Call of Duty: Black Ops: Cold War

Конспиративная квартира «Die Landebahn» группы «Кампус», Западный Берлин Капитан Томас «Белл» Реддл Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (МИ-6) 28 марта 1981 года, 18:17       В тот день, когда мы с Хелен и Рассом вернулись из бара «Rodeo Drive», по нам прошёлся Хадсон. Облегчал наше положение тот факт, что командир тех бойцов, что докапывались до нас с Парк, оказался то ли другом, то ли знакомым Джейсона, вот им и удалось кое-как замять конфликт. Как только зашла речь о принесении извинений Бобби и его черножопому другу, я вспылил вместо Хелен и ответил, что Бобби и ниггер обойдутся тем, что их не выпрут из части, где они проходили службу.       Тогда все охуели от моей резкости: и Елеазар, и Расс, и Ларри, и сам Хадсон… последний сжал губы в тонкую линию, качнул головой и сказал, что хоть у кого-то нашлись яйца, а Расса он похвалил по простой причине: в «Кампусе» банально нашёлся хотя бы один умный человек, сохраняющий достоинство. Закончив с нами, Хадсон уехал куда-то, оставив нашу четвёрку — Баал на моих руках не считался — в покое.       По прошествии восьми дней, полных изучения документов давно сдохших Франца «Топора» и «Кирпича» — выяснилось, что Расс забрал дипломат первого, чудом не попавшись Штази — я обнаружил в одном из документов кое-что странное. Левая точка над маленькой буквой «u» в слове «Würste» показалась мне подозрительной. Я повернул пару раз револьверную головку, меняя степень увеличения изображения, и понял, почему эта точечка показалась подозрительной: дело в том, что в ней были зашифрованные комбинации букв и цифр. Шепнув «Есть», я взял листочек и переписал всё.       Тут, спустя восемь дней молчания, вмешалось второе «Я». Оно направляло мои руки, подсказывало, какие цифры написать на ещё одном отдельном листочке. Вот я и написал комбинацию цифр и букв, оказавшуюся… координатами. 56,43’29 градусов северной широты и 21,58’44 градуса восточной долготы. Перед глазами всплыли хрущёвки, две рупорные длинные антенны и двухэтажные здания, служившие чем-то вроде командного пункта, и некое здание наподобие зиккурата или усечённой пирамиды Хеопса. Неудивительно, второе «Я» подсобило таким вот образом. И одновременно с этим предупредило:       — Выложишь всё, как на духу — и тебя немедленно пустят в расход.       — С хера ли? — мысленно поинтересовался я у второго себя, не веря его словам. — Парк, если что, не даст меня захуярить. Да и я не лыком шит.       — Так уж не даст тебя захуярить, да, охотно верю, — с нескрываемым сарказмом процедило второе «Я», но после этой фразы умолкло. А я рассудил и пришёл к выводу, что второе «Я» право. Чрезмерная осведомлённость будет тем ещё поводом для подозрений со стороны остальных членов «Кампуса». Вот я и решил не сообщать ребятам о том, что находится согласно тем координатам. Просто дал Рассу листок, и он, связавшись с Хадсоном, пересказал координаты. Наш куратор обещал на следующий день — то есть, сегодня уже — прислать снимки.       И мы их получили. «Блэкбёрд», прилетевший вчера ночью по координатам из авиабазы в Ставангере, Норвегия, сделал снимки. Советские ПВО, разумеется, сбили самолёт, однако пилоты выжили, успев катапультироваться. Приводнились в нейтральных водах Балтийского моря, после чего их подобрали шведские моряки. Хадсон был несказанно рад, ведь то, что фотографии уцелели, было самым настоящим чудом!       Я повесил на доску снимки, сделанные сбитым «Блэкбёрдом», и бросил взгляд на фотку «Персея». Приглядевшись внимательнее, я заметил в районе левого виска нечто наподобие шрама. Как будто «Персея» когда-то ударили то ли прикладом, то ли рукояткой пистолета по виску. И почему же я раньше не замечал этот шрам?..       — Томми-ган, — окликнул меня Елеазар. Я развернулся на 180 градусов: он, Расс, Ларри и Джейсон сидели на стульях, явно ожидая от меня чего-то. Тогда я отошёл влево, давая дорогу Хелен, стоявшей по левую руку от Хадсона. Девушка встала справа от улик. Ну а Хадсон, чьи солнечные очки покоились на лбу, обратился к нам:       — Ну, капитан Реддл и старший лейтенант Парк, выкладывайте. Порадуйте таких старпёров, как мы с Рассом, — последний пустил смешок. Я улыбнулся и начал говорить:       — Пару недель мы с Хелен изучали документы Франца «Топора» и «Кирпича». Вот в этом документе, — я указал правым указательным пальцем на висящую под фотографиями накладную, — я через микроскоп обнаружил комбинацию цифр и букв. Мы с Хел, — тут я принялся нагло врать. Что характерно, Парк мне подыграла! — расшифровали эту комбинацию, и получились координаты.       — Да, — заговорила, наконец, Хелен. — Томас прав, эти координаты указывают на местность в западной части Латвийской ССР. Снимки, сделанные пилотами сбитого «Блэкбёрда», зафиксировали строение, больше похожее то ли на древний зиккурат, то ли на усечённую пирамиду Хеопса. Ближайшее к объекту поселение — закрытый военный городок Скрунда-1, он же «Комбинат». Все типичные составляющие: 10 пятиэтажек стандартной планировки, казармы, спортзал, военторг, баня, клуб, почта, котельная, водонапорка, поликлиника, детсад, кинотеатр… В общем, всё для обеспечения досуга и жизни военнослужащих и их семей в пределах городка.       — Капитально, как и всё у коммунистов, — прокомментировал Ларри. — Что ещё известно?       Парк продолжила:       — Население Скрунды-1 обслуживает как этот комплекс, так и две установки надгоризонтной РЛС «Днепр». Но как вы уже поняли, — она полуллыбнулась, — нас интересует зиккурат. Он был построен примерно в тот же период, что и РЛС «Дон-2Н» вблизи Софрино, Московская область РСФСР. Если со вторым зиккуратом всё понятно, там ведут работы по установке, монтажу и наладке оборудования, то вот первый вызывает вопросы. Главный из них: «Что внутри?».       — Пора заглянуть за Железный Занавес, — Расс скрестил руки на груди, осознавая, что следующая наша цель — зиккурат близ Скрунды-1. — Сейчас раскатаем карту и будем продумывать план. А пока, вызову-ка я Мэйсона и Вудса.       — Надеюсь, ядерной войны не случится после вашей вылазки? — мрачно поинтересовался Хадсон у Адлера. Тот развернулся и посмотрел куратору в глаза, однако Хадсон добавил: — Нынче в мире царит то ещё напряжение. Не хочу смотреть, как на горизонте поднимаются ядерные грибы.       — Войне не бывать, — уверенно произнёс Расс, после чего потопал к столу Ларри, звонить в Киев. Я же принялся снова смотреть на фотографии и прочие улики. Больше поражала осведомлённость Хелен касательно Скрунды-1. Напрашивалось несколько вариантов: или она когда-то сумела внедриться в персонал объекта, или у неё осведомители-перебежчики, или вспомнила информацию от какого-нибудь другого перебежчика, ранее работавшего или слышавшего о Скрунде-1.       — Больно многого ты не знаешь о своей подружке, — подкололо меня второе «Я». Мысленно велев ему заткнуться, я снял фотки и положил их на привезённый пару дней назад стол. Собирал его я, даром что много времени сборка не заняла.       Наконец, Хадсон, велев мне подвинуть фотки, выложил на стол топографическую карту местности. Но не нашей, а в районе зиккурата и Скрунды-1. Я расположил фотки поверх карты. Судя по надписям на русском, карту спионерил кто-то из кротов. Что ж, он/она нам очень помог/ла. Только после возвращения Расса к нашей «банде» началось обсуждение плана проникновения на объект.       Поскольку нельзя было допустить начала войны, то Расс сообщил нам, что Мэйсон и Вудс раздобудут нам оригинальную советскую форму. Пять экземпляров, благо они знали наши размеры тел, так что особых проблем возникнуть не должно. Кроме того, мне и сержант-майору Вудсу предстояло сбрить щетину и бороду соответственно. Учитывая советский Устав, бородатые военнослужащие вызовут серьёзные подозрения, с чем я очень даже согласился.       Далее, на всякий случай, Ларри сфотографировал меня и Парк, предварительно одев в привезённые им — Симсом — кителя советских солдат и офицеров, а потом наклеил на поддельные удостоверения личности военнослужащих. Согласно им, меня звали Туполевым Виктором Витальевичем, а Хелен — Амасовой Анной Никитичной. Мы оба якобы служили в войсках связи СССР, у меня звание — майора, а у Хелен-Анны — капитан. Я-Виктор родился 13 июня 1951 года, а Хелен-Анна — 27 августа 1957 года.       Фотографировали и готовили поддельные удостоверения уже после составления маршрута проникновения на советскую территорию. Мы вчетвером под видом туристов прибываем в портовый город Лиепая, затем, в районе населённого пункта Калвене, мы встречаем Мэйсона и Вудса. Далее, всей толпой едем вглубь леса и переодеваемся. К воротам к северо-западу от зиккурата пройдут я, Хелен, да сержант-майор Вудс. На Елеазаре — связь, а Расс и капитан Мэйсон подготовят всё для скорейшей эвакуации в Швецию, а оттуда мы всем составом уже вернёмся в Западный Берлин. Само собой, если найдём ценную информацию.       Проговорив всё по нескольку раз, мы вроде как запомнили, что каждый делает. Мистер Хадсон сообщил нам, что останется здесь, проследит, так сказать, за нашей берлогой. Ларри, конечно, не подал виду, но ему, похоже, не понравится соседство с нашим куратором. Ну а мы, увидев, что на часах уже 11 вечера, переглянулись и побежали, кто куда: например, мы с Хелен — мыться вместе, Расс и Ларри — чистить зубы, а Елеазар сразу помчался к себе в спальню.       И только после всего мы разошлись по спальням. Баала я забрал в нашу с Хелен спальню, нефиг ему шастать по конспиративке. Кот котом, но выспаться перед поездкой в один из портов ГДР не помешает. Не хватало ещё, чтоб Баал выбежал на улицу и начал выть, маня кошек. Недалеко от «зиккурата» и закрытого военного городка Скрунда-1, Латвийская ССР, СССР 30 марта 1981 года, 08:56       Встреча с капитаном Мэйсоном и сержант-майором Вудсом, сбрившими бороду и щетину, прошла в том самом населённом пункте под названием Калвене. Я, Хелен и Вудс переоделись в полевую форму советских солдат: я и Вудс надели закрытые кители, утеплённые куртки и брюки защитного цвета, кирзовые сапоги, куда заправили брюки, нагрудники «Пояс-А», разработанные СССР на основе китайских трофеев времён конфликта на Даманском, коричневые перчатки и шапки-ушанки. Хелен же надела платье цвета хаки, светло-коричневые чулки, кирзачи, нагрудник «Пояс-А», поясную кобуру, меховую шапку с золотистой кокардой, как у меня и Вудса, и, наконец, повседневно-полевое тёмно-серое пальто. Мы с сержант-майором Вудсом тоже взяли кобуры. У каждого из нас в качестве пистолета выступал «Макарыч». Естественно, не забыли мы и об АК-74 для нас с Вудсом и АКС-74У для Хелен.       Но чтобы попасть на объект, нам нужно было сначала проехать через Скрунду-1. Иные варианты проезда вызовут подозрения. Вот мы втроëм, занявшие УАЗ-469Б ещё в Калвене, и совершили поездку через городок. Как я выяснил на КПП, для всех жителей СССР Вудс — подполковник Аристов Руслан Павлович. О русском ФИО Мэйсона я не знал, так как он был сейчас с Рассом. Кстати, о ФИО… на КПП проверяющий солдат спросил меня, не знаю ли я Туполева Виктора Алексеича, капитана второго ранга ВМФ, командующего подлодкой К-369 «Владимир Коновалов». Сумел отмазаться, сказав, что я лишь тёзка. Вроде бы поверил, раз нашу троицу пропустили.       Пока мы ехали по главной улице городка, я любовался повседневной жизнью горожан. Дети игрались на улице, немногочисленные бабушки сидели на лавочках у подъездов, девушки и женщины несли сумки и авоськи с продуктами… Прямо как дома. Хотя я не припомню авоськи в руках лондонцев! Ну точно, как же я мог забыть?.. Второе «Я» внушает свои воспоминания, выдавая их за мои.       — Доиграешься ты у меня, доиграешься… — мысленно пробурчал я в адрес второго себя. Голос не преминул ответить:       — Это ещё кто доиграется, младой чек. И вообще, забавно слышать такое от того, кто проебал шанс вернуться к настоящим друзьям.       Я не стал спорить с голосом в башке и принял задумчивый вид, всё ещё пялясь в окно. Сержант-майор Вудс, крутивший баранку, заметил это, качнул головой и, видать, озвучил свои мысли вслух:       — Это ж надо… такие же люди, как мы. И мы их могли 30 лет назад разбомбить, если б не «Персей».       — А они что, унтерменши какие-то? — встряла Хелен. Уж не знаю, что задело её за живое, раз она так отреагировала. По мне, Вудс-Аристов просто-напросто озвучил очевидный факт, о котором я как-то расспрашивал то Расса, то мистера Хадсона.       — М-да… — Вудс сжал губы в тонкую линию. — Неловко прозвучало. Но вообще, считать унтерменшами не таких, как ты — удел дегенератов.       — Согласен, — поддержал я сержант-майора. А заметив ничего не понимающий взгляд Хелен, уточнил: — С тем, что считать унтерменшами неанглосаксов — удел дегенератов.       Парк улыбнулась и отвернулась к окну. Тоже любоваться окружением. А хрущёвки и городок в целом закончились, когда мы подъехали к КПП на выезде из города. Солдат потребовал наши удостоверения и, оглядев их, спросил нас о цели визита. Вудс соврал, сказав, что мы здесь с целью проведения инспекции на объекте. Даже назвал точные координаты места. Солдат поверил или сделал вид, что поверил, и пропустил нас. Едва мы выехали на пустующую трассу, как сержант-майор, глядя на салонное зеркало заднего вида, обратился к нам:       — Ребятишки, если чё пойдёт не так — хватаем информацию и съёбываем, роняя кал.       — Эт само собой, — поддержал я ЦРУшника. Тот добавил от себя:       — А знаете, я хотел немножко задержаться. Тюрьму посмотреть, если она, конечно, есть.       — А тюрьму нахера смотреть? — не понял я, искренне удивляясь этому желанию Вудса. Лично я, хоть и был чист перед законом Британии, отнюдь не питал иллюзий по поводу заключённых, пребывающих в тюрьмах. Вудс, как ни в чём не бывало, пожал плечами:       — Чтоб узнать, как существуют нынешние зэки.       — Надо же… говорит «существуют», а не «живут», — зло хихикнуло второе «Я».       Я мысленно велел голосу заткнуться, а сам похлопал по одному из карманов «Пояса-А», куда я засунул фотоаппарат, замаскированный под портсигар. Вроде бы он на месте. Не помешает сфотографировать зиккурат этот, если мы его увидим.       — Вот это монстр… — протянул явно охуевший Фрэнк, останавливая «Уазик» у обочины справа. Хелен посмотрела в сторону зиккурата, видневшегося на горизонте, и начала откровенно пялиться. Я же решил выйти из внедорожника и обойти его сзади, чтоб самому увидеть это строение.       А оно и вправду поражало. В хорошем смысле: с нашей стороны казалось, что у сего тёмно-серого зиккурата идеально ровные стены. На одной из стен виднелся то ли круг, то ли диск. Точного его предназначения я не знал, да и знать не желал. На крыше я увидел, по крайней мере, три объёмных прямоугольника. Как бы то ни было, зиккурат оказался способен удивить. Своей монументальностью.       — Я тебе помогу, — вмешалось второе «Я», испортив момент. Я уже собирался опять орать — мысленно, само собой — на голос, как вдруг он, вздыхая, продолжил: — Помогу потому, что ты ещё не окончательно потерян. Вроде. Видел бы ты, сколько надежды в глазах Портновых! Верят в те…       — Витя! — окликнул «меня» сержант-майор Вудс, вжившийся в роль советского офицера. Я, вернувшись в реальность, повернулся к нему и увидел, как он указывает большим пальцем вправо. Я еле отскочил от промчавшегося в обратную сторону грузовика КрАЗ-260! В тенте солдат не было, поэтому некому, не считая спешащего невесть куда водителя, грозить кулаком или пальцем.       Впрочем, созерцание зиккурата созерцанием зиккурата, но пора ехать. Я убедился, что грузовик скрылся за поворотом, достал фотоаппарат-портсигар и сфотографировал объект, куда мы скоро попадём. И лишь после этого сел в «Уазик». Дальнейший путь прошёл спокойно, хоть и снова влезло второе «Я», сказавшее, что я якобы был здесь ранее, поэтому буду испытывать дежавю.       И оно не обмануло: ворота, к которым мы подъехали, были закрыты. Я — вернее, второе «Я» — помнил, что из проходной справа должен выйти проверяющий. На сторожевых башнях по бокам слонялись по двое бойцов-автоматичиков. Прожектора на башнях выключены. А за воротами — казармы, столовая, радиовышки, вертолётные площадки, заправочные станции для авиационного топлива… Проблема в том, что второе «Я» не помнило или замалчивало о содержимом зиккурата.       — Том, давай сюда удостоверение, — приказал Вудс. Я взял свои и хеленовские документы и протянул их Фрэнку. А тот при виде проверяющего — молодого такого здоровяка под два метра — козырнул и, не дожидаясь команды предъявить документы, протянул их солдату. Парень просмотрел их, вернул Вудсу и осведомился у него:       — Цель визита?       — Инспекция объекта, — ответил ровным тоном Фрэнк-Аристов. Что характерно, без акцента, как и в предыдущих случаях. Проблема возникла, как только солдат приподнял бровь, подозрительно посмотрел на Фрэнка и задумчиво пробормотал:       — Мне ничего об инспекции не сообщали. Сейчас узнаю, — и с этими словами зашёл в здание КПП. А мы с Хелен синхронно сглотнули, осознав, что влипли. Я, вспотев от страха, незаметно опустил правую руку на лежащий на бёдрах АК-74 и плавным движением бесшумно снял его с предохранителя. Хелен сделала то же самое. И только Вудс оставался спокойным как слон, словно сейчас никакого пиздеца не случится!       Трясясь от страха и потея, я неотрывно следил за маячившим в окне бойцом, звонившим кому-то по телефону. Парень еле кивнул, положил трубку и нажал на какую-то кнопку. Ворота отъехали влево, пропуская нас. Проверявший махнул рукой, мол, проезжайте. Сержант-майор передал нам с Хелен удостоверения и надавил на педаль газа. Как въехали на территорию объекта, так свернули на стоянку там же, слева от ворот.       — Ребят, без обид только, — Фрэнк поправил шапку-ушанку, — но из нашей славной троицы на русского похож разве что ты, Томми-ган.       — Опять двадцать пять… Ещё, блять, один, — тихо пробурчал я, перед этим недовольно цокнув и закатив глаза. Я только-только забыл ту историю, когда меня спутали с русским! И всё из-за того, как мы с Хелен неправильно курили! Выдохнув, я парировал: — То же самое я могу и о вас сказать, учитывая, — я поднял правый указательный палец, — что вы идеально говорите по-русски.       — Ладно, умник, — прыснул мистер Вудс и подхватил АК-74 перед тем, как выйти из внедорожника первым. — Давай, выходи. И не отходи далеко, а то заблудишься, и мы будем искать не информацию, а тебя.       — Больно надо куда-то уходить от вас, — буркнул я и тоже вышел из машины. Далее я обошёл «Уазик» сзади, открыл дверь со стороны Хелен и подал руку, дабы она последней вышла. Так и получилось. Я делал так всегда, хоть с Хелен, хоть с Портно…       Да ну ёб твою мать! При чём тут Портнова эта, если я счастлив с Хелен?! А, точно… второе «Я» шалит. Своим вмешательством в мою мозговую деятельность оно станет моей погибелью. Почему? А всё из-за того, что второе «Я» будет как бы помогать мне на этом злоебучем объекте.       