Call of Duty: Black Ops: Cold War

Международный аэропорт Дурбана, 4133 Исипинго, Проспектон, провинция Наталь, Южно-Африканская Республика Капитан Томас «Белл» Реддл Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (МИ-6) 23 мая 1981 года, 14:03       — Шевели жопой, снежок, — скомандовал один из бойцов Шакала, тыкая мне в спину дулом Sa.25. Я, сам Шакал, Джон и двое ниггеров топали по салону самолёта, пока не остановились у какого-то прохода. Туда пропустили Джона и его конвоира. Дверей не было, так что проход закрыли шторами синего цвета. Мне же, как человеку, чьи руки не заковали в наручники, предложили сесть на одно из пассажирских сидений. Ну, как предложили… Просто грубо посадили. Сиденье напротив, через дорожку, занял Овету. Между нами же встал конвоир.       — Так, — я откинулся на спинку сиденья, устраиваясь по-хозяйски. Второе «Я» молчало, так что я с лёгкостью мог перейти к делу, — ты явно не собираешься меня убивать. До этого я и сам догадался. Так какого хера тебе от меня надо?       — Не мне надо, — пустил Шакал смешок. Что до Бейкера, то его вроде как должны были пытать или просто избивать, однако ничего подобного. Что первый конвоир, что сам Джонни, все молчали. — А «Персею». Я лишь проводник и исполнитель его воли.       — Блять, — я помассировал висок, опёршись локтем о подлокотник, — Да чё вашему «Персею» от меня надо?! Может, хотя бы ты скажешь?       — Знаю не больше твоего, Томми, — развёл Овету ладонями. — Просто приказали передать тебя одному человечку, связанному с «Персеем».       — И кому?       — А вот этого я не скажу, — мотнул головой Шакал. Умно. — Я не полный идиот и не второсортный злодей из ваших фильмов про Джеймса Бонда, чтоб выкладывать всё пленнику. Так что, обойдёшься тем, что я тебе рассказал.       — Что будет с Джоном Бейкером? — я кивнул на шторки, за которыми находились Джонни и его конвоир. Забеспокоился я за него лишь, как говорится, для красного словца. Не чувствовал я, что в действительности волнуюсь за Джона. Мне на него будто бы насрать. Тем временем Шакал, тоже откинувшийся на спинку уже своего сиденья, почесал подбородок.       — Как и другие враги «Персея» — будет кормить червей, — констатирующим тоном объявил мне Овету. И с интересом посмотрел на меня. Наверное, ожидал, что я сейчас взорвусь и попытаюсь его самого прибить. А мне почему-то было глубоко похер на Джонни. И… то ли второе «Я» как-то повлияло на меня, то ли ещё что, но я лишь пожал плечами:       — Ну и ладно. Всё равно он янки, а не бритт, как я или Хэл.       — С чего это ты решил, что ты бритт? — усмехнулся Шакал. Нет, ну это уже какой-то массовый психоз получается! То Портновы заявили, что я не тот, кем являюсь, то «Кирпич», гори он в самом жарком адском котле, заливает, что меня ищут, то вот, черномазый глава отряда «Умконто ве сизве» запел ту же песню. Клянусь чем угодно, наступит время, и я сорвусь если не на Шакале, то на Портновых точно.       — Может потому, что я и вправду бритт? — уверенно произнёс я, хотя внутри всё клокотало. — Не знаю, кто тебе сказал, будто бы я не британец… Против фактов не попрёшь.       — Ну и что это за факты такие, против которых, как ты сказал, «не попрёшь»?       — Моя биография, — я начал загибать пальцы. — Мои воспоминания. Мой рассудок. Свидетели моих достижений и подвигов во время работы в МИ-6.       — О как, — скривил губы Овету, явно не удовлетворившийся моим ответом. — И у тебя ни разу не было сомнений в подлинности происходящего?       — С хуя ли они должны у меня быть? Только потому, что ты так решил? — удивился уже я. Но не самому вопросу, а тому факт, что Шакал узнал о моих сомнениях. Даром что не упоминает вторую мою личность. — И вообще, не тебе решать, какая у меня личность. Так что, Шакал, ты зря тратишь время.       — Плохо вы меня знаете, молодой человек, — Шакал улыбнулся. Только эта улыбка мне не нравилась. Напоминала скорее плотоядный оскал, мол, «Будешь строить из себя супергероя — и тебе пизда». — Я весьма терпеливый малый, но вот чего я никогда и ни за что не потерплю, так это предательства своих. Тех, кто верит в тебя, кто положился на тебя.       — А я и не собираюсь предавать Британию, — заверил я Овету. Тот, однако, усмехнулся. Не знаю, что смешного. — По-твоему, я пойду на поклон к «Персею»?       — Я лишь выполняю его волю. Твоё упорство похвально, но не в том случае, когда тебе предлагают помощь и возможность вернуться к своим настоящим друзьям и настоящей возлюбленной.       — У меня УЖЕ есть настоящие друзья и возлюбленная, — процедил я, недовольный очередной попыткой завербовать меня. Выходит, Овету не только хочет заполучить бриллианты, но и намерен помочь Портновым. Очень надеюсь, что их нет в ЮАР. Иначе я за себя не ручаюсь. ТОЧНО кокну их. Одновременно. Или по очереди. Я ещё не решил.       — В плену иллюзий пребываете, молодой человек, — совершенно беззлобно парировал Шакал. — Мне, конечно, не всё поведали, да оно и логично, но я знаю, что ты отнюдь не англичанин. Есть в лице и повадках твоих что-то, британцу отнюдь не характерное…       Кажется, мы ходим по кругу. Овету утверждал, что я не бритт, а я был уверен в обратном. Ладно хоть понятна судьба Джона после нашего разговора. Почему-то я вовсе не испытывал жажды мести за будущую жертву. Я бы понял, если б вместе со мной сцапали и Хелен. Вот тогда я бы с трудом сдерживался. А так… такое ощущение, будто бы веду дружеский разговор. Дружеский разговор! С членом вооружённого крыла АНК! От этой мысли мне поневоле захотелось рассмеяться.       — И кто та падла, что внушила себе хер знает что? — полюбопытствовал я. Овету открыл рот, чтоб назвать, наконец, долгожданное имя или имена, как вдруг за спиной бойца «Умконто ве сизве» раздались приглушённые звуки борьбы. И ни одного выстрела.       — Минуту, — буркнул негрила, развернулся и пошёл помогать другу. Гаркнув «Что вы оба тут устроили?!», боец «Умконто ве сизве» зашёл за шторы. Далее, судя по голосу, уйкнул Джон. Ему велели не выёбываться, а то он прям тут подохнет. В конечном счёте, паренёк вернулся: — Извиняюсь, просто янки начал буз…       Вдруг затрещала рация. Но не у абы кого, а у Шакала. Блин, а я и не сразу её заметил, хотя она была прикреплена к бронику. Мы услышали полный паники голос:       — Шакал, нас атаковали регулярные войска!       — Что?! — удивился Овету, вытаращив глаза. А вот я от услышанного приподнял бровь: регулярные войска так быстро среагировали?.. Или, что более вероятно, ребята Кубуса подсуетились, проследив за нашей машиной и поняв, что что-то не так? Мне и вправду было любопытно, в отличие от Овету. Тот пришёл в себя, тяжело выдохнув носом, и спокойным голосом отдал приказ: — Удерживайте позиции, пока мы эвакуируем пленников, и ни минутой более.       — Есть, Шакал! Отбой, — рация отключилась. Овету же встал и объявил мне:       — Что ж, Томми-ган, ты и твой дружок Бейкер пойдёте с нами. И без глупостей, — боец, стороживший нас, навёл на меня дуло ППшки. Я вздохнул и спокойно встал. При этом никто не заковал меня в наручники. Может, оно и к лучшему. Если что, успею обезвредить обоих, кокнуть конвоира Джона и его самого освободить.       Наконец, мы вышли из самолёта и спустились по трапу. Первым шёл конвоир, за ним — я, далее — Шакал, после него — Джон. Замыкал строй второй конвоир. Далее мы направились к ангару рядом с самолётом, на котором я и Бейкер должны были подготовить всё и дать сигнал Йосту и Киту, чтоб наши «умельцы летать на самолётах» готовили сам летающий тарантас, а я и Йост поехали забирать Хел. Печально, что план полетел в трубу из-за захвата самолёта Шакалом и парочкой его головорезов.       На самой базе, расположенной прям на территории международного аэропорта Дурбана, разразился настоящий хаос: хрен поймёшь, кто из ЮАРовских солдат — настоящий, а кто — переодетый активист «Умконто ве сизве». Стрельба, взрывы, крики вперемешку с матами, стонами, кряхтениями, ворчаниям и прочими звуками… Мы впятером перешли на бег. Не хотелось мне, чтоб шальная пуля попала в сердце, голову или шею.       Путь прошёл относительно спокойно, хотя в один момент Джон чуть не погиб от прилетевшей с фланга пули, плюс ещё конвоиров слегка зацепило. Именно слегка, потому как они не утратили боеспособность, несмотря на то, что одному пуля по касательно прошла над головой, а второй получил касательное ранение плеча. Предательские следы крови, остававшиеся на земле, легко могли привести недругов к нам… а точнее, друзей. Блять, уже рассуждаю как второе «Я»!       — Давайте все внутрь, — скомандовал замыкавший строй конвоир, пока его друг открывал дверь чёрного входа и забегал в ангар первым. Через пару метров прохождения просторного зала мы оказались перед проходом в подвал, закрытым металлической дверью, окрашенной в серое, дабы не сильно выделялась на бетонном полу. Шли мы точно так же, как и на поверхности, разве что последний конвоир, недовольно ворча, закрыл дверь в подвал.       — Надеюсь, зимой тут работает кондиционерчик, — пробурчал Джон, осматриваясь. Наверное, так юморит, поскольку лично мне было вовсе не до смеха. Никто не хихикнул, даже не ответил словесно на его шутку.       Пройдя несколько десятков метров, мы остановились между двумя дверями, слева и справа. Ничего необычного, просто технические помещения… Впрочем, пока не проверю — не узнаю. Во вторую комнату, что справа от нас, бесцеремонно толкнули Бейкера, добавив пинка под зад. А в первую спокойно провели меня. Именно провели. Как-то слишком мягко и аккуратно обходятся со мной, если честно. А мне это совсем не нравится. Приказав своим бойцам сторожить меня и Бейкера и добавив, что за ними придёт подмога, Овету вернулся обратно, на поверхность.       — Иииии… — протянул я, становясь среди нагромождения коробок и ящиков. — Что дальше?       — Побудешь тут, пока Шакал не вернётся, — ответил конвоир, облокотившись о стену. — Не королевский люкс, но тебя вряд ли хватятся раньше, чем наши парни отступят.       Я фыркнул:       — А я-то думал, вы будете воевать до конца!       — Зря остришь, снежочек, — качнул конвоир головой. — Шакал, может, и контуженный отморозок в бою, но отнюдь не конченный.       — Оно и неудивительно: численный перевес на стороне правительственных вояк, — озвучил я очевидное. И дело было не только в людских ресурсах и лучшем оснащении, и плевать, что бойцы Шакала переоделись во вражескую форму. Дело было в наличии военной техники, самолётов, вертушек. А тот факт, что база располагалась на территории аэропорта, заставляла солдат сражаться таким образом, чтоб мирные жители не пострадали.       Конвоир промолчал. Я же просто сел прямо на пол, приняв позу лотоса. Жаль, коврика нет, я бы на нём подольше посидел, пока не почуял бы, что ноги начали отекать. А так, буду обходиться тем, что есть. Общество конвоира не ахти. Да, со мной обращались чуть ли не как с хрустальной вазой, но конкретно этот парнишка сверлил меня недобрым взглядом.       — Честно, я не понимаю этого сраного ореола неприкосновенности вокруг моей драгоценной жопы, — заговорил я с конвоиром первым. Тот пожал плечами, но не ответил. Наверное, мысленно согласен со мной. Я же продолжил: — Как будто я центр мироздания какой-то…       — А ты озвучил мои мысли, — самодовольно хмыкнул конвоир. — Может, ты что-то сделал Персею, тот затаил обиду и теперь хочет самолично тебя уебать?       — Хуй знает.       — Вот и поговорили, — буркнул конвоир, повесивший ППшку на плечо и скрестивший руки на груди. Ладненько, будем ждать Шакала. Или, что было бы просто восхитительно, но малореально, наших. Вот только вопрос: кого считать «нашими»? Нет, понятное дело, что я считал «нашими» солдат ЮАР, НСРовцев, ЦРУшников, коллег из МИ-6… И тут подло вмешалось второе «Я». Оно как бы внесло в список «наших» КГБ, ГРУ, Штази и иные спецслужбы соцстран и группировки, сочувствующие СССР. И среди последних — «Умконто ве сизве».       Вдруг за дверью раздался подозрительный шум. Как будто кто-то открывает другую дверь. Конвоир тут же вскинул ППшку, приказал мне:       — Сиди тут снежок, и без глупостей, — и вышел. О чём немедля пожалел, ведь кто-то выпустил в него целую очередь в живот и грудь и добил выстрелом в башку. Я сразу встал и спрятался за правой стеной, готовясь отобрать оружие у неизвестного стрелка. Почему отобрать? А потому, что мне непонятны его намерения.       — Том! Свои! — окрик Джона развеял все сомнения: это он кокнул конвоира. Я выглянул из-за комнатушки. — А, Томми! Погнали наверх, съебём отсюда нахуй!       — Ща ствол подберу! — крикнул я в ответ и, недолго думая, подобрал Sa.25. Заодно подсумки разгрузки обыскал и захватил с собой целых шесть магазинов. Так как мы с Джоном носили спецовки, то мы расфасовали боезапасы как по обычным карманам, так и набедренным. Воистину гений тот, кому пришла в голову идея пришить набедренные карманы к рабочим штанам.       — Так, вот теперь ТОЧНО погнали на поверхность. Шакал уже наверняка съебался, так что не будем ждать, пока нас хватятся, — протараторил на ходу Бейкер. Уж не знаю, что двигало им в этот момент, но я мысленно согласился. Искать Шакала и догонять его некогда. Тут главное самим спастись и продумать альтернативный маршрут доставки бриллиантов.       — Я рад удрать, — буркнул я, как только мы с Джоном подняли напольную дверь и оказались на поверхности. Точнее, внутри ангара. Лишь сейчас я обратил внимание на самолёт внутри. Кажется, это «Импала», она же Aermacchi MB-326. Итальянский реактивный самолёт, производящийся по лицензии здесь, в ЮАР. Тряхнув головой, я нагнал Джона у чёрного хода, через который мы ранее проходили, пускай и под конвоем Шакала и его ребят. — Кстати, а тот конвоир, у которого ты реквизировал ствол, точно мёртв?       — А то, — кивнул Джон, целясь и открывая огонь по кому-то из то ли солдат ЮАР, то ли боевиков «Умконто ве сизве». Все, кроме нас двоих, носили одинаковые шмотки. Я не тратил патроны, так как хер его знает, вдруг я случайно кокну своего… хотя ЮАРовских солдат «своими» можно назвать с натяжкой. Так, временные союзники.       Мы с Бейкером пробежали несколько десятков метров под перекрёстным огнём с обеих сторон, как вдруг перед нами остановилась знакомая GMC G1500 Vandura 4×4. Йост выскочил из салона фургона и гаркнул:       — Внутрь, живо!       Дважды повторять не требовалось. Я и Джон буквально влетели в машину и заняли свои места: янки — впереди, рядом с Китом, а я — сзади. Ящик с бриллиантами, слава всем божкам, не пострадал. Я осмотрелся на всякий случай. По крайней мере, с Йостом и Китом всё в порядке. А вот Хелен не видно. Ладненько, попробуем по пути забрать её.       — Гони в Питермарицбург! — скомандовал Джон. Я удивлённо спросил у него:       — А нафига в этот, как его… Питершмерценбургер?       — Поменяемся машинами и поедем обратно в Йоханнесбург, — спокойно разъяснил Джонни, то ли проигнорировав, то ли сделав вид, что не услышал неправильное произношение города. Хоть продумали запасной план. О котором я до этой секунды не подозревал. Как и Хел. Наверное. Вспомнив про неё, я спросил у Джона:       — Э, а как насчёт Парк?       — Не ссать в трусы, Томми, — криво улыбнулся Бейкер, — ща позвоню в отель, — тут он взял трубку автомобильного телефона наподобие того, что в машине мистера Хадсона, набрал комбинацию цифр и прислонил трубку к левому уху, ожидая ответа. Ему не отвечали меньше минуты. Наконец, послышалось какое-то бормотание в трубке, и Джон ответил на него: — Привет. Эт Джон Бкейер, друг Роберта Хендрикса. Слушай, а постоялица Хелен Арабелла Парк в отеле? — спустя пару секунд он продолжил: — Отлично. Отправь за ней кого-нибудь из наших. Встретимся с ней в Питермарицбурге близ аэропорта.       — А нахера в аэропорт-то ехать? — поинтересовался я у Бейкера, едва он положил трубку. Попутно я вспоминал список международных аэропортов. Питершмерценбургерский… тьфу, Питермарицбургский аэропорт не входил в списочек. Видать, он предназначен для внутренних перелётов.       — Оттуда полетим в Йоханнесбург, а ты и Парк заберёте ящик с бриллиантами и съебёте в Амстердам, где бриллиантам и место.       Я молча кивнул и откинулся на спинку сиденья близ левого бокового окошка. Кит, вдавивший педаль газа в пол, отчаянно крутил баранку, пытаясь не попасть под перекрёстный огонь, благо машина ехала вдоль ангаров. А пока, можно расслабиться. Ни о чём не хочу думать, даже о задании. А если и думать, то только о Парк. Тут, как ни странно, позвонили на автомобильный телефон. Джонни немедля взял трубку и произнёс одно-единственное слово:       — Да? — некоторое время он молчал, а потом облегчённо вздохнул: — Слава Богу! Тогда везите её в аэропорт Питермарицбурга, — после он положил трубку и повернулся ко мне: — Слыхал, Томми? Твоя Парк щас поедет в аэропорт. Вы обязательно с ней встретитесь.       — Спасибо, — поблагодарил я Джона, скрестил руки на груди и прикрыл глаза. Но Джон поправил:       — Спасибо не мне, а моим коллегам. Моё дело маленькое.       Я не ответил, предпочёл погрузиться в думы. А ведь подумать было над чем: во-первых, слишком бережное отношение ко мне со стороны боевиков «Умконто ве сизве». И так понятно, что «Персей» через каких-то своих людей приказал Шакалу не убивать меня и вообще обходиться со мной максимально вежливо. Во-вторых, только Овету сказали, будто бы я нихрена не англичанин. А это уже однозначно намекает на вмешательство дуэта Портновых. Хотя… могу ошибаться насчёт них конкретно. Главное, что конвоиры-то — по крайней мере, тот что сторожил меня перед своей гибелью — думали, что я что-то сделал «Персею», вот он и хочет самолично прибить.       Буду надеяться, в Питермарицбурге неприятностей не случится, и наша братия спокойно покинет сначала этот городок, а потом и ЮАР вообще. Штаб группировки «Умконто ве сизве» под руководством Шакала, пригород Дурбана Овету «Шакал» Мабуза Вооружённое крыло Африканского Национального Конгресса «Умконто ве сизве» Тот же день, два с лишним часа спустя       Увы, план по возвращению этого Щорса в ряды русской организации «Персей» провалился из-за несвоевременного вмешательства регулярных войск ЮАР, успешно отбивших авиабазу в Дурбане. Я потерял многих своих бойцов и был чертовски зол из-за этого. Но страх перед «Персеем» перевешивал все эмоции. Со стороны я казался спокойным, словно удав, однако это было не так. Я морально готовился к нагоняю от представителя «Персея», что сейчас расхаживал по штабу, как у себя дома.       Сам штаб был замаскирован под хибару в типичном районе для чёрных. В такой же хибаре я и сам родился, в Нелспрёйте, одном из городов ЮАР, разделённым на районы для белых и чёрных. Да, у меня не было «домпаса», однако цвет кожи позволял мне не привлекать к себе лишнего внимания со стороны белых «господ», так старательно создававших идеальный правый режим здесь, в ЮАР. У немцев не получилось, у итальянцев тоже, у хорватов всяких тем более. Вот и африканеры наступают на те же грабли. Не понимают, что не все белые предпочитают тупо подражать фашистикам, которых в своё время разгромили русские.       Подойдя к двери, я простучал мелодию песни про зайцев из того советского фильма, который я смотрел на базе у советских военных специалистов, пока я был в командировке в Мозамбике. Дверь открыли сразу, поскольку все в моей группе знали, что я люблю эту песенку. Охранник — белый парень, лет на десять младше меня, кивнул себе за плечо, мол, «Проходите, командир». Я кивком поблагодарил бойца, памятуя принцип вколоченный в меня советскими инструкторами «Будь добрее к другим, и люди к тебе потянутся».       