Переплетено

Вечернее небо окрасилось в багровый, а безлиственные обнажённые ветви деревьев напоминали о неизбежной смерти. Белый тигренок осторожно приоткрыл входную дверь, впустив сквозь проём ноябрьскую стужу и тусклый красноватый свет заходящего солнца. Он проник внутрь, полагая, что будет встречен радостным приветствием своей любящей матери. Она много работала, чтобы в доме всегда была еда. Но в последнее время он заметил, что что-то с ней стало не так. Она засыпала в своей комнате после того, как делала себе укол. Она утверждала, что это лекарство, которое сделает её здоровой и счастливой, чему он неукоснительно верил. Шагнув внутрь, тигрёнок замер. Его глаза столкнулись с зрелищем, оставившим его безмолвным от ужаса. Окутанный вихрем зимнего холода, он увидел пленённое объятиями смерти тело матери, лежащее на гранитном полу возле растопленного камина. Жизненные силы покинули её, оставив лишь последствия случайной передозировки. Взгляд скользнул по безжизненному телу, усыпанному множеством использованных шприцов и игл. С распростёртыми лапами тигрица казалась хрупкой и беззащитной, что впечаталось в его память, став мерцанием во влажных глазах. Зверёк не мог сдержать слез. Горькая боль пронзила и заразила его душу, заживо разлагая её ядом печали и траура. Его рыдание являлось звучным протестом против жестокости этого мира, против несправедливости, которая лишает всех счастья и любви. Он наклонился над телом матери, судорожно взмахивая хрупкими лапками в попытке вернуть её обратно к жизни. Но безвозвратность и неотвратимость смерти нещадно окутала его личность мраком и холодом. К нему пришло осознание, что он больше никогда не услышит её ласковый голос, не ощутит её нежных прикосновений. Его слезы стали не только отражением его собственной печали, но и символом погибшей надежды, безвозвратно разлетевшейся в пропасти вечности.

*** 27-ое декабря 2004.

Шагая по заснеженным улицам района, где преступление и разрушение стали неотъемлемой частью сущего, Иоганн заметил группу тигрят, издевавшихся над сородичем, который своим цветом напоминал чистый белый снег. В их мордах читались ярость и зависть, ведь им было не дано иметь такой роскошный окрас, даже если нарисовать его. Сердце кролика затрепетало, страх сковал движения, а мысли начали путаться, но, несмотря на это, он решился подойти к месту происшествия, твердо намереваясь защитить слабого и оказать сопротивление злу. — Стойте! — крикнул он, направляясь всё ближе к зачинщикам издевательств. — Что вы делаете? Чем он вам не угодил? Один из тигрят, гораздо выше самого Иоганна, грозно подошёл к нему и толкнул в сторону, отчего кролик упал в сугроб. — Не лезь в это дело, если не хочешь огрести, — произнёс он. — Но это же неправильно! — Фрост приподнялся и воззвал всех к разуму, но никто не стал его слушать. — Почему вы такие злые? Что с вами не так? В этот момент тигр резко развернулся и схватил маленького зверька когтистой лапой за горло, легко подняв его в воздух, словно тряпку. — Я вроде бы намекнул тебе, разве нет? Не лезь не в своё дело! — сказал зверь, а затем вскрикнул, когда из его лапы стремительными ручейками побежала кровь, капая на белый снег. Иоганн держал острый осколок стекла и несколько раз пронзил им плоть, прежде чем вырваться из захвата. — Пожалуйста, не нужно обижать его. Я вас умоляю, — прохрипел упавший на четвереньки кролик, пытаясь восстановить дыхание. — Чёрт, да ты совсем безбашенный! — произнёс тигр, крепко сжав свою лапу в попытке остановить кровотечение. — Ладно. Уходим, парни!