Мы втроём отошли от машины и оглядели постройки близ зиккурата. Обычная воинская часть, как и подсказывала память второго «Меня». Осталось только понять, куда же конкретно идти. Вдруг к нам подбежал офицер, пухловатый слегка в области живота, низковат, с очками на лице и с какой-то папкой под рукой. На вид офицер этот с погонами капитана чуть старше меня.       — Здравия желаю, товарищи офицеры! — отчеканил пухляш, козыряя. Мы втроём козырнули ему в ответ, и первым из нас подал голос сержант-майор Вудс:       — Здравия желаю, товарищ капитан. Ваше имя?       — Капитан Савичев Григорий Андреевич, товарищ подполковник, — представился офицер. — Войска связи. А выыыы… — Григорий слегка прищурил глаза, ведь он не знал нас.       — Подполковник Аристов Руслан Павлович, а это, — Фрэнк указал правой ладонью на меня и Хелен, — мои подопечные: майор Туполев Виктор Витальевич и капитан Амасова Анна Никитична. Согласно указанию из штаба, прибыли с целью проведения инспекции объекта.       — Руслан Павлович, понимаете, тут такое дело… Об инспекции нам никто не сообщал, и, соответственно, вашего прибытия не ожидали, — нервно усмехнулся Гриша и натянуто улыбнулся. — Итак, товарищ подполковник, вы перейдёте сразу к делу или поговорите с командиром объекта?       — Поступим следующим образом, Григорий Андреич, — ответил Вудс, поправляя ушанку. — Дабы не тратить попусту время и не затягивать инспектирование объекта, мы разделимся. Мы с вами идём к командованию части, а мои подопечные пусть осмотрят объект, дабы позднее составить подробные рапорты. Процедуру инспекции они знают прекрасно, но на данном объекте они впервые. Как и я.       Мы с Хелен-Амасовой синхронно закивали, подтверждая враньё Вудса-Аристова. Савичев глянул сначала на меня, потом на Хелен-Амасову, наконец, на Фрэнка-Руслана, и только потом скомандовал нам:       — Прошу за мной, товарищи офицеры. Внутри «зиккурата», Кулдигский район, Латвийская ССР, СССР 30 марта 1981 года, 09:34       Зашли мы внутрь «зиккурата» через один из КПП, слева от автомобильной дороги и ворот, запертых на замок, ключ от которого находился у бойца, сидевшего в будке. Двое солдат внутри КПП козырнули нам, но одному из них, сидевшему за столом, что-то не понравилось то ли во мне, то ли в Хелен, то ли вообще в Вудсе, поэтому он затребовал удостоверения и цель посещения нами объекта. Капитан Савичев успокоил бойца, пересказав свой разговор с «подполковником Аристовым». Только тогда боец успокоился и пустил нас.       Далее нас ждал воистину монументальный коридор. Я заприметил раскрашенные в красный цвет балки, множество труб, вентиляционные трубы, а также, внизу, троих солдат с «Калашами» на плече, о чём-то болтавших друг с другом. Они козырнули нашей четвёрке, мы козыряли в ответ. К слову, проходя мимо одной из открытых дверей, я обратил внимание на двухъярусные кровати в количестве двух штук. Где-то ещё четвёртый боец слоняется, ну да и похер на него.       В конце концов, как только мы дошли до кабинета полковника мотострелковых войск Вилиса Антоновича Пуго, с ним остался Вудс. При встрече с нами Пуго отметил лёгкий акцент у Хелен и поинтересовался, нет ли в её предках кого-то из латышей, литовцев или эстонцев. Парк ответила, что у неё мама — латвийка, партизанка, воевавшая как с фрицами, так и с «лесными братьями», позором прибалтийских народов. Конечно, я знал, что она сейчас нагло врёт, пользуясь трагедией советского народа в целях завоевания доверия латыша.       Уже потом, когда мы проходили по очередному коридору, следуя за капитаном Савичевым, я одними губами спросил у Хелен, откуда она так хорошо знает русский. Она так же, одними лишь губами, ответила, что одним из её наставников в МИ-6 был русский, чьи родители переехали в Британию ещё до Первой Мировой. Плюс, ей хорошо помогло прочтение Достоевского в оригинале. Я удовлетворился объяснением, хотя «вовремя» влезло второе «Я»:       — Ага, русский, чьи родители переехали в Британию до Первой Мировой… Хорошая лапшичка, не забывай поправлять её каждый раз, когда болтаешь с Парк.       — Заткнулся нахуй! — мысленно шикнул я на голос.       Однако повернув голову влево, я обратил внимание на один из проходов, заканчивающийся на двери с надписью «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА» на ней. Верхняя половина бетонных стен в побелке, а нижняя — в краске зелёного цвета. Остановившись перед проходом и кивнув Хелен, дабы она достала блокнот и начала записывать заметки «для доклада», я окликнул капитана Савичева:       — Товарищ капитан, подойди, пожалуйста!       Пухляш, услышавший мой голос, развернулся и пошёл обратно ко мне, как и Хелен. Он вопросительно дёрнул подбородком:       — Что случилось, товарищ майор?       — Григорий Андреич, — нарочито вежливо обратился к Савичеву, — а что за вон той дверью?       — А там у нас прох… кхм, одно из подсобных помещений, — мотнул головой Григорий. Похоже, нервничает паренёк, раз я застал его врасплох вопросом. — Только персоналу объекта, да ремонтникам. Вам туда нельзя.       — Нельзя, значит? — зло хихикнуло второе «Я». Краем левого глаза я увидел, как Хелен, озираясь по сторонам, приставляет ПМ к спине капитана. Тот вытаращил глаза, но не двинулся с места. Или вот-вот обосрётся от страха, или хочет понять, что нам на самом деле нужно, а для этого лишь притворяется безвольной куклой, слушающей команды.       — Тише, Гриня, — проворковала Хелен на ушко Грише, доставая пистолет из его кобуры. Я же стоял и мерил парня взглядом, не предвещающим ничего хорошего. — Ты лучше делай всё, как говорят я и Витенька. Ты ж не хочешь, чтоб твоя семья получила похоронку на твоё имя?       — Н-н-не хочу… — испуганно сказал Гриня и нервно сглотнул. Настала моя очередь обращаться к нему:       — Давай отойдём-ка в сторону.       Мы втроём подошли к той самой двери. Услышав вопрос снова, Савичев во второй раз сглотнул, но соизволил, наконец, ответить:       — Полигон.       — Подробнее насчёт полигона, — потребовал я, подкрепляя его фразой «И без утайки, иначе Амасова исполнит свой замысел». Нагло вмешалось — в который раз — второе «Я», рассказывая, что же это за полигон такой:       — Здесь тренируются как просто солдаты, так и морпехи с десантурой и спецназ. Я знаю потому, что бывал тут.       — Заманишь нас с Парк в ловушку — сначала ёбну Савичева, а потом и до тебя доберусь, — мысленно прорычал я, а внешне делал вид, что слушал капитана.       Савичев своим рассказом подтвердил слова моего альтер-эго. На объекте действительно располагался полигон. Здесь проводили тренировки в декорациях американских городов, а также имитировали высадку морпехов на БТРах и БМП с моря на берег. Декорации имелись в самом здании, для дневных тренировок просто открывают створки крыши, и внутрь попадает солнечный свет. А в ночное время врубают искусственное освещение. Но подземные ангары, где имитируют побережье, довольствуются исключительно искусственным освещением. Глубина тамошних бассейнов — пять метров, как раз хватает для морского десанта с использованием плавающей бронетехники.       Одновременно с Савичевым я слышал в башке голос второго «Себя», вторившего пухляшу. Хелен-Амасова потребовала у капитана ключ-карту. Тот, смотря на меня исподлобья — как-никак, я был выше него — достал из внутреннего кармана кителя белую пластинку с вертикально расположенными чёрточками внизу, одинаковой длины, и надписью «САВИЧЕВ Г.А., ВОЙСКА СВЯЗИ» на оборотной стороне. Я забрал ключ-карту и, что характерно, искренне поблагодарил парня, легонько похлопав его по левому плечу:       — Спасибо, Гриш. Ты нам очень помог.       Хелен-Амасова замахнулась и со всей силы долбанула пистолетом по шее Гришки. Тот упал было на пол, но я подхватил его за подмышки. К счастью, во время разговора с ним я заприметил ещё одну дверь, ведущую, должно быть, в подсобку. Я, кивая на неё, приказал Хелен на русском:       — Открой-ка вон ту дверь за спиной.       На счастье девушки, дверь не была заперта на ключ, поэтому мы с ней оттащили пухляша внутрь. Взяли подручные материалы на стеллажах, из которых сделали что-то наподобие верёвки, связали Савичеву руки за спиной, а также ноги. Ну и не забыли заклеить рот скотчем. Буркнув «Надеюсь, он не задохнётся, прежде чем его хватятся» на русском, я вышел из подсобки первым. А Хелен, закрывшая дверь за собой на ключ, найденный, видимо, в комнатушке, сняла с плеча АКС-74У и опустила флажок предохранителя до отметки «АВ». То же самое проделал и я, но с АК-74.       — За этой дверью может быть целая толпа советских солдат, — буркнула Хелен уже на английском, сразу после того, как я вставил ключ-карту в замок, разблокировав тем самым дверь. Я закатил глаза и зашипел на русском:       — Парк, сохраняй легенду! Никто не должен знать, что мы — бритты!       Девушка не ответила. Она лишь распахнула дверь, повалила на пол ярко освещаемого помещения человека и приготовилась бить его складным прикладом. При этом, глаза она выпучила, а щёки надула. Напряжение сменилось сначала удивлением, а затем… громким смехом! Но не наяву, а в моей башке. Это ржало второе «Я».       Ржало оно потому, что Хелен повалила на пол… манекен! А мы с ней не сразу это поняли. Если не считать белоснежного окраса всего тела манекена, включая глаза и губы, отсутствия волос из-за слетевшего парика и вскинутых наполовину рук, то его легко спутать с человеком. Парк, не веря глазам, потянула манекен за бледно-розовую футболку, после чего резко опустила на пол и тяжело вздохнула. Я же еле сдерживался, чтоб не заржать во весь голос. Девушка, видать, заметила это, а потому, держа карабин за цевьё, подняла левый указательный палец и произнесла одну-единственную фразу, причём на английском:       — Чтоб, блять, ни слова, Томми-ган.       Я закивал, но стоило мне закрыть дверь в помещение, как я всё-таки не выдержал и тихо заржал, одновременно похрюкивая. Из уголков глаз брызнули слёзы смеха. Само собой, Хелен не могла не заметить это и недовольно вскричала на том же английском:       — Чё ты ржёшь?! Можно подумать, ты бы не повалил манекен на пол, приняв его за человека! — видя, что я не могу остановиться, Парк закатила глаза, недовольно цокнула и, протараторив «Хорошо, хорошо, для начала проржись», уставилась на один из игровых автоматов и скрестила руки на груди. По прошествии нескольких секунд я перестал, наконец, ржать.       — Забавно же смотрелось, — подметил я на русском, вытирая последние слезинки и беря автомат за цевьё и пистолетную рукоятку.       Настал черёд осматривать место, куда мы попали. Оно представляло собой зал со множеством игровых автоматов разных моделей. Главным образом, как я понимаю, из США. Источником света служили неоновые надписи вроде «BOWLING» или «ARCADE» и линии на стенах. Над ещё несколькими игровыми автоматами, в правом дальнем углу, висела полусфера, бывшая нижней половиной дискошара. В зале играла одна клёвая песенка, из прошлого десятилетия. Судя по мелодии и словам, это песня «People Get Up and Drive Your Funky Soul» в исполнении Джеймса Брауна. Я начал трясти головой и плечами в такт мелодии, мыча её саму.       — Том, танцевать будешь в нашей берлоге. И вообще, пока мы одни, можно на английском говорить, — осадила меня Хелен. Я перестал «танцевать» и подбежал к ней справа. Краем левого глаза я заметил, что один из игровых автоматов — это автомат Pac-Man! Я легонько толкнул плечо Хелен и кивнул на автомат:       — Глянь, Pac-Man.       — Только слепой не увидит, — качнула головой девушка. — Но что это нам даёт-то?       — Помню, как дошёл до предпоследнего уровня, — пустил я смешок, вспоминая, как неотрывно играл, спасая заглавного героя от привидений. А затем поник: — Но проиграл из-за «вовремя» выключенного света.       Хелен облизнула пересохшие губы, сдавленно ответила «М-да» и потопала к окну вдалеке. Я же вспомнил ещё кое-что: этот игровой автомат был мне до боли знаком. Именно здесь я и играл! Если быть точнее, второе «Я» здесь играло, раз я начал считать, что играл здесь, а не в Лондоне.       — Том, — вполголоса позвала меня Хелен. Я подбежал к окну и припал на левое колено, не выдавая себя. Парк же стояла слева от окна, будто бы ожидая противника. Посмотреть было на что: самая настоящая имитация городской улицы! Чуть левее от центра — кинотеатр с двумя одинаковыми надписями над входом:

«THE RED ARMY COMING SOON».

