Factory Settings

Глава 28

От шока Рафаель даже не успевает подготовиться к боли. Он ожидал, что боль от адского пламени будет по крайней мере такой же сильной, как от небесных раскаленных цепей, а то и похуже. К его удивлению, это оказывается не так. Более того, кажется, что ему вообще не больно. Языки пламени лижут его крылья, отбрасывая по помещению гротескные пляшущие тени. Отражаясь от полированного пола, огненные струи окутывают его сияющие перья, но ничего не горит. Пламя просто немного щекочет. А потом угасает. Сатана смотрит на Рафаеля. Рафаель, не уверенный, что именно так всё и задумывалось, смотрит в ответ. Тишину нарушают тревожные звуки, доносящиеся из заполненного ангельской кровью пылающего рва. Что-то слабо взывает об избавлении. — Ты… — начинает он, но тут Сатана снова поджигает его крылья. На этот раз пламя выше и больше. Рафаель ощущает сильное тепло, как будто он подлетел слишком близко к нейтронной звезде, но в данном случае даже его волосы остаются нетронутыми жаром. Кончики пламени становятся зелеными, а дым клубится, как фантом, застигнутый в безумном танце, полном треска и порывистых звуков. В конечном счете, и на этот раз оно затухает. Ангел расправляет крылья и с удивлением обнаруживает, что они уже ноют чуточку меньше. Ощущение будто после теплого компресса, который приложили к напряжённой мышце. Сатана выглядит крайне недовольным, и Рафаель понимает, что ему не суждено так легко отделаться. — Может… Вшуххх. Крылья снова окутаны огнем. Так повторяется еще четыре раза, прежде чем Сатана наконец сдается. Рафаель, честно говоря, попытался бы прекратить это после третьей попытки, если бы не то обстоятельство, что процесс был в высшей степени приятным. Он считает, что это помогло ему справиться с некоторой затянувшейся напряжённостью, хотя он все еще не достиг стопроцентного восстановления. — Ну что ж, — наконец произносит Сатана полным презрения тоном. — Очевидно, Бог тебя защищает. — Ты так думаешь? Он не ощущает на себе защиты Бога, но опять же, если бы Бог этого не хотела, то он и не должен этого ощущать. И лучшего объяснения у него нет. — Ты же осознаешь, что если ты превратишь меня в демона, я не смогу сыграть на трубе? — уточняет он. — Пошел ты, — лаконично отвечает Сатана и начинает расхаживать взад и вперед. Никогда еще он не напоминал Люцифера так, как сейчас. Рафаель может почти представить, как его огромные крылья взволнованно подёргиваются, подбородок вздёрнут, конечности подрагивают от уязвлённой гордости. Через минуту он снова разворачивается и подходит к Рафаелю вплотную, демонстрируя преимущество в росте. — Мне не нужно никакого сигнала, чтобы покончить с миром. Я — сам дьявол. Ад может покончить с миром, когда захочет, это часть нашей роли антагониста, — настаивает он. — Я хозяин Ада, и он не подчиняется никому, кроме меня. — Ну. Кроме тебя и Темного Совета, верно? — упоминает Рафаель. — Совет отчитывается передо мной! Он поднимает обе руки. — Ладно, справедливо. Ты — большой босс в своей ужасной яме душевных травм. Мне нравится, что ты сделал с этим местом. Очень… поразительные композиции элементов. Жар и холод, свет и тень. А стены дышат? Это меня беспокоит, стены не должны этого делать, я не думаю… — Есть и другие способы пытать тебя, — с угрозой цедит Сатана сквозь стиснутые острые зубы. Он говорит на полном серьёзе. Рафаель вздыхает. Он крутит свою трубу, борясь с сильной волной тревоги, которая все еще грозит захлестнуть его. — Ты ведь все еще хочешь, чтобы я в нее протрубил? Это всё упростит. И придаст событию официальный статус. На мгновение ему показалось, что Сатана собирается еще раз бессмысленно его поджечь или применить один из альтернативных методов пыток. Но вместо этого он разворачивается на пятках и направляется в дальний конец пещеры. Появляется дверь, которой раньше там не было. — Отлично, — прошипел Сатана. — Раз уж Бог любит играть в любимчиков, давай проверим, насколько тебе везет. Я назначу испытание. Если ты его пройдешь, то сможешь взять Азирафеля и уйти, и никто не посмеет вам помешать. Но если ты потерпишь неудачу, ты подашь сигнал к Концу. И тогда в качестве первого акта войны между Небесами и Адом я разрежу тебя на куски и вывешу их на стенах зала для аудиенций. — Это и есть зал для аудиенций? — спросил Рафаель, ещё раз взглянув на следы от сожжённых крыльев. — Ты