Переплетено

Ученик: Что значит иметь свои принципы? Учитель: Или сражаться за них. Или умереть. Впрочем, посмотри сам:

———

Иерусалим, римская провинция Иудея.

3 апреля 33 года, 9:26.

Понтий пилат, облачённый в роскошную одежду, неспешно вышел на улицу, подступая к стоящему на коленях длинноволосому мужчине, возле которого высились два стражника. — Позвольте ему встать, — скомандовал он. Прищурив взгляд, прокуратор спокойно начал разговор:

///

Пилат: Что есть Истина? Иисус: Истина — это свет, который открывает человеку его собственное сердце. Пилат: Если она открыта всем, то почему мир полон лжи? Иисус: Потому что истина требует принятия. Ложь всегда кажется приятней. Человек выбирает тьму не потому, что не видит света, а потому что тот слепит глаза. Пилат: Но разве страх не истина? Разве боль и сомнения не более реальны, чем свет, который ты описываешь? Иисус: Страх реален, но он подобен тени: возникает лишь тогда, когда свет чем-то заслонён. Истина же вечна. Сравни это с Солнцем, которое светит, даже когда ты отвернёшься. Пилат: Что ты имеешь в виду? Иисус: Истина — это жизнь, которая дышит через меня. Потому что я бросил сие слово, вдохнул жизнь в этот мир. И вначале всего сущего возникло слово. Пилат: Ты хочешь сказать, что сам являешься истиной? Иисус: Я есмь путь, истина и жизнь. Кто идёт этим путём, тот не спотыкается. Кто видит истину, тот живёт в свете. Но, великий прокуратор, вы тоже носитель истины. И ваши стражи. Пилат: Тогда скажи мне, человек из Назарета, почему ты утверждаешь, что знаешь истину? Что даёт тебе право говорить за неё? Иисус: Я не говорю за истину, а позволяю ей говорить через меня. Истина не принадлежит никому, но каждый, кто откроет своё сердце, услышит её голос. Мудрость заключена в слове. Носитель слова — носитель Бога. Ведь первым словом было «Бог». Пилат: Если истина так проста, как ты утверждаешь, почему люди веками спорят о ней? Иисус: Потому что люди ищут конца, а истина зовёт к началу. Вначале было слово. Пилат: Ты говоришь красиво, но твои слова как туман. Скажи, что я должен сделать, чтобы найти эту истину? Иисус: Откройте ваше сердце и позвольте себе быть уязвимым. Примите окружающий мир. Истина познаётся через любовь к ближнему своему. Сила — в умении не поддаваться на агрессию. Пилат: Любовь? Но любовь слабее силы, слабее власти. Разве она способна удержать мир? Иисус: Мир не нужно удерживать. Любовь не заставляет, а освобождает. Власть привязывает, любовь отпускает. То, что свободно, никуда не убежит. Пилат: Твои слова звучат как утопия. Люди любят цепи, ведь свобода страшит их. Иисус: Поэтому я и пришёл, чтобы напомнить: оковы всё равно сорвутся, если человек захочет их сбросить. Не нужно держать. Нужно дать людям свободу. Пилат: Значит, ты считаешь, что истина победит? Иисус: Истина уже победила. Тому, кто видит свет, тьма не может причинить вреда. Пилат: Тогда почему ты здесь, передо мной, под угрозой казни? Разве это не доказывает, что истина бессильна? Иисус: Истина не борется. Она просто есть. Даже если меня не станет, свет останется. Солнце не потушить, как бы мы не старались. Слово будет жить, пока существует хоть один носитель. Пилат: Интересные слова, но я всё ещё не нашёл ответа. Что есть истина? Иисус: Слово, которое вскоре пронесётся по миру, возвысив род человеческий над самим собой. Пилат: Ты создал секту. Понимаешь, насколько это опасно? Иисус: Я не прибегаю к насилию, великий прокуратор. Я всего лишь передаю людям слово, которое помогает им. Ведь это моя задача. Никакого мятежа. Пилат: Что я должен доложить начальству? Иисус: То, что считаете нужным, прокуратор. Пилат развернулся и прикрыл глаза, мрачно поджав губы. Он знал, что не мог ничего сделать. Остро стоял вопрос и без того хлипкой безопасности. Мятежи и протесты, особенно созванные богатыми фарисеями — далеко не самый лучший расклад. Мужчина знал, что подсудимому не стоило бросать тем вызов, а если он и решился, то следовало сражаться до конца, в глубине души у него даже возникла некая симпатия к мирному пророку, которая тотчас сменилась горечью от осознания тяжёлой ноши. Прокуратор направился во дворец.