      — Скоро явится Красная Армия, — литературно перевёл я фразу на русский. И плевать, что Красная Армия 35 лет как реорганизована в просто Советскую Армию.       Перед кинотеатром располагалась автостоянка с несколькими автомобилями, то универсалами, то купе, то седанами, то вообще микроавтобусами. Далее шли две автодороги, различные одноэтажные магазинчики, прямоугольный бетонный вазон поближе к нашему окну, чуть поодаль — как я понял, автомат по продаже газет, а справа от него — зелёная урна. На фасадном флагштоке магазина спортивных товаров «ACADEMY SPORTS + OUTDOORS» висел флаг Соединённых Штатов. А самое дальнее здание украшал рисунок с головой человека, подозрительно похожего на постаревшего Льва Троцкого, что надел очки. Под рисунком — красная надпись «KENTUCKY FRIED CHICKEN».       — Хелен, — обратился я к девушке и кивнул на закусочную: — А на той вывеске кто, Троцкий?       — Да типун тебе на язык! — возмутилась Хелен. — Это «Полковник» Сандерс, лицо KFC. Ни о чём не говорит?       — Нет, — мотнул я головой. Меня насторожила странная реакции Хелен на мой вопрос. Вообще, ей, по идее, должно быть похер на коммунистов разного сорта: что Сталин, что Троцкий, что какой-нибудь Эрнст Тельман, Мао Цзэдун, Хо Ши Мин, Фидель Кастро… все они для нас, западных держав, суть есть враги. Враги свободного мира, хуже Гитлера. А тут Парк отреагировала так, словно я спутал её с какой-нибудь прошмандовкой-однодневкой, которую выебал и на следующий день забыл. Звоночек, однако…       — Гляди, — девушка кивнула на парочку солдат на крыше спортивного магазина: неужто сейчас начнутся учения?.. Тем более, створки крыши открыты, раз сюда попадает солнечный свет. Я приподнял воротник с правой петлицей, куда поставили рацию, легонько стукнул с внутренней стороны большим пальцем и пробурчал в петлицу-рацию на русском:       — Экс-Рэй, это Белл, приём.       — Блять, Белл, ты «вовремя» позвонил! — зашипел недовольный — мягко говоря — Вудс на русском. — Тебе повезло, что полковник Пуго не слышит меня. Ладно, что ты там хотел сообщить?       — Мы с Парк на одном из полигонов, имитирующих городскую улицу типичного американского города, — сообщил я ЦРУшнику на том конце линии и поспешил добавить: — Красивое местечко, к слову.       — Если увидите бойцов — ведите себя как обычно, не вздумайте открывать огонь! — предупредил нас мистер Вудс, начисто проигнорировав мою последнюю фразу. — Как найдёте командный пункт или центр связи, дайте знать. Конец связи.       На этой ноте наш разговор и закончился. Я спешно достал фотик-портсигар и сфотографировал всё, что за окном. Одних слов мало, нужны будут доказательства. А над «улицей» тем временем завис вертолёт Ми-8, борта которого украшены красными звёздами с белой и красной каймой. Задние створки вертушки разъехались, и по канату спустились двадцать четыре бойца, в полном боекомплекте. Также по «улочке» стали расхаживать другие солдаты. М-да… если мы с Хелен щас ввяжемся в бой, не выживем. Нас тупо задавят числом. К счастью, ещё в западноберлинской берлоге нам запретили вступать в перестрелку и провоцировать Советов. Гриня Савичев, лежащий в подсобке, не считается.       — ВСЕМ ПОСТОРОННИМ ПОКИНУТЬ ПОЛИГОН! НАЧИНАЮТСЯ БОЕВЫЕ УЧЕНИЯ!!! — громогласно проревел мужской голос оповестительной системы. Выругавшись, я обнаружил ещё одну дверь, в замок которой я вставил ключ-карту. Как и в прошлый раз, загорелась зелёная лампочка, а не красная, иначе мы бы скучали здесь до прихода Советов.       Дверь вела в магазин видеокассет, как я понял по стеллажам с ними. На верхней галерее бродили два офицера, вооружённых АКС-74У. Пока они нас не заприметили. Тем временем, оповестительная система объявила:       — ПОВТОРЯЮ: ВСЕМ ПОСТОРОННИМ ПОКИНУТЬ ПОЛИГОН! ОДНА МИНУТА ДО НАЧАЛА БОЕВЫХ УЧЕНИЙ!!!       — Пусть думают, что мы заблудились, — вполголоса сказал я Хелен, поднимая флажок предохранителя на автомате и вернув его на плечо. Та кивнула, соглашаясь со мной и тоже поднимая флажок. А будут вопросы — всегда можно отмазаться. Мол, нельзя полностью подготовиться к боевым действиям. Всегда будут неожиданности, и тебе придётся как-то к ним адаптироваться прямо на ходу.       Мы вышли в центр зала, что не осталось не замеченным. Те двое офицеров на галерее подошли к перилам и уставились на нас. Первый — лысый коренастый мужик слегка за тридцать с погонами старшего лейтенанта — вопросительно дёрнул подбородком:       — Товарищи, вы что, заблудились?       — Именно так, — подтвердил я. — Мы с Анной Никитичной, — я указал на Хелен-Амасову, — из состава комиссии, прибывшей с инспекцией объекта.       — А вы, собственно, от кого будете?       — Войска связи, — я кивнул на шеврон на рукаве кителя. Хелен тоже продемонстрировала уставной шеврон. Пока мы переглядывались с Парк, а на «улице» объявляли о начале учений, офицер на галерее сообщил нам:       — А-а-а-а-а, ну это тогда вам надо в центр связи. Одну минуту, товарищи, свяжусь с сержантом Прокопенко, он вас туда проводит, — с этими словами он достал рацию из одного из карманов «Пояса-А» (второе «Я» назвало модель рации: «Таис ВТ-22») и обратился к тому самому Прокопенко: — Прокопенко, это старший лейтенант Гаврилов. Зайди с парой человек в магазин видеокассет и забери двух офицеров… — тут он обратился к нам, повышая голос: — А как вас зовут, товарищи?       — Майор Туполев, — я вскинул ладонь к ушанке, которую так и не снял, — Виктор Виталич.       — Капитан Амасова Анна Никитична, — подала голос Хелен, так же вскинув ладонь в воинском приветствии. — Наш командир — подполковник Аристов Руслан Палыч, он как раз сейчас в штабе.       — Ты всё слышал, сержант, — вновь заговорил Гаврилов, но не с нами, а с тем самым Прокопенко. — Товарищи офицеры ждут тебя.       Старлей убрал рацию в подсумок нагрудника и продолжил вместе со своим товарищем хаживать по галерее. Блин, хаживать… ну что за идиотское слово в русском языке! Похоже, второе «Я» так издевается надо мной. Помнит прекрасно, что я выбрал правильную — с моей точки зрения — сторону. Не пошёл за мутными Портновыми, считающими меня своим.       Парадные двери магазина открылись, и перед нами встали три солдата, у двоих — АКМы, а у главного — АК-74. Одежда у них была почти такая же, как у меня или Вудса-Аристова. Отличия заключались в отсутствии погон, защитном цвете петлиц на воротниках — обычных, без меха, как у нас с Вудсом и у других офицеров, шлемах СШ-68 на головах и бляхе того же защитного цвета на поясе. Все трое козырнули мне и Хелен-Амасовой. Я козырнул им в ответ.       — Товарищи бойцы, — начал я говорить с солдатами и сделал шаг вперёд. Я подсознательно знал, что солдат с АК-74 и есть Прокопенко, но я осведомился у троицы: — Кто из вас — сержант Прокопенко?       — Я, товарищ майор, — отозвался Прокопенко, вооружённый АК-74. Я же не стал тянуть кота за фаберже:       — Что ж, товарищ сержант, ведите нас с капитаном Амасовой в центр связи.       — Есть, — отчеканил сержант, развернулся и, глядя из-за плеча, жестом велел следовать за ним. Радовало, что он — исполнительный парень, не возмутился по поводу внезапного появления двух офицеров на секретном полигоне. Мы то и дело ловили любопытные, недоумевающие и иные взгляды солдат и офицеров, так и не понявших, что именно из-за нас и сорвались учения.       Прокопенко и его подопечные шли ускоренным шагом прямо посреди автодороги, мы шли за ними, поворачивали то влево, то вправо. Он спрашивал нас, куда конкретно нам нужно. Хелен-Амасова повторила слова старлея Гаврилова, мол, нам надо в центр связи. Сержант кивнул и продолжил вести нас.       Наконец, мы впятером остановились перед белыми решётчатыми воротами. По центру каждой из створок были заварены красные звёзды. Прокопенко связался с кем-то по рации и приказал открыть ворота. Створы разъехались в разные стороны, пропуская нас в часть огромного зала, заставленную всяким барахлом вроде ящиков, коробок, бочек, поддонов.       — Товарищ майор, нужное вам помещение расположено вон в той вышке, — он указал себе за спину на вышку, окна которой установлены под тупым углом, как у диспетчерских вышек. — Как зайдёте в лифт, подниметесь, повернёте налево. Переговорите с охранником в будке, он вас пропустит в центр связи.       — А вход в центр… — спросила было Хелен-Амасова, но Прокопенко, несмотря на низшее звание, прервал её, заверяя:       — Вам прямо там и скажут, товарищ капитан.       — Спасибо тебе, — поблагодарил я русского и перед тем, как пойти к лифту, поинтересовался у него: — А как тебя, к слову, зовут? Хочу знать, кому буду должен в будущем.       — Фёдор, товарищ майор, — представился Прокопенко, вдруг хлопая себя по щеке, словно комара только что убил. — По отцу — Иванович.       — Запомнил, — едва кивнул я и, не прощаясь с Федей, зашёл в заветный лифт. Верхняя половина дверей кабины представляла собой обычную решётку без горизонтальных прутьев. Я встал слева, а Хелен — справа. Последняя обнаружила панель лифта справа от себя и, недолго думая, нажала одну из кнопок. Двери закрылись, и мы поехали вверх. Пока мы поднимались, я в наушнике, замаскированном под телесного цвета беруш, услышал голос Вудса, заговорившего на русском:       — Белл, это Экс-Рэй, что там у вас?       — Да мы вляпались в учения и чуть не сорвали их, — прыснул я смешком, облокачиваясь о заднюю стену кабины. — Советов дохрена, они отрабатывают бой в типичном американском городке. Мы с Парк всё ещё ищем данные.       — Блять! — выругался сержант-майор. — Собираемся у КПП и уезжаем, Мэйсон и Адлер нас заберут. Мы и так здесь дохера времени проторчали.       — Пока не найдём данные — никуда мы не поедем, — уверенно парировал я, чего ну никак от себя не ожидал. Даже заскучавшая Хелен медленно повернула ко мне голову и вытаращилась на меня так, словно я оскорбил родителей Вудса. Янки, к слову, помолчал пару секунд, а потом буркнул напоследок:       — Ищите и мотайте как можно скорее, — после чего умолк. Ну а мы, как только поднялись, свернули налево и дошли до охранной будки, располагавшейся там, где, по словам Федьки Прокопенко, и должна была. Сидевший за столом охранник что-то писал левой рукой и напевал некую знакомую мелодию. Знакомую не мне, но второму «Я», раз оно радостно воскликнуло:       — Вот! Вот подсказка!       — Подсказка к чему? — сделал я вид, что не понял, хотя догадался, что мелодия охранника — подсказка к паролю местного компьютера, если он, конечно, здесь есть. Второе «Я» в ответ хмыкнуло:       — Сейчас узнаешь, как только этот недоделанный Высоцкий пропустит вас.       Парень так увлёкся записью и пением, что не услышал, как мы стучим в одно из окошек. Тогда я зашёл в будку и легонько так постучал указательным пальцем по правому плечу солдата. Тот, повернув ко мне голову, резко вскочил, отчего стул на колёсах с грохотом упал на пол. Затем юнец выпучил глаза то ли от страха, то ли от шока, и козырнул мне, гаркая:       — Здравия желаю, товарищ майор! Рядовой Жил…       — Отставить, рядовой, — прервал я его и после уточнения фамилии — звали парня Жиляковым — осведомился у него: — Солдат спит — служба идёт, не так ли?       — Т-так точно, — икнув разок, ответил рядовой. Далее я представился сам, представил Хелен-Амасову и, наконец, объяснил, зачем мы здесь. Услышав о проверке, Жиляков закивал, словно китайский болванчик, и указал на одну из двух дверей, ведшую не в обзорную комнату, откуда смотрят за учениями, а, как он сказал, в центр связи. На двери даже имелась табличка «ЦЕНТР СВЯЗИ».       Не благодаря рядового, мы с Хелен вышли из будки и подошли к заветной двери. Я вставил ключ-карту, но не ту, что дал рядовой Жиляков перед тем, как мы оставили его, а другую, принадлежащую Гришке Савичеву. Мы зашли в заветный центр, закрыли за собой дверь и… поразились.       Здесь никого не было из персонала, зато всё это квадратное помещение было заставлено компьютерами, терминалами, столами, стульями и прочим оборудованием, равно как и ниша посреди зала имеющая форму квадрата. Глубина её небольшая, раз можно спуститься на три ступеньки. Тем более, там тоже есть компьютеры. И один из них работал, судя по жёлтым буквам и советскому гербу на мониторе.       — Просто золотая жила для ЦРУ и МИ-6… — вполголоса выдохнула Хелен, перешедшая на английский. Я молча с ней согласился, показав это кивком. — Так, Томми, сядь за вон тот терминал, — она указала на работающий монитор. — Узнаем, что задумали Советы.       Собственно, я и так собирался там покопаться, без указания от Парк. Садясь за компьютер, я обратил внимание на то, что Хелен ни разу не назвала русских уничижительными прозвищами вроде «комми», «коммуняки», «урусы», «совки». Ни разу! Ну да ладно, я списал это на её уважение к русским как к достойным противникам, что разгромили фашистов.       