Проклятая кровь

— Зачем пожаловал? — Да все за тем же, — переплетая пальцы в замок, Юн вежливо кланяется Быгынасу. — Все за тем же. — Зря пришел, — церемонно поклоном на поклон отвечает староста. — Тебе здесь не рады. Ни тебе, ни твоим хозяевам. В вечерней тишине их голоса хорошо слышны. Фугаку так и тянет забраться куда-нибудь повыше. Слишком тревожно от того, что в этой позиции он не видит крадущихся по деревне чудовищ. — Жаль, а могли бы договориться, — слишком легко и покладисто вздыхает Юн, чем наталкивает Учиху на мысль, что фан-ши просто тянет время, отвлекая старосту. — Ты служишь тварям, что чужие здесь. Они как болезнь пожирают этот мир, обращая людские души к порокам и злу, — пафосно отвечает Быгынас. — Да-да, твои-то несомненно лучше, — миролюбиво соглашается Юн. — Только вот с моими сторговаться можно. А с твоими? Я за свою силу сам плачу, а ты чужими жизнями откупаешься. — Гордыня и алчность изгрызут тебя, как черви — труп, — обличительно тыкает пальцем в сторону собеседника староста. — Как бы сладко ты ни пел, цена союза с демонами — твоя душа, которую ты потерял. — Уверен? Цену с аякаши ты можешь назначить сам, условия всегда можно обговорить заранее, а с богами отдаешь то, что потребуют, подобно рабу. — Баланс жизни и смерти, верхнего и нижнего миров — есть суть гармонии. Люди и все живое — законная добыча Сырада-нямы, по древнему договору с Матерью Землей. Они владеют всеми нами по очереди и тобой, в том числе. Никому не избежать предначертанного. Это есть естественное течение цикла мира. — Что ж ты своим хозяевам мальчонку-то скормить решил, а не себя? — в голосе Юна слышится издевка. — Ты-то свое уже пожил, дал бы место молодым. Предложил бы вместо юной души себя — глядишь, и сторговались бы. Стоящая рядом Мира тоже принимается оглядываться. Фугаку коротко кивает вверх. Проследив его взгляд, ведьма поджимает губы и отрицательно мотает головой. Затем указывает на несколько валунов за спиной Юна. Фугаку хмурится в ответ, не уверенный, что стоит выходить из деревни. Ведьма рисует в воздухе круг, а затем, собрав пальцы щепоткой, резко раскрывает их, красноречиво ткнув себе в грудь. На это Фугаку уже возразить нечего. Вполне возможно, что Мира права, и у Быгынаса припасен неприятный сюрприз для демонов, что осмелятся войти в защищенную соляным кругом деревню. От того тот так спокойно ведет беседу со своим врагом. — Людям нужен пастырь, а мне преемник, — между тем назидательно отвечает староста. — То было испытание Таюры, которое она не прошла. Тебе, что живет ради своих эгоистичных желаний, не понять. — Возможно, зато я могу понять, когда цена выше, чем той полагается быть. Или как бывает обидно, когда у тебя пытаются забрать самое важное… Или как жалко уступать свое другому… Мира тянет Фугаку за руку к плетню. Двумя юркими тенями они перемахивают через забор и, пригибаясь к земле, по дуге обходят противников. Часть разговора приходится пропустить, петляя между пеньками и молодой порослью, отделяющей деревню от леса. Но и того, что Фугаку успел подслушать, достаточно, чтобы понять суть происходящего. Добравшись до валунов, приходится растянуться прямо на земле, чтобы их не было видно с дороги. — Жизнь одного — ничто перед волей богов! Эта малая цена за их защиту! — тряхнув головой, Быгынас отступает на шаг назад. — Это разговор немого с глухим. Нам не понять друг друга. — От чего же… спор рождает истину. Дискуссия оттачивает разум. — У меня нет желания разговаривать с подстилкой демонов, — Быгынас склоняет голову, словно прислушиваясь к чему-то. — Уж не твоим ли ядом была отравлена душа Таюры? Не ты ли совратил ее с пути истинного служения? — Истинного? — усмехается Юн. — А что, к истине надо загонять палками? Палками гонят овец на бойню. Может, в этом корень проблемы? Это ведь уже какой по счету не оправдавший твоих надежд преемник? Третий, если не ошибаюсь? Может, не в учениках дело-то? — Тебя это не касается, то мои дела, — глухо и зло осаждает собеседника Быгынас. — За свою глупость она получила по заслугам. — Да-да, — кивает на слова старосты Юн. — Но есть одна загвоздка в этой истории. Юн замолкает, растягивая паузу, но староста не идет на уступку и не задает вопросов. Помолчав, фан-ши