Call of Duty: Black Ops: Cold War

Советский «зиккурат» близ закрытого военного городка Скрунда-1, Кулдигский район, Латвийская ССР, СССР Капитан Томас «Белл» Реддл Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (МИ-6) 30 марта 1981 года, 10:28       Мы с Хелен чуть ли не вплотную к динамикам припали, слушая каждое слово, сделанное записывающим устройством. В этот момент нас волновало лишь содержимое аудиозаписи. Послушать было что. Началась она с обмена мистера Хадсона и некоего Блэка приветствиями. Далее первый мрачно констатировал:       — Не хотел расстраивать, но скажу как есть: «Кампус» подтвердил наши с тобой опасения. В Берлине засветилась бомба проекта «Зелёный Свет». Наша бомба.       — Если это всплывёт… — в ужасе охнул мистер Блэк, пока мы с Хелен переглядывались и охуевали от услышанного. Значит, бомба не просто принадлежит кому-то, а является собственностью американцев! Надо будет разведать у Вудса, Мэйсона, Елеазара, Ларри и Расса, в курсе ли они, чья бомба была заполучена Персеем от «Кирпича». Впрочем, фраза Хадсона, говорившего будничным тоном, быстро осадила меня:       — Об этом не узнает даже «Кампус». Ставки слишком высоки.       — «Высоки» — не то слово, Джейс! — процедил Блэк, раздражённый фактом пропажи бомбы. — Речь об американской нейтронной бомбе, спрятанной под Берлином.       — Чего?.. — синхронно выдали мы с Хелен, переглядываясь. Нахера прятать в Берлине атомную… вернее, нейтронную бомбу?! Чтобы что сделать? Взорвать столицу Восточной Германии и анклав Западной и, тем самым, разозлить немцев?!       — Ну что, Томми-ган? — зло хихикнуло второе «Я». — Убедился, что янки не такие добренькие, как ты считал? Если этого тебе мало, то тогда не знаю, что ещё должно склонить тебя к побегу к своим настоящим друзьям. А то потом станет слишком поздно…       — Цыц ты, пиздюк несчастный! Не до тебя сейчас, — мысленно прыснул я, а вслух выругался:       — Просто охуеть можно.       — Да, — согласилась Хелен. — Охуеть. Давай вторую запись послушаем, — предложила она, указывая ладонью на монитор. Я нажал на двоечку и снова стал слушать диалог между Хадсоном и Блэком. На этот раз обошлось без каких-либо приветствий. Мистер Блэк сразу перешёл к делу:       — Джейс, я хочу убедиться в твоей надёжности.       — Свисток прозвучал. Мяч в игре, — так же буднично ответил мистер Хадсон, словно он смотрит матч по бейсболу или играет в гольф. Собеседник этого не оценил, а потому фыркнул:       — Всё шутишь… — и под конец процедил: — Если объект узнает правду…       На этом моменте я обратил внимание на Хелен. Она нахмурилась, как будто знала, о каком-таком объекте говорят Хадсон и Блэк. И снова вмешалось второе «Я», подметившее:       — Да, младой чек, твоя «дражайшая» Парк прекрасно знает, кто этот объект. Лишь разыгрывает удивление.       — Вот уж не думал, что тебя так волнует правда! — весело усмехнулся Хадсон.       — Меня волнует контроль над объектом, а не правда.       — Не переживай ты так, — Джейсон поспешил успокоить собеседника. Да, умеет человек если не успокоить, то хотя бы заставить выслушать внимательно, до конца, — ничто не мешает как бы забыть объект на вражеской территории, если он каким-то неведомым способом узнает правду. Или по-другому убрать его. Вот и вся арифметика.       На последней фразе аудиозапись закончилась. А мы с Хелен переваривали услышанное. Значит, янки подложили бомбу под Берлин. Непростую, но нейтронную, как сказал мистер Хадсон. Далее, во второй аудиозаписи говорится о некоем объекте, который не должен узнать правду. В противном случае, от него можно будет избавиться: хоть «забыть» его на территории врага, хоть иным способом убрать.       Слушая диалог Хадсона и этого Блэка, я чувствовал, как нарастает злость. Злость на ублюдскую американскую тактику прикрываться мирными! МИ-6 и другие ведомства вроде КГБ, Штази, Моссада, китайской Чжунъюн Дяочабу или французской СВДИК не без греха, но размещать ОМП прямо посреди городов, да так, чтоб никто ничего не заподозрил… Безумие! Второе «Я» тем временем вкрадчиво так поинтересовалось у меня:       — Дружок, а ты в курсе, что Берлин — отнюдь не единственный западноевропейский город, где находится американская нейтронная бомба?       — Стоп, что?! — мысленно изумился я, не веря поначалу сказанному. Однако подсознание, да и крупица фактов говорила о том, что второе «Я» всё-таки право. — Нахера янки закладывать нейтронные мины под Европу? Паранойя какая-то, что ли?       — Вооооот! — радостно протянуло второе «Я». — Ты только что ответил на свой же вопрос.       В левом нижнем углу монитора снова высветилась надпись «ПЕЧАТЬ ИНФОРМАЦИИ (Д/Н)». Снова нажал на «Д». Как только принтер начал печатать, Хелен молча встала и, цокая каблуками сапог, подошла и забрала распечатку. Я видел, как её лицо менялось. Сначала любопытство, потом недоумение, шок и, наконец, гнев. Девушка нервно смеялась, несколько раз протараторила «Сука», но не выдержала и выпалила «БЛЯТЬ!!!». Я аж вздрогнул и обеспокоенным тоном спросил у неё:       — Что? Что ты узнала?       Не ответила. Вместо этого Парк, продолжая нервно хихикать, сложила пополам два листа, которые она проглядывала, подошла к перилам и молча положила их на монитор, дескать, «прочти, и всё поймёшь». Я буркнул:       — Ну как хочешь, — и взял распечатанные листы. На первом красовался советский герб и надпись «ОПЕРАЦИЯ «ЗЕЛЁНЫЙ СВЕТ» под ним. А далее, я принялся вполголоса зачитывать суть этой операции: — Операция «Зелёный Свет» (далее — «Зелёный Свет») — это совершенно секретная программа ЦРУ, разработанная в период с 31 марта 1953 года по 2 февраля 1954 года. Утверждена Директором центральной разведки Алленом Уэлшем Даллесом 4 февраля 1954 года. Одобрена лично Президентом США Дуайтом Дэвидом Эйзенхауэром 8 февраля 1954 года. Начало «Зелёного Света» — 10 февраля 1954 года. Куратором операции назначен агент Отдела Специальных Операций ЦРУ Эмерсон Майкл Блэк.       Пока ничего подозрительного, кроме того факта, что в Берлине Персей заполучил нейтронную бомбу. Американскую, причём. Я продолжил читать вслух:       — Официальная цель «Зелёного Света» — деморализация оккупационных сил СССР и восточноевропейских марионеточных режимов (с 14 мая 1955 года — стран-членов Организации Варшавского Договора) в Западной, Северной и Южной Европе. В дальнейшем — дискредитация оккупационных сил, борьба с ними и дальнейшее освобождение оккупированных государств от войск СССР и его восточноевропейских союзников. Фактическая цель «Зелёного Света» — уничтожение крупнейших городов стран-членов НАТО и Евросоюза, а так же нейтральных государств на случай оккупации вышеупомянутых войсками СССР и его восточноевропейских союзников.       