Переплетено

Штаб-квартира АНБ.

5:37 часов утра.

— Что же, — произнёс главнокомандующий, смотря на экране запись с камеры пролетающего над горящими улицами дрона. — Операция «INFERNO» окончена. Уисперинг Пайнс практически полностью уничтожен. Это произошло даже быстрее, чем мы ожидали, несмотря на активное использование оборонительных систем со стороны лидеров района. — Общественность будет сильно возмущена таким актом агрессии, Сэр. Особенно учитывая, что мы не готовили её к этому заблаговременно, — отозвался ассистент. — Нам нужно подготовить публичное заявление, — предложил представитель отдела связей с общественностью Льюис Кэри. — Надо убедить граждан в том, что так было необходимо для нашей безопасности. — Но как мы собираемся оправдать разрушение целого района? — спросил один из аналитиков. — Это будет сложно объяснить обществу. — Мы можем сосредоточиться на опасности, которую представлял Уисперинг Пайнс для всех жителей Зверополиса, — предложил генерал Патрик Ричардсон. — Публичное мнение быстро меняется, и мы должны использовать это в нашу пользу. — Предлагаю создать специальную комиссию для расследования действий «Чёрного Света», — высказался руководитель АНБ Роберт Аддинктон. — Это позволит нам продемонстрировать нашу прозрачность и готовность действовать в интересах граждан. — А что насчет международного сообщества? — возразил внешнеполитический аналитик. — Мы должны найти способ объяснить наши действия на мировой арене. В противном случае мы рискуем нарушить дипломатические отношения с другими регионами. — Мы можем представить Уисперинг Пайнс как международную угрозу, — предложил дипломат Эмилия Харрис. — Возможно, стоит создать специальный комитет для обсуждения ситуации на мировом уровне. — Следует составить план по восстановлению и стабилизации района, — ответил министр инфраструктуры. — Это позволит нам показать, что мы заботимся о благополучии наших граждан и что нашей целью было исключительно обеспечение безопасности. — Давайте не будем забывать и о гуманитарной помощи для пострадавших, — вставил представитель связей с общественностью. — Необходимо проявить заботу о тех, кто потерял свои дома и семьи из-за этой операции. — Видно, что общество начинает делиться на сторонников и противников наших действий. Давайте усилим этот процесс, — предложил вечно хмурый на вид состарившийся шакал, владелец медиахолдинга CreepScout Дэвид Кросс. — Можно организовать дискуссии и публичные мероприятия, чтобы выразить разные точки зрения. Это создаст ощущение, что общество разделяется на две группы, и мы сможем манипулировать данной динамикой. — Также стоит использовать социальные сети и СМИ. Следует нанять публичных личностей и блогеров, которые будут активно распространять наши взгляды и создавать впечатление, что мы имеем поддержку интеллигенции, — посоветовал Льюис. — Помимо прочего, допустимо нанять провокаторов, которые будут заниматься разжиганием конфликтов в комментариях и на форумах, чтобы увлечь зверей в споры и отвлечь их от основной проблемы. — А для смены фокуса населения мы организуем различные мероприятия и акции, — сказал директор центрального банка, слегка полноватая мышь Эйден Митчел. — Важно, чтобы общество было занято чем-то другим и не уделяло внимания нашим действиям. Следует повысить финансирование и создавать такие продукты потребления и развлечения, которые смогут радовать зверей и постепенно смягчать их гнев. — И не будем забывать про любовь народа к сплетням. Устроим скандальную перепалку между известными личностями, — подчеркнул тридцатипятилетний Джейкоб Барнс, иронично улыбаясь. Он был лисом, занимающим должность директора ЦРУЗ. — Как вариант, вмешательство в их личные дела, загадочные «утечки» информации о «скандальных» отношениях или взаимных обвинениях. К тому же, — продолжил он, — мы можем использовать схожую тактику с расследованиями о скрытых заговорах или таинственных инцидентах. Наши агенты внутри СМИ будут вести расследования и публиковать «сенсационные» материалы, которые будут непрерывно обсуждаться на ток-шоу, где участники начнут спорить и спекулировать, отвлекая внимание общественности от реальных событий. Таким образом, старое поколение зверей в большинстве своём будет деградировать, смотря по квадратному ящику, как кто-то в прямом эфире дерётся из-за наследства, а молодое же будет прожигать жизнь в бессмысленных спорах и лёгкодоступном удовольствии.