Вход в штаб находился в полу. Он представлял собой люк, прикрытый старым, как давно сдохший Сесиль Родс, ковром. Новенький коврик неизбежно вызвал бы слишком подозрений, именно поэтому в дело пускается старый и потрёпанный ковер, который используется до протирания дыр, а затем заменяется бойцами на ещё один потрёпанный ковер. Под люком находился спуск в самые настоящие катакомбы, вырытые в земле на манер сети разветвлённых тоннелей во Вьетнаме, по которым передвигались вьетконговцы, устраивая веселый рок-н-ролл американцам и их южновьетнамским шавкам. Наши катакомбы по габаритам были побольше вьетнамских, и в них мог пройти человек среднего роста. Но пойди с нами этот «Томасом Реддлом», ему бы точно пришлось согнуться в три погибели, чтоб не разбить себе башку о своды.       Но ситуация решилась отнюдь не в нашу пользу. Пора расстроить представителя «Персея». А он, мягко говоря, не обрадуется провалу моей миссии. Попробует взбрыкнуть и пристрелить меня — сам получит пулю. Не от меня, так от других бойцов «Умконто…». Цацкаться с ним — себе дороже. Пройдя не один десяток поворотов туннеля, я оказался в просторном зале для совещаний. В нём располагалось несколько человек, с довольно различающимся гардеробом. Преимущественно — чёрные, как я. И мужчины, и женщины. Какой-то белый пацан, африканер, скорее всего, заигрывал с чёрной девчонкой лет двадцати. Видать, любит шоколад точно так же, как я — молочко, хе-хе.       Из всего этого столпотворения выделялся один — черноволосый темноглазый мужик с выправкой профессионального военного, одетый в легкие штаны цвета хаки, китайские кроссовки, и в такую же легкую рубашку с коротким рукавом. На голове были кепка и солнцезащитные очки, лежавшие на козырьке. Хоть он и был одет в гражданское, однако по нему точно не скажешь, что он обычный турист. Ростом чуть ниже «Томми-гана», но внешне точно лет на десять-пятнадцать старше. Да, это он, тот самый представитель «Персея». Я знал лишь его фамилию: Рудник. Ну и то, что он работает в советском КГБ. Сейчас он стоял перед столом, положив на него ладони и всматриваясь в различные карты, благо лампы вдоль стен и на потолке давали достаточно света. Увидев меня, вышедшего из прохода, Рудник призывно махнул мне рукой.       Тянуть дальше не было смысла. Я уверенно подошёл к столу и встал напротив, скрестив руки за спиной. Рудник вопросительно дёрнул подбородком:       — Ну, Шакал, как успехи? Есть чем порадовать меня и «Персея»?       — Порадовать тебя и «Персея», — повторил я эхом. Никто в этом зале не должен был знать настоящие имя-фамилию и позывной Щорса. Нет гарантии, что среди подопечных не затесался стукач ЦРУ, НСР или другой спецслужбы. — Я потерял Томми-гана.       Услышав плохую весть, Рудник зашикал, мол, всем тихо, и мои ребята тут же умолкли, кто-то даже перешёл на общение одними губами. Чекист наш демонстративно покопался мизинцем в правом ухе и поразительно спокойным тоном попросил:       — Повтори-ка ещё раз.       — Я. Потерял. Томми-гана, — повторил я чуть медленнее, мысленно готовясь отбиваться изо всех сил, если он попытается убить меня за провал миссии. Но Рудник превзошёл мои ожидания. Он задал вопрос, и не один:       — Где ты, говоришь, его потерял? Он ведь не какая-то ёбанная связка ключей. Может, ты его потерял потому, что на вас напали регулярные войска ЮАР, против которых у вас, по сути, не было шансов?       Я не подал виду: меня поражала осведомлённость Рудника. Могу поспорить, ему сообщила об этом та белая девушка, навещавшая меня вчера в девять вечера в Дурбане. У неё, как и у Рудника с Томми-ганом, чёрные волосы. Глаза, правда, голубенькие. Ростом метр шестьдесят девять… Носила она мешковатую одежду, скрывающую хорошенькую фигурку и положенные выпуклости как спереди, так и сзади. Незнакомка обозначилась «Блесной». Блесна эта, руководствуясь чем-то, сказала тогда, что Томми-ган вместе со своим коллегой по опасной деятельности — неким Робертом Хендриксом — приедет в порт Дурбана забирать бриллианты, жуть как нужные «Персею». Хорошо, что мы тогда с ней уединились, не болтали при всех о грядущей поездке англо-американских «гостей». При всём моем желании, но разевать пасть на эту девку явно было чертовски опасно, учитывая, что при себе она носила пару ножей и пушку, и точно бы пустила их в дело.       — Чтоб ты знал, я не отказываюсь искать Томми-гана, — заверил я Рудника. В этой фразе ни капли лжи. Раз уж взялся, то почему бы и не помочь «Персею»? Как-никак, взаимовыгодная сделка: я помогаю русским, а они — если не конкретно нашему движению в общем, то моему отряду точно. Я буду очень рад, если ярые сторонники апартеида поменяются с нами ролями и будут лизать жопы уже нам, ибо нехер.       — Могу поспорить на твои зубы, что не отказываешься, — процедил Рудник, буравящий меня взглядом. Напрасно пытается нагнать шуму, напрасненько. Тут к нему слева подошёл белый мужик лет пятидесяти. Он шепнул Руднику что-то на ухо, после чего бросил недолгий взгляд в мою сторону и удалился. А вот лицо представителя «Персея» украсила улыбочка. И стало понятно, почему: — Мне только что сообщили, что Томми-ган с собутыльниками едет в Питермарицбург. У тебя там есть люди?       — Конечно, — кивнул я. — Щас поеду туда и вместе с пацанами перехватим Томми-гана.       — Очень хорошо. Только знай: он направляется в аэропорт Питермарицбурга, а не куда-либо ещё. Так что, будь наготове, — закончив говорить, Рудник вновь стал пристально смотреть на меня. Чего-то ждёт… а! Понятно. Хочет поговорить тет-а-тет. Я скомандовал подопечным:       — Всем на выход.       И ребята разошлись, даже закрыли за собой двери, благо ширина проходов позволила нам ещё на стадии сооружения подземного штаба поставить двери везде, где можно и нельзя. Едва закрылась последняя дверца, как Рудник обошёл стол справа и встал рядом. Он вполголоса произнёс:       — Слушай, Овету, с тобой поедет ещё один человечек. Он надёжен, кого угодно достанет хоть из-под мантии Земли.       Так, а вот это уже интересно. Я повернул голову и задал представителю «Персея» логичный вопрос:       — И кто этот человечек?       Рудник не ответил. Он просто подошёл к одной из дверей и простучал мелодию, которая была мне незнакома. Дверь открылась, и в зал вышел голубоглазый блондин, на вид чуть старше Щорса. Слегка потрёпан, но держится молодцом. Да ещё и одет как полицейский ЮАР. Я поприветствовал его:       — Добрый день. Вы, собственно, тот надёжный человек, кто, по словам Рудника, кого угодно достанет хоть из-под мантии Земли?       — Верно, — подтвердил блондин. — Лукас Рихтер, прозвище — «Пуля-в-зубах».       — «Пуля-в-зубах»? А за что тебя так прозвали? — нахмурился я. Лукас оскалился, показав мне все зубы. Так… два из них — центральный и боковой резцы на верхней челюсти, с левой стороны, металлические. Должно быть, из свинца. — Понял… Так мои гиены справятся с Томми-ганом и кокнут его сопровождение. Зачем ты нам?       — Приказ «Персея», — развёл руками Лукас. Что ж, логика начальства Рудника и «Пули-в-зубах» понятна: лучше проконтролировать выполнение задания, нежели ждать, пока не доложат об успехе или провале.       — Кстати, вы оба должны знать, что с Томми-ганом был один белый мужичок, — предупредил я Рудника и Рихтера и вкратце описал им того, кого Щорс обозвал Джоном Бейкером. Мужики переглянулись и пожали плечами. Слово взял тот же Рудник:       — Я лично не знаю этого Джона Бейкера. Но если что, Лукас с ним разберётся. Да, Лукас?       «Пуля-в-зубах» молча кивнул. Я улыбнулся:       — Звучит многообещающе. Чё ж мы ждём?       — Да, ребят, чё ж вы ждёте? — обратился Рудник ко мне и Лукасу. Мы попрощались с ним и вышли из зала в один из коридоров, ведущий в импровизированную оружейку. Я сразу предупредил гостя с севера:       — Сразу говорю: зенитку можешь не просить.       — А зенитка мне и не нужна, — ухмыльнулся Лукас, оглядывая стеллажи с оружием. Тут была самая настоящая сборная солянка стволов из разных стран и разных эпох. «Пуля-в-зубах» обратил внимание на один из стволов: пистолет-пулемёт Тип 64. Он подошёл к ППшке и аккуратно взял её за рукоятку и глушитель. — Да… жаль, что у русских такого нет.       — Ну или КГБ с нами пока не делится самыми крутыми игрушками, чтоб детишки из детсада Лэнгли узнали, что они вместе с нами играют, — согласился я с Лукасом. — Патронов к нему у нас не слишком много, так что если надумаешь брать Тип 64 — помни об этом, старайся экономить боезапас до последнего, за тобой второго номера с цинком патронов точно не будет.       — Учтём, — «Пуля-в-зубах» повесил ППшку на плечо, а я передал ему прилагавшиеся к пистолет-пулемёту пять магазинов. Что-то в этом Лукасе Рихтере было такое, что побуждало меня доверять ему. Уж не знаю, с чем это связано. Ну а себе я взял оружие покомпактнее: Micro Uzi с семью магазинами к нему и ещё Beretta 92, взятую трофеем с одного из ЮАРовских вояк. То, что нужно на случай, если завяжется перестрелка, ну а итальянская пушка прекрасно подойдет в качестве оружия «последнего шанса». — Да, вот ещё: с этим Бейкером нужно быть осторожнее. Говорят, он вспыльчивый малый. Может учудить и не такое.       — Я с ним разберусь, — самоуверенно заявил я. Ты можешь быть сколь угодно крутым на поле боя, но пуля, неважно, какого калибра, легко отправит тебя на тот свет.       — Раз так, то он твой, Шакал, — хихикнул «Пуля-в-зубах».       — Да без проблем.       Эх, знай я, что пойдёт дальше… Дал бы самому себе люлей, да не раз! На выезде из Питермарицбурга, провинция Наталь, Южно-Африканская Республика Тот же день, ещё два часа спустя       Блять, всё вышло гораздо хуже, чем я предполагал. Бейкер, тот лысый африканер, ещё один мужик и Щорс устроили перестрелку с моими людьми, уже знавшими об объекте, за сохранность которого мы все отвечаем перед «Персеем» головами. Более того, партия добытых бриллиантов, как сказал один из сотрудников аэропорта, попавший под перекрёстный огонь, уже улетела из ЮАР.       Единственное, что радовало меня — это поимка Щорса. Джон Бейкер вроде убит. По крайней мере, он лежал себе спокойно на полу, будучи раненым в ноги. Африканер и второй парень сбежали из аэропорта. Их мы трогать не стали, всё равно задание выполнено. «Персей» будет доволен.       — Срочно… — кашлянул я, выплёвывая на пол салона универсала кровь вперемешку со слюной. — Срочно везите меня к врачу! Если этот пидор Бейкер жив… найдите его и УБЕЙТЕ НАХУЙ!!!       Да, меня хорошо так отметелил тот янки. Повезло, что меня выручил Лукас, вроде как убивший Бейкера. Я бы добил соперника, если бы не прибытие кавалерии в лице полиции и спецназа. Так что я, Лукас и ждавший нас в грязно-белом неприметном универсале Рудник поехали из аэропорта, не забыв прихватить оглушённого кем-то Щорса. Я договорился со своими ребятами о том, что встреча состоится в штабе близ Пайнтауна.       — Не ссы в трусы, Овету, — попытался успокоить меня Лукас, сидевший слева от крутившего баранку Рудника. — У русских лучшие врачи. И у кубинцев тоже. Какого врача выберешь?       — Да мне похуй… — прошипел я и устроился кое-как на заднем сиденье. Сзади же, в багажнике, под одеялом лежал связанный Щорс. Мы ему ещё рот заткнули, чтоб не орал и не звал на помощь. — Лишь бы меня подлатали! В штабе у Пайнтауйна должен быть один кубинский врач. Разыщите его немедля!       — Разыщем, не переживай, — заверил меня уже Рудник. — Имя его нам назови.       — Хесус Дельгадо, — назвал я имя этого уроженца Кубы. Я знал Хесуса, ведь он в своё время не раз спасал мне жопу. Отличный врач, не дремал на занятиях, практиковался непрерывно. Да, я годился ему в сыновья, но это неважно. Если человек хорошо делает свою работу, то национальность там, цвет кожи и пол не имеют значения. Вообще, Хесусу предстоит серьёзная работёнка: хренова куча синяков, ссадин, лицо в крови, один зуб мне выбит, нижняя губа треснута…       Мы молчали ещё несколько километров, что ездили по дороге. Я за это время пристегнулся. На случай, если случится дорожно-транспортное происшествие. Жить-то хочется. В конечном счёте, тишина надоела Руднику, и он заговорил с Лукасом:       — Лукас, если мы вдруг, каким-то образом, встретим живёхонького Джона Бейкера, как будем от него избавляться?       — Можем застрелить.       — Не, слишком шумно, — мотнул головой представитель «Персея». Тогда «Пуля-в-зубах» выдохнул и закатил глаза:       — Можем оставить где-нибудь в саванне, на милость зверям.       — Слишком жестоко.       — Так вы, герр Рудник, хотите убить Бейкера или что? — Лукас, недовольный ответами, резко повернул голову вправо. Вмешался я, озвучивший свою идейку:       — Я сверну этому наглому выблядку шею… Если, конечно, встречу.       — А вот это мне нравится, — поддержал меня уже Рудник. Мой любимый способ избавляться от врага. Когда тебе сворачивают шею, ты понятия не имеешь, кто тебя убивает. Попросту не успеваешь ни испугаться, ни начать молить о пощаде… быстро и эффективно. И, что немаловажно, бескровно.       — Кстати, герр Рудник, вам нож не нужен? Как вы у себя говорите, на всякий пожарный.       — Мне? — удивился представитель «Персея» и фыркнул: — Не, я не знаю, что с ним делать. Предпочитаю огнестрел и голые руки.       — Это же нож, Господи ты Боже мой! — усмехнулся Лукас. — Чем вы работали одновременно с вилкой все эти годы? Заточенная сторона, тупая сторона… Вас что, учить всему надо?       — Лучше не отвлекай от вождения машины, — резко оборвал беседу Рудник, смотря на дорогу. Впрочем, даже слежка за дорогой не дала результата, поскольку на одном из участков кто-то прострелил правое заднее колесо. Машину занесло, мы втроём вытаращили глаза и заорали от ужаса. Рудник пытался остановить машину, но она сбила дорожный барьер и врезалась в какой-то большой указатель перед Т-образным перекрёстком.       — ЕБАНАРОООТ!!! — завопил Рудник, прежде чем машина врезалась в некое дерево. Ремни безопасности так сильно врезались в тело, что мне показалось, будто бы ещё чуть-чуть, и будут сломаны рёбра. Рудник, одним из первых пришедший в себя, крякнул: — Блядский стрелок… Вы как, все живы?       — Хуй тебе, а не смерть, белый мальчик, — сдавленно хихикнул я, отстёгиваясь. Разумеется, в обращении «белый мальчик» ничего плохого я не видел. Мне поддакнул Лукас:       — Ну… по крайней мере, дышать могу.       — От и хорошо, — рассмеялся Рудник. — Так, ты, — представитель «Персея» развернулся и указа пальцем на меня, — открой багажник и проверь Щорса. Он должен жить, иначе уже «Персей» всем головы оторвёт и насрёт в горла, — последнее слово он произнёс с ударением на «А». Делать нечего, надо проверять.       Я открыл дверь, выскочил из машины, подошёл к её жопе и открыл заднюю дверь, а затем поднял одеяло. Проверил пульс и облегчённо выдохнул. Жив, и то хорошо. Я показал ребятам большой палец, поднятый вверх, и обрадовал их:       — Жив ваш Томми-ган.       — Слава те Хосспади… — простонал Лукас, только что отстегнувший ремни. Вдруг Рудник уставился на салонное зеркальце заднего вида, выпучил глаза, глянул себе за плечо и гаркнул мне:       — Сзади!       Я развернулся на 180 градусов и увидел какого-то белого мужика в камуфляжных куртке и штанах и чёрных ботинках. Никаких шевронов и нашивок всяких. Он молча ударил меня прикладом автоматической винтовки в солнечное сплетение. Я уйкнул и согнулся в три погибели, чем неизвестный воспользовался, грубо отпихнув меня на травянистую землю.       — Ах ты ж блять! — рыкнул на русском Рудник. Далее, судя по звукам, он резко выскочил из машины и приготовился стрелять. Но в него самого пальнули. — А!!! ЁЁЁБ ТВОЮ МААААТЬ!!!       Лукас, как я понял, тоже покинул салон, но и его, видать, пизданули прикладом, как меня. И Рудника вывели из строя. Далее я услышал, как неизвестный говорит кому-то:       — Начали.       — Чё, блять, «начали»?.. — сдавленно процедил я, переворачиваясь на спину. Незнакомец заметил, как я шевелюсь, но вместо того чтоб убить меня, он процедил:       — Радуйся, что Бейкер живой. А то ты бы щас гнил, кормил местную животину!       М-да… всё-таки жив янки, зараза такая. Но с другой стороны, я, Лукас и Рудник будем жить. Мне оставалось смотреть, как к багажнику подходят двое и бесцеремонно вытаскивают Щорса. Если б не дуло G3, направленное мне в лоб, я бы помешал тем, кто помешал нам доставить человека «Персея» в штаб близ Пайнтауна. Стрелок продолжал целиться в меня и одновременно пятиться назад. Где-то на полпути он повернулся к нам спиной и помчался за своими товарищами. Ни «Здравствуйте», ни «До свидания».       — Ненавижу, блять, ЮАР, — прорычал оклемавшийся Лукас. Я же, пошатываясь, встал во весь рост и решился поддакнуть ему:       — А кто любит-то?.. Ладно, проверю Рудника, — с этими словами я поплёлся к постанывающему от боли Руднику. Он лежал прям на траве, лицом кверху, на самой морде лица страдальческая гримаса. Не говоря уже о растекающейся под ним крови и простреленном предплечье. Я в медицине, в отличие от Хесуса Дельгадо, не сильно понимал, но я не собирался стоять и смотреть, как Рудник умирает от кровопотери. Для начала надо оказать ему первую помощь.       Первым делом я посадил Рудника на землю, спиной прислонил к машине. Далее я отыскал в салоне аптечку, благо она изначально там была. Рудник прижимал кисть к ране, пока я накладывал жгут выше неё. Выше потому, что ярко-алая кровь била фонтаном, пачкая мне камуфляжную куртку ЮАСО. Краем глаза я заметил подходящего к нам Лукаса, морщащегося из-за удара в натираемый им же живот. С обратной стороны предплечья дырки не было видно, значит, пуля застряла. Если не доставить раненого к Хесусу, то он отравится солями тяжёлых металлов. Не говоря уже о возможном развитии инфекции и о кровопотере.       — Открой… нагрудный кармашек рубашки, — прохрипел мне Рудник. Я приподнял бровь и спросил:       — Зачем? Там что-то важное?       — Просто открой, — русский посмотрел на меня умоляющим взглядом. Ладно, посмотрим, что внутри. Я расстегнул пуговичку на коралловой клетчатой рубашке с короткими рукавами и, нащупав что-то, вытащил небольшую склянку с чем-то красным внутри, больше похожим на кровь. Не успел я спросить, что это за жижа, как Рудник с неожиданной для раненого прытью выхватил склянку, кое-как вытащил притёртую крышку и одним махом вылакал содержимое.       А далее произошло то, что у меня до сих пор в голове не укладывается: кровь перестала бить фонтаном, плоть начала регенерировать у меня на глазах, выталкивая пулю на белый свет. Я немигающим взглядом смотрел на это зрелище, спохватился лишь тогда, когда пуля уже падала на землю. Я успел поймать её, но то, как заживало ранение Рудника, чуть не выбило меня из колеи. Такого я на своей памяти ни разу не припомню! Какое-то чудо-лекарство, ей Богу.       — Э… это что сейчас было? — выдавил пришедший в себя Лукас, который, как оказалось, всё это время стоял у меня за спиной. Рудник посмотрел сначала на меня, потом на «Пулю-в-зубах» и только потом, вдохнув-выдохнув, пояснил нам:       — Это военная тайна. Вам обоим знать не положено. Если я расскажу, то начальство грохнет сначала меня, потом до вас доберётся. Оно сделает всё, лишь бы тайна этого препарата осталась тайной.       Не знаю, как Лукас, а вот я точно молча закивал, словно китайский болванчик. Я и так не собирался рассказывать о чудесном заживлении пулевого ранения. Всё равно мне никто не поверит. Да и нехер наводить на себя подозрениями рассказом о том, как Рудник вылакал какую-то красную жижу и через несколько секунд пришёл в норму. Меньше буду знать — крепче буду спать.       — Ну, вроде бы всё хорошо закончилось, — мрачно хихикнул Рудник. — Если, конечно, не считать того, что у нас спизидили Томми-гана, а тачка, — он указал себе за спину большим пальцем, — раздолбана в хлам.       — Запасная одежда есть?       — В сумке, — Рудник неопределённо махнул рукой. А вот я был в курсе насчёт сумки. Она лежала на полу салона, там, где ранее сидел Лукас «Пуля-в-зубах». Я обошёл машину, взял сумку и всучил её Руднику. — Спасибо, — на этой ноте он закончил с нами болтать и отошёл подальше, к деревьям. Если я правильно всё понял, пошёл переодеваться.       — Блин, теперь придётся ловить попутку… — пробурчал Лукас. Я же, услышав из-за поворота звук подъезжающей машины, улыбнулся:       — Не придётся, — и уверенно вышел на дорогу. Ко мне подъехал серо-синий Land Rover Series III, с белой крышей и запасным колесом на капоте. Я знал эту машину, потому как именно на ней я и приехал в Дурбан несколько дней назад. Даже номера не поменяли.       — Шакал! — радостно воскликнул водитель по имени Мангосуту. Какая ирония… тёзка главы бантустана Квазулу Мангосуту Бутелези, но в отличие от него, склонен к альянсу с компартией ЮАР и ориентации на Советский Союз. — Ты один?       — Нет, не один, — мотнул я головой. — Щас подойдут мои коллеги.       — Уже, — хмыкнул Рудник, переодевшийся в джинсы, кеды и тёмно-синюю рубашку с короткими рукавами. Так, а вот и Лукас подтянулся. Мангосуту кивнул головой на задние сиденья. Лукас и Рудник уселись сзади, а я — спереди, рядом с другом, после чего скомандовал:       — Поехали в штаб у Пайнтауна.       — Поехали, — Мангосуту переключил скорость внедорожника и, наконец, нажал на педаль газа, вследствие чего наш «лимузин» тронулся с места. Я же, пристегнув ремень, откинулся на спинку, закинул голову вверх и закрыл глаза.       Перед глазами всё ещё стояло зрелище мгновенной регенерации хитрого чекиста. Блять, как же трудно мне будет сдержаться!.. Но ради сохранности своей жизни, а также жизней Рудника и Рихтера мне предстоит проявить нехилую выдержку. А заодно умение держать язык за зубами. «Персей» же, как мне кажется, просто-напросто порвёт к хуям нашу троицу. И всё из-за того, что мы не довезли Щорса. Буду рассчитывать на чудо… Если оно, конечно, существует, это сраное чудо.       Ещё я всё продолжал вспоминать Блесну. Она и вправду красива. Для британки. Правда, на полноценные отношения я не рассчитываю не только и не столько из-за Щорса, сколько из-за нежелания разлучать сладкие парочки, особенно супружеские. Однако… периодические встречи ничем нам с ней не грозят. Даже беременность не грозит, поскольку, увы, я бесплоден оказался. Я последний из семейства Мабуза. Конспиративная квартира «Die Landebahn» группы «Кампус», Западный Берлин Капитан Томас «Белл» Реддл Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (МИ-6) 24 мая 1981 года, 09:25       Ещё в международном аэропорту имени Яна Смэтса на вопрос сотрудника «Желаете что-нибудь задекларировать?» я ответил просто и незатейливо:       — Да. В ЮАР — ни ногой.       У меня были все основания так заявлять: во-первых, меня в ходе перестрелки, в которой тяжело пострадал Джонни, сцапали в аэропорту Питермарицбурга, куда я вчера приехал. Оглушили, связали, заткнули рот и кинули в багажник какого-то автомобиля. Несколько часов меня катали по отвратительной дороге, везли хуй знает куда… вплоть до аварии. Меня вытащили ребята Йоста и Кит, проследившие за тарантасом. Бриллианты, как мне рассказал Йост, уже увезли. На частном самолёте, принадлежащем нидерландскому ювелиру, хорошему знакомому Хадсона, а потому способному подтвердить подлинность всех камней. Ладно хоть второе «Я» помалкивало. Одним словом, курорт в пародии на Третий Рейх вышел воистину незабываем. Плюс, обо всём, что случилось, пока я был без сознания, я узнал постфактум.       Самолёт с ювелиром и Китом давно покинул ЮАР, как и мы с Хел. В данный момент я и Парк отсыпались в нашей славной берлоге, с Баалом у наших ног. Котяра соскучился за то время, что мы были на другом конце света, мы с ним поиграли, сколько смогли, пока не почуяли, как нас тянет в сон. Поэтому мы устроили в душевой перепихон и отправились на боковую. Видели десятые сны… Мне даже снились сама Хел и Ира Портнова. Всё бы ничего, если б не плавные возбуждающие движения, сопровождаемые медленным раздеванием! Естественно я, как бы сидевший во сне на каком-то кожаном кресле и смотревший на раздевающихся и ласкающих друг друга Хелен и Ирину, не мог не возбудиться.       Сон прервался, и отнюдь не по моей прихоти. Дело в том, что к нам внаглую ворвался сержант-майор Вудс, гаркнувший:       — Подъём, девочки! А то проспите второе пришествие Христа!       Проворчав ругательства в адрес всего мироздания, я протёр глаза и уселся. Вдобавок услышал, как Фрэнк говорит нам:       — Одевайтесь, Джейсон и Адлер ждут вас в зале, у них к вам какой-то вопрос по поводу бриллиантов. Мне, как обычно, нихера толком не сказали.       Блин, опять бриллианты! Вроде же с ними всё хорошо! Привезли в аэропорт Питермарицбурга, распрощались с ними и с Китом. А тут мистеру Хадсону и Рассу что-то не понравилось!.. Ладно, постараюсь убедить их, что написанное в рапорте — правдивая правда.       Спешно одевшись и расчесав волосы, я помчался вниз, в зал, где меня и Хел ждала вся наша братия: Расс, Хадсон, капитан Мэйсон, Елеазар и Ларри. Ну и Фрэнк сзади топал ускоренным шагом. Я спешно пожал всем руки, после чего, позёвывая, упёрся руками в стол и перешёл сразу к делу:       — Что не так с бриллиантами?       — Мне час назад позвонил знакомый ювелир из Нидерландов, которому ты и старший лейтенант Парк передали партию бриллиантов, — подал голос мистер Хадсон, сверливший меня взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. — Оказывается, не хватает одного камушка. Ты и агент Парк не могли его потерять где-нибудь? Вспомните, потому что это важно как никогда. Даже один-единственный бриллиант не должен попасть в цепкие лапы «Персея».       Я закрыл глаза и опустил голову, вспоминая последовательность своих действий с того момента, как фургон пересёк городскую черту Питермарицбурга. Так, вот машина сворачивает на территорию аэропорта, благо сотрудники знают и Йоста, и Джона, и Кита. Мы выгрузились, встретили Хелен. Я, Парк и Кит отправились с ящиком бриллиантов к частному самолёту… Что-то не припомню, чтоб кто-то из нас троих, Джон или Йост залезали внутрь содержимого.       — Исключено, — отрезал я, вспомнив всё вплоть до собственного похищения. — Я, Йост Ван Дер Бил и Джон Бейкер внимательно следили за ящиком с бриллиантами.       — Получается, бриллиант умыкнули до нашего прилёта? — предположила пришедшая к «разбору полётов» Хел, спешно надевшая джинсы и бежевую кофточку. Краем глаза я заметил Баала, разлёгшегося на полу, справа от стула Хелен.       — Раз так, то южноафриканские спецслужбы прокололись по полной, — разочарованно качнул головой Расс. — И не предупредили ни нас, ни МИ-6, ни ЦРУ.       — Погодите-ка… — Хелен округлила глаза, повернула голову и… уставилась на Баала, мирно лежавшего пузиком кверху. — Баал! Ты что, опять взялся за старое? Плёлся за нами на другой край Земли, а потом схомячил бриллиант, подняв весь «Кампус» на уши?!       Расс и Джейсон обменялись взглядами и пожали плечами, дескать, они ничего не поняли. Но спустя секунда мистера Хадсона словно бы осенило. Мне его взгляд совершенно не понравился. Второе «Я» зло хихикнуло:       — Кажись, щас случится нечто очень, ОЧЕНЬ нехорошее!       Слова второй моей личности подтвердились, когда выдохнувший мистер Хадсон, намеревающийся любой ценой заполучить бриллиант, проглоченный котиком, подошёл ко мне и произнёс:       — Ну, давайте-ка посмотрим… Томас.       — Что «Томас»? — я прикинулся дурачком, делая вид, что не понимаю, о чём он там говорит. Джейсон кивнул на кота:       — Посмотри-ка в котяре.       Я нарочито медленно повернул голову и бросил взгляд на Баала. Лежит, даром что не дремлет. Комфортно пушистику, лежать прям на полу. Прикидываясь дебилом, я уточнил:       — Что значит «посмотри-ка в котяре»?       — В смысле, открой Баала. Кажется, так вы с Парк его обозвали?       От услышанного охренели буквально все: и Расс, который далеко не ангелочек, и Мэйсон с Вудсом, и Ларри с Елеазаром… но в особенности охренела Хел, чья нижняя губа задрожала. Казалось, ещё чуть-чуть, и она, плача, бросится на защиту Баала. Я тоже был готов защищать котофея, а потому полушёпотом рыкнул:       — Ёб вашу мать, он вам — не консервная банка! Что значит «открой Баала»?!       — Ты отлично меня понимаешь, — Джейсон кивнул на Баала, мол, «вперёд, вскрой котика заживо». Вот только мистер Хадсон недооценил меня. Вскрытие заживо, будь то животное или человек, априори ужасно, да и подходит больше какому-нибудь садисту или полному чудовищу, которому нравится не просто наслаждаться болью, а подходить к причинению боли со всей любовью!       — Это уже перебор… — буркнул я. — Может, попробовать вызвать у него рвотный рефлекс?       — Интересно, как? — Джейсон скрестил руки на груди. Явно недоволен моим негласным отказом вскрывать кота. Но если есть альтернатива — за неё нужно хвататься руками и ногами. Мистер Мэйсон, видать, понял, в чём суть моего метода, а потому попросил Елеазара:       — Лаз, принеси-ка стакан воды. Будем вливать её, пока не блеванёт.       — Иди-ка сюда, — обратился я уже к Баалу и схватил его так, как он и лежал: пузиком кверху. Котик пискнул от неожиданности и мяукнул разок. Я по пути к одному из четырёх стульев Расса перевернул Баала и посадил себе на колени. Вдруг Хелен воскликнула:       — Погодите! Я вспомнила! Вспомнила, где бриллиант! — все тут же уставились на неё, даже Елеазар, наливший воды в стакан, но не успевший дойти до нас. Стало понятно, почему Парк прервала процесс: она вытащила из левого переднего кармана джинсов чёрный мешочек, открыла его и показала нам тот самый потерянный бриллиант. Обомлели все: и я, отпустивший всё-таки Баала, и Хадсон, и Мэйсон с Вудсом… и Расс тоже.       — Агент Парк, — мистер Хадсон первым пришёл в себя, — объясните, почему вы устроили весь этот цирк.       — Я хотела убедиться в том, что конкретно этот бриллиант — настоящий, а не муассанит, — спокойно объяснила Хел, засовывая бриллиант обратно в мешочек и кладя сам мешочек на стол Расса. Хадсон поморщился и спросил:       — Муасса… чего?       — Муассанит, сэр. Искусственный бриллиант. Игрушка. Стекляшка. Дешёвка. И стоит он… — выдохнув, Хел закончила: — Стоит целое нихуя!       — Можно было и в отчёте это отметить, — спокойнее проговорил мистер Хадсон. Но Хел мотнула головой:       — Нельзя, иначе ваш знакомый ювелир точно не вывез бы бриллианты из ЮАР. К тому же, нет никакой гарантии, что среди сотрудников НСР нету пособников «Персея» или хотя бы КГБ с ГРУ.       — Кстати, о КГБ с ГРУ… Джейс, — фамильярно обратился мистер Мэйсон к Хадсону, — аналитики ЦРУ смогли закончить анализ той ЭВМ, что мы с тобой и Фрэнки привезли с «Шахдарина»?       — Нет, — резче обычного ответил Хадсон. — Я дам вам знать, когда всё проанализируют. Агент Парк, — мужчина протянул Хел ладонь, в которую та вложила бриллиант, и натянул улыбку: — Благодарю вас от имени Президента Соединённых Штатов Рональда Уилсона Рейгана. Так, я поехал, а вы все — за работу. «Персей» сам себя не найдёт.       — Пора за работу, — объявил уже Расс не столько всем, сколько мне. В голове сразу всё прояснилось, стала понятна цель. Второе «Я» что-то там кричало от бессилия, но я забил на крики. И забил на то, что мы с Парк не ели, не пили. Мы заняли её стол и принялись по новой изучать злополучную папку, которая здорово помогла «Кампусу».       Да, столько всего хранит эта, казалось бы, обычная советская папка! Не говоря уже про дипломат Франца «Топора» и блокнот «Кирпича»… Благодаря последнему я знал, что Лёню «Бутона» звали Леонидом Витальевичем Сосновским. Горевал ли я? Ни разу. Блин блинский, повезло же тем гаврикам, что Джонни Бейкер жив, хотя не факт, что после тяжёлого ранения тот вернётся в строй.       Я вспомнил кое-что, о чём не сказал ни Хел, ни кому-либо ещё в «Кампусе», ни отметил это в рапорте: когда меня переносили в машину Йоста, я на несколько секунд пришёл в себя и сумел запомнить лица похитителей. И я всех узнал: Вадима Артёмыча Рудика, Лукаса «Пулю-в-зубах» и Шакала. Вообще, я и так знал, что «Персей» всерьёз решил за меня взяться. Дотянулся всё-таки проклятый Муравей!       С другой стороны, хорошо, что не Портновы, а то я бы окончательно сорвался и пришил бы обоих, будь у меня такая возможность. Только я обрадовался, как вмешалось второе «Я», разочарованно простонавшее:       — Эх, Томми-ган, Томми-ган… Такой шанс упустил! С другой стороны, у «Персея» ещё есть шанс.       — Мечтать не вредно, — мысленно парировал я. Как ни странно, стоило мне начать по-настоящему злиться, как я неведомым образом успокаивался. Вот уж не знаю, почему. Не мог и до сих пор не могу долго злиться на вторую личность.       Я тряхнул головой. Не, нехер сейчас думать о втором себе, да и о бриллиантовом куше, что не удалось сорвать «Персею». Буду, значится, представлять, как сам «Персей» орёт на своих подопечных, крушит мебель, душит провинившихся на манер Дарта Вейдера… О чём угодно буду думать, лишь бы не о злоебучих мозолях.