Проклятая кровь

Качнувшись из стороны в сторону, Мира не сводит с него глаз. Ни один здравомыслящий ниндзя не будет смотреть в глаза Учих. “Значит, гендзюцу ей не страшно”, — решает Фугаку. Впрочем, шаринган дает своему носителю еще множество преимуществ. Фугаку отвечает давлением собственной ки, отвлекая внимание ведьмы. Стоит Мире выпрямиться, приняв этот вызов, как его руки мгновенно складывают печати. Простая, но эффективная техника замены тела, срабатывает, как задумано. И вот он уже стоит за спиной ведьмы, прижимая лезвие куная к ее горлу. Только зря обнял второй рукой под грудью. Зря замер, прислушиваясь к стуку чужого сердца. Ведьма вздыхает, откидываясь назад и пристраивает затылок на его плечо, еще больше открывая уязвимое горло. Мысли вымывает из головы от едва уловимого запаха твари, в ответ он плотнее прижимает ее к себе, сбивая дыхание. — Ты, дружочек, чего? — шепчет ведьма, прогибаясь в руках шиноби так, чтобы притереться попой к его паху. — Решил за мой счет свое самолюбие потешить? Или просто потрахаться надумал? Обидные слова все же пробиваются сквозь туман адреналинового возбуждения, заставляя замереть. Ведьма не пытается вырваться, наоборот, поднимает руки, лаская шею и мягко поднимаясь выше, чтобы взлохматить волосы. Морок спадает, и Фугаку тяжело выдыхает, отступая от Миры. Та тихо смеется, нежно мазнув по щекам ладонями. — Ты проиграл, — подводит итог их эксперименту Мирайши. Обернувшись, Мира складывает руки на груди, меряя нечитаемым взглядом поникшего головой ниндзя. Сил, не то что поднять голову, но даже посмотреть на ведьму, у него нет. Противно и мерзко чувствовать себя беспомощным перед чужой техникой. Неужели он настолько слаб?! — Сильно не кори себя, не ты первый, не ты последний… Нет у вас против нас защиты. Не так, так эдак своего добьемся. Такова наша природа. Внезапно Мира расщедривается на слова поддержки, но от них лишь тоскливее. Адреналин, бушевавший в крови, успокаивается. Ноги теряют силу. Приходится сесть прямо там, где стоял. Уперевшись в колени локтями, Фугаку роняет голову на скрещенные предплечья, прикусывая губы. Одна неудача — не повод сдаваться, — пытается найти иной путь Фугаку. Он не дурак, он Учиха, он найдет способ. Не бывает неуязвимых врагов, надо лишь найти правильную стратегию. — Ну, не убивайся, — Мира вновь лохматит на его макушке волосы. — Была бы цель, способы найдутся. Подцепив пальцами подбородок, ведьма тянет голову Фугаку вверх, заставляя встретиться с ней взглядом. — Плохо, конечно, что Василиск видел нас с тобой, — наклонившись, принюхивается к нему Мирайши. — Но да все равно, в лоб тебе его не взять. И без помощи моей тебе не обойтись. Но я должна быть уверена, что ты не передумаешь на середине дороги. Тайны, что я могу открыть тебе, слишком опасны для моего народа, ими не следует делиться с людьми. — Трое саннинов Листа учились у аякаши, — ловя свое отражение в темных колодцах глаз ведьмы, напоминает Учиха. — Джирая у жаб с горы Мьёбоку, Цунадэ Сенджу называют принцессой Слизней, а про Орочимару ты знаешь даже лучше меня. — Знаю. Я тебе даже больше скажу: Хогоромо обучали тоже жабы. Но, как далеко за порог Великие семьи пустили своих учеников, как ты думаешь? Ответом ей становится молчание. Голова отчего-то ощущается легкой и пустой, мысли утекают из нее, как вода сквозь пальцы. Попытки задержать их, собраться, кажутся бестолковой маятой. “Это важный разговор!”, — уговаривает себя Фугаку, но ему все равно. — Нет, дружочек, эти тайны не для людей, — продолжает Мира. — Я могу научить тебя убивать демонов, защищаться от демонов. Но мне нужны гарантии, что твое оружие и помыслы никогда не обернутся против меня и того, что принадлежит мне. Что ты никому не