Call of Duty: Black Ops: Cold War

Аэропорт Берлин-Тегель, анклав Западный Берлин Капитан Томас «Белл» Реддл Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (МИ-6) 23 февраля 1981 года, 04:09       Я и Хелен Парк, с которой у нас закрутился служебный роман около месяца назад, сидели на скамейке в зале ожиданий аэропорта Берлин-Тегель, ждали одного хорошего человечка из ЦРУ. Он должен был отвезти нас в конспиративную квартиру и познакомить с остальными членами международной группы «Кампус», призванной остановить Персея.       Что я про него знал? А ничего. Вплоть до вчерашнего звонка от офицера ЦРУ Рассела Брэдли Адлера — ничего. В последнее время — полгода точно — я торчал в нашем славном Туманном Альбионе, лечился после ранения. Директор МИ-6 сэр Артур Темпл «Дик» Фрэнкс, навещавший меня в больнице, говорил, что я не имею права быть убитым. Оно и верно: не каждый день в МИ-6 работают компетентные и, что немаловажно, результативные оперативники.       Что до Хелен, то я и раньше обращал на неё внимание. За полгода моего пребывания в больнице только она чуть ли не каждый день ходила ко мне в палату, приносила продукты, мы с ней активно болтали о том, о сём… В общем, втюрился я намертво. Только после выписывания из больнички я стал развивать с Хелен отношения. Мы старались не заигрывать друг с другом на заданиях. Получалось… вернее, получается успешно.       Уведомляя о будущем переезде в Западный Берлин, офицер Адлер, с которым я уже работал пару раз, хоть и реже, нежели Хелен, не сказал, кто конкретно нас встретит, да оно и понятно: нас могут прослушивать. Причём не только наши спецслужбы, но и Штази. Не просто же так эти ребята получают зарплату.       Позёвывая, я обратил внимание, что в аэропорту полно народу. Что утром, что днём, что вечером, что ночью… самолёты не ведают отдыха, благо есть смены. Вернее, должны быть. Здесь, на мой взгляд — уж точно.       — Gute Nacht, Herr Riddle*, — поздоровался с нами на немецком… мужчина за 50 лет. Бородатый такой янки с седеющими чёрными волосами средней длины, одетый в клетчатую рубашку с длинными рукавами, тёмно-серые джинсы и кроссовки синие. Мы с Хелен переглянулись, а затем я подал голос:       — Здрасьте. А вы, должно быть…       — Тот, кто вас только что встретил, — закончил за меня американец, протягивая руку с редкими волосами на тыльной стороне ладони. Я пожал её и хотел было спросить его имя, но он опередил меня: — Представлюсь вам, пожалуй, в машине. Не выдавать же себя раньше времени? Вон те ребята, — бородач кивнул на какую-то сладкую парочку в стороне. Ребятки целовались и не стеснялись. — Могут быть стукачами Штази. Пойдёмте.       — Можно, — согласился я. Тем более, ни я, ни Хелен не хотели больше задерживаться в аэропорту. Я взял у девушки сумку и понёс наши вещички, топая за бородачом. Топая, мы старались вести себя как обычно. Будто к нам приехал… не знаю, дядя и хочет отвезти к себе, погостить на время отпуска.       Покинув здание мы подошли к стоявшему поблизости красному седану BMW 525. Первым делом, бородач открыл багажник и указал на него ладонью, командуя:       — Кладите ваше барахлишко.       — Положить-то положим… — я поставил чемоданы перед бампером машины и, почесав затылок, задал долгожданный вопрос: — Но кто вы такой-то?       — Сержант-майор Фрэнсис Мэтью Вудс к твоим, герр Реддл, услугам, — мужчина даже шутливо козырнул. — Можешь обращаться ко мне по званию или «мистер Вудс». Или просто «Фрэнк». Дело твоё, как. Приму все три обращения.       — Думаю, о нас вы уже знаете, — не столько спрашивала, сколько утверждала уже Хелен, пока я клал чемоданы в багажник. Фрэнк сам опустил дверцу багажника, закрыл на ключ и сел на место водителя. Мы с Хелен сели сзади и на всякий случай пристегнули ремни.       — Мистер Вудс, — обратился я к Фрэнку, как только он покинул парковку и поехал по шоссе. Разумеется, он слушал, но не отвлекался, — а что вы можете сказать об офицере Адлере? Просто я с ним работал давным-давно. За это время и я мог позабыть его, и он мог измениться.       — Адлер… — повторил Вудс фамилию звонившего мне янки. — Скажу только, что он не просто так зовётся «Монстром Америки». Не боится запачкать руки, ты в этом уже убеждался.       — Само собой, — пробормотал я, любуясь ночным Западным Берлином. Дорогу я не особо запоминал. Всё равно из конспиративки мало куда пойдёшь, не привлекая внимание. Даже ночью могут следить. Дальнейшая поездка прошла в гробовом молчании. Болтать о чём-либо с сержант-майором о лишнем отнюдь не хотелось, равно как и болтать о нашем с Хелен романе.       Наконец, машина остановилась перед жалюзийными воротами здания, больше походившего на гараж. Справа от ворот лежала целая куча деревянных поддонов. Ещё справа от ворот висел обведённый красным кольцом знак с чёрным грузовичком внутри. Перед воротами стоял какой-то мужчина. Из-за того, что он стоял спиной к фонарю, освещающему вход, разобрать черты лица оказалось сложно. Но ладно хоть причёска видна: густая светлая шевелюра.       — Девочки, приехали, — объявил нам сержант-майор Вудс, сдавленно хихикая и отстёгивая ремни безопасности одновременно с нами. Первым вышел он. Далее, я покинул салон машины, открыл дверь, у которой сидела Хелен, и подал ей руку. Девушка приняла её и, закрыв дверь вместо меня, направилась к тому самому блондину. Фрэнсис же достал чемоданы и поднёс их к воротам.       — Белл, — подал голос светловолосый. Я подошёл к нему поближе и с лёгкостью узнал Рассела Адлера. Обычно он носил солнцезащитные очки, но в этот раз не соизволил. Наверное, понимает, что ночью от солнцезащитных очков толку ноль. Адлер закурил и тепло улыбнулся: — Будь как дома.       — Спасибо, капитан Адлер, — кивнул я, вспомнив его звание во время моей командировки во Вьетнам в 68-м. А затем, ЦРУшник положил зажигалку во внутренний карман коричневой куртки и произнёс:       — Пора за работу.       После неё я словно бы обрёл покой. Все проблемы ушли на второй план. Даже проблема тяжести чемоданов, которые тащил сержант-майор Вудс. Тот постучал два раза по воротам, и те стали подниматься. Я снова взял чемоданы и понёс их внутрь бывшего гаража, переоборудованного под конспиративную квартиру.       Первым делом, меня встретил столик с четырьмя стульями без спинок. Далее были решётчатый заборчик, шкафы, тумбочки, доска с уликами… Хорошо, что стеллажа с оружиями нет. На ещё одном столе стоял катушечный магнитофон, пара тетрадей и прочая канцелярщина. Что до стола посреди комнаты, то на нём находились пепельница, кружка с каким-то напитком, радио на батарейках и некая толстенная папка. Слева от доски с уликами на столике с колёсиками работал телевизор. Ну и другое оборудование, поместившееся на нём.       Кроме нас четверых, в конспиративке присутствовали ещё двое: рослый негрила в тёмном свитере с капюшоном, белой кепке на голове, тёмных джинсах и берцах. На куртке красовались символы подразделения MACV-SOG, с которым я одно время во Вьетнаме работал в рамках программы обмена кадрами. У ниггера ещё на бёдрах имелись две кобуры.       Второй тип был ниже меня, одного роста с капитаном Адлером. Впрочем, я и так выделялся своим ростом: мне не хватало всего лишь девяти сантиметров до двух метров. Этот тип был смугловатым коротко стриженым брюнетом с усами и бородкой. Он носил чуточку свободную футболку с синей каймой на рукавах и эмблемой сети закусочных «Burger King». На ногах — белые брюки и чёрные туфли.       — Елеазар, Ларри, — обратился Адлер, видимо, к тем двоим, которых лично я видел впервые, — знакомьтесь, — он положил руки на плечи мне, — Томас Реддл, он же «Белл», — далее была очередь Хелен: — Хелен Парк. Оба работают в МИ-6. Ребята, — обратился уже к нам, — перед вами Лоуренс Симс, он же Ларри, — ЦРУшник указал левой ладонью на негра, — и Елеазар Азулай, он же «Лазарь», — тот, кого Рассел назвал Елеазаром, козырнул нам и первым поздоровался:       — Привет, ребята.       — Том, — я протянул руку сначала Ларри. Тот её неуверенно пожал. В отличие от Елеазара. Подождав, пока мы обменяемся приветствиями, Адлер демонстративно потушил сигарету о пепельницу и объявил:       — Томас, Хелен, добро пожаловать в группу ЦРУ «Кампус». Именно на наши плечи, хрупкие и не очень, легла задача остановить Персея, — янки указал окурком на самый центр доски с уликами. На ней висела фотография мужчины примерно сорока лет.       