превратил место своих ужасных страданий в приёмную? Разве ты еще недостаточно настрадался? Сатана рычит. Не совсем обычный для него звук. — Без проблем, ты тут босс и имеешь полное право обустраивать свой кабинет как тебе нравится, я не против, — разрешает Рафаель. — Ты можешь принять мою сделку или я могу запереть тебя там прямо сейчас, и мы посмотрим, сколько времени ты продержится, прежде чем потеряешь рассудок, — предлагает дьявол. — Что ж, выбор невелик. Полагаю, мы договорились? Рафаель нагоняет Сатану и подстраивается под его темп. Большая темная дверь ведет из Ямы, или, по крайней мере, из тех ее частей, которые еще похожи на яму, в сеть коридоров. Похожие на небесные, но гораздо более физически давящие и загромождённые, с мерцающим светом, грязными стенами и странными решётками, издающими неприятные хрипящие звуки. Шум от криков и воплей агонии не прекращается, а возможно, даже становится чуть громче. Повсюду снуют демоны. В отличие от Небес, где коридоры широки и просторны, в Аду довольно тесно. По пути постоянно попадаются странные углы, выступающие именно там, где в них случайно можно врезаться бедром, локтем или краем крыла, а пол везде липкий. По крайней мере, каждый встречный демон убирается с их пути так, словно от этого зависит его существование. Каблуки Сатаны при каждом шаге оставляют за собой маленькие полумесяцы пламени, а его взгляд устремлён вперед и полон злобы. — Я могу выбрать испытание? — интересуется Рафаель. Почему-то в голове у него возник образ конкурса скрипачей. — Нет, — говорит Сатана, и его голос от предельной ярости снова становится низким и вызывающим мурашки. — Тогда я хочу вернуть Азирафеля. Я уверен, что ты выберешь такое, в чем я не силен, а он разбирается в вещах лучше меня. — Ты сможешь вернуть его, если выиграешь, — заявляет Сатана, явно стараясь, чтобы его голос звучал беспристрастно и немного до этого не дотягивая. Они входят в дверь с надписью «Игры и Испытания» и попадают в помещение, где одновременно пахнет сыростью и затхлостью. Многочисленные столы стоят так близко друг к другу, что пройти между ними, не повернувшись боком и не ударившись коленями, невозможно, а за ними сидят заполняющие бумаги демоны. Тут даже находится несколько большеглазых человеческих душ, копошащихся на задворках. Сатана проходит в кабинет, расположенный в глубине комнаты, с кривыми жалюзи и ковром, покрытым подозрительными ржавыми пятнами. Уже находившийся там демон, яростно раскланиваясь, торопится на выход, но Сатана будто не замечает его присутствия. Он тянется к верхнему ящику черного картотечного шкафа и перебирает бумаги какое-то время, пока не достает что-то наподобие контракта. — Разве у тебя нет собственного офиса? — интересуется Рафаель. — Последние десять лет или около того он был отдан под планирование Армагеддона. Который должен был начаться уже много лет назад, — говорит ему с нажимом Сатана. Ангел не понимает, к чему этот обвинительный тон, но, видимо, ему придется принять свою вину как данность. Договор падает на стол. Он сделан из человеческой кожи и написан кровью, что кажется непрактичным и малопригодным, а ещё — отвратительным. Рафаель не знает, почему это вызывает в нем большее отвращение, чем другие материалы из частей животных, с которыми он до этого имел дело, но это так. Может быть, потому, что он уже имел возможность пообщаться с несколькими людьми. Может быть, потому, что для этого нет никаких веских причин, кроме той, что Сатане все еще не по душе проект с человечеством. Забавно, что в Аду их, свободно слоняющихся, гораздо больше, чем когда-либо можно было увидеть за жемчужными вратами Рая. Но, опять же, у Рафаеля создаётся впечатление, что дьявол намеренно старается сделать это место неприятным. — Распишись здесь, — говорит ему Сатана, протягивая черное перо ворона, наполненное еще большим количеством человеческой крови. Рафаель поднимает брови. — Я не для того сидел на восьмидесяти миллионах собраний, чтобы подписывать всякую ерунду, которую мне подсунут, — возражает он. — Я, по крайней мере, собираюсь прочитать его. Сатана сверкает глазами. Затем он выдыхает и с нарочитой беспечностью пожимает плечами. — Как хочешь. Тебе все равно придётся принять условия. И чем дольше ты будешь медлить, тем дальше продвинется Азирафель в своем посвящении. Рафаель бледнеет и принимается читать очень быстро.