Call of Duty: Black Ops: Cold War

Бар «Чёрная устрица», Херенграхт 90, Амстердам, Нидерланды Капитан Алекс Руперт Мэйсон Центральное Разведывательное Управление США 12 января 1981 года, 01:37       — Кое-кому, капитан Мэйсон, я желал не напиваться до потери сознания, — осуждающе посмотрел на меня Расс, возвращаясь к столику. Эх, чья б корова мычала, как говаривали некоторые заключённые в Воркутлаге! На столе стояла наполовину пустая бутылка женевера — местного крепкого национального напитка, который Расс пил с превеликим удовольствием. Плюс, я не пил, как не в себя. Так, пара стаканов пивка «Heineken». Тем более, я не особо опьянел. Связно говорить могу, действовать тоже. Не пропаду.       Кроме нас двоих, в баре было полно народу. Кто-то просто пил, кто-то общался, кто-то в уголке целовался, кто-то слушал звучавшую фоном музыку. А именно, Happy New Year в исполнении шведской группы ABBA. Я про себя усмехнулся: вспомнилась неудачное покушение на Фиделя Кастро 21 год назад, когда мы с Фрэнком и Джо ждали Карлоса. В итоге Кастро, зараза такая, живучий оказался! И предусмотрительный. Покушения на него проваливались одно за другим.       — Ты, Расс, мне вот что скажи, — я поставил опустевший стакан пива. — Хансу можно верить?       — Естественно, — подтвердил Адлер, закуривая сигарету. — За ним должок. Он отвернётся.       Ещё на дороге к аэропорту имени Кеннеди Рассел проговаривал всё, что нам должно знать. Проговаривал, чтоб мы не забывали. Так на всех наших операциях. Неважно, кто мой напарник: хоть Хадсон, хоть Фрэнки, хоть Расс, хоть Джек Райан, в сравнении с которым Расс — милый котёнок.       Я достал фотографию Касыма Джавади из внутреннего кармана чёрной кожаной куртки. Сын предателя из Туркестанского легиона смотрел не прямо в объектив, а куда-то вправо. На голове малость смазливого казахоиранца красовался чёрный берет, тёмная куртка была распахнута, обнажая белый тонкий свитер. Внизу же расписными буквами было написано и подчёркнуто имя «QASIM».       Итак, я запомнил, как выглядит Касым. Можно спокойно сжигать фотку. Я жестом попросил у Расса зажигалку и поджёг снимок Джавади. Не дожидаясь, пока фотография сгорит у меня в руке, я бросил её в пепельницу. Пущай там догорает.       К нам подошёл лысеющий мужчина, ровесник Расса, одетый в чёрное пальто и держащий под мышкой фуражку. Да, это, должно быть, Ханс Тиммерман. Я легонько пихнул Адлера и кивнул на полицейского. Тот встал перед нами и обратился, в первую очередь, к Рассу:       — Адлер.       — Рад, что ты с нами, Ханс, — улыбнулся агент, затягиваясь сигареткой. Окурком он указал на меня и представил: — Это Алекс Мэйсон.       Обменявшись с Хансом кивками, я осведомился у него:       — Можно выдвигаться к цели?       — Касим сейчас у себя, — ответил Тиммерман, облокотившись о стол. Я не стал его поправлять по поводу имени. Как-никак, у имени «Касым» много производных: Касим, Касум, Касем, Кассим. Даже Кайсым. Тем временем, Ханс продолжил: — Но его хорошо охраняют. Я уберу своих, дам 15 минут форы. Ваших много?       — Достаточно, — заверил блондин, туша сигарету о пепельницу. — Приятно иметь с тобой дело, Ханс.       Шеф полиции Амстердама не ответил и молча направился к одному из запасных выходов. Теперь Расс обратился ко мне:       — Пойдём, Эл. Фрэнку не терпится подраться, не будем его огорчать.       Я кивнул, положил пару сотен гульденов и догнал Расса у второго запасного выхода, напротив парадного. Я не обращал внимания ни на посетителей «Чёрной устрицы», ни на многочисленные плакаты и вывески, ни даже на приоткрытую дверь туалета, откуда раздавались… чисто мужские стоны. Пидорасы, значится. Тьфу! Хорошо, что я — чисто по женщинам, как и Фрэнки.       Выйдя на свежий воздух, я с облегчением вдохнул ночной воздух Амстердама. Всяко посвежее, в сравнении с «Чёрной устрицей», само собой. Близ запасного входа стоял итальянский седан Fiat 128 оранжевого цвета. Фрэнк, одетый в клетчатую рубашку, джинсы, берцы и жилет, стоял у машины, ждал нас, держа за цевьё и пистолетную рукоятку автомат HK33.       — Время идёт, Вудс, — Расс не стал приветствовать Фрэнка и сразу перешёл к делу. — Касым ждёт не дождётся.       Фрэнк, не отвечая, бросил коллеге по ведомству автомат, а сам взял XM177E2. Закрывать багажник он не стал, говоря мне:       — Эл, игрушки в багажнике.       Кивнув, я подошёл к тачке. В багажнике лежали несколько стволов: Uzi, Beretta AR-70/.223, израильский Galil ARM с деревянным цевьём. Сорен молодец, не забыл ещё и о магазинах к каждому оружию. В количестве шести штук. Выбрав Galil ARM, я взял и магазины к нему, кое-как расфасовал их по карманам как куртки, так и штанов. Попутно работало радио, звучали переговоры на местном.       — Этот пиздюк решил, что он в безопасности, — рыкнул Вудс, закрывая багажник. Ключи от «Фиата» были у него собой. Пока он говорил с Рассом, я осматривался: в узком переулке людей не было, не во всех окнах горел свет. Оно и к лучшему: не спалят нас и не сдадут местной полиции. И не будут путаться под ногами.       Пройдя ещё несколько метров, мы остановились перед невысоким кирпичным заборчиком вокруг трёхэтажного дома, откуда доносились голоса на голландском языке. Два мусорных ведра у приоткрытых ворот стояли ровно, третье лежит боком. Кроме того, стоял тёмно-зелёный фургон.       — Вот и нужный дом, — оскалился Расс, подкрадываясь к воротам и становясь слева от них. Фрэнк встал справа от ворот. Мы сняли стволы с предохранителей и тихонько так передёрнули затворы. Иначе всё закончилось бы, даже не начавшись. Открывая ворота полностью, Расс предупредил нас: — Работаем быстро и жёстко. Ханс дал нам пятнадцать минут.       — Говно вопрос, — брякнул я, становясь перед стеклянными дверьми, за которыми сообщники Касыма распевали во всё горло всякие песни. Господи, а ведь тесть меня упрекал в отвратительном слухе… Был бы он здесь, он бы мигом поменял своё мнение. Считал бы меня певцом уровня Элвиса Пресли!       — Сейчас устроим новогодний фейерверк, — злорадно ухмыльнулся Расс и скомандовал: — Эл, зажигай.       — С радостью, — хмыкнул я, припал на одно колено, прицелился в сидящего ко мне спиной человека и открыл огонь. Пуля разбила стеклянную дверь и попала в затылок алкашу, а тот свалился на пол. Собутыльники, мягко говоря, охуели, но не успели среагировать. Их изрешетили я, Рассел и Фрэнки.       — Пошёл! Пошёл! Пошёл! — рявкнул Расс, первым врываясь внутрь дома. Мы с Фрэнком проследовали за ним, отстреливались от тех, кто всё же схватился за оружие и пытался оказать сопротивление. Среди боевиков я заметил, наконец, Касыма. Узнал по берету и распахнутой куртке. Тот трусливо удрал наверх. Адлер гаркнул:       — Мэйсон, догони Джавади! Не дай ему уйти!       — Хуй я ему дам! — крикнул я в ответ, пиная одного из бойцов в пах и сворачивая ему шею. Далее я пробежал мимо бильярдного стола, перезарядил Galil ARM и направился наверх. На втором этаже я услышал что-то на другом языке, не голландском. Ко мне выбежал коротко стриженый брюнет с тряпкой на лице, держащий в руках дробовик. Я немедля пальнул по противнику, и он упал спиной на пол.       Окончательно поднявшись на второй этаж, я заметил выпрыгивающего из окна Касыма. Он зацепился краем окна и потерял берет. Ему было похер на берет, ну на ладно. Всё равно не уйдёт, скотина.       — Стоять, сучара! — закричал я казахоиранцу. Не реагирует. Я тоже перепрыгнул через оконный проём, пробежал около полуметра и чуть не получил прикладом по морде лица от боевика с тряпкой на харе, благо я среагировал быстрее. Одной рукой я отвёл его Uzi в сторону, другой воткнул нож в сонную артерию слева, а затем выхватил пистолет из нагрудной кобуры под курткой и выстрелил разок в лоб. Без шансов выжить.       Отбросив от себя покойника, я вновь взялся за Galil. Расс за спиной подгонял меня:       — Давай, Мэйсон! Вперёд!       Попробовал бы он сказать такое тем двум ушлёпкам, что спрятались за дымовой трубой и парой ящиков, и открыли по нам огонь. Мы с Вудсом положили их, и пройдя маленькую оранжерею, продолжили преследовать Касыма. Расстояние между нами потихонечку сокращалось, пускай и приходилось бегать по крышам домов, да ещё и мочить боевиков.       — Аккуратней, Вудс, будь ты неладен! — крикнул Адлер, стреляя в голову очередному незадачливому боевику. Он наверняка заметил, что Фрэнк нарочно пытается выстрелить в Касыма, намереваясь убить. — Джавади нужен нам живым!       — Да я его легонько так царапну, Расс! Не с… — не успел сержант-майор договорить, как на него набросился один из боевиков. В руке второго блеснуло лезвие ножа. К счастью, Фрэнки сам справился, выбив ногой нож и свернув врагу шею.       — Зараза, драпает! — недовольно гаркнул Адлер. Я поднялся по скатной крыше и в последний момент увидел, как Касым опять спрыгивает. До меня донеслась фраза Фрэнка:       — Пиздец какой шустрый, а!       Я не обратил внимания на их фразочки и поспешил прыгнуть за Касымом. Я скатился вниз по скатной крыше, оттолкнулся со всей силы и прыгнул. Во время прыжка три оставшихся боевика пытались меня завалить, но мне помогли Фрэнк и Расс. Тоже последовали моему примеру. Безоружным был только Джавади, дрожавший, как осиновый лист.       