*** 27-ое декабря 2004.

— Не стесняйся, проходи, — произнёс кролик, жестом указывая на синюю бочку с горящим содержимым в столь промерзшем помещении. Тигр послушался и подошёл ближе, по дороге увидев мрачного ежа, который при тусклом свете пламени читал какую-то большую древнюю книгу. Зверёк лежал на самодельной кровати из палок и какого-то стародавнего тряпья, в которой отсутствовало как удобство, так и уют. Приметив непрошенного гостя, Фрэнк окинул его внимательным и очень недоверчивым взглядом, что вызывало беспокойство у всех присутствующих. — Кто это? — спросил ёж, как хозяин этого убежища. Иоганн показался за тигром, а затем уверенно, но всё так же серьёзно вышел вперёд. — Знакомься, это Уинстон. Он тоже лишился всего. Я нашёл его на Дискрет Стрит. — Я понимаю, но зачем ты притащил его сюда? — недовольно вопросил ёж. — Ему некуда идти. Давай примем его в нашу группу! Фрэнк задумался, отложил книгу и, недовольно проведя лапой по своей морде, уставился на тигра, безмолвно намекая, что ему не нравится затея со столь грозным хищником в их доме. — Ты же всё равно хотел прироста в нашей стае. Хотел создать большую семью. Может, пришло время начать с малого? — спросил кролик. — Возможно ты и прав, Фрост, — сказал Батлер, а затем вышел к тигру и выразительно на него посмотрел. — Уинстон значит... Будем звать тебя Уин. Твоё имя станет символом победы в любом нашем начинании. Добро пожаловать в семью, брат. Уинстон сел на холодный пол, недалеко от горящей бочки, чтобы позволить своим лапам немного согреться. — Расскажи о себе, — игнорируя треск пламени попросил Фрэнк, через качающиеся багровые волны смотря за тигром, чей окрас и правда был весьма необычен, — сколько тебе лет? — Мне 14. Я родился и всё время жил в Тундра-Тауне, пока пять лет назад не умер мой отец. Денег на оплату жилья в том районе не хватало, и мы с мамой уехали на окраину Уисперинг Пайнс, ближе к Дискрет Стрит, где жили какое-то время. Дела с самого начала не заладились: в школе, которую мне необходимо было посещать, меня караулили и унижали другие тигрята. А мама тем временем начала медленно сходить с ума. Всё привело к тому, что я начал находить дома разбросанные шприцы, приняв их за лекарство. И в итоге, месяц назад... После последних фраз тигрёнок замешкался и даже, казалось, немного взволновался. — Успокойся, Уинстон, — выставив вперёд ладони произнёс Фрэнк. — Всё в порядке, я понял, что произошло. Все мы потеряли своих близких. Моих родителей расстреляли прямо у меня на глазах, и я понимаю, насколько тяжело видеть смерть, тем более того, кем ты дорожил больше всего. — Похожая ситуация была и с моими родителями, Уин, — обратился Иоганн к тигру, подходя чуть ближе. — К ним пришли неизвестные звери в военной униформе и приказали отдать меня вместе с моим старшим братом. Только тот организовал мой побег и пообещал вытащить из западни родителей, но с тех пор я не видел их в том доме, да и в этом районе. — Да уж, суровая у нас с вами судьба, братцы, — рассудил ёж, доставая из небольшой сумки рыбную консерву. — Уинстон, я дам тебе немного еды, но ты должен понять простую вещь: мы живём в жестоком мире, где всем плевать на наши страдания и проблемы. И лишь от наших действий зависит наша дальнейшая судьба. Поэтому нам следует помогать друг другу, становиться умнее и сильнее, и выбраться из этой ямы. Вместе мы можем много чего, и вскоре наш улов будет лучше, ведь с твоей помощью мы сможем украсть больше еды. Надеюсь, ты понимаешь, что, если откажешься от этой затеи, то мы все в общем, да и ты в частности, умрём голодной смертью. Отбрось в сторону моральные цепи, что держат тебя от совершения такого поступка. Ты ведь хочешь выжить и достичь большего? — Да, я понимаю, — медленно кивнув, ответил тигрёнок. — Только вы не думайте, что я буду сидеть на вашей шее. У меня есть убежище, в котором сохранилось немного припасов. Два маленьких зверя удивились и озадаченно переглянулись. — В день, когда я убежал из дома, я сначала собрал все накопленные деньги и еду. Этого немного, но мне хватило для жизни в течение месяца. Сейчас у меня остались только нетронутые продукты с большим сроком годности и около пятисот долларов. — Хм, — прищурившись, задумался Фрэнк. — Этим можно грамотно воспользоваться. Завтра днём проверим твоё убежище. А до тех пор я предлагаю нам всем перекусить и ложиться спать. Ёж беспокоился о новом соседе в виде хищника, тем более иглы на его теле из-за недостатка питательных веществ ещё не созрели в полной мере. Однако он всегда хранил приклеенные на свою рубашку осколки стекла на случай, если кто-нибудь попытается незаметно его съесть. У Фроста же был более чуткий слух, а потому он бы заметил угрозу хоть во сне. К тому же даже небольшая отвёртка вкупе с кроличьей грацией способна превратится в весьма опасное оружие. Тем более Уинстон не создавал впечатление того, кто желает атаковать спящих зверей. Он был совершенно спокоен и даже сохранял рассудок, хоть на первый взгляд и казался недоросшим ребёнком.

