Factory Settings

Глава 31

— Все в порядке, я смогу его одолеть, — уверяет друга Азирафель. — Называть этого болвана неуклюжим быком — это значит оскорблять всех нормальных неуклюжих быков. Ему удается выдавить из себя слабое подобие улыбки. Сатана делает небрежное движение, и Адрамелех издает рев боли, но все его раны заживают, а доспехи начинают полыхать опасным на вид черным пламенем. Несмотря на рёв, он теперь кажется значительно более сильным. «Нет», — думает Рафаель. Переполняющее его чувство не предполагает каких-либо решений или выходов из сложившейся ситуации. Оно просто очень сильное. «Нет, определенно нет». Он помогает Азирафелю подняться на ноги. Приложив два пальца к брови ангела, он слегка расправляет крылья, собирая все свои силы, чтобы призвать чудо исцеления. Это оказывается гораздо сложнее, чем чинить людей или уток; вероятно, сложность заключается ещё и в том, что у Рафаеля в принципе скудный опыт работы с подобными повреждениями. Но он знает, какими должны быть божественные энергии ангелов, и понимает, где именно энергия Азирафеля с ними не совпадает. Он делает все возможное, и, хотя этого недостаточно, по крайней мере раны на руке Азирафеля затягиваются, а сам он выглядит немного бодрее. — Ты не обязан продолжать поединок, если не хочешь, — говорит Рафаель. Он не знает, что будет делать, если его друг действительно решит прекратить бой, но что-нибудь придумает. — Сдаешься? — с любопытством спрашивает Сатана. Азирафель и Рафаель полностью его игнорируют. — Ну уж нет, я еще не закончил. Только-только успел разогреться! — настаивает Азирафель. Он ободряюще похлопывает Рафаеля по руке, расправляет плечи и решительно направляется к своему противнику. Это выглядит нелепо или, по крайней мере, должно так выглядеть: ангел с одной лишь трубой Рафаеля, в то время как этот демонический верзила оснащен настоящим оружием и теперь еще надежно упакован в инфернальную броню. Но есть во всей в этой ситуации нечто такое… каким-то образом, думает Рафаель, у Азирафеля все еще есть преимущество. Вопреки всему, тот твердо направляется к арене, полагаясь только на трубу и молитву. Адрамелех бы так не поступил, думает он. Не стал бы участвовать в битвах, в победе которых не был бы уверен. Снова раздается звонок. На этот раз Азирафель с самого начала переходит в наступление. Пробив защиту противника, он минует зону действия хлыста и, отбиваясь от тесака, наносит жгучие удары трубой. Это грязно, в этом нет особого изящества, нет ничего такого, за чем было бы интересно наблюдать, просто яростное, целенаправленное стремление к победе. Но не все так гладко. Пламя на инфернальных доспехах душит и опаляет Азирафеля, когда он подходит слишком близко, оставляя следы ожогов и превращая его рукава в черный пепел. Это вынуждает его отступить. Кажется, что Азирафель по какой-то причине забывает, что у него есть крылья, в результате чего противнику удается поймать его с помощью кнута и протащить по арене пару раз. Рафаель сильно подается вперед, сжимая кулаки, ощущая, как все знакомо скручивается у него в груди, откликаясь на каждый нанесённый удар. Когда снова звучит звонок, Азирафель уже находится на грани. А через долю секунды на его левое крыло опускается тесак Адрамелеха, оставляя глубокую рану. — Эй! Тайм-аут! Это против правил! — возмущается Рафаель, настолько расстроенный, что забывает не смотреть на Сатану. Но он так зол, что это едва ли имеет значение. — Ууупс, — невозмутимо протягивает Сатана. Адрамелех даже успевает начать снова надвигаться на ангела для очередной атаки, заставляя Азирафеля в спешке отползти назад, прежде чем дьявол медленно объявляет вторую треть поединка законченной. Рафаель подходит и собственноручно оттаскивает Азирафеля от бойца дьявола. — Все в порядке. Я его практически уделал, просто… просто нужна передышка… — настаивает