передашь эти знания. Мне нужны гарантии, что для тебя не будет высшей цели, стремления или долга, чем уничтожить Василиска. И тогда, пока его сердце не остынет в твоих руках, я буду помогать тебе. — Сколько времени необходимо, чтобы освоить твою науку? — глаза щиплет, и приходится прикладывать усилия, чтобы держать их открытыми. — Посидишь тут у меня пару месяцев, и я смогу сказать точнее, — пожимает плечами Мира. — Я не могу. — Вот и цена твоим словам, дружочек, — усмехается ведьма. — Я не могу торчать тут два месяца, — сухо конкретизирует свои сомнения Фугаку, коротко дернув головой, чтобы освободиться от пальцев Миры. — Я глава клана Учиха, я не могу покидать деревню так надолго. К тому же мне надо найти детеныша Кавайсо в землях тсучигумо. — Зачем? — опешивает ведьма. — Я должен найти некоего Джигена, возможно, под этим именем скрывается Ишики Ооцуцуки. Кавайсо обещали помощь в обмен на сына. Предупреждая дальнейшие вопросы, Фугаку рассказывает про условия сделки с выдрами и похищение ребенка Чиноики. Мира слушает молча, едва ли не закатывая глаза от подробностей последних приключений Учихи. — Ты назвал им свое имя? — первое, что спрашивает Мирайши, едва он замолкает. — Нет. — Хорошо. Без имени договор недействителен. — То есть до этого ты мне врала? — усмехается на это замечание Фугаку. — Нет. Просто не рассказала все, — пожимает плечами ведьма. — И как видишь, это было для твоей же пользы. — Имя дает защиту, — вспоминает пояснения Нимрога Фугаку. — И накладывает на тебя обязательства. Чем меньше о тебе знают, тем ты свободнее. Да, это несет в себе риски, но подумай о выгоде. Страх перед нарушением условий велик, а у тебя этих ограничений нет. — Значит, сейчас я могу соврать тебе? — делает простой вывод Фугаку на откровения Мирайши. Наверное, в другое время он бы придержал этот вопрос, но сейчас опустошающая апатия затапливает сознание. Ему все равно, что подумает о нем ведьма и какие выводы сделает. — Попробуй? — тихий смех змеи окрашивается зловещими нотами, а глаза коварно вспыхивают в полумраке мертвого леса. — Если ты так заботишься о моей пользе, то почему не дала своей защиты? — А тебе нужна моя защита? Кисло улыбнувшись, Фугаку отрицательно качает головой. — Дурак ты! Пользы своей не понимаешь. Я сколько уже для тебя сделала? И тебе все мало?! — Дешевая манипуляция, — отмахивается Фугаку. — Ты не сделала ничего, что было бы тебе невыгодно. Собравшись с силами, ниндзя пытается встать, но ноги не держат. Сцепив зубы, он усилием воли заставляет себя двигаться. Ведьма некоторое время наблюдает за его бесплодными попытками, а затем, ухмыльнувшись, протягивает руку, предлагая помощь. Но это лишь выводит Фугаку из себя. — Отвали, — огрызается ниндзя, пытаясь найти силы в злости. — Сам справлюсь. — Без меня… — Без тебя! — Что ж, воля твоя. Как надоест тут сидеть — позовешь, — насмешливо фыркает Мира, исчезая в тумане. Оставшись один, Фугаку некоторое время сидит, растирая лицо ладонями. Но даже это не помогает взбодриться, словно он едва вырвался из тяжелого, но бестолкового боя. Растянувшись на мягкой, прелой земле, ниндзя прикрывает глаза, позволяя мягким лапам сна укутать себя. Просыпается он тяжело, ощущения отдохнувшего тела нет. Душно и влажно, кожа ощущается липкой и грязной. Котла на полянке уже нет. Куда идти — непонятно. Да и ему, положа руку на сердце, все равно. Тихо, даже ветки не скрипят на ветру. Впрочем, тут и ветра нет, воздух тяжелый, какой-то стоячий. Гиблое место. Все же долго находиться в бесцельной неподвижности для ниндзя тяжело. Еще раз оглядевшись, Фугаку встает, наугад выбирая направление. Некоторое время бредет по прямой, размышляя над предложением ведьмы, пока не зацепляется взглядом за возникший