***

30-ое декабря 2004.

С заснеженной крыши многоэтажного дома открывался величественный вид на сияющий вдали город, окрашенный в разнообразные насыщенные цвета. В чистом безоблачном небе мерцали многочисленные яркие точки, а чуть правее от вырисовывающегося силуэта города в небе повисла бледная бордовая луна, которая благодаря отражённому свету напоминала полумесяц. Стоящий впереди своих друзей Фрэнк с грустью опустил голову, в столь юном возрасте познав этот беспощадный мир. Скорбя по давно ушедшей беззаботной жизни, когда его окружала любовь и вера в завтрашний день, ёж позволил нескольким слезинкам стечь по щекам и смочить затвердевший снег. Мороз стоял страшный, покрытое украденным одеялом тело промерзало до костей, и две маленькие капли моментально обратились в кусочки льда. Стоящие рядом Фрост и Уинстон также замерзали, хоть и использовали одно большое одеяло на двоих. — Лунное затмение. Во многих преданиях упоминается феномен «Кровавой Луны», что свидетельствует о грядущем конце света. И хоть сейчас видно, что спутник нашей планеты лишь отражает лучи солнца, это зрелище правда завораживает. Кто знает, возможно, конец света уже наступил, и все находятся в персональном аду. Но если быть разумнее, не поддаваясь всякому мракобесию, мы с вами живём в мире социального дарвинизма, когда выживает лишь самый адаптивный, имеющий достаточно силы и возможностей, чтобы противостоять другим зверям, — не оборачиваясь, опечаленно произнёс еж, продолжая наблюдать, как вдали сияют огни города, и насколько с ними контрастируют абсолютно тёмные полупустые улицы этого богом забытого района. — Мы все испытали боль от этого лицемерного и лживого общества, которому совершенно плевать на тех, кто оказался более слабым. Но этому всему скоро придёт конец, братья мои. — О чём ты? — поинтересовался кролик, который прижался к ноге тигрёнка в попытке согреться. — Если это общество не желает меняться самостоятельно, если оно не хочет эволюционировать и становиться добрее, — ёж медленно повернулся, позволяя неоновому отблеску отразиться в его глазах, — изменим его мы. Уинстон приоткрыл рот от удивления. — Думаешь, у нас получится? — Я не берусь утверждать. Однако нам необходимо сделать всё, чтобы получилось. Это единственный шанс нам самим выбраться из ямы, а также вытащить тех, кто тоже в ней находится. — Знаешь, — слегка дрожащим от холода голосом заговорил Иоганн. — Мне действительно нравится эта затея. Но с чего нам стоит начать? — С обретения силы, дружище, — ответил Фрэнк, продолжая любоваться красочным мегаполисом. — Мы будем становиться сильнее и умнее, ведь только такие звери достигают вершины. Затем мы пополним нашу семью, став поистине чем-то большим и опасным для наших врагов.

***

17-ое июля 2007.

— Выбираем оружие, — холодно произнёс ёж, стоило только ведущей в военный склад массивной железной двери раскрыться. В помещении было темно, пока кто-то из крупных зверей, вдохновлённых недавней речью революционеров, не запустил электрогенератор. Звери начали разбирать оружие, основываясь на своих размерах и возможностях. Уинстон взял со стены обыкновенную автоматическую винтовку с коллиматорным прицелом. В качестве запасного оружия он предпочёл пистолет HK USP, предназначенный для крупных зверей. Фрост обошёлся обычным пистолетом и небольшим карабином, а также взял разрывные патроны для них. Фрэнк поступил соответствующим образом, но вместо крупного оружия захватил побольше гранат. — С этого дня, — произнёс он, перезарядив и проверив пистолет, — мы начнём возвращать наше отнятое право на счастливую жизнь.

