Искупление

Ад. «Искупление». Некоторое время назад.

Гримерку для трио «Рио» выделили самую большую среди всех служебных комнат «Искупления». Возможно, дело было в фаворитизме маман Ости, а может, потому, что Орион, Ровена и Иокаста отказывались разделяться по комнатам и жили втроем. До их выступления оставалось чуть более двух часов, и прямо сейчас они занимали свое время обыденными делами. Старшая Ровена расчесывала свои смоляные кудри, заплетая в них алые цветы и золотые цепи, младшая Иокаста подшивала свое платье для выступлений, в котором хотела танцевать на сегодняшней смене, а средний (и самый талантливый по его же скромному мнению) Орион праздно лежал на своей кровати, перебирая тонкие струны золотой домры — подарка маман после недавнего инцидента с шевронщиками. — Не был отвергнут… Я был… бухой, — пальцы подбирали лады, стараясь поспеть за полетом мысли барда. — Тебя Отведал… О, Дьявол мой. Ровена тяжко вздохнула, в который раз распуская волосы. Ее лицо скривилось от раздражения, ведь все ей казалось не так: волосы не так лежали, брат завывал что-то не то, да и настроение было… не тем. — А ты такая… хрупкая, — перебор струн совпал с тоном песни, и на пару мгновений даже воцарилась некая гармония, заставив Ориона улыбнуться. — Где-то там… под юбками. Красотой… влекомые. Прячутся знакомые-е. — Отстой, — подытожила сатирша, громко швырнув гребень для волос на гримерный стол. Иокаста прыснула и усерднее принялась пришивать камень граната в оправе на ворот костюма. Орион обиженно цокнул, прижав к себе домру: — Меня ранит твоя правота, — вздохнул он, нарочито подчеркнув свое разочарование. В скорченной скорбной мине болезненно отозвались синяки и царапины на лице. — Против правды не попрешь, — раздалось со стороны кровати Иокасты, но лицо ее все еще держало марку отстраненности. Она встретилась взглядом с братом и пояснила: — Это мало походит на шедевр, если честно. — Без тебя знаю! Мой гений не может сочинить шедевр, пока мне тут всякие под руку подзуживают. Критиканки! — А ну не шипи на нее! — пригрозила Ровена, зыркнув на брата через зеркало. — Признай, шевронщики тебе мозги отбили вместе со способностью сочинять что-то приемлемое. «Влекомые»-«Знакомые»… А дальше что? На глаголы рифмовать начнешь? Ори, кто рифмует на глаголы, того в рот… Она красноречиво махнула рукой, предлагая тем самым продолжить брату окончание присказки за нее. — Тебя какая вошь укусила? — в голосе сатира засипело возмущение. — Не обращай на нее внимания, братец, — Иокаста мягко рассмеялась, закончив с костюмом. Она соскользнула со своей кровати и подошла к сестре со спины, смотря на нее сквозь отражение. — Вена просто ужасно нервничает перед сегодняшней сменой. Вот и гавкает. — Чего это? — бровь Ровены поползла вверх. — Ну как же, — как можно елейнее и слаще улыбнулась Иокаста, — ведь сегодня обещал зайти твой толстопузик. — Не называй его так! — та моментально вскипела, рассмешив сестру. — Я чего-то не знаю? — Орион оставил домру и подполз по кровати поближе к сестрам, внимательно заметав взгляд между ними. Все-таки вежие сплетни для него были хорошей подпиткой. Может, так он сможет вдохновиться. — У нашей сестрицы завелся богатенький спонсор. Какая-то шишка из свиты Бельфегора. Как его там… Ашезог? Ашедук? — Азейзуг, — повержено выдохнула Ровена, но, вобрав в грудь побольше воздуха, гаркнула: — И ОН МНЕ НЕ СПОНСОР! Просто поклонник… — То есть, хочешь сказать, он до сих пор не оплатил тебе приват? — Иокаста сочувственно выпятила нижнюю губу, хлопнув ресницами. — Нет, представь себе, — загримасничала старшая сестра и вернулась к своему первоначальному занятию, будучи еще более раздраженной. — А почему? — не унималась Иокаста. — У него не стоит или ты недостаточно хороша? — Я не знаю, — волосы Ровены захрустели от жесткого расчесывания. — Ну… Может, он просто не понял, что ты хочешь с ним повеселиться, — предположил Орион, явно забавляясь смущением старшей сестры. — Не знаю… Нет. Он не такой, — проворчала она в ответ, отложив гребень. На лице ее отпечатались задумчивость и нескрываемая печаль. — Просто смотрит на меня в первых рядах. Молчит и смотрит. Красивый, глаза умные, но как только я к нему на коленки уселась в прошлый раз, он аж оцепенел. Как на статуе посидела! Ноль реакции. — Так намекни ему более однозначно, может, он подумал, что это просто танцы и ничего более… — Да как? — Ровена взглянула в глаза сестре сквозь отражение. — Вот так! — Иокаста дернула завязки на халате Ровены, обнажив грудь сестры легким движением. — Ёки! — взвизгнула она, замахнувшись гребнем. Та расхохоталась так сильно, что по миловидным чертам лица сатирши потекли слезы. Этот хохот был прерван неожиданным воплем полного отчаянья. Прямо за стенкой. Трио моментально осеклось. И пока Ровена нервно пыталась заправить халат, Орион сказал младшей сестре: — Фрейя? — Я пойду проверю, — обеспокоенно закивала Иокаста, не оставив на лице и следа веселья. Минуты томительного ожидания помчались в напряженной тишине. Через некоторое время терзаемая любопытством Ровена высунула голову в дверной проем, вытянувшись и закачавшись подобно тростинкам угольного камыша. — Ни шиша не видно, там толпа… О, Маман на горизонте, — бросила она через плечо. — А с ней и тот ангелок. — Фаворит мессира? — оживился Орион и нетерпеливо подорвался с перины, тоже поддаваясь интересу. — Любовник, — шепотом поправила его