***

Ученик: Интересно. В книге, кажется, по другому было написано. Учитель: Нередко люди ошибаются. А часто ли ошибаются ангелы, как думаешь? Посмотри дальше.

———

Иерусалим, римская провинция Иудея.

3 апреля 33 года. 11:23.

Заполненные людьми узкие улицы замерли под грохот шагов легионеров, что молча двигались в строгом строю, держа в руках блестящие копья. Впереди шли молчаливые офицеры, которые не переглядывались, следили лишь за осуждённым. Люди в толпе шептали, кто-то бросал взгляды, полные печали, кто-то сдерживал улыбки, а кто-то стоял в полном молчании, совершенно не понимая, что вокруг вообще происходит. В центре шествия двигались участники ритуала: покрытые роскошными рясами фарисеи, слуги храма, и избитый мужчина, что нёс в окровавленных руках огромный крест. Тело его покрывала роскошное, царское одеяние багрового цвета, тогда как взгляд был устремлён вперёд, к очередному переулку. — Пощадить! — кричали единицы, которых перекрикивали остальные: — Да будет распят! Да будет распят! Да будет распят! — Радуйся, радуйся, Царь Иудейский! — насмешливо кланялись граждане, которых теснили легионеры. На багровом одеянии стали появляться следы плевков. Шипы тернового венца впивались кожу, тогда как силы быстро покидали тело. В толпе стоял Иуда, что мрачно смотрел на страдания Учителя. Он знал, что это был единственный способ передать Истину через свет. Апостол понимал, что только так поможет Божьему Сыну показать миру настоящего себя. Ему было противно смотреть, как чьи-то лица плюют на его Учителя, однако он продолжал терпеть, ведь знал, что в случае вмешательства жертва окажется напрасной. В некоторой степени, происходящее было испытанием и для самого ученика.

***

Ученик: Жуть. Учитель: Увы.

———

Покинув город, осуждённый выронил крест, упав на него. — Живей! — крикнул легионер, нанося удар плетью. Тихо выдохнув, не позволяя вырваться крику, длинноволосый мужчина медленно приподнялся, наблюдая, как впереди простирается песок. В этот момент он примечает на холме двенадцать стоящих силуэтов, головы которых скрывают капюшоны. Приметив на себе взгляд, один из них указал костлявым пальцем прямо в небо, что делал во время их последнего разговора. «Наха...» — не успел силуэт вспомнить имя, как его толкнули в спину. — Не задерживай нас! — прорычал римский боец, заставляя жертву двигаться дальше.

***

Ученик: Испытание... Но почему никто не вмешался? Где Михаэль? Учитель: Сейчас увидишь.

———

Голгофа, римская провинция Иудея.

Вечер.

