Эхо Крови

      Грегорио нахмурился. Ему, конечно, стоило бы порадоваться, что теперь не связан Реликвией и бременем Хранителя. Нет необходимости кормить его литрами крови, чтобы поддерживать стены Темницы. Деревья обильно плодоносили, клетка не пала, и для ревенантов наступили относительно спокойные времена. Даже ублюдок Мидо сдох, несмотря на попытки скрыть свои планы и даже существование. Хотя как… Безумец, как ему рассказали, любил красоваться и говорить чересчур высокопарные речи, пытаясь донести свою философию. Эволюция — ключ ко всему, решение всех проблем и вообще, становитесь как он. Сам Сильва до превращения в Хранителя видел сигналы такого, но считал, что просто ошибся. Нет. Ошибся он в том, что ничего не сделал.       Но не это злило его. Из-за амбиций Мидо столько хороших ревенатов и людей погибло. Столько стало потерянными, которые разбежались по тёмным углам после появление Древа на месте его бывшего обитания. Столько смертей и разрушений и ради чего? Да ни за что! План Мидо никогда бы не сработал, потому что за безумцем никто не пошёл! Если бы сумасшедший выжил, Грегорио лично выпотрошил бы урода и вырвал его сердце! Морально разложившийся труп, который был недостоин даже воздуха! Мужчина с силой сжал кулак… И выдохнул. Гнев не поможет восстановить всё разрушенное.       Сильва перестал хмуриться и закрыл лицо рукой. Круз, его маленькая Круз. Они оба согласились на план, оба знали о рисках, оба этого не хотели… Мужчина судорожно вздохнул и убрал руку от лица, посмотрев на Древо. Огромная омела, что своей силой очищает воздух от миазм, поддерживает Темницу, плодоносные деревья, небольшие кусты и даже отгоняет потерянных. Чудо, совершённое вопреки всему. Вопреки… Грегорио прикоснулся к стволу и улыбнулся, а по его щеке пробежала одинокая слеза. Даже сквозь безумие она нашла способ помочь им. Его дочь, добрая и светлая душа, даже потерянной смогла найти путь… — Хм… — весело хмыкнул Сильва. Круз всегда была находчивой и хитрой бестией в детстве. Его любимой бестией… — Она любила тебя и никогда не винила. — Я всё равно виноват, что согласился обречь её на страдания, — Сильва отошёл от Древа и взглянул на его крону, где росли плоды. — Я знал, что это на благо человечества, на благо ревенантов, она знала тоже, но боль и вина так не считают. — Никто не знал, что наступит время, когда потребуются огромные жертвы, чтобы выжить.       Грегорио печально вздохнул. Никто не знал, да. Нападение Ужасов стало неожиданностью для всех, и медицинский проект пришлось переделать в военный. Что за жестокое время, когда приходиться принимать подобные решения… — Она бы хотела, чтобы ты был счастлив. Чтобы жил дальше, а не сокрушился по ней, — собеседник тяжело выдохнул. — Иногда я ненавижу свою способность читать осколки воспоминаний.       Круз… Твой отец всё исправит. Сделает всё, чтобы остановить это безумие и попытаться создать лучший мир, где могут жить все. Ради своей дочери. Ради её мечты. Чтобы жертва не стала напрасной. — Но именно благодаря ей многие вернули свои дорогие воспоминания. Не стоит принижать её важность.       Грегорио посмотрел на Александра, который смотрел на крону Древа и печально улыбался. Сильва не знал подробностей, но здесь умер близкий для Шмидта человек. Ради того, чтобы жили они. Великая жертва, равная жертве Круз. И ради них они должны работать, не покладая рук и не жалея своих сил, чтобы не обесценить смерть тех, кого они уважают и любят. — Сильва, я решил уйти во внешний мир, — Александр перевёл взгляд на мужчину, который скрестил руки на груди и чуть улыбнулся. Неудивительно. Даже сам Грегорио раздумывал об этом, но нет: его обязанности ляжет здесь. Его работа. Его ответственность перед всеми и перед его дочерью. — Твои товарищи тоже отправятся с тобой? — задал вопрос глава Цербера, уже зная ответ на этот вопрос. Во многих критических ситуациях фигурировали четыре фигуры. По крайней мере Джек рассказывал именно о них, принижая собственную роль. Как всегда, это печалило Грегорио. Его старому боевому товарищу стоило больше ценить собственные усилия и себя самого. — Видимо, да, — Александр покачал головой и выдохнул. — Они поставили собственное счастье ниже чужого. — Они ведь тоже чувствуют весь груз, который ты решил взвалить на себя, — Сильва усмехнулся. Он знал Александра и раньше, во времена операции Убийца Королевы. Даже тогда Шмидт проявлял желание найти решение всех их проблем и думал о том, что необходимо уйти в большой мир, чтобы обнаружить всё необходимое для своих планов. Джае тогда он прятался в лаборатории в свободное время и проводил различные опыты и исследования. Сейчас это никак не изменилось, а вот желание уйти только усилилось. Грегорио понимал и не осуждал. Такова его воля. И она была абсолютно понятна. — Я понимаю, но ведь план может не выгореть, а мы — погибнуть, — в голосе Александра не было ни гнева, ни злости — только смирение. Серьёзно? Учёный жаловался на собственных товарищей? — Они понимают это. А их готовность пойти с тобой означает их осознанность, — объяснил Грегорио, размяв шею. Привычка из-за старости, которую даже паразит неспособен вытравить. — Как и желание Евы подать в отставку. — Неудивительно, — Шмидт потёр подбородок и улыбнулся. — Она как раз планировала, где Джек построит дом, — Александр улыбнулся шире. — Главное, не говорить самому Джеку. — Ты до сих пор в обиде из-за того случая? — вопросительно выгнул бровь Сильва, получив в ответ отрицательное покачивание головой. — Нет, он спас меня. Но как-то же надо отплатить ему за такой поступок.       Грегорио открыл рот, но просто махнул рукой на улыбающегося Шмидта. Как дети малые. Сколько слушал их разговоры, так всегда кто-то решит кого-то подтрунить. Зачем? Ради чего? Это какая-то молодёжная практика? Но ведь Джеку явно не двадцать или двадцать пять, чтобы таким заниматься, а Александр — серьёзный учёный, который уже успел разработать важную сыворотку. «Иногда мне кажется, что вокруг детский сад», — подумал мужчина, но вслух ничего не сказал. — Эмили хочет стать частью Цербера. — Знаю. — Карен и Аврора… — Знаю, — прервал учёного Сильва, подняв руку. — Они мне уже сообщили, как и о вашем уходе. Но спасибо, что лично предупредил, — мужчина вздохнул. — Теперь у меня будет только паранойя по поводу того, что вы умерли там, поэтому не возвращаетесь.       Не хотелось терять сильных бойцов, особенно сейчас, когда восстановительные работы в самом разгаре. Всё-таки потерянные никуда не делись, а просто спрятались. Но у него не имелось никакого права требовать от них службы. Некоторые отдали достаточно и даже больше, и просить ещё было бы кощунством. Жаль, да, но ничего — они смогут адаптироваться. — Постараемся вернуться, — печально улыбнулся Александр, на что Грегорио только покачал головой. — Через несколько лет. Не думаю, что решение нам просто упадёт в руки. — Знаю-знаю. Но хотя бы выходите на радиосвязь по возможности, — Сильва протянул руку в сторону Шмидта, который её крепко пожал. — Удачи, «герр Шмидт». — И тебе, Грегорио. Надеюсь, что ты сможешь простить себя за Круз. Она бы не хотела твоего самобичевания. «Это не так просто, как кажется на первый взгляд…»       Возможно, это чувство никогда не отпустит его, ведь, несмотря на благородность и необходимость поступка, это всё ещё грех. Его грех.