сестра. Раздалось громогласное: «Прочь!», и столпотворение из работников заведения шальной волной хлынуло вдоль коридора. Гул и обеспокоенные переговоры смешались в единый смазанный поток голосов. Волна выплюнула Иокасту, заставив ее врезаться в старшую сестру. — Ну? — спросили Орион и Ровена. — Семья, — вкрадчиво обратилась она, прикрывая за собой дверь, — похоже, ублюдка Фрейи того… — Убили? — Ровена прикрыла собственный изумленный шепот пальцами. — Украли, — Иокаста приоткрыла дверь, чтобы она могла продолжить подсматривать за происходящем в коридоре, и зацедила тихо, но так, чтобы брат и сестра ее слышали: — Я ближе подобраться не смогла, чтоб понять, как именно стряслось — у нее, как всегда, защитные чары стоят на двери, я как в гранитную кладку впечаталась. Но из ее воплей я поняла, что-то с… этим. — Думаешь, отец детеныша подсуетился? — предположила Ровена. — Не лично уж точно, — вклинился Орион. — Кто-то из пособников. — Как они вообще смогли сюда проникнуть? — Иокаста в задумчивости перебирала коготками по двери. — Мимо наших бритоголовых хер протиснешься. — Быть может, главной причиной облавы был вовсе не ты, — Ровена метнула в Ориона ехидный взгляд. — Без обид. — Атас! Ангел идет, — шикнула Иокаста, случайно захлопнув дверь громче необходимого. Она замахала руками, показывая жестом брату и сестре отлипнуть от двери и заняться чем-нибудь не подозрительным. Орион прыгнул на свою кровать, подхватывая домру и на ходу начиная бренчать беспечную мелодию. Ровена подлетела к зеркалу, снова принявшись расчесываться. Иокаста метнулась к собственной постели, но не найдя видимой причины, которой можно себя тут же занять, принялась раздеваться. — Я БОЛЬШЕ НИКОГДА В ЖИЗНИ НЕ НАПИШУ ШЕДЕВР! — внезапно выпалил Орион, заставив испугавшуюся Ровену крутануть пальцем у виска. Видимо, он попытался создать имитацию бурной драмы, чтобы отвести подозрения. Шаги стихли у их двери. Раздался осторожный стук. — Можно войти? — спросили из-за двери. — Конечно, — трагично ответил Орион, получив убийственный взгляд от обеих сестер. Дверь нерешительно заскрипела, явив Дино на пороге их спальной гримерки. Огромные голубые глаза смущенно опустились, и он прикрыл ладонью тот угол обзора, в который попадала полунагая Иокаста. — О. Прошу прощения. Ну до чего же невинные создания эти ангелы. Иокаста звонко рассмеялась и, игриво цокнув копытцами, впрыгнула в поле зрения ангела и поспешила заверить, ласково протянув к нему руки: — Ну что Вы, добрый Господин, пустяки! Отчего же вы решили почтить нас визитом? Во взгляде ангела читалось что-то мягкое и успокаивающее, словно он одними глазами просил ее утихомирить свое лебезение. — На самом деле, я хотел выразить вам троим свое восхищение. — Дино улыбнулся так по-доброму, как умели только белокрылые. Он взглянул прямо на Ориона, что пялился на него с нескрываемым интересом и настороженностью. — Чудное выступление. Жаль, было прервано столь варварским способом. Как, кстати, лицо? — Заживет, — кокетливо отмахнулся Орион, но для пущего драматизма добавил: — моя душа была ранена страхом сильнее. Отчего теперь я не могу сочинить и строчки, представляете? Глаза Дино распахнулись чуть шире так, будто его голову осенила идея. — Я могу предложить тебе свою помощь? — Я почту это за честь, — заверил его Орион, не заметив, как его сестры настороженно переглянулись. Дино шагнул к нему, жестом призвав Ориона подняться с постели и подойти. Он послушался. Выжидающая тишина повисла в комнате. Девочки общались одними глазами. Пальцы ангела, едва касаясь, прошлись вдоль ссадин на лбу и большому синяку на скуле сатира. Целительная магия, совсем легкая, льнула к бронзовой коже, заживляя ее за пару мгновений. — С-спасибо… — Орион ошарашено прижал собственные пальцы к щеке, которая еще недавно отдавала ноющей болью, и глянул в зеркало. Ни следа побоев. — А теперь, я думаю, ты не откажешь мне в маленькой просьбе, — ангел мягко усмехнулся, оставшись довольным результатом. — Я весь Ваш, добрый Господин. — Дино, — поправил ангел, — Просто Дино. Пожалуйста, иди за мной. Ангел и сатир вышли из гримерки, отчего голос первого, поясняющего, в чем заключается просьба, стал стремительно затихать для любопытствующих сатирш. — Одному моему другу очень нужна компания. Ничего криминального — тебе просто нужно выслушать историю его жизни и немного побыть жилеткой. А жизнь у него очень примечательная, быть может, она сможет вдохновить тебя…

***

Люцифер сидел на открытой веранде, смоля пятой сигаретой. Его злость пульсировала в энергии. Он пытался себя убедить, что сейчас не самое подходящее время для эмоций. На кону стояла жизнь того единственного бессмертного, ради которого он был готов пойти на все. На все. Даже завязать в узел собственное эго, простить измены, исчезновение, самовольную отдачу в руки липового правосудия. Он искренне верил, что способен на это. Способен ведь? Лишь бы ангел, его единственный ангел, был жив и оставался таковым до конца вечности. Он уже терял Дино на два долгих года. Два года поисков, преисполненных отчаянья, пустых и бессонных ночей, часов медитаций и попыток настройки на его энергию в Раю и в Аду. Эти воспоминания жглись горечью. Он жаждал забыть то, как громил кабинет Ости от бессилия. То, как мог не спать месяцами, облетая каждый райский уголок, как пошел на сделку с самим Эрагоном, предложившему ему найти Дино лично, думая, что взыграет на