———

Леодор прибыл в штаб в аккурат после окончания операции. Кандидат спешно шагал в окружении двух крупных телохранителей, направляясь прямо в зал совещаний. Морда льва выражала недовольство. Открыв прозрачную стеклянную дверь, он бросил взгляд на присутствующих и с порога разгорячённо вопросил: — Что вы только что сделали!? По какому праву вы начали бомбардировку без моей подписи? — Это требовалось для обеспечения безопасности, — нахмурившись, ответил носорог в мундире. — Нам необходимо победить в этой войне, пока она не перешла на более опасную стадию. — Значит, референдум, как и выборы, полностью отменяется. Общественность и так считает нас дикарями, а скоро и вовсе примет за своих врагов. — Мы сожалеем о том, что решение было принято без вашего согласия, но мы были поражены скоростью развития событий, — ответил Корсак. — Господин Златогрив, обстоятельства требовали крепкого лидерства и решительных действий. Иногда демократические процессы могут медлить, в то время как нам нужно действовать немедленно, — продолжил генерал. Мэр почувствовал, как моральное давление присутствующих на него заметно усилилось. — Я понимаю неотложность ситуации, но давайте не забывать о том, что Зверополис строился на принципах сотрудничества и свободы, — сказал он с твердостью в голосе. — Вам стоит понимать, что сейчас, возможно, нужна более жёсткая рука для сохранения нашей стабильности, — рассудил Дэвид, прежде чем отпил из бокала немного томатного сока. — Общество и так находится в состоянии шока. На вашем месте я бы подумал о том, как применить силу и показать, что мы можем защитить наш суверенитет. Леодор заметил, что сторонники авторитарного подхода начинают формировать коалицию, и осознал, что его лидерство медленно, но верно оказывается под угрозой. — Мы не можем позволить ужасам войны возобладать над нашей гордостью и нашими принципами, — лев попытался сдержать свои слова под контролем, не дав дрогнуть голосу и в то же время не сказав лишнего. — Нам нужно найти баланс между силой и свободой, иначе мы можем потерять то, ради чего наши предки вложили столько труда в построение этого замечательного города. — Баланс? Позвольте напомнить, что война не терпит никаких компромиссов. Это битва, где действуют законы сильнейшего, — парировал Джейкоб. — Но мы не можем превратиться в ту же силу, которую пытаемся остановить, — возразил Златогрив, чувствуя на себе напряжённое внимание каждого присутствующего. — Господин Мэр, иногда жертвы необходимы для блага большинства. Сложные времена требуют смелых решений, — ответила Эмилия. — Мы не должны потерять то, что делает наше общество цивилизованным, — продолжил лев, пытаясь вернуть хоть частичку контроля над ситуацией. — Мы не можем допустить, чтобы наши страх и отчаяние превратили нас в монстров, готовых нарушить все принципы, которые мы считаем священными. — Но приверженность принципам иногда может стать слабостью, — настаивал Джейкоб. — Война - это не арена для душевного спокойствия и этических убеждений. — Я не предлагаю бездействовать, — возразил Леодор. — Но я настаиваю на том, чтобы наши действия были взвешенными и обдуманными. Мы не можем позволить себе таких вольностей. Эмилия Харрис смерила его холодным взглядом. — Время для идеализма прошло, господин мэр. Мы стоим перед угрозой, которая не ждет милости. Если нам нужно будет пройти сквозь ад, чтобы спасти Зверополис, мы это сделаем. Ситуация становилась всё напряженнее, и Златогрив понял, что сейчас его решения будут иметь далеко идущие последствия не только для города, но и для его собственной судьбы. — Эмилия, Джейкоб, вы не понимаете, что, если мы потеряем самих себя в процессе, то победа в этой войне станет пустой победой. Эмилия перевела взгляд с Златогрива на остальных присутствующих и сказала с ноткой презрения: — Мы управляем Зверополисом, мэр, а не философским клубом. Сейчас здесь нет места идеализму. Джейкоб поддержал ее: — Мы решим возникшую проблему, хоть наше решение и может кому-то не понравиться. Леодор ощутил, что даже его собственные советники смотрят на него, как на слабого лидера, и окончательно убедился, что это не место для сохранения моральных убеждений, а арена, где царит стремление к удовлетворению личных амбиций. Все в комнате почувствовали, что ситуация стала ещё более сложной, чем они ожидали. — Хорошо, — произнёс мэр, изобразив презрительное спокойствие. — Если вы считаете, что именно такой подход правильный, то продолжайте в том же духе. Я, видимо, ошибался, думая, что все мы здесь, чтобы защищать идеалы и интересы города. — Господин Златогрив, наша главная цель - навести в городе порядок. И неважно, какие методы нам предстоит использовать, — поставил гостя перед фактом шакал. — Если ваши идеалы мешают этому, то, возможно, вам следует уйти и оставить это дело зверям, способным принимать тяжелые решения ради достижения важной цели. Лев, разочарованный и озадаченный тем, во что превращается обсуждение, с горечью ответил: — Не думал, что когда-нибудь услышу такие слова от собственных союзников. Если спасение этого города требует, чтобы мы забыли о наших идеалах и стали такими же, как те, от кого мы его спасаем, то, возможно, это уже не тот город, ради которого стоит бороться. После этих слов он кивнул своим телохранителям и покинул зал, направившись по коридору прямо к выходу. Разум тревожила мысль, что социум, вероятно, позитивно воспримет этот акт агрессии. Когда изобрели печать, стало легче управлять общественным мнением, радио и кино позволили шагнуть в этом направлении ещё дальше, а с развитием телевизионной и компьютерной техники, когда стало возможно вести прием и передачу одним аппаратом, свободомыслию пришёл конец. Вместо него СМИ заполонили рупоры и лидеры мнений, занимавшиеся усиленной пропагандой своих «правильных» взглядов и «истинных» ценностей. Риск, что последняя ниточка доверия между политиком и экстремистом оборвётся стал необычайно велик. Вследствие этого мэру требовалось действовать ещё более решительно и наконец заполучить абсолютную власть в свои руки.

