Искупление

Рай. Академия. Наши дни.

Утро выдалось свежим. Хотя, возможно, Дино так просто казалось, от преисполненной легкости во всем теле. Камень, свалившийся с души, образовал огромную дыру для свежего воздуха, которым было невозможно надышаться всласть. Это облегчение от долгой и тянущей душу лжи повторно окрыляло и внушало мысль, что теперь все будет хорошо. Что теперь, когда Люцифер узнал правду, услышал и понял его, любое препятствие будет им по плечу. Площадь Скорби парила всего в паре километров от основного острова, где располагалась Академия. Поначалу Дино едва узнал это место. Некогда маленький островок, почти что большой булыжник, на котором не росло ничего кроме клочка травы и величественного Древа, искусственно расширился. Умелые строители смогли проложить широкую площадку из белого известняка, держащуюся на гранитных сваях. Сам остров увеличился в размере на добрых двадцать метров в радиусе. С краев площади в центр смотрели высокие и стройные мраморные статуи плачущих ангелов и демонов, что прикрывали свои лица ладонями. Солнце делало их почти белоснежными, и тем четче выделялось на этом фоне изуродованное и обугленное Древо. Его лысые ветви несмело покачивались на едва ощутимом ветру, и в этом шелесте, казалось, таился тихий плач самой природы. Профессор Мериэль, полная, рыжеволосая и обаятельная женщина средних лет, вела беседу с Геральдом и Ребеккой, стоя в широкой тени ствола и патетично сложив руки у своего обеспокоенного лица. Она говорила им что-то страстно увлеченно, но разобрать ее слова Дино смог только тогда, когда они подлетели ближе. — Директор, прошу Вас, не мучайте мою душу. Трогать это дерево — это лишняя тревога давно умерших! Оно лишь медленно истлевающий памятник, которому противопоказаны прикосновения. Любое вмешательство убьет память о Великой жертве! — Мериэль, это дело государственной важности, — вкрадчиво прервала ее Ребекка, — и я прошу Вас проявлять содействие. Пока что только прошу и достаточно вежливо. Серафим чеканила слова, словно те были звонкими и тяжелыми монетами. Ее интонация была сплошь пропитана властностью и не подразумевала каких-либо возражений. Конечно, втянувшись не добровольно, а с подачи Эрагона, в эту авантюру, Ребекка, в первую очередь, рисковала своей головой и головой дочери. И она понимала, что Верховному Серафиму ничего не стоило обнародовать ее фамильную связь с Мальбонте и казнить Ребекку вместе с Дино и Вики на этом самом месте через тринадцать дней. Потому и слова, которыми она выражалась, приобретали новый нервозный и звонкий тон. — Я понимаю, Серафим Ребекка… — с легким подкатом глаз ответила профессор. Видимо, она произносила эту фразу за сегодняшнее утро далеко не в первый раз. — Но поймите и Вы. То, что мертво, воскреснуть не может! Такова уж Судьба и воля Шепфа. Не берите этот грех на душу, умоляю, и не ввязывайте меня в это! Дино и Люцифер спешились, намереваясь подойти к остальным. Однако стоило только ангелу коснуться ногами известняковой плитки, как медальон на его груди тихо загудел. — Доброе утро, — поздоровался Геральд в своей привычной звучной манере, отвлекая двух женщин от их утомительной перепалки. — Ох! — Профессор Мериэль прихлопнула в ладони, заметно оживившись, не оставляя от былого страдания на собственном раскрасневшемся лице и следа. — Мои голубчики! Как же радостно снова видеть своих выпускников! — И вам доброго утра, — усмехнулся Люцифер, — надеюсь, мы вовремя. Дино расплылся в вежливой улыбке и сделал несколько шагов к ним. Гул от медальона усилился, превратившись в дрожь. Профессор поменялась в лице моментально. — Тихо, — она подняла палец, призывая всех замолчать. Ребекка испепеляла возмущенным взглядом выставленный палец прямо перед своим носом. Мериэль будто что-то услышала, ясное только ей одной. Суетливо обошла Древо вокруг ствола, прислушиваясь и вытягивая шею. Смятение и озадаченность проступили на ее лице. — Ничего не понимаю, — пробормотала она себе под нос, залезая руками в карманы мешковатого одеяния. — Помолчите, пожалуйста! Но все и так молчали. Профессор вытащила из кармана среднего размера сверток, перетянутый лентой из той же ткани. Одним ловким движением она развязала его и встряхнула, явив всем свой рабочий передник с множеством вручную пришитых карманов для