Factory Settings

Глава 38

И вот Рафаель, устроившись в Бентли, снова направляется в местечко под названием Тадфилд. Но на этот раз его не собираются там бросить. Азирафель считает, что они обязаны познакомить Адама и Джим друг с другом. Гавриил и Вельзевул устроились на заднем сиденье вместе с Джим и ее крошечным персональным креслом, а Рафаель ведет машину, пока его друг пытается посвятить его в подробности истории с Иисусом. Рафаелю не очень нравится этот план. Он не так много знает о христах и антихристах, но вот с материей и антиматерией он достаточно хорошо знаком, и… м-да. Тем не менее, рассказ об Иисусе быстро отвлекает его от тревожных мыслей. — О. Кажется, я понял, — говорит он в заключение. Азирафель кидает на него удивленный взгляд. — Так быстро? — спрашивает он. — Ты… то есть, Кроули не был особо очарован данными событиями… — Нет, то, что случилось — ужасно, — соглашается Рафаель. — Но так же и задумывалось? Наверное? Бог создает продолжение Себя и посылает его страдать, чтобы в результате получить совершенно новый взгляд на то, как устроены человеческие страдания. Вот только Иисусу не повезло. — Я не совсем уверен, что цель состояла именно в этом, — отвечает Азирафель, но его голос звучит менее настойчиво и более задумчиво, чем обычно, когда речь заходит о подобных вещах. — Всевышняя, вместе со всеми нами, ощущала каждый момент страдания с сотворения мира еще до инцидента с крестом. Это одна из составляющих всеведения. — Что, даже страдания в Аду? — задумывается Рафаель. — Типа, Бог на самом деле уже горела на дне Ямы вместе с Люцифером, Вельзевул и мной? Ты действительно так думаешь? Азирафель долгое время молчит. — Полагаю, на данном этапе я не могу сказать, уверен ли я в этом или уже нет, — в конце концов заключает он. — Всё в порядке, — заверяет его Рафаель. — Я тоже не понимаю Бога. И никогда не понимал. — И я, — соглашается Гавриил. Вельзевул делает неопределенный жест рукой и издает звук «э-хээ». — Я всегда считала, что Бог просто расслабленно сидит себе с ведерком попкорна, — рассуждает она. — Время от времени кидая камни в осиное гнездо, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Что-то в таком духе. Единственный вариант, который казался мне хоть сколько-нибудь логичным. — Полагаю, это звучит логично для демона, — дипломатично отмечает Азирафель, хоть и выглядит возмущенным. Джим издает гуление, которое, похоже, не является ни отрицанием, ни утверждением. В кофейне Мэгги любезно показала им, как кормить младенца, и объяснила, что навыки общения и понимания языка у маленьких людей обычно формируются не сразу. Рафаель удивился, но если подумать, то это вполне логично. Он тоже был ошеломлен, когда впервые попал на Землю. Поэтому вполне естественно, что людям обычно предоставляется шанс привыкнуть к миру. Тишина становится немного неловкой, но тут по радио начинает играть какая-то музыка. Рафаель пробует подпевать и находит это приятным занятием. Азирафель «руководит» оставшейся частью поездки (по большей части он указывает на интересные ориентиры, повторяя «о да, это правильный путь»), а Рафаель «ведёт» (по большей части он просто сидит за рулем, пока Бентли стремительно и эффективно движется по дороге самостоятельно). Гавриил и Вельзевул начинают перешёптываться на заднем сиденье, но они не выглядят взволнованными, просто нежничают и ведут себя немного странно. Обычное дело для них, как он уже успел понять. Тадфилд очень зеленый и очень… Рафаель подбирает слово и останавливается на «причудливом». Дороги выглядят спокойными, но когда они въезжают в саму деревню, там царит веселая суета. Просто люди занимаются своими человеческими делами. Приятная обстановка. Успокаивающая и легкая. Она напоминает ему об Азирафеле и очках Кроули, но только в хорошем смысле. Хотя в атмосфере чувствуется что-то вроде потрескивания. . Бентли подъезжает к конкретному дому, и они впятером выходят из машины. Гавриил несет Джима, а Азирафель, поправив на себе одежду, направляется к двери. Рафаель шагает за ним, с любопытством разглядывая стоящий у забора велосипед, цветущие кусты у дорожки и собаку, лениво вытянувшуюся у входной двери и наблюдающую за их приближением одним глазом. — О, это адская гончая? — предполагает Рафаель. — Нет. Это Пёс. Группа поворачивается и обнаруживает, что на них с любопытством смотрит молодой человек. Он гораздо крупнее Джима, но Рафаель не думает, что он уже закончил расти. Может, среднего роста? Всклокоченные каштановые волосы, потертые джинсы и ещё более потертый рюкзак. При его приближении собака с радостным поскуливанием поднимается и бросается к его ногам, а мальчик чешет ее за ушком. — Адам! — радостно восклицает Азирафель. — Как раз тот, кто нам нужен! Адам кивает ему, потом бросает настороженный взгляд на Гавриила и Вельзевул. После он хмуро смотрит на Рафаеля, а затем озадаченно оглядывает Джима. — Что-то случилось? — догадывается Адам. — Э… ну… Мальчик поворачивается, почти с сожалением оглядывается на тропинку, а потом вздыхает. — Ладно, хорошо, мы поговорим или что-то в этом роде. Но только не заходите внутрь. Во вторник мама моет полы, и ей не нравится, если по ним