Дочитав до «на случай оккупации вышеупомянутых войсками СССР и его восточноевропейских союзников», я закрыл глаза и выдохнул носом. Это ж надо, прикрываться «деморализацией» и «дискредитацией» Советов и их друзей в ОВД, которые якобы должны оккупировать Западную Европу, включая Британию! Будь я янки, я бы без зазрения совести сбежал к Советам. Плевать на свою ненависть к предателям и перебежчикам.       — Томас, — обратилась ко мне Хелен, не скрывая раздражение. Странно, что второе «Я» молчит. Как бы то ни было, я пересилил себя и продолжил читать, пускай и в полголоса:       — «Зелёный Свет» предполагает размещение мощных атомных бомб с дистанционным управлением в крупных городах стран-членов НАТО и ЕЭС, включая столицы. Мощность бомб должна быть такова, чтобы уничтожить город без шансов на восстановление инфраструктуры. В случае если главы государств и правительств узнают, пускай и случайно, о «Зелёном Свете», их надлежит шантажировать с целью предотвращения принятия мер против «Зелёного Света» и, в перспективе, перехода стран в советскую сферу влияния или Движение Неприсоединения, — после этой фразы я умолк. Всё будет в разы хуже, если окажется, что главы государств ЗНАЮТ о том, что они живут под нейтронными бомбами, но искренне считают, что Святых, Непогрешимых и Добрых американцев подставили Злые Коммуняки с Востока.       — Читай список городов, — чуть ли не приказным тоном сказала Хелен, садясь за компьютер Минобороны. Я пожал плечами, отложил первый лист и взял второй. На нём в три столбика были расписаны города, которые будут взорваны в случае вторжения СССР и ОВД. Отыскав взглядом Англию, Уэльс, Шотландию и Северную Ирландию, я вслух перечислил города:       — Так… в Англии — Лондон, Бирмингем, Лидс, Шеффилд, Ливерпуль, Манчестер, Ковентри и Лестер. В Уэльсе — Кардифф, Суонси, Ньюпорт и Бангор. В Шотландии — Глазго, Эдинбург, Абердин и Данди. А в Ольстере — Белфаст и Дерри… Бред какой-то, — отрезал я, пытаясь отрицать очевидное. Факты говорили сами за себя, однако я ничего не мог с этим поделать. Я не был чародеем, способным изменить реальность так, как удобно мне и моим настоящим друзьям, а не тем русским вроде Портновых.       Я был зол на янки, но вместе с тем испытывал равнодушие. Равнодушие к судьбам жителей городов, которые погибнут из-за паранойи американцев! Кроме того, я испытывал злорадство. Но не из-за воплощения плана в реальность как такового, а из-за последствий. Ведь если янки и вправду взорвут города, то тем самым наживут себе врагов в лице стран Западной, Северной и Южной Европ.       Насколько надо сойти с ума или уверовать в угрозу с востока, чтобы решиться пойти на такой отчаянный — с точки зрения амеров, само собой — шаг? Рональд Рейган с его ярой антикоммунистической политикой, достойной лавров сенатора Джозефа Маккарти, легко может на это пойти. Или Александр Мейгс Хейг-младший, Госсекретарь США, ястреб на фоне ястребов, способен надавить на Президента. Только для этого нужен повод.       О команде Рейгана я знал со слов Расса, ездившего пару раз в Вашингтон, так что проблем особых со знанием о членах администрации бывшего актёра возникнуть не должно. Кстати, об администрации… Хелен, смотревшая то на меня, то на монитор, подметила:       — Знаешь, Том, твоё молчание меня пугает. Тебе наплева…       — Нет, — отрезал я, чего никак от себя не ожидал. Однако под давлением второго «Я» пришлось разыгрывать роль праведного гнева до конца: — Мне не начхать на операцию. Не начхать на то, что наш родной город погибнет по прихоти Ре… — громкий вой сирены оборвал мой словесный поток. Центр связи, где мы с Парк находились, погрузился в красный полумрак, а компьютер на русском произнёс фразу:       — Внимание! Несанкционированный доступ к военно-аналитическому архиву Министерства обороны!       — Валим отсюда нахер! — буркнул я, складывая архиважные распечатанные листы в один из отделов болтавшегося на боку планшета. Мы выбежали в смотровое помещение, откуда открывался вид на типичный американский городок. Солдаты больше не проходили учение, они искали нас. Что и подтвердила оповестительная система:       — ВНИМАНИЕ ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ!!! НА ТЕРРИТОРИИ ОБЪЕКТА НАХОДЯТСЯ ВРАЖЕСКИЕ ДИВЕРСАНТЫ В ОФИЦЕРСКОЙ ПОЛЕВОЙ ЭКИПИРОВКЕ!!! ОБРАЩАЙТЕ ВНИМАНИЕ НА НЕЗНАКОМЫХ ИЛИ МАЛОЗНАКОМЫХ СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ И ПРОВЕРЯЙТЕ ИХ ДОКУМЕНТЫ!!! В СЛУЧАЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ ПРИКАЗАНО ЗАДЕРЖАТЬ ДИВЕРСАНТОВ, ПРИ СОПРОТИВЛЕНИИ — УНИЧТОЖИТЬ!!!       — Нам пизда, — повторяла Хелен эту фразу, как мантру. Мы бежали через различные коридоры и технические помещения, стараясь не натыкаться на солдат. Но если сталкивались, то выводили их из строя, ударяя прикладами. А бывало, что били рёбрами ладоней по шеям.       Я связался с Вудсом по рации, уже в открытую шпаря на английском:       — Экс-Рэй, это Белл. Приём! Экс-Рэй!       — Белл, ну наконец-то! Вы там с Парк всю базу на уши подняли! — последняя фраза прозвучала с укором, хоть и констатировала факт. Мне некогда было препираться с командиром, так что я в сердцах прорычал:       — Что за хуйня, Фрэнк?! Ваша страна подложила ОМП под Западную Европу!       — Чего? — опешил на том конце линии Вудс, но взял себя в руки и потребовал: — Так, Белл, объясни нормально, какое такое ОМП и под кого подложили Штаты. Что вы с Парк выяснили в архиве?       — Много чего, — зло процедил я, предвкушая последующий разбор полётов. — Выяснили, что полученная Персеем бомба — нейтронная. Причëм американская! И таких бомб полно по всей Европе, включая, блять, Британию!       — Так, Белл… — сержант-майор, видимо, пытался успокоить себя, раз некоторое время не отвечал. Я и Хел за это время примчались в очередное техническое помещение, оказавшееся ремонтной базой, где ремонтировали советскую военную технику вроде грузовиков, «Уазиков», танков Т-72 или Т-64, БТРов, БМПшек. Мы не думали, какой конкретно транспорт выбирать, так что наугад выбрали БТР-70.       Благодаря второму «Я», услужливо поделившемуся со мной информацией об этой машине, я чувствовал себя в её салоне уверенно, даром что залез внутрь через левый люк, а Хел — через правый. Похоже, она не понаслышке знала о БТР-70. Вернее, о том, как туда залезать.       — Белл, — раздался треск рации и голос сержант-майора Вудса, — вы с Парк отправляйтесь к точке эвакуации, я доберусь туда по-своему, чтобы не вызывать лишние подозрения. Если Хадсон всё ещё в нашей берлоге и никуда внезапно не уехал, мы с ним как следует поговорим по поводу этих самых бомб и их закладке под европейские города. Этот плешивый выблядок выложит нам всё, как миленький, — на последней фразу Фрэнк даже недобро хихикнул, что означало одно: Хадсону придётся ОЧЕНЬ долго объясняться.       — Понял, Экс-Рэй. До встречи в точке эвакуации, — пожелав напоследок Вудсу удачи, я вырубил рацию и стал искать ключ зажигания и другие способы завести БТР. Я буркнул: — Блять, надеюсь, БТР рабочий…       — Рабочий, — уверенно заявила Хелен, занимая место пулемётчика турели. Я недоверчиво посмотрел на неё, но не знал, что сказать, поэтому сосредоточился на заведении БТРа. Тут, наконец, заговорило второе «Я»:       — Делай всё так, как я говорю, Томми-ган, и вы с Парк выберетесь, — спорить с ним я не захотел, так что я принялся внимать. Второе «Я» терпеливо объясняло порядок заведения машины: — Включи массу, — после этой фразы я отыскал соответствующую кнопку-якорь и нажал её. — Вытащи два подсосика двигателей справа от себя, — подняв подсосики, я узнал от второго «Я» новую команду: - Зажги левый двигатель, он отвечает за всю гидравлику, — после того, как я поднял рычажок под табличкой «ЗАЖИГАНИЕ» рядом с индикатором исправности контрольных ламп, второе «Я» распорядилось: — Жми на стартеры двигателей по очереди, сначала левый, а затем — правый, — отыскав чёрные кнопки с табличками «СТАРТЕР», я нажал их, как сказала вторая личность, по очереди. Сначала — левую, потом уже — правую.       Движки БТРа зарычали, означая, что я всё сделал правильно. Второе «Я» и на этот раз вмешалось, как бы управляя мной, словно кукловод — марионеткой. Первым делом я отъехал назад, чуть не врезавшись в «Шишигу». Откуда я знал народное прозвание ГАЗ-66? Наверное, вторая личность подсказала, неоднократно слышавшая слова вроде «Шишига» или «Шишка» в адрес этого грузовика.       Оскалившись и сказав «Валим нахуй!», я надавил на педаль газа, и многотонная восьмиколёсная махина тронулась с места. Впереди были ворота, но они не оказались помехой для БТРа, что смял их в труху. А за воротами оказалась некая площадь, судя по беседке в центре, зданию с часами слева от нас и аллеям, дорожкам и участкам с растительностью вокруг этой беседки. Обомлевшие солдаты принялись разбегаться в стороны, а я мысленно извинялся перед ними.       Только после того, как мы свернули направо и заехали в распахнутые кем-то ворота, по нам открыли огонь. Я видел наверху и внизу, на дороге, ещё солдат, парочка из коих стояла у «Уазика». Вытерев пот со лба, я отыскал микрофон рации и рявкнул на русском:       — В СТОРОНЫ, ДОЛБОЁБЫ!!! В СТОРОНЫ!!!       Как ни странно, но пацанам хотелось жить, так что они послушались меня, совершенно незнакомого для них офицера, и разбежались. По крайней мере, ребята внизу. А солдатам наверху не требовалось бежать, они просто стреляли по БТРу, как будто пули могли нас остановить. Так, помять корпус.       Впереди был дуговой поворот влево, куда мы и свернули. Он вёл на другую улицу, затемнённую, раз здесь, в отличие от двух предыдущих разов, створки крыши не были разведены, а на двухэтажных здания светились разноцветные неоновые полосы. Сминаемые нашим тарантасом машины были лишь досадным препятствием. В этот момент я не думал ни о чём, кроме побега с «зиккурата».       — Стреляй вслепую, пусть знают, что здесь неучи сидят! — гаркнул я, видя, как Т-образный перекрёсток, за которым — огроменные ворота, загораживают два БТРа: один 70-й, а другой 60-й. Я надавил гашетку в пол. Не хватало, чтоб две бронемашины остановили нас! Хелен тем временем стреляла куда угодно, но в солдат старалась не попадать, строго соблюдала наказ Расса и мистера Хадсона.       К несчастью для Советов, мы всё-таки пробились через заслон БТРов, врезавшись в них со всей дури. Машины развелись в стороны, освобождая нам дорогу. Я снова вспотел от напряжения, но гашетку решительно не отпускал, ворота ведь закрывались! Оповестительная система, заоравшая «ПЕРЕКРЫТЬ ВСЕ ВЫХОДЫ!!!», раздражала, однако сделать с этим я ничего не мог. Главное — выбраться с «зиккурата» любой ценой.       — ДАААА!!! — радостно взревели мы с Хелен, как только выехали, наконец, на улицу. Мы ехали по заасфальтированной дороге вперёд, игнорируя вражескую стрельбу, оравшую сирену, спешно собранную погоню за нами. Радость переполняла нас, даже на некоторое время затмила негодование по поводу операции «Зелёный Свет», отражавшей тактику американцев прикрываться гражданскими.       — Господь всемогущий, поверить не могу, что мы выбрались! — заявила Хелен, убирая руки с КПВТ, из которого стреляла вслепую. Мы просмеялись, хоть я и продолжал держать баранку, крутить её, стараясь уехать как можно дальше от «зиккурата». Вдруг Хел нахмурилась, заняла место командира, справа от меня, и вкрадчиво так осведомилась у меня: — Томми, у меня возник такой… ну, неожиданный вопрос: а ты где научился БТР-то водить?       — А я и не умею, — честно признался я, умолчав о втором «Я». Ни к чему знать ей и кому-либо ещё из «Кампуса» о бедах с моей башкой. Услышав моё признание, Парк сначала недоверчиво уставилась на меня, потом моргнула пару раз, ну а я не выдержал и, смотря в окошко, заорал с улыбкой на лице: — АААААААА!!!       Хелен тоже заорала, но вскоре наш синхронный крик перешёл в громкий ржач. Это ж надо было, ляпнуть, что не умею! Впрочем, это ж недалеко от истины: второе «Я» умеет, но закладывать его я не собираюсь. По крайней мере, пока не выясню правду с большой буквы «Пэ».       Уже вдалеке от «зиккурата», когда мы ехали по обычной дороге, не заезжая в лесополосу, я связался с сержант-майором:       — Экс-Рэй, приём, это Белл. Как у вас дела?       — Слышу тебя, Белл, — отозвался Вудс, — Мэйсон и Адлер сменили точку эвакуации. Едем в городок Вентспилс, проникаем зайцем на судно до города Висбю в Швеции, а оттуда самолётом в ФРГ.       — Понял, Экс-Рэй. И, к слову, как соберёмся всей командой, первым делом поболтаем с мистером Хадсоном. Надо будет — попытаем. Во славу Рейгана и Её Королевского Величества.       — Э, отставить пытки! А то нам самим устроят анальную кару! — резко осадил меня Фрэнк, едва услышав фразу про пытки. — Короче, езжайте до Вентспилса. Встретимся там. Удачи.       — Спасибо, Экс-Рэй. Конец связи, — с этими словами я закончил сеанс связи с Вудсом и пересказал слова Фрэнка. Странно, что Хел не вмешалась, когда я сказал, что мы попытаем мистера Хадсона во славу не только Рейгана, но и королевы Елизаветы.       Как бы то ни было, мы выбрались из «зиккурата». А путь до нашей берлоги в Западном Берлине предстоял долгий. Конспиративная квартира «Die Landebahn» группы «Кампус», Западный Берлин 1 апреля 1981 года, 05:36       За прошедшие два дня мы впятером толком не выспались, устали, были раздражены. Бодрее всех выглядели капитан Мэйсон, да Расс. Конечно, им не пришлось строить из себя Штирлицев, проникающих на вражескую базу, не пришлось активно разговаривать на русском, да так, чтоб заподозрили неладное слишком поздно… Слава яйцам, Вудс не убил полковника Пуго. Лишь отвлёк его каким-то «важным» дельцем, требовавшим срочнейшего внимания командира объекта.       Едва услышав про операцию «Зелёный Свет» на борту судна, куда мы проникли зайцем, капитан Мэйсон сначала отрицал всё, не мог поверить, что его страна способна пожертвовать не своими, а ЧУЖИМИ гражданскими во имя защиты «демократии». Он бегло изучил план по закладыванию бомб в крупнейшие города каждой из стран. Но не на судне или в самолёте, а в нашей машине, на которой мы ехали в конспиративку.       Мэйсон и Расс сдержались, услышав суть операции, предпочтя выслушать всё от Хадсона. А вот мистер Вудс, узнав о замысле своей страны, пришёл в ярость. Он на чём свет материл как Хадсона, так и Эмерсона Майкла Блэка, оказавшегося ни много ни мало начальником и учителем Хадсона, ныне работавшим заместителем стратега Оперативного директората ЦРУ. По крайней мере, так мне сказал Адлер, пока мы ехали впятером к нашей берлоге, где остались Ларри, Елеазар и, надеюсь, мистер Хадсон.       — Том, припрячь план, — приказал Расс, передавая распечатку с «зиккурата» мне. Я сложил листы вчетверо и засунул их во внутренний карман косухи. — На всякий случай.       — Замётано, — кивнул я. Тишину в салоне нашего старого доброго BMW 525 нарушала песня «Rock Hard» американской рок-певицы Сьюзи Кватро. Я тряс головой в такт мелодии, стараясь хоть как-то расслабиться. Увы, Хелен, сидевшая между мной и Вудсом, окликнула меня. Я глянул на девушку: она явно раздражена. Я пробормотал: — Извиняюсь. Классная песенка же.       Больше никто ничего не сказал, и мы доехали до конспиративки, слушая несколько песен. Одна из них, которую мы слушали до того, как остановились перед воротами, была, по-моему, от группы «Blondie» и звалась «Rapture». Я не успел дослушать её, потому что водивший машину Расс вырубил движок. Вышли все, кроме Хелен. Она отмахнулась, мол, сами поболтайте с Хадсоном. Препираться с ней не стали.       Искать Хадсона долго не пришлось: он сидел на капоте бежевой тачки, расположенной справа от конспиративки нашей, вешал солнечные очки в наружный карман коричневой кожаной куртки. Кажись, машина эта — Opel Senator, если судить по кузову и логотипу производителя на решётке радиатора. Все были жутко раздражены. Все, кроме меня. Мне как будто было пофигу на операцию «Зелёный Свет». И второе «Я» молчит. Ну и пусть молчит в данный момент.       Сержант-майор Вудс дышал носом, стиснув зубы под губами, плохо контролируя свой гнев. При виде мистера Хадсона он и вовсе сорвался с цепи: схватил скрывавшего важную информацию ЦРУшника, прорычал «А ну иди сюда, пидорас!» и впечатал его в стену. Хадсон даже не успел толком среагировать.       Вудс прокричал «коллеге» в лицо:       — Ты, уёбок плешивый, знал, что бомба — наша! Знал и нихера нам не сказал! Что ты ещё, блять, скрываешь?! Может, выбить из тебя правду, и в расход?!       Фрэнк был так взбешён, что, в отличие от меня, не обратил внимания на движения ниже головы Хадсона, а тот доставал из-за спины «Кольт» и целился ему в живот. Второе «Я» потребовало от меня не лезть, иначе Вудс может поколотить меня до полусмерти. «Уёбок плешивый», как его только что обозначил Фрэнк, снял пистолет с предохранителя и на удивление спокойно отреагировал на тираду:       — Подумай как следует, Фрэнки.       — Так, джентльмены, — цокнул я, вмешиваясь в разборку, и махнул руками, надеясь остановить драку до её начала, — отставить ссору. Она не поможет нам поймать Персея.       — Именно, — согласился со мной Расс, подошедший к нам троим. Фрэнк, не разжимая кулаков, плюнул под ноги Хадсону, но всё же отошёл на два шага от него, убиравшего пистолет обратно за спину, в брюки.       — Почему ты нам не сказал, что бомба наша? — возмущённым тоном осведомился встрявший Мэйсон. Только Хадсон открыл рот, как сержант-майор ответил за него:       — Чтоб мы ему жопу прикрыли. Этот пидорас врал нам с самого начала!       — Это не враньё. Это умолчание, — парировал закативший глаза Хадсон. Горько усмехнувшийся Мэйсон попробовал пристыдить коллегу по ведомству:       — Вот он, твой конёк, Джейс… Манипуляция людьми, сознательное искажение правды. Верно?       Слушая столь дешёвый трюк от Мэйсона, я поражался: это ж работа мистера Хадсона! Вот я закатил глаза, цокнул и вмешался в разговор, стараясь побыть эдаким «адвокатом»:       — Народ, — все повернули головы ко мне, стоявшему справа от Хадсона, — вообще-то, ему за это платят зарплату. Он ЦРУшник, а не правдоруб. Как, кстати, и все присутствующие здесь, — я поочерёдно указал пальцем на пыхтящего от негодования Вудса, на обескураженного Мэйсона и на спокойного, как глыба, Расса. — Это понимаю даже я, человек, работающий в ведомстве другой страны.       — Видишь, Расс? — прыснул смешком Джейсон, на лице которого проступила улыбка. — И снова в «Кампусе» только у одного человека работает мозг. Что до правды, — он посмотрел на Мэйсона и Вудса, — то её нет. Есть лишь выбор, кому верить. Кому, как не ему знать об этом? — Хадсон кивнул головой на стоявшего у стены Адлера, потушившего сигарету о случайный кирпич.       — Ты лучше расскажи, что это за операция «Зелёный Свет». Выкладывай, не стесняйся, — Расс похлопал Джейсона по правому плечу. — Тут все свои.       — Всё началось в первые месяцы президентства Дуайта Дэвида Эйзенхауэра, — Хадсон начал свой содержательный, на мой взгляд, рассказ. Мы-то более-менее знали о плане, но хотели услышать подробности от человека, скрывшего факт кражи американской нейтронной бомбы из Берлина. — Он решил, что мы не успеем оперативно отреагировать на вторжение советских сил в Западную Европу. В феврале 54-го он одобрил разработанную по его поручению операцию «Зелёный Свет». Это секретная программа по закладке атомных бомб во всех крупных городах тех европейских стран, что не были оккупированы Советами. До меня программу курировал мой наставник, Эмерсон Майкл Блэк. Помимо стран-членов НАТО, мишенями были выбраны города в карликовых странах, нейтралах вроде Швейцарии, Швеции, Финляндии, Австрии и Югославии, некогда бывшей в советской сфере влияния. Спустя двадцать лет, в 74-м, бомбы не убрали, а заменили нейтронными. Они всё ещё убивают людей, но наносят меньший вред инфраструктуре. Если главы государств или хотя бы правительств узнавали о бомбах, то их шантажировали. Мол, «Попробуете хоть кому-то ляпнуть о том, что живёте под атомной или нейтронной бомбой, и ваши города взлетят на воздух».       — Это уже доктрина страха какая-то, — заговорило, наконец, второе «Я». Я же услышал возмущённый возглас Вудса:       — Миллионы сгорят живьём, а ты, блять, говоришь о злоебучей инфраструктуре?!       — Наша задача — сохранить наш жизненный уклад, — уверенно парировал Хадсон, их с Вудсом взгляды скрестились. Вторая моя личность, зло хихикнув, подметила:       — Забавно… Контуженный янки талдычит о миллионах, что сгорят живьём, но предпочёл забыть о тысячах сгоревших вьетнамцев, на которых подобные ему, Мэйсону, Адлеру и другим ребятишки выливали декалитры напалма!       — Блин, и то верно, — согласился я в этом со вторым «Я», припоминая резню в Сонгми, о которой не слышал, пожалуй, только ленивый. Капитан Мэйсон тем временем, пытаясь успокоить скорее себя, нежели остальных, задал Джейсону вопрос:       — Ты давно знаешь о пропаже бомбы?       — В феврале с одной из бомб пропала связь, — сообщил ЦРУшник. — Мы до конца не были уверены, что здесь постарался Персей, пока не увидели снимки из дипломата Франца «Топора».       — Так, — Расс почесал переносицу, — американская бомба сейчас находится у врага США. Если Персей её взорвёт и обнародует данные по происхождению бомбы, то США автоматически станут всеобщим врагом номер один.       — Каким, блять, образом? — не выдержал я, хоть и дослушал до конца этот идиотский вывод. — Какая-нибудь Тэтчер, Валери Жискан д’Эстен, Арнальдо Форлани или Гельмут Шмидт скорее поверят лжи о бешеных русских, которые подставили «виликие» и «нипагрящимии» США! — слова «великие» и «непогрешимые» я откровенно спародировал, кривляясь. Что характерно, ни Вудс, ни остальные янки не лезли на меня с кулаками.       — Верно, — кивнул Хадсон, соглашаясь со мной, после чего повернул голову к Рассу и выпалил: — Если бы ты нашёл и убил Персея во Вьетнаме тринадцать лет назад, ничего бы из этого не случилось!       — Вроде взрослый, а такой наивный… — хихикнуло второе «Я». Фрэнк же опять пошёл на Джейсона, намереваясь его отмудохать, однако Расс выставил горизонтально руку, мешая коллеге по ведомству. Он спокойно так предупредил Хадсона:       — Знай, Джейс: в другой раз я не остановлю ни Фрэнки, ни Эла, ни даже Томми-гана.       Я махнул рукой на ссорящихся ЦРУшников и пошёл к воротам, приподнимать их. Но вдруг заметил стоящих перед ними Ларри и Елеазара, первый скрестил руки на груди, а вот второй держал на руках испуганного Баала, вцепившегося в футболку еврея коготочками.       Только я открыл рот с целью спросить их, где Хелен, как из конспиративки раздался её вопль:       — Я знаю, что нас прослушивают! Вот пускай и послушают, чёрт возьми! Ты знаешь, чем занимается «Кампус»?! Скажи этим гениям, ЧТО они проморгали! — насколько мне известно, она к сэру Артуру Фрэнксу, возглавлявшему МИ-6, обращалась на «Ты», что неоднократно меня удивляло. Равно как и к его секретарю. Пока я думал, с кем конкретно говорила Парк, она завизжала: — ДА МНЕ ПОХЕР!!! — и швырнула в стену что-то, отчего это что-то разбилось. — Иди и скажи! Премьеру Тэтчер! Скажи, что она тупая как валенок! И КОРОЛЕВЕ, БЛЯТЬ!!! ВСЕМ СКАЖИ!!! — девушка, судя по последним фразам, окончательно вышла из себя и разнесла телефон. Некоторое время ничего не происходило, но потом ворота стали подниматься. Наверное, Хелен нажала на кнопку подъёма, раз она стояла в центре, ждала, когда они подымутся до нужной высоты, и вышла.       Смотреть на Хел было неприятно: лицо её красное от гнева, сама она кашляет, потирает шею под кашне. В правой руке она держит разъёбанный телефон. Я его сразу узнал, он стоял на рабочем столе Ларри. Сам Симс смотрел то на телефон, то на Парк, не зная, что и сказать. Мы с Елеазаром тоже молчали. Девушка небрежно кинула телефон к нашим ногам. Молча.       — Сэр Фрэнкс заявил, что американцы неспособны подставить своих союзников из НАТО, — заговорила, наконец, Хел охрипшим голосом. — Он сказал, что операция «Зелёный Свет» — очередная дезинформация от Советов. Темнит, — на последнем слове Парк нервно усмехнулась и разочарованно качнула головой. Выходит, что сэр Фрэнкс, а равно и королева с миссис Тэтчер или знают о плане, или УЖЕ узнали, но предпочли поверить в байку про «злых русских».       Сказав Ларри, что нужен новый телефон, Хелен развернулась и пошла вглубь конспиративки. Ну а мы всей толпой, включая даже мистера Хадсона, забрели внутрь. Капитан Мэйсон, опустивший ворота, разочарованно проговорил:       — Вот уж чего-чего, а этого мы от тебя, Джейс, никак не ожидали…       — Скажи это Эмерсону Блэку при первой же встрече, — фыркнул Хадсон, не оборачиваясь. — Это он был куратором операции «Зелёный Свет» до избрания Джимми Картера четыре года назад. Затем Картер назначил куратором уже меня, на следующий день после присяги.       — Вся Европа — заложники вашей страны, — мрачно констатировал я, садясь за стол Хелен. В этот момент говорил не столько я, сколько вторая моя личность. Мистер Хадсон, услышав это, подошёл ко мне и, возвышаясь надо мной, сидевшим на стуле, прорычал в лицо:       — Если ты — некромант, то оживишь Айка, сенатора Маккарти и директора Даллеса и заставишь эту троицу ответить за их же грешки, включая паранойю! — после чего подошёл к Рассу, Ларри, Фрэнку и Алексу. Хм… и так понятно, что Хадсон — не с самого начала являлся куратором операции. А Айком он, как я понял, обозвал президента Эйзенхауэра, ныне покойного. Да и Джозеф Рэймонд Маккарти и Аллен Уэлш Даллес тоже давно сдохли. И слава яйцам!       Хадсона, скрывавшего важную информацию, я нисколечко не оправдывал. Но в те годы он был совсем юным. Более того, как однажды сказал о нём Расс, он продолжал служить в 101-й воздушно-десантной дивизии. Он никак не мог быть назначен куратором операции «Зелёный Свет», не будучи ЦРУшником.       