тонкой ноте Люциферовой гордыни своим снисхождением. Тогда демон был настолько ослеплен собственным горем, что даже не пытался обдумать мотив Верховного Серафима. Тогда это казалось подарком Судьбы, убийством двух зайцев. Глупо, наивно и непростительно. В моменты торга с самим собой, Люцифер думал, что его вторая по степени важности цель — трон, была бы достигнута, будь ангел подле него. Ведь когда твой тыл прикрывает белое крыло, и адское жерло покажется по плечу. Или же позволь он самому себе смириться с его исчезновением, то корона тоже бы венчала его голову, яростную и терзаемую вечной печалью. В любом случае, Люцифер знал, что, смирись он с исчезновением Дино тогда, трон был бы в его руках уже сейчас. Но он не мог убрать ангела из своего мира. И никогда не сможет, ведь Дино — и есть смысл собственного мира. Ангел — это счастье. Простое, тщедушное, плотское и единственное. Их отношения работали в обе стороны и давно изменили их обоих. И если Люцифер пачкал чужую белоснежную душу весельем, эмоциями и дурными привычками, то Дино насыщал сердце демона терпением, пониманием и… прощением. Делал его мудрее и сдержаннее. И так работала гармония между ними. Так они становились похожими, как элементы чего-то одного целого и совершенного. Вот и сейчас он сидел на веранде, не слыша ничего вокруг, и пытался прийти в себя, задушив захлестнувшую злость. Да, сначала они восстановят это гребаное полено, удерживая голову Дино на его же плечах, потом Люцифер усадит свой зад на законное место, обитое бархатом и инкрустированное золотом, а уже после они всласть начнут выяснять отношения. Благо, у них для этого вся вечность впереди. — Вот ты где, — Дино развеял размышления Люцифера привычным мягким тоном, явившись у главного входа. Рука с тлеющей сигаретой застыла у губ. Глаза демона прошлись по ангелу с головы до ног. Какой-то он неспокойный. И вот как это работает? Стоило только ему посмотреть на Дино, такого родного и смотрящего на него с искренним беспокойством, как вся злость превращалась в мыльные пузыри. Но виду он не подаст. — Для того, чье призвание меня утихомиривать, ты выглядишь слишком взвинчено, — Люцифер глубоко затянулся, из-за чего сигарета моментально загорелась прямо до фильтра, — что стряслось? Дино присел рядом с ним. Отер лицо пальцами. В его вздохе чувствовались усталость и умиляющая демона беспомощность. — Ты знал, что у Фрейи есть ребенок? — Да. — Его похитили. — Ого, — равнодушно отозвался Люцифер, вдавливая окурок в пепельницу, — так неожиданно. Дино потянулся к наполовину опустевшему портсигару, лежащему рядом с демоном. Без спроса закурил, не отрывая осуждающий и удивленный взгляд от собеседника. Тот пожал плечами, оставаясь незаконно не впечатленным. — Не смотри на меня так, — отмахнулся демон, — я с самого начала говорил Ости, что эта затея — хуйня. — Можешь пояснить, что это за ребенок вообще и почему он так важен? — Ты выбрал не самое удачное место для этого разговора, — Люцифер огляделся, цепляясь взглядом с гостями «Искупления», вышедших на свежий воздух. Да, держались они на почтительном расстоянии, даже не подходили к нему, однако не стоит забывать, что в этом месте у стен есть уши, обладающие самым чутким слухом. — Давай лучше обсудим это по пути в Академию. — Ты полетишь со мной? — удивление Дино было почти оскорбительным. Люцифер дал кулаком ему в плечо: — Конечно! Тебя вообще из виду выпускать нельзя, сразу какую-то хуйню творишь. — Справедливо, — прожевал ангел сигаретой, потерев место удара, и постарался спрятать собственную улыбку. — Тогда в путь? — В путь, — Люцифер захлопнул портсигар, пряча его в карман. Поначалу перелет тянулся в предвкушающей долгий разговор тишине. И дорога до Академии подходила для него как нельзя кстати. Чернильное райское небо над головами венчалось яркими звездами, от обилия свежего воздуха слегка кружило голову. Все-таки метаться часто туда и обратно — непростое испытание даже для бессмертного. Едва они пересекли границу между Раем и Адом, залетая на территорию родины ангела, Люцифер решил продолжить их разговор, убедившись в его конфиденциальности. — Сразу после победы над Мальбонте Ости принялась прощупывать обстановку в Совете архидемонов. Ну чем еще можно занять четверых, пускай и сильнейших, но мужиков? Пьянки, азартные игры и шлюхи. Всего этого у Ости было в изобилии. «Искупление» закрывалось на спецобслуживание, а к ним приставлялись самые искусные и лучшие в качестве эскорта. Фрейю она назначила «личной» для Асмодея. В ней не было сомнений, эта девчонка весьма искусна и предана. — Она шпионила за Асмодеем? Это очень ответственное задание, почему Ости сама не… — Сказала, что седые лобки ее не возбуждают, — усмехнулся Люцифер. — Да и тренеры не играют. Но мне кажется, в этом вопросе она никогда не будет откровенна даже со мной. В общем, все шло как по маслу, Фрейя отлично справлялась со своими обязанностями. Какими конкретно — они таинственно молчали, несмотря на мои расспросы, но уверен, что мои даже самые смелые фантазии покажутся детскими шалостями. В конечном итоге, она забеременела. И слишком высока вероятность того, что именно от Асмодея. Ости тут же вычеркнула ее из списка эскортниц, засунула ее в один Шепфа забытый райский роддом и… — В госпиталь Поющих Дев? — предположил Дино, едва в его голове сложился пазл. — Откуда ты знаешь? — Там работает Лилу, — Дино невинно пожал