перед ним голубой огонек. Шагов через десять появляется еще один, за ним еще, вереницей уходя в туман. Встречаться с Мирайши он еще не готов, а потому, развернувшись, идет в противоположную сторону. В этот раз он плутает без цели довольно долго, чувствуя, как постепенно нарастает голод. Значит, время уже к вечеру, прикидывает Фугаку, доставая из поясной сумки контейнер с солдатскими пилюлями. Как бы ни было соблазнительно предложение ведьмы, в первую очередь Фугаку — ниндзя Конохи. И только приказы руководства должны иметь для него наивысшую ценность, а не эгоистичные личные мотивы. Условия неприемлемы. Подцепив мыском валяющуюся на земле палку, он подбивает ее, отправляя в полет. Эти договоры скорее всего достаточно серьезная вещь, но ему она не подходит. Ашина Узумаки, судя по всему, был как раз связан договором и попытался его нарушить. Итог: Узушиогакуре разрушена, Узумаки перебиты. Заложив руки за голову, Фугаку разводит локти, разминая плечи. Ему нужна иная система сдерживающих противовесов. Покусывая губы, Учиха скользит невидящим взглядом по черным стволам, перебирая в памяти все, что ему удалось узнать за время общения с Мирой и Нимрогом. Незаметно для себя Фугаку набредает на заброшенную на первый взгляд хижину, увитую лианами дикого плюща. Соломенная крыша почти сгнила, частью провалившись. Рисовая бумага в коричневых разводах на окнах порвана, лоскутами свисая из тонких оконных реек. На пороге стоит Мирайши, привалившись плечом к косяку и сложив руки на груди. Фугаку останавливается, рассматривая очередную лачугу ведьмы. — Что у тебя за любовь к развалюхам? — Не твое дело, — огрызается Мира. — Нагулялся? — Это как-то связано с твоим статусом? — размышляет вслух Фугаку, игнорируя вопрос ведьмы. — Никто не захочет так жить. По тому, как на мгновение напрягается тварь, ниндзя понимает, что угадал. Но та молчит, ожидая, когда он перейдет к делу. — Я не могу согласиться на твои условия, — не видит смысла играть в очередные гляделки Фугаку. — Мой долг перед деревней всегда будет для меня на первом месте. В ответ та насмешливо фыркает. — Для твоей, как ты выразился, деревни ты лишь расходный материал. — Да, — легко соглашается Учиха. — Таков путь ниндзя. — А если твоя деревня предаст тебя? — Это не имеет значения. Судьба одного — ничто. И меня это устраивает, — подводит итог пустому спору ниндзя. Новая усмешка кривит губы ведьмы. — И что ты предлагаешь? — Мне нужна информация лишь о Василиске, его слабостях, его привычках и о том, где он скрывается. Научи меня, как убить его, другие твои тайны меня не интересуют. И в благодарность я отдам тебе его сердце. Или сдохну. В любом случае ты ничего не теряешь. Но никаких договоров. — Я бы могла снять с тебя свое проклятие, — предлагает ведьма. — Хагоромо прожил всю жизнь с твоим проклятием, Мадара, Таджима, все Учихи жили столетиями с ним. — Ты ослепнешь. — Главное, чтобы я успел убить этого гада. Я должен закончить миссию, которую получил восемь лет тому назад. Так или иначе. — Люди так непостоянны в своих желаниях, — брезгливо кривит губы Мирайши. — Сначала вы говорите одно, потом другое. — Я не собираюсь оправдываться перед тобой за твои неудачные романы. Свою цель я назвал, выбор за тобой. — Знаешь, дружочек, — после довольно долгой паузы задумчиво произносит Мирайши. — У тебя для человека удивительно сильно развито чутье и воля. А еще в упрямстве ты мог бы соперничать с тенгу… Хорошо, будь по-твоему. Уперев руки в бока, ведьма склоняет голову к левому плечу, прищуривает глаза, прежде чем продолжить: — Но! Если ты к своим пятидесяти годам будешь еще жив и не принесешь мне сердце Василиска, я сожру весь твой род и обращу в пыль твою любимую деревню. — Договорились. Все