***

Свет фонарей лениво заливал стены и пустые платформы, создавая мягкие блики на холодном мраморе. На стенах висели выцветшие плакаты и рекламные баннеры. Табло с расписанием метро молча сверкало блеклыми зелёными цифрами, что бесчувственно показывали прерванные прибытия и отправления. Рассаженные по углам пленные гражданские испытывали серьёзные опасения, видя перед собой вооружённых преступников, которые хоть и не проявляли пока враждебности, но легко могли сменить свою милость на гнев в любой момент. И когда по рации бойца, взявшего на себя роль командира, прозвучало известие об уничтожении места, за которое они так доблестно сражались, моральный дух в группе сильно пошатнулся, как и сам командир, енот, представившийся Александром, что молча сполз по стене на пол, сложив рядом с собой штурмовую винтовку. Напуганные гражданские продолжали сидеть тихо, очевидно, решив, что захватчиков лучше не беспокоить, тем более в такой момент. Другие бойцы, крупные и мелкие звери, лишь поникли и с выражением глубокого траура присели кто куда. Больше не за что было сражаться, разве что во имя мести, стремление к которой пленило души. — «Приём. Это Фрэнк, ваш лидер. Сегодня, пятого июня две тысячи семнадцатого года, весь наш народ переживает тяжёлый день. Вооруженные силы Зверополиса нанесли по нашему району серию массированных авиаударов различными средствами, в том числе кассетными боеприпасами и бомбами с обеднённым ураном. Мне тяжело это признавать, но наши враги практически полностью уничтожили наш родной дом, место, которое мы хотели сделать таким же полноправным государством. Но, несмотря на разрушения, которые нас окружают, несмотря на боль и гнетущую тяжесть этого момента, мы не имеем права сдаваться. Наши сограждане и множество бойцов были эвакуированы в метро, и мы скоро соберемся вновь. Я с ответственностью заявляю вам: мы не оставим без наказания тех, кто ответственен за это безрассудное деяние. Наших врагов не остановили потенциальные жертвы ни среди нашего, ни среди их же населения. Вооружённым силам оказалось совершенно плевать на то, какие проблемы со здоровьем вызовут их снаряды среди их же граждан, что живут рядом с Уисперинг Пайнс. Их не волнует и то, что теперь на протяжении нескольких лет на прилегающих территориях будет опасно жить. С такими мерзавцами мы должны бороться, дабы каждый, независимо от вида, предпочтений в чём-либо и финансового состояния, мог жить достойно. Давайте помнить, мои дорогие друзья, за что мы с вами боремся, и пусть это придаст всем нам сил. Мы защитники свободы, защитники нашего дома. Уисперинг Пайнс — не просто точка на карте. Это земля нашего прошлого, настоящего и будущего. Мы сражаемся за наши семьи, за наших близких, за каждого, кто примкнёт к нам. Не давайте продажным лжецам из средств массовой информации обмануть вас. Знайте, что наше сопротивление продолжится и мы будем настойчиво защищать права всех, кто стоит на нашей стороне. В память о наших прошлых, настоящих и будущих поколениях, продолжим двигаться вперед, на борьбу за правое дело! За Уисперинг Пайнс! За свободу и честь!» По окончании речи на станции установилась мёртвая тишина. Безмолвные бойцы глубоко задумались. Слова из рации медленно прокручивались в их ушах. Хоть речь и закончилась, эхо её значения неукоснительно витало в воздухе, проникая в разум каждого присутствующего, включая гражданских. — Вот так вот, господа, — обратился к пленным гражданам Александр. — Вы, должно быть, беспокоитесь о своих жизнях. Тишина стала ещё более глубокой, будто каждый присутствующий задержал дыхание в ожидании продолжения. — Хочу вас заверить, что мы не причиним никому из вас вреда, если вы сами не попытаетесь нас атаковать. В отличие от ваших правителей, из-за которых десятки тысяч граждан теперь заболеют раком, мы не желаем никому из вас зла, ибо на своей родине такие же граждане, как и вы. Но нам пришлось бороться, потому что Зверополис стремился забрать у нас наш дом. Когда к вам приходит грабитель, вы его выгоняете, не правда ли? Так поступили и мы, но грабитель здесь оказался коррумпированной карательной машиной, что вскоре придёт за каждым. Не успел он закончить свою речь, как в подтверждение его слов прошипела рация, через которую почти сразу посыпались звуки возни и выстрелов, смешанные с едва разборчивым в гомоне объявлением: — «Приём, это отряд Оксиген. Военные Зверополиса с огнестрелом атакуют нашу станцию. Они стреляют во всех без разбора, ранено четыре бойца и восемнадцать гражданских. Ч... Чёрт! Заблокируйте им вход! Мрази, бегут со всех сторон!» — после этих слов раздался грохот, а затем лишь многозначное шипение, которое прекратилось, как только Александр нажал на кнопку. — Вы слышали выстрелы. Правительство проявило агрессию и начало штурм. Ни я, ни кто-либо из наших бойцов не хочет подвергать ваши жизни опасности, поэтому я безо всякого подвоха позволяю вам покинуть эту станцию через главный вход. Возвращайтесь домой, к своим семьям и планам на жизнь. Но помните, что власти города могут придти к вам домой и забрать его, потому что действующая система коррумпирована и основана на лжи. Если можете, защитите себя и своих близких. Это единственный способ избежать горя утраты. Вы можете идти. После этих слов звери медленно и насторожено начали подниматься и делать неуверенные шаги в сторону выхода. Александр смотрел на каждого, но ни он, ни его подчинённые не проявляли признаков агрессии. На их мордах читалась сдержанность и рассудительность, а их цель уже была выполнена. Разыгранный спектакль с инсценировкой нападения напугал зверей, речь Фрэнка сбросила демонические маски с группировки, а доброта и грамотно подобранные слова перепрошили мышление граждан, выставив «Чёрный Свет» свободолюбивыми освободителями, а не жалкими террористами. Фрэнк понимал, что бессмысленно лишь пугать толпу опасностью, если при этом невозможно направить её на путь избежания этой самой опасности, ведь с поражением, реальным или воображаемым, можно лишь смириться.

***

— Что же, — заговорил Фрэнк, медленно подступая к своим приближённым прямо по рельсам, которые не использовались уже десятки лет. Среди присутствующих были лишь занимающие высокие посты в стае Тревор, Аннет и Майкл, что казались сейчас абсолютно спокойными, хоть и безрадостными. — Есть две новости: хорошая и плохая. С какой мне стоит начать? — То, что район разнесли, мы уже знаем. Поведай о чём-нибудь хорошем, — разочарованно отозвалась чёрная пантера. — Власти Зверополиса уже вырыли себе огромную яму, в которой скоро себя и захоронят. Вся их система пропаганды пусть и не без нашего труда, но обращается против них же. Я довольно долго думал над тем, что стоит сделать, чтобы превратить их акт агрессии в акт безрассудства, и понял, что необходимо завоевать авторитет и репутацию среди граждан Зверополиса, как мы уже сделали в нашем районе, — рассудил ёж, подойдя к рюкзаку с небольшой бутылкой воды и открыв её. — Думаю, если применить несколько рычагов влияния, уже спустя неделю, а может и раньше, восстанет весь город. Главное сейчас - не показывать гражданам тёмную сторону нашей деятельности. Совсем скоро нас будут считать мучениками и жертвами репрессивной машины, и в какой-то мере это ведь даже так и есть. Поэтому воздержимся пока от агрессивных действий, как было первого числа. Разгорячим граждан и вынудим их проложить собственный путь к свету. — Я только одного не могу понять, Фрэнк, — заговорил серьёзный и до этого молчаливый лис, что держал левую лапу, из которой едва заметно высовывалась рукоять пистолета, в кармане медицинского халата. — Что случилось на переговорах, почему ты без Уинстона, и какого хрена ВВС атаковали район, а не тебя? — Хороший вопрос, Тревор. Златогрив предложил мне сотрудничество и заключение мира в угоду якобы нашей общей цели. Сомневаюсь, что он стал бы так делать, если бы планировал уничтожить наши позиции. Скорее всего, приказ отдал не он, но кто-то достаточно высокопоставленный для таких действий. К сожалению, мои познания в политике довольно скудны в отличие от познаний Фроста. Как же хреново, что его сейчас нет с нами. — Это верно. Он нигде не объявлялся? — поинтересовалась Аннет. — Нет. О нём пока не появилось никакой информации из наших источников. Да и на политической арене я его так и не видел с того самого дня, — ответил небольшой чёрный зверь, прежде чем сделать три глотка воды. — Я пытался убедить его в ошибочности его пути, но он не пожелал слушать. Как всегда, чужое учение познаётся лишь со временем. Сказано же в той книге: «Не говори с глупцом, ибо мудрость слов твоих он ни во что не ставит». — Ладно, Фрэнк. Скажи, что нам делать дальше, — вопросил Тревор, бросив взгляд на наручные часы. — Военные действительно начинают вторжение в метрополитен, и вскоре все входы и выходы будут заблокированы. Я сам еле как унёс ноги от полиции. — Что случилось? — спросил Фрэнк. — На трассе зажали копы, — отозвался лис.

***

╭── ⋅ ⋅ ── / ── ⋅ ⋅ ──╮

Несколько часов назад.