Наконец, замочив последнего из охранников Касыма, мы окружили его. Теперь-то паренёк хер куда уйдёт. Он, осознавая тяжесть своего положения, выставил руки вперёд и проблеял:       — М-м-мы може… — смачный удар по носу от Расса не дал казахоиранцу договорить. Куратор иранских студентов ойкнул, упал и схватился рукой за нос, из которого уже текла кровь. Адлер бросил:       — Начинай, Эл.       Я кивнул, повесил Galil за спину и схватил Касыма за ноги. Он выпучил глаза. Казалось, ещё шире, и глазные яблоки выпадут из глазниц. «Бедняга» Джавади запаниковал и затараторил, как попугай:       — Эй… эй, эй! Стоп-стоп-стоп! Нет! Не надо!       — Итак, Касым Джавади, — начал я, свысока смотря на явно обосравшегося от страха ушлёпка, — сейчас самое важное для тебя — гравитация. Замечу, — я убрал правую руку, и Касым повис на левой, по которой я хлопнул пару раз, — что эта рука у меня слабая. Говори, где Араш Кадивар.       — Я лишь передал деньги! — завизжал Касым, болтаясь как желе. — Я не знаю, где Араш! Клянусь Аллахом!       — Ах, Аллахом? — встрял Расс, изображая удивление, хватая чудом выжившего бандита в балаклаве и бросая вниз. До нас донёсся звук падения тела на крышу автомобиля. — Не знал, что Аллах велит всем, кто в него верит, захватывать заложников.       — Вы… вы же американцы. У вас… — чуть ли не всхлипнул Касым. Явно пропустил фразы Расса по поводу Аллаха. — У вас правила!       — Правила не распространяются на тех, кто прикрывается невинными людьми, — зло процедил я вместо Рассела. Я продолжал держать Касыма за левую руку, стойко терпел, ведь рука могла в любой момент самопроизвольно разжаться, и тогда мы останемся без информации об Араше. — А теперь, говори, где Араш Кадивар. Иначе мои хорошие друзья сбросят тебя с крыши.       — Он в Турции! — признался, наконец, Касым. — У него завтра в два часа ночи по анкарскому времени встреча в аэропорту Трабзона!       — С кем он встретится? — спросил я «беднягу». Теперь он понимает: лучше всё рассказать, жить будет. Джавади выпалил:       — Не знаю я! Все их переговоры шифруются!       Я отошёл подальше от края крыши, давая Рассу возможность обыскать Касыма. Фрэнк помог мне подержать мужчину за другую ногу. После кивка Адлера, нашедшего что-то, Фрэнк отошёл, а я сделал пару шагов поближе к краю крыши. Во время обыска я подумал и решил: нефиг оставлять говнюка в живых. Я, приторно улыбаясь, задал ему вопрос:       — Помнишь, Касымушка, что я сказал по поводу моих хороших друзей?       — Д-да! Конечно, помню! Ты говорил! — энергично закивал башкой Касым. Я убрал улыбку и с каменным выражением лица подписал Джавади смертный приговор:       — Я тебя обманул, — я разжал, наконец, левую руку. Касым с воплем «ААААААААААА!!!» полетел вниз, навстречу земле. Затем раздался шлепок. Джавади разбился насмерть… Что ж, чёрт с ним, с Касымом. Важная информация узнана, запомнена.       — Давайте возвращаться, пока не дай Бог ещё кто-нибудь не примчался, — скомандовал Расс. Мы втроём пошли обратным путём, сообщать Хадсону обо всём, что поведал нам Касым. Тех, кому «повезло» выжить во время нашей погони, безжалостно добивали. Своего рода удар милосердия, чтоб враг, будь он иранцем, красным или японцем, не мучился.       Мы уложились не в пятнадцать минут, а меньше, раз полиции ещё нет, несмотря на поднятую нами шумиху. Расс шёл первым, я вторым, замыкал строй Фрэнк, осматривавший переулок на наличие возможного противника. Фрэнк открыл багажник, куда мы положили все автоматы и магазины. Надо бы вернуть всё Сорену, как только мы поедем в аэропорт.       В машине находился автомобильный телефон, сложенный в тёмно-коричневый чемодан. На редкость мощный, как утверждал сам Адлер. Вот сейчас и узнаем, прав ли Расс или врёт как дышит. Первым делом, наш коллега снял трубку. Потом он набрал номер, дождался гудков и, как только трубку на том конце линии подобрали, доложил собеседнику:       — Хорошие новости, Хадсон: Касым Джавади сказал нам, где Араш Кадивар. Он в Трабзоне, Турция. Эм… — неожиданно Рассел замялся и бросил взгляд в мою сторону. Сидел я на переднем сиденье, а Фрэнки — сзади. — Так Мэйсон его отпустил. Да. Понял, — положив трубку, Адлер обратился к нам: — Итак, сейчас мы возвращаемся в Лэнгли. К полуночи по анкарскому времени будем в Трабзоне. Будем ждать Араша.       — Правильно ли Джейс понял значение твоей фразы?.. — не столько спрашивал я Расса, сколько себя. Наверное, Хадсону нужен был живой казахоиранец. Лицо Адлера украсила ухмылка:       — Думаю, правильно. Я не телепат, чтоб озвучивать мысли Хадсона.       — Верно, — согласился я с блондином. Расслабляться рано: Касым, хоть и мёртв уже, но сказал нам об Араше. А это уже полдела. Перед тем, как начать дремать, я посмотрел на часы: 01:56. Полицейские Нидерландов минуты четыре назад перешли на штатный режим работы. Им однозначно прибавится работёнки в эту ночь, что неудивительно: дохрена трупов с огнестрельными ранениями, двое шмякнулись на землю… В общем, одним нераскрытым преступлением больше. Аэропорт Трабзона, близ города Трабзон, ил Трабзон, Турецкая Республика 13 января 1981 года, 01:41       Вытерев лезвие ножа Ka-Bar о штаны только что убитого мной боевика, я вернул его в ножны. Фрэнк проверил XM177E2, а Расс добивал из MP5SD2 третьего бандита, пытавшегося вытащить его — Адлера — из машины. Услышав от Фрэнка «Аэропорт перед нами. Ищем этого уёбка», я поудобнее схватился за цевьё и пистолетную рукоятку HK33 и потихоньку стал идти за Рассом и Фрэнком.       После Амстердама мы вернулись на родину, составили рапорты, поговорили с курировавшим нас Джейсоном и составили новый план на основе информации, полученной от нынче покойного Касыма. Если Джавади нужно было, хоть и ненадолго, оставить в живых, то с Арашем всё куда проще: мочить к хуям. Добро дал адмирал Тёрнер, всё ещё руководивший ЦРУ. Картер был занят передачей полномочий и дел своему преемнику.       Что до нашей троицы, то мы прилетели в Турцию в 10 вечера по анкарскому времени. Обустроились в заблаговременно подготовленной конспиративной квартире, там уже переоделись и где-то без десяти двенадцать выехали к аэропорту. Фрэнк, как и всегда, носил на голове повязку цвета хаки, Расс предпочёл надеть чёрную шапку, а вот очки почему-то не снял. Я тоже надел шапку, бриться не стал, успею ещё. Каждый из нас носил тёмно-зелёные куртку и штаны, берцы и ременно-плечевую систему крепления A.L.I.C.E.       Проникли мы на территорию аэропорта буквально пару минут назад. Расс отвлёк внимание одного из сторожевых, сказав, что у нашего драндулета шина сдулась. Далее мы с Фрэнком прокрались через открытые решётчатые ворота и разобрались с двумя боевиками. Третьего завалил сам Расс, заехавший на пикапе.       — Главное — найти Араша, пока не началась стрельба, — напомнил нам Адлер. Моросящий дождь, конечно, доставлял небольшой дискомфорт, но всё же был куда лучше, например, песчаной бури, из-за которой хрен что увидишь дальше носа. Над нами пролетел самолёт. Пассажирский, наверное. Он летел куда-то на запад.       Мы прошли пару метров, Фрэнк даже разок выругался, когда левый ботинок увяз в грязи. Мы подобрались к укрытию, представлявшему собой невысокую каменную стену. Для того чтоб лечь за ней — самое то. Далее шёл аэропорт: на взлётно-посадочной полосе стоял винтовой грузовой самолёт с опущенным трапом. За ним — автопогрузчик, несколько нагромождений ящиков и коробок, прикрытых тентами. Диспетчерская башня работала, как обычно. Я без бинокля насчитал пятерых боевиков.       Вообще, аэропорт был гражданским. Наверное, начальству дали взятку — Касым или Араш — и теперь боевики хозяйничали в аэропорту. Что поделать, каждый из нас не без греха, даже начальство аэропорта страны-члена, блять, НАТО! Расс скомандовал:       — Мэйсон, проверяй.       Повторять не пришлось. Я повесил HK33 на правое плечо, достал из подсумка бинокль и прижал окуляры к глазам. Ни один боевик не походил на Араша. А ведь ещё в Вашингтоне, в гостях у Фрэнка, я запомнил, как выглядит Кадивар: длинные чёрные волосы, густые усы, полупрозрачные очки-авиаторы, повязка на лбу. Носит синюю куртку-бомбер. Увы, на том снимке не видно было, что на ногах, но хотя бы мы знали большую часть деталей внешности иранца. Да, в отличие от Касыма Джавади, Араш был чистокровным иранцем.       Вдруг Вудс вмешался и сообщил нам:       — Машина. Слева.       Я немедленно повернул голову. И действительно, к самолёту подъезжал тентованный внедорожник, в котором я легко узнал M151 MUTT, которые уже потихоньку списывались из армии. Впрочем, до автомобиля мне дела нет. Рассел, наблюдавший без бинокля, вслух предположил:       — Наверное, Араш в машине.       Внедорожник остановился слева от трапа самолёта, и человек, больше всего походивший по описанию на Араша, вышел из тачки. Вместо того чтоб пойти в самолёт, он потряс указательным пальцем и что-то сказал сидевшему или сидевшим в машине людям.       — Лица пока не вижу, — недовольно пробурчал Вудс. А далее произошло то, чего не ожидали ни я, и Фрэнк, ни Расс. Человек вскинул пистолет и открыл огонь по сидевшим в машине людям! Я малость ошалел, отчего не мог выговорить даже алфавит, а Фрэнки логично возмутился: — Блять, он грохнул всех, кто был в машине! Адлер, давай щас замочим выблядка!       — Не стреляй. Нужно подтверждение, — настоял агент. Тем временем, Араш — я понял, что это был именно он, а не хуй с горы какой-то — сунул пистолет в оперативную кобуру и, как ни в чём не бывало, поднялся по трапу. Шёл он в сопровождении какого-то хмыря в балаклаве. Наконец, он развернулся лицом. Да, это был Араш Кадивар.       — Теперь-то можно хуярить, — заявил я, убирая бинокль и забирая у Расса снайперскую винтовку Remington 700 с продольно-скользящим затвором. Целился я наверняка. Один выстрел — один труп. Прицелившись, я вдохнул воздух и надавил на спусковой крючок. Пуля вылетела из ствола, однако то ли из-за поднявшегося ветра, то ли из-за дождя, то ли ещё хер знает от чего, но пуля попала отнюдь не в Араша. Она пробила башку тому типу в балаклаве, и он выронил карабин, после чего плюхнулся на трап.       — Блять, мимо! — гаркнул Фрэнк, открывая огонь. Расс тоже стал стрелять, но в отличие от Вудса, не в боевиков, а в Араша. Ему повезло больше, чем мне, так как шальная пуля попала в левую ногу иранцу. Тот вскрикнул и повалился на пол самолёта. Пилот же прогревал двигатели транспорта. Вот он, мой шанс.       — Прикрывайте меня! — выпалил я, перепрыгивая через каменную стенку и мчась со всех ног к трапу. Надо было успеть, пока самолёт не улетел. Фрэнки и Расс мочили боевиков, да и я тоже стрелял. В тех, кто загораживал мне дорогу.       Под прикрытием ребят я вбежал в самолёт и чуть не споткнулся об Араша, распластавшегося на полу. Несмотря на ранение ноги в районе голени, он не утратил боевого духа. Араш попытался достать М1911 из кобуры, но я выбил оружие ногой и, взвалив иранца себе на спину, укрылся за нагромождением ящиков. Ссадив говнюка, я наступил на целую ногу — левую — прицелился из HK33 и спросил:       — Ты кого, недорогой и неуважаемый Кадивар, замочил?       Мне вправду было важно, что побудило иранца убить своих. Вместо ответа на вопрос я получил оскорбление:       — Поцелуй меня в жопу, янки.       — Не расслышал, — притворился я глухим и пнул носком берца в солнечное сплетение. Мужичок ойкнул, закашлял и, сплюнув, с вызовом посмотрел мне в глаза и прорычал:       — Щас скажу погромче… Иди нахуй!       — Отпусти босса! — рявкнул, видать, пилот самолёта. Я почувствовал ствол, впивающийся мне в затылок. Выход из этой ситуации нашёл вбежавший Расс, проделавший в башке пилота дырку. Второго пилота, выбежавшего посмотреть, что там с его другом, постигла та же судьба.       — Надо было освободить заложников, пока был шанс, дебил патлатый! — выругался Фрэнк. Он обращался не к Арашу, а к Расселу. Даром что затыльник не отвесил. Тот, впрочем, проигнорировал сержант-майора и спросил, в порядке ли я.       — Жив-здоров, — хмыкнул я. Молчавший доселе Араш соизволил, наконец-то, подать голос и низким тоном произнёс одно-единственное слово:       — Заложники… — а затем сорвался, рявкая: — Дело не в заложниках, долбоёбы звёздно-полосатые!       — Погоди-погоди, — я опустил ствол Расса, явно хотевшего кокнуть Кадивара. А ведь он может сказать нечто важное, и похер на указания адмирала Тёрнера. Я обратил внимание на штаны в светлом камуфляже и кроссовки. Удобненько, наверное, ходить в кроссовках по грязи, не так ли?.. Впрочем, это риторический вопрос.       — Его план уже исполняется, — с налётом торжественности хихикнул Араш. Кому как, а мне этот смешок не понравился. Далее стало понятно, почему: — В этот раз вам его не остановить.       — Кого «его»? — осведомился уже Вудс. Ответ не заставил себя долго ждать:       — Персея!       — Чего? — искренне изумился Расс и впервые за всё время, что мы в Турции, снял очки. Лицо блондина выражало удивление. Ни я, ни Фрэнк понятия не имели, кто такой этот «Персей». Выдохнув, Адлер изменился в морде лица: — Персей мёртв. Двенадцать с лишним лет как мёртв.       — Мёртв… — повторил Араш одно из словечек Адлера и заржал, как ненормальный. Из глаз брызнули слезинки, но не горя, а скорее веселья. Иранец проржался, всхлипнул пару раз, глянул на нас, как на идиотов, и пробурчал: — Столько лет прошло, а ваше хвалёное ЦРУ и не знало!       Расс разочарованно покачал головой, не веря ни единому слову Кадивара и поднимая ствол ППшки. Но Араш оказался быстрее, выхватив из голени кинжал и полоснув им себе по горлу. Он захлебнулся в крови, медленно и мучительно умирая. Вот тебе и харакири по-ирански. Адлер тяжело вздохнул. Что мы с Вудсом? А ничего. Двоякое ощущение от миссии.       