плечами, улыбнувшись своей догадке. — Ости ведь могла обратиться за помощью только к той, кому доверяет. Дело довольно деликатное, и ей нужна была конфиденциальность. — Точно. Лилу. Я и забыл про нее, — Люцифер неосознанно отзеркалил улыбку. — Вот же ж лиса. В любом случае, Фрейя родила мальчика. Я предлагал избавиться от ребенка, пока он был еще сгустком семени у нее в утробе, но среди суккубов беременность — явление настолько редкое, что я едва не пал под гнетом яростных женщин. Уж не знаю, какими доводами Фрейя смогла ее убедить, но Ости разрешила ей оставить ублюдка и даже поселила его у себя. — Это все слишком подозрительно, — подытожил Дино, несколько секунд пролетев в задумчивом молчании, — мне абсолютно неясна ее мотивация. Она намеренно усложнила и без того непростую обстановку, дав регенту наследника. А сейчас его похитили из самого охраняемого места. Слишком очевидный просчет. — У всех проблем одно начало — сидела женщина, скучала, — усмехнулся Люцифер. — Я не доверяю ей слепо, но мой лимит доверия к ней достаточно широк. Напомню, что она меня ни разу не подводила. — Надеюсь, ты узнаешь ее мотив не тогда, когда уже будет слишком поздно. — Я слышу ревность в твоем голосе. — Тебе показалось. Люцифер рассмеялся. Дино насупился, попытавшись воззвать демона к здравомыслию. — Люций… Хоть Ости и сказала, что это не наше дело, но закрывать на это глаза — безрассудство, граничащее с кретинизмом. — Давай решать проблемы по мере их поступления. — Прямо как ты решаешь проблему с твоим отцом? — Интересное получится противостояние, — с несерьезной задумчивостью присвистнул он. — Люц! — Дино подлетел к нему так, чтобы быстро треснуть по голове краем крыла. — Не голоси, Шепфа ради. Я не восьмерукий семихуй, чтобы решать столько проблем разом. Все решаемо, но не одномоментно. Сейчас для меня важно оставить твою бедовую башку на твоих плечах. Если, конечно, ты не вычудишь еще что-нибудь суицидальное. — Хочешь жить — умей вертеться, — Дино не сдержался от заката глаз. — Эрагон имел полное право усадить меня в темницу до годовщины. Однако я выкрутился. — Да, твой талантливый язычок творит чудеса. Дино наградил Люцифера убийственным взглядом вместо ответа. На горизонте замаячил высокий фасад Академии. В это время суток ее башни становились почти черными. Холодная и недвижимая глыба настоящего архитектурного искусства невозмутимо парила на небосводе. Со стороны южного крыла уродливым шрамом разрослись строительные леса. За два года после битвы Академия все еще пребывала в состоянии ремонта, что неудивительно, если учитывать, что в тот решающий день от замка уцелело чуть больше половины строения. В окнах не горел свет. Академия спала перед очередным ничем не примечательным днем. Лишь по территории строительных работ, как раз рядом с водоворотом, блуждал маленький огонек. То был Август — смотритель замка, старый-престарый ангел, следящий за порядком вот уже не первое столетие. Когда Дино и Люцифер подлетели к территории Академии на достаточно близкое расстояние, старик засипел, направив луч лунного фонаря вразрез густым облакам: — Стоять! Покажитесь! Ангел и демон плавно спикировали прямо перед ним. Свет слепил глаза, бросая на лицо завхоза непроглядную тень. Старик громко втянул воздух ртом, выдавая неясный для них испуг: — Тише, Август, — попытался успокоить его Дино, выставив перед собой раскрытые ладони, — свои прилетели. — Шепфа милостивый да сохрани всех нас, — рука, сжимающая фонарь, дрогнула, заставив луч света плясать по телам прибывшим. — Привидятся же покойники на ночь глядя. — Старый, кончай дурака валять, — раздраженно отмахнулся Люцифер, — неужто на пенсию пора, раз покойника от живого отличить не можешь? — А-а, — Август направил луч фонаря прямо в лицо демону, заставляя его поморщиться, — элект Люцифер. Какими судьбами? — Нам нужно на площадь Скорби, — ответил за него Дино. — Нельзя, не положено, — свет тут же переместился на лицо ангела. Август долго всматривался в него, пытаясь признать, но все еще сомневаясь. — Да брось ты, — Люцифер закатил глаза, — мы не разрешения спрашиваем. — Сейчас кому-то по лбу дам за наглость, — прохрипел Август, грозно замахнувшись на демона фонарем. — Я достопочтеннейшую Уокер в гостевые комнаты отправил дожидаться рассвета. Думаешь тебя, сопляка, не остановлю? Все-таки что-то в их бессмертных жизнях оставалось неизменным. Для Августа Люцифер навсегда останется мальчишкой, будь он хоть трижды властителем Ада. — Пожалуйста, Август, — мягко вмешался Дино, — дело очень срочное. — Не положено, говорю, — не унимался тот. — Вот как директор даст разрешение, так хоть живите там! — Буди Геральда тогда, — сквозь зубы процедил Люцифер, теряющий всякое терпение. — Ишь чего захотел… — Быстро! — глаза демона устрашающе загорелись огнем. Но старик мало того, что не испугался, так еще и зарядил фонарем Люциферу туда, куда могло дотянуться его горбатое тело. Точно в плечо. — Я тебе сейчас его знаешь куда запихну? — зашипел демон возмущенно. — Не следует бить наследника адского престола, Август… По траве послышались мягкие шаги двух пар ног. Завхоз посветил фонарем туда, откуда доносился знакомый голос. Геральд, одетый в сорочку, предназначенную для сна, встретил их заспанными глазами и едва чувствующимся весельем в голосе. Из-за его плеча выглядывала зевающая Мисселина, одетая в домашний халат. — Как скажете, директор, — разочарованно проворчал