Factory Settings

Глава 51

 

Рука Кроули взметнулась вверх.   Свет позади неё настолько ярок, что создается впечатление, будто он сам соткан из тьмы. Второй рукой он крепко держит Азирафеля.   «Это нас не заденет», яростно думает он. Он уже миновал точку паники, и теперь осталась лишь ясная, сияющая точка решимости. Потому что сейчас всё это неважно. Если это не сработает, им конец. Больше нечего предпринимать, нет смысла убегать, нет смысла бояться. Больше негде скрыться. Все стало до предела простым, в том числе, каким-то образом, он сам. — Вы нас не достанете, — говорит он сквозь стиснутые зубы, но его голос за ревом колоссальных энергетических потоков едва слышен даже Азирафелю . — Я помогал создавать звезды. Гравитацию. Время. Я был там в начале, и я буду там в конце, и это... не... ДОПУСТИМО! Азирафель крепче прижимает демона к себе, пытаясь призвать то самое чудо, которое они использовали в 1941 году, чтобы спастись от сброшенной на церковь бомбы. Кроули интуитивно хватается за это чудо, не желая думать о том, что оно может не сработать, о том, что это не бомба, что их только двое, и даже чудо высокого уровня — жалкий пшик против объединенных сил десяти миллионов ангелов, пытающихся их уничтожить.   Столб молний взрывается. Кроули и Азирафелю трудно понять, что именно произошло, ведь всё, что они видят — это ослепительная яркость, пронзающая пространство всего в нескольких дюймах от них. Но люди на другой стороне пропасти видят это и с удивлением наблюдают, как молния словно бы прокладывает обратный путь прямо к Небесам, хаотично разрывая небо. Книга Жизни поблёскивает, будто талисман. Обломки столба обрушиваются вниз на находящихся под ним ангела и демона.   Жжёт, как последняя сука.     В течение нескольких долгих и мучительных мгновений всё, что слышит Кроули — это звон в своем черепе. Затем Азирафель стонет, и этот звук пробивает звон. Ангел соскальзывает с него. Это вызывает странную ностальгию, напоминает ему, как их поразило... что-то, и они упали... погодите-ка. О, секунду назад он ещё помнил, но теперь уже нет. Неважно. Они всё ещё здесь, так что всё уже лучше, чем он ожидал. Азирафель издаёт слабый звук недовольства. — О, моя голова..., — он оглядывается вокруг. Они всё ещё на маленьком островке земли над пропастью, но всё остальное исчезло, за исключением лишь дюйма фундамента. Книжный магазин разрушен. "Бентли..." Кроули бросает короткий взгляд, убеждается, что там, где он припарковался, осталась только сожжённая резина, и подавляет собственный болезненный стон. — Магазин... — с горечью продолжает Азирафель. — Машина... о нет, люди!   — Я... Я вытащил людей... — говорит Кроули и делает неясный жест. Или, по крайней мере, намеревается, но вместо этого у него получается только дёрнуться.   На другой стороне пропасти группа людей из ассоциации торговцев и владельцев магазинов Уикбер-стрит, а также их семьи, заметив признаки жизни, пытаются докричаться до них.   Азирафель похлопывает демона по плечу.   — Кроули, Кроули, ты в порядке? Ты пострадал?!   «Почти уверен, что задело нас обоих», собирается сказать тот, но в итоге вместо слов получается лишь стон.   — Сколько пальцев ты видишь? — спрашивает Азирафель, размахивая рукой перед лицом демона, при этом совершенно не в состоянии показать какое-то определённое количество пальцев.   Пока Кроули увлечённо пытается сосчитать мельтешащие пальцы, Азирафель поднимает левую руку — руку Кроули, если быть точным — и бледнеет.   Наверное, потому что она вся сильно обожжена, почернела и покрыта волдырями, да к тому же на ней не хватает нескольких пальцев — Хм... эт не хорошо... — отмечает демон.   