***

26-ое января 2008.

Облачённый в военную униформу белый медведь с грохотом поставил табуретку напротив связанного тигра с таким же цветом меха, однако редким для его вида. Под тяжестью крупного зверя довольно небольшой стул начал трещать, что, впрочем, не было чем-то необычным. Громко втянув в лёгкие воздух, медведь окинул изувеченного пытками противника мрачным взглядом, на который тот ответил, презрительно стиснув оставшиеся зубы. — Хрен вам, мрази... Можете сами сожрать лезвия, но я никогда не выдам своих! — тихо, но повышенным тоном, словно рыча, прошипел Уинстон. — Мистер Син, позвольте задать вам один вопрос, никак не связанный с конфиденциальной информацией, — вежливо попросил его оппонент, основатель и бессменный лидер частной военной компании «С.Т.О.Р.М». Увидев в ответ лишь гнев и остатки рассудка, он решил продолжить. — Зачем мы все живём? Неужели наши слова и поступки имеют вес, если всё в этом мире идёт к самоуничтожению? Почему происходят перевороты и войны? Для чего звери собираются в союзы и стаи? Их объединяет идея, не так ли? А идея, как не трудно догадаться - это миф, иллюзия, которую приняли на себя представители общества. Мы с вами, как и все другие, живём в системе. Той, которую создали наши предки, чтобы имитировать хоть какую-то деятельность, придавать жизни не только краски, но и смысл. Кто-то верит в деньги, кто-то - в совершенство своей стаи, а кто-то готов поднять меч или подставить щёку во имя религии. Ваша деятельность, безусловно, впечатляет. Вы молодцы, раз смогли зайти так далеко. Но что вам даст эта победа? Вы хотите свергнуть сложившиеся устои, стать новой силой в этом мире, но ради чего? Горе ждёт миллиардера, чьи деньги оказались фальшивкой. Так и ваши цели - чем они лучше? А что отличает настоящую купюру от фальшивой? На деле и та и другая могут печататься на одном станке. Разница лишь в том, что настоящая имеет вес за счёт веры. Внедри в производство ракушки, и скоро они станут стоить как монеты или бумажки, потому что в них поверят. А что же на самом деле, мистер Син? Вы ведь понимаете, к чему я клоню? — Нет... — злобно прошипел тигр. — Хорошо, тогда уточню. Вы не видите того, что вижу я, боец. Мы все анализируем мир через призму субъективного восприятия. Если вам показать обрезанную картинку, вы не увидите полную. Так работает любое средство массовой информации, любая пропаганда. И ведёт это всё к тому, что звери попадают в ловушку собственных иллюзий, когда мозг выдаёт желаемое за действительное. Глупые и бестолковые существа вроде нас считают себя величайшими творениями природы, подобием богов. Однако на деле мы ничуть не лучше тараканов, что ползают у нас под ногами. Мы все - лишь никчёмность, одна фатальная ошибка. Когда шестерёнка ломается, весь механизм перестаёт работать как надо. Природа создала его, основав нерушимые законы, которые мы называем инстинктами и желаниями. В идеале по её задумке мы должны быть биороботами, но сознание всё портит. Если Господь и существует, то он создал камень, который не смог поднять. — Мне плевать на все эти размышления! — выкрикнул Уинстон. — Вот в том-то и проблема, лейтенант. Ты мыслишь так же узко, как и все они, эти глупцы. Потому что тебя воспитали жить в этой системе и приносить твоим хозяевам то, чего они хотят. Пойми простую вещь: в реальности нет свободы, нет братства и нет равенства. Ваша идея о победе такая же бестолковая, как и все мы. Потому что природе и миру плевать на наши амбиции, на наши чувства и желания! — повысил голос медведь. — Миру совершенно плевать на то, какие иллюзии вы себе строите, ведь однажды они разобьются о гранит объективной реальности! Лги себе хоть сколько, но ваша революция обязательно сменится другой революцией, ведь так всегда было и так всегда будет! Власть, деньги, божества - всё это лишь наши субъективные потребности. А на деле телу и душе ничего не нужно, ведь нет у нас ни тела, ни тем более души! Мы пришли сюда никем, никем же и уйдём, потому что таков цикл всего сущего на нашей планете. Признайся же себе, что ты, я, Фрэнк и все другие всегда были мертвы. Нас заставляют двигаться лишь собственные фантазии и шестерёнки природного механизма. Так вот, перейдём к вопросу, Уинстон. Зачем мы продолжаем барахтаться, если ничто не имеет смысла? Зачем я и ты вынуждены просыпаться по утрам, если наши поступки будут стёрты из истории быстрее, чем возникнет новая цивилизация? К чему продолжать этот цикл!? Тигр промолчал, ожидая следующей реплики, однако сидящий напротив него медведь сделал паузу, разочарованно прикрыв глаза. — Ничто в нашем мире не вечно, а все поступки - лишь пыль. Задумайся об этом на досуге... — после этих слов крупный зверь встал и схватил в лапу табуретку. Обернувшись к массивной железной двери, он направился в сторону выхода, как вдруг услышал позади себя звонкий голос: — Так кто же вы на самом деле такой, генерал Сайбер... — СФ... — немного запнувшись, зверь тут же поправил себя, — Я Виктор Франкенштейн, мистер Син. Создал чудовище, за которое несу ответственность. После этих слов, зверь вышел из угрюмой комнаты для пыток, оставив измученного зверя во мраке.