завхоз, даже отступив от ночных гостей на большой шаг в сторону. — Мессир, — Геральд с поразительной учтивостью отвесил Люциферу кивок. За ним вторила Мисселина, присев в книксене, чем заставила ангела вытаращиться во все глаза, — Дино. Рады видеть вас даже в столь поздний час. Живых и в полном здравии. — Как здорово, что вы пришли так быстро, — Дино попытался деликатно перевести тему. — Сложно игнорировать, когда кто-то орет прямо под окнами, мешая спать, — директор пожал плечами, мотнув головой в сторону окна его комнаты, которая, действительно, была в зоне слышимости их разговора с завхозом. — Я так полагаю, вы двое явились за тем же, что и Ребекка? — Да, мы должны попасть на площадь Скорби. — Боюсь, смысла в этом немного. Дерево мертво, — печально вздохнула Мисселина, покачав головой. — Серафим Ребекка не смогла сказать ничего конкретного. Да и мы тоже. — А что профессор Мериэль? — спросил Люцифер об их педагоге гербологии. Уж она разбиралась в магических растениях как никто другой. — Я отправил ее в командировку в Грот Соленых Вод несколько дней назад. Она говорила, что сейчас сезон цветения золотого звездолука, — Геральд развел руками, и в его интонации чувствовалось досада. — Это в восьми часах полета от нас. Мы уже послали за ней морского дракона на закате. — Скорее всего, она прибудет не раньше рассвета, — подтвердила Мисселина, сочувственно закивав. — Блеск. Потрясающе! — сказал Люцифер, но его тон звучал как самое страшное ругательство. — Я понимаю, что вы спешите, но мы сделали все возможное, — Мисселина мягко улыбнулась, стараясь звучать успокаивающе и убедительно. — Прошу Вас, мальчики, отдохните пока. Я по глазам вижу, что вы не спали несколько суток. Ваши комнаты остались нетронуты. Как только Мериэль явится, мы вас позовем. В словах Мисселины таилась явная и не очень приятная истина. Пускай Дино и храбрился перед объединенным Советом, пусть и согласился на последнюю услугу для Фатум, его знания о гербологии не превышали, пусть и продвинутой, но школьной программы. Тем более, когда речь идет о древнейших и могущественных природных артефактах. Без профессора Мериэль они не справятся. Придется ждать. — Ладно, чего уж тут спорить, — согласился Дино. Он обратился к Люциферу: — давай дождемся ее. Утро вечера мудренее. Люцифер вздохнул, с неохотой соглашаясь. Буркнув: «Хер с тобой», он позволил Дино себя увести по давно заученным дорогам, держа путь в некогда родную для ангела комнату. — А я тебе говорила, что Дино на него хорошо влияет, — прошептала Мисселина Геральду, когда им показалось, что их некогда ученики ушли на достаточное расстояние. — Я все слышу, вообще-то, — крикнул Люцифер, скрываясь за массивными воротами, ведущими в общежитие.

***

Его родная комната. После того, как Фенцио сместили с сана Престола, они с сыном переселились в Академии. Дино был еще совсем мал даже для самой младшей группы ангелов, однако это не помешало ему учиться со всеми остальными. Жил он в этой комнате общежития дольше, чем жил в родном доме, том самом, в котором когда-то хозяйничала его мать. Да он и не помнил практически ничего из своего детства, кроме пары мимолетных образов. А вот комната в общежитии сохранилась в его памяти самым лучшим образом. И стены помнили его. Они стали немыми свидетелями его взросления. Видели, как спустя года он превращался из юнца в молодого мужчину. Видели всех его друзей, с которыми он любил вечерами пить чай из розового улуна. Видели Люцифера, видели, как зарождались и цвели их чувства, такие противоречивые, яркие, совсем еще молодые и страстные. Стены помнили все. Они встретили его так, будто он никуда и не уходил. Мисселина не соврала — эту комнату, чудом уцелевшую во время битвы, никто не посещал уже больше двух лет. Лишь толстый слой пыли, подсвеченный яркой луной, выглядывающей из окна, коснулся убранства. Рот его дрогнул в печальной улыбке. На столе лежал томик баллад на енохианском языке, разворотом вниз. Дверца шкафа была такой полуоткрытой, какой Дино оставил ее, переодевшись здесь в последний раз. Восковые свечи в канделябрах, сгоревшие лишь наполовину, застыли нетронутые. Комната встретила его, и Дино казалось, что ему стало легче дышать. Отточенным движением он повел рукой по воздуху, заставляя пыль исчезнуть. Люцифер, стоящий на пороге и какое-то время наблюдающий за действиями ангела, шевельнул пальцами, заставляя свечи в двух канделябрах задрожать яркими огоньками. Дино взглянул на Люцифера. Да. Сейчас все выглядело именно так, как раньше. И такое приятное дежавю осенило его лоб. Словно они смогли отмотать время вспять и вновь, хотя бы на минутку, почувствовать себя простыми студентами в одном из похожих друг на друга дней давно прошедшего времени. — Давно я не видел тебя таким, — Люцифер усмехнулся совсем по-нежному, залюбовавшись ангелом в до боли знакомом антураже. — И я тебя, — улыбнулся ангел. И так хорошо на душе стало. Тихо и спокойно, словно комната — островок безопасности, в котором ничего дурного с ними не случится. Демон привычным жестом закрыл дверь, задвигая щеколду. Сквозь полумрак лунного света и маленьких огоньков горящих свеч Дино смог разглядеть, как заблестели от легкого свечения алые глаза. Они думали об одном и том же, на долгие минуты забываясь от накатившей ностальгии. О, Шепфа. Как же жестоко и скоротечно время, как же тоскливо ныло сердце по тем еще довоенным временам. И