инструментов. Подпоясавшись, она вытащила из отделения и надела прибор, напоминающий людской стетоскоп, и приставила его к стволу дерева. Она вытаращила глаза, не веря своим ушам. — Что? Что такое? — Дино сделал несколько решительных шагов к ней, и лицо профессора сильнее исказилось в изумлении. — Ты, — только и молвила она, уставившись на Дино ничего непонимающими глазами. — Я? — Он? — одновременно спросили Геральд и Люцифер. — Ты! — снова ответила Мериэль. — Иди сюда. Дино послушался. — Стой! Дино остановился. Медальон на груди дрожал так, что хотелось расчесать кожу под ним. Магия клокотала, рвалась в неистовом желании соприкоснуться с Древом. Дино это чувствовал и был озадачен не меньше профессора. — А теперь назад. Стой! И снова вперед. Еще разок. О, Шепфа… — рука профессора металась по стволу, выслушивая понятный только ей звук, исходящий от Древа. — Это невозможно. Нет, совершенно невозможно! Как ты это делаешь? — Не я, — Дино слабо улыбнулся в попытке успокоить ее, — а вот это. Кажется. Он вытащил дрожащий от магии медальон из-под воротника рубашки, и полупрозрачная светло-золотистая магия изворотливой лентой ринулась к корням Древа. Медальон смолк, а корни Древа впитали магию. Они светились буквально мгновение, но затем потухли, будто ничего и не было. — Что за… — не сдержался Люцифер, но осекся. — Разве это не медальон с кристаллом невидимости? — Нет, это не оно, — Геральд сделал несколько шагов к Дино, протянув руку к медальону, но тут же отдернул пальцы, обжигая их, едва коснувшись. — Серебро… Он посмотрел на руку, осторожно прощупывая ожог. В глаза его бросилась его особенность, ясная только ему. — Нет. Платина, — он неверяще поднял глаза на Дино, смотря на него с нескрываемым опасением. — Откуда это у тебя? — Подарок одной подруги, — уклончиво ответил ангел, примирительно улыбнувшись. — Профессор, что с Древом? — Невозможно, — Мериэль опустилась на четвереньки и судорожно прикладывала прибор к кое-где виднеющимся корням, — Невозможно! О, Шепфа, как? Как?! Иди сюда. Слушай! Она неуклюжим движением стащила с себя прибор и болезненно воткнула в уши ангела две трубки. Дино услышал сердцебиение. Ритмичное, очень тихое, с легким эхом, тянущим тонко-тонко, словно отзвук колокольчика. Так звучала магия, насытившая корни. — Оно ожило? — на секунду Дино смог поверить, что все решилось так просто. Но всего лишь на секунду. — И да, и нет. Это маленький росток магии импульсом задает Древу новую жизнь. Но о былой силе этого Древа и речи быть не может… Рядом с Дино присела Ребекка. Она самовольно забрала у него стетоскоп, вслушиваясь в слабо пульсирующую магию. Задумчивость пролегла на ее строгом лице темными полосами на сморщенном лбу. Она вспоминала и с каждой секундой ее взгляд менялся, становясь все более впечатленным. — Как это возможно? — спросила она тихо, заглядывая Дино в глаза. — Понятия не имею, Серафим, — ответила профессор. — Я не у Вас спрашивала, — отрезала она, взглянув на Мериэль, — а у тебя, Дино. Как такое возможно, что ты смог создать Зерно Сомнения? Люцифер встрепенулся от ее слов, как от оплеухи. Расплывшись в широкой улыбке, он сказал с нескрываемой гордостью: — Дино, ты серьезно? Это действительно оно? — Да, и не без твоей помощи созданное, — взгляд ангела искрился теплотой. Так радостно было ему видеть азарт, распалившийся в Люцифере, словно тот вновь стал голодным до знаний студентом еще со времен их учебы. — Прости еще раз. Таков был план, придуманный не мной. В глазах Серафима сквозило доселе невиданное ангелу восхищение. Такое явное, что Дино моментально стало не по себе: — Как Вы узнали? — Я — Серафим, не забывай. Многие тайны нашего мира для меня таковыми не являются. Я тебя недооценивала, это мой просчет. Но если это действительно оно… Хм. Видимо, шанс на спасение у нас имеется. — Я бы не стал бросать вызов Эрагону, не будь у меня козыря в рукаве, — Дино усмехнулся, вселяя и в Ребекку и в самого себя надежду. — Козырь слабоват, — Ребекка поджала губы, оценивающе пробежавшись взглядом вдоль все еще мертвого Древа. — Нам нужно его усилить. — Но вы же дали жизнь ему! — возразила профессор, с особым рвением заметав взгляды между ангелами. — Да, слабую, но жизнь. Это ли не чудо? — Мы очень ограничены по времени, — разъяснил Дино, — и чудо надо усилить.