***

31-ое января 2008.

— Чё, сука, молчишь? — прорычал разъярённый лев, нанося жертве серию мощных ударов. Тигр, прикреплённый тугими верёвками к металлическому стулу, лишь изредка подрагивал, стоило кулаку соприкоснуться с его кожей. Стараясь не обронить ни звука, жертва с надеждой на скорейшее спасение терпела все побои и пытки, что лишь ещё больше разгорячало мучителя. Покрытую ожогами и порезами кожу опалял зуд, а белый, словно снег, мех местами окрасился в тёмно-красный цвет. Выбитые зубы, сломанные пальцы и вырванные когти, десятки гематом и порезов — ничего из этого не помогло выбить из лейтенанта «Чёрного Света» нужную информацию. Он держался из последних сил, осознавая, что если сдастся, ничего хорошего его не ждёт. Он держался и продолжал верить, что за ним придут, что вскоре состоится воссоединение. Но никого не было. Сначала неделю, затем вторую. И вот уже прошла третья неделя под пытками, которые раз за разом становились всё более жестокими и кровавыми. Когда боль достигла апогея и организм в попытке защититься от столь значительного уровня стресса запустил механизм выделения эндорфинов, жертва почувствовала, что пронзительная боль превращается в нечто более возвышенное, сравнимое с состоянием опьянения, - душещипательное чувство лёгкой эйфории. На её безэмоциональной морде очертилась тень довольной улыбки, а в глазах возникло блаженство. По всему помещению, словно зыбкая тень, пронёсся невыносимо громкий искренний смех. Эти удары, порезы и манипуляции с телом отныне приносили жертве неописуемое удовольствие. Этот стресс и психологическое давление казались ему азартной игрой, тем, что позволяет чувствовать себя живым, испытать весь спектр существующих эмоций. Всё это, вкупе с туманом в голове, вызывало такой неописуемый экстаз, что тигр хотел испытывать эти чувства снова и снова. Но ещё более приятно ему было видеть, как шокированный и удивлённый настолько противоестественным поведением агрессор отступил назад, мысленно собираясь с силами. Момент ужаса и минутной беспомощности, застывшего в его глазах, настолько впечатался в память жертвы, что та возжелала проникаться им снова и снова, впав в бесконечную петлю страха, боли и неописуемого восторга. Смех оказался оружием, способным убить даже боль. За дверью послышались выстрелы, ускоряя сердцебиение и вызывая чувство приятного волнения, которое возникает перед чем-то динамичным и опасным. Прорвавшая оборону группировка своим дерзким появлением остановила допрос с пристрастием. Отныне тигр видел спасителей, закрепивших своё существование в его голове как нечто возвышенное, прекрасное и красивое. Нечто, чем стоит гордиться и за чем нужно следовать. Вошедший ёж, сиявший под тусклым светом, прострелил ноги льва, а затем позволил крупным соратникам схватить и обездвижеть его. — Ты многого натерпелся в этих затхлых стенах, — обратился Фрэнк к Уинстону, жестом приказав связать поверженного. — Так позволь своему мучителю испытать всё то, что испытал ты. Восстанови же справедливость!