Честно говоря, Азирафель тоже выглядит неважно; его костюм всё ещё тлеет, маленькие язычки пламени продолжают догорать, а клочок волос сгорел подчистую. — Я всё исправлю, — отодвигаясь, говорит ему Азирафель с безумным блеском в глазах. — Я всё улажу, не волнуйся. Просто отдохни пока.   «У тебя сейчас не хватит сил даже на крошечное чудо», думает демон, но решает не озвучивать свои мысли. По крайней мере, сам жест приятен, да и не то чтобы он сам сейчас был в лучшем состоянии.   Очки Кроули разбиты. Почему-то это огорчает его больше, чем должно. Небрежно повернув голову вбок, он смотрит на руины, обломки и пустоту. Забавно. По большому счёту, они прожили здесь не так уж и долго. Всего ничего, если учитывать все годы, проведённые в странствиях, и всё время существования до начала, но после появления времени, а затем и в предшествующий период. Но всё равно потерять это место так же обидно, как и в прошлый раз.   Может, потому что это единственное место, где, по крайней мере на некоторое время, они действительно могли быть «нами».   Блеск золота привлекает его внимание.   Кроули недовольно смотрит   — О, здорово, — бормочет он. — Ебаная труба уцелела...   — О, труба! — говорит Азирафель, шатаясь, поднимается и зачем-то идет к ней.   — Брось её... в пропасть... — предлагает Кроули. Может, звон в ушах уже наконец прекратится? Без чуда или оказания минимальной медицинской помощи этому телу настанет конец.   — Нет, нет, она нам нужна.   Он явно ослышался. Азирафель наверняка имел в виду что-то другое. Книгу или что-то типа того. Боль путает его мысли.   Азирафель возвращается, хромая и тяжело дыша. Он опускается рядом с Кроули.    — Послушай, — говорит он. — Нам нужно отнести её Джиму.   Он поднимает трубу.   — Э-э-э... — произносит Кроули, потому что эти слова имеют ещё меньше смысла, чем то, что ангел сказал ранее.    Азирафель озирается по сторонам.   — Должен же быть какой-то способ перебраться, — говорит он.   Очевидно, что такого пути нет, если только не считать вариант с падением в бездну и последующим восхождением с другой стороны. Кроули с трудом заставляет себя подняться, в попытке оглядеться по сторонам — на случай, если он что-то упустил.   До них доносятся крики с противоположной стороны пропасти.    Продавцы, в частности Нина и Мегги, жестами показывают, что Мюриель уже...  начала карабкаться вниз по ту сторону пропасти.   Она движется быстрее и увереннее обычного человека, но даже для нее путь неблизкий. Кроули не может понять, что она задумала, пока сам не наклоняется ближе к краю и не замечает узкий мостик где-то внизу, хотя назвать его «мостом» — скорее, преувеличение. Скорее это палочка толщиной с зубочистку, застрявшая между двумя камнями.   — Будь осторожна, Мюриель! — окликает её Азирафель.   Один из людей привязал веревку себе на пояс.   Вот уж действительно, эти люди! Стоит только подумать, что они наконец-то решат поступить умно и разбегутся, спасаясь, как вот они, привязывают спасательные веревки к ангелам и пытаются пересечь опасную пропасть, чтобы вытащить двух сверхъестественных существ, которых они могли бы с легкостью посчитать неуязвимыми и оставить позади. Движение медленное — но, надо признать, достойное уважения. Кроули опускается на землю, смирившись с тем, что ему придется подождать — сработает ли этот план или он перед этим успеет так некстати развоплотиться? — в то время как Азирафель сжимает в обеих руках трубу и наблюдает за безудержным разрушением, которое продолжает кромсать всё, что видно на горизонте.   — Это всё моя вина, — заявляет он.   Кроули бросает на него лучший скептический взгляд, на какой только способен в данных обстоятельствах.   — С чего ты так решил? — требовательно спрашивает он.   