***

Рай. Особняк Серафима Ребекки. Три дня спустя.

Чудо случилось тремя днями позже, когда поначалу расправившая крылья надежда принялась стремительно лететь головой вниз в бездну неизбежности. Ловкий старт обернулся тупиком и казался крайне жестокой насмешкой от Фатум, ибо никаких перспектив для усиления и без того мощной, но недостаточной магии они не смогли придумать. По распоряжению директора Геральда профессор Мериэль бросила весь свой острый ум на наблюдения за Древом, позабыв о звездолуке. Ее подробнейшие отчеты о состоянии Древа занимали почетное место на столе для их мозгового штурма рядом с автобиографией «Бытие Архангела», изученные и перечитанные вдоль и поперек, в толстой и подшитой бичовкой папке. Магия действительно впиталась в нутро Древа, но пока что какие-либо изменения в его материи происходили в корнях. Они реагировали на грунт и даже немного, совсем чуть-чуть, выросли. Это, безусловно, вселяло надежду, но было недостаточно. Осознание того, что они двигаются в верном направлении тащило локомотивом надежду на хороший исход этой авантюры. Также, в прилагаемом с отчетом письме, профессор Мериэль выражала свое участие и заинтересованность в столь нестандартном эксперименте и теперь была занята поддерживанием теплящейся в Древе магии, не позволяя ей рассеяться. Дино не был уверен, двигал ли ей научный интерес или приказ директора, но в любом случае был благодарен. Ребекка любезно позволила превратить гостиную своего дома в переносную библиотеку, в которой вот уже третьи сутки они на пару с Дино изучали ангельские архивы в надежде найти какое бы то ни было упоминание о Древе Познания в биографии Лаверто Третьего. Ведь именно он описал в своей автобиографии, что смог посеять Зерно Сомнения, из которого и выросло Древо. Но в своих записях он упомянул об этом вскользь. Или же, чьи-то (Серафимские) старательные руки вымарали значительную часть его записей. Ребекка даже смогла накопать оригиналы этих документов, написанные еще на енохианском языке, но и там любое упоминание о Древе просто скатывалось в сухую констатацию факта без прилагаемой к нему инструкции. История этого Архангела была стерта в надежде сокрыть столь мощный артефакт и предать его забвению. И даже биографии его современников, к которым они прибегли в порыве подступающего отчаяния, хранили тайну и о Древе, и о жизни Лаверто. — Нам нужно наведаться в фамильный особняк Винчесто! — с плохо скрываемым триумфом заявил Люцифер, появившись в гостиной. В руке он сжимал длинный и туго скрученный свиток пергамента, словно это был какой-то легендарный скипетр. Дино и Ребекка взглянули на него со всем скепсисом, на который только были способны не спавшие трое суток глаза. — Стесняюсь спросить, зачем? — переварив столь энергичное заявление, спросила Ребекка. Она откинулась на высокую спинку стула, отодвигая от себя толстенный том светской ангельской летописи. Люцифер победно потряс свитком, сжатым в кулаке, и неестественно бодрой и самодовольной походкой прошел к столу, разворачивая его перед ангелами. — Я решил пойти от обратного. И немного подумать. На пергаменте тонкими линиями было изображено архидемоническое генеалогическое древо столь запутанное и громоздкое, что строки его принялись вихлять и перепрыгивать в глазах порядком уставшего Дино. — Саларас… Кельтиэль… Мернард… — ангел читал имена, написанные острым угловатым почерком, и едва узнавал их. — Шепфа ради, Люций, что это? Тот недовольно цокнул и ткнул пальцем туда, куда нужно смотреть. — Вот. Наш герой Винчесто, — он пару раз стукнул подушечкой по его имени, — поднимаемся на пять поколений выше, видим его пра-пра-прабабушку. Она родила двоих: мальчика Тордаила, от которого пошла эта ветвь династии, и девочку Валарию. Его палец с усилием вжался в имя, а тон звучал так, будто Дино уже должен был все сразу понять. Но у того не было сил. — И? — Хуи! — Люцифер остервенело выдернул из стопки рядом стоящих книг том «Бытия Архангела» и принялся злостно листать страницы. Найдя нужный абзац, он процитировал: — «Из многих искушений, посланных мне рукой Судьбы и оком Создателя, я не смог пройти мимо лишь одного. И это искушение, порочное и яростное, стало роковым, что в начале своего пути давало исцеление, а в конечном итоге сделало меня узником Зерна Сомнений». Порочное и яростное искушение. Что это, по-твоему? — Убийства? — недоверчиво протянул Дино, уронив висок на подставленную руку. Люцифер уставился на него во все глаза, от негодования всплеснув руками: — Любовь, блядь! Для девственника и аскета это любовь! Он ведь понятия не имел, что такое страсть, и спутал ее с яростью! — Ты натягиваешь сову на глобус, — Дино обреченно поднял глаза к потолку, ни на толику не разделяя энтузиазм Люцифера. — Хорошо, давай перелистнем на несколько глав назад и почитаем еще, — он был так решителен, что, казалось, вот-вот случайно вырвет из тома часть корешка со всеми хрупкими страницами. — За несколько лет до этой записи. Вот! «Моя экспедиция в Химерову Пустошь началась с посещения поместья одного знатного архидемона и знакомства с его семьей…» А кто же у нас жил на окраине Химеровых Пустошей, м? — он принялся вальяжно водить пальцем по тексту, пропуская его части. — Бла-бла-бла, страшное приключение, неминуемая смерть, внезапное спасение и… «Оказавшись на грани смерти и видя перед собой хладные и серые врата в царство Небытья, Шепфа послал мне исцеление в нежных руках…» Давай, ангелок, встряхни извилины. Назови мне ее имя, которое у тебя прямо под носом написано! Бестолочь. Дино проглотил колкость вместе с глубоким вздохом и ответил так ровно, как только мог: — Велария. «…В нежных руках Веларии…». Это его подруга, которая сопровождала его в последующих путешествиях и лечила особыми… — Валария, идиот! — не выдержал он, захлопнув книгу так сильно, что из нее вылетело облачко пыли, и всучил ее в руки Дино. — В диаболике эта буква может обозначать сразу два звука. Отличить их можно только по стоящей согласной после нее. При переводе с диаболийского на енохианский, а потом на общий эту деталь упустили. Конечно, ангелам недосуг разбираться в нашей орфографии. Теперь из-за нее кругами вот уже третьи сутки ходим. — Ве… Валария — демонесса? — Дино неверяще сам принялся листать «Бытие Архангела», читая по диагонали. — О, Шепфа, я — слепой идиот. Меня обманула созвучность её имени, на манер ангельских. — А, — понятливо откликнулся Люцифер, моментально меняясь в лице, становясь мягче, — Весария? Дино не хотел, чтобы имя его матери произносили вслух, особенно в присутствии женщины, которая едва не стала его мачехой. Он неосознанно бросил взгляд в сторону Ребекки, что стала невольной свидетельницей чего-то поистине личного, и прикрыл глаза, выражая согласие. Кажется, она даже и не слышала их эмоциональную перепалку, будучи сильно увлеченной собственными мыслями. — То есть, Винчесто — это дальний потомок Валарии, которая любила Лаверто, — подвела итог Ребекка, вернув их разговор к первоначальное русло. — Именно, — кивнул Люцифер. — Насколько я помню, Винчесто жил в родовом поместье, а не строил себе личную резиденцию. Не было необходимости — его ветвь строгая и четкая, ровно по одному наследнику на каждое поколение, в отличие от других ветвей его рода. — Когда-то он говорил, что в их семье было не принято рожать более одного ребёнка, — Ребекка неуютно потерла ладони, будто они вмиг стали холодными. — Поверье или проклятье, не помню, если честно. — Скорее всего, и то, и другое, — пожал плечами Люцифер. — Но если в Раю у нас закончились источники информации, то значит, нам нужно спуститься в Ад и поискать там. Я чувствую, что мы должны поискать там!

***

Ад. «Искупление». Наши дни.