*** 17-ое февраля 2008.

Белый тигр упал на четвереньки возле обронённого ножа, наблюдая, как под его руками растекается багровая лужа. Тёмное и мрачное помещение наполнил запах крови. Несколько зверей, крупные и небольшие, сейчас были мертвы. Он безжалостно убил их, чувствуя при этом истинное удовольствие. Ему нравилось видеть в противниках достоинство и честь, нравилось видеть в их глазах ужас и страх. Упав на спину, тигр любовался последствиями своих действий. Теперь он лежал вместе со своими мёртвыми врагами, которым не помогло огнестрельное оружие. Уинстон сам не понял, как смог одним лишь ножом и хищной тактикой убить всех. Казалось, он стал монстром, которого не страшила ни боль от затягивающихся после пыток ран, ни агрессивность других зверей, ведь в багровом отражении ему предстал образ настоящего чудовища, сокрытого в облике обычного зверя. Взяв орудие, которым он и совершил это злодеяние, тигр провёл им по своему торсу, чувствуя, как по телу вновь разливается приятная смесь адреналина и эндорфина. Безумный азарт, вкупе с искренним воодушевлением, застыл на его морде, а разум погрузился в психоделичные образы страха, боли и задора.

*** 11-ое сентября 2008.

— Иоганн... И ты... — прошептал тигр, направив в сторону кролика автоматическую винтовку. — Не я, Уинстон. Истинный предатель своей стаи и своего народа - сам Фрэнк. — Ты это чего, брат?! — вскрикнул поднявшийся ёж, который, однако, не стал поднимать лапы и сдаваться. Тигр лишь слегка пошевелился, и в ответ на это кролик громко выкрикнул предупреждение: — Если выстрелишь в меня, я выстрелю в него. В итоге погибнем все мы. Лучше дайте мне покинуть это место без лишнего кровопролития. — Ты совершаешь большую ошибку, Фрост! Очень большую! — отозвался Фрэнк. — Может и так, но я не могу принять всё это, — произнёс кролик, отступая к двери для средних зверей. Свободной лапой он, не обращая внимания на противный скрежет, раскрыл её и вышел, продолжая держать оппонента на мушке. Одно неловкое движение - и зверь растворился во тьме дверного проёма, побежав на разгорячённые, пропитанные ненавистью ночные улицы. Уинстон помчался за ним, уклоняясь за стенами многоэтажных домов от вездесущего обстрела. Уже в паре сотен метров от штаба разворачивались столь ожесточённые бои, что соваться туда без должного прикрытия было совершенно небезопасно.

*** 26-ое сентября 2008.

В сорокашестиэтажном небоскребе звуки отдавались эхом, а помещения озарялись золотистыми лучами взошедшего утреннего солнца, почему-то столь неприятно тусклого. Времени становилось всё больше, и одни звери, уставшие от постоянного страха и психологического давления, сейчас чувствовали себя на лёгком подъеме, в то время как другие с надеждой и волнением ожидали решения своей участи, которое и требовалось сейчас принять. — Фрэнк! — вскрикнул циветта Майкл, измотанный очередными схватками и борьбой за выживание. Он расслаблено положил короткоствольную автоматическую винтовку себе на плечо, держа её лапой за рукоять. — Противник сдаётся. У нас уже больше сотни вражеских дезертиров. — Они отреклись от своей группировки... — задумчиво прошипел Фрэнк, стоящий возле окна, — вот идиоты... — Ты о чём? — спросила Аннет, чёрная пантера, делая три глотка из фляги — Звери потеряли сплочённость. Стоило лишь чуточку надавить, как они пошли на поводу у других и отринули свои принципы. Нам такие точно не нужны. — И что же делать? — спросил Майкл — Уничтожить их! — резко бросил ёж. — Уничтожить!? — переспросила Аннет, едва не выронив флягу из своей лапы. — Ты серьёзно? Да ну нахрен! — Они сделали свой выбор. И им расхлёбывать последствия, — ответил лидер группировки. — Хватит смертей, Фрэнк! — отозвался Майкл. — Это уже совсем за гранью. Там больше сотни. Геноцид получается какой-то, а не война. Уинстон, скажи что-нибудь. — Я думаю, что вы оба правы, — ответил тигр, — но почему бы просто не выслать их куда подальше? — Кучка лицемеров и предателей. Она пойдёт на всё, на любые ухищрения, лишь бы иметь личную выгоду. Мне нисколько их не жалко, — с мрачным выражением прошептал ёж, устремив свой взгляд на горящий Петапт Сайд, где клубился густой черный дым - символ медленного угасания тех мест. Это были последние мгновения войны, многие жертвы которой исписали своей кровью данный лист истории. Предстояло завершить ещё одно дело, чтобы в будущем в этом чудном месте всегда цвели цветы, а сражения стали лишь тяжелыми воспоминаниями, которые если и не забудутся, то не станут никому мешать.