╰── ⋅ ⋅ ── / ── ⋅ ⋅ ──╯

Красный седан раскатывался по соседнему с центром району города, перевозя в багажнике опасный груз. Внимательный взгляд Тревора сосредоточился на дороге и дорожных знаках, отчего движение транспорта было плавным и не выделялось из общего потока. За автомобилем через монитор наблюдал сидящий во мраке невысокий силуэт молодого койота, который слабо ухмыльнулся. Рыжий лис развернул вправо руль, прежде чем услышал позади себя сирену. По соседней полосе, отбрасывая синее свечение проблесковых маячков, на большой скорости приближался белый полицейский мустанг. Приметив его в левом зеркале, Тревор сохранял хладнокровие и требуемую скорость, наивно полагая, что звери приехали не по его душу. Однако когда он намеренно совершил несколько поворотов, сотрудники правопорядка последовали за ним. В ушах застыл рёв двигателя, и мустанг по сплошной полосе обогнал несколько автомобилей, в силу необходимости нарушая правила дорожного движения. Поравнявшись с красным седаном, помощник водителя-носорога громким басистым голосом заявил: — Водитель автомобиля номер семьсот четырнадцать, требуем незамедлительно остановиться. Услышав знакомые цифры, Тревор ощутил, как сердце подступает к горлу. Страх сковал движения, и за хладнокровной маской возникла тревога. Понимая, что он подозревается в теpроpистическом акте, лис не намеревался сдаваться. Вдавив кроссовок в педаль газа, зверь значительно ускорился, выехав на соседнюю полосу. Периодически обращая взгляд к зеркалам, хладнокровный Тревор крепко сжал руль. Приметив подходящее место, зверь чуть снизил скорость, прежде чем, прокатившись вперёд, развернуть автомобиль на 180 градусов. Не ожидая подобного расклада, полицейский патруль попытался свернуть, но в него моментально влетела легковая машина, со скрипом колёс отбросив в бордюр. Мгновенно опомнившись от тяжкого звона в ушах, ударившийся о приборную панель лев вытер текущую из рассечённой брови кровь о рукав офицерской формы, сжал от боли зубы, поправил своего напарника и, вернувшись в состояние трезвого рассудка, прижал к губам рацию и произнес: — Объект движется по улице Хот-Спрингз. — Вас понял, — подтвердил командир операции. — Ждите прибытия медиков. — Мы в состоянии продолжить преследование, — ответил носорог, помотав головой и окончательно вернувшись в реальность. Посмотрев в зеркала и стёкла, он точно убедился, что повреждения оказались минимальны. — Даю добро. Осторожнее на дорогах. Объект может быть вооружён. Тем временем второй патруль выехал на пересечении улиц, едва не протаранив седан, однако Тревор ловко развернул руль, по инерции закрутив по асфальту петлю. — Направляйте его к перекрытой дороге, — произнёс командир. — Мы не можем допустить жертв. Осознавая, что его хотят взять в кольцо, Тревор и сам не желал ненужных смертей. Посмотрев на соседнее кресло, лис заметил несколько светошумовых гранат и химических колб. Он понимал, что если активирует их, произойдёт ДТП и пострадает множество зверей. Однако если этого не сделать, кольцо оцепления продолжит сужаться. Борясь со страхом, Тревор переключил скорость и осознанно последовал туда, куда его конвоировали уже четыре полицейских машины. Оказавшись на пустом мосту, он продолжал ускоряться, пока не приметил впереди колонну из пяти полицейских автомобилей, перегородивших путь. Идти на таран, имея лишь небольшое авто, было безумием, а потому зверь вывернул руль и красный седан остановился в диагональном положении. В ушах противно пищала сигнализация, тогда как проблесковые маячки создавали дополнительное освещение на мосту, украшенном мириадами фонарей.

~~~

╭── ⋅ ⋅ ── ✩ ── ⋅ ⋅ ──╮

Тем временем в здании

на другом конце города:

╰── ⋅ ⋅ ── ✩ ── ⋅ ⋅ ──╯

Раздался тихий стук. Открыв деревянную дверь, майконг увидел небольшого опоссума, выряженного в серую кофту, который улыбнулся и спросил: — Пиццу не заказывали? — Это что ещё за шутки... Охран... — не успел зверь договорить, как дверь раскрылась и в зале появились шестеро зверей, впереди которых находился безэмоциональный циветта, одетый в чёрный пиджак и красную рубашку. Позади преступников под тусклым светом пол устилали бессознательные тела сотрудников. — Охрана вам не потребуется. Полиция уже здесь, — цинично ответил Майкл, нисколько не улыбнувшись собственной шутке. Ошеломлённый майконг только успел уловить, как более крупный волк замахнулся на него прикладом.

~~~

╭── ⋅ ⋅ ── ✩ ── ⋅ ⋅ ──╮

Тем временем на шоссе:

╰── ⋅ ⋅ ── ✩ ── ⋅ ⋅ ──╯

Щёлкнув затвором пистолета, Тревор отстегнул ремень и, положив в карман несколько небольших объектов, раскрыл дверь. Выйдя наружу, зверь встретил на себе множество лазерных точек, что заставило его моментально прижать заряженный ствол к своему подбородку. — Внимание! Преступник вооружён! — раздался шипящий голос из чьей-то рации, на что крупный волк лишь незаметно кивнул и произнёс: — Вас понял. «Скорость полёта сети не настолько высока, а потому я всегда успею совершить выстрел, если буду видеть момент нападения. Однако меня окружили со спины... Автомобиль станет прикрытием», — бегло проанализировал плачевность собственного положения Тревор. — Вы обвиняетесь в террористическом акте, совершённым первого числа. Рекомендуем сложить оружие и сдаться властям! «Как вежливо», — цинично подумал лис. В этот момент к нему на переговоры вышел другой представитель его вида, облачённый в тёмно-синюю полицейскую форму. Он желал завязать разговор, однако в голову отказывались приходить здравые мысли, и потому пришлось лишь незначительно приблизиться к удерживаемому на прицеле сородичу. Из вживлённого в ухо передатчика раздался знакомый голос Майкла. — Аллен. Сейчас на мосту вырубят электричество. Услышав объявление, террорист взглянул на держащего громкоговоритель полицейского лиса, прежде чем незаметно вынуть из кармана джинсов округлый предмет. Крепко зажав кнопку, он принялся ждать. Внезапно, один за другим погасли все огни, обесточив мост. Освещённый лишь тусклыми сине-красными огнями Тревор приоткрыл глаза и распахнул пассажирскую дверь, закинув туда самодeльную грaнату. Выдернув сумку и натянув её на плечо, он подбежал к краю моста, в то время как бросивший громкоговоритель лис помчался за ним. Уклонившись от атаки, умеющий драться Тревор перебросил противника через себя, прежде чем нанести точечный удар усыпляющим дротиком, который полицейский эффективно блокировал. — Я не причиню никому из вас вреда, — тихо произнёс преступник. — Я врач, а не монстр. Выбив нелетальное оружие из вражеской руки, лис в синей униформе предпринял попытку совершить залом, который заставил террориста тихо вскрикнуть. Тотчас взорвался расстрелянный полицейскими иглами автомобиль, выбросив в вечерний воздух столб пламени и горящие обломки стали. Вспышка на время ослепила привыкшего к темноте лиса, и тот рефлекторно ослабил хватку, позволив преступнику схватить сумку и перепрыгнуть через ограждение, покинув мост. Внизу Тревора ждал мягкий батут и очередной офицер преступной группировки, который незаметно увел его к припаркованному неподалёку серому Land Rover'у.

~~~

Сидящий в кресле за светло-голубым монитором опоссум, облачённый в толстовку, вводил в терминале определённые команды, параллельно отражая попытку перехвата доступа со стороны других IT-специалистов. Голову зверя прикрывал капюшон, тогда как на морде застыла чёрная балаклава. В кабинете рядом с ним, под объективом простреленных видеокамер, лежали два связанных сотрудника. Положив руку хакеру на плечо, выряженный в чёрный пиджак циветта тихо произнёс: — Пора уходить. Кивнув, зверь ввёл несколько последних команд, при этом передав своим устройствам дистанционный доступ к данному оборудованию. Свет в вестибюле практически полностью отсутствовал. Одни лишь тусклые уличные лампы слабо освещали помещение, отчего видимость не была серьёзно нарушена. Обратив внимание на то, как один из уcыплённыx зверей начинает подавать признаки жизни, Майкл отвернулся. Из серверной вышел другой взломщик, на сей раз в виде шакала. Улыбнувшись, он продемонстрировал жест «Ok», и циветта, кивнув ему, осмотрел висевшую над головой камеру, прежде чем направить на неё пистолет и совершить выстрел, звук которого благодаря глушителю получился едва различимым. — Уходим, — обратившись к своим помощникам, скомандовал безрадостный Майкл, прежде чем раскрыть стеклянную дверь и покинуть офис.

~~~

Облокотившийся о металлическое ограждение полицейский протёр лоб, чувствуя лёгкое головокружение. Он не ожидал, что известный теpроpист откажется от шанса пристрелить захватившего его полицейского. Ещё не успев придти в себя, зеленоглазый зверь увидел, как по всей округе вновь включается свет, а к нему подбегает полицейский-бегемот. Схватив пострадавшего коллегу за плечи, тот бегло проверил его, высматривая ранения, каких не было видно. Сидящий офицер, впрочем, и сам не чувствовал особого дискомфорта, кроме головокружения и ушиба левого локтя. Гораздо печальнее оказалось то, что лис, уже неоднократно работавший в качестве переговорщика, увидев своего загадочного собрата, так и не смог найти нужных слов для начала разговора. Ему начало казаться, что его мастерство убеждения медленно исчезает, возможно, из-за хронического недосыпа, а возможно, из-за депрессии и низкой самооценки. — Повреждений нет, я в порядке, — заговорил рыжий зверь. — Мы его упустили... — Не беспокойся, — произнёс бегемот. — Так как вы одного вида, к тому же ранее притесняемого, только ты мог с ним поговорить. Тебе просто не хватило времени. Ты молодец, что попытался его поймать, Ник. — Спасибо. Ох, чёрт... — лис помассировал лоб, прежде чем посмотреть на горящий автомобиль. — Жесть. Он реально его взорвал. — Да, самому не верится. Но эти терpopисты совсем отбитые. Бросить вызов всему гoроду - это каким же надо быть безумцем... — Пожалуй, ты прав.

***

╭━ ⋅ ⋅ ━✦━ ⋅ ⋅ ━╮

Тревор вернулся в

настоящий момент.

╰━ ⋅ ⋅ ━✦━ ⋅ ⋅ ━╯

— Под нашим контролем довольно много недвижимости. Я распорядился, чтобы неспособные воевать гражданские были заблаговременно эвакуированы на безопасную территорию. Часть наших формирований также расселена по различным районам Зверополиса, и будет участвовать в диверсионных операциях. В метрополитене сейчас только пара сотен боеспособных ребят под видом гражданских, которые выйдут вместе с пленными, тем самым дезориентировав дежурящий возле входа спецназ. Наверняка на пропускном пункте запросят документы, но проверять их по базе данных будет некогда, так как в общей сложности из метро выйдут около тысячи зверей. Мы же вскоре направимся на станцию Роско-Стрит и незаметно выйдем через проложенный тоннель. Дальше вы должны будете переодеться и сесть в припаркованный кабриолет, а я тем временем сделаю так, чтобы наши враги запомнили этот урок на всю свою недолгую жизнь. Встретимся на месте, куда вас привезут, в половину четвёртого. — Хочешь взорвать здесь всё? — приподняв бровь, спросила пантера. — Только несколько стратегически важных для Зверополиса станций, — поправил её ёж, доставая детонатор. — Мы объявим о том, что взрывы организованны репрессивной машиной для нашего уничтожения. Ладно, пойдём.