— Я искренне надеюсь, что у Вас есть весомая причина останавливаться здесь, — отчеканила Ребекка, с нескрываемым отвращением окидывая глазами обстановку трудового будня главного адского борделя. «Искупление» встретило почетных гостей ни к чему не обязывающим джазом, относительно малым количеством гостей (середина буднего дня, все-таки) и вышколенными работниками, что, едва завидев на пороге Люцифера в компании своей свиты, были готовы пасть ниц в раболепном обожании. — Более, чем весомая, Серафим Ребекка, — с деланной дипломатичностью ответил Люцифер, забавляясь её реакцией на окружение. — Мне нужно поговорить со своей Советницей. Не беспокойтесь. Ваша Серафимская честь не пострадает. За бесплатно. Дино прикусил себя за язык, чтобы не засмеяться вслух: — Кхм, Ребекка, проявите толику ангельского милосердия для этого места. — Здесь хотя бы вино подают? — вздохнула Ребекка, проводя взглядом стремительно удаляющуюся спину Люцифера к лестницам на верхние этажи. Утвердительно кивнув, Дино провёл ее к барной стойке с намерением сделать заказ. Он очень удивился, увидев красноволосую макушку одного неприятно знакомого офицера. Даддарио, тот самый Шевронщик, что едва не сгорел заживо от руки Люцифера во время налёта, сидел в гордом одиночестве, понуро сгорбив спину, мотыляя по бортикам медного кубка бормотуху адского пойла, способного одним запахом сбить с ног даже минотавра. — Капитан? — не сдержал ангел собственного удивления. После инцидента, произошедшего несколько дней назад, он был уверен, что Даддарио и на порог не пустят. — Оставь меня, ангел, — мрачно ответил он, не поднимая головы. — Не думал, что у вас появится желание вернуться сюда, — маленький червь подозрения заставил Дино сложить руки на груди, внимательно изучая сидящего демона рядом с ним. — Мои дела на гражданке тебя не касаются. Отъебись. — Чего изволите? — вклинилась барменша, молоденькая демонесса с привлекательным декольте четвёртого размера. Дино отметил, что она внушала куда больше доверия, чем предыдущий бармен, и вернулся к первоначальной причине своего прихода: — Бокал райского вина, пожалуйста. — Какого? — дежурно улыбнулась барменша, — красного, белого, розового, золотого или лазурного? Купаж? Год? — Ох, — растерянно отозвался Дино, взглянув на стоящего за его спиной Серафима. Та подошла к барной стойке с явным раздражением, перехватив инициативу диалога. — Белое, сухое, будь любезна. — «Утренний поцелуй» или «Сладкий туман»? — «Поцелуй». Пожалуйста. Только откройте бутылку так, чтобы я видела. — Отличный выбор, Серафим, — за вежливой улыбкой Дино уловил едва заметный подкат глаз от барменши. Чуть усмехнувшись, он решил пробежаться глазами по царившей в заведении обстановке, пока она выполняла заказ. У столика рядом с барной стойкой Дино заметил двое молодых мужчин. Початая бутылка райского красного разделяла стол ровно пополам. Еще шесть бутылок покоилось под столом, укрытые множеством исчерканных листов пергамента. Золотая домра сиротливо жалась к ножке стула одержимо конспектирующего сатира. — Вы до сих пор разговариваете? — Вновь изумился Дино, узнав Ориона и Лоя. Он подошёо к ним, привлекая внимание. Лой был уже порядком налакавшимся, отчего его хмурые глаза то и дело закатывались ничего не видящей пеленой. Он был способен лишь на резкий кивок головой, что, судя по всему, раскачало окружение в его глазах. Его замотало на стуле. Орион же, напротив, был трезв, как стекло, а глаза его горели экстатичным восхищением: — Господин Дино! Нет ни одного наречия, придуманного Создателем, которым я мог бы выразить всю полноту моего восторга! Лой, — он махнул руками в сторону порядком захмелевшего собеседника, что смазано еще раз мотнул головой, как бы подтверждая, что он — это он, — это наивысшая точка гармонии трагики и романтики! Это кладезь чуда поэзии, мечта в живом воплощении для изголодавшейся по искусству душе. О, Создатель, это будет лучшая баллада в моей жизни, клянусь своим голосом. А если мне ещё подсобит моя муза, то эта песня будет жить в веках! В тысячелетиях! Моё имя станет легендой… — Муза? — усмехнулся Дино, окидывая взглядом ворох уже исписанного пергамента. — Ты уверен, что она ещё не подсобила тебе? — Да нет же, добрый Господин, — с легким назиданием разъяснил Орион, — моя муза должна вернуться с минуты на минуту! Эта дева поэзии, без которой я не смог бы сотворить все это… А, вот же она идет! Эвтерпа! Иди! Иди скорей сюда! Он махнул кому-то вглубь зала, признав свою музу. Дино попытался проследить за направлением взгляда Ориона и обомлел. — Ну что, мальчишки, что успели записать? — весело отозвалась девушка, легкими и быстрыми шагами приблизившаяся к столику. Лукреция. Фортуна. А теперь Эвтерпа? Все такая же красивая, осязаемая и замаскированная под типичную демонессу. Дино пялился на неё во все глаза, не зная, как реагировать. — Эвтерпа, дорогая, познакомься. Это Господин Дино, — Орион прильнул к её руке, осенив легким поцелуем, и понизил голос до заговорщического шепота, — фаворит нашего мессира. Поклонись же. Фортуна усмехнулась, показав ямочки на щеках, и присела в книксене. Протянула бледную руку к Дино, склонив голову чуть набок: — Эвтерпа, — представилась она, прожигая своими проницательными глазами ангела насквозь. — Рада знакомству.

***

Кабинет Маман. Тем временем.