Я подошёл к доске и стал внимательно осматривать снимок. Зачёсанные назад волосы, чистое лицо, взгляд человека, видящего в окружающих собственных детей. Он носил офицерский китель советских Вооружённых Сил. Кажется, парадный. Или просто повседневный. Справа от лица на снимке красными буквами было написано «FILED FEB 2, 1960». В этот самый момент я почувствовал… стыд. Будто бы я предал Персея…       Стоп, что? Как я мог предать Персея, если я верный подданный Её Величества Елизаветы Второй?! Сама мысль о стыде перед Персеем казалась мне какой-то неестественной. Навязанной извне. Дурдом какой-то. Сколько я себя помню, я никогда и не помышлял о переходе в стан русских. И дело не в моих симпатиях к той или иной идеологии. Дело в сохранении верности своей стране, где я родился.       — Томми, — окликнул меня Рассел. Я резко обернулся и под взглядами ребят отошёл от доски. Ларри устроился на краю стола и закурил. Кивнув мне, Адлер стал информировать нас: — За последние 48 часов в эфире замечен всплеск активности Советов. ЦРУ и Министерство Обороны запросили информацию по своим каналам, но пока что зацепок насчёт Персея нет.       — У МИ-6 и других спецслужб Западной Европы тоже никаких следов, — разочарованно сказала Хелен, хлопая одной рукой по бедру. Вообще, она ещё в самолёте шепнула мне на ухо, что занимается Персеем. Только если до вчерашнего дня это была инициатива директора Фрэнкса, то с сегодняшнего дня материалы должны будут перейти в распоряжение группы «Кампус».       — С чего-то надо будет начать, — буркнул Адлер, подходя к доске с уликами и указывая на левый угол её, с уликами по какому-то делу. Я легко угадал очертания Вьетнама. Только здесь он еще разделён на просоветский север и проамериканский юг. Наверное, карта старая, еще времен недавней войны. Тем временем, Расс — я про себя уже называл его Рассом — подошёл к доске и тыкнул на улики: — А поэтому, вернёмся сюда. Вьетнам, 1968-й год. Тогда мы столкнулись с Персеем.       — Ссссука… — зло процедил Ларри, туша сигарету о пепельницу и вставая на пол. Похоже, паренёк не в настроении. — Я так и знал, что эта сраная операция нам ещё аукнется!       — Подними всё, что есть по атаке в Дананге и передай Парк, — приказал Адлер Елеазару и вернулся к столу. — Она пробьёт по базе МИ-6.       — Нам нужны, — уже Хелен обратилась к Лазарю и стала загибать пальцы, перечисляя, что нам — вернее, ей — нужно: — позывные, шифровки, отчёты о совместных операциях… В общем, любые возможные зацепки.       — Есть, — кивнул Елеазар и пошёл к каким-то коробкам. Хелен села за стол с магнитофоном и закурила. Я потянулся и даже зевнул, как вдруг Расс окликнул меня:       — Белл, тут вступаешь уже ты. Твой опыт службы в МИ-6 и природная интуиция неоднократно выручали нас в Дананге, — пока он делал комплимент моим способностям, я занял один из стульев, а на другой положил ноги. — Надеюсь, он поможет и в этот раз.       — Да уж, — с сарказмом хмыкнул я. Как будто я — единственный на весь земной шар оперативник МИ-6. Адлер заметил это и скомандовал:       — Убери ноги, не пачкай седалище.       Пришлось убрать и занять позу американской четвёрки, которую я подхватил у янки во Вьетнаме. Я украдкой поглядывал на Хелен. Елеазар аккуратно поставил одну из открытых коробок перед ней:       — Всё, что есть. А за остальным — обращайся уже к Ларри.       — Спасибо, Елеазар, — улыбнулась Хелен. Да, похоже, она реально обратится к тому ниггеру, если содержимого коробки будет мало. Перед тем, как уйти и забрать сумку у себя под ногами, Лазарь предупредил её о медикаментах в какой-то дальней комнате. Только услышав со стороны опустившихся ворот звук уезжающей машины, я понял, что сержант Вудс свалил. Наверное, задание какое-то выполняет, прерванное привозом меня и Хелен на конспиративку.       — Том, тебе нездоровится? — забеспокоился за меня капитан Адлер, подходя ко мне и положив руку на плечо. — Сможешь вспомнить Дананг?       — Смогу, — уверенно произнёс я и кивнул. — Я абсолютно здоров.       — Хм… — хмыкнул блондин и отхлебнул из кружки. — У нас в учебке говорили и говорят, что абсолютно здоровых людей не бывает. Есть только недообследованные. Все говорят, что они абсолютно здоровы, Томми. А потом — раз! — янки резко поднял и обрушил руку мне на правое плечо, отчего я шикнул. Да, капитан Адлер, тяжёлая у вас рука. — И прикажут долго жить. В общем, я сейчас, — с этими словами Рассел забрал кружку с собой и пошёл куда-то вглубь убежища. Как только он свернул вправо, я фыркнул:       — «Недообследованные»!       — Капитан Адлер беспокоится за самочувствие всех нас, — заговорила Хелен, не отрываясь от чтения какой-то книжки. Я встал из-за стола, подошёл к возлюбленной и, достав выбранную наугад папку, тоже стал проглядывать её. Одновременно с этим я спросил у неё:       — А он и тебе велел изучать вьетнамские байки?       — Ну а как ты хотел, Томми? Заодно и ты вспомнишь что-нибудь важное для нашего дела, — Хелен бесцеремонно забрала у меня папку и кинула обратно в коробку. Я пожал плечами:       — Просто если честно, я с трудом могу вспомнить Дананг.       Я не лукавил. Я действительно хрен что помнил из тех событий 13-летней давности. А если и помню, то отнюдь не жару вьетнамских джунглей, прекрасный аромат напалма, незабываемое соседство с насекомыми и пресмыкающимися, благодарности чарли за то, что янки вмешались в их давнюю войну за независимость. Мы, британцы, тоже лезли во Вьетнам, пусть и тайно. Но чёрт бы всё побрал, я не могу вспомнить даже прилёт туда! А ведь в 68-м году мне исполнилось всего-то 20 лет. Не в январе, но в августе. 30-го числа. Если операция по поимке Персея затянется, то встречу я свой 33-й день рождения здесь, в Западном Берлине.       — Тяжёлый случай, — Хелен наморщила лоб и почесала его большим пальцем. Потушив сигарету о пепельницу на столе, девушка предложила идею: — Вот я, например, очень бы хотела послушать про Индокитай. Так близко к Персею…       — Кстати, об Индокитае… — я почесал указательным пальцем усы, задумываясь, о чём бы ещё спросить любимую. На ум приходил Персей. Вот и я и задал вопрос: — Слушай, Хелен, а что лично ты знаешь о Персее? И я спрашиваю не мнение Адлера и его подручных — Симса, Вудса или Азулая.       — Я поняла, — кивнула Хелен. Она положила папку слева от катушечного магнитофона и начала объяснять: — Знаю я о нём меньше, чем хотелось бы. Он как шахматист. А для меня… — тут Парк улыбнулась: — Для меня нет большего удовольствия, чем предсказывать ходы оппонента, как ты знаешь, — и бросила на меня интригующий взгляд.       — Девочки, вы ещё займитесь сексом прям здесь на столе, — с нескрываемым сарказмом сказал нам Адлер с кружкой кофе в правой руке. И как он подкрался так незаметно — непонятно. Я тяжело вздохнул и взял у Рассела кружку и объяснил ему:       — Мы говорили по поводу Персея.       — Об этом позже, — как ни в чём не бывало буркнула Хелен, возвращаясь к чтению содержимого папки. А я сделал глоток. Надо же, Адлер знает, что я люблю, когда в кофе кладут три с половиной ложки сахара. Не забыл он и разбавить холодной водой. А ведь прошло больше 13 лет с моей командировки во Вьетнаме…       — Итак, Белл, ты готов? — осведомился Расс, садясь за свой рабочий стол. Я, немного походив и заприметив вход в подвал, тоже сел, но на прежнее место, закинув ногу на ногу Немного поразмыслив, я решил не говорить янки, что плохо помню Дананг. Соврал:       — Не уверен, капитан Адлер… В Дананге ведь та ещё жесть была, — и сымитировал передёргивание от отвращения. Блондин усмехнулся:       — Главное, чтобы ты Ларри не уподоблялся. Раз ты выжил во Вьетнаме, то разговор о нём нас уж точно не убьёт.       — Моему мозгоправу это скажи, ага! — неожиданно крикнул нам Симс со стороны входа в подвал. Мы с Рассом сдавленно хихикнули. Не зная, о чём ещё поболтать с Адлером, я озадачился по поводу конспиративки:       — Капитан, а…       — Расс, — блондин поднял правую ладонь, прерывая меня. — Зови меня Рассом. С Вьетнама много воды утекло, да и ты уже не тот молодой пацан, которого прислали к нам для обмена опытом.       — Как скажете, Расс, — согласился я. — А вы давно тут поселились?       — Ты про квартирку, что ль? — янки пожал плечами и бросил взгляд вправо. — Я как-то жил здесь, но давно. Когда не был ещё таким красавцем, — собеседник указал средним пальцем себе на шрамы на левой стороне морды лица. — Я ещё около трёх-четырёх дней назад вернулся. Но лучше расспроси Лазаря. Он любит эту тему.       Я наклонил голову влево: Елеазар выполнял зарядку на разложенном коврике. Буркнув «Потом поболтаю», я подошёл к доске с уликами. Слева от фотографии Персея висела телеграмма, справа — фотография диспетчерской аэропорта Трабзона. Если со снимком Персея всё было ясно, а снимок аэропорта меня не заинтересовал, то подобного о телеграмме я никак сказать не мог. Открепив её от доски, я стал читать. Про себя, естественно. Текст гласил:       «Уважаемый мистер Рассел Брэдли Адлер!       