С одной стороны, Касым Джавади и Араш Кадивар сдохли, и Организация мусульманских студентов осталась без кукловодов. А с другой, всплыл некий Персей. Рассел однозначно не был настроен на разговор на эту больную для него тему. Я благоразумно промолчал и кивнул, когда Адлер отдал новый приказ:       — Ищем выживших, сообщаем Хадсону и возвращаемся в Лэнгли.       Расс первым покинул самолёт. Только тогда Вудс обернулся и озадачился:       — Какой ещё в жопу Персей?       — А я почём знаю? — я пожал плечами. — Вон, у Рассела спроси. Если осмелишься.       — Лучше не буду, не хочу теребить старые раны паренька, — махнул рукой Фрэнк и побежал вырубать двигатели самолёта вместо убитых пилотов. Рассел же молчал, словно набрав в рот воды. Он обошёл тот самый джип, на котором приехал Араш с двумя подельниками, проверил у каждого пульс. Сразу же Адлер крикнул нам:       — Вудс, Мэйсон! Живо сюда! Здесь выживший!       Мы с Фрэнком, сломя голову, прибежали к джипу. Расс указал на человека, лежавшего на заднем сиденье машины. Я проверил пульс. И вправду жив! Жив, конечно, но без медицинской помощи точно умрёт. Я снял с головы умирающего балаклаву. Это был белый паренёк, славянин. На лице трёхдневная щетина, усы, средней длины волосы тёмного цвета зачёсаны на правый бок. Цвет глаз неизвестен, они закрыты.       — Водитель готов, — констатировал Адлер. Я заметил лежащую на полу какую-то папку, с надписью «ДЕЛО» на русском, печатью в форме звезды с серпом и молотом в центре, кровавым отпечатком руки и фотографией какого-то мужчины в советском кителе, скреплённой с обложкой папки скрепкой.       — Это и есть Персей, о котором упоминал Кадивар, — Расс указал на фотографию на папке и бесцеремонно забрал её у меня. М-да, парень, что ж тебе такого сделал Персей? Впрочем, в Лэнгли мы всё узнаем. Узнаю я, узнает Фрэнки, узнает администрация президента Картера. Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, штат Виргиния, США 18 января 1981 года, 15:26       Пять дней прошло с момента устранения Касыма Джавади и Араша Кадивара. По словам Джейса и других моих знакомых в госаппарате Штатов, нашей стране и Ирану удалось договориться. Тем более, аятолла Хомейни так и не узнал о том, что кураторы Организации мусульманских студентов того, на том свете уже. Посредниками на переговорах выступило правительство Алжира.       Ну а нас с Фрэнком так и не отпустили по домам, я не вернулся в Анкоридж, где проживал после убийства Драговича. Скучал я четыре дня. На пятый нам домой позвонил Джейсон. Сказал, что заедет за нами в час дня, просветит по поводу Персея этого. Того паренька, которого мы с Рассом и Фрэнки нашли, мы не видели пять дней. Жив он? Мёртв? Хрен его знает.       Сейчас мы — то есть, я, Фрэнк, Расс, госсекретарь Маски, глава аппарата Белого Дома Уотсон-младший и директор Тёрнер — прильнули к экрану одного-единственного телевизора, по которому показывали хроники разработки атомной бомбы. Увы, без звука. Джейс выступал своего рода диктором. Он начал издалека:       — 1943-й год. Подробные данные о Манхэттенском проекте из Лос-Аламоса похитил советский агент Персей. Тогда было зафиксировано первое его появление, — Хадсон мрачно усмехнулся. — Если бы не Персей, мы бы спокойно вбомбили русских в каменный век, не опасаясь ответного удара.       Многие, включая меня и Фрэнка, посмотрели на Джейса осуждающе, как на участника Нюрнбергского процесса, смевшего обелять или фюрера, или себя самого, «прославившегося» запредельной жестокостью. Но возражать не стали. Что случилось — то в прошлом. Персей обеспечил Советский Союз ключевыми данными, позволившими ускорить разработку ядерного арсенала. Именно благодаря Персею был достигнут ядерный паритет.       Эх, если б не Персей, то были бы убиты десятки миллионов человек атомным оружием. И из-за чего? Из-за неправильного, блять, политического строя! Мы бы вошли в историю как самые жестокие убийцы в истории человечества. Превзошли бы Гитлера в сотню, если не миллион раз. Да, я точно не любитель красных, но отнюдь не дурак. И не маньяк а-ля Гитлер, Гёббельс, Гёринг и прочая нацистская свора.       Тем временем, Хадсон продолжал:       — 1968-й год. Вьетконговцы под командованием Персея попытались выкрасть нашу атомную бомбу с военной базы.       М-да… Хоть мы и отоваривали чарли, невзирая на помощь им со стороны русских, но они всё равно победили. Захватили Южный Вьетнам более пяти лет назад и теперь почивают на лаврах. Многие, если не все участники войны во Вьетнаме пережили ПТСР. Включая меня, хотя я и так страдал от чисел.       — А пять дней назад стало известно, что Персей, считавшийся с января 1968-го года погибшим, вновь появился на сцене и планирует атаку на нас, — заключил, наконец, Хадсон. А фильм закончился фотографией Персея, которую мы видели ещё в Турции. Джейс поставил на паузу, положил пульт на телевизор и развернулся к нам: — Персей… Аналитики ЦРУ считают его самой главной угрозой всему миру со времён Адольфа Гитлера.       Со времён Гитлера, значится?.. Весьма и весьма голословное заявление, агент Хадсон. Вот только не похоже, чтоб Персей устраивал геноцид по национальному или классовому признаку, устраивал притеснения, угнетал евреев, объявлял некоторые нации или даже расы недочеловеками. Это мы, вон, «славимся» свержением неугодных режимов, паранойей а-ля Маккартизм, смягчившейся при Джимми Картере. Куда чаще, чем русские, которые занимаются аналогичным в странах третьего мира.       — Мистер Хадсон, — начал госсекретарь Маски, затушивший сигарету о пепельницу, — мы все знаем о Персее. Мы также знаем, что он более миф, нежели факт. На мой взгляд, — политик, наливший себе кофейку, указал ладонью левой руки на себя, — Персей этот — страшилка.       — Госсекретарь Маски, — Джейс поднял солнечные очки до лба, — по вопросам Персея вам лучше обратиться к офицеру Отдела Специальных Операций ЦРУ Расселу Брэдли Адлеру, — Хадсон даже указал на Расса, сидевшего справа от Эдмунда и тушившего сигарету о пепельницу. — Офицер Адлер — один из немногих, кто сумел хотя бы приблизиться к Персею.       — Офицер Адлер, — заговорил уже Уотсон-младший, глава аппарата Белого Дома, — объясните: почему мы должны принимать этого Персея всерьёз?       — И не должны, — легкомысленно возразил Расс. Ему поддакнул уже Фрэнки:       — Верно. Не должны. Вот только погибнут миллионы, если не миллиарды людей.       — Поясните, сержант-майор Вудс, — потребовал Уотсон-младший. Впрочем, Фрэнку и не потребовалось что-либо объяснить. Объяснил Адлер:       — Господин Уотсон, до сих пор каждый шаг Персея, действующего редко, но метко, менял баланс сил на мировой арене. Если двенадцать с лишним лет спустя он в игре… — Расс прикрыл глаза под очками и тяжело вздохнул. Глава аппарата Белого Дома вникал в суть слов Адлера. — Готовится нечто крупное. Нечто, что затронет весь земной шар.       Как и восемь дней назад, дверь распахнулась, и в зал совещаний зашёл президент Картер. Кто как, а я лично видел его в последний раз. Послезавтра он передаст полномочия Рональду Рейгану, и тот официально вступит в должность главы государства. Распрощаемся мы и со старой администрацией. Она станет достоянием истории, но люди — нет. Будут ещё жить и жить. Умрут в разные годы.       Невзирая на приближающуюся инаугурацию Рейгана, Джимми Картер старался сохранять достоинство, шёл уверенно. Все с ним поздоровались и сели только после самого главы государства. Он не стал ходить вокруг да около:       — Господа, угроза реальна?       — Так точно, сэр, — отчеканил Джейсон, даром что не вытянулся стрункой. — Мы уверены.       — Офицер Адлер, вы сможете убрать Персея? — осведомился президент у Расса. Тот, естественно, кивнул:       — Да, господин Президент. Я уже запросил у адмирала Тёрнера всё необходимое.       — Сэр, — снова подал голос госсекретарь, — запросы офицера Адлера весьма и весьма необычны. И даже… — мужчина сглотнул. — Нелегальны. Пресса и Конгресс не должны об этом узнать.       — Пф! — фыркнул Фрэнки и закатил глаза. Я предпочёл промолчать. — Мистер Маски, вы и вправду столь наивны? У нас с Элом все задания нелегальны.       — Сержант-майор Вудс, основа нашей работы — правдоподобное отрицание, — терпеливо пояснил Маски, будто мы с Фрэнки ничего не понимаем, и нам нужно всё разжёвывать и разжёвывать до бесформенной массы. Картер поднял левую руку:       — Тони, речь идёт о предотвращении угрозы всему человечеству. Выдай вместе с адмиралом Тёрнером всё, что нужно Адлеру, — после еле заметного кивка Расса президент обратился ко всем нам: — Господа. У вас важнейшее задание — защитить нашу цивилизацию от великого зла. В мире нет высшего долга и большей чести, — сделав ударение в слове «большей» на букву «О», Картер продолжил толкать речь: — О вашей борьбе узнают единицы, но уверяю вас: весь свободный мир у вас в долгу. После двадцатого января, когда я уйду в отставку, Рон Рейган, которого посвятят в курс дела, возьмёт дело под свой личный контроль. Его администрация выполнит просьбу офицера Адлера, если ты, Стэнс, не успеешь до двадцатого числа. Я верю: вы не подведёте.       