***

Вечер того же дня

Просторный длинный коридор погрузился во мрак, и лишь оранжевые огоньки проникали в него из кабинета, местами освещая пространство. Два крупных зверя, представители семейства кошачьих, сидели напротив распахнутой двери, опершись спинами о кажущуюся бледно-жёлтой под тусклым сиянием стену. В зрачках тигра и пантеры мерцали блики яркого пламени, охватившего задыхавшийся в густом дыму район. Перед глазами горели этажи, внутри которых последние силы частной военной компании продолжали держать оборону, несмотря на то, что натиск повстанцев был слишком велик. Устав после очередной битвы, Уинстон чувствовал слабость в мышцах, однако после недавнего заточения во вражеском плену чувство боли исчезло, поскольку огромная часть нервной системы оказалась повреждена. Кто-то мог подумать, что это является идеалом для солдата, однако в глубине души тигр являлся зверем, которому не были чужды простые звериные радости. Отныне он не чувствовал не только боль, но и прикосновения других зверей, отчего даже объятия не приносили никаких положительных чувств. Таким «система» видела совершенного солдата, идеальную машину для убийств, очередную «функцию», которая исполняла предписанный ей алгоритм. — Вот и конец войне, — измотанно и безрадостно произнесла Аннет. — Вроде нужно радоваться, а на душе нет ничего. — Понимаю, — серьёзно произнёс её друг. — Я уже давно ничему не радуюсь и ничего не боюсь. Как можно опасаться боли, если ты её не чувствуешь? Как можно тревожиться о смерти, если у нас нет и не было жизни? Мы только и делаем, что работаем на автопилоте, подчиняясь сиюминутным реакциям. Я не чувствую ни радости ни печали, а потому не понимаю тех зверей, которые их ощущают. Не могу вообразить и представить эти понятия, хоть когда-то они были мне очень знакомы. Сейчас остались лишь воспоминания, но даже те кажутся призрачными, совершенно фальшивыми, будто затянувшийся сон. — Почему ты стал таким после тех событий? Что такого тебе наговорил Сайбер, отчего ты воспринимаешь мир не так, как все мы. — Он дал мне понять, что в нашем мире нет ничего. Есть только фальш и имитация чего-то возвышенного, только система, внутри которой находятся ещё системы. И если задеть одну из них, то она окажет влияние на все те, что находятся в её распоряжении, — продолжая смотреть на пламя, произнёс Уинстон. — Практически каждый час он приходил ко мне, задавая множество вопросов на тему системы и нашей реальности. Ответы на них были по-своему чудовищны, но в то же время гениальны. И вскоре ко мне пришло осознание, что именно так устроен мир. Казалось, что я впервые открыл глаза и увидел то, чего не видят другие. ———