***

Старенький кабриолет заехал на подземную парковку, где уже стояли десятки других пустых автомобилей. Холодные металлические стены впивались в бетон, словно зубы хищника - в тело жертвы. Тусклые прямоугольные лампы бросали рассеянные тени на пол, едва ли освещая всё свободное пространство. В воздухе затаился ещё не выветрившийся раздражающий запах бензина. Тревор вышел из машины, хищным взглядом окинув окружающую обстановку. Закрыв дверь, он направился в сторону входа, следуя висящим на стенах указателям в виде бумажных стрелок. Аннет последовала за ним. По ней не было видно того опасения, которое она чувствовала, но даже так ей приходилось невольно оборачиваться, отработанным рефлексом реагируя на возможную опасность. Служба в армии и тем более в горячих точках оставляет на душе большую рану, а разум заставляет работать на износ в попытке защититься от потенциальной угрозы. У самой двери ровно в назначенное время их ждал лидер, что с наивной ухмылкой поприветствовал их взмахом лапы, словно маленький ребёнок, что встречает своих родителей. Подойдя к нему, два крупных зверя лишь остановились, очевидно, ожидая от Фрэнка каких-то действий. Но тот только молчал в течение ещё нескольких десятков секунд, отчего напряжение в помещении нарастало. — Скажи мне, Тревор. Помнишь ли ты о том, что смертен? — спросил ёж. — Нашёл о чём спросить врача. Все мы смертны, и наши жизни ничего не стоят, в отличие от последствий наших поступков, — отозвался лис. — Смерть - это неизбежная часть жизни, неразрывно с ней связанная. Впервые я столкнулся с этим в детстве, когда погибли мои родители. По правде говоря, я и не верил этому в течении всего года, что находился в приюте. Уже будучи студентом, из-за одиночества я завёл себе питомца-скорпиона, однако и он вскоре скончался. Тогда то мне стало понятно, что жизнь в нашем мире ничего не стоит и каждый гарантированно умрёт. Будучи врачом, я видел, как иногда смерть приходит нежно, освобождая от боли и страданий тех, кому не помогают лекарства. Но она также может объявиться неожиданно, лишая нас возможности попрощаться и завершить незаконченные дела. Поэтому ты прав, Фрэнк. Мы должны всегда помнить о ней и быть готовы. Можно бояться смерти, можно пытаться её избежать, но в конечном счете она является неотъемлемой частью нашего пути, и в её осознании мы находим ценность жизни. Ведь не имеет значения сама смерть. Никто не вспоминает совместные с мертвецом воспоминания. Все вспоминают либо жизнь, либо предсмертное состояние, когда душа ещё не вырвалась из тела. — Понятно, — Фрэнк улыбнулся. — Я ожидал, что ты так скажешь. Всё же мыслим мы с тобой похожим образом. Правда не стоит печалиться. В мире ничего не умирает. Всё только преображается. — Обычно смерть воспринимают как старуху с косой, полагая что ею она убивает всех, — заговорила Аннет. — Я думаю, что она никого не убивает. Мы, звери, и сами хорошо с этим справляемся. А для чего ей тогда коса? Всё просто: звери настолько погрязли в междоусобицах, что дорога в рай давно заросла. — Блин, Аннет, а вот об этом я не подумал, — свистнув, произнёс лис. — Но, слушай, звучит реально круто. Эта прекрасная притча заставляет задуматься. — Именно. Мы не просто хорошо справляемся с убийством себе подобных, но также отлично перекладываем ответственность на кого-то. Никому и никогда нельзя забывать о смерти. Ни в рай, ни в ад, ни под землю материальные блага с собой не утащить, — рассудил Батлер, с ухмылкой подняв голову и посмотрев в камеру видеонаблюдения. Повернувшись к двери, он начал медленно нажимать кнопки на среднем по размеру кодовом замке. — Пароль от этой двери: «Memento Mori». Я хочу, чтобы все мы вспоминали о нашем предназначении каждый раз, когда заходим сюда. — Мудрый выбор, — приподняв бровь, рассудил Тревор. Кивнув пантере, он отправился вслед за лидером. — Когда зверь вспоминает, что дни его коротки, в нём просыпается высшая сущность, что жаждет оставить после себя что-то важное. Вестибюль встретил посетителей суровой аскетичностью, что характерна для банковской деятельности. Стены были облицованы холодным белым и чёрным мрамором, тогда как пол устилали серые узорчатые плитки. С потолка свисали выключенные люстры, чья хрустальная поверхность отражала лучи восходящего солнца. Здание крупного банка, выкупленного Фрэнком через подставных лиц, казалось весьма живописным. Это было то место, где можно было без проблем организовать потаённый штаб. Правительство не стало бы и подозревать, что их противники расположились в центре города, всего в паре километров от мэрии. — Чтобы разрушить систему, мы должны были стать её частью. И вот наши нити протянуты ко многим компаниям и корпорациям. Теперь осталось лишь потянуть в нужных местах, дабы положить конец тому, с чем мы так отчаянно боремся, — тихо произнёс ёж, опустив голову. — Нам предстоит ещё много работы, но сейчас я хочу, чтобы каждый из нас немного отдохнул. Этот акт агрессии войдёт в историю, как очередной глупый поступок в книге безрассудства. Всё зло от глупости. И чтобы не глупить, нужно высыпаться и отдыхать.