продолжает: — Ты прав: твоя ученица приходила ко мне и просила за брата. Отдай мальчика мне. — Таюра мертва. — Ну не надо прикидываться, ты же сам знаешь: смерть у нас не повод для расторжения договора. — И чем она заплатила за твою помощь? — настораживается Быгынас, оглядываясь. Приподняв голову, Фугаку активирует шаринган, но, как и прошлый раз, результата это не приносит. Зато стоит лишь расслабить глаза, как он тут же замечает, что их место возле сарая уже заняла тварь. Юн расслабленно стоит у самой границы круга, покачивая головой. Напротив него настороженно замер Быгынас, положив руку на пояс. — Какая разница? — тихо смеется Юн, явно чувствуя себя хозяином положения. — Главное вот что: либо ты отдашь мне ребенка, либо я уничтожу твою деревеньку вместе с тобой. Выбирай. Фугаку попытался приподняться, четко понимая, что время разговоров вышло. Но лежащая рядом ведьма, зло оскалившись, придавливает его, не давая подняться. — Пусти! — без голоса, одними губами требует ниндзя у ведьмы. — Не лезь! — тараща глаза, злится Мирайши, можно даже не считывать ее артикуляцию — и так все понятно. Вот только лучшего момента вступить в торг уже не будет. Учиха даже не сомневается, какой выбор сделает староста, а значит, будут жертвы. Сжав кулак, ниндзя стискивает зубы. Это не его дело, но как можно поставить жизнь одного против целой деревни тех, кого ты обязан защищать? Что за люди здесь живут?! Вновь дернув плечом, он пытается вырвать руку из крепкой хватки ведьмы. Так до конца и не решив, полезет ли он в чужой спор, он ощущает, что ему просто противно от происходящего. Разве таким должен быть лидер?! — Ну же, неужели ты не хочешь побыть героем? — издевательски растягивая слова, подначивает старосту Юн. — Жизнь за жизнь — справедливая цена, разве нет? Пастух же должен защищать своих овечек? Разве это не твой долг? Быгынас оглядывается, теряя степенность, суетливо вертя головой. Мира же в это время наваливается на Учиху, придавливая того своим весом. В ответ шиноби, извернувшись, пытается пихнуть локтем вредную бабу. Кажется, попадает весьма удачно, но та в ответ резко выдыхает ему в лицо. Жгучая боль пронзает глаза, будто в него попала смесь истолченного до пыли перца. Сцепив зубы, Фугаку дергается в сторону, заливаясь слезами; в носу немилосердно щипет, даже горло перехватывает спазмом. Ему едва хватает воли, чтобы подавить рвущийся из груди кашель. Внезапно ко всему этому яркой вспышкой добавляется удар и острая боль в шее. На мгновение тело охватывает слабость, пока впрыснувшийся через рану яд распространяется по венам. — Ну, давай же! Я хочу знать, что ты решил! — смеется над противником Юн, пока прижатый к земле Фугаку переживает приступ. — Как дорого стоят твои слова, праведник?! В ушах звенит, голос Юна словно вязнет в гуле, едва пробиваясь к скованному агонией разуму, приходится с силой сжать пальцы, сгребая мох в кулак. Прохладные ладони Мирайши накрывают глаза, коротко нажимая на глазные яблоки, чем внезапно приносят облегчение. Еще секунда и боль уходит. — А теперь смотри, куда ты пытался влезть! — в самое ухо грозно шипит ему змея. Стоит ей убрать руки, как обостренное мангеке зрение теперь отчетливо позволяет рассмотреть охваченную зловещим зеленым сиянием деревню. — Идиотка! — шепчет Быгынас, сгорбив плечи и неверяще качая головой. — Любовь делает людей глупыми, а удел дурака — страдание и смерть. — В этом ты прав, — встряхнувшись, староста расправляет плечи и делает шаг за соляную границу. — Ты ждешь моего ответа, Юн. Что ж, у меня еще осталось, чем тебе ответить. Фигура Быгынаса на фоне ядовитого сияния зелени светится привычным голубым светом человеческой чакры. Староста резким движением сдергивает с себя пояс, быстро перебирая множество завязанных на нем узелков. Искристо-голубой свет стремительно выцветает до ослепительно белого. Семь сгустков чакры бросаются к нему, Фугаку теперь даже видит, как по телам тварей распределены каналы. Юн в ответ вскидывает руки, сцепляя их в замок, и по зеленому свечению проходит рябь. Ни печатей, ни привычных способов активации техник ниндзя не замечает, но все внутри него буквально орет об опасности. Дикий вой пронзает вечернюю тишину. Староста падает; точнее, падает