По прямому распоряжению Президента Картера мы наделяем вас и вашу группу «Кампус» безусловными полномочиями на совершение любых действий на территории США и других стран с целью захвата Персея. Как уже отмечалось раньше, предпочтительно взять этого агента живьём, но если это невозможно, его следует ликвидировать.       Джейсон Хадсон обеспечит вас всей необходимой материальной и информационной поддержкой. Просим вас регулярно информировать его о текущем положении дел. Несмотря на то, что я разделяю его сомнения относительно состава и структуры команды «Кампус», смею вас заверить, что у вас будет шанс показать правомерность своего подхода.       От себя лично Президент Картер добавил, что полностью уверен в ваших способностях. Не стоит напоминать, насколько высоки ставки в этой игре.

Отдел Специальных Операций ЦРУ Заместитель по стратегии Эмерсон Блэк».

      — Очаровательно, — буркнул я, возвращая телеграмму, датированную 19-м января 1981-го года, на доску. Насколько я знал, сейчас пост президента США уже занимает Рональд Рейган. Раз Адлер и компания ещё здесь, значит, Рейган тоже воспринял новость о Персее всерьёз, и одобрил идею своего предшественника.       — Ты про телеграмму, — констатировал Расс, опять подошедший ко мне со спины. Закатив глаза, я вздохнул и задал очередной вопрос:       — Расс, а почему наша с вами группа зовётся «Кампус»?       — Красивое название. Плюс, Картер и, позднее, Рейган, не были против, — пожал плечами Адлер. Я удовлетворился объяснение бывшего оперативника MACV-SOG и подошёл к уликам, над которыми висел жёлтый листок с надписью «DA NANG».       Я насчитал шесть улик: три фотографии, лист календаря Армии США, записка, датируемая 15-м декабря 1967-го года, и нож Ka-Bar. Первым делом, я снял все улики и пошёл с ними к столу Адлера. Сам янки же увлечённо слушал что-то по радио. Он не заметил, как я положил улики на стул, куда я ранее клал ноги.       — Итак, будем изучать улики… — полушёпотом сказал я самому себе. Сначала я взял фотографию лагеря Гаскинс. Я помнил, что лагерь этот располагался севернее Дананга. Он, как мне говорил там Расс, входил в сеть многочисленных баз поддержки Вооружённых Сил США. Взглянув на обратную сторону фотки, я хихикнул и прочитал вслух написанное: — В пизду это местечко.       — Верно, — встрял Адлер, читая содержимое какой-то папки. — Этот снимок Ларри сделал во время редкого затишья средь бесконечных зимних дождей, типичных для муссонного климата этой «очаровательной» страны. Восемь тысяч миль от дома родного.       На самом снимке были запечатлены солдаты, столпившиеся вокруг бочек, вертушки, пролетавшие над лагерем. В общем, кроме надписи «В пизду это местечко», оканчивавшейся восклицательным знаком, ничего интересного. Следующая фотография тоже не была интересна. По крайней мере, мне. Не считать же интересным снимок, где стоят рядом друг с другом молодые Расс и Симс, верно?       А вот третий снимок меня заинтересовал куда больше, чем лагерь Гаскинс и молодые янки. Это была чёрная ребристая бочка. На крышке бочки виднелся символ радиоактивной опасности. Тут я вспомнил, где видел её раньше.       Во Вьетнаме! А если быть точнее, на какой-то базе, куда её привезли по приказу генерала Уильяма Уэстморленда. Группа Адлера должна была доставить эту бочку… точнее, атомную бомбу, куда-то в Южный Вьетнам. Использовать бомбу против Вьетконга, если ситуация в Кхешани станет совсем уж плачевной. Для американцев, естественно. Хорошо, что бомбу вывезли, и Персею не пришлось публиковать план «Сломанная челюсть». Работу за него сделал Линдон Джонсон, тогдашний…       Да твою-то мать! Откуда эти мысли, вызывающие у меня восхищение Персеем и благодарность Джонсону за то, что тот не допустил применения ядерного оружия во Вьетнаме? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понимать: только отмороженные на всю голову маньяки будут всячески выступать за превентивный ядерный удар. Помнится, в 1962-м, когда я был 14-летним сопляком, мир чуть не оказался на пороге ядерной войны. Из-за Карибского кризиса.       Отложив фотку атомной бомбы, я продолжил изучать улики. На очереди был календарь. Если быть точнее, календарь Армии США с четырьмя месяцами 1967 года: сентябрём, октябрём, ноябрём и декабрём. Кроме надписи «CAMP HASKINS», всяких мелких пометок и перечерченных красной ручкой первых девяти дней октября — ничего интересного. Оставались последние две улики: записка о «Сломанной челюсти» от 15-го декабря 67-го и нож.       