ангел. Тем временем Адрамелех издает очередной рёв, исцеляясь и каким-то образом становясь еще больше: мышцы как будто вспухают, с тесака капает кислота, а из середины головы прорастают огромные рога. Эта картина заставляет Рафаеля замереть от ужаса, а тем временем Азирафель все настойчивее пытается убедить его и себя, что все будет хорошо, все в порядке, не стоит волноваться… Рафаель встречает его взгляд. Протесты Азирафеля стихают. На смену им приходит печаль и смирение. — Мне очень жаль, мой дорогой, — тихо шепчет он. Нет. — Нет, — произносит Рафаель. Ему нужно что-то… что-то древнее. Мощное. Что-то, что было вписано в его существо до начала всего. Ему нужна Бог, но он не знает, с ним ли Она сейчас или нет, и не собирается задавать еще один вопрос, чтобы получить лишь звенящую тишину в ответ. Но все же ему нужно, и он тянется внутрь себя, к той части, которая помнит, как была создана, и каким-то образом ухватывает столь же фундаментальную, но чуждую часть себя, которая познала любовь, и кладет руку на грудь Азирафеля, чтобы исцелить. Азирафель, к его полному удивлению, накрывает его руку своей и призывает свое чудо. Это похоже на взрыв бомбы. Как если бы та бомба взорвалась бы тогда в книжном магазине, но в то же время это ощущается совершенно по-другому. Рафаель даже не уверен, почему ему на ум пришло такое сравнение, но вот в один момент они сидят, схватившись друг за друга, на грязном полу адского офиса-колизея, а в следующий — как будто взрывается темная оснастка туманности. Словно черные железные прутья, поглощаемые ярким светом мироздания. Исцелись, думает Рафаель и волна исцеления закручивается под ними и вокруг них, напряженно борясь с раной, слишком серьезной, чтобы ее можно было залечить. Но ни эта сила, ни он не внимают этому факту, не до конца. Раны должны быть залечены. Боль должна быть снята. Ошибки должны быть исправлены. Вселенная должна иметь смысл, а если не имеет, то, по крайней мере, должна быть открыта для конструктивной критики. Для исправления. Раздается слабый, никем не слышимый звук, похожий на шелест книжных страниц. Или, может, скольжение змеи по гладкой песчаной земле. Азирафель, судорожно вздохнув, вцепляется в него. Рафаель обхватывает его крыльями, укрывая, пока вокруг них разносятся вопли демонов. Все это занимает всего мгновение, но на самом деле, конечно, гораздо дольше. Однако, время подчиняется ему, даже в Аду. За пару мгновений события разворачиваются так, что внешне все, что произошло, выглядит как внезапно вспыхнувшая радуга огней и… капитальный ремонт. Теперь стены и пол офиса блестят чистотой, сломанная система вентиляции приведена в идеальное состояние, старые пятна крови выведены, вместо холодного пола теперь красуется ворсистый ковер, а барахлившие охладители огня отремонтированы и наполнены вкусным и роскошным звездным светом. Окружающие демоны внезапно обнаруживают, что застарелых болячек и ран как ни бывало, хотя в остальном с ними не произошло никаких существенных изменений. Даже сам дьявол замирает в полном удивлении. Адрамелех изумленно осматривает большой цветок и швейцарский армейский нож, которые он теперь держит в руках. Темный огонь, а так же все трещины и вмятины, исчезли с его доспехов, а кожа на мышцах — хотя все еще вздувшихся — больше не грозится лопнуть. В целом, это улучшение, хотя Рафаель думает, что если бы это он руководил… всем «этим»… вероятно, этот демон был бы сейчас просто новым пятном на свежевымытых полах. Азирафель, напротив, одет в ту же одежду, которую он, похоже, предпочитал в книжном магазине. Кремового цвета брюки, элегантный пиджак, жилет из шотландки и галстук-бабочка. Его светлые кудри сияют, а на перьях нет даже крошечного пятнышка. Сатана заговаривает первым. — Это против правил! — заявляет он. Рафаель смотрит на него, поднимая брови: —Ууупс?