его тело. А громадное, искристо-белое нечто, взвыв, кидается на врага. Сзади в разгневанного духа пытаются вцепиться сразу три твари Юна. Но стоит им прикоснуться к тому, что совсем недавно было человеком, как существа на глазах начинают истлевать. Кожа и мясо кусками отваливаются от их тел, обнажая белесые кости. Но главное, каждая смерть существа заставляет Юна хрипеть и пошатываться, словно их гибель бьет по самому фан-ши. Из домов прямо сквозь стены появляются новые призраки, стремительно летя на помощь своему главе. Юн рычит, зеленое сияние оберегает четкие контуры печати. Он понимает, что опаздывает. Призрак старосты, протянув к нему бледные полупрозрачные руки, почти успевает коснуться Юна, когда того окружает прозрачный, переливающийся, словно мыльный пузырь, купол. Призрак вновь кидается на него, силясь разорвать преграду и оглашая округу леденящим кровь воем. Мыльный пузырь щита натягивается, истончаясь на глазах, заставляя Юна отшатнуться. Фан-ши, сорвав с пояса мешочек, пытается его развязать, но его руки дрожат все сильнее. Призраки, сливаясь в единое существо, мечутся по самому краю соляной полосы, добивая оставшихся четырех тварей. Те яростно кидаются на призраков, но наносят ли урон — сказать сложно. Мозг Фугаку стремительно отсчитывает мгновения, прогнозируя исход поединка. Вывод однозначен: что бы ни пытался активировать Юн, он не успеет. Последняя тварь дохнет, и Юн падает на колени. Щит над его головой лопается, искорками исчезая в воздухе. Торжествующе завыв, призрак Быгынаса нависает над поверженным врагом. Юн из последних сил вскидывает тому навстречу руку с мешочком. И в этот момент громадная, закованная в черные латы рука накрывает фан-ши. Выпрямившись за спиной Юна, встает Фугаку. Времени на полную активацию сусано у него нет, остается надеяться, что частичной активации хватит. Да и, честно говоря, Учиха еще ни разу так и не рискнул довести эту технику до конца, слишком много ресурсов она расходует. Вторая рука исполина, по пояс скрытого в земле, тянется к призраку, чтобы раздавить его. Получится или нет — неизвестно, Фугаку еще ни разу не приходилось сражаться с таким противником. Но он не успевает. Дом старосты разлетается в пыль. Следом яркая вспышка света волной расходится по деревне, сметая на своем пути дома, призраков и выкорчевывая деревья. Даже броня частичного сусано едва выдерживает ее натиск, заставляя ниндзя отшатнуться, едва не упав. Юн так и вовсе растягивается на земле, прикрывая руками голову. В эпицентре взрыва, как ни в чем не бывало, стоит Нимрог, выворачивая карманы и оглядываясь. Потом, приметив ниндзя с Юном, машет рукой и спешит к ним. Стоит шиноби ослабить концентрацию — клановая техника Учиха тает, исчезая рваными лоскутами чакры и оставляя в награду Фугаку противную дрожь в коленях. Юн рискует пошевелиться лишь спустя пару минут. Подымает голову, осматривая своих нежданных спасителей, но молчит, так же как и они, пристально следя за приближающимся демоном. — Народ, у вас платочка не найдется? — Нимрог трубно шмыгает носом, а затем звучно чихает, едва подойдя к ним. — Вот напасть-то! И что они в свою кашу напихали?! Так и не дождавшись от спутников помощи, демон сморкается прямо себе под ноги. — Кошмар какой-то! Похоже, у меня аллергия! У вас точно платка нет? — продолжает жаловаться демон, брезгливо вытирая пальцы о штаны. — Я не просил вас о помощи, — окончательно придя в себя, вместо благодарности выпаливает Юн. — А что случилось? — еще раз чихнув, уточняет Нимрог. — И ты кто? — Это Юн, — вносит ясность Фугаку, ощущая, как Мира, приобняв его за левое плечо, замирает рядом. Это оказывается очень кстати, потому что Учиха не уверен, что может сейчас достаточно твердо стоять на ногах. — Да ладно, — широко оскалившись, выпаливает Нимрог, присаживаясь рядом с фан-ши на корточки. — А мы тебя как раз искали! Юн тут же поджимает ноги, но не торопится вставать. Вместо этого он широко оскаливается, демонстрируя зубы, чем напоминает Фугаку повадки демонов. Даже странно, показывать зубы у животных — признак агрессии, но тут явно вкладывается иной смысл. — Чем я могу быть полезен вам, Великие? — заискивающе-медово тянет фан-ши. — Скорее, это мы можем быть полезны