Блять, как начнёшь обо всём этом думать, так башка раскалывается. Тем более, жутко хотелось спать. Раздражали голоса Хадсона, Вудса и Мэйсона, споривших друг с другом по поводу «Зелёного Света». Казалось, ещё чуть-чуть, и я наору на эту троицу. Удачно, что пришёл Расс с кружкой чего-то в ней.       — Выпей, успокоишься, — произнёс Адлер. Я пожал плечами и взял кружку. На мой безмолвный вопрос он ответил: — Зелёный чай, если что.       Я потихоньку — он оказался горячим — вылакал чай. Слегка обжигало во рту, но оно стоило того, чтоб выпить его. Алкоголь мне Адлер не предлагал, да я и не хотел нажираться, как свинья. Важно сохранять трезвость рассудка даже сейчас, когда узнал, что твоя страна может превратиться в зону безвластия по прихоти Рональда Рейгана или кого-то вроде Александра Хейга лишь на том основании, что СССР и страны ОВД могут вторгнуться в Западную Европу и склонить нейтралов на свою сторону.       — Выспишься — и узнаем, зачем Персею понадобилась бомба, — заверил меня Расс. Услышав последние слова, я, забив окончательно на недавно выпитый чай, вспылил:       — Да горшки с цветами ему некуда поставить! — Расс аж сделал шаг назад, не ожидая от меня такого. Сравшиеся друг с другом Хадсон, Вудс и Мэйсон вообще умолкли. — А бомба эта по габаритам — как раз подходит на роль тумбочки! — я пустил нервный смешок, сопровождаемый словами: — Блять, зачем Персею понадобилась бомба… Взорвать он её хочет!       — Иди спать, Томас, — приказал Расс и подкрепил его фразой: — Пора за работу.       Его «Пора за работу» окончательно убедило меня — надо спать, набираться сил. Адлеру нужны выспавшиеся, приободрившиеся и готовые ребята. Недосып плохо влияет на организм и нисколечко не мотивирует. Пожелав Рассу спокойной ночи, хотя на улице был день, я пошёл в нашу с Хелен спальню.       Она легла на кровать прямо так: в одежде, не разувшейся. Вымоталась девушка, как и я. Баал, которого Елеазар ранее отпустил, лежал в своей лежанке в ближнем левом углу, уже засыпал. Котика трогать я не стал, взялся за Хел, лежавшую животом на кровати. Сначала я снял с неё ботинки. Принялся снимать курточку, как вдруг услышал недовольный голос возлюбленной:       — Не надо.       — Как хочешь, — вполголоса ответил я и сам разделся и разулся. Оставил на себе, как и всегда, лишь трусы. Вообще, я знал один отличный способ снять напряжение, но тем не менее, сейчас точно не до ебли. Она подождёт. Как и всё остальное в мире, включая Персея. Включая второго «Меня». Главное — выспаться… Советский «зиккурат» близ закрытого военного городка Скрунда-1, Кулдигский район, Латвийская ССР, СССР Майор Вадим «Муравей» Рудник Комитет Государственной Безопасности СССР/Советская реваншистская группировка «Персей» 1 апреля 1981 года, 07:45       Комната допросов, куда я только что зашёл, пустовала. Оно и неудивительно: сначала должен войти я, как допрашивающий. А затем и допрашиваемые. По очереди. Их было пятеро: капитан Савичев Григорий Андреевич, старший лейтенант Гаврилов Илья Харитонович, сержант Прокопенко Фёдор Иванович, полковник Пуго Вилис Антонович и рядовой Жиляков Александр Сергеевич. Если бы не недавнее проникновение диверсантов в нашей форме на «зиккурат», как его неофициально называли наши — а официально он звался «Земгал», в честь одного из балтийских народов, живших на юге Латвии в Земгалии и на севере Литвы — я бы продолжал не только проводить инспекцию на базе в Красноярском крае, где служит Ваня Райкин, мой хороший друг, но и развлекался бы с тамошними красавицами, за исключением, пожалуй, замужних. Их я ни разу не собирался трогать. Ни в коем случае. Таково моё табу.       Поводом к моему приезду на «Земгал» стало сообщение о той самой диверсии под видом инспекции объекта. Странная какая-то диверсия, если честно: вроде похитили некую информацию, а стереть её с компьютеров не догадались. К тому же, никого они не убили. Это тоже было странным. Или логичным, ведь в мире воцарился новый виток напряжённости, сравнимый разве что с началом 60-х, когда наша цивилизация чуть не погибла в ядерном огне из-за Карибского кризиса. А ведь мне на тот момент было всего 11 годиков. Никто не хочет начала новой мировой войны, никто не хочет, чтобы послевоенное поколение познало ужасы мировой бойни.       Вообще, подобными делами по закону занимается военная прокуратура. Я бы написал в завуалированной форме полковнику Пуго, что нехер отвлекать КГБшников от проверки, если бы не одно но: по словам капитана Савичева, лучше всего запомнившего диверсантов, один из них — рослый такой паренёк — должен был мне показаться знакомым. Пришлось прощаться с женской половиной части, прощаться с командиром части, садиться в самолёт и лететь до Москвы, а оттуда — в Латвийскую ССР. Выспался я лишь на самолёте до Риги. Спал, как убитый.       Первым делом я по прибытии на объект переговорил с Вилисом Антоновичем Пуго, вкратце рассказавшим о диверсии: приехали на «Уазике» двое мужчин и одна женщина, один из мужчин отвлекал всё внимание на себя, пока его подопечные делали, так сказать, грязную работу. Затем был зафиксирован несанкционированный доступ в военно-аналитический архив Минобороны, после чего забили тревогу и попытались поймать диверсантов. Однако они успешно сбежали, бросив «Уазик» и БТР-70 в разных местах. Далее их следы затерялись.       Пока Вилис Антоныч готовил кассеты для просмотра записей с камер видеонаблюдения, я должен был допросить пятерых человек, более-менее тесно общавшихся с троицей диверсантов. Звали их так: Туполев Виктор Витальевич, Амасова Анна Никитична и Аристов Руслан Павлович. Никого из лжеофицеров я не знал. Кроме тёзки Туполева, который командир подлодки «Владимир Коновалов», кавторанга ВМФ Туполева Виктора Алексеевича.       — Ёшкин кот… — буркнул я, вспоминая слова капитана Савичева, предварительно расспрошенного Вилисом Антоновичем. Как же так, Щорс?.. Что ж с тобой стало-то? Тебя перевербовали? Внушили нечто, отчего ты работаешь на другое государство? Банально подкупили? В это решительно не верится, ты, будучи на редкость неподкупным, скорее сам свернёшь шею вербовщику и ляжешь с гранатой под танк, нежели предашь свою Родину. Выходит, с тобой что-то сделали, как говорят твоя возлюбленная и её старший братик.       