Люцифер толкнул дверь кабинета маман без стука ровно в тот момент, как тяжелая рука Ости влепила размашистую пощечину Фрейе. Этот шлепок звучно повис в воздухе. Фрейя пошатнулась, коротко вскрикнув и едва устояв на ногах. Зеленые глаза Ости горели свирепствующим огнем. Она на секунду растерялась, заметив стоящего в дверях Люцифера. С усилием сжав и разжав кулак, маман зацедила сквозь зубы: — Это первый и последний раз, когда я слышу от тебя что-то подобное. Я ясно выразилась? — Да, маман, — всхлипнула Фрейя, приложив ладонь к месту удара. — А теперь поприветствуй повелителя как подобает, — Ости грациозно присела в книксене, обращаясь к пришедшему. Суккуб вздрогнула, будто Ости влепила ей еще одну пощечину, резво развернулась, явив Люциферу взгляд полный страха и отчаянья, и глубоко присела, раболепно вжав голову в плечи. Демон ничего ей не сказал, лишь оценивающе задерживаясь взглядом на ее фигуре, дрожащей в подступающей истерике. Перевел взор на Ости, одними глазами показывая, что есть разговор, не требовавших лишних ушей. — Пошла прочь, — злостно кинула Ости, всё ещё разминая запястье. Девушка выбежала из кабинета, едва сдерживая рыдания, и громко хлопнула дверью. Повисла напряженная тишина, в которой Ости успела сесть за свой стол и достать длинный мундштук из красного дерева. — Извини за сцену, — маман тяжело вздохнула, взмахнув в небрежном жесте не подожженной сигаретой в мундштуке. — Воспитательный процесс идет полным ходом, я смотрю, — мрачно схохмил Люцифер, подойдя к её столу и ловким движением указательного пальца зажигая маленький огонёк на подушечке в приглашающем жесте. Ости подкурила с его руки, глубоко затягиваясь и смакуя табак. Устало откинулась на кожаную спинку, неопределенно вздыхая и подведя глаза к потолку. — Она посмела усомниться во мне, Люц. Посмела выдвинуть мне условия! Где это видано вообще? Убила бы на месте, глазом не ведя, если бы не её предыдущие заслуги и твое внезапное появление. Демон выудил из кармана портсигар, присоединяясь к ней: — Она мать в отчаянном положении, — процедил он сквозь зажатый между челюстями фильтр. — И я делаю всё, что в моих силах, чтобы это положение изменить! — Её глаза моментально вспыхнули яростными изумрудами. В голосе сквозило явное и несдержанное негодование. Мгновенно осознав, что она перебарщивает с эмоциями, Ости медленно вдохнула и выдохнула, вновь приняв расслабленное положение тела. — Но ее можно, при особом желании, понять. Ранг «маман», безусловно, нарекает тебя некоторой связью с подчиненными, но тебе все равно не ведомо, что чувствует настоящая мать в чаяньи за свое дитя. Она жертва с оголенным и выставленным напоказ мощнейшим рычагом давления. Тебе ли не знать. Ости недовольно дернула губой, неохотно с ним соглашаясь: — Мой план сыграл по худшему сценарию. — А я говорил тебе, что оставлять ублюдка в живых — хуевая затея. Но ты решила действовать самостоятельно, тем самым подвергая и себя, и меня, и все, что мы делаем, прямой угрозе. Закипающий тон Люцифера заставил бы любого испытывать первородный животрепещущий страх, однако Ости была из тех, кто мог его выдержать и даже более того — вступить в диалог. Они смотрели друг на друга исподлобья, словно вели напряженную партию в шахматы, играя то друг против друга, то против глобальной проблемы, повисшей над их фигурами Дамокловым мечом. Ости стряхнула пепел с мундштука, не прерывая зрительный контакт. Подалась вперед, предупредительно зашипев змеей, готовящейся к атаке: — Неужто, за столько времени, в твою мудрую голову не пришло осознание, для каких целей нам важен этот ребенок? — Я весь внимание, дорогая. Мои догадки числятся большим разнообразием. — После свержения Асмодея, а в нашем случае, его скоропостижной смерти, место в Совете Верховных освободится. И я, если не смогу заполучить это место, выращиваю прямого наследника, который будет бесконечно предан тебе, Повелитель. — Излишне долгоиграющая перспектива, — с плохо скрываемым раздражением ответил Люцифер, морщась от ее обращения. — Что есть двадцать лет взросления в перспективе вечной преданности? — Свято место пусто не бывает. Совет не будет ждать двадцать лет. — Если таковой будет твоя воля, как короля. Назначишь меня регентом при прямом наследнике, тем самым открыв мне дорогу в Совет. А там — один Шепфа ведает: приживусь я в вашем почти мужском коллективе, или же мое место займет Альферро, как и подобает традиции, — её взор сверкнул ядовитой и зловещей усмешкой. — Если доживет, конечно. — До тех пор, пока этот ублюдок находится под протекцией регента, в его доме и под его присмотром, твои когти до него не дотянутся. Предлагаешь штурмом брать королевский дворец со свирепствующей чернью в авангарде? — Я работаю над этим, дорогой, — томно ответила Ости, в своей манере махнув каскад волос за плечо. Лицо Люцифера растянула плотоядная улыбка. Он ждал, чем же она сможет его впечатлить: — И каков результат? — Едва я спустила Ориона с поводка, четверо наемниц с самой неприметной сельской внешностью были приставлены в королевский дворец в качестве служанки, поварихи, наложницы и кормилицы, еще полтора месяца назад. Я знала, что талантливый язык Ориона, в конце концов, взбесит Асмодея, и тот совершит налет, убив двух зайцев. Поэтому перестраховалась еще на формировании плана. Отчеты наемниц зашифрованы под личные письма, ничем не отличающиеся от обычной переписки с их якобы матерями, то есть со мной, — уголок рта Ости дернулся. — Они ждут удобного момента, докладывая мне обстановку. Особое внимание приковано к наложнице, но она лишь отвлекающий маневр — цель номер один для подозрений свиты Асмодея, ожидающую от нас именно такую шпионку. И тем самым она оттеняет подозрения от трех оставшихся девушек, позволив одной готовить еду для Асмодея, второй беспрепятственно входить в его личные покои, оставаясь незамеченной, а третьей вскармливать бастарда собственным молоком. — Браво, Ости, — тон Люцифера смягчился, как и сам воздух, царивший в ее кабинете. — И какова обстановка? — Позавчера к Асмодею наведывались Серафимы Торендо и Эзреаль. Они не обсуждали ничего достойного нашего внимания. Бастард Альферро находится в специальных покоях, защищенных семью слоями защиты. Доступ к этим покоям имеет всего пару слуг, в том числе и моя кормилица. Действовать сейчас — чревато, можем спровоцировать открытую конфронтацию, сбросив все маски дипломатии и учтивости. А мы к этому не готовы до тех пор, пока на стороне Асмодея основная часть генералов и целый полк «Шевронщиков». Ну и Эрагон, в качестве протектора. — Думаешь, он стал осторожнее, принимая у себя Серафимов? — задумчиво отозвался Люцифер, переваривая полученную информацию. — Слабо верится, что они просто предстоящий праздник обсуждали. Ищет дополнительную защиту у Эрагона, ожидая от нас решительных действий после похищения? — Выжидает момент. Так же, как и мы, — после непродолжительной паузы, она спросила с вызовом: — Как, кстати, обстоят дела с генеральскими раскланиваниями? Ты готов опять кинуть на растерзание офицерским псам Уокер во время очередного светского приема? — Вопросы здесь задаю я, маман, — Люцифер дернул бровью, удивляясь ее дерзости. — Я всего лишь предлагаю помощь своих ребятишек, красивых сыночков и лапочек дочек, — мягко запела она. — Хороший секс и ласковое слово способно убедить любое зачерствелое сердце. — Я подумаю об этом на досуге, — холодно отозвался Люцифер. — Как только разберусь с первоочередными проблемами. — При всем уважении, — резко ответила она, от нетерпения подавшись вперед. — Праведник вставляет тебе палки в колеса… — Праведник, — его тон моментально сменился на остервенелый, похожий, скорее, на лай, тем самым дав понять Ости, что та подобралась к особо опасной черте, — заставляет крутить меня эти колеса. Никогда об этом не забывай. — Как прикажете, — сменив жар на такой же холод, отозвалась Ости. И добавила, прекрасно зная, что тем самым только разъярит Люцифера сильнее: — Повелитель. — Я буду вынужден отлучиться ненадолго в Химеровы Пустоши. Держи меня в курсе событий. Он поднялся с нагретого места. Ости, будто издеваясь, поднялась вслед за ним, присев в поклоне. Ее привычка вспоминать о нарочитом дворцовом этикете в особо напряженные моменты наедине одновременно бесила и восхищала демона. — Хорошего пути, мессир. — Хорошего шпионажа, советница, — ответив той же монетой и, тем самым, спровоцировав у Ости лихорадочно блеснувшие зеленью глаза, Люцифер вышел из кабинета, оставив ее одну.