Азирафель качает головой. — Они, должно быть, догадались, что книга у нас. Я был так занят, пытаясь изучить её, что даже не подумал, заметят ли они что-то подобное. — Я тоже, — отмечает Кроули. Но, вместо того чтобы почувствовать облегчение, Азирафель только больше съеживается. — Знаешь, я действительно думал... Я действительно думал, что у меня есть шанс. Исправить всё. Я не думал, что это будет легко, я даже не думал, что это будет честный шанс. Я знал, что они будут противиться мне на каждом шагу. Но это всё равно было больше, чем я когда-либо получал, и я думал, что, может быть, глубоко в душе многие из них тоже хотят, чтобы всё стало лучше. Небеса... дело не только в том, что они должны быть хорошими. Дело в том, что если это не так, то что же тогда остается нам? Остается всем? Ты знаешь, что я никогда не проходил через хрустальные ворота и не попадал в настоящий рай? Я даже не знаю, хорошо ли там обращаются с душами.   Он качает головой.   — Всё это время я говорил людям, что это лучше, чем быть проклятыми, но что, если это не так? Что, если это просто другой вид ужаса?   Кроули не совсем понимает, почему этот экзистенциальный кризис случился с ними сейчас, но, видимо, других способов убить время нет, так что… почему бы и нет? Он протягивает свою сравнительно здоровую руку и берёт Азирафеля за руку.   Это приятно, держаться за руки.   Он скорее подставится под пулю, чем озвучит такое, но так оно и есть.   — Ад – это низкая планка, — говорит он. Звон в ушах перешел в поистине незавидную мигрень, но с болью он справится. — Вечные муки? Очень плохо. Рай... наверное, лучше. Я думаю.   Азирафель сжимает его руку, но качает головой.   — Я должен был предвидеть это с самого начала, — говорит он и горько смеется. Этот звук совершенно ему не подходит.  — Люцифера и остальных я, по крайней мере, мог понять. Они были против свободы воли, они хотели большего авторитаризма и готовы были пойти на насилие, чтобы подорвать Божий замысел. Но когда ты видишь, как самый светлый, самый добрый ангел встает и говорит... о, почему бы нам не поместить Землю в центр вселенной, чтобы они могли видеть больше звезд? Почему бы нам не дать им больше времени на обучение и развитие? Почему бы нам не позаботиться о большем количестве вещей во вселенной, например о звездах, которым ещё только предстоит родиться, о других мирах, которые мы можем наполнить жизнью? А потом смотришь, как их всех равняют под одну гребёнку, называют опасными революционерами и бросают на вечные муки... Я должен был понять, что мы все запятнаны войной. Что мы похожи на людей. Худшие вещи, которые с нами случались, — это те, что мы сделали друг с другом.   Кроули замолкает. Он не знает, что на это ответить. У него никогда не было возможности принять Небеса после того, как те изгнали его, не было причины верить, что что-то может быть лучше, чем просто выживание с помощью небольших восстаний, которые можно было бы устроить. Каких-то маленьких побед, которых можно было бы достичь. — Небеса... уже давно не являются Небесами, — подытоживает Азирафель. — Это не плохо — пытаться, — утешает Кроули, хотя, вероятно, сам неоднократно говорил обратное. — Ты делаешь вещи лучше. Вот что ты делаешь.   — Не совсем, —  возражает Азирафель.   — Это то, что ты делаешь для меня.   Наступает тишина. Кроули считает, что выиграл «спор», каким бы он ни был, или хотя бы более-менее справился с утешением, и мысленно похлопывает себя по плечу. Физически, конечно, он слишком страдает от боли, чтобы сделать это по-настоящему.   — Ты пал из-за меня, —  шепчет Азирафель, что моментально останавливает все попытки утешить.   А потом Мюриель с трудом поднимается через край на их стороне пропасти, и времени обсудить эту взрывную информацию уже не остается.