Справа от монитора висела трубка, должно быть, здесь ещё и телефон. Впрочем, без телефона никуда. Под гербом СССР имелась надпись «СИСТЕМА ДАННЫХ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ». Всё было выполнено не в зелёных тонах, как у наших с Евгенией Граденко компьютеров, а в жёлтых. Я нажал на кнопку «ВК», найденную на клавиатуре практически сразу, и из прямоугольного динамика под монитором, чуть левее, зазвучал женский механический голос на русском:       — Добро пожаловать в военно-аналитический архив Министерства обороны.       — Мгм, спасибо, — буркнул я, смотря, как внизу появляются три квадратика со стрелками вниз, вверх и вправо, и надписи над каждой из них: над левой — «БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ГОРОДСКИХ УСЛОВИЯХ», над средней — «ЕЖЕДНЕВНЫЕ ОТЧЁТЫ КГБ», а над правой — «ОПЕРАЦИЯ «ЗЕЛЁНЫЙ СВЕТ». Я, не отрывая взгляда от монитора, окликнул Парк. Она, судя по скрипу, села на один из стульев на колёсиках и подъехала ко мне слева. Я предложил возлюбленной: — Давай смотреть вместе, может, что толковое найдём.       — Давай, — согласилась девушка. Я нажал на стрелку вниз на клавиатуре, и появились строки, в которых я не разбирался. Голос компьютера объявил:       — Статистика боевых действий в городских условиях, — но спустя долю секунды вновь появился герб СССР, а под ним — два треугольника с восклицательными знаками, по бокам от надписи «ДОСТУП ОГРАНИЧЕН». Из динамика раздалось: — Для служебного пользования.       — Не то, — качнула Парк головой. Второе «Я» поддакнуло ей:       — Вот именно, не то! Жми сразу на «Операция «Зелёный Свет»! Жми давай!       — Давай-ка посмотрим, что такое «Зелёный Свет», — пробормотала вполголоса Хелен, кивая на одноимённую надпись и стрелочку вправо. Я пожал плечами и нажал, наконец, заветную кнопку. Тон монитора сменился на красный, под гербом появилась надпись «ДОСТУП ЗАПРЕЩЁН» и два квадратика с крестиками по бокам от словосочетания. Попутно голос компьютера объявил об отказе в доступе.       — Да ну блииин!.. — разочарованным тоном протянул я, откидываясь на спинку стула. Хелен тихо выругалась, а на мониторе тем временем высветилась фраза «ТРЕБУЕТСЯ ПАРОЛЬ». Мы заметили это и, почесав затылки, решили сделать так: я поищу в нише, что может послужить подсказкой к паролю или им самим, а Хелен осмотрит терминалы выше.       — Итак, недорогой и неуважаемый «Белл», — заговорило со мной второе «Я» уничижительным тоном, — вспоминай подсказку.       — Охранника, что ли? — мысленно спросил я не столько второе «Я», сколько себя, и ввёл его фамилию. Не сработало, доступ по-прежнему запрещён. Тогда я мысленно пропел ту знакомую мелодию. Второе «Я» тут же подхватило, начав петь:       — Йе-йе-йе-йе-йе, йе-йе-йе, йе-йе-йе, о-о-о-о-о! — а закончив, спросил: — Знаешь, кто поёт?       Я наморщил лоб и стукнул себе по нему пару раз левым клуаком. Нужно было вспомнить, кто… точно! Я вспомнил имя и фамилию того певца! Я, улыбаясь приоткрытым ртом, напечатал «ЭДУАРДХИЛЬ», но нет. Не сработало. Так-с, песня, которую напевал рядовой Жиляков, лишена слов. О! Точно! Вокализ! Один из сослуживцев был знаком с вокализами, называл их «песнями без слов», где используются только гласные или слоги!       Ввёл «ВОКАЛИЗ»… и опять неудача! Я гаркнул «Да ёбана!» и со всей силы ударил левым кулаком по столу с клавиатурой, отчего зашипел от боли. Ладно, ни имя певца, заботливо подсунутое вторым «Мной» в качестве варианта пароля, ни «Вокализ» не подошли. Значит, у этой песни Хиля без слов есть какое-то название. Тут перед глазами всплыла картина того, как я сижу перед телевизором в обнимку с некоей девушкой, смотрю на экран с гибридом букв «Т» и «Ф» в нижнем левом углу и вижу желтоватые ромбы с радужной рябью. Далее появляется предложение «Я ОЧЕНЬ РАД, ВЕДЬ Я, НАКОНЕЦ, ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ…», а ещё ниже, в скобках, «Вокализ».       Не обращая внимания на возмущённый возглас Хелен «Том, кончай сидеть! Нас могут хватиться в любой момент!», я ввёл заветное название песни-вокализа. Одним словом, без пробелов и знаков препинания. И, о чудо, доступ предоставлен, а красные тона сменились жёлтыми! Я вскинул кулаки вверх и радостно воскликнул:       — ДА!!!       Хелен подбежала ко мне и немедля уселась за стол. За это время на мониторе вновь появился герб СССР, а под ним — «ОПЕРАЦИЯ «ЗЕЛЁНЫЙ СВЕТ». Спустя секунду появился чертёж. Не абы какой чертёж, а тех самых атомных бомб, фотографии которых я видел в дипломате Франца «Топора» в Берлине! Значит, Советы в курсе, что «Персей» получил атомную бомбу. Наверное, в курсе, точно говорить не буду.       Хелен тем временем быстренько сфотографировала чертёж, достав фотик-портсигар из кармана моего «Пояса-А». Я не удивился, ведь ещё во время поездки к одному из портов ГДР я показывал ей, где фотоаппарат. В левом нижнем углу монитора высветилась надпись «ПЕЧАТЬ ИНФОРМАЦИИ (Д/Н)». Я немедля нажал на букву «Д», и с левой стороны, из угла, раздались знакомые звуки. Это распечатывали чертёж. Велев Хелен забрать распечатку с собой, я увидел, как монитор высвечивает новую информацию:       «ОПЕРАЦИЯ «ЗЕЛЁНЫЙ СВЕТ».       «Запись 1.4, 29.12.1980. 24.10.1980 от агента «Оцелот» поступили сведения о секретной программе ЦРУ, полученные в результате наблюдения за Джейсоном Джошем Хадсоном. Программа угрожает национальной безопасности СССР. Агенту «Буру» поручено провести сбор информации на берлинском объекте сети «Зелёный Свет».       «Запись 1.5, 20.01.1981. Запрос «Бура» относительно возможности ликвидации бомбы «Зелёного Света» отклонён по соображениям глобальной безопасности».       Ещё ниже, в правом углу, шли два квадратика с цифрами «1» и «2». Слева — две строчки: «1) Аудиозаписи» и «2) Светокопия». Я нажал на стрелку вправо, вследствие чего верхняя строчка перестала выделяться жёлтым, а вместо неё теперь светится квадрат с единичкой.       — Послушаем, что там выяснили чекисты, — пробормотал я, уверенно нажимая на единицу на клавиатуре. Что бы мы сейчас ни услышали, это что-то будет важно для нас, как никогда. Возможно, приведёт к «Персею».