тот же туман стелется по земле дымчатым покрывалом, укутывая хижину и ноги Миры. Единственное живое растение здесь — дикий плющ, чьи тонкие ветви с темно-зелеными листьями оплетают стены, не давая им окончательно развалиться. Фугаку наблюдает, как эти листья едва заметно дрожат без всякого ветра, наполняя тишину этого места зловещим шорохом. — В гости-то зайдешь? — наконец кивком приглашает его к себе Мирайши. — Зачем? — Затем, что мне надо на тебя охранный контур настроить. Или ты думаешь, что я сама, как девочка, к тебе в твой лист бегать буду? — четко проговаривая слова, поясняет ведьма. — Тогда пригласи меня, — предусмотрительно напоминает про правила аякаши Фугаку. Та криво усмехается, но все же вежливо ведет рукой приглашая: — Я Великая Мирайши, Повелительница Водоворотов, Хозяйка мангрового леса приглашаю тебя в свой дом. Прошу, будь моим гостем! — Я Фугаку Учиха, принимаю твое предложение, — отвечает Фугаку, соблюдая ритуал тварей. — Хорошо, в следующий раз еще подарок мне принеси, — развернувшись, Мира уходит в дом, через плечо поясняя свои предпочтения. — Яйца там или каких птенчиков. Вежливый гость всегда приходит с подарком. — Яйца?! — переспрашивает несколько сбитый с толку таким заказом Фугаку. — Куриные или утиные, неважно, главное, чтобы птичьи, — кивает та. — Так что за свои можешь не переживать. Шутит ведьма, и сама же довольно усмехается, заставляя Фугаку прикрыть глаза от такой примитивной подначки. В доме, точнее, даже не доме, лачуге, царит запустение. Полы из старых деревянных досок скрипят при каждом шаге, их поверхность покрыта слоем пыли и местами проросшим мхом. На полу валяются обломки перегородок с прогнившей древесиной, а редкие бамбуковые панели покосились, открывая щели, через которые проникает туман. В углу лежит упавшая, порванная и покрытая плесенью бумажная ширма. Потолок увешан все теми же пучками трав. В центре комнаты в прорубленном в полу квадрате стоит очередная тренога со знакомым котлом. Приглядевшись к узорам от накипи, Фугаку приходит к выводу, что это тот же котел, что был в хижине на реке. Единственная приведенная в порядок тут вещь — это стойка с кухонной утварью. В несколько рядов развешаны начищенные до блеска разномастные ложки, половники, черпачки, щипчики и лопатки. — Ты бы сюда хоть татами постелила, — не удерживается от комментария Фугаку, брезгливо оглядываясь. — Ты свою жену поучи себя вести, — огрызается ведьма, проходясь по комнате и садясь перед котлом. — В этом необходимости нет. Микото — хорошая хозяйка, — не остается в долгу Учиха. — Бесполезно, все равно все сгниет, — все же поясняет после паузы Мирайши. — Мамаша моя постаралась. Характерами не сошлись. И пока я у нее прощение не вымолю — будет так. Так что хватит морду кривить, иди сюда! Фугаку послушно подходит ближе, останавливаясь за спиной ведьмы. — Садись ближе, мне что до тебя, тянуться что ли? Буду тебя в контур вписывать. Подавив вздох, ниндзя опускается рядом с хозяйкой на колени, усаживаясь в сейдза. Но та, протянув руку, резко хватает его за ворот, дергая на себя. Укладывает головой на свое бедро и, прикрыв глаза, вытягивает вперед руки. — Лежи смирно и не мешай мне! Поерзав, Фугаку укладывается удобнее, преодолевая свербящее чувство неловкости. Мира делает с десяток глубоких вдохов и, похоже, погружается в медитацию, периодически опуская руку ему то на лоб, то на основание черепа. Постепенно его начинает клонить в сон. Тревожные мысли отступают, сменяясь расслабленностью. “Чары, наверное”, — лениво размышляет Фугаку, едва находя в себе интерес к происходящему. Устроив голову удобнее, он, уже не беспокоясь о грязи, вытягивается на полу, все равно одежда испорчена. Рядом с ведьмой удивительно спокойно.