— Для того-то я и стал монстром, чтобы больше не плакать.

~~~

— Например? — Представь зверя, блуждающего в беспросветном помещении и видящего перед собой затемнённое стекло, за которым сияет свет. Если зверь сможет найти способ, он разобьёт это стекло и зал озарится светом, благодаря которому удастся разглядеть каждый предмет. Я чувствовал себя именно так. Только за стеклом виднелся медвежий силуэт, который указывал, куда нужно бить, чтобы стекло обрушилось, — прикрыв глаза, объяснил тигр. — Что насчёт тебя? Почему ты так мало рассказываешь о себе? — Да рассказывать особо и нечего, — опустив взгляд, ответила пантера. — Я служила в вооружённых силах Зехаусдера в тот момент, когда группа военных откололась от правительственного формирования и создала своё. Они были разгневаны тем, что мэр во время последнего локального конфликта подписал договор о капитуляции, поставив город в унизительное положение. Моего брата оскорбил этот самый договор, отчего он быстро принял сторону набирающих силу отступников. Начались массовые волнения, которые вскоре переросли в гражданскую войну. Мой отец также участвовал в локальном конфликте, однако он дал нам напутствие оставаться на стороне правительства, потому что только таким образом удастся предотвратить развал нашего государства. За это Вальтер убил его. Вскоре конфликт разгорелся так, что война пошла уже на уничтожение. Это как бесконечный цикл, когда каждый мстил за своих павших близких. — Что произошло дальше? — Я убила Вальтера. Прострелила ему лёгкое и скинула с крыши, — сухо произнесла Аннет. — Затем смогла договориться с одним слоном, который помог мне по морскому пути перебраться в Зверополис. А потом мы с тобой встретились. — Нас сильно потрепало. Всех нас, — безрадостно рассудил Уинстон. — Но знаешь, мы слишком много на себя берём, отчего можем ломаться. Чем сложнее механизм, тем менее он устойчив. Стена не... А впрочем, не важно. Просто помни, что мы продолжим двигаться дальше. Отдохнём, и продолжим строить лучший мир. — Помню, — с грустью произнесла пантера, прикрыв глаза и склонив голову на плечо тигра, который лишь безэмоционально посмотрел на неё. — В нашем мире нет ничего правдивого, но если так будет лучше, я продолжу жить во лжи, — очень тихо прошептал он, приобняв своего опечаленного товарища, в зрачках которой отражался мерцающий огонь.

*** 30-ое Мая 2017.

На улице успело стемнеть. В окнах домов начал загораться свет. Бегемот Эдвард шёл по состоящей из коттеджей улице, уставший, но сохранивший хорошее расположение духа. Глядя на мерцающие в небе звёзды, зверь думал о подготовке к выборам. Очевидно, последнее время развозить двух политиков приходилось часто, но он не жаловался, ведь за это платили хорошие деньги, да и сами кандидаты казались весьма харизматичными и очень приятными. Подойдя к дому, Эдвард увидел горящий на кухне свет, а потому предположил, что его любящая семья ещё не спит. Тихо закрыв за собой дверь, вернувшийся с работы отец, встречать которого никто не вышел, с толикой беспокойства выкрикнул имена жены и дочери, но никто не отозвался. Пройдя в гостинную и включив там свет, шокированный бегемот замолк. По его телу, словно выпущенный луч света, стремительно пробежал лёгкий холод, заставив вздрогнуть. На миг дыхание прекратилось, а воздух застрял в горле, будто неприятный липкий ком. Впереди стоял диван, на котором уверенно сидел тигр в военном жилете, одной лапой схвативший бегемотиху за шею, а другой приставивший нож к её щеке. — Эдди! — нарочито радостно воскликнул хищник, помахав перед ним опасным оружием. — Как же мы тебя заждались. Проходи, садись! Как раз хотим кое-что обсудить, а без тебя как-то никак. — Чт... Что вы делаете! Отпустите мою жену немедленно! — просипел бегемот, который, однако, не мог ничего противопоставить своему противнику, захватившему заложника. — Да ты давай без напряга! Всё ровно, брат! — ответил тигр, угрожающе водя лезвием в опасной близости от морды жертвы. Из спальни вышли двое травоядных и один хищник, что, несмотря на свои скромные размеры, ничуть не боялись отца семейства, а даже в издевательской манере проходили в шаге от него. — Эдвард, — нарочито высоким голосом заговорил Уинстон, которому нравилось видеть страх в глазах своей жертвы. Игриво облизнувшись, он ухмыльнулся. — Дай угадаю, ты ищешь свою дочь?