***

Фрэнк и Майкл вышли на стеклянный балкон одного из верхних этажей, наблюдая, как солнце медленно поднимается над горизонтом утреннего Зверополиса. В столь раннем часу господствовала глубокая тишина, ибо город ещё не освободился от царства иллюзий. Силуэты небоскребов и зданий проступали на фоне синевато-оранжевого неба, окутанного лёгкой дымкой после недавнего инцидента. — Эх, хорошее место ты всё же выбрал, — подметил циветта. — Красивое. — Здесь нас вряд ли будут искать, хоть эффект неожиданности и окажется лишь временным преимуществом. — Да. Что же делать дальше, Фрэнк? Уисперинг Пайнс, места, за которое мы так сражались, больше нет. — Всё в этом мире создаётся и разрушается. Но всё, что умирает, даёт силы другим, чтобы жить. В какой-то мере наш район остался жить в наших душах, наших воспоминаниях и исторических хрониках. Даже если мы проиграем в этой войне, наши действия вдохновят кого-нибудь ещё, как когда-то меня вдохновил Спартак. — Кстати, я давно хотел спросить, откуда у тебя такая симпатия к классической литературе? — с горящим в глазах интересом спросил заместитель. — Когда я жил в заброшенном подвале, там нашлось много старых книг. А так как кроме добычи еды мне было совершенно нечем заняться, я начал читать. Возможно, это даже к лучшему, что вместо телевизора мне попалась литература, иначе не было бы возможностей, чтобы добиться всего этого. — Смотря на этот рассвет, задумываешься о том, что все мы в конечном итоге являемся лишь маленькими звездами в этой бесконечной вселенной, — промолвил Майкл, взгляд его устремился к далёким горизонтам. — И о том, что большинство из нас, вместо того, чтобы стремиться к знанию и мудрости, утопает в повседневности, загоняя себя в деградацию и глупость. — Ты прав, Майкл. Мир, в котором мы живем, создает искусственные узы, сковывая нас в цикл обыденности и потребительства, — откликнулся Фрэнк, присоединяясь к размышлению. — Но те, кто способен прозреть, видят за этими узами возможность выбора и трансформации. И в наших помыслах заставить этот мир прозреть. Заставить его раскрыть глаза и увидеть, что таится под маской обыденности. — Огромная сила заключается в осознании законов мира, — продолжал Майкл, — и в том, чтобы не позволить ему погасить наш внутренний свет, нашу истинную природу существ высшего порядка. Абсолютно каждый зверь может стать инициатором чего-то правильного и великого, начиная с перемен в собственном внутреннем мире. — Но не каждый этим пользуется, — с лёгкой грустью рассудил ёж. — Все куда-то бегут, цепляются за то, что не в состоянии удержать. Постоянно думать, чтобы выжить, очень тяжело. Но именно это заставило всех нас развиваться. Стремиться к лучшим временам, к возможности оставить после себя что-то хорошее, даже если предстоит пожертвовать собой. — Многие задаются вопросом: «А зачем мне жертвовать собой ради мира, в котором не будет меня?». Что ты можешь сказать на этот счёт? — Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым ценит свою жизнь. На деле умирают в этом мире как раз те, кто проникся обыденностью. Если же ты погибаешь как сильный и решительный зверь, оставив после себя величайшее наследие, тогда ты будешь жить вечно. О тебе будут писать книги, слагать легенды и сказания. Хорошее кино должно вовремя закончиться, чтобы не скатиться в посредственную муть. Так же однажды закончится и жизнь. И от каждого зверя зависит, какое наследие, какие чувства и знания она принесёт другим. Восстание Спартака произошло больше двух тысяч лет назад, а о нём до сих пор помнят и знают. — Ты прав. Знаешь, я видел, как умирают звери. Порой их смерть бывает не просто мучительной, но и унизительной. Именно такого я бы хотел избежать. Как по мне, лучше умереть достойно, чем всю жизнь чего-то бояться, а после быть задушенным подушкой из-за наследства, — заявил Майкл. Выждав несколько секунд, он решил сменить тему: — За правду готовы убивать. И Фрост, конечно, достаточно осторожен, но в глубине души я беспокоюсь за него. Пойдет однажды где-нибудь по набережной, а его застрелят. — Ты недостаточно хорошо знаешь его, — с улыбкой произнёс ёж. — Фрост мягкий снаружи, но твёрдый внутри. Если на него произойдёт покушение, скажем, где-нибудь у набережной, то следующим утром там обнаружат бессознательные тела нападавших, а спустя неделю достанется и заказчику. Поверь, этот кролик - воистину страшный зверь. — И теперь он выступает нашим врагом... — мрачно рассудил циветта. — Хотя, после всего произошедшего, мне кажется, что самые худшие враги давно позади. — Самые худшие враги - это мы сами, — ответил Фрэнк, прежде чем сделать небольшую паузу. — Ты знаешь, меня порой ужасает, как примитивно живёт большинство зверей, ограничивая свои амбиции лишь едой, сексом и потреблением чего бы то ни было. Будто это единственный способ разнообразить свою рутину - украшать её сиюминутными вспышками мнимого удовольствия. Я никогда не понимал, зачем и для чего они живут. Зачем им еда, если они желают не жить, а существовать? Зачем им заводить детей, если их жизнь так банально прожигается в погоне за навязанным чувством счастья? Зачем им потреблять ту информацию, которая не приносит совершенно никакой пользы? Майкл кивнул, согласившись с ним. — Это ловушка, в которую многие попадают. Гормоны и биохимические реакции заставляют их действовать, вопреки здравому смыслу и осознанности. Один зверь готов убить другого, чтобы выжить в случае любой катастрофы. Так было раньше, так может произойти и сейчас. Ещё чаще звери вредят сами себе. Когда я работал в следственном комитете, регулярно встречал случаи, когда в порыве сексуального удовольствия звери вредили себе, например, туго обвязывали верёвки вокруг шеи и умирали. Могу вспомнить более отвратительные случаи, но ты ведь и сам всё понимаешь. Практически никто из них не признает, что они живут, как биороботы, которые лишь исполняют программу своего мозга - получать удовольствие, даже если оно им ничего не приносит. Их эмоции молниеносны, чувства примитивны, а последствия этого ужасны. Они будут искать оправдания, лгать себе и проявлять агрессию, но останутся слишком слепы, чтобы понять, как быстро утрачивают свою индивидуальность в погоне за чем-то, что даже не делает их счастливее. Действительно удобно жить в бетонной коробке, за которую придётся платить половину жизни, при этом поглощая яд под весёлый сериальчик. И так изо дня в день, жалуясь на неудачи, они ищут виновных в своих проблемах. Им не понять, что для полноценного счастья надо не только жить хорошо, но и просто проживать каждый день, наслаждаясь им, как частью великой картины. В конце концов, даже без чёрного цвета не будет никакой насыщенности. — Говоришь почти как Ницше, — ухмыльнулся Фрэнк, прежде чем принять задумчивое выражение. — Мой отец был добр к другим. Он желал поднять экономику во всём мире, перенаправить конкуренцию и конфликты в нужное русло, заставив инфраструктуру развиваться. Но его утопические методы и аргументы оказались совершенно бесполезны против кучки вооружённых и озлобленных мудаков, которыми манипулировали умные дяди в пиджаках и военных мундирах. Против силы нет слова, а добросердечность редко ценится в нашем мире. Если ты грамотно лжёшь толпе, пророча светлое будущее, то тебя однозначно ждёт успех. Именно этим принципом и руководствовались хозяева тех палачей, которые на коленях вымаливали у меня пощады, когда я приказал сжечь их всех до единого. Знал бы ты, как мне противно было видеть их слабость, ведь ещё не так давно они собственноручно лишали жизни десятки и сотни беззащитных граждан. — Такова особенность мозга, как говорит Тревор. Звери недостаточно эволюционировали, чтобы стать чем-то большим, чем примитивными индивидами, которые живут по законам джунглей и стаи. Взгляни, что сейчас происходит в мире? Вместо того, чтобы развиваться и достигать высот, огромная часть недалёкого ума морд желает лишь самоутвердиться за счёт других. Интернет, когда-то прекрасное изобретение, извратили фальшивыми новостями, дешёвыми развлечениями и бестолковой руганью. Капитализм обратился в сокрытое мировое рабовладельческое государство, где умные господствуют над глупыми, становясь всё могущественнее. — Меня это разочаровывает, Майк, — ответил Фрэнк. — Когда-то я был разгневан тем, что по телевиденью крутят ужасную чепуху, но сейчас я разгневан тем, что звери сами желают её разглядывать, пытаясь разобраться во всех ненужных подробностях, дабы потешить своё «нормальное» эго. — Знаю я таких зверей, — начал говорить следователь. — Жили-жили, да добра не нажили, вот и остались без гроша в кармане. Книги не любили, путешествия осуждали, а в итоге сгнили в бедности, старости да печали. Ни ума, ни фантазии. Личность исчезла, остались лишь рефлексы. Жалко мне их. Нахуй вообще так жить? — Потому что им так проще, — понимающе ответил Фрэнк. — Их воспитали так. — Многие звери легко поддаются влиянию, как положительному, так и дурному... Но это не мешает мне с любовью относится ко всем им, даже если когда-то они были биологическими врагами моего вида. Просто жаль этих ребят. — В том и суть, что мы должны забыть прежние распри и дискриминацию по отношению друг к другу, ведь сейчас, в эпоху, когда индустриализация, ядерные испытания и экологические катастрофы привели наш общий и единый мир на грань голода и бедствий, мы должны сплотиться во имя общей цели. И плевать на то, что кто-то нас осудит. Если ты в меньшинстве — и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен. Есть правда, а есть неправда, и если ты держишься правды, пусть даже наперекор всему свету, ты не безумен. Безумны следующие за ложью звери, и своим безумием они незаметно для себя уничтожают наш мир. Мой отец желал спасти цивилизацию, за что его устранили те, кто ради личной выгоды готов лгать, предавать и убивать. И никто о нём и том дне сейчас не помнит, даже несмотря на то, что в той бойне погибло много богатых персон. Я думаю, борьба будет длиться, пока существует хоть что-то живое. И в отличие от своего отца, я буду действовать более грязными методами, чтобы сравнять счёт и всё-таки построить новый мир. — Зверям нужно показать пример, возможно, на себе. Именно этот метод внушения может привнести больше всего пользы. — Хорошую тему ты поднял, Майк. Древние трактаты учат осознанности, чести и аскетизму. Бросить камень в грешника имеет право только безгрешный, и как бы я ни осуждал поступки других, не могу назвать себя хоть чуточку лучше. Я пережил голод и до сих пор ограничиваю себя в еде, да и сексом в последний раз занимался лет так двадцать семь назад. И всё же грехов на мне однозначно больше, чем игл. Что является большим преступлением: жесточайший геноцид или непроглядная глупость? Или же первое вытекает из второго... — Знаешь, ты и я не сильно отличаемся от других зверей. Биологически мы те же, мозг у нас имеет такую же структуру. Это означает, что ошибки допускает каждый из нас, и, к сожалению, ты не стал меня слушать, когда я настаивал на помиловании всех тех зверей. Твои глаза в тот момент были слепы, как слепы сейчас у большинства гражданских и военных, которые продолжают сеять семена раздора по всему миру. Это был глупый и крайне отвратительный поступок, за который тебе придётся расплатиться. Но не мне тебя наказывать. Если существует Бог, то рано или поздно мы все получим то, что заслужили. Если же его нет, то нашим наказанием будут многолетние терзания за совершённые злодеяния. Но я хочу, чтобы ты помнил о нашей миссии - сделать так, чтобы никто не совершал глупостей, какие совершают каждый день, и уж тем более какие совершали мы, — задумчиво рассудил циветта, прежде чем приподнять бровь и улыбнуться, намереваясь пошутить и разбавить нагнетающуюся обстановку. — И кстати, насчёт секса... Тебе же только двадцать шесть. — Вот и я о том же! — хитро улыбнулся ёж, наблюдая за тем, как город медленно оживал и машин на дорогах становилось всё больше. — Мир мрачен и жесток, но мы можем превратить его в цветущий рай. А ещё мне кажется, что любое экстраординарное общение - это как короткое путешествие в неизведанные уголки мозга и души. Майкл слегка усмехнулся. — Да уж. Не всегда, правда, приятное путешествие. Иногда там настоящие лабиринты и угрюмые скалы, но хотя бы не бывает скучно. — Жизнь перестаёт быть скучной, когда ставки слишком высоки, — подметил ёж. — Чем больше последствия, тем осторожнее индивид.