***

Холл Дома удовольствия. Тем временем.

— Я щ-щас сблюю… Столь обескураженную обстановку разбавил Лой, внезапно свесившись со стула и вывернув содержание своего желудка, чудом не зацепив ни один клочок пергамента с поэтическими шедеврами. Серафим Ребекка, как раз развернувшаяся к единственному знакомому созданию в этой обители порока и грязи, вперилась в блюющего дракона взглядом и запрокинула залпом бокал налитого вина и стремительно вернулась к барной стойке, требуя еще. — Ох, дракоша, — Фортуна прижала ладони к причитающему рту и тут же ринулась к Лою, — кажется, тебе уже хватит. Ее руки мягко посадили его ровно на стул, пока он в невменяемом состоянии пытался что-то промычать ей в ответ. — Эвтерпа, — позвал девушку Даддарио таким тоном, что та моментально вздернула красивое лицо в его сторону. — Оставь его. И девушка тут же отпрянула от столика на широкий шаг в сторону. Дино нахмурился, не понимая ее реакции. Она знакома с Даддарио? Слушается его? Кто это, пекло его забери? — Как скажешь, дорогой братец, — будто услышав внутреннее смятение ангела, ответила девушка, ненадолго встречаясь с обомлевшим ангелом взглядами. Он в запале обернулся на Даддарио, встречаясь с ним глазами. Они были знающими, отнюдь не по годам мудрыми и такими чертовски пугающими, что вдоль загривка ангела выступил холодный пот. Рок. Это был Рок во плоти. Он испепелял раскрывшего его суть ангела своими глазами, безмолвствуя, и тем самым пугая еще сильнее. На секунду Дино подумал о том, что Люцифер навряд ли смог бы его убить, даже бросив на эту затею весь свой огненный потенциал. «Она раскрыла меня перед тобой, но не смей подавать знак о своем знании, ангел» — говорили эти глаза. И Дино, не будь круглым идиотом, подчинился этому заявлению. — Эвтерпа, о, муза моя, — подал голос Орион, едва закончивший писать строфу и не чувствующий ни грама подозрений в момент накалившейся обстановки, — ты разрываешь мое сердце. Не оставляй меня, умоляю. Ты связываешь мне руки и уносишь все мысли прочь. Фортуна мягко рассмеялась, послав ему воздушный поцелуй. — Она провела с тобой достаточно времени, бард, — отчеканил Рок, отставив в сторону свой кубок. — Пора и честь знать. — И угораздило же тебя родиться сестрой этого солдафона, — зашипел Орион обреченно, одним взглядом испепеляя равнодушную фигуру Рока. — Ну, Ори, дорогой мой друг, — с чуть кокетливым конючеством оправдалась Фортуна, положив руку на грудь в совсем невинном жесте. — Даддарио был при исполнении, и ты это знаешь. Прояви снисхождение к заложнику Судьбы, сделай милость. И только Дино была ясна ее ирония. У него аж дыхание перехватило. Орион тем временем повержено поднял руки в капитулирующем жесте, будто проявив колоссальное милосердие своим молчанием. Рок поднялся со своего места, залпом прикончив остатки бормотухи в кубке, и встал подле девушки, подставив свой локоть. Когда она за него зацепилась, к их компании внезапно присоединился Люцифер, возникший для все еще ошарашенного Дино слишком неожиданно. — Итак, надеюсь, достопочтенная Серафим Ребекка не успела заскучать… — его тон стремительно терял бодрые краски, становясь почти потерянным. Ангел заметил, как лицо демона слегка вытянулось, а глаза распахнулись в удивлении, уставившись на Даддарио. Он быстро взглянул на Дино, ища в нем разъяснений, и тот коротким движением головы призвал Люцифера обратить более пристальное внимание на спутницу демона. — Ах, благороднейший и храбрейший Люцифер, — почти запела Фортуна, отвлекая внимание от весьма красноречивого замешательства Люцифера, — рада увидеть вас во плоти, а не строфах Мастера Ориона. Естественно, Люцифер узнал ее. — И я рад знакомству, мисс… — Эвтерпа, — помогла она ему, находя истинное удовольствие в этом светском цирке. — Эвтерпа, разумеется, — усмехнулся Люцифер, целуя протянутую руку, хозяйка которой присела в почтительном книксене. — Какое же еще имя у вас могло бы быть. — Сир, — обратился к нему Даддарио со сдержанной и уставной интонацией, — позвольте откланяться. Демон с усмешкой изогнул бровь вместо ответа. — Прошу Вас, не серчайте на моего брата. Нас уже совсем заждалась наша маменька, — она понизила голос до шутливого шепота, будто выдавала страшную тайну, — не хотелось бы ее гневить, а то она в ярости страшнее, чем апокалипсис. — Ах, ну если маменька вас ожидает, — ответил Люцифер, заставив Дино молитвенно подвести глаза к потолку, — то не смею Вас задерживать. Они раскланялись, и прежде, чем удалиться, на прощание Фортуна бросила взгляд через плечо и подмигнула Дино, ловя его глаза, полные искреннего изумления. Лицо Люцифера выражало глубокий анализ произошедшего, обращенное сугубо к ангелу. Он спросил его без слов, сделав легкий взмах указательного пальца, как бы спрашивая: «Брат Рок и Сестра Фортуна? Собственной персоной?» Дино слегка кивнул, махнув рукой, мол: «Да, только молчи. Ребекке и остальным знать не нужно». «Понял», — ответил он одним кивком головы, и, вздернув бровями, добавил: — «Подумаем об этом позже». — Что ж, — заключил Люцифер вслух, привлекая внимание Серафима Ребекки, что за время их светской беседы успела заказать еще один бокал вина и начать пить его. — Боле нас здесь ничего не задерживает. Предлагаю отправляться в путь. — Счастлива слышать это, элект, — ответила порядком утомленная Ребекка, прикончив остатки вина в бокале. И они покинули Дом Удовольствия, оставив задремавшего Лоя и вернувшегося к сочинительству Ориону в компании друг друга.

