион, удерживая охапку собранных стрел, смотрел на него полными неприкрытой нежностью глазами, и сердце тифлинга сладко сжалось под его обволакивающим теплом взглядом.       — Последняя стрела улетела вниз. Я за ней не полезу.       — Ну так и быть, — хмыкнул эльф, — одну прощу.       Маркус, умолк, залюбовавшись. В лунном свете его прекрасный вампир был еще восхитительнее чем обычно. Завитки его волос, торчащие за острым ушком, мелкие морщинки у глаз, и сияющая хищным оскалом улыбка, заставляли тифлинга растекаться лужицей бушующих эмоций. Он был самым лучшим, единственным таким, и Маркус хотел быть к нему еще ближе, хотя казалось ближе быть невозможно. Но у него была идея, и она наконец оформилась. И хотя страх получить отказ еще волновал его сердце, он все же вознамерился попытаться. Но не сейчас. Ради такого события требовалось хорошо постараться.       — Ты счастлив со мной? — Спросил он засмотревшегося на него Астариона. — Как тебе перспектива провести со мной вечность?       — Радует. — Ответил он загадочно, и сделав шаг, положил ладони ему на грудь. Маркус, уперевшись спиной в дерево, растущее на самом краю обрыва, сомкнул руки на спине эльфа, и почувствовав прикосновение его губ к своим, блаженно прикрыл глаза. — Люблю тебя, — шепнул ему Астарион, разорвав поцелуй, и прижавшись щекой к плечу тифлинга, вдруг усмехнулся. — Твои инициалы?       — Где? — Обернулся к трухлявому стволу Маркус, и увидев вырезанные на нем буквы, задумчиво приподнял бровь. — M.H. Странно, не помню, чтобы я их оставлял. Тут Эммир прежде часто гуляла. Но не думаю, чтобы она… — его прервало касание тонких пальцев к подбородку, и последующий за ними поцелуй. Эльф, приподнявшись на носочки, повис у него на шее, и чувственно сомкнув губы на его губах, заставил забыть обо всем и раствориться во взаимной ласке. Тифлинг, отбросив все мысли, ответил ему с не меньшей нежностью. Луна, серебряным пологом укрывшая влюбленных существ, озаряла сияющее звездами небо, и последнее, о чем подумал увлеченный сладким поцелуем тифлинг, это о том, что нужно отправить кого-нибудь на Юг за куском звездного металла. Осколок его души, его самое прекрасное создание, было достойно лучшего. И что может быть символичнее упавшей с небес звезды, чтобы предложить ему совместную вечность, по-настоящему, со всеми церемониями и записями в родовые книги, Маркус не знал.

***

      В ночном лесу было темно и зябко. Пахло мхом, сыростью и прелыми листьями, но Эдгар умудрялся находить в сонме посторонних ароматов единственный нужный запах. Гейл, не видя ничего дальше круга света, исходящего от огонька в его ладони, спотыкаясь, плелся за тифлингом. Маркус, прекрасно видевший в окутавшем чащу мраке, искал среди мелькающих в зарослях теней знакомый силуэт. Он чувствовал, что Астарион близко, и не мог унять выпрыгивающего из груди сердца. Тревога разъедающим ядом расползалась по его жилам, подстегивая чуть ли не обгонять быстро скользящего по лисьим тропам следопыта, и он с трудом удерживал этот порыв, пока не заметил слабый блеск лазурита на пальце, однозначно знаменовавшего скорую встречу. Душа сжалась, и отозвавшись глухим ударом меж ребер, замерла в ожидании развязки. Тифлинг, окликнув Слепца, остановился, и присмотрелся к засеявшему кольцу. Убедившись, что глаза его не обманывают, он сорвался с места, побежав в темноту, и не успевший перехватить его Гейл, устало вздохнул.       — Давай за ним, Эдгар. Не хватало еще одного здесь потерять!       Маркус бежал не разбирая дороги, ориентируясь на разгорающееся мерцание. Чем ближе был владелец второго кольца, тем ярче сиял лазурит, выступая своеобразным компасом, указывающим на его потерянный осколок. Проскочив мимо поваленных стволов, лихо перемахнув через ручеек талой воды, тифлинг быстро взобрался на холм, соседствующий с самой высокой точкой укрытого полосой еловых деревьев склона. Внизу у его подножия различалась поляна, истоптанная вереницей следов. Темный силуэт горы, перекрывающий дальнейший обзор, подсвечивался едва заметным сиянием, и Маркус, приглядевшись, заметил что-то похожее на портал. Спустившись с насыпи в три прыжка, тифлинг медленно пересек поляну, и остановившись у магической двери, что перекрывала вход в спрятанный внутри возвышенности храм, застыл в удивлении.       Дверь переливалась алеющими знаками, знакомыми Маркусу с раннего детства. Стоящие по бокам статуи Лунной Девы, однозначно говорили о том, что храм принадлежал Селунэ, но почему он был запечатан инфернальными символами оставалось загадкой. Надпись сверху, образующая извилистыми знаками своеобразную арку, окончательно ввела тифлинга в ступор. Она была выполнена на миринском, старом, не используемом уже несколько столетий, и Маркус понял ее значение лишь частично. Плывущие в темном пространстве символы сообщали что-то о плоти и крови, и предупреждали о каком-то мече, что навевало совсем уж нехорошие мысли.       Тифлинг отошел назад и еще раз посмотрел на кольцо. Оно сияло очень ярко, и Маркус, боясь, что его лазурный свет потухнет, умолял спутников шевелиться.