***

— Рин? — Что?       Миниатюрная девушка хмуро посмотрела на Луи, который через неё пялился на огромный походный рюкзак, который она собирала. В нём было всё необходимое: материалы, инструменты, слёзы, ещё материалы, различные реагенты, спальник и ещё много всякого по мелочи. Она хотела взять с собой свой верстак, но эту бандуру очень неудобно носить с собой, даже если ты ревенант. — Ты хочешь отправиться с нами? — Мурасамэ нахмурилась сильнее. Луи притворялся или действительно не понял? Если она собирает рюкзак, значит собирается идти вместе с ними! — Ты уверена? Я не буду тебя отговаривать, как Алекс, просто любопытно. — Ну… — девушка села на стул и размяла плечи. Работа не была тяжёлой, но монотонной, отчего конечности начинали ныть. — Мне здесь ловить нечего. — М? — протянул Амамия, смотря на неё любопытным взглядом. Рин на это хихикнула, планируя сбросить небольшую бомбу на неподозревающего друга. — Я занимаюсь ремонтом, улучшением и созданием снаряжения для вас, — с улыбкой под респиратором произнесла девушка, заставив парня нахмурится и почесать подбородок. — Джек умеет заботиться об оружии сам, как и Дэвис. Коко не боец, а Ева уходит на покой. Эмили станет членом Цербера, Карен и Аврора как и Коко, а Николя хочет сделать свою пушку сам, — загибая пальцы, весёлым голосом перечислила Рин. — Она к тому, что мы — рукожопы, — выкрикнул Якумо с другой стороны зала, пытаясь построить домик из карт. — Сами ничего не можем и скорее порежем вены на заднице, чем сможем починить что-нибудь. — А кроме вас у меня никого и нет, — пожала она плечами. — Поэтому стану вашим ремонтником и спутником в путешествии. — Ладно, — Луи явно хотел сказать что-то другое, но проглотил слова. — Только сама Алексу будешь объяснять. — Угу, — нарочито «честно» протянула Рин, прищурившись. Она чуть было не забыла важную вещь — новую видеоигру! А ведь Мурасамэ еле-еле смогла добыть эту вещь! Проклятье, она бы себя проклинала в дороге, когда вспомнила бы о ней! — Придётся ему смириться, — произнёс Якумо, ставя очередной «кирпич»… А потом разразился матом, когда его конструкция упала из-за неправильно поставленной карты.       Рин не хотела оставлять эту компанию и идти куда-то ещё. Просто… Нет у неё никого. Все боевые товарищи погибли, чтобы защитить её от позора и смерти. Именно с тех пор она и перестала сражаться, но помочь своим можно и другим способом. Плюс, оставить их девушка не могла. Никаких больше повторений прошлого, никаких паник или замираний в ужасе. Она будет стоять до конца и постоянно поддерживать их и их оружие в отличном состоянии, чтобы у её друзей было больше шансов выжить. Это её долг. Это её клятва самой себе. Больше Рин никого не потеряет. — Мне кажется, или в комнате стало тяжелее? — протянул Луи, пока Мурасамэ укладывала видеоигру в отдельный кармашек рюкзака. — Ну… Я тут очень грустный от того, что дом рухнул, — помахал рукой Якумо, получив нейтральный взгляд от Амамии. — Ага…       Девушка хихикнула и аккуратно убрала совместную их фотографию в карман своих шорт. Иногда они поступают как идиоты, которые только-только закончили школу, но это её любимые идиоты. Те, которых она никогда и ни за что не оставит. «Клянусь».