Я слушал речь главы государства и, волей-неволей, поражался. Прекрасная лапша на уши. В действительности, все хороши: мы, Советы, европейские страны, Индия с Пакистаном, Китай, которому русские в 69-м дали по зубам на одном острове. Кажется, Даманский?..       В общем, толканув «вдохновенную» речь, президент Картер встал, и мы за ним. После слов «Да поможет вам Бог» глава государства вышел из зала. На этот раз, Рассел нас не задержал. Я окликнул Адлера и попросил его остаться на пару мгновений. Фрэнк думал, остаться или нет, но судя по тому, как Джейс посмотрел на нас, надел очки обратно и пошёл по своим делам, да. Вудс остался.       Расс заметно напрягся, будто мы сейчас будем допрашивать его, как меня допрашивали Джейс и Грег в феврале 68-го. Но мы-то сейчас в иные времена живём. Персей — конечно, не Драгович, но, по словам Картера, Расса и Хадсона, всё равно угрожает нашему мирозданию… Короче, я мысленно сплюнул.       — Вы, ребята, не просто так попросили остаться, — утверждал Расс. И он был прав: меня интересовала судьба спасённого нами парня. Сам Адлер поторопил меня: — Давай, Эл, говори скорее, что хочешь узнать. Мне ещё нужно сделать пару звонков.       — Расс, — я сглотнул, но всё же набрался смелости и прямо спросил коллегу по ведомству: — Так, Расс, что случилось с тем пареньком?       — Пареньков много, — Расс пожал плечами, притворяясь, что он якобы не понимает, о ком это я. Закатив глаза, я буркнул:       — Ты прекрасно знаешь, о ком я.       Адлер… нет, не стал истерить, это не в его стиле. И не вскинул «Кольт», дабы убрать нас обоих. Тоже не в его стиле. Только конченый псих вроде того же Кравченко грохнет человека за просто косой взгляд. Вместо совершения этих столь опрометчивых поступков Рассел снял очки, положил их на стол и, уставившись на пепельницу, провёл рукой по густой светлой шевелюре. Думает, значится…       — Эл, Фрэнк, — назвал нас Расс по именам, продолжая смотреть на пепельницу. Затем он поднял голову и посмотрел на нас тяжёлым взглядом. — Я бы с радостью сказал вам, но есть одно непреодолимое обстоятельство. Начинается на «П» и закачивается на «И».       — Подписка о неразглашении, — высказал Фрэнки догадку, оказавшуюся абсолютной правдой. Нормальная практика для любой мало-мальски развитой страны. Эдакая палка о двух концах. Вроде бы и не почешешь языком, а так хочется! По лицу Расса видно было, что он хотел нам поведать об участи спасённого нами славянина. Хотел, но не мог. Вот и сказал нам об обстоятельстве, дабы мы отстали.       — Сами понимаете, ребят, — Адлер раскинул руки, как бы заканчивая разговор на эту тему. Если Фрэнк удовлетворился объяснением Расса, то я лишь сделал вид. Рано или поздно я выясню, что с пареньком. Не сейчас, так потом. К примеру, после устранения этого Персея.       Со словами «Если на этом всё, то мне пора» Адлер покинул зал. Мы с Фрэнки вышли последними. Уже в коридоре нас остановил Джейс, стоявший совсем близко у дверей. Вудс закатил глаза и пробормотал:       — Да что ж ты будешь делать… Опять Хадсон.       — Не «опять», сержант-майор Вудс, а «снова», — невозмутимо поправил его Джейс. — Но если серьёзно, то вам, ребята, в ближайшую неделю позвонят. Я позвоню. Или Рассел. Поэтому, придётся тебе, Алекс, остаться в Вашингтоне. Тоже ждать звонка.       — Не удивил, — пожал я плечами. Глупо ждать, что после брифинга нам с Фрэнки дадут передохнуть. Но хотя бы не будем ездить куда-либо за границу. А то, что мы в течение недели будем напряжённо ждать звонка, это так… Пустячок. Особенно в сравнении с пережитыми нами приключениями.       Джейс снова поднял очки, развернулся на подошвах и, не прощаясь, пошёл по своим делам. Мы же с Фрэнком покинули штаб-квартиру ЦРУ. Итак, будем, значиться, скучать. Или, что куда предпочтительней, ездить отдыхать по любым заведениям… Кроме стриптиз-баров.       А то в прошлый раз, это было до знакомства с Пэм, мы с Фрэнки завелись, подцепили пару девчушек и очухались в разных концах того стриптиз-бара. В объятьях своих партнёрш. По-моему, дело было в 75-м, когда мы отмечали второй день рождения Вудса. Тогда ещё я гнался за той девчушкой, кричал, что влюбился, что хочу на ней жениться. Стыдоба, в общем. Естественно, Пэм знала о моих похождениях до неё, но не считала, что я ей якобы изменял. Вот что значит «женщина с мозгами».       Сев в машину Вудса, мы поехали к нему домой. Надо ж составить чёткий план поездок по местам проведения досуга, но так, чтоб денег хватило. Ну и, естественно, учитывать возможность звонка от Расса или Джейса в любой момент, пусть даже завтра.