***

Ад. Химеровы Пустоши. Чуть погодя.

Они отправились в путь верхом на огненном драконе. Дорога предстояла дальняя, ибо Химеровы Пустоши находились на юге, в самом жарком и опасном адском регионе, которые омывали далеко простирающиеся лавовые моря. Это место — колыбель самых опасных и неубиваемых тварей, живущих в аду, и последним бастионом цивилизации перед бескрайними огненными массивами являлся особняк дома Винчесто, заброшенный и пустеющий вот уже два года. Где-то еще за полтора часа полета ездовой огненный дракон спикировал, приземляясь и наотрез отказываясь лететь дальше. Извозчик сказал им, что при всем желании дальше их не отвезет, ведь впереди лежала территория земель семьи Винчесто, в которой небом правили костяные драконы. Дальше они двинулись своими силами, превозмогая тяжело переносимую (для Дино и Ребекки, по большей степени) температуру адского котла. Своды фамильного особняка маячили черным бельмом, что было высечены в базальтовых холмах. Он был заметен, если четко знать, куда смотреть и что искать: случайный путник с очень малой вероятностью смог бы наткнуться на него. Над его крышей кружились костяные драконы, лениво рассекая обжигающий воздух массивными крыльями, перетянутыми перепончатой кожей, самым жаропрочным материалом из существующих в их мире. На этих драконах Лаверто Третий когда-то очень давно и прилетел сюда. Дино, Ребекка и Люцифер не располагали такой роскошью. Драконы не обращали на них внимания, даже когда они приземлились недалеко от особняка. Некоторые из них лишь сиротливо выли, покачивая костяными черепами с пустыми глазницами, с грустью лежа вдоль изворотливых хребтов базальтового массива и безутешно страдая от потери любимого хозяина. — Ну и пекло, — выдохнул Дино, смахнув проступивший пот со лба. Даже его ангельских сил не хватало, чтобы должным образом контролировать температуру своего тела. — Курорт, — с усмешкой ответил Люцифер, расплывшись в довольной улыбке. Ребекка оглядела окрестности, становясь мрачнее и молчаливее даже сильнее обычного. — Это место кишит лавовыми химерами, будьте внимательнее, — только и сказала она, двинувшись к главным воротам особняка, венчавшие высокий десятиметровый каменный забор из базальтового камня. — Знаешь, кажется, теперь я понял, почему ты выбрала ангельский сан, — Люцифер дернул губой в усмешке, едва поравнявшись с ней. — Я бы тоже тут жить не смог. Она наградила его убийственным взглядом и тоном под стать, остановившись прямо у двери: — Не лезь не в свое дело. — Ох, прости великодушно. Я не думал, что разговоры о твоем мертвом бывшем, в чей дом мы планируем пролезть без спроса, это больная тема. Вместо ответа Ребекка выстрелила с руки ледяным снарядом куда-то за плечо Люцифера. Тот всего на секунду замешкался, опешив от ее выпада. — Люц, сзади! — воскликнул Дино, заметив, как огромное чудовище спрыгнуло с крутой каменной стены, приземлившись всего в нескольких метрах от Люцифера и Ребекки. Лавовая Химера, безобразный сгусток из чистейшей магмы. Если бы эта тварь встала на задние лапы, она бы достигала роста пяти метров, и это еще не считая длинного и толстого хвоста, с которого всегда стекала смертельно опасная жгучая лава. Двигалась они лихо, била хвостом беспощадно, а один лишь укус мог откромсать полтуловища, оставив на месте следа здоровенную порцию ее яда, что мог разъесть любую органическую ткань. — Твою мать! — Люцифер ринулся ввысь, едва увернувшись от удара хвостом. Ребекка уворачиваться не стала. Она расстреляла чудовище очередью ледяных снарядов, облепляя морду и передние лапы коркой волшебного льда. Напрягая и выворачивая кисти рук, Серафим заставила лед сильнее впиться в каменную кожу, проникая в алые трещинки, испещренные по всему телу монстра. Тот закричал зло и болезненно и попытался атаковать ее снова, но куда менее расторопно. Дино атаковал следом. Конечно, его ледяные сферы были не такими сильными и морозными, как у Серафима, однако, лишняя помощь тут явно не помешает. Ребекка все же взлетела, перестав быть легкой мишенью, и направила в чудовище конус холода, сложив руки определенным образом, морозя его до тех пор, пока Химера не перестала двигаться окончательно, замуровавшись в толстом кубе льда. — Идем, скорее, это задержит ее совсем ненадолго, — выдохнула она, оценивая результат проделанной работы. — Я в восхищении, — честно признался Люцифер, положа руку на сердце. — В следующий раз я не буду прикрывать твою спину, — сказала она напоследок, прежде чем перелететь через ворота. — Яблоко от яблони, — тихо шепнул Дино на ухо Люциферу, демонстративно закатившего глаза, когда они последовали за ней. За каменным забором особняка их поджидало еще шесть Химер, принявшихся кружить по территории небольшого двора. Они голодно рычали, готовясь к высокому прыжку, но незваные гости были вне зоны их досягаемости. Двое вскарабкались по фасаду здания, подбираясь на расстояние близкое, но недостаточное. Хвала Шепфа, Химеры не обладали крыльями, потому и троица имела при себе преимущество. — Есть идеи? — спросила Ребекка, оценивая их шансы пробраться внутрь без боя и не быть сожранными. — Хм, — протянул Люцифер, призадумавшись, его взор устремился к линии горизонта, где в унынии проводил свое время один молодой костяной дракон. — Есть одна. Держитесь подальше. Дино и Ребекка отлетели еще выше, оказываясь на безопасном расстоянии. Тем временем, Люцифер рванул к молодому дракону, сложившему печальную голову на передние лапы. Он был размером с крупного огненного, но для своих сородичей считался особью малых размеров. — Суицидник! — крикнул ему Дино в спину. Костяной дракон не обращал внимания на подлетевшего вплотную демона. Тогда тот сделал замысловатый пас руками, разведя их в сторону, и моментально вспыхнул. Его