Переплетено

Ученик: В чём отличие мудрого властелина от глупого? Учитель: Мудрый всегда анализирует свои действия.

———

Старец сидел на троне, погружённый в свои мысли, пока перед ним не возник светлый образ серафима по имени Орфаэль, чьё сияние мягко разлилось по мраморному полу.

ОРФАЭЛЬ: О чём рассуждаешь? СОЛОМОН: Здравствуй, посланник Бога! В моей памяти вновь всплыл тот давний суд. Две женщины, один младенец. Я знал, что истинная мать отдаст ребёнка ради его жизни, и всё же это решение оставляет горечь. Неужели оно было правильным? ОРФАЭЛЬ: Мир, в котором ты царствуешь, несовершенен. В нём нет идеальных решений. Ты поступил так, как требовала ситуация, и в этом проявилась твоя мудрость. СОЛОМОН: Но если мудрость лишь адаптация к несовершенному миру, разве это настоящая мудрость? ОРФАЭЛЬ: Истинная мудрость заключается в том, чтобы видеть пределы. Ты не пытался создать совершенство там, где его быть не могло, а сделал лучшее из возможного. Разве это не высшее проявление разума? СОЛОМОН: Ты говоришь, что выбор был наилучшим из возможных. Но разве я не мог поступить иначе? Например, услышать истину, не заставляя женщину переживать страх? ОРФАЭЛЬ: В идеальном мире — возможно. Но не здесь. Земля — место соприкосновения тьмы и света. Твоё решение отразило истину в обстоятельствах, которые тебе были даны. СОЛОМОН: Значит, каждый мой поступок всегда будет недостаточным? ОРФАЭЛЬ: Не недостаточным, а уместным. Ты поступал так, как мог, исходя из обстоятельств. В этом сила твоего правления. Мудрость не в том, чтобы быть безупречным, а в том, чтобы видеть несовершенство и принимать его, творя добро в границах возможного. Даже когда всё плохо. СОЛОМОН: Но разве уместность не лишает поступки величия? ОРФАЭЛЬ: Вовсе нет. В этом мире никакое действие не может быть совершенным. Но, видя несовершенство, ты продолжал поступать мудро. Это и делает тебя великим.

***

Ученик: Интересно. Это, значит, друг Соломона. И кто такой Орфаэль? Я не знаю его. Учитель: Сильнейший серафим, который был отправлен за своим лучшим другом — Люцифером для исполнения Божьего Приказа. Ученик: И кто победил? Учитель: Посмотри сам.

———

Сквозь ночную мглу и рокот волн, громко ревело огромное змееподобное существо, пока Орфаэль и Михаэль стояли над водой во многих километрах. Напротив расположился Люцифер — сильнейший херувим, чьи глаза горели ярче Солнца. Серафим схватил огненный горящий меч, который иисушал воду, тогда как архангел с боевой готовностью смотрел на омрачённый силуэт, тело которого изливало всюду свет. ОРФАЭЛЬ: Этот монстр — нечто большее, чем творение. Он угрожает всему, что мы защищаем. Почему ты наделил его столь разрушительной силой? ЛЮЦИФЕР: Потому что мир нуждается в равновесии. Вы создаёте ангелов, стремящихся к свету, покорных и идеальных. Я же сотворил Левиафана, чтобы показать, что добро без зла — простая суета. МИХАЭЛЬ: Это не равновесие а хаос, брат мой. Левиафан может разрушить не только мир, но и сам себя. Разве ты не видишь, насколько слепа его ярость? ЛЮЦИФЕР: Он пока младенец. Но я создал его не для разрушения, а чтоб он рос. ОРФАЭЛЬ: Ты хочешь превратить его в ангела? Это невозможно. Он живёт только инстинктом. Свобода воли для него станет проклятием. Ты посмотри, что сотворил с Адамом! С Евой! Разрушил Эдем! ЛЮЦИФЕР: Вы боитесь того, что не можете контролировать. А мне не страшно. Левиафан станет моим братом, не потому что я его заставлю, а потому что он сам выберет быть большим, чем есть сейчас. МИХАЭЛЬ: А если он выберет остаться чудовищем? Что тогда? ЛЮЦИФЕР: Тогда я приму его выбор. Потому что свобода воли без права на ошибку — это не свобода. ОРФАЭЛЬ: Твоя свобода принесёт страдания миру. Сколько ещё ты готов поставить на кон ради своей идеи? ЛЮЦИФЕР: Я готов поставить всё. Ибо жизнь без свободы — истинное рабство. Разве ты, сильнейший из Серафимов, не видишь этого? Даже вы не свободны. Выполняете волю, которую не можете ослушаться. МИХАЭЛЬ: И ты называешь это слабостью? Мы служим порядку, который поддерживает всё сущее. ЛЮЦИФЕР: Чего стоит ваш порядок, если не существует хаоса? Признайтесь, братья, я всегда был умнейшим среди вас. Единственный, кто придаёт смысл вашему порядку. Левиафан — мой вызов не вам, а себе. Если я смогу превратить чудовище в ангела, разве это не станет доказательством того, что наш мир стал лучше? ОРФАЭЛЬ: Но какой ценой? Ты играешь с огнём, который может сжечь и тебя самого. ЛЮЦИФЕР: Я и есть огонь. Никто не сможет меня сжечь! Да это и не нужно. Я говорил с отцом. МИХАЭЛЬ: Ты говорил ему, что нашёл решение проблемы. ЛЮЦИФЕР (кивнув): Верно. В руке херувима возник огромный меч. Мрачно посмотрев на барахтающееся в океане многоголовое чудовище, ангел мысленно приказал тому выйти на сушу. Прошло несколько мгновений, и тело змея было разрезано на миллиарды мелких частей, а возникшие позади силуэта ангелы мгновенно принялись перемещать ещё живые куски плоти по всему свету. ОРФАЭЛЬ: Ты уверен, что этого достаточно? Любой выбор несёт за собой последствия. И за них придётся платить. ЛЮЦИФЕР: Бездействие — тоже выбор, друг мой.

***

Ученик: Ты показываешь те образы, которые я воспринимаю буквально и метафорично: люди, животные, и так далее. Учитель: Иначе просто не понять. Ты умный парень, но никакого ума здесь не хватит.