Солнце на мгновение исчезло, скрывшись за Луной. Три креста были взведены словно пружины. Их заняли два разбойника и одинокий философ, прибитые к доскам длинными гвоздями. В этот момент один из образов в скрытных одеяниях обеспокоенно произнёс: — Почему мы не можем вмешаться? — спросил Габриэль, удерживая свой капюшон от порывов ветра. — Потому что только так удастся передать истину. Пройдёт много веков, прежде чем она разлетится по миру, но... Это неизбежно произойдёт, — в несвойственной ему серьёзной манере ответил Люцифер, наблюдая, как висевший на кресте мужчина терпит боль, продолжая шептать: — Боже мой, Боже мой... почему ты меня оставил? Прости же их, ибо не ведают, что творят. — Чего он там причитает? — поинтересовался легионер. — Бога своего видимо зовёт, — ответил другой боец, прежде чем первый мгновенно схватил губку, намочил её в уксусе и подал мужчине, заставляя его выпить. — Ну, посмотрим, спасёт ли его бог, — цинично усмехнулся он. — Пей! Омрачённый жестокостью Люцифер поджал губы, когда Габриэль вышел вперёд, сжимая кулаки в намерении поразить весь род человеческий, но Михаэль тотчас остановил его, положив руку на плечо. — Мы не должны вмешиваться, — ответил он. — Наш брат сам на это пошёл. Отступать некуда. — Путь к звёздам всегда тернист, — рассудил Самаэль, наблюдая, как мужчина не выдерживает боли и громко кричит, а в его помутневших от света глазах отражается солнце, которое прикрыла холодная Луна. — Если ты Сын Божий, спаси себя и нас. — предложил один из повешенных разбойников. — Ошибаешься, — отказался второй преступник. — Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а он ничего худого не сделал. И да прости меня Бог, за то, что я натворил. Превозмогая боль, осуждённый тихо прошипел, пытаясь отобразить улыбку, что получилась очень кривой. — Истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю — произнёс он. — Перебейте им колени! — крикнул фарисей. — Суббота начнётся через несколько часов, тел быть не должно. Пусть быстрее умрут. — Хватит их мучить! — крикнул один из бойцов, схватив копьё и пронзив распятые тела в области сердец. — Так тоже сойдёт, — согласился мрачный на вид фарисей, разворачиваясь в сторону города. Ветер усиливался. По небу неслись тучи, что разразились бурным ливнем. Закрытое Луной Солнце продолжало рисовать кольцо. Двенадцать ангелов молча наблюдали за развитием событий, пока под ветром трепыхались их плащи. Посмотрев в небо, они смирились с правдой. Земной мир доставался им. Больше никто ни за чем не следил. Следовало действовать самим, ведь на то была воля Отца. Ветер раскачивал табличку с фразой на трёх языках «Иисус Назарянин, Царь Иудейский», которая вскоре рухнула вниз. Возник гражданский силуэт, что снял с креста тело, дрожащими руками прикасаясь к бледному лицу. Легионеры быстро разбежались в поиске укрытий, поскольку дождь стал просто невыносим. Но силуэту, держащему на руках мёртвое тело, было плевать. Он громко оплакивал своего учителя. — Воистину человек этот был праведным — произнёс окружённый стражей Пилат, стоящий вдалеке.

***

Ученик: Теперь я понял, что значат учения «подставить щёку» и «око за око»... Что стало с Иудой? Учитель: Он отдал монеты чужому бедняку и нaлoжил нa себя рyки. Ученик: Так значит, нет злых ангелов? Учитель: Ангелы как люди. У каждого свой характер. Но никто из нас не желал Иисусу зла. Даже Люцифер до сих пор уважает его. Он написал своё Евангелие, как свидетель. Ученик: Но ведь Иисус воскрес? Учитель: Да. Но чтобы воскреснуть, ему пришлось пройти через это. Страдания, на которые человеческое тело просто не расчитано. Ученик: А где он сейчас? Учитель: Так же, как и мы, бродит по свету. И всё так же верит в добро. Ученик: Получается, если бы я выдержал нечто подобное, то стал бы как ты? Учитель: Ты хороший парень, но... такого бы не выдержал. Ученик: Это верно. А если гипотетически? Учитель: Полагаю, что да. Ты стал бы как я. Но знаешь, этого делать не нужно. Тебя ждёт более интересная судьба, чем моя.