пусть здесь сейчас они лишь воссоздают прошедшее, лишь играют песню по давно заученным аккордам, ангел был готов душу продать за то, чтобы остаться в этом мгновении на вечность. — Я люблю тебя, — сказал Дино, дав себе прочувствовать эту тишину, такую влюбленную и нежную. Демон подошел к нему, мягко заправил прядь пшеничных волос, выбившихся из хвоста, за ухо. — Я знаю, — прошептал Люцифер, поддаваясь этой знакомой тишине. Его ладони коснулись ангельских щек. Демон поцеловал Дино в лоб. — И я тебя люблю. — Давай пообещаем друг другу во всем разобраться, когда все это закончится, — Дино осторожно обхватил Люцифера под крыльями, обнимая его. Тот прижался к макушке ангела щекой, мягко помогая ему положить голову на собственное плечо. Пальцы гладили пшеничные волосы на затылке. Но демон ничего не ответил. Дино устроил свои руки удобнее, так, чтобы он с легкостью смог приподнять Люцифера на руках. От неожиданности демон издал возглас, граничащий со смешком. Ангел унес их к кровати, заваливаясь с явным облегчением. Даже самая искусная имитация прошлого не способна творить чудеса. Слишком многое случилось между ними, чтобы вот так просто забыться. Поначалу ничто не предвещало изменений. Они целовались, чувствуя, как знакомое возбуждение потихоньку забирало их в собственную власть, но спустя долгие и сладкие мгновения Дино стал замечать, что движения демона становились не раскованнее, а наоборот — тормозились. — Стой, — выдавил Люцифер, не в силах отстраниться от попытки ангел поцеловать его в шею. Дино моментально застыл, заглядывая ему в глаза. Что такое? Что случилось? — Я… Не могу. Нет, не могу, — ответил Люцифер на немое беспокойство. Его отказ прилетел в Дино ушатом ледяной воды. — Извини, — смущенно пробормотал ангел, совершенно сбитый с толку. Все же было так хорошо… — Я сделал что-то не так? — Да… Нет. Да. Да, блядь! — рука Люцифера вторила его метаниям, повторяя спутанный поток мыслей хозяина. — Не могу я так, Ди. Эта комната. Это место… Красивая иллюзия благополучия, но я не могу врать сам себе и давать тебе ложные надежды. Мне больно. Мне все еще больно из-за того, что ты… Что ты спал с людьми, пока мы были в разлуке. — Раньше тебе это не мешало, — осторожно подметил Дино, чувствуя, как слова Люцифера больно дергают по совести. Да и его собственные слова воззвали к стыду. Без вины виновный ангел угодил в собственный капкан. Верно люди говорят, что благими намерениям выстлана дорога в Ад. Буквально. Персональный ад для Дино вымучивал его сделки с совестью, заставляя стать ложь и полутона правды несменяемыми невидимыми спутниками. Как же он устал. — Раньше… — желчно усмехнулся Люцифер, окончательно отстраняясь от ангела. — Моя тоска была сильнее гордости. — Иронично. — Захлопнись и дай мне сказать это. Эти мысли преследуют меня. Как назойливые мухи! Я пытался их заглушить, я злился на тебя, даже когда мы трахались. Но сейчас… Здесь, в этой тишине, когда гнев отступил… Я глаза закрываю и вижу тебя с ними. И мне тошно. Я все еще люблю тебя, но мне чертовски больно. Я одновременно хочу тебя и видеть тебя не могу. Это накатывает волнами, я не знаю, как это контролировать. Холодную голову я никогда не мог включить вовремя. — Знаю. Люц, послушай… — Дино подался вперед, в попытке накрыть его руку собственной, но он отдернулся. Люцифер поднялся с постели, отходя к расшторенному окну. Свет луны чертил контуры по профилю демона мягким серебром. Ветер несмело колыхнул занавесками из едва отворившейся створки. Дино почувствовал непривычную зябкость разгоряченным телом и нарастающий ком под грудной клеткой. О, Шепфа, как же легко терять голову и как же больно возвращаться в реальность. Люцифер прикурил от огонька на пальце. Его хмурое и болезненное выражение лица заставило ангела замереть, с настороженностью всматриваясь в чужие движения, и выжидать. И ожидание было мучительным и долгим, пока демон скользил глазами по лениво ползущим черным и редким облакам на линии горизонта, подбирая слова к неприятному и утомительному разговору. Но ничего на ум не приходило, кроме желания разорвать собственную глотку от усталого крика. Как же сложно. Как же чертовски больно. Как же им поступить? Его глаза уставились на строительные леса в самом дальнем углу горизонта. — Скажи мне честно… — Люцифер затянулся так глубоко, что сигарета истлела на четверть. Нет. Только не это. — Что случилось два года назад? Почему ты ушел? — медленный и тяжелый выдох закружил колечки дыма тягучей пеленой, быстро уносящейся через щель в темень улицы. Дино подтянул колени к груди, обхватив их руками, в тщетной попытке спасти себя от накатившего груза собственных ошибок и вранья. А ведь он так устал от вранья. Так тошно ему было, так тягостно и противно, что, услышав этот вопрос, Дино был готов прокусить собственные щеки насквозь так, чтобы он захлебнулся собственной кровью вместо ответа. Что будет, если он скажет сейчас правду? Неужто Фатум сможет простить ему это, если его же неследование клятве — было частью ее плана? Да и позволит ли она ему выдать их секрет? Готов ли сам демон услышать правду? Поверит ли? Шепфа. Шепфа! Шепфа, почему же это так трудно — решиться на правду, когда врать уже нет сил? — А как ты думаешь? Еще немного времени для себя. Совсем чуть-чуть оттянуть неизбежное. Лишь пару мгновений, чтобы что-то придумать. Ну же. Люцифер невесело усмехнулся, поняв этот простой трюк. — Я уже