Разум циветты пронзила вспышка воспоминаний:

———

╭── ⋅ ⋅ ── / ── ⋅ ⋅ ──╮

Август 2006 года.

╰── ⋅ ⋅ ── / ── ⋅ ⋅ ──╯

Сине-красными огнями переливались проблесковые маячки, установленные на полицейских автомобилях, по бокам украшенных девизом: «Благоразумие и честь». Территория была оцеплена, и на лёгком ветру подрагивали ограждающие ленты. В трёхэтажном здании отсутствовал свет, и бойцы специального назначения бежали по лестнице, подбираясь всё ближе к своей главной цели. Циветта, одетый в рабочую форму, возвышался под сине-красным свечением, с лёгкой печалью глядя на подъезд кирпичного здания. В его руке тлела очередная сигарета, а на дрожащих зубах застыл горький привкус новой порции никотина. На груди блестел жетон в виде звезды, внутри которого читалась надпись: «ПОЛИЦИЯ ЗВЕРОПОЛИСА». Глубоко затянувшись, циветта подступил ближе к двери машины, а затем посмотрел на приближающегося к нему шакала с громкоговорителем, что периодически оглядывался, следя за процессом штурма. Остановившись, он взглянул на отрешённого Майкла, который вопросительно приподнял бровь. — Ты уверен, что именно Джереми - преступник? — уточнил координатор операции. — Будь я столь богат, вряд ли продолжил бы здесь жить. — Факты указывают на это, — ответил циветта, подошвой придавив окурок. — Вы ознакомлены с материалами дела. Я всего-навсего связал причину и следствие. Безусловно, любой может ошибиться, а потому необходимо провести грамотный допрос. Иногда, чтобы узнать правду, достаточно лишь одного правильно поставленного вопроса. В этот момент из подъезда вышли облачённые в камуфляжные одежды солдаты, что под конвоем вели молодого лиса, скованные наручниками верхние конечности которого находились за спиной. Взгляд его был мрачен, а опущенная голова свидетельствовала о смирении, за которым таилась ненависть. Майкл чувствовал всякого преступника и старался проникнуться к нему пониманием, однако каждый раз сталкивался с конфликтом мировоззрений, как его, так и нарушителя закона. — Осторожный парень, — рассудил шакал, наблюдая за тем, как лиса погружают в крупный бронированный фургон. — Никогда не подумаешь, что обычный студент может владеть целой наркоимперией... И жить в столь спартанских условиях. — Зачастую мы видим лишь то, что находится на поверхности. И нередко за этим таится неприглядная или, напротив, положительная искренность, — подметил Майкл. — Когда дело касается наказания, то чем серьёзнее преступление, тем тщательнее его вершитель беспокоится о конспирации. Скрывают прибыль от налоговой, трупы - от полиции, а душевные терзания - от своих близких. И, конечно, своё могущество - от врагов. ...