Портновы знали от меня, что Щорс ещё 13 января пропал с радаров в Турции, а потом начал активно куролесить то в Восточном Берлине, то теперь здесь. Ладно хоть «Кирпич», земля ему стекловатой, соизволил погибнуть сам, а не забрать Щорса с собой. Жаль, конечно, семью одного из его подопечных, Франца «Топора». Ведь жена осталась без мужа, а сынишка — без папы.       — Товарищ майор, — выглянул из-за двери офицер с погонами лейтенанта, отрывая меня от размышлений, — все вызванные для допроса, прибыли. Впустить их?       — Запускай их по очереди, — поднял я ладонь, останавливая парнишку. — Пусть для начала зайдёт капитан Савичев.       — Есть, тащ майор, — козырнув, лейтенант закрыл за собой дверь. Не прошло и пяти секунд, как в допросную зашёл, заметно нервничая, пухленький офицер с погонами капитана. На лице очки, сам он низковат. Производит впечатление весёлого такого паренька… если бы не одно но: именно он, Гриша Савичев, больше всех общался с двумя из диверсантов. Ну а полковник Пуго — с третьим, их командиром.       — Товарищ майор, — сглотнув, Гриша козырнул мне и отрапортовал: — Капитан Савичев Григорий Андреевич по вашему приказанию прибыл.       — Вольно, — сказал я и указал ладонью на стул, — садись, Григорий Андреевич. Как говорится, в ногах правды нет, а наш разговор будет долгим.       Пухляш послушался меня и покорно сел за стол, напротив меня, как и должно быть при допросе. Допрос я начал с процедуры опознания. Я положил на стол кассетный магнитофон «Весна 202», но перед тем, как включить его, напомнил Грише:       — Ты не волнуйся так, мы эти записи просто складируем в шкафах и храним до лучших времён.       — Уже полегчало, — нервно улыбнулся Савичев и положил руки на стол. Кивнув, я нажал на кнопку «ЗАПИСЬ» и начал, соответственно, допрос со стандартных фраз:       — Допрос номер 001 от 31 марта 1981 года. Объект — капитан Савичев Григорий Андреевич 1945 года рождения, род войск — Войска связи Министерства обороны СССР. Проводит допрос майор Рудник Вадим Артёмович 1951 года рождения, пятый отдел Первого главного управления КГБ. Итак, начнём. Товарищ капитан, расскажите с самого начала обстоятельства внезапного вашего пробуждения в подсобном помещении, где вы оказались по вине диверсантов.       — Всё началось с того, что на территорию объекта заехал УАЗ-469Б цвета хаки, номер — 28-70, ух, — мужичку не нужно было объяснять, что означает его «УХ». Это был код военного регистрационного знака, означавший, что машина прибалтийская. Гриша продолжал пересказывать всё, что с ним происходило: — Командир части, полковник Пуго Вилис Антонович, едва заслышав о проверке, отправил меня встречать проверяющих, хотя проверка должна была пройти завтра, — пухляш сглотнул, после чего возобновил рассказ: — Офицеры представились. Черноволосый мужчина слегка за пятьдесят по документам являлся Аристовым Русланом Павловичем. Своих спутников он представил самостоятельно. Худощавый парень ростом, по-моему… — Гриша закрыл глаза и почесал лоб. — Да, точно. В нём был метр девяносто один сантиметр роста. Его звали Туполевым Виктором Витальевичем. Туполев — майор, а Аристов — подполковник. А женщину звали Амасовой Анной Никитичной, она была капитаном. Все трое как бы служили в Войсках связи. В разговоре с ними я не упомянул о сроках проверки, причём намеренно. «Подполковник Аристов» сказал, чтоб его отвели к командиру объекта, в то время как его спутники осмотрят объект. По его словам выходило, что они знали процедуру инспекции, но как и он сам, на объекте находились впервые. Я вёл и вёл лже-Туполева и лже-Амасову по коридорам «Земгала», как вдруг первый поинтересовался одной из дверей, ведущих в технические помещения полигона. Я сказал ему, что за ней расположены подсобные помещения, и туда есть доступ только у персонала объекта, да ремонтникам.       — И лже-Туполев тебе не поверил? — не столько спрашивал я, сколько констатировал факт. Гриша закивал, облизнул пересохшие губы и дорассказал, чем всё кончилось для него:       — Вдруг к моей спине приставили дуло пистолета. Это оказалась лже-Амасова, она вытащила мой пистолет из кобуры и потребовала от меня делать всё, как говорит «Виталька». И припугнула, мол, «Ты ж не хочешь, чтобы твоя семья получила похоронку на твоё имя?», — Гриша закрыл лицо ладонями и тяжело вздохнул. Похоже, винил себя в том, что случилась диверсия. Диверсия без убийств солдат. Умницы, не дали нашему бесхребетному, маразматичному, засидевшемуся руководству повод к новой мировой войне.       — Продолжай, — поторопил я Григория. Тот закатил глаза, выдохнул и закончил рассказ:       — А что тут продолжать, товарищ майор? Диверсанты отвели меня к этой двери, я под угрозой смерти сказал им, что за ней полигон для ведения боёв в условиях американского городка, а затем лже-Амасова поблагодарила меня за помощь и оглушила. А очнулся я в подсобке, связанный по рукам и ногам. Голос чуть не сорвал, пока звал наших.       Картина потихоньку начинала складываться: Щорс и его враги, которых он считает своими, проник на территорию «Земгала», лже-Амасова оглушила Гришу, а затем ребята набедокурили на полигоне, внаглую спионерив БТР-70. Саму машину нашли в нескольких десятках километрах от «Земгала», но всё же сам факт кражи бронемашины говорил сам за себя.       — Ты сможешь описать внешность всех троих, особенно лица? — осведомился я. Глубоко внутри я надеялся, что все же ошибаюсь насчёт Щорса. Не знаю, с чего так… Может, дело в том, что я верю в лучшее? Верю, что парня удастся вытащить из того переплëта, в который он влип?       Тем временем, капитан Савичев, попросив воды, выпил её из моей фляги, лежавшей слева от меня. И только потом стал описывать диверсантов, начав с командира, представившегося Русланом Аристовым. С каждым словом, выходившим из уст Гриши, я всё больше и больше нахмуривался, а мысленно предвкушал кровавую расправу над лжедрузьями Щорса. В первую очередь, над ЦРУшником и сержант-майором Фрэнсисом Мэтью Вудсом, сбрившим легендарную бороду. А во вторую, над старлеем МИ-6 Хелен Арабеллой Парк. И желательно, чтобы расправа прошла на глазах у такого «замечательного» офицера, как Рассел Брэдли Адлер, о котором мне как-то сказали Портновы.       Помнится, ребята ещё говорили о некоем Елеазаре Азулае, ещё одном члене их группы. Надо будет запросить информацию обо всех. Как ни крути, я мысленно уже похоронил этих тварей, сделавших с Щорсом что-то, отчего он теперь работает с ними. Я поблагодарил Григория, объявил на магнитофон о завершении допроса и остановил запись. Выпроводил допрошенного, положил кассету в сумку, взял оттуда ещё одну и вставил в магнитофон.       — Вызовите старлея Гаврилова! — крикнул я народу в коридоре. Лысый офицер слегка за тридцать, чуть ниже меня, зашёл и, произнеся фразу «Товарищ майор, старший лейтенант Гаврилов Илья Харитонович по вашему приказанию прибыл», сел. Он вёл себя уверенно, не испуганно. Что уже хорошо. Кому-то вроде Щорса он показался бы коренастым, ведь он — Щорс — довольно высокий малый.       Допрос Ильи Харитоныча, прошедший не так долго, как допрос Григория Андреича, ничего нового не дал. Он принял диверсантов за своих, что логично, вызвал сержанта Прокопенко, немножко поговорил с ними, пусть и по делу, и продолжил тренировать солдат на полигоне. Далее шёл Фёдор Иваныч. Допрос двадцатидвухлетнего сержанта прошёл ЕЩЁ короче. Он тоже ничего особенного не сказал. Как и рядовой Жиляков, всего лишь указавший диверсантам на дверь с вывеской «ЦЕНТР СВЯЗИ».       Настало время допроса командира «Земгала», полковника Пуго. Зайдя в допросную, он отчитался о прибытии по моему приказанию. Вилис Антонович излучал спокойствие, но я подозревал, что он не меньше, а то и больше моего встревожен. Я вставил уже пятую по счёту кассету в магнитофон, но перед тем, как начать допрос, я осведомился у Пуго:       — Вилис Антоныч, вы мне вот что скажите: записи с камер видеонаблюдения готовы?       — Конечно, — ответил полковник, — в любой момент после допроса посмотрим записи, где засветились диверсанты. Если хочешь, Артёмыч, — офицер подался вперёд, — можем сразу после.       — Хорошо, — согласился я с Вилисом Антоновичем и, глазами указав на стул, дождался, пока допрашиваемый устроится поудобнее, и нажал, наконец, на кнопку записи. — Допрос номер 005 от 31 марта 1981 года. Объект — полковник Пуго Вилис Антонович 1936 года рождения, место службы — Мотострелковые войска СССР. Проводит допрос майор Рудник Вадим Артёмович 1951 года рождения, пятый отдел Первого главного управления КГБ. Перейдём сразу к делу. Товарищ полковник, начнём издалека. Когда вы узнали о приезде якобы инспекции из Москвы, как вы отреагировали?       — Я был обескуражен, — ответил Вилис Антоныч, — потому что инспекция должна была приехать только 2 апреля. Но я всё же взял на себя ответственность и дал добро на пропуск машины УАЗ-469Б. Как сообщил караульный на КПП, её номер — 28-70, Ульяна-Харитон. Я послал за «проверяющими» капитана Савичева, с целью разузнать. По моему приказу он не упомянул о дате проверки, иначе возник бы лишний повод для подозрений.       — Умно, — похвалил я полковника. — Продолжайте.       — Далее ко мне привели подполковника Аристова Руслана Павловича, хотя лично я, — Пуго указал ладонями на себя, — вообще о нём нигде не слышал. Но подыграл ему. Он уверенно разговаривал на русском, словно это его родной язык.       — О чем вы с ним разговаривали? — озадачился я. Как-то же Вилиса Антоновича отвлекли.       — Обсуждали всякие несвязанные с армией дела, — пожал плечами полковник. — Больше всего мы с ним спорили по поводу «Иронии судьбы». Я доказывал Руслан Палычу, что с такими друзьями, как Павлик, Саша и Миша, никаких врагов не надо. Он же винил во всех смертных грехах беднягу Женьку.       — Очаровательно, — прокомментировал я с сарказмом. Меня волновало не обсуждение «Иронии судьбы», а обстоятельства диверсии, поэтому сменил тему: — Как так получилось, что вас перехитрили трое диверсантов?       — Перехитрил только так называемый «Руслан Палыч», в отличие от его спутников, — поправил меня Вилис Антоныч. — Он заявил, что меня вызвал кто-то из офицеров в смотровой комнате полигона-пляжа. Тем более, мы как раз проходили мимо входа в смотровую. Я, естественно, пошёл туда, ворвался, и начал выяснять у личного состава, кому я срочно понадобился. Ребята стали отрицать всё, мол, никто меня не звал, учения проходят в штатном режиме, — полковник поник и выдохнул носом. — Вот я и понял, что этот лже-Аристов меня одурачил, как школьничка. Я вышел из смотровой комнаты, вернулся к себе и включил тревогу. Как оказалось, слишком поздно: диверсанты покинули территорию объекта. После инцидента я зашёл в центр связи и узнал, что был произведён несанкционированный доступ в архив Минобороны.       Я нарочно не сказал Вилису Антоновичу о том, что знаю, кто этот «Аристов Руслан Павлович». На помощь пришло описание от Гриши. Дело не только в недоверии к Пуго, но и в паранойе. Не нужно ему знать, что у меня личный интерес к этому делу. Персонал «Земгала» не погиб, и то хорошо. Да и информацию горе-диверсанты не догадались стереть. Или решили не стирать, дабы не было лишнего повода для начала войны.       — Что ж, товарищ полковник, спасибо за то, что вы честно отвечали на мои вопросы, без утайки, — поблагодарил я Вилиса Антоныча и протянул руку, которую он немедля пожал. — Ваши показания будут воистину полезны в предстоящем расследовании, которое проведёт военная прокуратура.       Полковник не спорил, нормальные, здравомыслящие офицеры, у которых есть хотя бы одна извилина в голове, поймут, что это дело нельзя просто взять и замять, несмотря на отсутствие человеческих потерь. Тут дело принципа. Объявив о завершении допроса, я выключил магнитофон, положил последнюю кассету и, выйдя из-за стола, пропустил Вилиса Антоновича первым на выход из допросной. Гриша, Илья, Федя и Шурик ушли по своим делам. Каждый знал: если понадобится, я снова приеду на «Земгал».       Мы с полковником зашли в зал видеонаблюдения. Молодой летёха, на вид ровесник Щорса, козырнул нам, гаркнул «Здравия желаю!» и отрапортовал о готовности видеокассет. Пуго по-отечески поблагодарил парнишку, выпроводил его покурить и пригласил меня смотреть кассеты. Я насчитал четыре штуки. Значит, Щорс и Хелен Арабелла Парк попали в объективы четырёх камер.       На первых двух записях лица обоих невозможно было увидеть, оба носили головные уборы: шапку-ушанку и меховую шапку. Их вёл знакомый пухляш, Гринька. На третьей записи Щорс остановился перед одним из проходов и, в соответствии с рассказом капитана Савичева, окликнул того. С каждой секундой слова подтверждались: сначала он соврал Щорсу, потом сзади подошла Парк и приставила к спине Гриши пистолет. Далее они втроём прошли в проход.       Я вставил последнюю кассету. Вот она и запечатлела лицо Щорса, пускай и не настолько детально. Я бы сразу узнал его. Узнал среди миллиардов людей. Да… С тобой что-то сделали. Как и Портновы, я узнаю, что. А затем, как только Персей будет поставлен в известность, тебя вытащат. Так или иначе.