тебе, достопочтенный, — приобнимая Фугаку за талию, отвечает Мира. — Ты ведь обещал защиту братцу Таюры, а теперь, выходит, из-за этого старого козла нарушил условия договора. Как нехорошо вышло. — Да, невежливо получилось, — Юн едва заметно прикусывает губы, прищуриваясь. — Но, может быть, вы согласитесь посетить мой дом? Я буду счастлив оказать вам гостеприимство. — А что у тебя там интересного? — лениво поведя плечами, уточняет Нимрог. Коротко облизнувшись, Юн задумывается, подбирая слова. Темные глаза бегают, он явно не может сходу ответить. — У меня дома есть отличный носовой платок! — внезапно выпаливает фан-ши, чем повергает Учиху в ступор. Если бы это был разговор двух ниндзя, Фугаку бы решил, что это какой-то шифр. Но демон и фан-ши видят друг друга впервые, и это сбивает с толку. — С вышивкой из самого тонкого шелка. Уверен, он вам понравится, Великий! — Да? — на полном серьезе уточняет Нимрог, почесывая подбородок. — Да! Беленький с голубыми фиалочками, очень изящная вышивка! Диалог начинает отдавать абсурдом. Дождавшись утвердительного кивка Нимрога, Юн оборачивается к ведьме, услужливо улыбаясь. — Своим появлением ты испортил мне охоту, — подумав, медленно произносит та. — Это было невежливо. — Очень некрасиво с моей стороны, — тут же соглашается фан-ши. — Но это тоже можно компенсировать! Позвольте мне пригласить вас! — Это будет очень мило, — благосклонно кивает ему Мирайши. — Где ты живешь, зайчик? — Недалеко, — плечи Юна опускаются, расслабляясь, и тот, наконец, встает. Шагнув в сторону, с поклоном достает из-за пояса амулет-чохи из трех монет, перевязанных красным шнуром. Склонившись еще ниже, протягивает демонам, а потом кладет на землю, отступая на шаг назад. — Но ты же, зайчик, понимаешь, что вопрос крайне деликатный? — прежде чем взять амулет, уточняет ведьма. — И требует бережного к себе отношения? — Конечно, Великая, как может быть иначе, — с готовностью, не поднимая головы, отвечает Юн. — Я буду ждать вас с трепетом предвкушения нашей встречи. Едва ведьма подбирает амулет, Юн делает еще один шаг назад, так и не разогнувшись. Замирает на мгновение, а затем складывает руки в гасе, крепко прижимая ладони друг к другу. Его тело бледнеет, растворяясь в вечерних сумерках. — Где мальчишка? — стоит Юну исчезнуть, уточняет Фугаку, позволяя себе проморгаться от плывущих перед глазами кругов. Усталость после сусано дает о себе знать, и сначала он пытается привычно скрыть это. Но потом просто садится на землю, давая себе отдых перед новым марш-броском во владения Юна. Нимрог критически скользит по нему взглядом, а затем переключается на амулет в руках Миры. — А че с ним будет-то? — проясняет он судьбу Аксика. — Посидит пока у меня. А там как сговоримся. И тут же снова чихает. — Да чтоб тебя! — Жрать меньше надо! — сварливо попрекает его Мирайши, цепляя шнурок к поясу юбки. — Тянешь, что ни попадя, в рот — вот и результат! — Да, но вкусненько ж было, — ноет демон, звучно шмыгая. — Кому как, — фыркает ведьма и, обернувшись к Фугаку, упирает руки в бока. — А ты чего расселся? Тебе не настолько плохо, чтобы тут умирающего лебедя нам изображать! Пошли, пока мертвяки местные на свежачок не сбежались. Вдохнув поглубже, ниндзя собирается с силами. Стоящий рядом, Нимрог тянет носом, щурится, пытаясь что-то высмотреть в шиноби. — Что с ним? — Ерунда, — отмахивается ведьма. — Перерасход чакры, он же ниндзя, резервы у них так себе. Внезапно шагнув ближе, Нимрог сцапывает Фугаку за волосы, болезненно натягивая кожу, едва не царапая его когтями. Дёргает в бок, заставляя Фугаку вывернуть голову, напрягая шею. Место укуса чудовища тут же откликается саднящей болью. Вывернувшись, Учиха пытается вырваться, но демон держит крепко, и это раздражает, будто Нимрог заставил его продемонстрировать нечто постыдное. Ещё раз дернувшись, Фугаку накрывает шею ладонью. Нащупав пару крохотных ранок с припухшими краями, ниндзя хмурится. — Пояснить не хочешь? — продолжает допытываться демон, отпуская Учиху. — Нет! — отрезает Мира, демонстративно отворачиваясь. Растерев ранки пальцами, Фугаку встает, бросив настороженный взгляд на Нимрога. Тот в ответ лишь раздраженно качает головой, давая сигнал отложить разборки на потом.