ни о чем не думаю. Больно думать. Слишком много мыслей. Я помню твое лицо. Помню твои огромные от ужаса глаза лишь на мгновение. Затем недолгая темнота — и вот я уже на земле. В ушах гремит, куча трупов, а ты… А тебя и нет. Сам взрыв я не застал, только слышал его отголоски. Я чуть не захлебнулся в этом болоте из крови и кишок, потому что искал тебя. Только тебя. И я был до смерти напуган, как никогда прежде в своей вечности. Я взмыл в воздух и понял, что меня чудом пронесло. Видок был у меня, наверное, так себе. Но я был единственный, кто остался в себе, когда как остальные лежали под моими ногами на несколько километров вокруг. Я чувствовал новую, еще не познанную, силу, но единственное, что меня заботило в те секунды, — это ты. Где. Ты. Был. Куда ты, мать твою, делся. Я не чувствовал твоей энергии. И я был в ярости. На несколько мгновений я искренне поверил, что ты умер, Шепфа тебя дери, — он остервенело вдавил окурок в оконную раму, выдыхая остатки дыма из легких. Голос его дрожал и сбивался, и Дино чувствовал, как тяжело ему было вспоминать и проживать эти мгновения заново. — Затем я увидел Мальбонте и Уокер. Победа в войне была у меня перед носом, абсолютно беззащитная. Я метался несколько секунд, но я сделал выбор не в твою пользу и, клянусь Адом, в глубине души я сожалел об этом все эти два года. Потому что вот здесь, в мозгах, мой внутренний голос кричал мне, что я предал тебя и нашу любовь. Я слепо корил себя абсолютно по-идиотски, что предпочел долг тебе. Что предпочел мир и победу тебе. И я был зол. Ох, я был злее тысячи взбешенных химер в момент, когда отрывал Мальбонте голову. И знаешь, получив победу, я ни на секунду не мог заткнуть голос в моей голове, талдычащего о том, что должен был тогда искать тебя. Ведь такая жизнь, без тебя, мне нахер не сдалась! Блять. Шепфа. Воцарилась тишина. Люцифер тяжко дышал, подперев тяжелый лоб ладонью. Дино боялся и шелохнуться от столь пылкого потока признаний. И совесть его одержала верх с осторожностью, как загорался тонкий луч света, слабый и едва различимый в густом тумане. Дино, скрепя сердце, тихо сказал, прикрыв глаза и мысленно готовясь к худшему: — Ты умер, Люц. В той битве. Губы резиновые. Едва слышно. На выдохе. Так тихо, но все звуки мира замерли в изумлении. Эта тишина пробиралась под кожу маленькими, чертовски острыми и ледяными иглами. — Ты врешь. — Я спас тебя, — говорить правду было легко, главное, набраться храбрости. А дальше слова сами срываются с языка в пустоту. В тишину. Люцифер молчал. Смотрел в подоконник, вцепившись в него ладонями. — Ты понадеялся на свою неуязвимость, на то, что предначертано тебе Судьбой, и подставился под удар. Я видел, как Субантра сожрала твое сердце. Она вырвала его у тебя из груди. И сожрала. Я… — ком в горле качнулся, сбив дыхание. Подумать только, как же ярко он это помнил. И ужас от воспоминания заставил глаза слезиться. — Я… не мог это так оставить. — Как ты это сделал? — спросил демон тихо и сдержанно, но руку все равно положил на собственную грудь, неосознанно прислушиваясь к сердцебиению. — Шепфа помог мне. Люцифер невесело рассмеялся. Отшатнулся от окна, запустив пятерню в волосы на затылке, заметался по комнате беспокойными шагами. — А сказки Ости не так далеко от истины ушли. Невероятно. — Ценой твоего спасения стала клятва, которую я не мог нарушить. Мне пришлось уйти. Пришлось, слышишь? Я лишь хотел, чтобы ты был жив, но я даже не был в этом уверен, ведь то, что я видел своими глазами, преследовало меня в кошмарах каждый божий день. О, Шепфа, — Дино поднялся с постели, настигая демона своими объятиями. Нежно подхватил лицо ладонями, заставив Люцифера смотреть ему в глаза. — Во всем мире нет ничего, что я бы любил сильнее тебя. Я пожертвовал всем, что у меня было, потому что я люблю тебя. И всегда, слышишь меня, всегда буду любить. Люцифер сорвался первый, заставив Дино замолчать недолгой очередью из поцелуев. И ангелу казалось, будто он заново начал жить. Он продолжил, едва насытившись, говорил сбивчиво и захлебываясь словами, в надежде как можно скорее рассказать правду. Наконец-то, рассказать правду. — Я врал про измены, я отталкивал и вел себя, как мудак, лишь бы оттолкнуть тебя, потому что я дал клятву. И как только мне дали разрешение, я тут же сорвался к тебе в Пандемониум. Потому что… ну а как иначе? — Кто дал тебе разрешение? Что еще ты от меня скрывал? Дино потащил демона обратно на кровать. Усадил перед собой, не в силах сдержать улыбки. Ведь от правды Люцифер все еще был жив. О, Шепфа, старуха Фатум довела его до помешательства. Люцифер жив! Жив! Готовый слушать его! Быть не может. — Нам лучше сесть, поверь мне. Это очень долгий разговор…