тело и крылья превратились в сгусток искрящегося огня, будто он был элементалем этой стихии. Дракон дернул костяной головой, принюхавшись. Его пустые глазницы наполнились горящим ярко-желтым огнем, распознав в демоне мишень, и зверь с заинтересованностью привстал на лапы, распахивая свои крылья. Люцифер этого и добивался. Словно маяк, он понесся обратно к особняку, держа у себя на хвосте огромное костяное чудовище, крик которого заставил огненных Химер во дворе переполошиться. Люцифер нырнул во двор, дракон за ним. Едва его ноги коснулись земли, он тут же вернул себе прежний облик. Чудище потеряло его из виду, принявшись растерянно мотать головой с горящими глазами по территории двора, но тут же отвлекаясь на скачущих в попытке бегства Химер. Один мощный удар лапой — и оказавшаяся в смертельной близости химера была раздавлена с громким звуком ломающихся костей. Дракон подцепил то, что от нее осталось когтистой лапой и закинул в пасть, как закуску. Химера исчезла в единожды клацнувшей пасти чудовища, но она явно не насытила его, оттого оно и принялось охотится на оставшихся. — Привел лису в курятник, — усмехнулся Люцифер, поравнявшись с ангелами, обомлевшими от кроваво-лавовой баталии, развернувшейся прямо под их ногами. Дракон жрал Химер одну за другой, забавляясь, как игривый щенок при виде ярких бабочек. — Не бойтесь, их привлекает только огонь. Химеры для них что мясо в кляре, а нас они не тронут. — Теперь понятно, почему семейство Винчесто тысячелетиями выращивало их, — задумчиво протянул Дино, будучи все еще восхищенным находчивости демона. — Живые и голодные щиты от Химер. — После смерти их хозяина они совсем распоясались, пробравшись на запретную территорию. — Надеюсь, внутри особняка, нас не будут поджидать подобные сюрпризы, — Ребекка плавно приземлилась на ноги прямо перед входной дверью и смело потянула ее на себя, позволяя неестественной сырости и затхлости вырвать удушающим облаком на улицу. Дом не просто выглядел брошенным, он выглядел умершим. И его труп медленно разлагался, обнажив каменную мебель и предметы мрачного интерьера, как обломки выглядывающих костей. На полу после их ног оставались неглубокие следы в толстом слое вулканического пепла, просочившимся в кое-где побитые витражные окна, как серый снег, что никогда не растает. Со дня смерти хозяина прошло совсем немного времени. Что есть два года в масштабах вечности? Однако внутреннее убранство выглядело так, будто ни одна живая рука не прикасалась к нему десятилетиями. Мрачный особняк не встретил нежданных гостей даже сквозняком. Все в нем казалось замершим, оборванным на полуслове и ужасно неуютным. — Мой отец отдал приказ о выселении всех домочадцев, едва его схватили, — Люцифер поджал губы, придирчиво оценивая обстановку. — Слуг выдворили, едва Винчесто попал в плен. — Ты уверен, что здесь были слуги? — спросил Дино, подмечая огромные и витиеватые кружева черной паутины, усеянной по периметру помещения. — Не мог дом прийти в такое состояние всего за два года. — Нам сюда, — Ребекка указала на неприметную дверь, за которой таилась винтовая лестница. Они прошли до самого верхнего этажа, остановившись у массивной двери, сделанной из базальтового камня. Руны, вырезанные на ней, пульсировали защитным и ограждающим знаком, требуя пароль. — Это его домашняя библиотека, — пояснила Ребекка, — насколько могу помнить. — Ох уж эта ностальгия по частным занятиям, — не сдержался Люцифер, похабно усмехнувшись. Ребекка вперилась в него убийственным взглядом. — Не смотри так на меня, ты в этом месте — просто кладезь очевидных подколов. — Люцифер, мне по горло хватало твоего присутствия в моей жизни, едва ты обозначил мою дочь своей нареченной. Будь милосерден к скорбящей матери, заткни свою августейшую варежку, а не то я сделаю Вики вдовой. — И разобьешь ее и без того страдающее сердце, — хмыкнул Люцифер с вызовом. — Жестокая ты мать, все-таки. Но я бы на это посмотрел. — О, Шепфа… Люц! — Дино демонстративно закатил глаза, — у тебя, что, тайный фетиш собачиться со всеми, кто носит фамилию Уокер? Остыньте оба. Серафим Ребекка, вы взрослая женщина, так будьте ей, в конце концов, и не ведитесь на столь очевидные провокации! Как дети малые… Ребекка выкинула ладони в останавливающем жесте прямо перед носами ангела и демона, повеселив последнего еще сильнее. Вздохнула сквозь стиснутые звуки, возвращая свое сосредоточение на двери, которая все так же невозмутимо требовала пароль. — Я могу и выбить дверь при особом желании, — прикинул Люцифер, когда общее молчание затянулось. — Не надо, — процедила Ребекка, крепко призадумываясь и перебирая в голове своими воспоминаниями. На ее лицо легла тень догадки, и она прошептала: — Iadnah… Руны засверкали ярче. По центру двери выросла массивная круглая ручка. Защитные чары спали. — «Ковчег Знаний», — с нескрываемым впечатлением пояснил Дино для Люцифера. И тут же призадумался вслух, – а почему пароль для библиотеки на енохианском? Ребекка проигнорировала его вопрос, двинувшись вглубь помещения. — Потому что Винчесто хотел трахнуть этот сугроб, но не смог, — ответил за нее Люцифер едва слышным шепотом, склонившись над ухом Дино, и тут же получил ощутимый тычок под ребра ангельским локтем. — Заткнись уже! — взмолился Дино таким же едва слышным шепотом, гримасничая и пытаясь сдержать собственный смех, — Какой же ты идиот… — Таковым ты меня и любишь, — усмехнулся Люцифер, скосив глаза на улыбку ангела. — Люблю, — тихонько согласился Дино, — но давай не сейчас, умоляю тебя… — Вы долго у порога топтаться будете? — донесся голос скрывшейся за книжной полкой Серафима, — Или, все же, делом займемся? — Уже идем, — заверил ее Дино, присоединяясь к поиску. Люциферу ничего не оставалось, как последовать за ним.