шляются гости, а я не смогу объяснить ваше присутствие и успеть сделать домашнее задание. Мы пойдем в библиотеку. На этой ноте Адам берёт велосипед и ждет, пока они все заберутся обратно в Бентли. Затем он отправляется вниз по дорожке, а Пёс с радостью бежит подле него. Бентли тихонько едет следом. Рафаель с интересом наблюдает за движением шестеренок и механизмов на велосипеде. Когда они добираются до места назначения, Пёс бросается в погоню за белкой, а Адам выжидающе останавливается у двери. Тадфилдская публичная библиотека — это небольшое скромное коричневое здание с аккуратной живой изгородью и вывеской, рекламирующей школьную программу чтения. Внутри она значительно больше, до краев заполнена полками, мягкими креслами и ярко освещенными столами. Немного напоминает книжный магазин, но гораздо более просторная и организованная. Адам подводит их к пустому столу, на который бросает свою сумку и со вздохом опускается в одно из кресел. Затем он указывает на Рафаеля. — Неправильно, — заявляет он. — Я ещё даже ничего не сказал, — возражает Рафаель, но в ответ Адам лишь взмахивает рукой. — Нет, я имею в виду, что ты… твоя сущность. Как будто ты переместился вспять. Нет, не так. Как будто ты переместился вперед, но другая версия тебя осталась позади. О. Ты совершил путешествие во времени? — Вообщем, все мы путешествуем во времени, — неуверенно отвечает Рафаель. Азирафель приходит на выручку. — Небеса вернули Кроули статус ангела, но при этом он потерял воспоминания о том, как был демоном, — говорит он. Адам морщит нос, потом качает головой. — Нет, это не то, что на самом деле произошло. Азирафель выглядит растерянным. Он почему-то смотрит на Гавриила. — Но всё же…? — Нет, — снова настаивает Адам, барабаня пальцами по столу. — Это было бы равносильно прохождению всего пути назад, а не движению хоть немного вперед. Ты не изменился. Тебя будто переместили с того места, где ты должен был находиться. Рафаель, сощурившись, принимается серьёзно обдумывать эту информацию, сложив руки и склонив голову. Он знает, как управлять временем, но обычно только останавливает его, немного перематывает или ускоряет. И даже тогда перемотка — самый сложный способ с множеством ограничений. Можно перемотать минуты, может быть, даже часы, но это — предел. Он не представляет, как можно отмотать время вспять настолько, чтобы выдернуть кого-то из своего пространства и перебросить в другое, и даже если бы всё так и произошло, то что в таком случае стало с Кроули? — Как такое возможно? — спрашивает он. Адам пожимает плечами. — Не знаю. Но если бы ты попросил меня всё исправить, я не уверен, что смог бы. Тебя что-то держит на месте, как будто якорь или что-то в этом роде. Это очень странно. Азирафель обмякает и бросает на него встревоженный взгляд. Рафаель кивает в знак согласия. — Как думаешь, ты поможешь мне вспомнить, как быть Кроули? —спрашивает он вместо этого. Он ощущает, как Азирафель рядом с ним задерживает дыхание. Но Адам лишь кривит лицо, а затем снова качает головой. — Ты не можешь вспомнить того, чего никогда не совершал. Ты не забыл; ты просто-напросто этого ещё не делал. Как будто тебя перекинули вперед… подожди. Это не якорь. Это книга…? Почему это книга…? Он склоняет голову набок. Рафаель внезапно чувствует себя еще более потерянным и неуверенным в своей ситуации, чем до их разговора. — Что, какая книга? — спрашивает Азирафель. Адам снова пожимает плечами и жестом указывает на Рафаеля. Все рефлекторно поворачивают на него взгляд, но ничего необычного в его облике не обнаруживают. — Так, ладно. Как насчет этого? — вмешивается Гавриил, выходя вперед и держа Джима перед собой. Адам, не отрываясь, смотрит на ребенка. — Она не человек, но в то же время и человек. Она немного похожа на меня? — рассуждает он. — Но трудно судить наверняка. Вы что-то сделали, чтобы скрыть её? — Мы с Вельзевул сотворили общее чудо, — гордо заявляет Гавриил. — Ее зовут Джим. Она — Второе Пришествие. — Второе Пришествие чего? — Христа. — Я думал, Иисус должен был появиться уже взрослым, — говорит Адам. — В махровом халате, с бородой и все дела? Гавриил пожимает плечами. — Планы меняются. Было несколько разных непредвиденных обстоятельств, которые потребовалось принять во внимание после того, как ты отказался начать Армагеддон. — Я не сожалею. Это была глупая затея, и ты вел себя как последний придурок. И она тоже, — сурово отвечает Адам, кивая в сторону Вельзевул. Очевидно, не зная, как реагировать, Гавриил отстраняет Джима, которая просто смотрит на Адама так, словно тот — особо блестящая связка ключей. Вельзевул, ничуть не смутившись, изучает свои ногти. После минуты затянувшегося и неясного молчания Адам расстегивает свой рюкзак. — У меня математика, — говорит он. — И у меня будут неприятности, если я не улучшу свою оценку. Если вы надумаете ещё что-нибудь спросить, можете спрашивать, но в остальное время вы должны вести себя тихо. Азирафель прочищает горло. — Ну. Что ж. Спасибо, Адам. Дашь нам минутку? — Конечно. Библиотека — подходящее место, чтобы разобраться со всем, что связано с книгами, — говорит мальчик, а затем с тяжелым вздохом погружается в арифметику.