Прочитав про себя записку, я понял, о чём она была: об одобрении генералом Уэстморлендом операции «Сломанная челюсть». Она должна была начаться 11 февраля 1968 года. Но к счастью для всего человечества, этого не случилось. Последняя улика — это нож. Я взял ножны и достал оружие из них. Классический «Ka-Bar», оружие морпехов, с которым они обучаются выживать в дикой среде, если утеряно все остальное снаряжение. Увидев нож у меня в руке, Расс прокомментировал:       — Это талисман Ларри. Символ удачи, — Адлер усмехнулся, не веря сказанному. Наверное, Симс не просто так хранит этот ножик. Я решил расспросить самого Адлера, а не Симса. Тем более, он был занят размещением напольной лампы и вентилятора у ног Елеазара, тренировавшегося на подвесном боксёрском мешке.       — А почему этот нож — талисман? — озадачился я, кладя нож обратно в ножны. В ответ Расс, периодически оглядываясь, поведал мне небольшую историю оружия.       Он ранее принадлежал пилоту ВВС США Дэррену Коппу, ныне покойному. Однажды в январе 68-го Ларри Симс вместе с Дэрреном вылетели с авиабазы в Дананге и отправились в рядовой разведывательный полёт. Казалось бы, разведают обстановку, сообщат в штаб и полетят на базу.       Однако не успели Ларри и Дэррен вернуться на базу, как в пятнадцати милях от неё рулевой винт вертолёта нежданно-негаданно разлетелся. Пришлось экстренно садиться на поляну и ждать спасателей, которых к тому моменту уведомили о ЧП. И было бы всё так просто… пока ребята ждали, на них напали чарли, и они были вынуждены бежать в джунгли.       Во время перестрелки Коппа убили. Ларри же истратил все патроны — и свои, и Дэррена — взял у погибшего друга нож для выживания, и давай занимать оборону. Ему удалось продержаться до прихода своих и зарезать ножом троих вьетконговцев. К его ножу, по словам Расса, прилипли куски их жёлтого мяса. И по сей день Ларри помнит. Помнит и не расстаётся с этим талисманом.       Наконец, я повесил улики обратно и, сказав Рассу «Если что ещё вспомню, обязательно дам знать», пошёл дальше. Изучать конспиративку. Я наткнулся на Ларри у входа в подвал. Он копошился в генераторе, стоявшем перед двумя бочками с бензином.       — Ларри, — негромко позвал я его. Тот вытер руку о свой лоб и вопросительно дёрнул подбородком, мол, чего надо. — Помощь не нужна?       — Пока справляюсь, — вымученно улыбнулся негр и вернулся к работе. Вдруг из-за фанерной стенки раздался голос Хелен:       — Мне надо проявить кое-какие плёнки.       — Да хоть щас можно! — крикнул Симс, не отвлекаясь от бензогенератора. — Тёмная комната почти готова. Завтра заберу ещё парочку посылок, и дело в шляпе!       — Хорошо, — согласилась Парк. А я пошёл искать Азулая. Лишь с ним я толком не поболтал. Он, по словам капитана Адлера, любит поговорить о конспиративных берлогах.       Нашёлся Елеазар быстро: стоял в дальнем правом углу близ стеллажа с оружием, чистил полностью разобранный пистолет Walther P38. Мне не пришлось здороваться с ним, он опередил меня:       — Ну здравствуй поближе, Белл.       — Том, — поправил я его, называя своё имя. — Слушайте, Лазарь, мне тут капитан Адлер сказал, что вы любите поболтать о конспиративных квартирах.       Лазарь негромко рассмеялся и отложил детали пистолета, которые он только что чистил, на стол. Далее он оглядел «гараж», сопровождая комментариями:       — Роскошная квартирка, скажу я тебе, Томми. Воздух свежий, — Азулай закрыл глаза, улыбнулся и втянул ноздрями воздух. — Плюс простор и личная койка у каждого. Помню, как-то раз мне и моей группе пришлось вшестером обитать в клоповнике на 50 квадратных метров. Вонища, не продохнуть… — Елеазар скривил лицо, словно съел целый мешок лимонов. — Ужас. Ну а что до Берлина далеко — нестрашно, ты уж поверь.       — Давно работаете с ЦРУ? — осведомился я.       — Работаю? Да лет десять как. А 5 лет назад меня включили в штат сотрудников, — ответил Елеазар, кладя на стол ветошь, — Дело в том, что я родом из Вашингтона. Потом родители увезли на историческую родину, в Израиль. Как ни крути, у двойного гражданства свои плюсы.       — Как и у лицензии на убийство, — хмыкнул я. А затем, прокрутив в голове слова об исторической родине, переспросил: — Стоп, вы еврей?       — Ну а то, — самодовольно заявил Лазарь, скрестив руки на груди. — Сразу после университета пошёл служить в ЦАХАЛе. Полный срок, никаких претензий со стороны начальства. А потом был «Моссад», охота на недобитых нацистов, знакомство с ЦРУ и с Адлером.       — Повезло вам, — хихикнул я. Услышав от Лазаря вопрос «А тебя как сюда занесло-то?», я начал издалека, с истории попадания сначала в МИ-6, а потом в группу Адлера, принадлежащую совершенно другой стране: — Да всё просто: мне было 19 лет, когда я прошёл отбор в МИ-6. Вдруг, в один прекрасный денёк моего испытательного срока, приходит куратор и говорит, что так и так, с октября 67-го по март 68-го я буду отправлен во Вьетнам по программе обмена кадрами.       — Знаю, есть такие программы. Совершенно секретные, — Елеазар вернулся к обслуживанию пистолета и, одновременно с этим, продолжая беседу, — Чем же ж ты таким выделился на фоне других кандидатов?       — Наверное, своей ловкостью и умением достать окружающих. Вот они и решили меня сбагрить во Вьетнам, — соврал я и с легкой ухмылкой пожал плечами. Лично я никак не мог припомнить, за какие-такие заслуги я был отправлен во Вьетнам. Полнейший провал в памяти, тьфу!       — Не переживай, Томми, — Елеазар положил руку мне на плечо, — вспомнишь, что там такого было во Вьетнаме. Никуда не денешься.       В общем, я решил расспросить о Персее уже Азулая. От Хелен и Адлера толку нет, первая не знает, второй будет молчать, как партизан. Может, мне с евреем повезёт?       — Елеазар, — обратился я к нему по имени, — а вы знали о Персее до этой операции?       — Меньше твоего или адлеровского, — пожал плечами еврей, разочаровав меня. — Походу большие шишки этим неохотно делились.       — И то верно, — буркнул я. — Ладно, не буду мешать.       — Бывай, — махнул мне рукой Лазарь и вернулся к чистке оружия. А я подошёл к доске с уликами. Мать честная, я забыл про улики в самом низу доски! В нижнем левом углу. Над ними была жёлтая бумажка подлиннее, с надписью «ARASH KADIVAR/QASIM JAVADI». Тут тебе и карты, и схемы, и пакеты с «Кольтом» и гильзой, и два снимка: Касыма и Араша.       Если малость смазливый Касым не вызывал у меня ничего, кроме флегматичного безразличия, то вот с Арашем всё иначе. Одного взгляда на снимок хватило, чтоб во мне начала клокотать ненависть. Вперемешку с недоумением и одним вопросом, крутящимся в голове: «Почему?». Всё бы ничего, но я видел этого Араша Кадивара, пусть и на снимке, впервые в жизни. Откуда у меня такие эмоции по отношению к нему?       Тряхнув головой, я снял с доски пакет с гильзой сорок пятого калибра и давай вертеть его в руках. Вставший справа от меня капитан Адлер тыкнул на пакетик:       — Из магазина контрабандного «Кольта». Им Араш убил своего друга. Хрен знает, почему.       — Что-то не поделил с ним? — вслух предположил я. А Расс махнул рукой:       — Наверное. А вот в этих очках, — янки повесил пакетик на доску и снял солнцезащитные очки, — наши специалисты нашли «приятный» сюрприз.       — Ну-ка, ну-ка, что за сюрприз? — поинтересовался я у собеседника. Тот ткнул на оправу левой линзы:       — Изогнутая полая игла с небольшой дозой тетродотоксина.       Я знал, что это такое: небелковый яд естественного происхождения и нейропаралитического действия. Через 10-45 минут после попадания тетродотоксина в организм проявляются зуд губ, языка и других частей тела, возникают обильное слюнотечение, тошнота, рвота, понос, боли в животе. Мышцы дёргаются, чувствительность кожи теряется, затрудняется глотание, развивается афония. Умираешь от паралича дыхательных мышц. Но не сразу, а спустя шесть часов.       — Мило, — брякнул я. — Наверное, Араш Кадивар должен был покончить с собой.       — А он и так покончил с собой, правда более грубым способом, — пожал Адлер плечами. — Это от него мы и узнали от Персея. Кстати, о самом Персее… — янки почесал подбородок, а затем вдруг ударил себя ладонью по лбу и вернулся к столу в центре убежища за кофе. Чёрт, а я про него забыл! Поблагодарив Расса за напиток, я чуть ли не залпом выпил его. Кофе остыл во время моей прогулки по конспиративке, поэтому я не обжёг горло кипятком.       Опустошив кружку, я почувствовал, что начинаю что-то вспоминать. Сев за стол Расса, я поставил кружку дном вверх и обратился к янки:       — Итак, капитан Адлер, я кажется начинаю вспоминать. Наверное стоить сказать спасибо за ваш кофе, он отлично прочищает память.       — Не зря говорят что кофе — это напиток богов, — хмыкнул Адлер. — И да, обойдёмся без официоза. Можешь спокойно обращаться ко всем на «Ты».       — Как скажет… — я запнулся и мигом поправил себя: — Как скажешь, Расс.       — Молодец, — похвалил меня янки и тоже сел. — Итак, Белл, что ты вспомнил в первую очередь?       — Вспомнил, что меня прикрепили к MACV-SOG, где служили ты и Ларри до ЦРУ, — медленно проговорил я, на ходу вспоминая всплывающие из глубин памяти образы, слова, ощущения. Тем временем, к нам подсели Хелен и Ларри. — Командировали в октябре месяце. Шестьдесят седьмой, — скрестил я руки на груди. — Сама же группа была прикреплена к третьему полку морпехов в Дананге, но действовала автономно. В провинции… — я нахмурил лоб, вспоминая ещё. — А! Точно. В провинции Куангнам.       — Верно, — подтвердил капитан, — дело было в январе шестьдесят восьмого. Нам поручили слежку за активностью советов. Ходили слухи о советских агентах в регионе.       — Но данных о присутствии Персея не было…? — не столько спрашивала, сколько утверждала Парк, делая пометку в тетради. Адлер же добавил:       — Не было. До Дананга. Персей каким-то образом узнал об операции «Сломанная челюсть».       Услышав словосочетание «Сломанная челюсть» из уст Адлера, я испытал что-то вроде злорадства. И гордости за то, что операция провалилась. Тряхнув головой, я услышал уже Ларри:       — «Сломанная челюсть»? — негр закурил. Затем он цокнул: — М-да… Да там всё пошло по пизде.       — Мы тогда ещё вышли из лагеря Гаскинс, — встрял я, почёсывая подбородок и бросая взгляд на доску с уликами. На лице Симса появилась кривая улыбка:       — Ага… Та ещё дыра, скажу я тебе, Томми.       — Томас, — обратилась ко мне Хелен, — попробуй вспомнить. Любые детали, — она начала загибать пальцы на левой руке. — Лица, имена, явки, пароли, клички собак и кошек… В общем, что угодно, лишь бы оно навело нас на след Персея.       — Это как искать иголку в стоге сена, — мрачно заключил Лоуренс. — В поле со стогами.       — Но иголочка-то эта есть, верно? — задал Адлер риторический вопрос. Я согласился с ним, но выразил это молчаливым кивком. — Ларри, Парк, пока продолжайте заниматься своими делами.       Ну а я под пристальным взором Рассела продолжал вспоминать. Я помнил, что после вылета с лагеря нас с Ларри Адлер отправил в какую-то деревушку, где мы с Симсом подтвердили присутствие советских солдат во Вьетнаме. А пробились мы к ним, только проведя зачистку деревни от гуков.       И только после зачистки и ликвидации советских военных советников мы вернулись к первоочерёдной задаче: помощи янки в обороне аванпоста на «Паракорде». Гуки напали туда с целью выкрасть некий объект… Возможно, атомную бомбу, которую я видел на одном из снимков.       Вот только память услужливо подсказывала: бомбу должны были переправить не с целью возврата домой, нет. А для подрыва в условном месте. Говорить об этих воспоминаниях Адлеру я не стал, не поверит. К тому же, чужой голос, звучащий одновременно так знакомо и так чуждо, ехидно так спрашивал:       — Неужто у нашего недорогого и неуважаемого капитана Адлера склероз? И это в сорок четыре годика!       Я мысленно послал в далёкое путешествие этот голос, явно пытающийся выдать себя то ли за совесть, то ли за подсознание, то ли за некое альтер-эго. Не даёт мне сосредоточиться на Вьетнаме и незабываемых ощущениях, которые я там получил!       А ощущения эти воистину незабываемы: жарища адская, спасение от которой — разве что пропотеть, как в пустынных регионах, ливни, ловушки, подстроенные для янки, резкие появления гуков из ниоткуда, заставляющие даже опытных сержантов и офицеров охренеть и чуть ли не наложить в штаны, нашествие насекомых, мелкие зверьки, змеи, включая ядовитых… Меня аж передёрнуло, и это не осталось незамеченным Рассом:       — Томми?       — Не обращай внимания. Всего-навсего вспоминаю ту поездку во Вьетнаме, — махнул я рукой и погрузился в повторное изучение улик и прокручивание воспоминаний. От нахлынувших воспоминаний я даже озвучил мысль, крутившуюся в голове: — А ведь я зарёкся, что больше во Вьетнам — ни ногой.       — Как и я когда-то, — слабо улыбнулся Расс. Что до меня, то я принялся массировать виски. В смутной надежде, что хотя бы что-то, да вспомню.