***

Утренняя заря оповестила их солнечным светом, норовившему залезть лучами в глаза. Дино охотно разлепил едва поспавшие веки, выпутываясь из рук и крыльев Люцифера. Тот поморщился сквозь еще не растаявший сон, слишком сладко и заразительно зевнул и разлегся в кровати удобнее. Монолог-признание ангела столь увлек их, что едва не грозил лишить их сна вовсе, запутываясь в образах и воспоминаниях Создателя и Судьбы, если бы не колоссальное облегчение, пришедшее после него. И они говорили. Люцифер слушал и задавал кучу вопросов. Смеялся. И верил. Верил каждому его слову, потому что искренне хотел этого. Потому что лживая реальность, неумело выстроенная ангелом, его не устраивала. А вот реальность с кристальной честностью ему пришлась по душе. И ему не терпелось узнать все подробности в мельчайших деталях. Поток ярких ощущений быстро сморил их в легкую дремоту, которая, в свою очередь, в условиях полного облегчения стремительно превратилась в самый настоящий сон. Пусть и не долгий, но зато крепкий. Дино скоро поднялся, кидая на спящего демона взгляд, полный щемящей нежности, и решил тихонько почитать, пересев в кресло напротив. Руки немного чесались вернуться к томику баллад на енохианском, оставленным на столе, кажется, вечность назад. Когда у него еще выпадет такая возможность? Люцифер спит, Мисселина еще не приходила с вестями о прилете профессора Мериэль, а значит, у Дино чудом появилось время для его любимейшего занятия. Так он и сделал, устроившись уютнее в любимом кресле, иногда ловя греющее сердце дежавю. Рассвет, спящий Люцифер в его постели, интересная книга, тишина… Такая спокойная и мягкая, что невольно хотелось улыбаться. — Я так и знал, что застану тебя вот так, — раздалось со стороны кровати, отрывая Дино от книги немного погодя. Дино чуть смущенно улыбнулся. Демон почти застал его врасплох. — Не мог сдержаться от ностальгического порыва. — Ностальгия по учебе? — ехидство так и сквозило в его речи, продираясь сквозь сонливость. Этот тон Дино чувствовал и умел читать на несколько смыслов вглубь, а потому решил подыграть: — О, да, — совсем беспечно и мечтательно отозвался он, не сводя глаз с того, как заманчиво Люцифер растянулся на постели, призывая его к себе, — эти бесконечные вечера в свете огарков свеч и с талмудами на енохианском языке, эти практикумы магии, километры конспектов… Еще совсем сонные глаза Люцифера заискрили предвкушением. — Вылазки в Царство Людей для наблюдения, — подхватил демон с чуть нарочито усталым тоном, — утомительно долгие лекции и не менее долгие часы самообучения. — Жуткая нервотрепка, — Дино со знанием дела закивал и вернулся к кровати, устроившись совсем рядом с ним. — Ты помнишь, как мы расслаблялись? Его ладони медленно заскользили от шеи демона, стекая по груди. Лежали лицом к лицу. Сердце демона заухало в груди сильнее от касаний, и Дино не мог прекратить слушать его, наслаждаясь этим стуком. — Что-то совсем из головы вылетело, — Люцифер заботливо гладил его по волосам, очерчивая пальцами контур уха, и продолжая держать марку задумчивости. Эта игра нравилась им обоим. — Напомни мне, я трахал тебя или ты меня? — Нет, дурачок, — зашептал Дино тихо, посмотрев в его глаза, отчего рот Люцифера растянулся в смешливой улыбке. — Мы занимались любовью. — Ах, точно-точно. По очереди. — Хочешь, поностальгируем? — прошептал он с усмешкой и на ухо, так, чтобы Люцифер точно был обезоружен. — Не хочу показаться ханжой или, упаси Шепфа, ангелом, но тебе не кажется, что сейчас не лучшее время для ностальгии? — Отнюдь, — его руки скользнули ниже линии мускулистого торса, опускаясь на пряжку ремня. Губы принялись дробить короткими поцелуями паузы.— Быть может, эти две недели — мой последний шанс на ностальгию. Рука Люцифера резко остановила его. Его тон потерял всякую игривость, становясь максимально серьезным. — Я ни за что не позволю этому случиться. У тебя будет вечность впереди для ностальгии со мной. Даю тебе слово. — Раздевайся. — Вы посмотрите, какой властный… — заискивая сверкнул глазами Люцифер, поддаваясь на недолгие уговоры. Дино тихо рассмеялся, позволяя демону нависнуть над ним, словно тот был соблазнительным инкубом. Едва они потянулись за поцелуем, их прервал осторожный стук в дверь. — Вот и поностальгировали, — вздохнул Люцифер, повержено откатившись в сторону. Дино фыркнул и скоро поднялся с постели, отпирая дверь. За порогом их ожидала Мисселина, бодрая и искрящаяся вежливостью: — Профессор Мериэль прилетела, — она не сдержалась от быстрого взгляда за его плечо, встречаясь взглядом с Люцифером. — О, Вы тоже здесь. Как неожиданно и прекрасно! А то я хотела уже идти к Вашей старой комнате. — Мисселина, не играй удивление. У тебя хреново выходит. Она зарделась, тут же захлопнув дверь перед носом ангела. — Грубить было незачем, — укоризненно проворчал Дино, принявшись разминать шею. Люцифер поднялся с постели, разминаясь и хрустя крыльями, затекшими от сна в неудобном положении. — Брось. Если бы не ее любопытный нос, мы бы сохраняли отношения втайне, пока учились здесь. Демон подошел к зеркалу, стоящему возле шкафа, придирчиво оглядывая себя с головы до ног, и принялся поправлять рубашку, порядком измявшуюся за ночь. — Ты не то чтобы стремился их скрыть, — поддел по-доброму Дино, тоже подойдя к зеркалу. Внезапно он вспомнил о том, что шкаф был его, а значит, и его любимые белые рубашки ждут его на полках. — А ты не то чтобы сильно протестовал, — демон как бы невзначай толкнул его своим бедром. — Что ты делаешь? Дино открыл дверцы шифоньера. Его рука в порыве умиления прильнула к сердцу, едва перед его глазами оказалась коллекция одинаковых белых рубашек с идеально накрахмаленными воротниками и манжетами. — Не-е-ет, — обреченно протянул Люцифер, заглушив тихое кряхтение ангела, что пытался выпутаться из тесной водолазки. — Ты убиваешь меня. Без ножа режешь. Остановись. — Отстань, — пропыхтел он, справившись с водолазкой с большим усилием. — Черный — это твой цвет. Моя прерогатива — это белый. Люцифер рассмеялся и притянул уже застегивающего ворот рубашки ангела, буднично поцеловав его в висок.